355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгения Сафонова » Средь бала лжи (СИ) » Текст книги (страница 10)
Средь бала лжи (СИ)
  • Текст добавлен: 4 января 2021, 14:00

Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"


Автор книги: Евгения Сафонова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Таша замерла напротив одежной лавки, пока рыночная толпа пёстрой рекой струилась мимо них.

Сказать или нет?..

– Алексас…

– Да?

Таша облизнула пересохшие губы.

– Я…

Слова, так складно собиравшиеся вместе в сознании, куда-то терялись по дороге к гортани.

– Я слушаю, – мягко проговорил Алексас.

Таша отвела взгляд.

– Я…

…ну же, шептал тоненький голосок в её сознании; говори…

…говори: «я не узнаю тебя, Алексас. Ты стал другим, стал жёстче, взрослее…»

– Просто…

…говори: «да, тому есть причина – конец Двоедушия, слияние сознаний, – но ты должен был стать Джеми с чуточкой Алексаса или Алексасом с чуточкой Джеми, а в тебе нет ничего от Джеми и осталось не так уж много от прежнего тебя…»

– Подумала…

…говори: «и не могу сказать, что мне не нравится тот, кем ты стал, но иногда я думаю…

…кто же ты теперь?»

– Что подумала?

Таша глубоко вздохнула.

– Что… что это всё, в сущности, неважно. – Она растянула губы в улыбке. – Прости. Подумаешь, болты.

…трусиха, презрительно прокомментировал голос разума, – и Таша была с ним согласна.

Алексас, мельком пожав плечами, отвернулся.

– Надеюсь, – бросил он через плечо, толкая дверь лавки, – позже ты всё-таки выскажешь мне, что хотела.

Сердце почему-то нервно дёрнулось.

– Я…

– Позже. – Оглядев вывешенные на стенах платья, штаны и рубашки, Алексас улыбнулся молоденькой продавщице, трогательно зарумянившейся и поспешившей к ним, оправляя юбку. – А сейчас мы подберём вашему высочеству новые одеяния, достойные красоваться на вас.

* * *

– Только встала, а уже темно, – пожаловалась Таша, выходя из ванной комнаты, на ходу ожесточённо вытирая голову полотенцем.

– Темнеет рано, а я разбудил тебя довольно поздно. – Алексас сосредоточенно разводил склянку с красителем в тазу с водой, выпрошенном у служанки. По соседству лежал гребень и ножницы, которые он зачем-то тоже приобрёл в «Кокетке». – Садись.

Повесив за спинку стула одно полотенце и плотнее закутавшись в другое, заменившее ей халат, Таша опустилась на стул:

– А мне казалось, для покраски не надо мочить голову.

– Верно. – Сняв полотенце со спинки, Алексас накинул его на Ташины плечи. – Зато для стрижки – надо.

Таша, вздрогнув, уставилась на него.

– Ты… собираешься… меня постричь?

– Ты оценишь все преимущества отсутствия волос, раз. На такую гриву, как у тебя, изведёшь флаконов десять красителя – два. – Он взял в руки ножницы. – И это неотъемлемая часть твоей маскировки – три.

Таша беспомощно взглянула в зеркало. Намокнув, золотистые пряди завились колечками. Длинные, тяжёлые, красивые.

Единственное, что Таша всегда считала в себе безоговорочно красивым…

– Алексас, я не могу.

– Почему?

– Они… Я всегда была с длинными волосами. Сколько себя помню. Мама никогда меня не стригла, только подравнивала немного, говорила, стричь всё равно бесполезно… – Таша отчаянно стиснула кулаки. – Я не могу, понимаешь?

– Можешь. И сможешь. – Синева глаз Алексаса была холодной, как небо за окном. – Таша, повзрослей наконец. Тебе приходилось идти на куда большие жертвы, чем стрижка волос, и ещё придётся. В ином случае ты увидишь своих друзей на плахе. Если вообще увидишь.

Таша опустила голову; пугающая перемена в поведении Алексаса не отменяла того, что он говорил исключительно здравые вещи.

Жертвы…

– Режь уже, – обречённо закрыв глаза, едва слышно прошептала она.

Странно, но что-то успокаивающее было в том, как Алексас расчёсывал мокрые пряди и щёлкал ножницами. Как с шёлковым шелестом падали на пол отрезанные пряди. И забавное, удивляющее ощущение: когда с каждым движением его рук голова становилась всё легче, легче…

– Раз Мариэль говорила, что их бесполезно стричь, – щёлк, – значит, никакой трагедии нет. – Щёлк. – Они быстро отрастут заново. Ещё гуще, чем были. – Щёлк-щёлк. – Всё хорошо, моя королева. К слову, за парик из таких волос, уверен, многие прекрасные лэн перетравили бы друг друга. Сказал бы «передрались», но это не в правилах прекрасных лэн. Может, наведаться с остриженными волосами к парикмастеру, как думаешь? Заодно и подзаработаем.

Его голос тоже успокаивал. Это был голос прежнего Алексаса – искрящегося, ироничного и заботливого. Её рыцаря. Каким бы ребячеством кому-то ни казалось это рыцарство, Алексас ведь был настоящим рыцарем: верным, преданным, готовым положить за неё жизнь.

Только что же с ним всё-таки стало?..

– Всё. – Алексас положил ножницы. Придирчиво оглядев результат, обмахнул Ташины плечи и снял полотенце. – Теперь красим. – Он подвинул таз к краю стола. – Задержи дыхание.

После нескольких погружений в мутную воду Таше наконец милостиво протянули полотенце. Потом, когда она угрюмо вернула Алексасу кусок махровой ткани, насквозь промокший – не испачканный, и то хорошо: красители заговаривали только на волосы, – её рыцарь щёлкнул пальцами.

На миг у Таши возникло странное ощущение, будто по голове растекается горячее сырое яйцо.

В следующий миг Алексас отступил в сторону, открывая обзор зеркала.

– А теперь, когда я их подсушил, – произнёс он, – смотри.

Стрижка была короткой. Действительно короткой. С чёлкой, вившейся кудряшками до бровей. А её волосы…

Они стали чёрными. С характерным блеском: как чёрный шёлк или вороново перо.

Волосы едва прикрывали уши. Неприкрытая шея казалась длиннее и тоньше, короткие пряди подчёркивали высокие скулы и чуть раскосый, несколько хищный разрез глаз. На контрасте с волосами Ташина светлая кожа казалась ещё светлее; брови и ресницы тоже стали чёрными, оттеняя жидкое серебро глаз.

И в целом Таша стала… старше.

Гораздо старше, чем маленькая испуганная девочка с мыслеграфии в новостном листке.

– Скажи мне, – сказал Алексас, улыбаясь, – кого ты видишь.

– Девушку с очень плохой стрижкой, – буркнула Таша.

– Что ж, слово «девушка» мне уже нравит…

Договорить Алексас не успел: вдруг побледнел, пошатнулся и, чудом устояв на ногах, схватился за голову.

– Что?! – Таша встревоженно вскочила, не решаясь к нему прикоснуться.

Не отвечая, Алексас кое-как добрёл до зеркале на стене. Протянув руку, начертил на серебристом стекле руну, походящую на раздавленного паука, вспыхнувшую красным.

– А вы раньше, чем обещали, Герланд-энтаро, – с трудом выпрямившись, произнёс Алексас.

Альв, проявившийся в стеклянном овале, скучающе подпёр голову рукой; зеркальце, через которое он установил связь, явно лежало на столе перед ним и было не больше карманного.

– Но ты оказался готов, – в голосе альва просквозило даже некоторое разочарование. – Неожиданно.

– Удачно, я бы сказал. – К Алексасу уже успело вернуться привычное самообладание и даже румянец. – Значит, встреча с «Рассветом» состоялась?

– Да, и я решил не тянуть до ночи. У вас каждый час на счету. – Взглянув на Ташу, альв вскинул бровь. – Добрый вечер, Ваше Высочество. Сменили причёску?

– Как видите, – ответила Таша сквозь зубы.

– Сыплю соль на рану, как посмотрю. Не обижайтесь и воспринимайте мои слова сказанными из лучших побуждений.

– Каких же?

– Соль обеззараживает. – Герланд почти улыбнулся. – Итак… дети. Что вы помните о Первой эпохе Аллиграна?

Вопрос был, мягко говоря, неожиданным, – но Таша по старой школьной привычке отчеканила ответ, не задумываясь:

– Прибытие из-за моря людей, варваров и язычников. Освоение ими Долины. Уход альвов в заповедные леса. Кончается Первая эпоха пришествием Кристали Чудотворной.

– Превосходно, Ваше Высочество. Сразу видно, что свой досуг вы посвящали зубрёжке, – усмехнулся альв. – Что ещё?

– Люди стояли на нижних ступенях развития. Не знали письменности, лечили лишь самыми примитивными методами. Магии не было, ничто не могло облегчить их жизнь.

– Прекрасно. А отчего они умирали?

Такая постановка вопроса удивила Ташу ещё больше.

– В те времена? От чего угодно. Палец поцарапал – заражение крови. Отравления, болезни, эпидемии… и нечисть, – вспомнив рассказы Арона, добавила она. – Эйрдали и оборотни в первую очередь.

– Именно. Тогда по Аллиграну разгуливало много неприятных тварей вроде виспов, виверн и чёрных драконов, но основной проблемой были эйрдали и оборотни. В отличие от прочей нечисти и нежити, они – твари в высшей степени разумные, а эйрдали к тому же тогда были единственными существами, владевшими магией.

Если остальную нечисть можно было победить огнём или обычной сталью, а ещё попросту не соваться туда, где она обитает – эйрдали и оборотни находили людей сами.

– Неужели даже альвы не помнят, откуда они взялись? – осторожно спросила Таша.

– Эйрдали и оборотни появились в Аллигране лишь с прибытием людей. И рождались только среди них. Ни проклятие оборотничества, ни проклятие бездушия никогда не затрагивало Звёздных Людей. Почему – вопрос не ко мне. – Герланд бесстрастно смотрел на неё. – Думаю, Зрящий рассказывал вам о тех временах.

– Рассказывал…

– Тогда вы знаете, что в те времена настоящими хозяевами тех земель, на которых обитали люди, были именно они. «Порождения Мирк». Люди были перед ними беззащитны, люди молились дожить до завтрашнего дня, люди боялись поминать слова «оборотень» и «эйрдаль», чтобы не накликать беду… но потом пришла Кристаль.

– «И принесла Кристаль Чудотворная людям истинную веру, и разогнала тьму, и дала человечеству знание, и подарила им магию, и научила их, как бороться с ужасами, являвшимися под покровом ночи», – промолвил Алексас: прикрыв глаза, явно цитируя наизусть какую-то книгу.

– Верно. Нечисть была побеждена. Оборотни и эйрдали оказались почти полностью истреблены, а те, кто уцелел, ушли в подполье. Теперь уже они молились прожить ещё один день и не быть найденными… и на этом наш краткий экскурс в историю завершён. – Герланд по-кошачьи сощурился. – Возвращаемся к Третьей эпохе Аллиграна. Как вы думаете, «порождения Мирк» довольны текущим положением вещей?

– Нет, конечно. – Таша подозрительно смотрела на альва в ответ. – А какое отношение всё это имеет к «Рассвету»?

– Терпение, Ваше Высочество, терпение. Мы уже у цели, но я хочу, чтобы вы сами проглотили разжёванное мной знание, а не я сомкнул ваши жёлтые ротики. Подумайте. Что может значить покушение на короля, название «Кровавый рассвет» и присутствие в нём эйрдалей… а также оборотней и некромантов?

Долго думать Таше не пришлось.

Неужели…

– Они хотят вернуть себе господство над Аллиграном? – в ужасе проговорила она.

– В яблочко, Ваше Высочество, – кивнул альв. – Не знаю, как насчёт того, чтобы сделать это сейчас. Силёнок у них пока маловато… думаю, вы не слишком удивитесь, узнав, что далеко не все «порождения Мирк» жаждут возвращения Первой эпохи и рек крови. Вы с вашей матерью есть первейший тому пример. Но, какими бы миролюбивыми ни были исключения вроде вас, им всё равно приходится либо прятаться, либо отрекаться от своих звериных личин, и это любого может обозлить. Если со временем «Рассвет» склонит на свою сторону всех эйрдалей и оборотней, всех некромантов и Школу Колдунов… если призовут магией легионы мёртвых и тварей из болот, горных пещер и самых глубоких озёр… к тому же у них есть один козырь, который они не замедлили нам продемонстрировать. Нечто крупнее козырного короля. Пожалуй, Шут. Пожалуй, даже Красный: он ведь крупнее Чёрного, кажется?

– Какой же? – спросила Таша, уже зная ответ.

– Амадэй, – спокойно ответил альв. – К тому же Воин.

Ну, здравствуй, Лиар.

Кто не спрятался, я не виновата.

– Они рубят сук, на котором сидят, – с усмешкой сказал Алексас. – Кем они, простите, будут питаться, если перебьют всех людей?

– Кто сказал, что они собираются их перебить? Убрать короля, уничтожить церковь, разрушить Адамантскую Школу, убить всех волшебников, выкосить всё, что оставила людям Кристаль – и власть у них. Новых магов они будут растить во тьме, волшебники, защищавшие людей, исчезнут… Нет, «Рассвету» будет куда проще захватить Аллигран, чем кажется. Воин вернёт себе престол, когда-то у него отнятый, но теперь он будет властвовать над тьмой и хаосом. И люди будут для его подданных скотом, который бережно и расчётливо взращивают на убой.

– Значит, амадэй предложил вам… не сомневаюсь, что именно вам, ибо только вы, пожалуй, и могли узнать, кто он… сотрудничество, – медленно произнёс Алексас.

– «Венец» был бы весьма полезен «Рассвету». Наши связи, наши шпионы, наши колдуны и волшебники… я, в конце концов. Мы пока не дали окончательного ответа. Мы постараемся тянуть с ним до последнего. Ибо, если честно, меня страшит, что предпримет «Рассвет», когда мы ответим ему отказом.

– Почему вы так боитесь «Рассвета»? – воскликнула Таша. – Вы же сильнее, наверняка сильнее!

– Потому что они на нас вышли. И они нас нашли: поверьте, Ваше Высочество, сделать это очень непросто. А мы их – нет, – довольно-таки мрачно ответил альв. – Мы далеко не единственные заговорщики в королевстве. Самые крупные – да, самые могущественные – да, но не единственные. Однако мы неоднократно выходили на другие организации с предложениями присоединиться к нам, ибо дробить оппозицию королевской власти неразумно, и неудачные попытки одних могут навредить другим. Кто-то с радостью соглашался, кого-то пришлось подкупать, кому-то – угрожать… но мы знали всех, кого нам предстоит взять под свой контроль. Так мы считали до сегодняшнего дня. – Альв качнул головой. – Мы даже не подозревали о существовании «Рассвета». Следовательно, их возможности превосходят наши. Да и… амадэй…

– Неужели амадэй может быть сильнее альва?

– Может, – просто ответил Герланд.

Таша не нашлась, что ответить.

– Он не смог убить короля, не убьёт и вас, – спокойно сказал Алексас. – Если вовремя предпринять нужные действия, можно нанести им удар раньше, чем они нанесут его вам… и королевству.

Герланд криво улыбнулся:

– Какие же «действия», интересно, ты имеешь в виду?

– Мы с Ташей проникнем в «Рассвет». Раздобудем как можно больше сведений о них. А как только король узнает обо всём этом, он нанесёт удар. Тогда и посмотрим, насколько всесилен их Воин.

Альв внимательно взглянул на него. Очень внимательно.

Потом откинулся на спинку стула.

– Положим, вторую часть твоего плана я ещё способен признать. – Он скрестил руки на груди. – Но каким образом ты, мальчишка, собираешься туда проникнуть?

– С вашей помощью, разумеется.

Герланд фыркнул, как сердитый кот:

– Мы даже приблизительно не смогли вычислить, где расположена их штаб-квартира. Я наводил справки об уровне их конспирации. Если верить главам «Рассвета», есть настроенные проходы в определённых местах, разбросанные по всей Долине, но войти туда может лишь тот, кому они позволят. Филиалов не существует. Новичков вербуют проверенные вербовщики, странствующие по королевству: эйрдали и оборотни, Старейшие, которые ищут убежища себе подобных. Вербовщики досматривают память претендентов и решают, достойны ли они, после чего накладывают на них связующие чары. Если попытаешься рассказать о «Рассвете» хоть одной живой душе, не знающей о нём – боль не даст тебе это сделать. Во второй раз даже боли нет, сразу умираешь.

– Скажите, что вам надо проверить их возможности и уровень организации. А для этого придётся послать к ним пару человек.

– Исключено. Как только они узнают, кто вы…

– Но вы ведь сможете охранить нас, правда?

– От Воина? Безумие. – Герланд извлёк откуда-то тонкую изящную трубку. – Даже если он не узнает, что именно вы скрываете – то, что вы что-то скрываете, узнает точно.

– Однако вы бы и не стали раскрывать им всех помыслов «Венца», верно? Вы бы позаботились о том, чтобы утаить от «Рассвета» важную информацию. И пока правила устанавливаете именно вы. Если вы согласитесь сотрудничать, они потребуют от вас всего, но пока им не захочется вас отпугивать. Если они затребуют своё силой, погибнет много наших людей, колдунов и волшебников, которые весьма пригодятся в их будущей армии. Значит, пока вы имеете право на… маленькие капризы.

Альв, не ответив, затянулся. Выпустил тонкую дымную струйку.

– Что вы теряете? – пожал плечами Алексас. – Скажите.

– В худшем случае – нашу будущую королеву, – негромко ответил Герланд.

– А если «Рассвет» не остановить, королева не понадобится.

– Я могу послать кого-то другого.

– Доказательства королю может предоставить только Таша. Она имеет на это право. Она должна это сделать.

– Мы можем потом рассказать ей всё.

– Её будут проверять. Её будут допрашивать. Она должна говорить правду. Рассказывать то, что видела. Тогда ей поверят. Тогда народ поднимется и отправится на борьбу с теми, кто хочет отнять всё, что у них есть.

– В первую очередь отправиться должен король, кеары, Мастера Адамантской Школы и волшебники посильнее. Народ – это уже сопутствующее. – Герланд смотрел куда-то вдаль, прикусывая трубку уголком рта. – Зрящий уже менял нашей принцессе память, верно? Перед тем, как она представилась наследницей рода Морли…

– Да. И перед новым допросом сможет сделать это снова. Её доказательства не подставят под удар «Венец».

– Но эйрдали узнают Ищущую господ Норманов.

– Думаю, это случится не сразу. А когда случится, одна легенда для них у меня уже заготовлена. Позже поделюсь ею с вами, если захотите.

– Опасная эта затея, Алексас. Очень опасная.

– Я справлюсь, поверьте. Я не дам Ташу в обиду.

– Да ну? Ты, юнец, человек, получивший дар мечника от альва-изгнанника и дар колдуна от брата-недоучки, сможешь защитить её от амадэя? Возлюбленного Богиней, Палача, Воина?

– Там, где речь идёт о её жизни, я не дам себя победить.

Альв взглянул в глаза своего ученика. Странно тёмные, поразительно серьёзные.

Качнув головой, вновь затянулся.

– Ты глупый упрямый мальчишка, – выдохнул он со следующей струйкой дыма, и в голосе его просквозил едва заметный намёк на одобрение. – Маленький, глупый, упрямый мальчишка. – Какое-то время Герланд грыз трубку. – Но если с вами пойдёт кто-то не столь маленький, глупый и упрямый…

– Стойте.

Алексас настороженно вскинул голову, будто прислушивался к чему-то.

Одним прыжком оказался в углу: там, где лежала его сабля.

– Я ничего не слышу, – испуганно произнесла Таша, мигом напрягая слух.

– Ты и не можешь. Это не здесь. – Встав посреди комнаты, Алексас стремительным движением очертил кончиком сабли сияющий круг на ковре. – Это твой деревенщина.

– Гаст?! На него напали?..

Её рыцарь уже не ответил: шагнул в круг, расчеркнул воздух серебристым лезвием, вырисовывая в воздухе руны, – и Таше пришлось заслонить глаза рукой, когда в его свободной руке вспыхнул ослепительной белизной шар света.

– Я скоро, – коротко бросил Алексас, прежде чем прибавить шёпотом пару слов.

Шар разросся до размеров кокона, заставив Ташу зажмуриться. Когда же перед закрытыми веками поплыли в черноте цветные круги, и она осмелилась открыть глаза, Алексаса уже не было: лишь чернел на ковре выжженный круг да мерзко пахло палёной шерстью.

– Куда это он? – скучающе осведомился Герланд.

– Моего друга выручать, – кратко пояснила Таша, сгребая с пола светлые волосы. – Он работал в мастерской у того, кто сделал чашу.

Эх, волосы, волосы…

Альв равнодушно наблюдал, как Таша сворачивает остриженные кудри в большой ком, чтобы закутать его в мокрое полотенце.

– Избавься от них. Сожги, – лениво посоветовал он. – Ты уже имела возможность понять, что может сделать колдун, владея всего одной прядью твоих волос.

– Алексас сожжёт. – Таша пихнула готовый кулёк на кровать, рядом с подушкой. – Вы сами отключитесь или как?

Герланд только усмехнулся. Глядя на неё, затянулся. Медленно выдохнул.

Интересно, табак снова вишнёвый?..

Таша поправила полотенце: взгляд альва заставлял её чувствовать себя крайне неуютно. Под таким взглядом начнёшь оправлять даже шикарное платье с горлом и юбкой до пола, не то что кусок махровой ткани, кое-как обмотанный вокруг туловища.

– Мне нужно переодеться, – вскинув подбородок, холодно проговорила она. – Была бы крайне признательна вам, Герланд-энтаро, если бы вы…

– Береги его.

Таша моргнула: удивлённая как словами, так и тоном, которым они были произнесены.

– Что…

– Ты ведь не понимаешь, что с ним происходит, – почти проникновенно продолжил альв. – Тебе кажется, что Алексас исчез вместе с Джеми, а на его место пришёл кто-то другой. Кто-то чужой, взрослый, жёсткий… незнакомый.

– Откуда вы знаете? – только и смогла вымолвить она.

– За сотни лет жизни учишься ставить себя на место других. – Герланд аккуратно отложил трубку в сторону. – А теперь слушай меня. Ты не должна в нём сомневаться. И тем более не должна показывать ему, что ты в нём сомневаешься.

– Почему? Что с ним…

– Ты знаешь, что такое любить младшего брата. Сестру – в твоём случае. Что значит быть готовым ради него на всё. Так ты любишь свою Лив. Так Алексас любил Джеми. – Глядя ей в глаза, альв сложил ладони в молитвенном жесте. – Теперь представь себе, что Алексас должен чувствовать, потеряв его.

Ей не надо было представлять.

Ей достаточно было вспомнить.

– Я… знаю.

– Прекрасно. А теперь представь, что Алексас должен чувствовать, понимая, что сам его убил.

Это заставило её возмущённо мотнуть головой:

– Но это же не так!

– Знаешь, как заканчивается Двоедушие? – Герланд смотрел на неё пристально, как никогда раньше. – Они борются друг с другом какое-то время. Души, сознания. Но борьба неосознанная: ты не можешь принимать решений, не можешь уступить другому. Выигрывает тот, кто сильнее. Беспристрастный, абсолютный результат. Сильный поглощает слабого. Ничего личного.

Таше вспомнилась разбитая чашка на полу.

– Алексас…

– Да, он выиграл. Он был сильнее. И этим убил Джеми, своего непутёвого маленького братика, за которого он, не задумываясь, отдал бы жизнь. Если б Алексас мог выбирать, он бы ушёл сам – но он не мог выбирать. И поэтому до конца своей жизни он будет винить себя в том, что живёт. Живёт в теле брата, когда-то своей жертвой подарившего ему жизнь.

«Почему Джеми», думала Таша тем вечером, когда после покушения вернулась в Арпагенскую гостиницу; «почему, ведь тело-то его»…

Как она могла быть такой чёрствой? Почему не ставила себя на место Алексаса, не задумывалась о том, что он чувствует?

Почему просто замкнулась в своей наивной вере «Арон всё исправит»?..

– Он обрёл силу, – говорил между тем альв. – Очень большую силу. И человеческая жизнь никогда не являлась для него барьером, через который нельзя переступить. Многие внутренние преграды, которые сдерживали Джеми, у него отсутствуют. Так было даже тогда, когда Джеми был жив. А теперь Алексас легко может снести все барьеры. Всё, что делает человека человеком.

Это тоже было ей до боли знакомо.

Её с детства учили не уступать зверю в себе.

– Я предал его. Я предал их обоих. Теперь он знает это. – Неужели она слышит сожаление в этом голосе, в котором привыкла слышать лишь лёд? – Он потерял брата и потерял отца, которого видел во мне, и у него осталось последнее, что он любит. Последнее, что держит его на краю бездны. Последнее, что не даёт ему сделать шаг и упасть. И это последнее – ты.

Таша молча смотрела в синие глаза со звёздными искрами на дне.

– Он будет беречь тебя, но и ты должна беречь его. Ты должна держать его за руку и вытаскивать к свету. Ему нужна ты. Твоя поддержка. Твоя любовь. Иначе… самым лёгким выходом будет, если он решит умереть. Если он отвернётся от света, но останется жить, «Рассвет» получит полезного воина. Я весьма неплохо его обучил, не могу не признать. – Герланд едва заметно склонил голову. – Ты поняла?

– Поняла, – не отводя взгляда, тихо сказала Таша.

– Я рад. – Альв протянул руку к зеркалу. – До встречи, Ваше Высочество. – В его голос мигом вернулась прежняя бесстрастность. – Передайте Алексасу, чтобы связался со мной завтра утром.

– Простите, – вырвалось у Таши вдруг.

Его рука дрогнула, замерев в дюйме от стеклянной поверхности.

– За что?

– Я… думала, они вам безразличны. И Джеми, и Алексас. Но я ошибалась. – Таша коротко выдохнула. – Простите за это.

Таша не видела лица альва: всё заслоняла бледная ладонь с тонкими пальцами

Интересно, что отображено на нём сейчас? Раздумье? Раскаяние?..

– Нет. Не безразличны, – наконец услышала она. – И мне бы очень не хотелось, чтобы когда-нибудь мне пришлось убивать того, в кого я вложил свою душу.

Затем пальцы альва всё же коснулись стекла с той стороной – и в идеальной черноте, покрывшей зеркальную гладь, Таша не смогла различить даже собственного отражения.

Она подошла к окну. Рывком распахнула створки. Вдохнула морозный воздух, надеясь успокоиться.

Спустя какое-то время поняла, что в дверь стучат: судя по назойливости, не в первый раз.

– Кто там? – настороженно крикнула она.

– Ужин, – откликнулся мужской голос из коридора.

Приятный баритон, ничего особенного… но почему у Таши от его звучания побежали мурашки?

Она втянула носом воздух.

И улыбнулась.

– Спасибо, – громко сказала она, – я не голодна.

Секундное молчание.

– Что ж, может, это заставит тебя проголодаться.

Она услышала шум упавшего тела, а затем – мычание, будто сквозь кляп, обратившееся криком:

– Таша, не смей открывать!..

Знакомый голос заставил её на миг оторопело застыть под зимним ветром, сквозившим из открытого окна, щекочущим её спину.

Потом, рванув вперёд, дёрнуть дверную ручку.

– Гаст!

Он стоял на коленях у порога, пока эйрдаль за его спиной выкручивал ему руку.

– Сменила облик, Ищущая? Недурно. Впрочем, уже не поможет, – саркастично заметил эйрдаль; в нос Таше ударила вонь тлеющих фиалок и нарциссов. – Ничто и никто в этой гостинице вам не поможет, мы об этом позаботились. А теперь либо выходи из комнаты, либо будь гостеприимной хозяйкой и пригласи меня войти.

Запахи…

– Чтобы ты убил нас обоих?

Странно, но Таша была на удивление спокойна. Сердце билось ровно, голова соображала ясно.

Очень странно: учитывая то, что она поняла, и то, что собиралась сделать.

– Деточка, ты не в том положении, чтобы торговаться.

– Нет, – произнесла она холодно. – Я приглашу тебя войти лишь в том случае, если ты поклянешься мне, что ни ты, ни кто-либо другой из общества «Кровавый рассвет» не причинит Гасту Онвану никакого вреда. И отпустишь его.

Таша давно не испытывала такого удовлетворения, как в тот миг, когда юное и потусторонне-прекрасное лицо эйрдаля вытянулось от удивления.

– Дар речи пропал? – улыбнулась она.

– Нет, – наконец опомнился эйрдаль, и на лицо его вернулась ухмылка. – Хорошо, я поклянусь. При условии, что ты пригласишь меня войти прежде, чем я досчитаю до пяти.

Сердце пропустило удар.

– Идёт? К слову, если будешь долго думать… – Другая рука эйрдаля, вдруг оказавшаяся на горле коленопреклонённого юноши, пощекотала ему сонную артерию: острым, неестественно длинным ногтем. – Кто знает, вдруг моя рука дрогнет?

– Таша, не делай этого! – Тот, кто стоял на коленях, умоляюще смотрел на неё. – Таша, не смей, слышишь?!

Небрежное движение тонкого пальца, короткий вскрик – и по шее юноши потекла струйка крови.

– Я бы попросил клятву у тебя, но она не будет иметь магической силы, увы, – небрежно произнёс эйрдаль. – Впрочем, гибель его будет быстрой. Если тебя это устраивает…

– Я согласна.

Таша не чувствовала страха. Ни капельки. Она понимала, что сейчас в комнату войдёт её смерть, но не боялась. В сознании царил ясный, кристально чистый холод: такой же, как воздух вокруг неё.

Тлеющие фиалки и нарциссы… а вот у оборотня в человеческой личине нет никаких отличительных признаков, кроме золотистого блеска в крови. И мысли её читать они не могут. Не теперь.

Они не могли знать, что она догадалась.

И что она может сделать.

Эйрдаль улыбнулся жестокой улыбкой триумфатора.

– Клянусь, – продекламировал он, ногтем чертя в воздухе неведомые знаки, вспыхивавшие синим, – что ни я, ни кто-либо из общества «Кровавый рассвет», не причинит никакого вреда Гасту Онвану, если ты пригласишь меня войти в комнату прежде, чем я досчитаю до пяти.

Порыв ветра – ещё холоднее, чем с улицы, – пронёсся по комнате. Волосы у Таши на макушке на миг встали дыбом: клятва была принята к учёту.

И тогда она попятилась прочь от порога.

– Раз.

Маленький шаг.

– Два.

Ещё один. И ещё.

– Три.

Незаметно, будто в испуге…

– Четыре.

Ослабить узел на груди…

– Ты можешь войти, – уткнувшись спиной в подоконник окна, всё ещё распахнутого настежь, сказала Таша.

Эйрдаль с гаденькой улыбкой вскинул руки. Юноша, стоявший на коленях, поднялся с коленей.

Глядя в Ташины глаза, рассмеялся.

– Куда же ты, деточка? – Он провёл ладонью по лицу, точно снимая паутину; повинуясь движением его пальцев, мальчишеское лицо таяло, перетекало в другое – безупречно красивое, безупречно холодное. – Впрочем, если хочешь выпрыгнуть из окна, мешать не будем. Далеко не убежишь, только ножки переломаешь.

Раз…

Таша разжала руки.

Полотенце легко соскользнуло к её ногам.

– Я вам не деточка, – уже заплетающимся языком сказала она, переваливаясь через подоконник спиной назад.

…два…

Эйрдали умеют двигаться очень быстро. Не говоря уже о мгновенном перемещении. Но сейчас они не видели особой нужды торопиться, а потому чужие руки лишь царапнули воздух над Ташиной пяткой.

Ещё одна роковая ошибка.

Секунда, которую Таша падала внизу, растянулась в вечность: в течение которой тьму пронзила серебристая вспышка.

…три.

У самой земли Таша поймала ветер расправленными крыльями – и, под оторопелыми взглядами эйрдалей взмывая ввысь, залилась торжествующим клёкотом.

В следующий миг маленькая и быстрая птичка ланден растворилась во тьме; а Таша – уже не в первый раз – подумала, что зло, конечно, сильнее добра, но это не отменяет его слабостей.

Ведь если бы злодеи всегда делали дело сразу, не злорадствуя напоследок – побеждать их было бы куда сложнее.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. БАГРЯНЫЙ ВЕНЕЦ

– Он мой, – промурлыкала незнакомка, приближаясь к Гасту.

Девушка была потрясающе красива. Даже учитывая, что во тьме пустынного переулка – Гаст побежал туда, когда понял, что за ним следят – её глаза мерцали странным багровым сиянием, а кожа светилась странной, холодной, снежной белизной. Но это всё неважно, конечно, неважно: он ошибался, когда бежал, она не может причинить ему вреда…

– Уступаю даме, – вздохнул юноша, заходивший с другой стороны.

Какой-то слабый голос внутри Гаста кричал, что он не должен просто стоять и смотреть, прижавшись к стене, что надо бежать, спасаться, кричать… Но зачем? Куда ты побежишь с подгибающимися коленями…

Её сияющие глаза оказались прямо перед ним, кончики тонких пальцев коснулись щеки. Гаст беспомощно поднял взгляд, глядя на мигающий чуть поодаль фонарь. Всё-таки это странно, что все фонари вдруг погасли, когда он забежал сюда: спустя миг после того, как обнаружилось, что переулок утыкается в тупик.

– Тебе будет хорошо, мальчик, – её дыхание обожгло ему губы. – Очень хорошо, обещаю.

Внутри что-то сладко заныло от предвкушения – но в следующий миг девушка отшатнулась.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю