Текст книги "Условия человеческого существования"

Автор книги: Дзюнпей Гамикава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)

25

Унтер-офицер Судзуки получил назначение на юг Маньчжурии. – Принимай взвод! – сказал он Кадзи перед отъездом. – Не хватает унтер-офицеров. Господин подпоручик согласен, – добавил он. Кадзи поклонился – за доверие полагалось благодарить. По правде сказать, оно, пожалуй, и лучше, если никого но назначат вместо Судзуки. – Повезло вам, господин унтер-офицер! Приказы тоже бывают разные – кому на передовую, а кому и в тыл! – беззлобно пошутил Кадзи. Судзуки рассмеялся и добавил с великодушием человека, которому предстоит в ближайшее время навсегда покинуть постылое место: – А ты умеешь держать в руках новобранцев, у тебя это здорово получается. Но только мой тебе совет: жалеть их жалей, а будь себе на уме! – О чем это вы? – Выражайся поосторожнее, вот о чем! Кадзи не понял. – Правда это, будто ты говорил, что даже скворец может затвердить устав, а ты, мол, хочешь солдат другому научить? Так. Кадзи крепко сжал губы. Мерзавец Тэрада думает что-то выгадать, продавая его унтер-офицерам. – Я-то понимаю, что ты имел в виду, а вот другие... Ты с господином подпоручиком на короткой ноге, и такие промахи с твоей стороны производят как раз нежелательное впечатление. Понятно. Тэрада сказал, да? – Дело прошлое, не имеет значения. Да и не все ли равно? Ну, убирал один из твоих новичков помещение унтер-офицеров, а там как раз зашел разговор о тебе. Чудной, мол, какой-то, но насчет того, что со службой справляешься, все согласились. Ну и кто-то из старослужащих задал этому солдату наводящий вопрос: как, мол, воспитывает ефрейтор Кадзи новобранцев? – Такасуги? Судзуки кивнул. Злоба все сильней заливала душу Кадзи. – Да не обращай ты внимания! Он же не собирался доносить. К случаю пришлось... Кадзи усмехнулся: – К случаю?.. "Ладно, я тоже при "случае" с ним расквитаюсь!" Взвод вышел на ученья. Кадзи и думать забыл об этой истории. Тема занятий: наступательный бой на оборонительных позициях... Сам Кагэяма понимал нелепость темы – уж одно то, как она была сформулирована. Но программа занятий составлялась командиром батальона. Майор Усидзима просто помешался на воспитании в подчиненных наступательного духа. Если б в батальоне нашелся офицер, вздумавший делать упор на обучение солдат оборонительному бою, его, несомненно, ждала бы головомойка. Кадзи собрал свой взвод в лощинке. – Задача сегодняшних учений – ведение непрерывного огня с ходу с использованием рельефа и местных предметов. Объект контратаки – вон та сопка, расстояние – четыреста метров. Помните, от того, насколько хорошо вы сумеете использовать в бою рельеф и каждый местный предмет, зависит ваша жизнь. А если кто воображает, что, мол, каждый дурак сумеет использовать местность, когда понадобится, тот ошибается, этому тоже надо учиться. А теперь приступим. Старайтесь, чтоб не пришлось повторять... Новобранцы лезли из кожи вон – повторять контратаку никому не хотелось. Бежали, падали, стреляли, снова бросались вперед. Кадзи следил за солдатом 2-го разряда Энти. Тараща глаза, тот усердствовал, словно вокруг и вправду свистели пули. Стараясь не пропустить ни одного "местного предмета", он приникал к земле, где только мог, и его фигура, скорчившаяся возле какой-нибудь ненадежной защиты, напоминала играющего в прятки ребенка. При виде этого сорокачетырехлетнего младенца у Кадзи невольно защемило сердце. Наруто передвигался солидно, не спеша, Тэрада – проворно и ловко, Тасиро – точно и добросовестно, Коидзуми – удивительно "по-граждански". Ничего не поделаешь, в конце войны в солдаты забирают кого придется. И только один солдат сразу же взял курс на ложбину, надеясь увильнуть от учений. Кадзи пригляделся. Так и есть – Такасуги. Пока Такасуги находился в поле зрения ефрейтора, он еще двигался. Но едва замечал, что внимание Кадзи отвлеклось на кого-то из пожилых, он сразу норовил юркнуть в ложбину, служившую отличным укрытием, и больше не показывался. Кадзи перешел на соседний бугор, откуда просматривалась вся ложбина. Он слышал, как Тасиро окликнул Такасуги: – Слышь, Такасуги, меняй место и стреляй! Тот неохотно двинулся, не вылезая из ложбинки. А убедившись, что Кадзи смотрит в другую сторону, снова повалился на землю прямо там, где стоял, и, не целясь, стал вести беспорядочную стрельбу, наслаждаясь отдыхом. Рывком продвинувшись к очередному укрытию, Тасиро оглянулся, сделал знак Такасуги: "Давай сюда!" Тот взглянул на Кадзи и медленно, неохотно выбрался из лощины. Тут Кадзи не выдержал. – Назад! Повторить! Такасуги показал язык, усмехнулся. Этот мелькнувший на мгновение язык словно огнем ожег Кадзи. Теперь он уже не спускал глаз с Такасуги. Не отдавая себе отчета, он следил за ним тем злым, беспощадным взглядом, какой бывает у старослужащих, когда они выискивают в казарме, к чему бы придраться. Такасуги пробежал вперед и лег рядом с Тасиро. Ему следовало тотчас приготовиться к стрельбе, но вместо этого он приподнял голову, взглянул на Тасиро, ухмыльнулся и что-то сказал. Кадзи направился к нему. Усмешка сбежала с лица Такасуги, когда он увидел Кадзи. Никогда еще он не видел у ефрейтора такого злого лица. – Встать! Смотреть прямо! Такасуги не в силах был заставить себя поднять глаза на Кадзи. Он увидел, наверно, только ногу Кадзи, которую тот в следующую секунду чуть вынес вперед. Такасуги пошатнулся от удара. – Раз уж пришлось к случаю, так запомни, – холодно проговорил Кадзи: – Сколько раз будешь бегать к старослужащим, столько раз буду бить! Спокойствие, вернее, какое-то странное оцепенение вернулось к Кадзи, только когда он заметил Тасиро. Тот во все глаза смотрел на него, и во взгляде его выражалось что-то похожее на душевную боль. "И ты такой же!" – говорил этот взгляд. Воспоминание о том, как в Лаохулине он ударил этого недотепу Чена, на мгновение заставило мучительно сжаться сердце Кадзи... Тогда он ударил человека, чтобы поддержать свое мнимое достоинство, а сейчас – из бессмысленного желания отвести душу... – Вперед! – скомандовал он Такасуги и Тасиро. Он не хотел, чтобы они видели его в эту минуту. Боялся показать, что раскаивается. "Ты стал ефрейтором, вот кем ты стал, – выстукивало сердце. – Ты больше не прежний Кадзи. – Человек, которого звали Кадзи, исчез, вместо него появился новый, сделанный по армейскому образцу..."

26

Энти сказал Наруто: – Видал, как ефрейтор отделал Такасуги? Сам пострадавший беспечно разматывал обмотки у входа в казарму, пересмеиваясь о чем-то с Ясумори. – А я-то думал, уж кто-кто, а наш ефрейтор не способен на мордобой! – пробормотал Энти. – А, все они одинаковые, старослужащие! – отрывисто бросил Наруто, с силой выбивая обмотки о дерево. – Чуть что не по ним – сразу дерутся. Такие уж здесь порядки! – Наруто остро переживал эту историю с Такасуги. Наруто обманулся в Кадзи. В гражданской жизни, если потребуется, всегда можно постоять за себя – кулаком ли, кошельком или, на худой конец, хоть упрямством, а здесь?.. Чуть что не по ним – дерутся. Ну нет, с этим он, Наруто, не согласен. Если ефрейтор вздумает и за него взяться – прошу прощенья! Он, Наруто, выбился в люди из подмастерьев. Цену покорности и терпения знает. Долгие годы подрядчики эксплуатировали его. Наруто выучился, стал отличным работником, а на его горбе по-прежнему наживались другие. Наконец, с великими трудностями вырвавшись из зависимости, он подался в Маньчжурию, надеясь в новых краях выбиться в люди. Он полагался только на свои руки. В последние годы он и вправду уже смог сносно обеспечить семью. Теперь и у него появились ученики, но Наруто дал себе зарок никогда не измываться над ними, не походить на своего бывшего хозяина. Ни перед кем не унижаться, по-человечески относиться к тем, кто от тебя зависит, быть справедливым и того же требовать от окружающих – такой характер выработался у Наруто. Он считал Кадзи толковым малым, с которым можно поладить" Но сегодня он почувствовал к нему отвращение. Кадзи точно так же злоупотребляет своей властью, как и все другие здесь. А что такое в сущности ефрейтор? За год-полтора любой болван может стать ефрейтором, и даже без особых усилий. По сравнению с теми трудностями, которые выпали на долю Наруто за его долгую жизнь, год армейской службы – сущий пустяк! Кадзи ждал, пока новобранцы соберутся в казарме. Те все не шли. А он чувствовал, что молчанием только углубляет пропасть, что отделила его от солдат после того случая с Такасуги. Кадзи пошел на плац. Он подойдет к ним, примет участие в беседе, пусть они поймут, что и ему нелегко. За углом гремел зычный голос. "Ефрейтор Акабоси", – сразу же узнал Кадзи. Ефрейтор кого-то распекал. Туда, за угол, были устремлены взгляды всех, кто был на плацу. У самой стены казармы Акабоси делал внушение Энти. Дергаясь после каждого удара, тот снова принимал стойку "смирно" и всякий раз повторял: "Слушаюсь, господин ефрейтор!" Рядом с ним валялся недочищенный ботинок. Энти стоял в одних носках. – Это тебя инструктор так выучил? – разорялся Акабоси. – Никак нет, виноват, ошибся! Кадзи подошел ближе. – В чем дело, Энти? – А, господин инструктор пожаловал! – Квадратное лицо Акабоси расплылось в зловещей улыбке. – Так-то ты учишь солдат обращаться с обувью? Кадзи мигом все понял. Очевидно, Энти чистил ботинки сидя. Это запрещено. Сколько раз он говорил им: в армии ботинки, наравне с винтовкой, являются самым драгоценным имуществом пехотинца. Нельзя сидя чистить вещь, пожалованную государем императором! А этот дурак Энти ничего не хочет понимать. Солдату 2-го разряда Энти сорок четыре года, и он очень устал, особенно за сегодняшний день. Ну что за беда, если он присел? Государь император никогда ничего не "жаловал" Энти, даже, наоборот, еще получал с него. – Виноват! – громко ответил он, испугавшись, что ему влетит и от Кадзи. – А ты молчи! – грозно рявкнул Акабоси. – Ну, что скажешь, инструктор? – Особых разъяснений на этот счет я не делал. – Господин ефрейтор говорил нам об этом. Виноват! – Сказано тебе – молчать! – прикрикнул на этот раз Кадзи и пообещал Акабоси проинструктировать новобранцев о правилах чистки обуви. – Вот при мне и инструктируй! – не отставал Акабоси. – Ты, говорят, не позволяешь бить своих новобранцев. Не умеешь, что ли? – Не умею и не хочу. – Научить? Вот как это делается... – Акабоси размахнулся и ударил Кадзи. Кадзи видел на себе взгляды своего стрелкового отделения. Его душил гнев. А он стоял, не двигаясь, упорно глядя под ноги. Он почувствовал даже какую-то жестокую радость – радость искупления. – Это я виноват, господин ефрейтор, – воскликнул Энти. – С тобой разговор уже кончен! – Кадзи оттолкнул Энти. – Ступай отсюда! Я за тебя отвечу. Новый удар, по другой щеке, чуть не сбил его с ног. – Кто служит всего второй год, тот еще не солдат. Так-то, господин инструктор! – Акабоси не спеша повернулся и пошел. Кадзи поднял взгляд на своих новобранцев. В глазах Наруто он прочел сочувственную улыбку. Кадзи через силу заставил себя улыбнуться в ответ.

27

После вечера самодеятельности, организованного по инициативе поручика Фунады, унтер-офицеры собрались у себя в комнате, раздобыли сакэ и, почти не таясь, продолжали веселье. Хиронака опьянел. Раскрасневшись так, что побагровели даже шея и уши, он шумел и смеялся вместе со всеми, но под конец вдруг помрачнел. Встал и, не сказав никому ни слова, как был, в шлепанцах, пошел на воздух. Он стоял у дверей казармы в темноте, дрожа всем телом. Хмель проходил, настроение вконец испортилось. Пронизывающий холод и зловещая тишина ночи действовали на него гнетуще. Что-то пугающее, даже грозное мерещилось вокруг. За годы, которые пронеслись с тех пор, как Хиронаку сделали ефрейтором, а потом и унтер-офицером, он ни разу не испытывал подобного состояния. Может быть, минутами и находила тоска, но он всегда умел вовремя заглушить ее. А теперь он вдруг остро почувствовал, какой опасности подвергает он свою жизнь здесь, на границе. Здесь, в этой дикой глуши, среди безвестных равнин и сопок, безмолвных и темных, ему предстоит погибнуть. Казалось, будто ложь, на которой была построена вся его жизнь, внезапно пробудилась и, медленно поворачиваясь с боку на бок, больно толкала в душу. Ведь не потому же он стал унтер-офицером, что так уж горел желанием "послужить отечеству"! Второму сыну крестьянина-бедняка некуда было податься в жизни. Легче и проще всего было обрести свое место здесь, в армии. Стоит нацепить погоны, и тебе дается и стол, и кров, и слуги. А кто ж еще они ему, новобранцы? Будь ты хоть из самых что ни на есть бедняков, хоть из отверженных, а присвоили тебе звание – и ты бог. И пусть новобранец происходит из самой что ни на есть благородной семьи, все равно он вытягивается перед тобой в струнку и выполняет все твои приказания. Вот он и стал унтером. А теперь здесь, на границе, вдалбливает солдатам фальшивые слова о "служении отечеству" и ждет подступающую к нему смерть. Хиронака сплюнул – В конце концов, если и убьют, так завтра, сегодня-то он еще жив! А придется умирать, так не ему одному. Как-нибудь выпутается!.. Он еще раз сплюнул и повернулся, чтобы идти допивать. Внезапно от стены казармы отделилась высокая фигура и почти поравнялась с ним. – Эй, ты, дремлешь, что ли? Почему не приветствуешь? – окликнул Хиронака. Человек на секунду задержал шаги и повернулся, чтобы уйти. Хиронака не разглядел, поприветствовал его тот или нет. Нижняя половина туловища в форменных брюках совершенно растворялась в темноте, верхняя выделялась смутным серым пятном; наверно, человек был в нижней рубашке. Хиронака поймал его за плечо и повернул к себе. – Кто такой? Из какого отделения, скотина? И когда тот назвал Кадзи, кинулся в стрелковый взвод. – ...Кадзи, ни черта твоя наука не стоит! – заорал он, врываясь к новобранцам. И, повернувшись на нетвердых ногах, скомандовал: – Смирно-о! Упражнение: выжимание на руках. Ноги на койки, руками упереться в пол! Равнение на ефрейтора Кадзи! Начинай! – Господин унтер-офицер! – Наруто поднял голову. – Это я виноват, что не приветствовал вас. Меня одного и накажите, остальных-то за что? – Исполняй приказ! – Хиронака стоял в проходе между рядами коек. – Молчать! – Господин унтер-офицер, прошу вас! Наступила тишина. А потом несколько минут слышалось только учащенное дыхание нескольких десятков людей да шарканье шлепанцев дежурного по дощатому полу. – Свиньи вы порядочные, вот что я вам скажу! – ворчал дежурный. – Спать людям не даете! Тяжелое дыхание становилось все громче и напряженнее; внезапно кто-то с грохотом упал. – Виноват, господин ефрейтор! "Энти, – отметил про себя Кадзи. – Энти упал". – Продолжать! – дежурный подтолкнул Энти прикладом. – Когда я был новобранцем, мы, бывало, выполняли эту штуку битый час, слышите, целый час подряд! Весь багровый от прилившей к голове крови, Кадзи негодовал на Кагэяму. Не может быть, чтобы он не слыхал, как Хиронака орет среди ночи. Хороший же ты друг, Кагэяма! А потом он увидел, как Наруто вскочил на ноги. – Мерзавцы! – не то прокричал, не то простонал Наруто, и огромное тело его черным вихрем мелькнуло перед глазами Кадзи и скрылось за дверью. – Господин ефрейтор! – едва успел вымолвить Тасиро. – Наруто... Кадзи вскочил и помчался за перегородку, в комнату унтер-офицеров. На всю казарму гремел гневный голос Наруто: – Перепились среди ночи и хулиганите! Плевать мне на то, что вы унтер-офицеры! Пинком ноги Кадзи распахнул дверь. Рослый, плечистый Наруто стоял спиной к стене, словно медведь, поднявшийся на задние лапы. Казалось, он вот-вот кинется на унтер-офицеров. Те не смели даже подойти к нему. – Я на гражданке сам себе был хозяин. Тюрьмой и гауптвахтой меня не запугаешь! Наруто, не сходи с ума! – Кадзи встал между солдатом и тремя унтерами. – Отойдите, господин ефрейтор! По какому праву этот мерзавец издевается над людьми?! Да ты пробовал своими руками заработать себе на пропитание хоть раз в жизни, а, дармоед? Если я провинился, наказывай меня! А остальных-то за что? Воспользовавшись тем, что Кадзи загородил Наруто, мешая ему видеть своих врагов, Хиронака и Мацусима пытались наброситься на солдата. Наруто одним рывком стряхнул их обоих. – Кадзи, если ты сию же минуту не утихомиришь его, то пойдешь вместе с ним на гауптвахту! Кадзи заслонил Наруто. – Не подходите! – сказал он. – Я за него отвечаю! – Скажи, что выпил лишнего и ничего не помнишь, – учил Кадзи. Он усадил Наруто на свою койку. – Начал, мол, делать упражнение, кровь ударила в голову, и вовсе перестал соображать. Понял? Хотел, скажи, чтоб других не наказывали, а больше ничего и не думал. Бунтовать и в мыслях не было. Пошел просить, чтобы тебя одного наказали, а остальных простили... А больше ничего не помнишь... Понял?.. Наруто сидел на койке Кадзи, в дальнем углу казармы. Кадзи говорил, а тот лишь машинально кивал головой. – ...Остальное я беру на себя. Не знаю, удастся ли мне уладить дело... Пока побудь здесь. Пойду поговорю с подпоручиком Кагэямой. А ты сиди здесь, слышишь, и ни шагу отсюда! И ни с кем чтоб не разговаривал, понятно? Господин ефрейтор! – Наруто до боли сжал руку Кадзи. – Ладно, чего уж там... Никто не спал. Кадзи подошел к койке Тасиро. – Пока не вернусь, побудь возле Наруто, – прошептал он. Подпоручик Кагэяма не смог уговорить командира роты ограничиться словесным внушением и не наказывать солдата 2-го разряда Наруто. После утреннего осмотра унтер-офицер Мацусима, предварительно оторвав с кителя Наруто все пуговицы, самолично отвел его на гауптвахту. С этого дня Кадзи перестал заходить к Кагэяме. При посторонних, на занятиях, Кадзи приветствовал его подчеркнуто официально. В разговоры не вступал. Точно так же держал он себя и в отношении унтер-офицеров. Зато ефрейторов из старослужащих вообще перестал приветствовать. Со стороны даже казалось, что Кадзи ищет повода для стычки. Старослужащие при виде его зубами скрипели от злости, но задирать не задирали. Вернувшись с гауптвахты, Наруто уловил некоторую перемену в атмосфере казармы. Старослужащие солдаты стали лучше относиться к тем, кто заискивал перед ними. Но Наруто ни с кем не поделился своими наблюдениями. Он и с товарищами был не очень-то разговорчив.

28

Командование Квантунской армии провело вторую мобилизацию. Под ружье было поставлено еще около двухсот пятидесяти тысяч человек. Эта дополнительная мобилизация свидетельствовала, что война с СССР – лишь вопрос времени. Майор Усидзима торопил инструкторов. Он приказал также усилить наблюдение за линией границы. Солдаты ничего не знали о Потсдамской декларации. Но смутно все чувствовали, что подступает решительная минута. – Как, по-вашему, господин ефрейтор, – спросил у Кадзи Коидзуми, – сколько времени нужно нам продержаться до подхода частей из тыла? Кадзи лежал на спине и смотрел в голубое небо. Говорить не хотелось. – Я думаю – часа три... – Кадзи запнулся. – И то еще хорошо! Оставь надежду, Коидзуми, никакие части не придут нам на помощь! – Ну, три часа-то продержимся, правда? – робко предположил Мимура. – Это зависит от вас... Вы главная сила. И ты оставь надежду, Мимура. Через три часа, пожалуй, никого из нас уже не будет в живых! Энти внимательно прислушивался к беседе. Кадзи смотрел на огромные ботинки, из которых торчали худые лодыжки Мимуры, потом перевел взгляд на изборожденное морщинами лицо Энти. – От штаба до нашей заставы почти пятьдесят километров. А вы говорите – три часа... – сказал Тасиро. – Так ведь моторизованные же части! – вмешался Тэрада. Кадзи ничего не сказал. – Да много ли моторизованных частей? – допытывался Тасиро. – Тебе докладывать об этом не обязательно! Твое дело – верить! – Нет, так не годится, Тэрада, – послышался хрипловатый голос Энти. – Одно дело – когда все разъяснят толком, внушат, тогда, конечно, отчего ж не поверить... А так что же? – Внушить вам уверенность, что помощь непременно придет, выше моих возможностей, – не меняя позы, произнес Кадзи. – Нет, господин ефрейтор! Я не то хотел сказать. – Ладно, понятно. Чему я вас учил? Солдаты молчали. – Тэрада! – Вы учили нас, как действовать в бою. – Верно! Хотя сам не имею личного боевого опыта... – Кадзи усмехнулся. – Я учил вас, как спасать жизнь в бою. И никогда не говорил, что высшая доблесть – смерть. – Не говорили, – откликнулся Тасиро, не спуская глаз с Кадзи. – Вот вы спрашиваете, долго ли мы сможем продержаться. Излишняя тревога, Коидзуми! Скоро вы станете настоящими солдатами, будете действовать самостоятельно, без моей команды. Поэтому напоследок скажу вам: никто не придет на выручку пограничным частям. Мы здесь для того и находимся, чтобы дать возможность войскам в тылу приготовиться к боевым действиям. А значит, защищайтесь сами, а как – тому я вас и учил... Глупо погибать зря... – Почему же зря? Получается, будто война совсем бессмысленная! – покраснел Тэрада. Кадзи посмотрел на него; пальцы машинально рвали траву. – Хочешь потолковать про победу? Солдаты сдержанно захихикали. – Тогда к кому-нибудь другому обратись. Я и технику боя постарался усвоить, и звание ефрейтора получить, если говорить откровенно, только для того, чтобы вернуться к жене целым и невредимым. – И меня вот тоже ждет девушка. Обещала замуж не выходить, пока не вернусь, – сказал кто-то. – Тебя, Накараи? – спросил Кадзи. – Да. Я уж решил было написать ей – пусть выходит за кого-нибудь другого. Да только зло разбирает, как подумаю про другого... Вы, господин ефрейтор, подумайте, – просто досадно, вот мы торчим здесь, в этой проклятой дыре, а там, в тылу, другие живут себе в свое удовольствие... -Ясно, Накараи, можешь не объяснять! – Кадзи заметил, что отдыхавший поодаль Кагэяма встал. – Кто курит, кончай! – Он бросил взгляд на Тасиро. – А тебя, Тасиро, тоже невеста ждет? Тасиро покраснел до ушей. Можно ли считать ее невестой? Ухаживаний и объяснений, как обычно бывает у влюбленных, они не знали. Просто, встречаясь на заводе, всякий раз обменивались улыбками. Он не просил ее ждать, и девушка тоже не обещала... И словно желая, чтобы его услышала любимая, Тасиро неожиданно серьезно ответил: – Да, надеюсь, что будет ждать, – Обязательно, Тасиро! Кадзи поднялся. Глубокое чистое небо сияло прозрачной голубизной. Там, по другую сторону границы, тоже это ясное небо. А какое небо сейчас над женщинами, которые их ждут? После вечерней поверки в казарме появился старший писарь. – Внимание! Сейчас я зачитаю список назначенных на строительство укреплений... В список вошло тридцать человек из стрелковой команды, пятнадцать из пулеметной и десять из гранатометной. – ...Все перечисленные поступают под командование унтер-офицера Хиронаки. Команды отправляются к месту работ в сопровождении инструкторов. Стрелковую команду сопровождает ефрейтор Кадзи, пулеметную – ефрейтор Ивабути, гранатометную – ефрейтор Кавамура. Отправление послезавтра, в восемь часов вечера. В целях маскировки отход от линии границы производится ночным маршем. Все ясно? Кадзи молча слушал. Молчал, когда писарь кончил читать. Ведь Кагэяма обещал оставить его здесь, на заставе... Выходит, он не угодил им как инструктор? Наруто не попал в команду не потому, что здесь нуждались в плотниках; там, на строительстве, его руки важнее; его не включили, чтобы он снова не столкнулся с унтерами... А самого Кадзи убирают подальше от старослужащих – это же ясно...

29

Солдаты копали на равнине противотанковые рвы. С помощью этих рвов командование намеревалось приостановить наступление моторизованных частей противника, принудить их к обходу, с тем чтобы, отрезав от танков пехоту, которая, очевидно, будет продвигаться по узкой дороге в сопках, загнать ее в тиски. Перед строем объявили о вторжении противника в Маньчжурию, о героической гибели батальона майора Усидзимы, принявшего на себя в Циньюньтае первый удар... Огласили телеграмму командующего Квантунской армии командиру полка... "Молюсь за ниспослание храбрости в сражении лично вам и вашим подчиненным..." Строительством противотанковых рвов руководил поручик Дои. Настроение у поручика было скверное. Объем предстоящих работ совершенно не соответствовал наличию рабочей силы. Утром в палатке, где разместился штаб батальона, Дои так прямо и заявил этому мальчишке капитану, командированному на строительство из штаба армии. Силами трехсот солдат за сорок восемь часов отрыть рвы длиной свыше трех километров невозможно! – сказал Дои. – Это свыше десяти кубометров грунта на человека. При нынешнем физическом состоянии солдат это немыслимо! – Вы полагаете, что противник учтет это обстоятельство, войдет в ваше положение и воздержится от наступления? – Белолицый капитан без малейших следов загара на штабной физиономии громко расхохотался. Дои возразил ему: – Чем браться за непосильное дело и выполнять его кое-как, гораздо выгоднее перерезать противотанковыми рвами дорогу между сопок, по которой пойдет противник, и укрепить позиции на самих сопках. – Если бы господин поручик был оперативным советником, он имел бы возможность развить свой план. Похоже, что вы упорно настаиваете на таком варианте главным образом для того, чтобы обеспечить собственную безопасность. Поймите же, уважаемый, если мыслить операцией в целом, то главное сейчас – задержать моторизованные части противника хотя бы на день, пусть даже на полдня. Это необходимо для того, чтобы там, в тылу, завершить приведение частей в боевую готовность. Фактор времени, господин поручик. Ради этого стоит пойти на все, даже если здесь, в сопках, нашим пехотным частям придется нести значительные потери! Где расположена ваша часть? На позициях Н.? – капитан взглянул на карту и холодно усмехнулся. – Ну вот, весьма сожалею, но, исходя из общего оперативного плана, рубежи, которые предстоит оборонять вам, господин поручик, как раз и потребуют обильного кровопролития. – Я не о себе беспокоюсь! – Дои с ненавистью взглянул на капитана. – Речь идет о расчете земляных работ. Что невозможно, то невозможно! – Даже если это приказ? В разговор вмешался командир батальона. – Начинайте работы, поручик, – с сокрушенным видом произнес он. – А людей вам, может быть, подкинем. Дои ушел взбешенный. Теперь он ходил по позициям мрачнее тучи. – В давние времена Хидэеси в три дня воздвиг крепость, хотя все считали, что это выше человеческих сил... – обратился он к солдатам, пытаясь воодушевить их. – А мы с вами должны закончить эти работы за сорок восемь часов. – И добавил: – Хотя инженерная мысль считает это невозможным... Непохоже было, что они совершат чудо. Работа шла вяло. Люди устали, выдохлись, над ними тяготел страх. Не было веры ни в то, что эта работа спасет им жизнь, ни в то, что она вообще кому-то нужна. Дои перебегал с места на место, кричал, бранился, топорща свои усы-щеточки, за которые получил прозвище "Гитлер" (говорили даже, что Дои намеренно добивался такого сходства). Он был далек от мысли ответить саботажем на высокомерие штабного капитана. Дои тоже считал, что танки противника должны быть остановлены любой ценой. Ему даже хотелось успешно завершить строительство противотанковых рвов, чтобы тем самым снять с себя всякую ответственность за неизбежный прорыв в районе сопок и переложить ее на этого штабного стратега... "Ну что, молокосос! – скажет он капитану. – Все вышло так, как я предсказывал, а?.." Тут Дои и наткнулся на Энти; тот воткнул лопату в землю и стоял, уставившись в одну точку. – Унтер-офицер Хиронака! Это что такое! Хиронака мигом подскочил и что было силы огрел Энти по спине рукояткой лопаты. Тот упал. Кадзи работал между Тасиро и Тэрадой и, так как те опять затеяли спор, не спускал с них глаз; он и не заметил, как унтер навалился на Энти. Причиной спора послужило замечание Тасиро, что позиции все время меняют и это, мол, означает, что у командования нет четкого, согласованного плана действий. – В такой обстановке вряд ли можно надеяться на победу, – сказал Тасиро. Тэрада тотчас вспылил: – В штабе армии достаточно талантливых полководцев! Что ты вообще понимаешь в военном деле? Ты, работяга! – Не я один. Вот видишь, и майорского сыночка в землекопы записали. Так что не очень-то разоряйся! – огрызнулся Тасиро, энергично бросая землю. – Сколько бы ни было талантливых полководцев, воюем-то мы. Винтовок даже не дали, командиры! Это, по-твоему, талантливое руководство? Надоело! Из-за таких, как ты, одержимых, все войны и возникают! – Может, ты это самое повторишь при офицере? Тогда и я тебя уважать стану. Ты, похоже, вообще считаешь, что нам лучше проиграть войну, так? Ждешь небось, что тогда наступит царство рабочих? – Царство рабочих? Ну, это шалишь! – ощерился работавший рядом Ясумори. – Чем бы она ни окончилась, эта война, а только красными японцы не станут, этому не бывать, слышишь, Тасиро! – Тасиро спит и видит, чтобы японцы стали красными, – злобно подхватил Тэрада. – Ты нам напрямик скажи, как ты думаешь действовать. Ведь наступает революционная армия, армия рабочих, а? Как же ты будешь с ними воевать? Может, с нас начнешь? – Хватит! – вмешался Кадзи. Вопрос Тэрады задел его за живое. На него давно уже нужно было ответить. С той самой минуты, как Япония развязала войну. По крайней мере с тех пор, как Кадзи попал в пограничные части. А он сам вот уже два года медлит, уклоняется от прямого ответа... – Замолчите и работайте оба! Ты, Тэрада, тоже болтаешь лишнее! Тэрада огрызнулся: – А вы слышали, что он сказал? – Молчать! – прикрикнул Кадзи. – Бессмысленно спорить, когда роешь собственную могилу! – Господин ефрейтор! – Накараи показал на Энти, с трудом поднимавшегося с земли. – Кто это там, Энти? А вас, если вздумаете опять цапаться, обоих вздую, понятно? – Бросив лопату, Кадзи пошел туда. Энти рассчитывал на его заступничество, он даже приободрился, увидев перед собой Кадзи. – Нет сил – надо работать через силу, – сказал Кадзи. – Особого режима никто для тебя создавать не будет! Мы здесь все равно что в бою! – Слушаюсь! – Никто за тебя твою норму выполнять не станет! Хиронака наблюдал за ними. По-видимому удовлетворенный, он выбрался из рва. – Теперь уже поздно... – словно про себя прошептал Кадзи. – Надо смириться. Но Энти не мог смириться. Кадзи ушел, и он, еле шевеля лопатой, сказал Мимуре: – Когда начнутся бои, там, в тылу, будет не до нас, правда? Кто станет искать... – Это ты к чему? Энти, не отвечая, смотрел на красноватые облака, освещенные отблесками заходящего солнца. В эту минуту он представляя себя не знающим усталости, энергичным и сильным... Наступит ночь, и, пользуясь темнотой, он бежит... Ноги у него крепкие, быстрые ноги. Война дезорганизовала связь, сообщение об одном дезертире вряд ли станут передавать по всей стране. Даже если его в конце концов поймают, это будет не скоро... Энти неожиданно, ночью явится домой, разбудит жену, детей. "Это я, я вернулся! Собирайтесь! Деньги, какие есть, возьмем с собой, остальное бросим. Мы поедем в большой город... Да не перебивай, слушай! У меня есть замечательная идея. Не бойся, все будет хорошо. В такой суматохе цены на продукты на черном рынке разом подскочат. У меня есть связи с китайцами, мы станем скупать продовольствие. К черту государственный контроль! У китайских торговцев огромные запасы продуктов. Оглянуться не успеем, как составим кругленькое состояние. Говорят тебе, не волнуйся! Бедная, пришлось тебе помучиться! Теперь все наладится. Теперь я все возьму на себя. Больше тебе не придется волноваться и нервничать. Бедняжка, тебе тоже крепко досталось..." Мимура дернул Энти за руку. – Будешь стоять так – опять всыплют... Энти оторвал взгляд от вечернего неба. В глазах у него стояли слезы. – Что с тобой? – Ничего... – Энти улыбнулся. – На войне ли погибнуть, по какой ли другой причине умереть – смерть ведь одна, правда? Мимуре было невдомек, что в эту минуту Энти представлялось, как жандармы арестовывают его и приговаривают к расстрелу. – О чем ты? Энти вспыхнул. – Раз все равно помирать, хотелось бы перед смертью хоть взглянуть на жену с ребятишками. Вдали прокатился глухой раскатистый гул. Солдаты взглянули на небо. Высоко над головой струились редкие перистые облака, разбросанные по безмятежно ясному небу. Значит, это не гром. И снова вдали прокатился мерный рокочущий грохот. Это были первые орудийные залпы, которые им довелось услышать. Где-то далеко загрохотала артиллерия.