Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

Он не угрожал – он констатировал факт; и, помедлив, Зрящая снова кивнула.

Она приняла факт к сведению.

– Прощай, братишка. – Лиар резким движением откинул плащ. – Ты был другом мне. Но когда мы встретимся в следующий раз, будешь врагом.

– Нет. – Арон протянул к нему дрожащую руку. – Нет, Лиар, послу…

Но он уже летел прочь в сплетении красок, форм, звуков, пока бешеный ветер искажённого пространства бил его по сухим глазам…

Когда видение оборвалось – снег, вспышки и звон мечей навалились на Ташу, словно тяжесть всех прошедших веков.

Нет. Это не может быть правдой. Не может. Чтобы Арон…

…Арон, которого она так любила, Арон, клявшийся больше никогда ей не лгать…

– Нет. – Таша попятилась – и услышала, сколько обречённости прозвучало в её голосе. – Ты лжёшь. Лжёшь.

Он вновь улыбнулся. Хотел что-то сказать: возможно, подметить, как хорошо ей удаётся постоянно убеждать в чём-то саму себя.

Но что, Таша так и не узнала.

До неё донёсся торжествующий крик Мечника.

С лица Лиара вдруг исчезла улыбка.

А потом она ощутила, как взрывается болью правое плечо.

Сил кричать не было. Таша просто упала, и Воин подхватил её, прежде чем она коснулось земли. Зачем-то рванул рукав рубашки: как раз напротив места, которое разъедала всепоглощающая боль.

Спустя миг бережно положил Ташу на снег, выпрямился – и шагнул вперёд из защитного круга.

Таша не видела, что произошло. Она кусала снег, баюкая горевшее огнём плечо, и лишь ощутила, как пронёсся по опушке порыв ледяного ветра, и услышала, как шум сражения сменился мертвенной тишиной.

– Не трогать её, – голос Лиара, прозвучавший среди молчания, был тих и спокоен.

Когда Таша с трудом запрокинула голову, Мечник ничком лежал в стороне: снег под его разбитой головой окрашивался красным. Трое Мастеров застыли поодаль, не в силах даже пальцем шевельнуть. Дракон, багровый и грозный, зорко следил за происходящим золотыми глазами.

А Арон, чуть опустив клинок, смотрел на брата исполненным изумления взглядом.

– Лиар? – Зрящий недоверчиво моргнул. – Как…

Зельда вскинула руку.

Осекшись, Арон ничком рухнул на снег, выронив меч из ослабевшей руки.

– Ритуал параллельных жизней… Неплохо придумано, – сказал Лиар, приближаясь к сестре по изуродованной земле. – В моей защите не было брешей. Как тебе удалось?

Зельда шагнула навстречу, уткнув клинок в растопленный снег, опираясь на него обеими руками: багряное колдовское марево слегка мерцало во мраке. По лицу ведьмы блуждала сумасшедшая улыбка, и рассечённое до кости плечо – правое, как и у Таши – беспокоило её, казалось, не больше царапины.

– Да, ты хорошо её защитил. Но не от того, на что она согласилась по доброй воле. – Зельда издала короткий и очень жуткий смешок. – Она зачитала согласие вслух. Это засчиталось. Провести ритуал, пока она была без сознания, труда не составило.

А, подумала Таша отстранённо. Так вот зачем нужен был тот разговор с Кирой и книжка по сангвимагии…

Зараза.

Стиснув зубы, Таша привстала. Боль в плече потихоньку утихала: наверное, регенерация Зельда теперь распространялась и на неё.

Если ранее Лиару удалось привлечь внимание сестры так успешно, что та не заметила приближение дракона – оставалось надеяться, что заболтает и сейчас.

– И зачем, скажи на милость, проводить ритуал, связывая себя с беззащитной девочкой, которую убить куда легче тебя? Связь-то двусторонняя. Вижу, у тебя и болевой порог снизился до смертного уровня.

Лиственные глаза Зельды сияли каким-то болезненным весельем.

– Затем, что в твоём гениальном плане была одна ошибка, – сказала она. – Маленькая такая ошибочка.

Таша медленно продвигалась в сторону амадэев. К телу Арону. Если её и видели, то явно не считали угрозой. Да и чем она может навредить, в серебряном-то ошейнике?

Она сама не знала, зачем делает это. Наверное, просто хотела быть поближе к ним, если вдруг представится возможность…

Чего-нибудь.

– Ты думал, я не знаю, почему вы с братом стали врагами. Но я знала. Я бродила не только по Арпагену… и видела Арона с ней. С этой вашей миленькой ученицей Ликбера. А потом узнала, что произошло – от Алейды, прежде чем сестричка скрылась в альвийских лесах. Вроде как отдала мне этим долг прежней дружбы… даже не решилась лично встретиться. По ментальному каналу связалась. – Зельда сплюнула на обгорелую землю. – Трусиха.

Лиар молчал. И его молчание – странное, настораживающее молчание – заставило Ташу вновь взглянуть на амадэев.

С вымораживающей душу улыбкой Зельда вскинула ладонь: в пальцах её болтался невесть откуда взявшийся медальон.

– Прежде чем поджечь Адамант, я вернулась в ваш дом. – Крышка, щёлкнув, открылась сама собой. – И нашла там это.

Медь медальона позеленела от времени, века сгладили и обточили затейливые завитушки на крышке – но скрытое внутри лицо, нарисованное на фарфоре, осталось нетронутым. Миловидное лицо молодой женщины с чуть раскосыми глазами, обрамлённое локонами цвета воронова крыла.

Таше понадобилось время, чтобы понять, что в этом лице ей мерещится некое сходство с кем-то до боли знакомым. Потом вместе с головокружением пришло странно, бесконечно странное ощущение – будто разум пытается вырваться за грань зримой реальности; перед глазами промелькнули тени воспоминаний, смутные видения, которые она так и не успела осознать…

…и вдруг, сама не зная как, с необычайной ясностью Таша осознала правду. Немыслимую, невероятную правду, которой не могло быть.

Как и многого из того, что она узнала за последние дни.

Да, черты лица на портрете были другие. Да, волосы её от рождения были светлыми.

Но сейчас она смотрела на саму себя.

Ташу, темноволосую, взрослую, в другом теле – Ташу…

– Ваша подружка покончила жизнь самоубийством. Вечный покой таким даровать не могут. Значит, она должна была вернуться… хоть раз, но должна была. – Захлопнув медальон, Зельда выдернула меч из земли. – Я не сразу поняла, кого она мне напоминает. И долго думала, что может связывать вас обоих с жалким оборотнем. Но потом вспомнила вашу драгоценную девочку-волшебницу… и поняла: грех не связать свою жизнь с единственным человеком, чью жизнь твой враг ценит выше своей.

Таша смотрела на безделушку, свисавшую из Зельдиных пальцев, только что перевернувшую всю её жизнь. Смотрела, желая плакать и смеяться одновременно.

А она-то думала: почему она, почему именно она…

– И что же ты собираешься делать? – помолчав, спросил Лиар.

– Как что? Избавлюсь хотя бы от одного из вас. Вы ведь не осмелитесь причинить боль своей девочке… ты только что это доказал. – Скользнув к телу Зрящего, отделённого от Зельды какой-то парой шагов, взгляд ведьмы вернулся к другому брату. – Ему предстоит помучиться, правда… здорово помучиться… – Вскинув меч, Зельда воззрилась на Лиара: тот стоял перед ней безоружным, с внимательным и бесстрастным лицом. – Жаль, ты не в своём теле. Но мне всё равно доставит огромное удовольствие посмотреть, как ты умираешь. Репетиция, так сказать. Рано или поздно я тебя достану, ведь ты меня и пальцем тронуть не посмеешь, а я… а я убью тебя. – Она лихорадочно облизнула сухие губы. – И Аллигран будет моим.

Сжимая меч правой рукой, Зельда резко сжала кулак левой – и, Лиар, коротко выдохнув, повалился наземь. Он не кричал, но лицо его исказилось так, что Таша понимала: сдерживать крик стоит ему нечеловеческих усилий.

Впрочем, он и не был человеком.

Зельда наблюдала за братом, корчившимся в агонии, пока на губах её стыла помешанная улыбка – и Таше вспомнилось всё, что ждёт её мир, если Аллигран действительно станет принадлежать ей. Нечисть, властвующая над людьми. Твари, приглашённые с той стороны, дабы отомстить всему человечеству за одно-единственное предательство. Врата Бездны. Демоны.

Бесконечная ночь, бесконечная кровь…

В секундную передышку, предшествовавшую началу новой пытки, Лиар нашёл глазами её глаза.

И в этот момент Таша поняла, куда ведёт её дорога.

Если бы у неё было время подумать, она вряд ли смогла бы это сделать. Если бы тут был Арон, который мог читать её мысли, он вряд ли дал бы ей это сделать. Но Арон лежал без сознания, а у Таши не осталось времени подумать над тем, что она делает.

Она знала лишь, что должна что-то сделать.

Она коснулась ладони Зрящего, точно ища поддержки. Протянула руку к клинку, лежавшему на земле рядом с ним.

От внимания Зельды это не укрылось.

– Ничего себе! – когда Ташины пальцы сомкнулись на кожаной рукояти, ведьма расхохоталась – стоило ей отвлечься, как лицо Лиара разгладилось.

– Ты даже знаешь, каким концом его держать? – хохот оборвался так же резко, как и начался. – Ну давай, девочка. Покажи, на что способна.

Таша с трудом встала на ноги. Шагнула навстречу Зельде, держа клинок в опущенной руке. Стоило ей приблизиться, ведьма мгновенно выбросила руку вперёд, и кончик светящегося алого клинка едва не уткнулся Таше в грудь.

– Поиграем? На глазах у моего братика? Это будет поучительно, думаю. – Зельда широко улыбалась. – Я не причиню тебе боли… большой. В конце концов, это теперь и моя боль.

Таша мельком улыбнулась в ответ.

Закрыла глаза.

– В том-то и дело, – прошептала она.

Раз.

Она не собиралась перекидываться. Но даже начала превращения хватило, чтобы ошейник на шее раскалился, прожигая кожу. Боль, рождённая соприкосновением с цверговым серебром, ослепляла, лишала мыслей и сознания; и Таша так и не поняла, чей вопль она услышала – свой или Зельдин – пока падала вперёд.

На миг, на один жалкий миг ведьма потеряла контроль.

И этот миг позволил Таше налететь грудью на лезвие огненного клинка прежде, чем Зельда успела его отвести.

На этот раз боли не было. Лишь странно перехватило дыхание, да что-то странное и чужеродное ощутилось в том месте, где обычно билось сердце. Она услышала чей-то бесконечно далёкий крик, ощутила щекой холод зимней земли – и сквозь невесть откуда взявшийся туман увидела, как напротив неё падает на колени Зельда, прежде чем раствориться в воздухе. Ничего, не уйдёшь… от смерти не убежишь…

Дурацкое ощущение в сердце исчезло вместе с ней. Осталась пустота. Видимо, клинок ведьма призвала за собой. Кто-то звал Ташу по имени: один голос, и второй… Арон очнулся… но откуда бы здесь взяться Лив? Нет, это ей определённо мерещится. Чьи-то руки перевернули её, прижали к себе – бледное лицо Алексаса заслонило собой звёзды. Нет, Лиара, это же был Лиар…

– Придётся искать… другую игрушку, – едва слышно проговорила она.

В груди странно и хрипло забулькало.

Она не боялась. Она уже умирала раз – или не раз – и знала, что это не так уж страшно. Было только немного грустно, только мысли слишком путались, чтобы понять, отчего именно.

Но в ответ он улыбнулся.

– Глупенькая моя девочка. – Улыбка амадэя была столь легко, что её легко можно было принять за игру звёздного света. – Ты ни разу меня не подвела.

Таша упала в чёрную бездну его зрачков – и выдохнула в последний раз.

* * *

Лиар поднял голову. Посмотрел на Лив, спрыгнувшую с драконьей спины, огромными глазами глядя на безжизненное тело сестры. На мертвенно-бледного Арона: Зрящий, пошатываясь, брёл к ним.

Коснулся тихим поцелуем Ташиной макушки, дотронулся до янтарной подвески, выбившейся из-под её рубашки – и бережно опустил девушку, по груди которой расползалась огромная багровая клякса, на землю.

– Очнулся, смотрю, – глядя на брата, устало бросил он. Опустил глаза на мёртвую девушку, лежавшую прямо перед ним. – Как раз вовремя.

Секундой позже Таша сделала судорожный хрипящий вдох.

Арону не потребовалось говорить, что делать. Рухнув на колени, он накрыл обеими ладонями рану, зиявшую на Ташиной груди, золотой свет озарил растёкшуюся по рубашке кровь – и жуткое бульканье её дыхания моментально уступило место мерным ровным вдохам.

– Она была мертва, – закончив с развороченной грудной клеткой, произнёс Зрящий, прежде чем перейти к рассечённому плечу. Не обращаясь к брату: отстранённый голос выдавал растерянность, которую необходимо было просто высказать вслух. – Мертва. Я чувствовал.

– Ритуал параллельных жизней. Зельда связала её с собой, а единственный способ разорвать связь, не прибегая к магии – убийство одного рукой другого, – скучающе пояснил Воин. – Этот пункт от жертв ритуала чаще всего скрывают, дабы не делали глупостей. К тому же фокус не оканчивается смертью обоих, лишь если жертва не знает о последствиях действа – тогда связанные воскресают, даже если получили безусловно смертельные ранения. В противном случае шансы, что при разрыве связи оба умрут с концами, примерно пятьдесят на пятьдесят. – Подперев рукой подбородок, Лиар внимательно следил за тем, как брат выпрямляется рядом с Ташей, теперь мирно спящей. – Но, как видишь…

Ладонь Зрящего хлестнула его по щеке.

Руки Зрящего опрокинули его на землю.

Пальцы Зрящего сомкнулись на его шее.

Лиар не сопротивлялся: лишь с неожиданным интересом смотрел на брата, душившего его с выражением сосредоточенной ненависти на лице.

– Дядя Арон! – Лив с громким воплем рванула к ним. – Что вы делаете?!

– Арон, это просто тело. – Иллюзионист, с которого спало магическое оцепенение, вмиг очутился за спиной амадэя. – Тело невинного мальчика.

Зрящий только плотнее сжал губы.

– Здесь два человека, которым нужна ваша помощь. – Ладонь Иллюзиониста легла на его плечо. – Арон, опомнитесь!

Когда амадэй всё же отдёрнул руки, лже-Алексас судорожно закашлялся.

Когда Зрящий сел на выжженной земле – на коленях, между Ташей и братом, спиной к нему – Лиар лежал на спине и хохотал звонким мальчишеским смехом.

– Браво, браво! Да ты ещё способен выходить из себя? – он сел, потирая шею. – А я уже начал думать, не чрезмерно ли умерился твой пыл.

В стороне Странник и Заклинатель хлопотали над Мечником, в беспамятстве лежавшим на земле. Кес яростно бил хвостом по растрескавшейся земле, Лив смотрела на Лиара с завороженным ужасом. Перехватив взгляд девочки, Палач подмигнул ей – весело, совершенно по-мальчишески. Когда та, вздрогнув, зажмурилась, посмеялся чему-то, прежде чем вновь посмотреть на брата.

Арон казался почти спокойным.

– Как ты посмел… как ты смел прикасаться к ней?

– О, даже не знаю, как от стыда ещё сквозь землю не провалился. – Воин сидел на земле, обхватив руками колени, и улыбался. – Завидно? Не играл бы в заботливого папочку, может, тоже бы досталось.

– А я думал, в тебе всё-таки осталось что-то… хорошее.

– Верно подмечено. Уже не помню, когда в последний раз спал с хорошенькой девушкой лишь в самом прямом смысле этого слова. А в душе что-то такое доброе просыпалось, невинное… даже страшно порой становилось. – Лиар вздохнул. – Такой ситуацией, да не воспользоваться…

– Я не заметил, чтобы ты ею не воспользовался.

– Спроси у Таши по пробуждении. Когда девушка целует тебя исключительно по собственному желанию – это, знаешь ли, куда интереснее.

На этих словах Иллюзионист на всякий случай отступил на шаг.

Когда глаза человека из зелёных становятся почти чёрными, это явно не очень хороший признак. Особенно если этот человек – не совсем человек.

– Я не верю тебе, – наконец вымолвил Арон.

– Что кому ни скажи, всё ложь, – усмехнулся Лиар. – Прав достопочтенный господин Оррак: немногие способны встать лицом к жестокой истине.

– Ты очаровал её.

– Братишка, ты прекрасно знаешь, что та магия осталась в крови моего настоящего тела. И когда три заветных слова произносятся исключительно по магической подсказке, это значительно ухудшает качество любви. Предпочитаю лучшее.

Арон стоял на коленях. Кулаки стиснуты, губы сжаты, скулы напряжены. Иллюзионист видел, каких усилий ему стоит не оборачиваться.

Наверное, Зрящий знал: если обернётся – не сможет сдержаться.

– Мне пора, – заключил Воин. – Приятно скоротали последние дни, правда? Болтали, почти как в старые добрые времена… но следующие пару месяцев, думаю, без братского общения я переживу.

Амадэй взглянул на Мастеров.

– Благодарю, господа. Без вас братишке пришлось бы туго.

Амадэй взглянул на Кеса.

– Спасибо за посильный вклад. Без тебя доставить моё средство связи в горы было бы довольно хлопотно.

Амадэй взглянул на Лив.

– Спасибо за тело. Постараюсь не злоупотреблять им в дальнейшем.

Амадэй взглянул на Арона.

– Спасибо. Когда ты мне понадобишься, ты об этом узнаешь.

Взглянул на Ташу, помолчал – и когда он откинулся спиной на мёрзлую землю, лицо его смягчилось, обретя ту детскую растерянность, которая никак не могла принадлежать амадэю.

– Владелец тела вернулся, – подтвердил очевидное Странник.

Лив наконец смогла шагнуть вперёд. Тут же побежала к сестре – и к Джеми, теперь спавшему рядом со своей королевой.

Арон медленно поднялся с колен: чтобы, пошатываясь, как слепой, добрести до Мечника. Перевернув волшебника на спину, положил ладонь на его разбитый лоб.

Два Мастера молча следили за его действиями. Иллюзионист же задумчиво взглянул на поблекшие в вышине звёзды. На небо над замком, которому суждено было посветлеть поутру впервые за сотни лет.

На безобидное юное лицо под тёмными кудрями.

– Ненавижу его, – негромко, устало и очень искренне сказал Вермиллион Морли. – Но уж с ним сыграть в аустэйн, думаю, Заклинателю было бы очень интересно…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. КУДА ПРИВОДИТ ЛОЖЬ

Таша просыпалась медленно, в отчаянном нежелании открывать глаза. Она знала, что тогда придётся выползать из-под одеяла, а в замке ведь так холодно…

Замок…

…Зельда, горящая нечисть, Лиар, Мастера…

Резко разомкнув веки, Таша села.

– Тише. – Арон заставил её опуститься обратно на подушку. – Ты всё ещё слаба.

Она заторможенно уставилась в балдахин над кроватью, проследив за узором серебряной вышивки по мягчайшему синему шёлку. Неуверенно привстав на локте, оглядела огромную, шикарно обставленную комнату: полную позолоты, завитушек, лепнины и прочих изысков, прямо-таки кричащих о голубизне крови тех, кто живёт в окружении всего этого.

– Где я?..

– В Альденвейтсе. Мастера доставили нас сюда ещё два дня назад, но ты не просыпалась.

Таша уставилась на свою грудь, прикрытую тонким хлопком ночной рубашки, украшенной умеренным количеством кружавчиков.

– Я что, жива?

– И за тобой присматривает сам Мастер Зельевар. Неслыханная честь, должен сказать. Впрочем, Шестеро согласились, что спасительница всего Аллиграна и четырёх Мастеров в частности того заслуживает.

Она озадаченно посмотрела на амадэя.

– Почему я не умерла?

– Единственным способом разрушить связь было твоё убийство Зельдиной рукой. То, что ты и сделала. При этом вы обе воскресли, но привязка жизней разрушилась. – Арон сидел на стуле подле кровати, откинувшись на высокую гнутую спинку. – Залечить же твою рану было делом техники.

– А, – только и смогла выдавить Таша.

– Зельда тебя недооценила. Не думала, что ты готова пойти на боль и смерть. А себя переоценила: считала, что в случае бунта всегда сможет тебя остановить. Впрочем, она жива и снова скрылась в неизвестном направлении, но замок разрушен, а все её слуги либо в тюрьме, либо возвращены по домам… в зависимости от нашего со Странником вердикта, почему они служили «Рассвету». Кэйрмиль в числе заключённых. Судя по всему, кто-то успел сбежать, да и Зельда всё ещё опасна – но в ближайшее время, думаю, нам ничего не грозит.

Таша нахмурилась, вспоминая что-то очень важное.

Когда вспомнила, сердце её сжалось:

– А Кира? Внучка Тальрин? Она была в замке, мы пытались вытащить её оттуда, и…

– Кира в порядке, – успокоил её Арон. – Её забрали из замка, как и других жертв.

– Так они живы! – Таша облегчённо выдохнула. – А то Зельда собиралась скормить их нечисти после бала, и…

Глядя в лицо амадэя, она осеклась.

– Кира в порядке, – тихо сказал Арон. – Её родители – нет.

Таша потерянно приоткрыла рот. Не зная, что сказать – и даже что чувствовать.

Ну да. Киру ведь планировали принести в жертву во время магического ритуала. И когда Зельда вывела Ташу из замка, чтобы та полюбовалась на охоту за Алексасом, время ритуала ещё не пришло.

В отличие от послебального ужина.

– Суд над Норманами уже был? – после очень долгого молчания спросила она.

– Будет через пару часов. Король благополучно очнулся. Своих покоев из-за слабости пока не покидал, но судить Норманов обещал лично. Впрочем, Кэйрмиль уже досмотрели, и невиновность Орека подтверждена. Досмотреть тебя у магов, увы, не вышло, но мне удалось убедить их в обратном. – Арон взглянул на янтарную подвеску. И правда: она же защищает от ментального взлома, и против Ташиной воли её не снять, а раз она спала… – Согласно их вердикту, твои воспоминания не разошлись с показаниями Кэйрмиль. Я проверил её воспоминания – о «Венце» ей не рассказали, а всем, кому наверняка было о нём известно, удалось уйти. Так что ты проникла в «Рассвет» за компанию с друзьями-колдунами, которых как раз очень удачно завербовали эйрдали. – Амадэй кивнул на какие-то бумаги, лежавшие на тумбочке подле кровати. – Копия протокола твоего досмотра. Чтобы ты знала, что рассказывать на суде.

Которую тебе, конечно, тоже удалось заполучить у магов-досмотрителей, мысленно добавила Таша. Как удалось убедить их вообще допустить тебя на досмотр.

Странно. Раз подвеска на ней, почему её не перенесло в штаб-квартиру «Венца»? Хотя да: наверняка чары на неё накладывал Лиар, и он же наверняка разрушил заклятие переноса, когда надобность в нём отпала…

– Значит, всё кончено?

– Да. Всё кончено. – Арон улыбнулся, но улыбка его не была весёлой. – Ты победила.

Таша смотрела на него, пытаясь понять причины муки в его глазах – и вспомнила кое-что ещё.

Поцелуй.

Сцена из очень далёкого прошлого.

– Ты ведь знаешь, – сказала Таша, когда молчание натянулось тугой струной, – что Лиар… что он был…

– В теле Алексаса? Знаю. Вернее, узнал, когда его увидел. – Улыбка Зрящего стала кривой. – Потому я и не мог тебя найти. Я думал, дело в кубке, но всё оказалось куда проще.

– Я… не думала, что такое может быть.

– Я тоже.

– Значит, Джеми жив? Двоедушие не кончилось?

– Да. Лиар ушёл почти сразу, как исчезла Зельда. Правда, не удержался, чтобы напоследок не пообщаться со мной. – Арон помолчал. – Потом в тело вернулись мальчишки. Оба живы и здоровы. Можно сказать, Лиар поставил рекорд: люди не раз менялись телами, но поменять две души на одну и потом благополучно вернуть их обратно…

– Это хорошо.

– Да.

Молчание.

– Значит, я – Лоура?

Даже слова звучали абсурдно.

– Не факт. Ты очень похожа на неё. Но ты – совсем не обязательно она.

– Похожа… Поэтому ты и полюбил меня… потом? – Таша вспоминала лето. – Потом, когда понял это? Ведь не внешне, а внутренне… сразу не поймёшь…

– Всё не так, Таша.

– Да. – Она отвела взгляд, глядя в окно. Странно, откуда эта горечь в душе? – Ты уже говорил это… летом.

Как здорово наконец видеть солнце. Солнце, которое сияет так же ярко, как до этой кошмарной ночи, где многие сорвали маски, слитые с кожей. Ведь что бы под ним ни произошло, солнце всегда будет светить так же безмятежно.

Она поймала себя на мысли, что ей становится ещё горше от этого осознания.

…«всё не так, Таша. Всё не так, как ты думаешь»…

Когда-то она боялась быть лишь разменной монетой в игре бессмертных. Теперь она знает правду – но та пугает её не меньше. Сколь изощрённая пытка, думала Таша; свести тебя с той, кого ты любил сотни лет назад – но не с женщиной, готовой принять твою любовь, а с девочкой, слишком юной даже для того, чтобы понять, что она влюбилась. Смотреть, как ты обрекаешь себя на то, чтобы быть ей отцом, не больше. Как мучаешься, когда она признаётся тебе в любви, обнимает тебя, просит быть с ней – так искренне, по-детски невинно, – а ты знаешь, что не смеешь, не посмеешь переступить черту…

Браво, Лиар.

Что с ним сделала вечность? Что заставило сильнейшего из амадэев так мучить тех, кого когда-то он любил больше себя?..

– Почему ты не сказал мне?

– А ты бы поверила?

– Нет. Я и сейчас не верю.

Горечь…

Горечь понимания, что новое знание освещает всю эту историю совершенно другим светом.

– Скажи мне, Арон…

– Да?

Она стиснула янтарную подвеску в тонких пальцах.

Спросить или нет?

Если не спросит, будет сомневаться до конца жизни.

– Скажи… то, что ты рассказывал о Лоуре… о том, почему Лиар поклялся тебе мстить…

…но если спросит – и получит ответ, которого не хочет слышать…

Опершись на локоть, Таша медленно села в постели.

– Скажи… это правда?

Для карточного стола его лицо было идеальным. Для неё – вдруг открыло то, о чём она должна была догадаться давным-давно.

Солги, забывая дышать, отчаянно подумала Таша. Пожалуйста, солги. Солги – я поверю.

Я ведь обещала верить тебе…

А потом Арон качнул головой.

Таша закрыла глаза.

Вот она. Правда, которой она так желала.

Правда, которой она так боялась.

– Значит, Лиар не лгал. – Почему-то было важным произнести это вслух. – Это ты убил её.

– Я не мог сказать тебя правду, – голос Арона был глух. – Я знал, что после неё… ты не сможешь относиться ко мне по-прежнему.

– Но тайное всегда становится явным. Или ты об этом не слышал? – горечь захлёстывала её с головой. – А как же твоё обещание, что ты больше никогда не будешь мне лгать?

– Это была последняя ложь, клянусь. Последняя ложь в моей жизни.

– Я думала, ты не станешь ломать сознание того, кого любишь. Но если ты сломал её сознание, что мешает тебе сломать моё? – Таша взметнула ресницы кверху, заглянув в серые сейчас глаза. – Я ведь помню, как мы встретились. Помню, как ты заставил меня забывать маму, Лив… как быстро я привязалась к тебе. Как готова была пойти за тобой на край света. Странно, правда? Странно… но одна вещь поставит всё на свои места. И, думаю, она же объяснит твоё нежелание рассказывать мне о старых привычках.

Он молчал. Лишь смотрел на неё с обречённостью.

Таша уже знала, как всё будет, но странное чувство фатальности происходящего не давало ей остановиться на полпути.

– Ответь мне. Ты заставлял меня… полюбить себя?

– Я сражался ради тебя, – проговорил Арон. – Убивал ради тебя. Побеждал смерть – ради тебя. Ради тебя я бы отдал свою жизнь.

– Отвечай.

– Таша, я люблю тебя. Разве это не главное?

– Отвечай, – свистящим шёпотом повторила она.

Он стиснул пальцами подлокотник.

И тихо, очень тихо ответил:

– Да.

Какое-то время в комнате царила тишина и бездвижность. Лишь пылинки жёлтыми искрами парили в солнечных лучах, косо сочившихся сквозь высокое окно.

Затем Таша откинулась на подушку – почти спокойно.

– Ты любишь не меня, а призрак той, что умерла сотни лет назад. Это, знаешь ли, две большие разницы. А я тебя не люблю… больше, – голос её был суше витавшей в воздухе пыли. – Да, ты спас мне жизнь, и неоднократно, и я благодарна тебе за это. Но смерть, пожалуй, предпочтительнее участи куклы одного из вас. Моя жизнь сломана из-за тебя в той же мере, что из-за него. Ты не меньший эгоист, чем твой когда-то любимый братец.

– Ты не…

– О, нет, Арон. Я – твоя кукла. В той же степени, что и его. Только игрушкам не дают выбора, любить хозяина или нет. – Таша снова закрыла глаза. – Уходи.

И услышала, как он застыл.

– Таша…

– Я сказала, уходи. Я в безопасности. Те, кого я хотела защитить, живы. Король о нас позаботится. С дальнейшими проблемами я как-нибудь разберусь без тебя. Разобралась же с этой.

– Тебе нельзя здесь оставаться! Таша, если ты думаешь, что в безопасности, ты ошибаешься – он…

– Уходи. Ты когда-то говорил, что уйдёшь, когда я этого захочу. Когда ты уйдёшь, всё сразу встанет на свои места – я уверена. Когда он поймёт, что тебя больше нет в моей жизни, продолжать игру станет неинтересно. Этого, думаю, он и добивался. Да и… даже если он меня достанет… не так уж с ним и плохо. – Таша рассмеялась, не понимая, кого больше ранит этими словами: его или себя. – Смогла же я его полюбить, когда он был в теле Алексаса. И по доброй воле, кажется.

– Это его природа – очаровывать, – голос амадэя резал сталью: он никогда не разговаривал так с ней. – Ты не могла его полюбить.

– Но из вас двоих, кажется, только он не заставлял девушку полюбить и разлюбить кого-то.

Таша почти чувствовала взгляд, ощупывающий её лицо. Желающий запомнить, зарисовать, оттиснуть в памяти…

Потом услышала, как Арон встал.

– Я был неправ.

Таша не ответила. Знала: он продолжит и так.

– Победитель – не ты. Он. Он действительно добился, чего хотел… того, что обещал мне вечность назад. – Она услышала шёлковый шелест его фортэньи: амадэй шагнул к кровати. – Он отнял у меня тебя.

И в этом не виноват никто, кроме тебя самого, сказала Таша.

Но произнести это вслух так и не решилась.

– Прощай. – Арон дотронулся до её лба сухими губами. – Если когда-нибудь я буду нужен тебе, позови. Думаю, он не запретит мне прийти. Это ведь будет так… интересно.

Вот сейчас: открыть глаза, схватить его за руку и удержать. Того, кто сражался, убивал и побеждал смерть – ради неё. Того, кто на несколько месяцев вернул ей украденное детство. Того, кто любил её, или не её, а ту, кого видел в ней; того, кого она любила – или ей казалось, что любила, неважно…

Но всё дело было в том, что это – важно.

И поэтому Таша так и не открыла глаза.

Тихий стук двери оповестил её о том, что всё кончено. Тогда Таша наконец позволила себе посмотреть вверх: чувствуя, как слёзы обжигают щёки, ощущая на месте сердца такую холодную и чужеродную пустоту, словно меч Зельды всё ещё был в её груди.

И уже знала, что за смерть от этого меча – вторую свою смерть – она заплатила крыльями.

* * *

За время его отсутствия в кабинете ничего не изменилось. Пустынную келью тьмы и вечного одиночества неверно освещало каминное пламя, на столике подле робко потрескивавшей свечи темнела пыльная бутыль. Оранжевый свет играл в гранях двух пустых бокалов.

Он сидел в кресле, наблюдая, как Альдрем методично подбрасывает в огонь щепки. Сплетя ладони, рассеянно вертя большими пальцами – одним вокруг другого.

– Хозяин, вы в порядке? – отряхнув руки в перчатках, деликатно спросил слуга.

– Я бываю в беспорядке?

– Нет. Но с тех пор, как вы вернулись, вы определённо пребываете не в обычном своём порядке.

Он посмотрел на пустые бокалы и пламя свечи.

– Эти дни дались мне труднее, чем я думал. Мне казалось, вспомнить себя тысячелетней давности будет несложно.

– А оказалось?

– Оказалось, тогда я куда лучше помнил, что такое боль.

Альдрем медленно выпрямился.

– Вы не жалеете?

– О чём? – он провёл ладонью над огоньком свечи. – В конце концов, многое из того, что я делал, я делал ради этого.

Теперь он понимал это, как никогда раньше. Хотя нет, не так. Понимал он это давным-давно: не было в этом мире вещи, которой бы он не понимал. А вот почувствовал лишь сейчас.

Понимать и чувствовать – это разные вещи.

Он тысячелетней давности помнил и это.

– Ради нескольких дней украденного счастья?

– Нет, Альдрем. Ради ответа на вопрос, который мучил меня столетия. Ради трёх слов, которые были предназначены мне.