Текст книги "Условия человеческого существования"

Автор книги: Дзюнпей Гамикава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

16

Всякий раз, как они замечали жилье, Хиронака или Хикида настаивали на том, чтобы спуститься вниз и попросить еды, вареной, человеческой, с солью. Сырые овощи набили оскомину. И всякий раз, заслышав об этом, Кадзи решительно устремлялся прочь в сопки. Что, кроме проклятий и ненависти, может ожидать японцев, высокомерно помыкавших китайским народом, когда они, постучатся к китайцам в дверь? Пусть даже смиренно постучатся, с опущенной головой... – Генерал наш, похоже, опять собирается плутать по лесам,– недовольно ворчал Хикида.– В тайге разыгрывал из себя героя, а как приблизились к жилью, поджал хвост. Тэрада тоже не мог понять поведения Кадзи. Почему человек, который сам вызвался в одиночку снять часового, боится подойти к крестьянскому дому? День ото дня заметнее становились опустошения в полях. Сначала они не придавали этому значения, но с тех пор, как заметили на влажной земле отчетливые следы подбитых гвоздями сапог, стало ясно, что опустошения – дело рук солдат, проходивших, здесь раньше. Поля разорялись варварски. Вырванные с корнем стебли кукурузы; на бахчах разбитые тыквы, арбузы, недозревшие, еще негодные в пищу... – Нужно быть начеку! К добру это не приведет! – качал головой Тангэ. Кадзи согласился. Крестьяне, безусловно, примут меры для защиты своих полей. В тот же день на отлогом склоне сопки они заметили двух крестьян. Чтобы не напугать их Кадзи взял винтовку на ремень (обычно он нес ее в руке наготове) и пошел к ним. Крестьяне в страхе метнулись в сторону и пустились наутек. – И чего бегут, гады! – Хикида вдогонку им выстрелил. Молодой кубарем скатился вниз и вскоре скрылся из глаз, а пожилой, как видно, смирившись с мыслью, что убежать не удастся, остановился. Он искоса поглядывал на Кадзи, ждал, пока тот подойдет ближе. Это оказался старик. На испещренном морщинами лице были написаны страх и мольба. Во взгляде гноящихся глаз Кадзи прочел ненависть – или, может быть, это ему показалось. – Мы не сделаем тебе ничего дурного,– сказал Кадзи; давно уже не случалось ему говорить по-китайски! – Мы хотим только узнать дорогу. Как выйти к озеру Цзяньбоху? Старик показал на уши и засмеялся, обнажив желтые зубы. По-видимому, он хотел сказать, что не слышит. Черт бы его побрал! Притворяется глухим. Уж не собирается ли он делать вид, будто и выстрела не слыхал? – Японские солдаты здесь проходили? Старик отрицательно покачал головой. – А русская армия? – Кадзи приложил палец к носу, чтобы сделать вопрос понятнее. Старик засмеялся с понимающим видом. Много проходило. Много, много. Японские солдаты все убежали. А вы куда направляетесь? – Домой идем. Так в каком направлении Цзяньбоху? После небольшого раздумья старик вытянул руку. – Вот там, туда и ступайте. А сюда не ходите, здесь большие носы.– Он имел в виду русских. – Спасибо.– Кадзи улыбнулся.– Отблагодарил бы тебя, да нечем. Спасибо. Они зашагали в указанном направлении. Дорога пошла под гору, огибая подножье сопки. – Есть, значит, и такие китайцы, которые относятся к нам не так уж враждебно! – в раздумье произнес Кадзи и оглянулся на Хикиду.– А ты зря не стреляй, слышишь! Теперь им, наверно, придется часто сталкиваться с деревенскими жителями. Следовало бы вовсе бросить оружие, чтобы показать, что они не замышляют дурного... Погруженный в эти мысли, Кадзи дошел до поворота дороги и вдруг остановился. – Сволочь! Обманул! – простонал он. Внизу на красноватой земле равнины отчетливо виднелись следы танковых гусениц – они тянулись до самого поселка вдали. Советских солдат не было видно, но на окраине поселка стояли два танка. Кадзи с товарищами начали поспешный отход. Старик обманул его. Если так будет продолжаться, имей хоть тысячу жизней – не хватит! – Нужно было пристрелить мерзавца! – сказал Хиронака так, чтобы слышал Кадзи. Его резко одернул Тангэ: – А ты соображаешь, что всякий раз, как проходят японцы, они разоряют поля? Оттого крестьяне и ненавидят нас! – Ну и что, значит, беглецам не остается ничего другого... Так совершается этот злосчастный круговорот. Спустившись по тропинке, пересекавшей поле, Кадзи изменил направление – они опять углубились в сопки. В траве у дороги наткнулись на обнаженный труп мужчины. В воздух поднялся рой мух. На груди трупа зияла рана. По-видимому, человек был убит выстрелом в упор. Лицо трупа уже приобрело землистый оттенок. Вся одежда, вплоть до белья, была снята... "Никто никогда не узнает, кто этот человек и откуда..." – подумал Кадзи. В последние годы китайскому населению почти перестали выдавать одежду; возможно, эта смерть – возмездие. – Всем быть настороже! – Кадзи проверил патроны в сумке.– Винтовки на руку! Унтер-офицер Хиронака, прошу прикрывать тыл. А ты...– он взглянул на Тацуко,– ты иди за Тангэ. И что бы ни случилось, не поднимай крика! Некоторое время шли лесом. Вскоре лес кончился. Открылась широкая панорама сопок. Внизу, под ногами, прилепилось жилье. Тесно сгрудились домики, их было не меньше сотни – крупное селение. Видно было, как по дорожкам между домами торопливо снуют люди. – Что бы это могло значить? – проговорил Ямаура, пристально вглядываясь туда. На дороге собираются люди с палками... И не только с палками. У некоторых винтовки. Кадзи пожал плечами. – Странно. Откуда у них винтовки? Гляди-ка, учения, что ли, какие? Десятка два вооруженных винтовками крестьян быстрым шагом стали подниматься по склону. Судя по всему, старик успел сообщить, что видел группу японцев. – Бежим! – Хикида готов был пуститься наутек. Если им вернуться в лес, значит, весь путь за день пропадет зря. И Кадзи решил прорываться. Метрах в трехстах за склоном, без кустов и деревьев, могущих служить укрытием, снова тянулся лес. Оттуда нетрудно будет незаметно добраться до следующей сопки. – Что будем делать? – Хиронака встревоженно поглядывал на крестьян-ополченцев, быстро поднимавшихся по склону. – Прорываться. Опасно, но... попытаемся! – все еще колеблясь, прошептал Кадзи. – Куда там прорываться! – высказался Хикида.– Лучше вернуться назад! – Назад нельзя, нас окружат! – Кадзи бросил быстрый холодный взгляд на Тацуко.– Хикида, ты останешься здесь со мной. И ты, Тэрада! Остальные – бегом к лесу. Доберетесь – будете прикрывать нас огнем. Ясно? Первыми пустились бежать Хиронака и Ямаура. Следом кинулся Тангэ. Тацуко он тащил за руку. Ополченцы, видно, уже не раз охотились за беглыми, потому что действовали собранно и как будто даже с азартом. Увидев, что четверо пустились бежать, они развернулись цепью и с дружным криком, стреляя на ходу, бросились им наперерез. Продолжая неотрывно следить за ополченцами, Кадзи краем глаза заметил, что Тацуко оступилась и упала. Вот Тангэ поднял ее. Кадзи всей душой желал, чтобы они благополучно достигли леса, тогда можно было бы обойтись без крови. Пожалуй, не успеют... Выстрелы участились, пули стали ложиться точнее. Кадзи тоже выстрелил и пнул ногой Хикиду, лицо которого исказилось от страха. – Стреляй! Целься ниже. Не важно, если не попадешь. Лишь бы задержать их! Все трое открыли беспорядочный огонь. Ополченцы залегли. Кадзи понял, что просчитался. Он думал, что интенсивный, пусть не прицельный, огонь заставит их отступить. Но они и не думали отступать. Они упорно шли на сближение. Пуля вонзилась в землю между Тэрадой и Кадзи. Это был уже настоящий бой. Кадзи тщательно прицелился и выстрелил. Кто-то вскрикнул, но атака не захлебнулась. Еще секунда – и преимущество будет на стороне наступающих. Огонь Тэрады и Хикиды прекратился почти одновременно. Оба лихорадочно перезаряжали винтовки. Ополченцы разом поднялись во весь рост, готовясь к броску. Кадзи сорвал кольцо с гранаты и швырнул ее в них. Эхо прокатилось по сопкам. Ополченцы повернули, поползли вниз, потом вскочили на ноги и пустились прочь... – Странно! – переводя дух, сказал Кадзи, когда они бегом добрались до леса и соединились с остальными.– Странно, винтовки у них определенно японские. Откуда? Ну, допустим, они могли подстрелить несколько беглых солдат... Но так много откуда? Странно. – Однако факт, что винтовки у них есть. Может, в каждом поселке теперь организованы такие отряды? – сказал Тангэ. – Может быть, советские солдаты дали им оружие? Тангэ кивнул, как бы соглашаясь с предположением Кадзи. Им двоим, считавшим себя горячими сторонниками революции, было невдомек, что на обширных просторах Азии уже звучит прелюдия к великим революционным преобразованиям; им еще предстояло познать на собственном опыте участь, которая выпадает перед лицом революции на долю разгромленных остатков армии империализма. Квантунскую армию уже организованно разоружили. Этого они не знали. Кадзи опять заговорил о том, что грызло его: – Как думаешь, война кончилась? – Кончилась, наверно,– ответил Тангэ.– Судя по тому что уже создано ополчение... – И поэтому на отставших солдат устраивают облавы, как на зайцев или лисиц? – с горечью откликнулся Кадзи.– Неужели нельзя было повесить какие-нибудь плакаты, ну, написать, что ли: "Война кончилась, сдавайтесь!" или "Бросайте оружие!" Не мы одни пробираемся в тыл. Таких, как мы, сотни и тысячи. И все идут примерно одним маршрутом. Ну, пусть бы листовки, что ли, какие разбросали или обращения. А то сразу хватаются за оружие... Тангэ усмехнулся. – А если б написали, ты бы сдался? – Ну, по-честному, нет, но все же...– Кадзи тоже невольно улыбнулся.– Я уже не солдат. Но не обо мне речь. Теперь я гражданский. И хочу только одного – вернуться домой. А ты? -Я тоже не сдамся. Раз невозможно доказать, что я им не враг, а товарищ... – Товарищ? Докажи! Весьма мудрено доказать. Хорош товарищ, который служил в японской армии, пока ее не разгромили.– В сущности Тангэ в одинаковом положении с ним... Как бы ни было хорошо в СССР, в плен к ним он не хотел. Свобода лучше плена. Даже такая свобода, когда тебе постоянно грозит смерть от шальной пули... Тангэ тоже, по-видимому, предпочитает даже такую свободу, чем плен. – Но только дорогой ценой приходится платить за эту свободу...– задумчиво проговорил Кадзи.– Сколько человек погибло от разрыва моей гранаты? Зато теперь мы можем двигаться дальше... – Может, еще мы платим так дорого за призрачную свободу, которая на деле вовсе и не свобода...– сказал Тангэ. У Кадзи сверкнули глаза, но он промолчал. Неслышно подошла Тацуко. – Я должна поблагодарить вас... – Это еще за что? – Вы спасли меня! – Благодари Тангэ! – небрежно ответил Кадзи. Не то чтобы он плохо относился к Тацуко. Просто сейчас ему было не до нее с ее чувствами. Если они рискуют жизнью, чтобы завоевать эфемерную, призрачную свободу, тогда вся его жизнь и цель, во имя которой он хочет жить, тоже призрачна и бессмысленна...– Я тебя не спасал! Тацуко молча отошла. По пути к дому, к любимой он из жалости подобрал проститутку, вот и все. Пусть знает свое место и не болтает лишнего. Она допустила ошибку, позволив расцвести в сердце теплому чувству. Никаких привязанностей! В тайге, у костра Кадзи ласково разговаривал с ней. Когда они переправлялись через реку, он, ни слова не говоря, перенес ее на спине. Ну и что с того? Просто желание помочь человеку. Долг! Никакого другого смысла в его поступках искать не надо. Потому что проститутка останется проституткой, и стоит им снова вернуться к людям, они пойдут разными дорогами. Кадзи молча шагал вперед, сжимая винтовку.

17

Они стремились на юго-запад. Но в зависимости от обстоятельств приходилось отклоняться. Тангэ с недоумением отметил, что Кадзи против обыкновения перестал торопиться. Нездоров? Напротив, он побрился и выглядел молодым и полным энергии. – Что с тобой? – спросил Тангэ, но Кадзи только скривился в ответ. – Да ничего. Настроение неважное. – Но все-таки? – Понимаешь, с самого утра не дает мне покоя этот коробок спичек,– кривя губы, точно иронизируя над собственной чувствительностью, сказал Кадзи.– А ведь я не слишком терзался угрызениями совести, когда приходилось стрелять в людей... Накануне, переночевав в лесу, беглецы спустились к крестьянскому дому, стоявшему у подножья сопки. Хозяйство оказалось зажиточным. Еще с вечера они тщательно разведали обстановку – сколько людей в доме, сколько мужчин и женщин – и убедились наверняка, что здесь им не угрожает опасность. – Нам хотелось бы, если можно, получить у вас гаоляна или проса,– сказал Кадзи хозяину.– Мы возвращаемся по Домам. Прошли уже несколько сот километров. Не можете ли помочь? Хозяин, пожилой человек, держался без особого подобострастия. Он пригласил их в дом, показал на кан и приказал жене приготовить еду. Сперва Кадзи поставил у дверей Ямауру, велев быть начеку, но когда хозяйка внесла на тарелке целую гору белых сладких пышек, на которые извела пропасть драгоценной муки, он позвал Ямауру и сам пошел караулить. Хозяин спокойно сказал: – Войдите в дом и располагайтесь без опасений. Мы не собираемся вас обманывать. Какая нам от этого корысть? Японцы причинили нам немало плохого, но вы, видать, не такие. – Откуда это видно? – спросил Кадзи, не изменяя сурового выражения лица. Хозяин впервые улыбнулся: – У меня в доме полно добра. Есть зерно, есть корова, лошадь, свинья, птица... Вы могли не просить, а просто отобрать, у вас имелись для этого все возможности. – Грабить мы не хотим...– прошептал тогда Кадзи.– Что сами дадите, и на том спасибо! Пока остальные отдыхали, Кадзи попросил у хозяина бритву и побрился. Ему хотелось распрощаться с хозяевами по-хорошему, не как насильно вломившемуся в дом бандиту, а просто как человеку, которого судьба свела с добрыми людьми. Кроме щедрого угощения, каждый получил в дорогу около двух килограммов пшена. В последний момент Кадзи вспомнил, что больше всего они нуждаются в соли и спичках. – Простите, что злоупотребляю вашей любезностью, но мы лучше вернем половину пшена, если вы дадите нам немного соли и спичек! – сказал он. – Пшено оставьте себе. Соль... Могу уделить вам немного. А вот спичек, к сожалению, в последнее время не выдавали, так что самим приходится экономить... Так что извините.– Хозяин развел руками. Собрались в путь. Хикида, придя в отличное расположение духа, приставал к хозяину, пытаясь объясниться на ломаном китайском языке: – Моя ходи Цзяньбоху! – повторял он.– Твоя скажи, куда ходи надо! Понял? Ты хороший китаец! Хорошо, хорошо! Кадзи, поправлявший обмотки в сенях, горько усмехнулся. Ведь в глазах этого китайца они мерзкие, ненавистные люди. И надо же этому дураку Хикиде лезть! Совершенно не понимает, с кем и как говорить! Покончив с обмотками, Кадзи распрямился и в этот момент заметил у очага коробок спичек. У него самого оставалось две-три спички. Да и эти, считанные, зажигались с трудом. Вчера они измучились, пока разожгли костер в сопках. Без спичек невозможно ни сварить пищу, ни согреться ночью. Спички необходимы! Хозяин сказал, что сам нуждается в спичках. Он щедро угостил их, и можно не сомневаться, что не пожалел бы спичек, если б они у него были. Нет, как ни нужны спички, воровать нельзя... Нельзя отвечать злом на добро... Да, но спички все же нужны. Необходимы! Кадзи собирался зажмурить глаза, когда будет брать винтовку у стены и таким способом побороть искушение. Но в тот момент, как правая рука сжала винтовку, левая сама схватила лежавший у очага коробок и сунула в карман. – Спасибо за угощение! Спасибо! Вряд ли кто-нибудь догадался, почему голос Кадзи звучал так хрипло, когда он прощался с хозяином. Но сам-то Кадзи знал, и этого было достаточно, чтобы омрачить себе настроение. Хозяин, конечно, уже заметил пропажу и теперь вспоминает о них с презрением: "И хорошо, что русские вас побили! Вы недостойны считаться великой нацией. Людское отребье!.." – Нужно было бы вернуться и отдать...– сказал Кадзи, оглядываясь.– Да ведь прошли уже несколько километров... И все-таки лучше бы вернуться и отдать эти проклятые спички, чем идти с такой тяжестью на душе! Обманывать людей, которые приютили тебя, накормили... Тангэ молчал. Будь он на месте Кадзи, он тоже, без сомнения, попытался бы любым путем заполучить этот коробок. И наверняка так же вот украл бы. Стал бы он тогда раскаиваться и терзаться душой, как Кадзи? – Тебе смешно, наверно? – спросил Кадзи.– Из-за какого-то ничтожного коробка... – Чересчур совестливый начальник – плохой руководитель,– почему-то сухо проговорил Тангэ.– Возьми себя в руки. "Да, я украл. Но ведь не для себя,– мысленно оправдывался Кадзи.– Митико, я убивал, теперь я сделался вором. Иначе я не смог бы к тебе вернуться!" Кукурузному полю не видно было конца. Судя по всему, внизу должно быть большое селение. Но видеть его мешала густая зелень. Пониже кукурузного поля – дорога. За дорогой, еще ниже, небольшое строение, похожее на хижину или сторожку. Только почему рядом колодец, а в огороде бродят свинья и куры? Хижина оказалась пустой. На кане валялось одеяло, грязное, с торчащими клочьями ваты. Печь совсем остыла – видно, в ней давно не разводили огня. Хозяин либо ушел куда-то и там заночевал, либо вовсе уехал – подальше от беды. Но тогда почему он оставил без присмотра живность? Судя по обстановке, здесь жил бобыль. – Что-то тут не так! – Кадзи остановился в дверях, но остальные, увидев кур и свинью, твердо решили остаться здесь на ночь. Даже Тангэ высказался за это. Хиронака и Хикида уселись на кан и, не спрашивая разрешения, принялись разуваться. В другое время Кадзи, хотя бы из одного упрямства, немедленно одернул бы их. И если он не сделал этого сейчас, то потому, что и сам невольно поддался общему настроению. Все еще колеблясь, он взглянул на Тацуко. Она присела на корточки возле двери. Вся ее фигура говорила: "Мне хотелось бы отдохнуть здесь, но ты рассердишься, если я скажу это, и я молчу". – Что-то здесь не так,– повторил Кадзи.– Ну да ладно, отдохнем. Ямаура, сумеешь разделать свинью? Ямаура вытащил из кармана маленький, покрытый ржавчиной складной ножик. Хикида немедленно выскочил с винтовкой во двор и стал подкрадываться к свинье. Кадзи вскарабкался наверх, на дорогу, и еще раз огляделся по сторонам. Ниже сторожки отлого тянулось поле, а еще ниже, где по краю поля изгородью стояли вербы, бежала речка. За речкой круто вверх поднимались обработанные участки, и так до середины склона, до густого леса. Опасность может грозить только со стороны дороги, Что ж, они смогут отступить к речке. Один за другим прогремели два выстрела. Свинья с визгом метнулась с огорода в поле. Хикида и Тэрада погнались за ней. Улыбнувшись, Кадзи направился обратно в сторожку.

18

Пока Ямаура разделывал свинью, Тэрада и Хикида гонялись за курами. На открытом пространстве куры проворнее и хитрее человека. Оглушительно кудахча, они рассыпались в стороны, с удивительным искусством сбивая с толку преследователей. Хикида, потеряв терпение, выстрелил, не целясь, промахнулся и снова выстрелил. Из двери выглянул Тангэ. – Нам и свиньи не съесть. Оставь кур в покое. И перестань палить без толку, услышат! Хикида отмахнулся. Он старательно прицеливался, и Тангэ ему мешал. – Сказано тебе, не стреляй! – Что у нас, два начальника объявилось? – опустив винтовку, ехидно спросил Хикида.– Ты позже меня к нам пристал, нечего командовать! Но Тэрада поддержал Тангэ. – Выстрелы далеко слышно. Зачем стреляешь?! – А ты заткнись! Хикида все-таки оставил кур. Впрочем, этот маленький инцидент не омрачил общей радости. На огромной сковороде весело трещала, поджариваясь, свинина, распространяя вокруг заманчивый аромат; все, как завороженные, глядели на шипящее, румянившееся на огне сало, и на всех лицах блуждала одинаковая улыбка. Наелись доотвала. Даже Кадзи почувствовал, что нервное напряжение последних дней сменяется ощущением покоя; страх притупился. Прошло достаточно времени после выстрелов, которыми они убили свинью, так что, если б обитателям поселка эта стрельба показалась подозрительной, они уже успели бы примчаться сюда. Но кругом по-прежнему стояла тишина. Перекликались цикады. Совсем рядом длинными трелями наперебой заливались кузнечики. Кто знает, может быть, и в самом деле день принесет им только покой и вкусную пищу? – Можно, я пойду на речку, помоюсь? – нарочно обращаясь не к Кадзи, а к Тангэ, спросила Тацуко. С тех пор, как недавно Кадзи пренебрежительно отнесся к вырвавшимся у нее словам благодарности, такой искренней, она держала себя с ним подчеркнуто холодно. Лицо Кадзи дрогнуло, но он промолчал. – Можно, конечно. Только поскорей возвращайся,– сказал Тангэ. – Пошли, мальчуган! – позвала она Ямауру. – Я?.. А можно? – по-детски спросил тот, растерявшись от неожиданности. Вслед за ними на речку подались Тэрада и Хикида. Хиронака уснул на кане. Кадзи смочил тряпку в топленом свином сале и впервые за долгое время вычистил винтовку. Протирая ее, он вспомнил, как накануне сражения, в окопе, он вот так же заботливо протирал мокрую от дождя ложу своей винтовки. Рука остановилась, а глаза неподвижно уставились в одну точку на облупившейся, грязной стене. И прошло-то всего каких-нибудь две недели, а казалось, что это случилось давным-давно, годы назад. Он пытался руководить новобранцами. Безуспешно. Придется, пожалуй, признать, что вот в небольшом отряде ему это удалось, а там, в роте, он потерпел поражение. И все же, не будь того рокового сражения, он добился бы настоящих товарищеских отношений с солдатами... Новобранцы все погибли. Те, кто защищал Циньюньтай, тоже. В живых остался один Тэрада. Пятьдесят пять человек все полегли как один. Но ведь, строго-то говоря, не он за это в ответе! "Э, брось",– сказал он себе. Если б он действительно хотел спасти их, у него была возможность! А иначе разве б теперь грызло сердце мучительное раскаяние? Если говорить честно, была возможность. Ну а если он находился в условиях, когда человек бессилен что-либо предпринять? Нет, и такого оправдания у него не было! Когда-то он осуждал Синдзе, решившего дезертировать, считал его поступок малодушным. И все же Синдзе осуществил свой замысел и бежал. Да, конечно, Синдзе просто уклонился от борьбы с дикими армейскими порядками. Все это верно. Ну а как боролся сам Кадзи? Что и говорить, решимость до конца защищать свое человеческое достоинство – качество похвальное, но ведь на деле он так ничего и не сумел совершить... Да он и не пытался. А в итоге – тот бой. Верно, он не побуждал своих подчиненных к безнадежному, бессмысленному сопротивлению, но зато учил держаться стойко. А зачем? Пытался обмануть самого себя, утверждая, будто это единственный способ сохранить жизнь? В результате погибли все. Остались только он и Тэрада. Чистая совесть, честность, любовь – все, что он ценил так высоко,– начисто отвергла и разрушила война. Вернее, один бой. Он совершил непростительную ошибку. Пусть дезертир Синдзе погиб в пути, ему по крайней мере не в чем было раскаиваться. Горько раскаиваться, проклиная войну и в первую очередь самого себя... Рука Тангэ легла ему на плечо. – Выйдем на улицу. Уж больно тут мрачно. Кадзи кивнул и перезарядил винтовку. Хиронака все еще спал на кане. – Бывают же чудеса на свете,– прошептал Кадзи, окидывая взглядом мирный пейзаж, где светлую тишину нарушало только стрекотание цикад.– Разве не чудо, что судьба послала нам эту хижину? А мне уже начинало казаться, что ни на этом свете, ни на том нам не найдется местечка... Пора собираться. Где наши? – спросил он уже другим, твердым голосом. У речки Тацуко размотала Ямауре повязку и выстирала грязный бинт, который тот ни разу не снимал. Прилипшую к ране марлю она не решилась трогать. Ямаура чувствовал себя, как ребенок, обласканный матерью. Когда в тайге к ним пристали женщины, он хоть и не решался сказать, но в душе так же, как Хиронака, осуждал Кадзи, что тот потащил с собой такую обузу. Не будь этих женщин, риса хватило бы на весь путь и не пришлось бы голодать. Но теперь все это позади. А сейчас женщина ласково ухаживает за ним, он слышит совсем рядом сладковатый запах ее тела. Удивительное, никогда не испытанное ощущение! Подошли Тэрада и Хикида. Поддавшись на уговоры Хикиды, который тотчас принялся раздеваться, Тэрада тоже снял китель. Треугольная повязка вокруг плеча заскорузла и почернела. – Ты тоже поди сюда. Выстираю бинты! – словно старшая сестра, распорядилась Тацуко.– Ох и бесчувственные вы люди! Так никто тебя и не перевязывал? – Лучше не трогать! – сердито сказал Тэрада. Но и он смутился, ощутив странное, как будто щекочущее волнение, когда Тацуко дотронулась до него. – Ой, какая страшная рана! У того мальчугана я рану не видела, неужели и у него такая же? – У него хуже! У меня-то уже идет на поправку...– Рана Тэрады затянулась нежно-розовой кожей.– Господин ефрейтор прижег порохом, прямо в бою... – А-а, он...– тихо отозвалась Тацуко и принялась стирать бинт. – Эй, сестренка, давай потру тебе спину, давай лезь ко мне! – крикнул Хикида и, поднимая брызги, подбежал к присевшей у воды Тацуко. – Нечего заглядывать, все равно ничего не увидишь! – Тацуко плеснула в него водой, прямо в разинутый рот, и вся компания покатилась со смеху.– Вот что, ребята: хотите купаться – так поскорее, да и ступайте отсюда! – потребовала Тацуко. Тэрада и Ямаура послушно повиновались. Эти двое не стали раздеваться догола, как Хикида, а вошли в воду в белье. И не только потому, что не умели, как Хикида, нахальничать с женщинами. Они побаивались, как бы им не досталось от Кадзи. Оба парня поспешно вышли из воды и надели китель и брюки прямо на мокрое белье. Тацуко сделала им обоим перевязку. – И ты тоже выходи, слышишь! – крикнула она Хикиде, когда эти двое покорно поплелись обратно в сторожку. Но Хикида был не новобранец, он не собирался показывать себя новичком в такого рода делах. Усмехаясь, он выбрался из воды и присел рядом с Тацуко. Она рассердилась. – Говорят тебе, хватит! Знай шуткам меру! – в сердцах сказала она.– Мне нужно раздеться! – Милости просим! – Ты что, голой бабы не видел, что ли? – Тацуко отошла немного и начала раздеваться. Хикида смотрел на нее жадным, горящим взглядом, но неожиданно и сам смутился. Ему захотелось какой-нибудь грубой шуткой замять неловкость. – Отпустила б ты мне, а? – проговорил он. От этого на душе полегчало. Все стало предельно ясно. – Как же, очень ты мне нужен! – Тацуко приготовилась к обороне. Хикида, собственно, уже готов был отступиться, но теперь в нем заговорило упрямство. – Подумаешь! Не такая ты, чтобы блюсти себя! Конечно, мне нечем тебе заплатить, но...– Он придвинулся к ней вплотную. Тацуко не отступила. Она не боялась мужчин. Только злость разбирала ее все сильнее. – Пусть я раньше была проституткой, но теперь все переменилось, слышишь? Теперь я человек. Такой же человек, как и ты, понял? Попробуй только, сунься! Закричу во весь голос, всех сюда позову! Кричать не пришлось. Раздвигая заросли вербы, подошли Кадзи и Тангэ. – Это еще что? – возмутился Кадзи. Что-то похожее на ревность шевельнулось в его душе. А может, просто дух противоречия. "Каждую минуту нам всем грозит смерть, а вы тут балуетесь!" – хотелось крикнуть ему. Но он и сам понимал, что это будет выглядеть очень глупо. Нет, она не нужна ему. Просто его бесила мысль, что они делают, что вздумается, нисколько не заботясь о том, как на это посмотрит Кадзи. Инстинктивно уловив его настроение, Хикида отважился на отпор. – Не суй нос в чужие дела, ефрейтор! В тот же момент еще не просохшая щека Хикиды зазвенела от размашистого удара. – Ступай в сторожку! Готовиться к отправлению! Претензии заявишь потом. Хикида сразу же подумал о винтовке Кадзи. В любую минуту она может угрожающе приподняться... Что поделаешь, этот тип способен взять на прицел даже офицера! – А ты перестань дразнить его! – бросил Кадзи женщине.– Чуть только отдышетесь – сразу начинаются шуры-муры. Все вы такие! – Я не дразню! – шепотом отозвалась женщина. И внезапно закричала: – А вы не стройте из себя святого! Что бы я ни делала, это вас не касается! Может, мне больше нравятся такие, как он – Это твое дело...– Кадзи попытался сделать безразличное выражение лица, но это ему не удалось. Глаза выдавали вспыхнувшую в нем обиду и огорчение.– Нас везде подстерегает опасность,– тихо сказал он.– Другое дело, если б ты была одна. А так, если случится беда, расплачиваться придется всем... Женщина предпочла бы, чтобы он просто ударил ее. Она сама прекрасно понимала, что не следовало ей так дерзко отвечать Кадзи. Если б он просто ударил ее, повернулся и ушел, она пошла бы за ним следом, а потом сама попросила бы прощения... – Ладно, впредь постараюсь не быть вам обузой,– прошептала она.– Невесть какая я вам всем помеха... Кадзи не ответил ни слова. – Поскорее возвращайся. Мы уходим...– сказал Тангэ.

19

Тацуко пошла прямо к колодцу. Ей так и не пришлось помыться на речке. А главное, она боялась взглянуть на Кадзи. Не такой он человек, чтобы проглотить обиду, думала она. Она знала много мужчин, но не сумела угадать, что происходило в душе Кадзи. Ей не понадобилось бы просить прощения. Кадзи с нетерпением ждал ее просто потому, что остальные, кроме Хиронаки, были готовы. "Я был груб с ней,– повторял себе Кадзи.– Может, она всерьез обиделась?" Хиронака все еще спал. Кадзи попытался растолкать его, но тот только повернулся на другой бок. Ямаура и Тэрада спорили, брать ли с собой всю оставшуюся свинину, кости, внутренности – словом, все, что не успели доесть. Придется тогда тащить лишнюю тяжесть. Но оба слишком хорошо знали, какая мука – пустота в желудке. При мысли о вареве из листьев жаль было оставлять даже кости. Кадзи заканчивал перематывать обмотки, когда совсем близко грянул выстрел. Почти в ту же секунду он услышал свист пули. Следом прозвучал еще выстрел, на этот раз пуля стукнулась о каменную стенку сторожки. Но не это заставило Кадзи вздрогнуть. Его ошеломило поведение товарищей. Не успел еще он растолкать Хиронаку и отдать первые приказания, как Хикида вихрем выскочил из сторожки, а за ним, не слушая команды Кадзи, понеслись Тэрада и Ямаура. Теперь уже было невозможно подчинить общие действия единой воле. Трое оставшихся переглянулись, чувствуя полную безвыходность положения. Судя по частоте выстрелов, огонь вели не меньше десяти человек. Стреляли сверху, с дороги. Теперь, когда противник опередил их, бессмысленно было бы принимать бой в хижине. Оставалось одно – бежать. – Бежим к речке! – крикнул Кадзи. По сигналу Кадзи Хиронака выскочил из дверей. За ним последовал Тангэ. Кадзи вспомнил о Тацуко – ее нигде не было. Позвать – значило бы не только выдать себя. Она бросится к своим и попадет под пулю. Кадзи выглянул из-за угла. По дороге бежали люди, вооруженные палками, топорами, серпами. Очевидно, стрелки прятались за деревьями. Пули стали ложиться все ближе к Кадзи. Люди на дороге скрылись из виду, и только громкие голоса свидетельствовали, что они окружают хижину. Кадзи выстрелил наугад. Он хотел подать сигнал своим, что продолжает сопротивляться. Несколько мгновений он ждал, что они ответят ему: поняли. Но они не ответили. Из кустов на дорогу выскочили ополченцы с винтовками. Кадзи кинулся через огород в поле, густо поросшее просом. Дыхания хватило ровно настолько, чтобы добежать до спасительного укрытия. Колосья вокруг стали тотчас падать, скошенные пулями. Ополченцы стреляли все точнее. Теперь он передвигался почти ползком. Внезапно выстрелы смолкли. Очевидно, они уже снизу. Окружили сторожку, убедились, что пустая, и теперь ползком подбираются к полю. Безудержный страх от сознания, что кольцо сжимается, поднимал Кадзи на ноги. Он уже готов был броситься в открытую к лесу, когда услышал пронзительный женский крик и невольно приподнял голову. За деревьями, окружавшими колодец, виднелась фигура ополченца. Очевидно, Тацуко, не успев скрыться, спряталась у колодца. И они нашли ее. Кадзи привстал и выстрелил. Человек подскочил. В ту же секунду над ухом Кадзи свистнула пуля. Кадзи весь во власти злобы и страха, короткими перебежками бросился назад, к сторожке. Он стремился пробраться ближе к колодцу. Колодец был почти рядом, но все усилия приблизиться к нему оказались напрасными – Кадзи делал бессмысленные круги по полю, но только отдалялся от него. Одиночные выстрелы послышались теперь с реки. Кадзи перестал стрелять. И тут он понял, что его оставили в покое. Он лежал неподвижно, стараясь отдышаться. Если он пролежит здесь, не шевелясь, до ночи, то, может, ему удастся спастись. Товарищи разбежались. Возможно, он вообще остался один. Нет, женщина тоже, наверно, спаслась. Прошу тебя, господи, сделай так, чтоб она спаслась! Кадзи высунул голову. Окруженная зеленью хижина темнела в надвигавшихся сумерках. Кадзи поднялся на ноги и взглянул на дорогу. Ее не видно. Только ветви деревьев шелестели прохладой. С винтовкой наперевес он приблизился к хижине. Вошел. Остатки свинины, просо, которое они получили сегодня утром, вся их поклажа исчезли. Кадзи пошел к колодцу. У колодца лежал мертвый ополченец. Тот, которого он подстрелил. Чуть поодаль по земле расплылось черное пятно. Кровавый след тянулся в огород. Туда дотащилась Тацуко. Он нашел ее. Она почти не дышала. На плече зияла открытая рана. Когда он приподнял ее, она с трудом открыла отяжелевшие веки и пошевелила губами. Жизнь уже покидала ее. Она потянулась уцепиться за китель Кадзи, но руки уже не слушались ее. Он отпустил ее, она упала ничком на землю. Кадзи приставил винтовку ей к затылку... Тангэ услышал выстрел на полпути к хижине. Он прибавил шагу, потому что увидел Кадзи. Кадзи стоял неподвижно, словно окаменев. Тангэ подбежал к нему и, увидев, что произошло, отвернулся. – Теперь я не просто беглец,– чужим, неузнаваемым голосом сказал Кадзи.– Теперь я буду драться! Тангэ пожал плечами: – Ожесточились люди, и те и другие... – Если так рассуждать, можно оправдать что угодно! Ведь она была безоружная, женщина... Тангэ не противоречил ему. Как-никак, Кадзи один оставался здесь до конца, пытаясь ее спасти. – Где остальные? – после долгой паузы спросил Кадзи.– Давай собери их, пусть идут сюда... Хиронака укрылся в зарослях вербы на берегу. Хикида и оба молодых парня, очевидно, перебрались на другой берег и углубились в поле, потому что не отвечали на зов. – Это Хикида увел их, не иначе! – Хиронаке не хотелось вылезать из своего укрытия.– А я стрелял отсюда, слыхали? Если б Кадзи сумел заманить этих мерзавцев поближе, я мог бы перестрелять их всех до единого. – Ты бы сказал об этом Кадзи, когда он один принял бой возле хижины! – отрезал Тангэ и двинулся вверх по склону разыскивать остальных. Эти трое бежали, пока не выбились из сил. Добравшись до леса, оглянулись: оттуда хижина казалась маленькой, как игрушка. Это успокоило их и в то же время заставило устыдиться своего поспешного бегства. Теперь, когда опасность миновала, их тревожило отсутствие Кадзи. Тревога эта усиливалась по мере того, как сгущались сумерки. – Что будем делать? – прошептал Ямаура.– Без господина ефрейтора неизвестно даже, в какую сторону подаваться. Тэрада кивнул. Лицо у него было мрачное. Он раскаивался, что удрал. Если теперь Кадзи назовет его трусом, придется смолчать – он заслужил это. Но ведь Хикида первый побежал. Если опытный, бывалый солдат удирает со всех ног, что делать новобранцу? Тэрада негодовал на Хикиду, то и дело бросая на него злые взгляды. Хикида, стараясь замаскировать улыбкой ту же тревогу, сказал Ямауре: – Как-нибудь обойдется! Он ведь тоже не бог, в конце концов, ваш ефрейтор. Не может того быть, чтобы мы не разобрались, где восток, а где запад. Подождем здесь до утра, а там посмотрим... Тэрада и Ямаура переглянулись. – Ох, душа не на месте...– прошептал Ямаура.– А если господин ефрейтор погиб? Когда они услышали, что Тангэ зовет их, они, даже не взглянув на Хикиду, стрелой пустились на его голос.