Текст книги "Средь бала лжи (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Первый этап страшной игры завершён, но судьба уготовила Таше всего полгода спокойной жизни. И вот уже она – титулованная особа, приглашённая на Королевский бал, и свидетельница покушения на Его Величество. Покушения, в котором несправедливо обвиняют её друзей. А рядом – лишь Ташин верный рыцарь… чьи чувства, кажется, всё же зашли за грань исключительно рыцарских.

Что ж, пришло время выручать ближних из беды. Даже если твоя собственная беда куда ближе, чем кажется. Ведь твой кукловод успел соскучиться по любимой игрушке. И он уже сделал следующий ход…

когда он пытается обмануть вас.

Франсуа Ларошфуко

ПРОЛОГ

Зима давно коснулась леса вымораживающим дыханием, укрыв землю белым плащом, облив тёмные стволы ледяной глазурью. Ветви елей гнулись под весом обременившего их снега. Иногда пробравшийся в чащу ветер заставлял их дрожать, и тогда на бегущую через лес девушку падали холодные белые хлопья, разбивавшиеся о её плечи, ссыпавшиеся со спины белой пудрой.

Любой сторонний наблюдатель сразу заметил бы некую странность происходящего. Честно говоря, хорошенькая девушка, опрометью бегущая через тёмный лес, уже представляла собой странное зрелище; к тому же, несмотря на лютую стужу, на ней было только шерстяное платье, определённо не походящее на зимнюю одежду. А если присмотреться, можно было заметить, что её ноги, по колено проваливающиеся в снег, обуты в лёгкие кожаные туфельки с кокетливыми пряжками.

Девушка тяжело дышала, лихорадочный румянец раскрасил её лицо, растрёпанные волосы лезли в раскрытый рот, жадно пьющий ледяной воздух. Она спотыкалась и падала, поднималась, снова спотыкалась и снова падала – но бежала так отчаянно, словно от этого зависела её жизнь.

Накрыв лес гулким куполом отзвуков, над деревьями раскатился призыв охотничьего рога. Девушка застыла и обернулась через плечо, дрожа всем телом, пытаясь отдышаться.

Когда вдали послышался быстро оборвавшийся крик, она закусила губу и побежала дальше, и только ели могли услышать её всхлип.

Рыдая от ужаса, девушка бежала вперёд. Крики за её спиной становились всё чаще. Если б она оборачивалась, то могла бы видеть, что крикам предшествовали странные явления: где-то ели озарили потусторонние белые отблески, где-то полыхнула вспышка голубого света, охватившая деревья синим огнём, выжегшая в лесу огненный квадрат.

Она не могла видеть того, что предшествовало крикам, но могла слышать то, что звучало после них.

Эхо далёкого смеха.

Вскоре девушка выбежала на поляну. В лунном свете снег искрился, словно присыпанный бриллиантовой крошкой; замороженный воздух был до того прозрачным, что походил на жидкий хрусталь.

Она не сразу смогла подняться, когда снова упала.

Она не видела, что кто-то наблюдает, как она, пошатываясь, бредёт вперёд. Каждый шаг был всё медленнее, каждое движение давалось всё труднее.

– А ты молодец, – наконец сказал наблюдатель. Не слишком громко, но достаточно, чтобы она услышала. – Выносливее других.

Девушка не тратила время на то, чтобы обернуться. Она мигом подобрала юбку и побежала снова, – но наблюдатель уже растворился в лесной тьме, чтобы вдруг возникнуть прямо перед ней. Лёгкого толчка в грудь оказалось достаточно, чтобы девушка, нелепо взметнув руками в попытке удержать равновесие, упала спиной назад, утонув в глубоком снегу.

И больше не встала.

Какое-то время наблюдатель смотрел на неё сверху вниз. Почти девочка, она лежала в своём лёгком платье, разметав тёмные волосы по белой земле, раскинув руки, точно пытаясь нарисовать на снегу крылья.

Она больше не пыталась убежать. Просто лежала и смотрела на собственную смерть, и слёзы скатывались на снег с её щек.

– Зачем? – слово, вырвавшееся из застуженного горла, было хриплым, едва слышным. – Зачем вы сняли чары… перед охотой?

Глаза наблюдателя светились, будто отражая лунное сияние, и свет их был обволакивающим и мягким, как его голос. Снег не приминался под его ногами.

– Это не моя воля, – произнёс он наконец. – Но иначе бы вы не убегали, а это, согласись, было бы не так интересно.

– За что? Мама служила вам…

– Да, и служила верно, опасаясь за твою жизнь.

– Она погибла, выполняя ваше задание!

– Она погибла, и теперь держать тебя в заложниках нет никакого резона. – Наблюдатель опустился на колени, каким-то невероятным образом удерживаясь на поверхности рассыпчатой снежной пудры. – Жизнь шпионов коротка. Впрочем, на эту роль всегда выбирают слабейших: если что, потеря будет невелика.

Она смотрела на него, не видя, и синие губы её, казалось, шевелились сами собой.

– Зачем вы заставили меня вспомнить, зачем… почему не дали умереть, не помня, как весь этот год, почему не дали умереть спокойно, почему, почему…

Он обнял её за плечи и приподнял, прижав к себе. Почти нежно отвёл волосы, липнущие к мокрым щекам. Девушка всхлипнула; тёмные глаза её были подёрнуты странной туманной дымкой.

– Твоя мать была хорошим слугой. И хорошим человеком. – Наблюдатель смотрел на неё почти печально, и чёрные звёзды в его глазах поглощали любой посторонний свет. – Если тебя это утешит, она очень тебя любила.

– Я не хочу умирать, – прошептала она.

– Я знаю. – Он вздохнул. – Ты удивишься, но в этом месте все почти столь же бесправны, как и ты. Просто кого-то назначают жертвой, а кого-то – охотником. И те, кто сегодня охотились за тобой, когда-нибудь могут оказаться на твоём месте.

Она явно не понимала смысла его слов.

Впрочем, не факт, что наблюдатель хотел, чтобы его понимали.

– Не хочу…

– Поверь, всё было бы куда хуже, если бы до тебя добрался кто-то другой, – его голос был почти ласковым. – Не все из нас умеют быть милосердными с теми, кто этого заслуживает.

Она улыбнулась, точно он сказал ей нечто необыкновенно хорошее. Впрочем, она могла слышать совсем другие слова, чем те, что были сказаны на самом деле.

Потом закрыла глаза, и дыхание её выровнялось.

Наблюдатель склонил голову, крепче обняв спящую девушку. Коснулся губами её губ: нежным, долгим, деликатным поцелуем.

Спустя какое-то время выпрямился, бережно опустил беглянку на землю – и, в последний раз посмотрев на её лицо, белизной сравнявшееся со снегом на поляне, поднялся на ноги.

Он сделал шаг вперёд одновременно с тем, как луна скрылась за набежавшими тучами, и с тем, как кто-то шагнул ему навстречу.

– Так и знал, что ты первым её найдёшь. – Новое действующее лицо, шмыгнув носом, досадливо склонило набок плешивую седовласую голову. – Жалко. Такая славная девчушечка…

– Всё? – спросил наблюдать.

В его голосе наблюдателя крошились хрусталинки льда.

– Всё, – подтвердила темноволосая девушка, сгустившись из темноты слева. – Мы можем вернуться в замок, Андукар-энтаро?

Лесная тьма вдруг обрела глаза: десятки жёлтых, зелёных и красных огней, парными точками загоревшиеся впереди. Тот, кого называли Андукар, замер, и его спутники замерли вместе с ним.

– Поймали кого-то, Кэйрмиль-лиэн? – бросил он.

Девушка кивнула; взгляд её, устремлённый на Андукара, был исполнен нескрываемого обожания.

– Надеюсь, это восстановило твои силы хоть немножечко, – озабоченно вставил седовласый. – Ты в последнее времячко так набегалась, бедняжечка…

– Что вы, дядя! – Кэйрмиль расплылась в белозубой улыбке. – Жду не дождусь дня, когда смогу лицезреть голову моего дражайшего муженька отделённой от тела. Для меня честь быть полезной…

– Не ищите здесь чести. Это лишь возможность реабилитироваться после вашего провала, только и всего, – бесстрастно заметил Андукар. – Будь вы немного осторожнее, и Клаусхебер оказался бы нашим без такого риска.

Кэйрмиль зачем-то пригладила густую чёлку: точно боясь, что холодный взгляд Андукара заметит на её лбу нечто, чего ему видеть не полагалось.

– Зато так быстрее, – возразил седовласый. – Иначе ещё пару годочков точно ждать бы пришлось, а так… что ни делается, всё к лучшенькому.

Определить выражение лица Андукара было бы весьма трудной задачей.

– В любом случае, – произнёс он, – результат усердия Кэйрмиль-лиэн нам ещё только предстоит узнать.

Кэйрмиль фыркнула. Судя по всему, она-то нисколько не сомневалась в результате.

– Как подумаю о тех дурочках, что сейчас примеряют наряды к королевскому балу, не зная, что в этом году ему не суждено состояться… – девушка весело рассмеялась. – Право, мне почти их жаль.

Звёздный свет замерцал на лоснящейся шерсти зверей, показавшихся из-за деревьев. Горящие глаза устремились в центр поляны, туда, где лежала девушка, всё ещё казавшаяся спящей, – и Андукар улыбнулся голоду в этих глазах.

– Думаю, теперь нам действительно пора, – с тщательно дозированным презрением изрёк он.

Трое существ, под ногами которых не приминался снег, исчезли.

Звери двинулись вперёд.

Когда луна вернулась на небосвод, её равнодушные лучи посеребрили обледенелые ели, пустую поляну и багровый снег.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. МОРЛИ-МАЛЭН*

(*прим.: приставка, употребляемая при обращении к наследнице княжеского рода (алл.)

Представьте себе кабинет. Конечно, этот кабинет мало таковой напоминал – просторную комнату обставили лишь парой кресел, круглым столом да жёсткой кушеткой, – но тем не менее таковым являлся.

Кабинет занимала тьма. Во всех смыслах. Здесь редко гостил солнечный свет: бархатные гардины надёжно хранили тьму от покушений на её существование. Мрак рассеивало лишь пламя, плясавшее в камине.

А ещё тьма сидела в кресле у камина. Сидела, грея в ладонях хрустальный фужер с бренди. Хозяина кабинета не раз называли тьмой в человеческом облике – вполне заслуженно, надо признать.

Что поделаешь: в его случае зло – не столько состояние души, сколько профессия.

Он лениво покачивал фужер, наблюдая, как янтарная жидкость лижет хрусталь, всплескиваясь почти до края и бессильно опускаясь обратно.

– Альдрем, – сказал он наконец.

Старик, стоявший за спинкой кресла, почтительно склонил голову.

– Хозяин?

– А я говорил тебе, что готовится покушение на короля?

Слуга – седовласая палка в чёрном сюртуке – уставился на макушку господина с явным недоверием своим ушам.

– Откуда вы знаете?

– Я много чего знаю. – Он задумчиво перебрал пальцами свободной руки по подлокотнику кресла. – Больше, чем самому хотелось бы, пожалуй.

– Но как… когда?

– В канун Ночи Середины Зимы. Во время аудиенции с одним из герцогов, полагаю.

Альдрем в замешательстве потёр ладони друг об друга.

– Уже через четыре дня… – слуга рассеянно посмотрел в невидимое окно. – И что будете делать?

Он смотрел, как танцует огонь, лаская каминную решётку.

– Я решил, что не стоит вмешиваться.

– Но… почему?

– Всё, что нужно, сделают за меня.

Альдрем помолчал.

– Не думал, – произнёс старик, – что до этого дойдёт.

Он не ответил.

Забавно. Он-то об этом думал. Не мог не думать. И, предусматривая такой расклад, тем не менее решал, что в ближайшее время убийство Его Величества Шейлиреара Первого будет лишним: слишком это открытый, слишком… глупый шаг.

С другой стороны, не всем же быть такими умными.

Ни капли самолюбования – лишь констатация факта.

– Хозяин, – первым же словом Альдрем выдал, что будет дальше: таким тоном задают вопросы, которые долго не решались задать, – а когда вы… планируете… следующий этап?

Он невольно улыбнулся.

– Соскучился по играм, Альдрем? Или по игрушке?

Слуга промолчал.

– Чтобы её повидать, вовсе не обязательно возвращаться к игре. Можно просто попросить меня проведать Таришу Морли-Бьорк-Фаргори-Кармайкл… Мне чудится, или ты смущён?

– Кхм…

– Альдрем, ещё чуть-чуть, и поверю, что ты влюбился.

– Староват уже, хозяин.

– Не старше меня.

Самое страшное в играх – они затягивают. Они увлекают. Но, увлекшись, ты можешь забыть о контроле. Именно поэтому надо знать меру; знать грань, за которой тебя захлестнет азарт, черту, за которой окунешься в происходящее с головой. Знать время, за которое ты достаточно отстранишься, чтобы смотреть на вещи абсолютно трезво.

Уметь вовремя остановиться – золотое правило настоящего игрока.

А если ты не просто игрок, а кукловод…

Он рассеянно провёл пальцем по хрустальной грани.

– А если я уже начал, только ты не заметил?

Слуга растерянно поправил перчатки без пальцев, облившие его руки чёрным бархатом.

– Но… вы же обычно говорили…

– Привычки иногда меняются. – Он рассмеялся. Отставив фужер, потянулся за чем-то, лежавшим на столе. – Мой дорогой Альдрем… представь себе, даже ты ещё многого обо мне не знаешь.

Предмет в его ладонях тихо щёлкнул.

– Я расскажу тебе, что будет дальше. Скоро. – Он открыл карманное зеркальце в золотой оправе. – А сейчас самое время проследить, как там моя девочка. Присоединишься?

Альдрем, помедлив, кивнул.

Он провёл ладонью над зеркальцем, будто по невидимым струнам, отражение его лица исчезло в серебристой дымке – а потом сквозь дымку просеялись очертания. Другой комнаты, других лиц…

– Что там творится? – воскликнул Альдрем.

Некоторое время он просто наблюдал.

– А, – наконец изрёк он. – Её Высочество снова доверила генеральную уборку своим рыцарям.

* * *

Другой кабинет в другой точке Срединного королевства Долины Аллигран в это самое время представлял собой интересное зрелище.

Гигантским мотыльком порхала в воздухе тряпка. Угрожающе хлопая обложками, пикировали в шкаф книги. Окунались в таз с водой горшки с фиалками и, побултыхавшись там вдоволь, возвращались на свои блюдечки. По ковру деловито тёрлась щётка. Посреди кабинета стоял долговязый паренёк лет шестнадцати; сосредоточенно хмурясь, он с торжественностью дирижёра размахивал руками, кончиками длинных пальцев выписывая в воздухе замысловатые пассы.

– Книга! – вдохновенно воскликнул он.

Подчиняясь его словам, толстенная энциклопедия крутанула сальто и атаковала жалобно трепыхнувшуюся тряпку.

– Ага! Теперь цветы!

Горшки не замедлили перехватить инициативу на себя, взяв несчастный клочок ткани в кольцо.

– Вот так! А теперь…

– Джеми, я тебе говорила убираться, а не отрабатывать мыслеправление!

Мальчишка, вздрогнув, обернулся на дверь, предметы задумчиво зависли в воздухе – и миг спустя полетели вниз.

Тряпка упала на бессильно застывшую щётку. Фиалки рухнули в таз, окатив Джеми волной грязной воды. Второй том «Астрономической энциклопедии» Таша, к счастью, успела подхватить до того, как тот коснулся пола.

– Ну вот, – уныло констатировал Джеми, созерцая облитый ковёр, – теперь и чары очищения пригодятся… И давно ты за мной шпионишь?

– Довольно. – Бережно погладив книгу по корешку, Таша поставила её на полку. – Люблю смотреть, как ты колдуешь. Но не как ты балуешься.

– Это не баловство, а жизненно необходимое умение! Мы с Найджем только начинали его осваивать, но время идёт, и я должен сам…

– Ладно-ладно, убедил. Только не с грязеопасными предметами, ладно?

Джеми удручённо кивнул.

– А ты чем занимаешься? – спросил он.

– Ужин готовим, – уже с лестницы крикнула Таша.

Ну, покривила немножко душой, подумала она, по винтовой лестнице спускаясь в кухню. Ничего страшного.

– Точно не нужно ничем помочь, госпожа Лиден?

– Ты пиши, пиши, – ответила суетившаяся у очага старушка, помешивая ароматное варево в котелке. – Дневники – это очень полезно. Вот захочешь когда-нибудь сложить песнь о славных деяниях своей молодости, а у тебя всё записано! И вспоминать не надо.

Ожидаемо, хмыкнула Таша, усаживаясь в кресло-качалку. Что ещё могла сказать летописица и бывший менестрель…

Она с удовольствием заползла под пушистый плед. Раскрыв свою тетрадь, под которую она подложила толстый том «Мифов и легенд Аллиграна», пожевала кончик зачарованного пера.

«Уже полчаса сижу над первой страницей, – честно записала Таша, – и думаю, что бы в тебя написать, помимо того, что зовут меня Таша Кармайкл. Вообще-то когда-то я была Таришей Альмон Фаргори, а потом выяснилось, что я вообще Тариша Тариш Морли-Бьорк, но это такая длинная история…»

Таша покосилась на хозяйку кухни и дома.

Госпожа Лиден Лормари являлась живым воплощением добрых бабушек из сказок: сухонькая, невысокая, чуть сгорбленная старушка с морщинистым, исполненным просто-таки феноменальной доброжелательности личиком. Из-под домашнего чепца выглядывали седые кудряшки, из-под потрёпанного платья – закрученные кверху мыски остроконечных туфель.

«Вот теперь сижу, наблюдаю, как госпожа Лиден готовит ужин, и мучаюсь совестью. С другой стороны, я в верхних комнатах пока убиралась, так устала… Джеми прибирается в бывшем кабинете господина Гирена, который теперь спальня Арона… а, да, ты же не знаешь, кто это такие. Госпожа Лиден и господин Гирен – супруги Лормари, друзья Арона. Он – звездочёт, она – летописец. Мы даже живём в самой настоящей звездочётной башне! Здесь семь этажей, на каждом по одной комнате, а наверху обсерватория, и только одна узкая винтовая лестница…»

Осознав, что её мысли скачут горным козликом, Таша недовольно погрызла пушистое перьевое опахало.

«Впрочем, о нашем дружном семействе стоит написать поподробнее.

Арон Кармайкл – наш с Лив, Джеми и Алексасом приёмный отец. Супруги Лормари когда-то приютили его у себя, а потом он привёз сюда и нас. Арон – дэй, пастырь в деревне Фар-Лойл, где мы и живём. А ещё он Зрящий, амадэй – тот самый, Избранный Богиней, – ему примерно одиннадцать веков, и он лучший телепат и целитель во всём Аллигране. По совместительству добрый, мудрый, справедливый и бесчисленное количество раз спасавший нас от верной смерти. И нет, я ни капельки не соврала.

Лив – моя единственная кровная родня в нашем семействе. Сестрёнка… Ей девять, и она становится жуткой врединой. Никакого сладу нет. Удивляюсь, как Арон ей ещё телепатией мозги не вправляет… хотя Арона она слушается и так. Единственного, пожалуй. Сейчас она уже спит, устала жутко, когда мы в снежки играли.

Джеми и Алексас – братья, бывшие Сэмперы. Мои рыцари. Они состояли в «Тёмном венце», обществе заговорщиков против нынешнего короля. Мы с Ароном спасли их, когда Его Величество со своими рыцарями напал на штаб-квартиру «Венца». Джеми – младший, ему в ливнике* исполнилось семнадцать. Дай ему волю, в библиотеке поселился бы: обожает учиться, очень умный и, кроме того, потенциально очень сильный колдун, как я поняла. Алексас – старший, ему в первоцветнике* будет уже двадцать два. До чего любит выделываться, словами не передать. Красавец, ловелас и превосходный фехтовальщик. А ещё полтора года назад он умер, и теперь занимает одно тело с Джеми.

(*прим.: ливник – третий месяц осени, первоцветник – второй месяц весны (алл.)

Вот такая у нас семейка. Если учесть, что я оборотень, то… нормальные люди, то есть Лив и супруги Лормари, в ней явление необычное».

Таша уставилась в тёмное окно, где кружился в ветреном вальсе снег.

Потом всё-таки записала мысль, в который раз пришедшую ей в голову, не дававшую покоя.

«Забавно, – медленно вывел кончик пера, не нуждавшегося в чернилах, – но иногда я забываю, что у меня была другая жизнь и другая семья. Лучшего отца, чем Арон, пожелать нельзя. Супруги Лормари, похоже, искренне считают всех его «детишек» внуками, которых у них никогда не было. Только мамы очень не хватает, а так… пожалуй, я счастлива. Забавно…»

Таша тихо положила перо на страницу.

Всего-то полгода прошло. Меньше. А она уже привыкла к этому дому и этой жизни. Её не мучают кошмары, она не видит могилы матери, беспробудно спящей Лив, сражений с кэнами, оборотнями, виспами, эйрдалями, амадэями, кеарами…

А была ли та жизнь? Было ли то, через что её заставили пройти?

Может ли вообще быть такое – чтобы кто-то ради своего извращённого удовольствия затеял игру живыми людьми?

…может, напоминал тоненький голосок разума; может, и было, и тот, кто это сделал, жив и здравствует…

…и когда он перешагнёт порог вашего дома – лишь вопрос времен…

Но Таша отмахивалась от этих мыслей. Ведь так удобно верить, что та игра была лишь страшным сном.

Так удобно думать, что эта жизнь – тихая, размеренная, сказочно-счастливая, – будет длиться вечно…

– Всё, я закончил и жутко устал, – влетая в кухню, уведомил Джеми. – Я ухожу.

– Куда, сынок? – обстучав ложку о край котелка, невозмутимо уточнила госпожа Лиден.

– В себя, – мрачно буркнул Джеми, опускаясь на ближайший стул и прикрывая глаза.

– Наконец-то, – сказал открывший их Алексас.

Таша подняла взгляд, привычно поражаясь, как внутреннее меняет внешнее.

Джеми был тощим, длинным и нескладным. Алексас – поджарым, высоким и изящным.

Джемина шевелюра пребывала в состоянии взъерошенности вороньего гнезда. Алексаса – в живописной растрёпанности.

Джеми двигался так, будто каждую секунду находил консенсус с собственным телом. Алексас – с грацией большого кота.

Лицо Джеми было детским, с приросшим к нему потерянно-рассеянным выражением; симпатичным, не более. Лицо Алексаса навеки врезалось в девичью память тонкой аристократичной красотой и чарующей улыбкой.

Единственным, что действительно менялось внешне, были глаза. Бледно-голубые с желтоватым ободком вокруг зрачка – у Джеми, синеватые с золотым – у Алексаса. Впрочем, у Арона глаза меняли цвет по настроению; так что, пожалуй, это тоже вполне можно было считать не внешним, а внутренним.

Взглянув на Ташу, Алексас вскинул бровь.

– Летопишешь?

Помнится, насмотревшись на него, Таша даже пыталась этому научиться. Здорово уметь вскидывать одну бровь: выказывая лёгкое удивление, выражая полунасмешку, окрашивая слова едва заметным презрением…

Но, видимо, тут либо дано, либо нет.

– Пытаюсь, – вздохнула она.

– А почитать?

Таша шустро захлопнула тетрадь:

– Это личное.

– Личное так личное, – легко согласился юноша. Вальяжно вытянув ноги, закинул руки за голову. – Полагаю, помощь не нужна, госпожа Лиден?

– Съесть поможешь. – Старушка зачерпнула на пробу немного похлёбки. – Кажется, переперчила…

Таша привычно втянула носом воздух.

– Не-а, – возразила она. – Пропорции что надо.

– Права, как всегда, – признала госпожа Лиден, отняв ложку от губ. – А вот теперь, Алексас, твоя помощь пригодилась бы… эх! Чем больше узнаю об оборотнях, тем больше жалею, что не родилась в Ночь Середины Зимы. Или что мою маму в своё время не покусал кто-нибудь многоликий.

– Укус оборотня подарил бы ей только беготню по лекарям, – усмехнулась Таша. – А вот насчёт Ночи Середины Зимы в точку. Только вот…

Вспомнила о собственной маме, о том, как летом едва не оказалась сожжена заживо – и перестала улыбаться.

В этот миг входная дверь огласила кухню деликатным стуком.

– О, – снимая котелок с огня, изрёк Алексас, – а вот и Арон.

Радостно вскочив, Таша в два прыжка оказалась у порога, чтобы отодвинуть засов:

– Ты как раз к ужи…

Осеклась.

Застыла у распахнутой двери, глядя на незваного гостя, пока морозный воздух холодил кожу, а страх – сердце.

Его одежды были тёмными, как вороново крыло. Лицо – скрыто глубоким капюшоном отороченного мехом плаща; Таша не видела, но чувствовала пристальный взгляд чужих глаз, изучающих её лицо.

Мгновения, которые человек в чёрном молча смотрел на Ташу, тянулись бесконечно долго.

А потом он шагнул к ней.

– Прекрасно выглядите, Таша-лэн, – заметил знакомый голос. – Ещё лучше выглядели до того, как меня испугались.

Она в изумлении отступила на шаг:

– Леогран… энтаро?

– Уже лучше, – одобрил молодой человек. – Позволите войти?

Таша, наконец сумев облегчённо выдохнуть, отошла в сторону; и, стряхнув снег с плаща, племянник герцога Броселианского перешагнул порог башни звездочёта.

Когда Леогран откинул капюшон, свет волшебной лампадки высветил медь длинных волос, прихваченных лентой в низкий хвост, залихватскую закрученность рыжих усиков и яркую зелень глаз, подчёркнутую бледностью породистого лица.

– Как вы нас нашли? – изумлённо спросила Таша.

– Отец Кармайкл сказал, где его искать, если нам понадобится его помощь. – Леогран затворил за собой дверь. – Не представите меня? Кажется, я незнаком с частью вашего прекрасного семейства.

– А, да… конечно. – Таша, немного успокоившись, повернулась к хозяйке дома. – Госпожа Лиден, это Леогран-энтаро. Племянник Орека Нормана, герцога, правящего Броселианским округом. Леогран-энтаро – госпожа Лиден Лормари. Она…

– Ташина бабушка, – улыбнулась старушка. – Безмерно рада знакомству, Леогран-энтаро.

– К вашим услугам, госпожа Лормари. – Леогран учтиво поклонился. – Стало быть, отец Кармайкл – ваш сын?

– О таком сыне мечтает любая мать, – уклончиво ответила летописица. – И как вы познакомились?

– Отец Кармайкл летом выручил нашу семью из большой беды. Он изгнал досаждавшего нам призрака и эйрдаля, очаровавшего моего дядю, убившего моих родителей… если б не он, думаю, мы все были бы уже мертвы.

– О, да, добрые дела Арон делать любит, – подтвердила старушка. – Что же привело вас сюда?

Но внимание юноши уже переключилось на другой объект:

– Что ж, добрый вечер, Таша-лэн. – Леогран склонился над её рукой с поцелуем. – За те месяцы, которые мы не виделись, вы сильно… изменились, должен сказать.

– Чего не скажешь о вас, – усмехнулся Алексас из-за Ташиной спины. – Всё так же поразительно неучтивы со мной.

– Приветствую, Джеми-энтаро. – Леогран поклонился в третий раз. – Я тоже скучал.

Поморщившись от именования своей персоны чужим именем – что поделаешь, посторонним лучше было не знать о раздвоении личности сына отца Кармайкла, – Алексас хмыкнул; и Таша поняла, что это один-один.

– Прошу к столу. – Госпожа Лиден потянулась за тарелками. – Таша, помоги на стол накрыть. А… кхм… Джеми, позови Гирена и Лив.

– А Арона ждать не будем? – спросила Таша, уже не удивляясь догадливости названой бабушки.

– Пока дождёмся, всё остынет, – вздохнула старушка. – Не волнуйся, должен скоро вернуться. Куда денется…

Вскоре стол был накрыт. Леограна, нерешительно мявшегося у очага, разоблачили, отправив верхнюю одежду на вешалку, и усадили на почётное место по правую руку от хозяина дома.

– Господин Гирен просил передать, что присоединится позже, – сообщил Алексас, бесшумно приземлившись после прыжка с последних пяти ступенек. – Неотложное наблюдение за странствующей звездой. Лив спит, я решил её не будить.

– Ладно, потом поест, – решила госпожа Лиден, разливая похлёбку. – Кому побольше мяса?

– Мне, – ответил трёхголосный хор.

Помолившись, сели есть. Какое-то время на кухне царила тишина: госпожа Лиден свято придерживалась правила «пока я ем, как рыба, нем», о чём не забывала напоминать окружающим перед каждой трапезой.

– Так что же всё-таки привело вас в наши далёкие края? – поинтересовался Алексас, когда тарелки опустели и старушка милостиво разрешила «молодёжи» поболтать, пока она не вернётся из кладовой с вареньем к чаю.

– Моя невеста, – протягивая ноги к огню, без обиняков ответил Леогран.

Алексас расплылся в преехиднейшей улыбке.

– Которая?

– Слава Богине, теперь она у меня одна, – вздохнул Леогран. – Вы же ещё не забыли, что в глазах света помолвлены со мной… Таша-лэн?

– Такое не забывают, – буркнула Таша, нашаривая на верхней полке буфета травяной сбор.

Она не любила об этом вспоминать; но в памяти уже услужливо всплыли глаза девочки, видевшей своего обожаемого Леограна рядом с другой, вновь всколыхнув в Таше чувство жгучего стыда. Ей не слишком понравилось быть фальшивой невестой герцога, тем самым причиняя боль невесте настоящей.

– Мне казалось, мы закончили этот фарс, – нахмурился Алексас.

– Мне тоже. Однако вмешались неожиданные обстоятельства, – печально ответил Леогран. – В конце концов, святой отец не зря ведь сказал нам обращаться за помощью, когда таковая понадобится.

– И что за обстоятельства?

– Ежегодный Княжий бал в Ночь Середины Зимы, – ответил Леогран: с таким видом, будто у него разом заныли все зубы. – Большое событие. На балах всегда собирается вся знать провинции… и, конечно же, подмечает, как обстоят дела у каждой великосветской семьи.

– А Таша, как ваша невеста, обязана ехать с вами, дабы слух о разрыве уже второй вашей помолвки не навредил репутации семейства Норманов?

– Это было бы полбеды. В конце концов, моя невеста вполне могла приболеть, и до бала в Ночь Середины Лета ей не надо было бы появляться при дворе, а тогда разрыв помолвки уже не выглядел бы столь удручающе. При таком раскладе мы бы не осмелились беспокоить Ташу-лэн… но всё гораздо серьёзнее. И гораздо хуже.

Возясь с заварочным чайником, Таша встревожено подняла голову.

Ой-ой.

– И что же случилось? – бесстрастно спросил Алексас.

– В этом году настал черёд Равнинной провинции принимать у себя Королевский бал. То есть грядущий Княжий бал почтит своим присутствием сам Шейлиреар Первый в сопровождении своего двора, – тоскливо заговорил Леогран. – Князь и герцоги Равнинной должны будут накануне праздника явиться к Его Величеству на частную аудиенцию…

– …дабы он лично перекинулся словечком с теми, кто под его началом управляет его королевством. Ещё одно нововведение Его Величества. – Алексас презрительно усмехнулся. – Тоже мне, игра с подданными в дружбу и заботу.

Леогран устремил на него глубоко шокированный взгляд.

– Так в чём, собственно, проблема? – невзначай отдавив «братцу» ногу, поинтересовалась Таша.

– Проблема в том, что в роли моей невесты вы произвели фурор, Таша-лэн, – вздохнул Леогран. – И даже не столько вашей неоспоримой привлекательностью, сколько легендой о вашем происхождении.

Таша помолчала.

Начиная смутно подозревать, в чём проблема.

– Вы ведь, – наконец заговорила она, – пустили слух о том, что я…

– Потерянная наследница опального рода Морли, да. – Леогран внезапно досадливо шлёпнул себя ладонью по колену. – И если бы какого другого!

– Поскольку в ходе восстания против Бьорков всех Морли фактически истребили, нам подумалось, что так удастся избежать скользких объяснений и нежданных встреч с родственниками, – пожала плечами Таша: искренне желая быть такой же спокойной, какой притворялась. – А представляться пропавшей представительницей какого-либо другого рода было весьма рискованно.

– Рискованно! А что вы скажете на то, что слух об этой истории дошёл до князя Равнинной, а от него – к Его Величеству?

– Представить Ташу госпожой было вашей затеей, – зевнул Алексас. Впрочем, в этом зевке виднелось напряжение кота, заметившего мышь и старательно казавшегося беззаботным. – В руки палачей мы её не отпустим, даже не мечтайте. Так что сами выпутывайтесь.

– Палачей? – Леогран расхохотался, и в смехе его скользнули какие-то истеричные нотки. – А что вы скажете о том, что Его Величество решил провести амнистию всех опальных родов?

Таша уставилась на него.

– Амнистию?..

– Всех родов, впавших в опалу из-за неподчинения Шейлиреару. – Герцог прикрыл глаза. – «Держать зло на людей, преданных своему королю, преступно. Такая преданность заслуживает уважения». Цитата дословная.

– И почему же нам об этом ничего неизвестно?

– Информация пока закрытая, только для правящих верхов. В новостные листки ещё не просочилась. Насколько я понимаю, Его Величество не хочет разглашать эту весть до приёма, где он торжественно представит общественности всех несчастных изгнанников… всех, кто уцелел… теперь восстановленных в своих правах. А для начала он хочет лично познакомиться с объявившейся представительницей Морли. И, насколько я понимаю, передать ей во владение её собственность, когда-то им отобранную.