Текст книги "Условия человеческого существования"

Автор книги: Дзюнпей Гамикава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

3

Коидзуми сидел на дне окопа, обхватив колени руками, и изо всех сил старался унять нервную дрожь. Дрожали не только ноги. Руки, бедра, живот тряслись в неуемном, жутком ознобе, и он ничего не мог с ними поделать. "Страхом делу не поможешь",– любил говорить Кадзи. Коидзуми помнил эти слова, но теперь не видел в них никакого проку. Если он продержится до окончания этого шквала, этого кромешного ада, он спасется, а в остальном нет никакого проку... Окоп – одинокий островок, отрезанный от всего мира. В нескольких метрах от Коидзуми в таких же ямах сидят товарищи, с которыми он еще утром делил труды и заботы. Но под ураганным обстрелом нет никакой возможности установить с ними связь. Нужно терпеть страх в одиночку. Услышать хотя бы голос ефрейтора Кадзи! Но Кадзи не откликался. Что, если все погибли? – Господин ефрейтор! Тасиро! Мимура! Энти! Господин ефрейто-ор – не поднимаясь, кричал Коидзуми в квадрат наверху, в котором виднелось небо. Никто не откликался. Допустим, за стрельбой не слышно его голоса, но хоть кто-нибудь должен был откликнуться. Никого нет в живых? Это значит, что, как только смолкнут орудия и противник ворвется в оконы, Коидзуми окажется с ним один на один? У Коидзуми потемнело в глазах. Светловолосые люди прошьют его из автоматов. А то, чего доброго, прострелят, а потом его медленно раздавит танком... Нет, лучше уж разнесло бы снарядом... Прикладная химия. Он всю жизнь занимался прикладной химией. А оказалось, от нее нет никакого проку. Коидзуми медленно приподнял голову над бруствером. Из соседних кустов к его окопу ползло существо, все залитое кровью. Ни носа, ни рта, одно кровавое пятно. Не было никакой возможности узнать, кто это. И все же человек жив. Больше того, он узнал Коидзуми и протягивал к нему руку за помощью. "Окоп за кустами,– вспоминал Коидзуми.– Ну, конечно, Мимура. Маленький, тщедушный портной, постоянно терзавшийся опасениями, что жена ему изменяет... Это он просит о помощи". Коидзуми содрогнулся от страха и отвращения. Еще вчера ночью они мирно беседовали, а сейчас этот человек лежит на земле, как освежеванная туша животного. Коидзуми инстинктивно подался назад. Но тут же заставил себя выглянуть снова. Он протянул портному винтовку, пусть ухватится за нее, он втащит его в свой окоп. Тот не мог дотянуться. Коидзуми наполовину высунулся из окопа. Раненый поднял руку... Это было последнее, что увидел Коидзуми. Его отбросило обратно в окоп, он почувствовал, как обожгло затылок. Артиллерия умолкла так же внезапно. И сразу же зашевелилась пехота. Впереди танки, за ними пехота. Русские начали наступать. Они шли вверх по склону. К тому времени, когда пехота оказалась в зоне прицельного огня, большинство новобранцев уже расстреляло скудный запас патронов. Энти ничего не замечал. Он нажимал на спусковой крючок. Перезаряжал и снова нажимал. И только когда на землю упала последняя гильза, его охватило безысходное, пронзительное отчаяние. – Господин ефрейтор, патронов нет! Кадзи не слышал. После нескольких метких попаданий Кадзи заметил, что в полосе его огня русские отказались от прямого продвижения и пытаются обойти опасное место. Значит, пока он стреляет, они не пойдут на него. А может, они вообще не придают значения ружейному огню японцев. Они хотят взять позиции малой кровью – этим и будет достигнута конечная цель сражения. Энти, кусая кулак, смотрел на поднимавшихся по склону русских. Как бы ища спасения, он оглянулся. Где же прикрытие, где артиллерийское обеспечение? Брошенные на произвол судьбы, они захлебываются, встречая слабым огнем винтовок неудержимое наступление русских. В поле зрения Энти находились десятки русских солдат, а он расстрелял все патроны. Они взбирались по склону, двигались прямо на него. Двое почему-то особенно ярко запечатлелись в его сознании. Они шли по прямой, даже не пригибаясь. И странное дело – без винтовок. Сообразить, что это могли быть подносчики патронов, Энти не смог. Они шли, размахивая на ходу руками, словно знали, что Энти расстрелял все патроны, и намеревались одолеть его врукопашную. Они были еще далеко. Но страх, обуявший Энти, по-видимому, сыграл роль увеличительного стекла. Энти показалось, что противник уже достиг расстояния, когда по уставу нужно подниматься в штыковую атаку. Он поднялся и швырнул в них гранату, забыв сорвать предохранитель. Впрочем, он ее все равно не добросил бы – солдаты находились на расстоянии, в несколько раз превышавшем силу его броска. Те двое, без винтовок, даже не заметили его... Тогда Энти с вытаращенными глазами выскочил из окопа и, держа винтовку наперевес, ринулся на них. Тасиро услышал его крик. Почти машинально он прицелился в одного из них. Русский прыгнул в сторону и повалился в траву. Энти остановился. Объект атаки внезапно исчез с глаз. А может быть, к нему на секунду вернулся рассудок? Он увидел пехоту противника, надвигающиеся танки и понял все безрассудство своего поступка. Энти круто повернулся и кинулся обратно. Он не пробежал и десяти шагов. Налетел смертоносный, все сметающий огонь. – Патроны есть? – крикнул Тасиро в соседний окоп.– Эй, Ясумори, есть патроны? Тот кивнул. Он был белый, без кровинки в лице, и почти не стрелял. Он надеялся, что противник не заметит его, если он будет сидеть тихо, сжавшись в комок на дне окопа. Время от времени его одолевала тревога. Тогда он осторожно приподнимал голову. Убедившись, что Тасиро продолжает отстреливаться, он успокаивался и снова нырял в окоп. Раз Тасиро ведет бой, значит, и у него, Ясумори, еще есть шанс уцелеть... Он сам не думал, что так струсит. Он искренне собирался храбро сражаться. Ему казалось, он способен на это. Он даже рассчитывал отличиться в бою, чтобы, вернувшись домой, было о чем порассказать знакомым девицам. "Ах, какое геройство, Ясумори! Теперь я отношусь к вам совсем иначе!.." Он не сомневался, что заставит девушек ахать от восхищения. А тут вдруг начался этот страшный обстрел, земля застонала, дрогнуло небо. – Дай штук пять! – кричал Тасиро.– А, Ясумори? Ясумори покачал головой: – Не дам. У самого мало. Что ж, что он не стреляет, все же с патронами как-то спокойнее на душе. – Сказал, не дам... – У-у, паразит! – Тасиро выскочил из окопа и помчался к Кадзи. – Говорил тебе, не пали зря,– Кадзи передал ему три обоймы.– У других тоже, наверно, нет... Поделись с остальными... Пока он доставал патроны, за спиной разорвался снаряд. Кадзи пригнулся, потянул за собой Тасиро. – Лезь сюда! Будем стрелять отсюда. Куда ты пойдешь под огнем... Невозможно допустить, чтобы Тасиро погиб. Вчера во время "бунта" он первым поддержал Кадзи. Он казался ему теперь дороже кровного брата. Хотелось защитить его от опасности, не отпускать от себя. Тасиро соскользнул в окоп Кадзи и взглянул на него ясным, доверчивым взглядом. – Остальные живы? – спросил Кадзи. – Энти погиб... – Ихара тоже...– Кадзи снова, в который раз, посмотрел на позиции гранатометного взвода, где минуту назад в клочья разорвало Ихару.– Может, только и живых, что мы с тобой,– словно про себя, прошептал он.– Пока мы бьем наверняка, они не возьмут нас. Пулеметные взводы Хоси и Ивабути умолкли. Кадзи взглянул туда. В густой траве уже виднелась пехота противника – русские, пригибаясь, бегом взбирались по склону. Они отрезают взвод Кадзи. Кадзи почувствовал, как у него похолодели грудь и живот. – Странно! – сказал Тасиро, не замечая изменения на флангах.– А где же танки? В самом деле, танки, еще минуту назад двигавшиеся прямо на них, исчезли. Может быть, мешает видеть крутой склон? Кадзи окликнул Иманиси. – На шоссе слева не видно танков? – Отсюда не видать. Сходить посмотреть? – Давай! – крикнул Кадзи. "Но только осторожнее!" – мысленно добавил он, снова прицеливаясь. Иманиси выбрался из окопа и пополз влево. – А второй эшелон? – перезаряжая винтовку, спросил Тасиро.– Придут они на подмогу? – Он не мог забыть сумятицы, которую собственными глазами видел на этапном пункте, когда ходил получать оружие. Невыносимо было сознавать, что они терпят такую муку только для того, чтобы те, в тылу, успели вывезти свое барахло... Кадзи думал, как собрать воедино взвод, которому грозит окружение. – Черта с два! Никакой подмоги не будет! – Он злобно усмехнулся.– Мыши в мышеловке – вот мы теперь кто. Теперь все дело в том, как выбраться из этой мышеловки. Но в устремленных на Кадзи глазах светилась ребячья вера – дети слепо верят в безграничную силу взрослых. – Пока господин ефрейтор с нами, бояться нечего! Кадзи наблюдал за пехотой на левом фланге. – Мне и самому, знаешь, хотелось бы вернуть тебя целым твоей мамаше... Тасиро не ответил. Он плотнее прижался щекой к ложе винтовки. Кадзи смотрел в ту сторону, куда уполз Иманиси. – Патронов нет! – выпрямившись во весь рост, доложил Никараи.– Патроны давайте! Патронов нет! – Сейчас! – Тасиро ответил Накараи взмахом руки.– Я пойду, отнесу ему. Мигом вернусь! Можно? Кадзи минуту колебался. Отпустить? А если этого парня постигнет участь Ихары? И все-таки Тасиро должен пойти. Обязан. Накараи смотрит на них безумным взглядом. Тасиро, казалось, не страшился опасности. Лицо у него раскраснелось, он так и светился отвагой и жизнью... – Ладно, ступай, но сюда больше не возвращайся,– сказал Кадзи.– Оставайся в окопе Накараи. И больше не бегать под огнем, слышишь? Патроны береги! Сперва дай подойти, тогда уж стреляй. Понял? Ну, иди. Нагнись. Я буду прикрывать тебя.– Кадзи бросил взгляд на пехоту противника.– Иди! Он выстрелил. Тасиро, пригнувшись, выскочил из окопа. Кадзи сделал три выстрела подряд, прикрывая его. У самого окопа Тасиро упал на развороченный пласт краснозема. Рука его с зажатыми в ней патронами осталась поднятой. И пока эта рука не поникла, Кадзи все еще пытался уверить себя, что Тасиро просто решил продвигаться дальше ползком. Но Тасиро больше не шевелился.

4

Подпоручик Нонака утратил руководство боем с первых же минут артподготовки. Солдаты оказались разобщены, каждый укрылся в своем индивидуальном окопе и вел бой на собственный страх и риск. Расстояние между окопами – от пяти до десяти метров,– предусмотренное для уменьшения потерь в условиях артобстрела, препятствовало установлению связи. К тому времени, когда умолкла артиллерия и над окутанными дымом позициями наступила короткая тишина, линия обороны была уже прорвана в нескольких местах. На участке Нонака противник продвигался особенно быстро. Огневые позиции не располагали достаточным количеством боеприпасов, чтобы нанести русской пехоте, энергично карабкавшейся вверх по склону, сколько-нибудь заметный урон. Исход боя был предрешен. – Пошли связного к командиру роты! – крикнул Нонака унтер-офицеру.– Нам не остается ничего, как подняться в штыковую атаку... Хиронака сам не пошел. Он отправил к поручику Дои новобранца, которого взял к себе связным из гранатометного взвода. Ямаура, тоненький, совсем еще мальчик, до призыва состоявший в молодежной организации колонистов, ловко избегая разрывов артиллерийских снарядов, добрался до гранатометчиков и юркнул за полуразрушенный бруствер. У них внизу все были уверены, что противник наступает только по фронту. Поэтому никто не сомневался, что поручик Дои со своими гранатометами прочно обороняет высоту. Первое, что увидел Ямаура за бруствером, это корчившегося в предсмертных муках ефрейтора. Осколком тому разворотило живот. Он не мог произнести ни слова. Гранатометы, люди – все превратилось в сплошную кашу. Вытянув шею, Ямаура пытался разглядеть на КП поручика Дои. Между деревьями и впрямь мелькали фигуры. Ямаура решил, что Дои взял для подкрепления солдат из первого или второго взводов, и уже хотел бежать туда. Но тут сбоку налетело что-то горячее, разрезало козырек каски и рассекло лоб. Прорвав позиции справа от взвода Нонака, русские двинулись в обход и завладели высотой, прикрывавшей роту Дои с тыла. Поручику не удалось ни уничтожить их огнем гранатометов, на которые он возлагал столько надежд, ни навязать им рукопашный бой. – Ну как? Не вернулся связной? – в который раз спрашивал Нонака.– Унтер-офицер, где ваш связной? – Бесполезно! – Хиронака покачал головой и показал на высоту.– Русские уже наверху! На губах подпоручика появилась и застыла загадочная улыбка, которой Хиронака так и не понял. Подпоручик бросил взгляд на высоту, куда ему показал Хиронака, и стал вдруг, не целясь, стрелять туда из пистолета. В офицерском училище никто не говорил, что сражение может обернуться таким сюрпризом и "императорская армия" может потерпеть жалкое и бесславное поражение... Противник надвигается. И противник этот – самый непримиримый враг "императорской армии"... Вся Квантунская армия с ее "славной" историей существовала лишь для того, чтобы бороться с этим противником. И вот сейчас он, не спеша, но неотвратимо поднимается вверх. Ни малейшего урона от контрударов "императорской армии"! Нонака вспомнил свой давний спор с подпоручиком Кагэямой. Они вместе служили когда-то в пограничных частях. "Демонстрируйте свою готовность сложить голову за империю перед солдатами! Быть краснобаем – еще не доказательство храбрости! Осталось уже недолго, скоро увидим, как вы умеете воевать!" Ну так как же, подпоручик Нонака? Единственная возможность проявить мужество заключается в беспорядочной пальбе из пистолета? Противник наступает, еще минута – и его, Нонаку, либо убьют, либо возьмут в плен. Русские дождутся, пока у его взвода иссякнут боеприпасы, и возьмут их всех в плен. "Живым в позорный плен не сдаваться!" – гласит устав... Подпоручик потянул саблю из ножен. Но стоит выскочить из окопа – и конец. Он не успеет пробежать и десяти метров. Да и никто за ним не поднимется. Какой силой может обладать приказ офицера, которого накануне перед всем строем безнаказанно оскорблял какой-то ефрейтор? Как его? Кадзи? Да, Кадзи... Итак, остается лишь один выход... Перезарядив пистолет, он крикнул Хиронака. – Унтер-офицер Хиронака... Принимайте командование... Хиронака не сразу уловил смысл этих слов. Даже когда прозвучал выстрел и тело подпоручика рухнуло на дно окопа. Гибель пришла внезапно, со стороны, откуда ее меньше всего ждали. Шевеля гигантскими стволами орудий, два чудовища вторглись с фланга в расположение взвода Кадзи. Тэрада, поглощенный стрельбой, ничего не видел. – Ложись! – с искаженным лицом закричал Кадзи. Тэрада оглянулся – танк шел на него. Вместо того чтобы нырнуть на дно окопа, Тэрада выскочил наружу, даже без винтовки, описал полукруг и остановился у окопа Кадзи. Вряд ли те, в танке, собирались охотиться за Тэрада. Но Кадзи показалось именно так. Он ухватил Тэрада за плечи, втащил к себе в окоп и навалился на него, защищая своим телом. Он почувствовал, как стены окопа дрогнули. Ему показалось, что они раздаются в стороны. В окопе стало темно. Спина явственно ощутила страшный жар, исходивший от стального чудовища. Это длилось всего секунду. Потом в окопе снова стало светло. Одна стенка обвалилась. Кадзи машинально сорвал предохранитель с гранаты и швырнул ее вслед танку, под брюхо. Граната взорвалась. Кадзи даже усмехнулся: точь-в-точь по поговорке: "бычье брюхо камушка не боится". А может, танк все-таки ощутил едва заметный укол? Танк приостановился, словно в раздумье, но тут же снова двинулся вперед, подминая и перемалывая камни, землю, оружие, людей... На вымазанном лице Кадзи застыла улыбка. Сопротивление бессмысленно. Он сделал все, что было в его силах. А противник уже не только впереди, но и в тылу. Все. Больше не раздается ни единого выстрела. Кадзи приподнял Тэрада. Только сейчас он заметил, что тот ранен. – Плечо?..– спросил он.– Болит? Тэрада глазами показал: "Да". – Где танк?..– прошептал он. – Ушел. – Кончился бой? Кадзи усмехнулся. – Подождем, может, подадут сигнал – на этом, мол, объявляем конец... – Где они? Кадзи показал наверх. – Они придут сюда? Не отвечая, Кадзи стал расстегивать ему китель. Плечо рассечено. Глубокая рана. – Придут и будут искать нас, да? – А ты молодец, майорский сынок, храбро сражался! Тэрада улыбнулся. Его била дрожь. Кадзи высунулся из окопа. Бой переместился на высоту. Здесь, на их позициях, никого не было. – Возможно, ты и уцелеешь, сынок! – вглядываясь в большие испуганные глаза Тэрады, пообещал ему Кадзи.– Ну-ка, я перевяжу тебе плечо. Закрой глаза! Кадзи расснарядил патрон, прямо из гильзы высыпал на рану порох и, прижав Тэраду что было сил к стенке окопа, поднес к ране спичку. Тэрада вскрикнул и потерял сознание. Пусть лежит, так оно и лучше, подумал Кадзи. Кто знает, каких страхов еще придется натерпеться. Кадзи приложил к ране тампон из марли и туго, как умел, забинтовал.

5

Мутное от желтого марева солнце клонилось к западу. Где-то далеко стрекотали цикады. А здесь, над перепаханной снарядами землей, стояла немая тишина. Время от времени с возвышенности доносился треск автоматных очередей. Потом опять наступала тишина. Высунувшись из окопа, Кадзи оглядывал метр за метром весь район их смятой обороны. – Стрелковый взвод! – позвал Кадзи.– Стрелковый взвод, отзовись, кто живой! На его голос грянула автоматная очередь. Кадзи нырнул в окоп, потом снова осторожно приподнял голову, не высовываясь из-за остатков бруствера. Метрах в пятнадцати он увидел физиономию унтера Хиронака. Тот махал рукой, звал к себе. Улыбнувшись, Кадзи покачал головой, нарочно улыбнулся, показывая, что не помнит вчерашней ссоры, а ползти к нему не соглашается лишь потому, что дистанция в пятнадцать метров грозит сейчас смертью – ведь унтер слышал, как ударили из автомата на его голос. Хиронака продолжал манить Кадзи. Кадзи сурово посмотрел на него. Ему вдруг пришло в голову, что в живых остались только Хиронака, он сам да скрючившийся у него в окопе Тэрада. Не может быть. Кто-нибудь еще уцелел. И тоже, наверно, терзается одиночеством в своем окопе, не в силах двинуться с места, раздавленный невыносимым отчаянием. Надо что-то предпринять. Бой окончен, но война еще продолжается. Раз он уцелел вчера, значит, нужно, сделать все, чтобы выжить. Хиронака все махал рукой, словно в Кадзи для него заключалось все спасение. Кадзи бросил взгляд на Тэраду. Тот спал, согнувшись пополам. Кадзи ползком выбрался от окопа, настороженно покосился в сторону вершины и опрометью кинулся к Хиронаке. И снова загремела автоматная очередь, пуля стукнулась о каску. Он кубарем покатился на землю. Стрельба прекратилась, с вершины послышались голоса. Отчетливо звучала громкая речь на чужом языке. Может, тот, наверху, похвалялся меткой стрельбой. Нет, шалишь, так просто он не умрет! Кадзи скрипнул зубами. Хотелось громко, злобно выругаться. Он сдержался и осторожно пополз вперед. Он был уже почти рядом с окопом Хиронаки, когда опять поднялась беспорядочная стрельба. Кадзи пришлось залечь и ждать. Понятно, теперь они стреляли наугад. Он осторожно прополз остальные метры до окопа унтера. – Ну что? – спросил Кадзи, растянувшись плашмя в густой траве. За полдня Хиронака так исхудал, что на лице у него остались одни глаза. – Будем прорываться! Последний долг – штыковая атака! _-_ прохрипел он. – Прорываться? Это куда же? – Кадзи оскалился в свирепой улыбке.– Вдвоем с тобой, что ли? – В окоп! Лезь в окоп! – неожиданно раздалось сзади. Кадзи вздрогнул. Стараясь не шевелить травы, оглянулся. Это кричал унтер Онодэра; его лицо виднелось над землей совсем близко. Кадзи оказался как раз между окопами Хиронаки и Онодэры. Он начал потихоньку пятиться. Если он сползет в окоп Хиронаки, тот, чего доброго, и вправду погонит его в штыковой бой. И чтобы избегнуть этого, придется убить Хиронаку. Кадзи предпочел общество Онодэры. Окоп оказался узким и тесным – Онодэра, как и все старослужащие, работал накануне с прохладцей. Кадзи с трудом втиснулся туда – пришлось наполовину подмять унтера под себя. И все же Онодэра обрадовался Кадзи. – Уцелеем, как думаешь? – спросил он. – Это уж как победители распорядятся...– ответил Кадзи. Предчувствие опасности ни на минуту не покидало его, он чутко прислушивался к каждому движению русских, не только ушами – всеми порами. Скоро они начнут прочесывать поле. Он не ошибся. Небольшими группами русские спускались с вершины. Послышались одиночные выстрелы – все ближе, ближе. Голоса. Голоса приближаются. Потом в бруствер одна за другой ударили несколько пуль. Конец! До сих пор он жил, чудом, но жил, а теперь конец. Он выдержал неистовый артобстрел, уберегся от гусениц танка, но только теперь Кадзи изведал пытку невыразимым, мучительным страхом. Именно сейчас, когда перед ним забрезжила надежда спастись, страх смерти острыми когтями вонзился в сердце. Рядом с ним дрожал Онодэра. – Идут сюда? Они идут, да? – Не слышишь, что ли?.. Ну, идут. А ты чего ждал? – Гранаты есть? – прошептал Кадзи. – Нет... Кадзи сунул ему гранату. Сняв предохранитель, стиснул в руке свою. Затаил дыхание. Если их заметят, если сквозь эту траву он встретится с ними взглядом, он швырнет гранату и выскочит. Они взорвутся вместе – и он и они. Обойди, обойди. Иначе это тебе дорого встанет. Даром я жизнь не продам, слышишь!.. Онодэра, согнувшись на дне окопа, бормотал: – Господи, помоги! Молю тебя, не дай умереть! Кадзи не мог сдержать усмешку. Счастливец Онодэра! А вот ему не на кого уповать. Не сводя налитых кровью глаз с травы над бруствером, Кадзя ждал. Секунды тянулись, как часы. Что, если выскочить сейчас и поднять руки? Я сдаюсь, не стреляйте!.. Но кто поймет его речь? Кто поверит в готовность сдаться при виде искаженного страхом, перекошенного лица? Никто. Никто не поверит. Потому-то он и сжимает гранату, готовый к смерти. Потому они и движутся сюда, сплошным огнем поливая землю... Шаги звучат уже совсем рядом. У них под ногами шелестит трава. Кадзи кладет руку на край бруствера, готовясь к прыжку. Вот он, последний миг! Скорей бы! Русские шагах в десяти от окопа. Шаг, еще шаг... Внезапно они остановились. Наступила страшная тишина. Ну, вот и все. Что это звенит в ушах – их дыхание или стук собственного сердца? Кадзи крепче сжал гранату. Он швырнет ее вертикально. И на этом все будет кончено. Вот он, конец. Значит, сейчас?.. А потом с вершины сопки донесся громкий, зовущий голос. Эти ответили пронзительным свистом. Короткие, отрывистые слова. Потом все смолкло. Снова свист – на этот раз откуда-то издалека. Зашелестела трава. Шаги внезапно смешались и стали удаляться. Уходят. Смерть отступает... Кадзи с трудом перевел дыхание. Отер испарину со лба. – Ушли? – плачущим голосом прошептал. Онодэра со дна окопа.– Они ушли, да? Усилием воли Кадзи попытался сдержать плясавшие колени. – Возьми себя в руки. Рано успокаиваться, они еще здесь. Хотя теперь Кадзи наверняка знал: он будет жить! Слабая улыбка показалась на его дрожавших губах. Какой позор, Митико, я дрожу... Не смейся надо мной. Приходится напрягать все душевные силы, чтобы владеть собой хотя бы настолько. И, может быть,– кто знает? – нам с тобой еще суждено встретиться!

6

Время медленно плыло над окопом. "Уцелел!" – стучало у Кадзи в висках. Следом за этой мыслью пришел непреодолимый страх. Нужно не дышать, затаиться, стать безмолвным и неподвижным, словно мертвец, хотя перед глазами, как нарочно, стоят яркие картины жизни, требующие света и движения. Чутко прислушиваясь к малейшему шороху, Кадзи пытался одолеть страх, рисуя в воображении образ Митико. Его товарищи и он сам участвовали в этом кровавом сражении вовсе не во имя высоких, благородных идеалов. И все же он пытался уверить себя, будто без этого крещения огнем было бы невозможно вернуться к мирной жизни. Как иначе оправдаться перед самим собой в том, что здесь, в этих безлюдных сопках, на этом крохотном участке войны, в справедливость которой он никогда не верил, он сражался так упорно и беззаветно – "до последнего патрона", как предписывается уставом? На вершине все еще перекликались русские. Голоса звучали бодро и жизнерадостно. Радость победы заслонила у них ужас недавнего боя. Прислушиваясь к голосам и мысленно определяя расстояние до них, Кадзя думал о той минуте, когда он наконец снова увидит Митико. Он видел себя перед заветной дверью, даже ощущал, что почувствует в ту минуту. Он молча постучит в дверь. Звать, окликать ее по имени он не станет. "Я вернулся, Митико!" – она поймет это по знакомому стуку в дверь. Дверь распахнется. Перед ним совсем близко будет Митико. Широко раскрытые глаза. Взгляд скользнет по нему, и глаза мгновенно подернутся жаркими, как капли кипятка, слезами. Да, Митико, ради того, чтобы вернуться, я готов на все испытания. Я преодолею все, чтобы быть достойным твоей радости... Совсем рядом грянул выстрел. Наверху послышался громкий протяжный крик. Еще выстрел..."Хиронака!" – с ужасом подумал Кадзи. С возвышенности ответили оглушительными автоматными очередями. – Проклятие! – Кадзи высунул голову из окопа.– Прекрати! Слышишь, идиот! – с ненавистью прорычал он. Но Хиронака даже не взглянул в его сторону. С искаженным лицом он целился в тех, на вершине сопки. – Поди останови его! – подтолкнул Кадзи унтер Онодэра.– Прошу тебя! Ведь нас всех тут перестреляют из-за этого дурака! Кадзи ползком выбрался наружу и скользнул в окоп Хиронаки. – Прекрати стрельбу, идиот. – Гляди, я попал ему в ногу! Слышал, как он завизжал? – хохотал Хиронака. – А я тебе говорю – прекрати! – потребовал Кадзи.– Раньше надо было стрелять, теперь поздно, проиграли! – Нет, бой еще не кончен! Наступает решающая минута – штыковая атака! – Болван! – Кадзи перехватил винтовку Хиронака.– Да взгляни же, вон их сколько! Хочешь подохнуть собачьей смертью – поднимайся один в свою атаку! Хиронака не выдержал взгляда Кадзи. В памяти мелькнуло воспоминание о вчерашнем бунте и плащпалатке с подарками. – Что же нам делать? – растерянно произнес он, уступая. – Когда стемнеет, будем отходить. Попытаемся пробиться к Муданьцзяну...– Кадзи запнулся. Он уже протянул в воображении линию – прямую и четкую – к порогу своего дома. Но не решался открыто сказать об этом. Дистанция между ефрейтором и унтер-офицером все еще сохранялась у него в сознании.– Пожалуй, лучше, если за старшего пока буду я,– сказал он.– Я места знаю. Так что, пока не встретим своих, слушай мою команду! Как-никак, по возрасту я самый старший... Ну, а когда встретим...– Кадзи усмехнулся,– тогда я опять стану ефрейтором. Хиронака не понял иронии. Он вообще в самом деле перестал что-нибудь понимать из-за этого проклятого страха. – Хорошо, поручаю командование тебе...– выпалил он. Сопки постепенно остывали. К вечеру повеяло прохладой. И чем гуще становились сумерки, тем ярче теплилась надежда сохранить жизнь. Он жив – какое странное ощущение! Ему казалось, все это происходит не наяву. – Война, наверно, кончилась...– прошептал он. – По-твоему, Японии конец? – испуганно спросил Хиронака. Кадзи не ответил. Оба долго молчали. Крик справа заставил их сжаться. – Эй, роскэ! – прокричал нечеловечески высокий голос.– Эй, роскэ! – Это Онодэра! – испуганно произнес Хиронака и приподнялся. – Гляди! Онодэра выскочил из окопа и что было силы косил кинжалом траву. – Эй, роскэ! – орал он. – Сошел с ума...– прошептал Кадзи. – Эй, роскэ! Выходите! Всех уложу! На его крик с вершины открыли огонь. Несколько гранат, брошенных сверху, разорвались в десятке шагов от окопа. – Сошел с ума,– повторил Хиронака и взглянул на Кадзи: – Что делать? – Нужно унять его! – Уйми! – Я? Пока они препирались, Онодэра утих, а потом неожиданно бросился с кинжалом на них. – Эй, роскэ! Первый удар Кадзи отбил винтовкой, второй пришелся ему по каске. Он все-таки изловчился, схватил Онодэру за ногу и повалил. И уже не помня себя, стал наотмашь бить его по лицу. Сначала Кадзи и впрямь собирался только заставить его замолчать. Когда, в какое мгновение пришла мысль об убийстве? Впоследствии, вспоминая эти минуты, ему казалось, что виноват был сам Онодэра, он укусил Кадзи за левую руку. И тогда правая сама схватила его за горло. Обеими руками Кадзи стиснул горло Онодэры и давил, давил, напрягая все силы. Смутно мелькнула мысль, что достаточно было просто прижать его, и он бы перестал буянить; но Кадзи не ослабил смертельной хватки, даже когда тот затих. Он душил теперь всех старослужащих японской армии, а не одного, и отпустил его, только услышав за спиной голос Хиронаки. – Ну, что там?.. Эй, Кадзи, что там? – Умер.– Кадзи не узнал собственного голоса. Я убил его.– Чтобы Онодэра не ожил, Кадзи накрепко стянул ему шею шнурком.– Больше я не человек... Дьявол, вот я кто! – Кадзи оглянулся на Хиронаку.– Я убил его,– сказал он неожиданно спокойно, будто за этим его и посылали. Хиронака так это и принял. – Убивать, пожалуй, было не обязательно...– сказал он, когда Кадзи спустился в окоп. Кадзи рывком схватил его за грудь. – Упрекать меня вздумал?..– Он оттолкнул унтера, потом достал из нагрудного кармана сигареты. Прикурить никак не удавалось. Руки ходуном ходили. – Пойду поищу живых...– сказал он тогда и выбрался из окопа. Он стал пробираться по склону вдоль позиций, почти не ощущая земли под плохо повиновавшимися, какими-то ватными ногами. – Рота Дои, живые есть?..– Он прислушался к звуку собственного голоса.– Взвод Нонака, есть кто живой?.. Ответа не было. Казалось, мрак сгустился еще больше. – Пулеметный взвод, есть тут живые? Сопки погружались в сон. Только трава шелестела, цепляясь за ноги. – Никого не осталось, что ли? – Кадзи охватила дрожь.– Отвечайте, слышите! – крикнул он.– Неужели никого нет? Он прислушался. Усилием воли Кадзи постарался унять противную дрожь в ногах. – Стрелковый взвод, я ефрейтор Кадзи! Кто живой – выходите! Раненые, подайте голос! Я окажу вам помощь. Отзовитесь! Порыв холодного ветра – и снова тишина. Кадзи показалось, будто он один в мире мертвых. Чьи это слова – "рыданье демонов"? Сейчас в этой пустыне он явственно слышал рыдания. – Все погибли?.. Неужели никого не осталось?.. Отвечайте, иначе я брошу вас... Отвечайте же! А потом он опрометью бросился к своему окопу. Там лежит раненый и потерявший сознание Тэрада! Он должен быть еще жив, если только его не добили. – Тэрада! Упав на землю возле окопа, он ощупал руками дно ямы. Глаза его встретились с пустым, ничего не выражавшим взглядом Тэрада. Сердце Кадзи бешено колотилось. И все-таки он услыхал его голос. – Это вы, господин ефрейтор?..– спросил Тэрада одними губами. Кадзи прыгнул в окоп, поставил его на ноги, встряхнул и сдавил в объятиях. – Ладно, майорский сынок! Хорошо, что хоть ты живой!.. Ну-ка, очнись! Он помог ему выбраться из окопа, взял его винтовку. Вернулся, подобрал со дна окопа две пачки галет, прикрытые плащ-палаткой. Котелок и фляга тоже понадобятся. Вещевой мешок тоже. Осталось еще немного арахиса. В окопе Хиронаки они увидели Ямауру. Тот стонал и качал головой из стороны в сторону. Голос Кадзи заставил его очнуться, и он ползком притащился сюда. Он был ранен в голову у самого виска. Хиронака делал ему перевязку. Кадзи подумал, что рана на голове не поддается лечению порохом, как у Тэрады, и это грозит загноением. – И это все, что от нас осталось? – тихо спросил Кадзи. Из ста шестидесяти человек осталось четверо. Точнее – пятеро. Одного Кадзи только что задушил своими руками. Но взгляд, который Кадзи бросил на труп Онодэры, уже не выражал волнения. Кадзи даже проверил сумку мертвеца и взял почти неизрасходованный запас патронов. – И еще четыре гранаты,– подытожил Кадзи.– И еще – проворные ноги. Будем прорываться. Я понесу Ямауру, пока не выйдем из сопок. Продуктов ни у кого не осталось? – Пачка галет,– сказал Хиронака.– Может, у подпоручика Нонаки что-нибудь было? Кадзи полез в окоп Нонаки. Тело самоубийцы было тяжелое и холодное. Кадзи поднял его и ощупал карманы. Вытащил коробку мармелада. Проверил пистолет, отбросил – магазин пустой. Он вернулся, оглядел всех троих по очереди. – Тэрада, Ямаура! Нам нужно выжить, раз уж удалось уцелеть в этом аду. Во всяком случае, давайте верить в это! Ну, пошли! – Кадзи взвалил Ямауру себе на спину... Будем пробираться тылами.– Он остановился: – Стрелять категорически запрещаю! Все слышали? У позиций пульвзвода их окликнули. Сбоку, из мрака, раздался чей-то жалобный стон: – Помогите... Не могу двинуться. Есть тут кто-нибудь? Помогите... Манера речи выдавала новобранца. Кадзи уже собирался опустить Ямауру на землю, но передумал. – Куда ранен? – крикнул он в темноту. – В живот... ранен в живот...– голос внезапно упал.– Идти не могу... Помогите, сделайте милость! – В живот? Дело дрянь... –шепнул Хиронака. Кадзи сделал шаг-другой в направлении, откуда слышался голос. Потом вдруг крикнул, обращаясь к раненому, и голос его прозвучал жестко и холодно: – Винтовка и патроны есть? Смысл вопроса не сразу дошел до раненого. – Есть... Дождавшись ответа, Кадзи двинулся прочь. "Умри" – вот что означали его слова. – Помогите... Сделайте милость... "Умри". Трое живых зашагали прочь.