Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Вечер второго дня своего пребывания в стольном граде Адаманте Лив встречала на Драконьей Скале. Сидя на тёплом камне площадки рядом с пещерой, прижавшись спиной к боку Кестреля, глядя, как мерцает ночными огнями далёкий город.

«Почему я?» – спросила Лив. Без слов: общаться мысленно оказалось так же просто, как вслух.

За день им так и не удалось поговорить. Заполучив гостей в своё распоряжение, школьники целый день показывали им местные достопримечательности, – попутно пытаясь вызнать побольше о странной новой девочке, завладевшей их Кесом.

Конечно, поесть зимой свежесорванных яблок и вишен Лив была не против, – но всё-таки со своим драконом поговорить ей хотелось больше.

«Я не знаю, – сдержанно ответил Кес, свернувшийся клубком. – Это не я ррешаю, маленькая волшебница».

От лежащего дракона исходил жар; чувствовалось, что где-то там, под бронированной чешуёй, его кровь кипит огнём.

«А тебе вообще… – после всего произошедшего возвращаться к «вы» казалось Лив глупым, – хотелось обладать… своим человеком?»

Дракон фыркнул, и язычок пламени показался из его ноздри.

«Никогда не мечтал всю жизнь быть чьим-то прридатком. Осознавать, что ты прринадлежишь не только себе… Бррр».

«Ну прости, – обиделась Лив. – Я не специально. И вообще мне хуже! Кто-нибудь захочет тебя убить, и я тогда тоже умру».

«Меня убить не так пррросто, как ты думаешь, маленькая волшебница».

«Прекрати меня так называть! У меня имя есть».

Глаза дракона сверкнули янтарным пламенем.

«Люди. Вы такие… глупые. Такие… воспрриимчивые к условностям, – он снова фыркнул. – Имя прреходяще. В дрругой жизни твою душу нарекут по-дрругому, но суть твою уже никто и ничто не изменит. Рразве так плохо быть маленькой волшебницей, маленькая волшебница?»

«Но мы почему-то не зовём друг друга «большая мама» или «маленькая дочка».

«Мать и дочь – тоже явления прреходящие. Одно сменяет дрругое».

Лив только рукой махнула.

«Ты сказал, что в другой жизни мою душу нарекут по-другому?» – подумав, переспросила она.

«Если ты не исполняешь того, что должен был, в этой жизни, ты ррродишься снова. Верра людей врроде тверрдит о том же».

«Я думала, это выдумка. Я же не помню свои прошлые жизни».

«Никто не помнит. И немногие могут вспомнить. Лишь прри опрределённых обстоятельствах… очень особенных, – дракон загадочно помолчал. – Поверрь, ты ррождалась уже много раз. Думаю, тебе судьбой суждено закончить крруг своих жизней вместе со мной. Совсем иначе, чем ты заканчивали все предыдущие жизни».

«И как же?»

Кес поднял глаза к тёмному небу над их головами.

«Посмотрри наверрх».

Лив послушно вскинула голову.

«Видишь? Пррямо над нами…»

Слова дракона отдавались в сознании мурлыкающим эхом. Эхо это действовало на нервы… завораживающе. Лив вдруг поняла, что с трудом удерживается от желания пораскатывать букву «р» в ответ.

«Звёзды вижу, – в смутном раздражении ответила она. – Их много».

«Звёздный Дррракон. Разве не видишь?».

Спустя какое-то время Лив и правда увидела. Голову, туловище, крылья и длинный хвост, сложенные серебристыми искрами.

«Вижу. И что?»

«Когда умиррают дрраконы, их души не ррождаются вновь. И те из нас, кто достойны этого, отпрравляются туда. Чтобы рродить из своей души новую звезду… и вечность даррить людям огонь нашего света».

Взгляд Лив, устремлённый на созвездие, окрасило недоверчивое уважение.

«Вот как?»

«Альвы такие же. Только у них дрругие созвездия, – дракон смотрел в небо, где рассыпалась по синеве колкая звёздная шелуха. – Люди, которрые связаны с нами, получают этот шанс. Вознестись к звёздам. Если наша связь не рразорвётся до моей смеррти, если ты и я этого заслужим… мы отпрравимся к созвездию Дрракона вместе».

Лив поразмыслила над подобной перспективой.

«Что-то мне не верится», – наконец признала она.

«Тебе и в Крристаль слабо веррится. Не так ли? Ты же не можешь прредставить её такой же… живой, как твоя сестра, положим».

«Могу, – возразила Лив. – Дядя Арон нам о ней много рассказывал».

Дракон сощурился.

«Твой дядя Аррон вообще не так пррост… Впррочем, чего ждать от одного из Возлюбленных Богиней».

«А драконы тоже о них знают?»

«Моя бабка была с ними знакома. И мы, дрраконы, знаем и помним многое. Только ррасказываем совсем немного».

«Из вредности?»

«Потому что знание – опасная сила. И таким существам, как люди, опасно эту силу давать».

Лив покачала головой.

«Странный ты, – честно заявила она. – Близняшки говорили, что Багровые драконы самые дружелюбные по отношению к людям, а ты явно не особо нас любишь».

Дракон засмеялся. Лив уже знала, как он смеётся: в твоей голове звучит тихий смех, а в драконьих глазах пляшет янтарное пламя.

– Мы самые дрружелюбные, это верррно, – ответил он – уже вслух. Из ноздрей Кеса вырвались тонкие дымные струйки; завиваясь змеиными кольцами, они медленно таяли на тёплом зимнем ветру. – Прросто ты не сталкивалась с дрругими дрраконами, маленькая волшебница. Тогда бы и посмотррела, до чего я на самом деле дрружелюбный.

– Но испытывать его дружелюбие на всякий случай не стоит, – шагнув на каменистую площадку, посоветовал Арон. – Он всё же дракон, как-никак.

Кес одарил его взглядом, бывшим довольно прохладным, – насколько в принципе может быть прохладным пламя или расправленное золото.

– От амадэя слышу, – сухо откликнулся дракон. – Зачем пожаловал на мою скалу, некогда Возлюбленный Богиней?

– И ныне, надеюсь. – Арон шагнул вперёд, мягко и внимательно глядя в глаза хозяина скалы. – Пришёл забрать свою дочь. Она ведь всё ещё моя дочь, как-никак.

– Так же, как та, кого ты столь усеррдно ищешь? Или же немного иначе? – дракон склонил голову, насмешливо глядя на непроницаемое лицо мужчины. – Ты ррасказал Шестеррым не всё, но кое о чём догадаться им было нетрудно. Дрраконы слышат далеко, амадэй.

Арон не отвёл взгляд.

– Счастье Шестерых, что ты умеешь хранить секреты, – мягко откликнулся он. – Драконы ведь никому не рассказывают того, что знают… кроме своих людей. И тех, кому они приносят клятву верности. Принеся клятву, вы не можете её нарушить, верно? Иначе Звёздные Драконы никогда не примут вас к себе.

– Положим, – негромко выдохнул Кес.

– И если человек, которому вы принесли клятву, прикажет вам умереть – вы умрёте.

– Положим.

В драконьем мурчании послышалось шипение, однако амадэй смотрел в золотые глаза без малейшего страха.

– Жаль, что на драконов не действует никакая магия, – проговорил он. – Телепатия в том числе. Потому что мне очень интересно, какую именно клятву ты принёс тому, кто пообещал тебе излечить твои крылья… клятву верности людям? Или же клятву верности одному человеку?

Лив переводила взгляд с дракона на амадэя.

Не зная, чьи глаза больше пугают её своей непроницаемостью.

– Конечно, при вступлении в должность Мастера тоже приносят свою клятву. Обязывающую их верно служить короне… вне зависимости от личных симпатий к Его Величеству, – медленно молвил Арон. – Однако клятва не мешает им скрывать решения, о которых королю знать необязательно. И было бы очень печально, если б Его Величеству Шейлиреару всё же было ведомо, о чём говорится на советах Шестерых.

Некоторое время Драконья Скала куталась в шелестящую тишину.

Затем громадная лапа шевельнулась, осторожно подталкивая Лив вперёд.

– Наши клятвы – это наше дело. И о них не обязательно знать даже амадэям, – непреклонно откликнулся Кес. – Тебе порра, маленькая волшебница. Шестерро ждут. Возврращайся завтрра. – И прикрыл глаза. – Я никогда не мечтал прринадлежать кому-то, но нужно уметь прринимать свою судьбу.

– Смотрю, отношения потихоньку складываются, – заметил Арон, пока они спускались с Драконьей Скалы.

– Мне кажется, пока не особо, – призналась Лив. Подумала. – Дядя Арон…

– Да?

– У меня что, никогда не будет детей?

Амадэй печально улыбнулся, за руку ведя девочку по тропе, серпантином обвивающей крутой каменный склон.

– Будут, если захочешь разорвать связь с Кесом.

– Нет, не хочу. Тогда я буду жить столько же, сколько и он, а драконов ведь почти невозможно убить! А дети мне и не нужны, – подумав, добавила Лив. – Я лучше стану сильной и неуязвимой, и Ташу спасу! Кес ведь может убить того колдуна… вашего брата, да?

– Может. Но и Лиар его – вполне, – просто сказал Арон.

Это несколько поумерило её пыл.

– И я тогда тоже умру?

– При необходимости ты можешь разорвать связь в любой момент. Надо лишь очень сильно этого захотеть.

– То есть… я могу сделать так, чтобы не умирать с ним, если его победят?

– Да.

Лив с облегчением улыбнулась:

– Ну тогда вообще всё хорошо.

Арон покосился на неё, но ничего не сказал.

От Скалы до Школы шли молча. Подстроиться к стремительными шагам амадэя далось Лив не без труда, – и когда вместо того, чтобы свернуть ко входу в белое здание, Арон повёл девочку по липовой алле прочь от него, та в страшном разочаровании воскликнула:

– Мы уходим? Но школьники же говорили, что мы сегодня…

– Мы выйдем ненадолго. Так нужно. Потом вернёмся и заночуем в Школе, как тебе и обещали.

Это Лив немного успокоило. Настолько, что она смолкла и просто позволила приёмному отцу дальше вести себя сквозь ночь: пряную и осеннюю, жаркую и летнюю, а за калиткой – колючую и зимнюю.

– Вот и вы, – сказал Иллюзионист, кутаясь в плащ. Тёмный, надёжно скрывавший белую мантию Мастера. – Идёмте, время поджимает. – И протянул девочке бежевый плащ. – Надень-ка.

Плащ действительно не помешал бы. На территории Школы было тепло, и свою меховую курточку Лив оставила там, а мороз не привык кого-то щадить. Особенно когда на тебе один лишь лёгкий свитерок.

Однако, увидев протягиваемый ей плащ ученика, Лив посмотрела на Иллюзиониста с некоторым недоверием.

– Давай-давай, надевай. – Не дождавшись реакции, Мастер сам накинул плащ ей на плече. Нагнувшись, заботливо застегнул пряжку на шее; и хотя лёгкий шерстяной плащ не должен был защитить от такого холода, Лив мигом сделалось не так зябко. – Идти недалеко, но плащ не помешает.

– Это же плащ школьника, – тихонько заметила она. – А я ещё не учусь.

– И поэтому Заклинатель успел десять раз отчитать меня за нарушение устава и превышение служебных полномочий, – улыбнулся Иллюзионист. – Но когда меня это останавливало?

Лив весело фыркнула в ответ – и, спрятав руки под плащ, посеменила за взрослыми по улицам, пестревшим цветными фонарями и струящейся мимо толпой, не обращавшей на троицу никакого внимания.

– Куда мы? – осведомилась она. – И где господин Гирен?

– Уже ждёт на месте. Мы бы охотно дали его старым косточкам отдохнуть, но, увы, сейчас он нам очень нужен… для полноты картины, – в голосе Иллюзиониста отчего-то скользнули сочувствующие нотки. – Мы идём в «Солнечную пичугу». Туда, где вы остановились.

– И зачем?

– Видишь ли, вам со святым отцом нужно кое-что сделать. Чтобы Мастера могли принять окончательное решение.

Как хорошо, когда тебе всё объясняют, как взрослой, подумала Лив. И вообще что-то объясняют.

– И что же?

– Тебе это не понравится.

Лив поймала его участливый взгляд… и нервно сглотнула.

Кажется, она знала, что именно Мастерам нужно от неё.

В гостинице – ажурное белое здание, невысокое и сказочно красивое, как всё в Адаманте, – Арон кивнул хозяину и беспрепятственно провёл своих спутников наверх. Лив сперва это показалось странным: пожилого мужчину за стойкой отнюдь не удивило, что третий постоялец тридцать четвёртой комнаты, с утра бывший стариком, вернулся юношей…

И уже у двери она вспомнила, что при всей своей мальчишеской обаятельности Мастер Вермиллион – всё же Мастер Иллюзионист.

В небольшой комнате, уютно отделанной деревом и освещённой магическими огоньками, их уже ждали. Двое, стоявшие в очерченном мелом кругу у дальней стены, и третий, кутавшийся в плед на кровати.

– Наконец-то, – грозно нахмурился Заклинатель. – Между прочим, я закончил все приготовления ещё двадцать три минуты назад.

– Скоро только котята топятся, – невозмутимо ответил Иллюзионист, переступая меловую черту, на миг засветившуюся синим.

Господин Гирен лишь неодобрительно буркнул что-то, плотнее заворачиваясь в плед. Кажется, «вечно этот твой юмор», но Лив не была уверена. Арон и вовсе ничего не сказал: лишь дождался, пока Мастер займёт место в круге подле Странника и Заклинателя – и указал Лив на стул посреди комнаты.

Почему снаружи гостиницы все разные, отстранённо думала девочка, шествуя к своему эшафоту, а внутри всегда оно и то же? Все эти светильники, кровати, даже горшочки с фиалками на окнах…

– Мы опять будем вызывать… его? – спросила она, опустившись на стул.

Уже зная ответ.

– Да. – Взгляд Арона был печальным. – Прости, Лив. В последний раз.

Та судорожно сжала кулачки, но всё же кивнула в знак согласия.

– Вы… хотите узнать, где Таша?

– Нет. Мастера желают… посмотреть. Увидеть, с кем им придётся сражаться. Кому подобна Зельда, с которой им придётся встретиться первой. – И Арон прикрыл глаза: одновременно с тем, как то же обречённо сделала Лив. – Лиар!

Некоторое время девочка сидела, не шевелясь, затаив дыхание.

Поняв, что ничего не происходит, робко приоткрыла глаза.

– Лиар!..

– Кажется, в этот раз он не хочет приходить, – когда повторный призыв снова не дал результата, со смесью недовольства и облегчения заметила Лив.

Арон, не ответив, оглянулся на Мастеров, застывших в меловом круге.

Странник безмолвно вскинул руки.

– Лиар, – ещё не повернувшись к девочке, в третий раз позвал Арон.

Дождавшись, пока глаза Мастера полыхнут аметистовым блеском творимого колдовства, посмотрел на Лив… и встретил недетский, оценивающий взгляд.

– Силён, однако, – констатировал Лиар, выпрямившись. – Не ожидал, честно сказать.

Арон отступил на шаг.

– Покажи мне Ташу, – тихо велел он.

– Опять за своё. – Палач с небрежным изяществом откинулся на спинку стула. – Впрочем, глупо было надеяться, что ты проявишь фантазию. Выдумки всегда были твоим слабым местом.

– Я не буду её искать, Лиар. Я просто хочу знать, где она. Что с ней.

Тёмный амадэй склонил голову: он не казался удивлённым.

– И что же это за игра такая, братишка?

– Мне её не найти. Ты об этом позаботился. И чем больше я буду к этому рваться, тем надёжнее оправдаю твои ожидания. – Арон стоял прямо, глядя на брата сверху вниз. – Можешь считать, что победил, если хочешь.

Лиар едва заметно улыбнулся.

– Даже если победивший имеет право делать с призом, что хочет?

Ответу предшествовало секундное молчание.

– Делай. Ты не зайдёшь слишком далеко. Не сможешь зайти – с ней.

Палач мельком оглядел комнату. Скользнул равнодушным взглядом сквозь Мастеров в круге: невидимых для того, кому они не желали показываться.

– Добрый вечер, господин Гирен, – радушно произнёс тёмный амадэй. – А вы как относитесь к выходке приёмного сына?

Старик молчал. Лишь край одеяла яростно смялся в шишковатых пальцах.

– Смотрю, не особо положительно. – Палач вновь обернулся к брату. – Говоришь, не зайду слишком далеко? А если зайду… положим, пожелав удовлетворить некоторые свои естественные потребности?

Лицо Арона выражало собой полную противоположность каких-либо чувств.

– Смотря какие потребности.

– Предположи.

– Главная из них – рушить чужие жизни.

– Эту я уже почти удовлетворил, можешь не беспокоиться. Если тебя устроит другая, только скажи, – лениво заметил амадэй. – В конце концов, наша девочка выросла, как бы тебе ни хотелось этого не признавать. Пока в её светлой головке сплошная романтика, но мы-то с тобой взрослые люди и прекрасно знаем, что это цветочки… а вот о том, что за ними следуют ягодки, маленькие девочки обычно вспоминают слишком поздно.

– Ты ломал её душу. И будешь ломать. Но не так, – голос Арона звучал ровно. – Ты не станешь… нечисто играть.

– Кто меня знает. И что ты знаешь об играх, братишка. – Детские глаза пугали недетской усталостью и недетским цинизмом. – Чем больше ты уверяешься, что контролируешь ситуацию, тем меньше управляешь ею на самом деле. Чем больше пытаешься поразить противника неожиданными решениями, тем более предсказуемым становишься. А на этом этапе ты сделал неправильно первый же ход… когда решил, удивив меня, отпустить её.

Арон молчал. И пусть глаза его были выше, со стороны могло показаться, что это Палач смотрит на брата сверху вниз: взглядом взрослого на завравшегося ребёнка, безуспешно пытающегося скрыть собственную ложь.

– Это так просто, знаешь ли – моделировать ситуацию. Поставить целью светлое будущее, которое окажется бездной. Людей очень легко обмануть, а в особенности тех, что сами хотят обманываться. – Тело Лив рассеянно качнуло стул на резных тонких ножках. – Тьма мудра. Тьма хитра. Тьма терпелива. И с ней не стоит мериться силами, Арон. Её надо избегать.

– Тогда чего ты хочешь от меня? Я сдался. Я сказал тебе об этом.

– Думаешь, я хоть на миг в это поверил? Когда научишься лгать столь же талантливо, как научился недоговаривать, и столь талантливо, чтобы обмануть меня, зови. – Лиар закрыл глаза. – А сейчас у меня есть дела поважнее.

– Скажи мне, где она! Просто скажи!

То, что голос Зрящего сорвался на крик, всё же заставило Палача лениво приподнять веки.

– Сколько экспрессии, – иронично заметил он. – Что, треснула бронь? Для неопытных ложь, знаешь ли – весьма ненадёжный щит.

Но, встретив взгляд Арона, в серых глазах которого светилась мольба – сощурил ресницы, и в радужках под ними будто эхом мелькнуло странное выражение.

– Считай, она уже у Зельды. И можешь за неё не волноваться, – молвил Лиар: с мягкостью, так ему непривычной. – Только я имею право причинять ей боль.

Растерянность с лица Арона исчезла в тот же миг, как девочка начала сползать со стула.

Метнувшись вперёд, он успел подхватить Лив прежде, чем та без сознания упала на пол – и, удобнее устроив её на руках, сдержанно произнёс:

– Надеюсь, вы увидели достаточно.

Иллюзионист шагнул вперёд, наконец покинув границу круга, скрывавшего Мастеров от вражеских глаз. Посмотрел на беззащитное лицо спящей девочки, утратившее всякое сходство с тем, кто совсем недавно вещал её устами.

– Весьма, – изрёк он. – Представление оказалось зрелищным, могу вас поздравить. И, что бы вы ни говорили, это было необходимым.

Арон обвёл взглядом его коллег. Посмотрел на Иллюзиониста, ожидая окончания фразы.

Конечно же, амадэй уже знал ответ, – но волшебник всё же произнёс его вслух.

– Пока не увидишь это своими глазами, – сказал Мастер Вермиллион, когда-то Морли – скорее для себя, чем для кого бы то ни было ещё, – у тебя не возникнет такого желания это уничтожить.

* * *

Когда Алексас широким шагом вошёл в гостиную, Таша любовалась на таз с водой, уже занявший своё место посреди комнаты. Рядом с ним ждали двое Основателей – и двое из тех троих, кому предстояло сейчас отправиться в логово Зельды.

– Итак, все в сборе, – молвил Герланд, когда приёмный сын занял место рядом с ним. – Чудно.

Таша коснулась янтарной подвески на шее, словно пытаясь нащупать серебристый ключик, застывший в солнечном камушке. По привычке, привитой с детства, когда в поисках успокоения она трогала мамину подвеску с корвольфом.

Утром амулет, предназначенный для защиты от эйрдалей, забрал у неё Ларон, а снова вернул лишь недавно.

«Мы изменили чары на амулете. Теперь, пока он на вас, никому не проникнуть в ваш разум, – сказал волшебник, отдавая ей украшение. – Даже Древнему эйрдалю».

Что тут же и подтвердил, безуспешно попытавшись прочесть Ташины мысли; да только в результате совместных усилий магии подвески, чар амадэя и защиты фей она даже не почувствовала ничего.

«И наши теперь такие же, – добавил Найдж, вечно жизнерадостный. – Так даже лучше – не придётся напрягаться с мыслеблоками».

«Эйрдали попытаются вас очаровать, – предупредил волшебник. – Подвеска поможет противостоять и этому, но в основном – лишь осознанием, что с вами происходит».

«И на это есть мы с Алексасом», – ответил колдун.

Потом последовал пробный сеанс связи через украшения. Оказалось не так уж сложно: требовалось лишь представить образ того, с кем хочешь связаться, сжимая подвеску в кулаке. А когда янтарь становился тёплым, сосредоточиться на том, что хочешь сказать, – и собеседник слышал твой голос в сознании так же ясно, как если бы ты говорила вслух…

– Когда отправление? – поинтересовался Алексас.

– Словно о междугородней карете говоришь, – хмыкнул Найдж.

– Рад, что кто-то понимает мой тонкий юмор.

Герланд не ответил. Просто стоял, не сводя глаз с водной глади; видимо, сегодня все слова Алексаса проходили сквозь его уши, игнорируясь сознанием.

Что ж, после того, что случилось вчера, немудрено.

Таша вспомнила утренний разговор с Найджем – и ощутила, как к щекам вновь приливает кровь.

«Он просто вошёл и выкрикнул заклятие, и Герланда с Лароном отшвырнуло к дальней стенке, как котят! Я к тому времени у неё же обездвиженный лежал… И ты сразу потеряла сознание, – о том, чем завершилась неудавшаяся процедура по изменению Ташиной памяти, колдун рассказывал ей с опасливым восхищением. – Конечно, они не были готовы, но это какая же силища нужна!..»

«И откуда такие силы у Алексаса?» – спросила Таша тогда со смесью недоумения и гордости за своего рыцаря.

«Он стал куда сильнее после окончания Двоедушия. Я сразу это почувствовал, – губы Найджа дрогнули с затаённой горечью. – Конечно, я о подобных случаях немного знаю, но… подозреваю, когда их личности слились воедино, как колдун Алексас разом подскочил на пару уровней вверх. Видишь ли, если ему передались колдовские силы Джеми, значит, и ментальные тоже… однако свои ментальные у него никуда не делись».

«И они удвоились?..»

«Выходит, что так. – Колдун побарабанил пальцами по подоконнику: они стояли у окна гостиной и смотрели на утренний город, в снежном сиянии казавшийся ещё белее. – К тому же… в определённых случаях даже у самых заурядных магов часто происходят всплески силы, которых от них никто не ждёт».

«Каких случаях?»

Когда Найдж вновь обратил взгляд на неё, в его глазах странным образом мешались лукавство и печаль.

«А ты не догадываешься?»

От дальнейших воспоминаний у Таши опять начинала кружиться голова. Так что она поспешила сосредоточиться на предстоящей миссии: пусть даже теперь на ней сосредотачиваться удавалось меньше всего.

Демоны, как это всё некстати…

– Сейчас, – молвил Герланд.

Ещё не утихло свистящее шипение последней «с», – а края таза уже вспыхнули колдовским светом. Пронзительно-синим, точно таким, каким горели очертания проруби, пару дней назад переместившей их в штаб-квартиру «Венца».

– Счастливого пути, господа. – С издевательским поклоном альв отступил в сторону. – И дама.

Когда Ларон с улыбкой пожелал ей удачи, Таша опустила глаза. Воспоминания о вчерашней пытке было не вытереть ни извинениями, ни улыбками.

Да что же она ни на кого в этой комнате взглянуть не может? Какое-то окружение у неё… неправильное. На одних злится, других избегает, третьих…

С третьими вообще демоны знают что.

Вернее, с третьим.

– Я первый. Как прибуду, пошлю сигнал, что всё в порядке, – кинув взгляд на Ташину подвеску, Найдж коснулся собственного янтарного перстенька. – А если промолчу… В общем, будем надеяться, что не промолчу.

И шагнул вперёд: провалившись в прозрачную воду, чуть прикрывавшую серебряное дно, словно в омут.

– Если они захотят дождаться всех троих, сигнал не поможет, – перебирая янтарные четки, заметил Алексас.

Когда в качестве защитного талисмана и средства сообщения по совместительству её рыцарь выбрал четки, это немного удивило как Ташу, так и его сообщников. Но лишь немного.

«Я же сын пастыря, в конце концов», – иронично заметил Алексас тогда. Приняв самый смиренный и благочестивый вид, на который только был способен, заставивший Ташу хихикнуть; даже несмотря на то, что теперь при взгляде Алексаса ей было совершенно не до смеха.

– Что поделаешь, издержки у плана есть. Но… – Ларон повертел в руке точную копию четок, – на этот случай есть мы.

Таша молча всматривалась в синеву портала. Отражая волшебный свет, неестественно ровное водное зеркало и вправду казалось омутом.

– Найдж на месте, – объявил альв. – Следующий.

Таша ощутила взгляд Алексаса на своём лице, но глаза поднять не осмелилась. И лишь смотрела, как его ноги делают шаг вперёд, исчезая в синеве чистой магии, заключенной в водное серебро.

Секунды ожидания тянулись с вязкостью тянучки.

Почему, ну почему всё это так невовремя? Он – её рыцарь. Её защитник. Тот, кто прошёл с ней всю игру с первых дней, тот, кто готов за её жизнь заплатить своей жизнью. А она не знает, просто не знает, как теперь с ним себя вести! Даже заговорить не осмеливается. Даже глазами с ним встретиться. И лишь весь день кожей чувствует его тягучий взгляд, – наверняка непонимающий и обиженный. Должно быть, теперь он думает, что ночью сделал что-то не то; что этот танец, бабочка, поцелуй…

При воспоминаниях о вальсе во тьме ей снова невесть отчего сделалось жарко. И стыдно: от того, что она подводит и Джеми, и Алексаса, и Найджа.

Вовсе не в том, в чём она опасалась подвести всех какие-то сутки назад.

«Нас прервали вчера, – сказал Найдж, когда Таша пожала плечами. О чём ещё она должна догадаться? Не знает она ничего: волшебники свято хранят свои тайны, она это не раз Джеми говорила. – Значит, Алексаса ты… тоже любишь».

«Он мой друг, Найдж. Естественно, люблю, – укоризненно ответила Таша – сегодня его вопрос не вызвал у неё замешательства. Подумала и добавила, чувствуя укол совести, – да, конечно, в чём-то Джеми не мог его заменить…»

«Но в чём-то Алексас не заменит Джеми. Справедливо, – кивнул колдун. – Надеюсь, наш бедный влюблённый мальчик с этим смирится, когда поймёт».

Она помнила, как сердце пропустило удар, словно на качелях. Ухнуло куда-то в живот, подскочило под самое горло, – а затем, наконец вернувшись на законное место, забилось быстро и недоверчиво.

Она рассмеялась тогда зачем-то. Просто не зная, как ещё на это реагировать. Голова кружилась, и в опустевшем сознании не было никаких мыслей, помимо отстранённых наблюдений, что ковёр мало того что безвкусно яркий, так ещё и порядком вытертый. И лишь вспомнилось, как целую вечность назад – до вальса во тьме, до покушения на короля, до окончания Двоедушия – Алексас задал ей полушутливый вопрос; и как он смотрел на неё – тем вечером, когда она решила, будто ей только чудится всё, что она прочла в его взгляде.

«Ты не против, если я в тебя влюблюсь?..»

Так всё же не чудилось…

«Зря смеёшься, – проговорил Найдж затем. – Только не говори, что ничего не замечала».

«Я…»

«Я ещё летом видел, как он на тебя смотрит. Не понимаю только, почему он так тебе и не признался. Боролся с собой? Единственное объяснение, – казалось, Найдж скорее себе что-то объяснял, нежели ей. – Ты ведь его королева, как-никак. Да и неловко при Джеми… хотя с другими ему это не мешало. Впрочем, это у него явно серьёзнее, чем когда-либо. А этих «когда-либо» было достаточно. – Найдж потянулся, не сводя задумчивого взгляда с её лица. – Но после всей этой истории… тут уже не до барьеров, которые он сам когда-то выстроил».

«Я… замечала, но… думала…»

«Что тебе кажется? Нет. Не кажется. – Колдун смотрел на неё очень, очень серьёзно. – И ты нужна ему, Таша. У тебя хватит сил, чтобы вытащить вас обоих. Потому что, думаю, ты не больше моего хочешь смотреть на его саморазрушение. Ведь теперь, когда он потерял Джеми, когда у него осталась только ты…»

– Алексас на месте. Ваш черёд, Ваше Высочество, – проговорил Ларон, возвращая её в настоящее. Склонив голову, воззрился на Ташу доброжелательно и сочувствующе. – И не будьте так напуганы, прошу. Не думайте ни о эйрдалях, ни об амадэе… как ни просто это звучит и как ни сложно это сделать. В конце концов, у вас своих амадэев – двое в рукавах.

Таша, кивнув, закрыла глаза. Шагнула вперёд, проваливаясь в пустоту.

С горькой усмешкой на губах.

«…если я в тебя влюблюсь…»

Конечно, у всякого нормального человека перед подобной миссией голова должна быть забита именно эйрдалями и амадэями. Но она, похоже, не совсем нормальный – и уж точно не совсем человек.

Чтоб её…

* * *

– Почему опять я?! – не выдержала Лив, нервно глядя на кинжал с тонким, явно очень острым лезвием.

– Кровное родство, – коротко молвил Странник, доставая из воздуха мензурку.

Лив это не успокоило. Очнувшись, она обнаружила себя в незнакомой круглой зале с золотым лиственным потолком – очень похожим на золотое дерево, увиденное ею с Драконьей Скалы посреди черепичной крыши Школы. Но едва она успела порадоваться тому, что призыв мерзкого брата дяди Арона уже закончился, и тому, что они уже вернулись в обитель волшебников – её осчастливили тем, что им нужно найти Ташу, и для этого ей придётся порезать руку!

– Поскольку определить местонахождение твоей сестры другими способами не представляется возможным, придётся использовать магию крови. – Иллюзионист покосился на амадэя. – Кое-кто умеет хранить свои вещи, как я посмотрю?

– И очень не любит, когда их пытаются у него отнять, – бесстрастно подтвердил Арон.

Лив лишь смотрела на кинжал в руке Странника.

Крайне недружелюбно.

– Не волнуйся. Ты даже боли почти не ощутишь. А рану я тут же заживлю, – Иллюзионист успокаивающе коснулся ладонью её плеча. – Ты ведь хочешь найти сестру?

Лив разомкнула было губы… а потом вспомнила, что и правда хочет, и что теперь она драконья всадница, и ей не только не будет больно, но и не пристало бояться какого-то там пореза – и безропотно протянула руку.

Двое Мастеров и амадэй смотрел, как капли крови с кончика детского пальца заполняют мензурку, пока полностью не закроется дно. Последняя капля запятнала багровой кляксой карту Долины, которую разложили прямо на траве, неподалёку от ручья.

Когда под аметистовым взглядом Странника поползла куда-то по жёлтой бумаге, не оставляя за собой следов, Лив затаила дыхание.

– Точное местонахождение установить невозможно? – спросил Арон, не отрывая взгляда от кровавого маячка.

– Оно будет в меру точным. А большего нам и не потребуется, – откликнулся Иллюзионист, пристально следя за движением алой капли. – Как я понимаю, в ближайшее время ваша дочь не собирается менять своё местоположение?

– Видимо, нет.

– Значит, должно получиться.

Когда кровавое пятно наконец застыло, никто из присутствующих не выразил особого удивления.

Даже несмотря на то, что место это было всем им хорошо знакомо.

– Здесь, значит, – резюмировал Иллюзионист. – Что ж, для эйрдалей местечко – самое то.

– Дымчатый Пик, – бесстрастно объявил Странник.

– Подгорное Королевство, – кивнул Арон.

– Цверговы Штольни, – прошептала Лив.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. В ВЕЧНУЮ НОЧЬ

Падение было недолгим. Кажется, куда дольше Таша понимала, что выпала не с потолка, а из зеркала на стене, – и теперь уже не падает, а по инерции летит по комнате ногами вперёд. Следом замирает в воздухе, не ощущая собственного веса: пока её тело будто само собой принимает вертикальное положение, чтобы аккуратно опуститься на пол, наконец коснувшись ногами земли.