Текст книги "Скитальцы Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

33. Ночь

Мы с Марком очень медленно ползли по-пластунски сквозь траву, с разных сторон приближаясь к позиции мужчины. Свои лица мы заранее вымазали грязью. Ещё прошлой ночью, разведав эту местность, мы выяснили, что имелось пять таких позиций и хижина в нескольких сотнях ярдов позади, в которой охотники за головами держали свои ужасные трофеи. Две ночи назад, ползая на пузе и кланяясь каждой травинке, мы проводили разведку границы болот. Именно тогда в зарослях ренса, у самого края дельты, мы наткнулись на два полузатопленных частично разложившихся обглоданных тела. По-видимому, над ними потрудились рыбы или тарларионы. Охотники за головами, скорее всего, просто выбрасывали трупы в болото, после того, как отрезали от них головы, чтобы представить их в обмен за щедрое вознаграждение. Одно из тел, которые мы нашли, кстати, принадлежало косианцу. Охотников за головами, зачастую мало волнует, за чьи именно головы получать деньги, а у их работодателей обычно нет никакой возможности выяснить, принадлежала ли эта голова мужчине из Ара, или, скажем, косианцу или ренсоводу.

В темноте, когда нервы у человека напряжены до предела, ему трудно не среагировать на даже еле слышный звук.

Марк, по моим прикидкам, уже должен был быть на месте. Само собой, сам я уже давно был готов к атаке, находясь не дальше, чем в ярде от цели. Я даже различал контур его головы в темноте.

Наконец, до меня донёсся тихий звук. Марк издал еле слышимый, щелчок похожий на один из фонетических щелчков языка, используемого в некоторых внутренних районах на востоке Шенди. Мужчина среагировал на звук немедленно. Вот только зря он повернулся к его источнику. Быстрый бросок вперёд, и смерть пришла к нему с другой стороны. Мой нож легко перерезал охотнику горло.

Через мгновение ко мне присоединился Марк, и помог аккуратно уложить труп в траву.

– Этот должен быть последним, – прошептал я, – за исключением того, или тех, кто находится в хижине.

– Вот тут, – сказал Марк, поднимая что-то с земли, – его мешок.

– Отлично, – тихонько отозвался я, – у меня идея.

34. Хижина

Подходя к хижине, я даже не пытался делать это скрытно. Наоборот, я приблизился смело и совершенно открыто. Марк шёл в нескольких футах позади меня. Оба мы были обеты одежду, снятую с охотников за головами, справедливо рассудив, что им она больше не понадобится, а нам очень даже пригодится. Плащ с капюшоном одного из них был на мне. С моёго плеча свисал и его мешок.

Недолго думая, я толкнул дверь хижины. Внутри оказался только один человек, седевший согнувшись перед небольшим очагом в дальнем от двери углу хижины, и всё внимание посвятивший котелку с тушившимся мясом. Запах этой простой пищи чуть не сбил меня с ног. Последний раз я ел что-то приготовленное на огне несколько недель назад. Это были те самые добытые мной ганты, которых для меня приготовила Ина на брошенной невольничьей барже. Решив, что он не будет возражать против того, что я «разделю с ним котёл», как говорят некоторые из гореан, я вошёл внутрь. Он даже не обернулся.

– Ну что, удачно? – спросил сидевший у очага.

Подойдя к нему ближе, я бросил рядом с ним принесённый мешок.

– Ого, тяжёлый! – взволнованно воскликнул тот, оборачиваясь. – Сколько?

Хотя я уже стоял около него, капюшон полностью скрывал моё лицо, так что узнать меня он не мог. Я продемонстрировал ему руку с растопыренными пальцами.

– Пять! – обрадовался мужчина. – Отличная работа! Хорошая ночка!

Признаться, я сам так думал. Тем временем, он проявляя явное нетерпение полез в мешок.

– Конечно, лучше бы им всем оказаться парнями из Ара, – заметил он при этом. – Анесидем в последнее время что-то стал подозрительным.

Мужчина перевернул мешок, и на камни у очага, с глухим стуком посыпались головы. Не думаю, что в этом шуме он расслышал, как мой меч покинул ножны.

Подняв одну из голов за волосы, он поражённо замер.

– Барсий! – воскликнул охотник за головами.

Обведя ошарашенным взглядом другие головы, и, я не сомневался, опознав их все, он начал поворачиваться ко мне. Умер он так и не закончив своего движения.

– Заходи! – крикнул я Марку, и мой молодой друг появился в хижине. – У нас тут есть ещё одно тело для болота. Эти проходимцы, насколько я могу судить, не были даже наёмниками. Это просто разбойники какие-то.

– Точно проходимцы, но, похоже, они в своём деле были весьма успешны, – мрачно заметил Марк, глядя в угол хижины.

– Всё это мы утопим в болоте, – сказал я. – Если косианцы, придя сюда, не найдут ничего что предполагало бы, как закончили эти мерзавцы, то у них не должно возникнуть особых подозрений. Не думаю, что они ожидают дисциплины или надежности от подобных охотников. Надеюсь, косианцы решат, что они просто перешли на другое место охоту, или, что более вероятно, забрали свои трофеи и направились за оплатой.

– Ну, ради последнего не было бы смысла сниматься с места всем, – предположил Марк, – скорее они бы отправили одного или, скажем, двоих.

– Одного или двоих, чтобы отнести трофеи, было бы достаточно, если бы это были люди чести, – усмехнулся я.

– Понятно, – сообразил Марк. – Эти захотели бы присутствовать при расчёте только все вместе.

– Именно это я и имел в виду, – кивнул я.

– Дорога из дельты свободна, – сказал мой молодой друг.

– Узкая дорога, – покачал головой я, – и всего на несколько анов.

– Нам этого должно хватить, – заметил Марк.

– Все же опасность сохраняется, и весьма серьёзная, – остудил его я.

– Я помогу тебе с этим, – заявил он, видя, что я наклоняюсь над телом.

– Не надо, – остановил я его. – Собери остальное.

– Точно, у нас нет времени, чтобы тратить его впустую, – сказал он.

– Верно, – проворчал я.

35. Прощание

– И что Вы собираетесь делать дальше? – спросил я Лабения.

Мы сидели в хижине разбойников, около границы дельты. Котелок мяса приготовленного последним из охотников за головами закончился. Не то, чтобы хватило всем наесться досыта, но всё же мы подкрепились. Я даже дал пару кусочков Ине.

– Я должен передать свой отчет Сафронику в Хольмеске, – ответил Лабений.

– Конечно, – вздохнул я, глубоко сожалея о том, что такой человек лишился разума.

– Плиний и Тит постараются провести меня к остаткам войск Ара, – сказал капитан.

– Понимаю, – кивнул я.

Большинство из тех, кто был с нами, сразу после трапезы разошлись. Мы попытались научить вновь прибывших товарищей, тех, которые преследовали Марка, как объяснениями, так и собственным примером, такими полезностям как сокрытие своих стоянок и выживанию на территории занятой врагом. В большинстве своём они предпочли уходить из дельты в компании с кем-то из наших товарищей. Таким образом, я надеюсь, их шансы на то, чтобы выжить увеличивались, особенно в походе на восток или юг. Безусловно, в данных условиях, чем больше группа, тем выше опасность быть обнаруженным.

– Почему Вы настаиваете на том, чтобы забрать свою форму с собой? – спросил я Лабения, отлично понимая, что если их остановят и найдут в его мешке форму офицера армии Ара, то это равноценно смертному приговору.

– Я хочу быть в ней в тот момент, когда буду сдавать свой рапорт, – объяснил офицер.

– Всё в порядке, – сказал Плиний, поймав на себе мой многозначительный взгляд.

– Вы – храбрые мужчины, – вздохнул я.

– Мы с Титом, – сказал Плиний, – если получится, проведём его только до территории, которая остаётся подконтрольной Ару. Потом мы оставим его на дороге с палкой, одного.

– Даже в этом случае риск остаётся значительным, – предупредил я их.

– Он – наш капитан, – напомнил мне Плиний.

– А после этого, сами вы всё равно планируете попытаться добраться до Ара другим маршрутом? – уточнил я.

– Это – город моего Домашнего Камня, – сказал Плиний.

– Они делают это, – вступил в наш разговор Лабений, – не по обязанности, а по любви.

– Всё же – заметил я, – мне кажется, что в их действиях чести больше.

– Верно, – согласился со мной Лабений. – Честь одна из основных причин наших действий.

– Возьмёшь женщину с собой? – поинтересовался Плиний, посмотрев вниз на Ину, привязанную рядом с нами.

– Да, – кивнул я.

– Желаю тебе всего хорошего, – сказал Лабений, поднимаясь на ноги.

– И вам всего хорошего, Капитан, – попрощался я, вкладывая свою руку, в его протянутую ко мне ладонь.

Когда он сжал руку, я чуть не закричал от боли. Не знаю, до конца ли он осознавал то, что он сотворил со своими руками. Такое впечатление, что он превратил эти части своего тела в некий ужасный инструмент, для которого, если честно, я не мог придумать никакого разумного назначения. По крайней мере, они больше не годились для выполнения точных задач. Он не смог бы даже обхватить ими сигнальный жезл, не говоря о том, чтобы управляться с мечом. Когда он отпустил мою руку, хотя я думаю, что он это сделал не специально, но на моей ладони осталась кровь.

Вслед за Лабением встал Тит и, подхватив своего командира под руку, вывел его из хижины. Плиний на мгновение задержался.

– Я сильно ошибался в тебе, – признался я. – Теперь я понимаю, что Ты человек чести.

– Мне хорошо объяснили, что такое честь, – пожал он плечами.

– Да, Лабений – превосходный учитель, – согласился я.

– Не только он, – улыбнулся мой бывший конвоир. – Были и другие.

– Желаю тебе всего хорошего, – сказал я, радуясь тому, что он смог научиться тому, что такое честь у своих товарищей.

– И тебе всего хорошего, – попрощался он, и растворился в ночной темноте.

Я окинул взглядом Ину. Сама она посмотреть на меня не могла, поскольку, поставив её на колени, я связал её так, чтобы голова была опущена вниз. Этот особый способ связывания, родом из Тарны, перекрещенные лодыжки связывают, а потом, пропустив верёвку под телом, перекидывают через шею, а свободный конец, проводят обратно и снова крепят к ногам. В случае любого напряжения, верёвка давит на шею сзади, а не на хрупкое и уязвимое горло. Точно так же можно это сделать с ошейником и поводком или с цепью. Руки при этом, как последний штрих, обычно просто связаны за спиной.

– Пора и нам, – сказал Марк, выходя за дверь, и оставляя нас и Иной на какое-то время в хижине одних.

– Да, – кивнул я, наклоняясь над женщиной и развязывая узлы.

36. Стены Брундизиума

– Вон там, – указал я, – смотрите туда.

– Вижу, – отозвался Марк.

– Это, – пояснил Ине, – стены Брундизиума.

– Я даже не знала, что это такой большой город, – призналась женщина.

– Это – один из главных портов к югу от дельты, – заметил я.

– Обрати внимание на то, сколько палаток к северу от стен города, – сказал Марк.

– Скорее всего, это палатки экспедиционных войск косианцев вернувшихся с севера, – предположил я, – тех самых, с которыми мы повстречались на берегу Воска. Довольно отвязные парни. Я бы не стал обвинять совет Брундизиума за то, что тот не смог или, скорее, не пожелал разместить их внутри своих стен.

– И тоже, – заверил меня Марк.

По нашей одежде, приобретённой в разных местах по пути нашего следования от дельты на юго-запад, нас можно было принять за обедневших переселенцев. Доставшиеся нам от бандитов монеты значительно облегчили нам её приобретение. Марк, кстати, избавился от своей косианской униформы, передав её одному из наших товарищей в хижине. Другие, позаимствовали одежду у охотников за головами, трупы которых мы утопили в болоте. Кое-что также нашлось и в хижине. Однако многие из нашего бывшего отряда продолжили свой поход, или точнее начали его по твёрдой земле, в туниках с цветами Ара. Хотелось бы надеяться, что к настоящему времени, хоть кто-то из них добрался безопасных мест.

Мы с Марком и Иной направились в сторону Брундизиума. Тому было три основных причины. Во-первых, этот город находился в направлении, которое, с моей точки зрения было наименее опасным для нас, учитывая наше желание поскорее уйти из окрестностей дельты, и само собой, было самым неожиданным маршрутом для беглецов. Разумеется, Марку пришлось держать свой рот на замке, из-за его акцента, который в Форпосте Ара мало чем отличался от столичного говора, и, следовательно, мог вызвать подозрение у заинтересованных людей. С Иной и её акцентом всё было проще. Всё же она была женщиной, совершенно недвусмысленно находившейся под нашей опекой, а следовательно, не должна была привлечь к себе неуместного внимания. За время прошедшее с момента падения Форпоста Ара, да и в связи с общими военными успехами Коса на континенте, люди в этих местах уже привыкли к женщинам с таким акцентом. Разумеется, большинство женщин с акцентом Ара в этом регионе, скорее всего, были в ошейниках и, либо уже служили своим рабовладельцам, либо находились на пути к этому, скажем, прикованные цепями в рабских фургонах, или скованные цепью в пеших караванах, или сидели в местах временного содержания, на цепях, в рабских клетках или загонах в ожидании продажи или какого-либо иного решения своей судьбы. Во-вторых, отсюда можно было в относительной безопасности выйти на окольный маршрут, идущий по территориям союзных или дружественных Ару городов Корцируса или Аргентума. В-третьих, и в-главных, я надеялся найти своего друга, маркитанта Эфиальта, который следуя за экспедиционными войсками, должен был быть где-то в Брундизиуме или в его окрестностях. Я хотел связаться с ним по самым разным причинам, но прежде всего, потому что оставлял ему на хранение кое-какие свои сбережения. Впоследствии, конечно, обеспечив относительную безопасность Марка и Ины, я собирался рискнуть и пробраться к Торкадино, где я надеялся найти возможность и передать информацию о ситуации на севере Дитриху из Тарнбурга.

– Красиво! – вздохнула Ина.

– Прекрасный город в прекрасном окружении, – признал я.

С этого места уже можно было разглядеть гавань и, конечно, блестящее на солнце море, Тассу.

Я окинул взглядом Ину. Женщина теперь носила длинное шерстяное коричневое платье до щиколоток, но без рукавов. Несмотря на отсутствие рукавов, это был предмет одежды свободной женщины, на что указывали качество, длина, прочность и непрозрачность. Всё же, это платье была скроено не из, например, реповой ткани, светлой, имеющей свойство прилипать к коже, облегая её и подчёркивая все особенности фигуры носительницы, а потому часто используемой для предметов одежды рабынь. Впрочем, было понятно и то, что это платье, конечно, относится к той одежде, которая свойственна представительницам низших каст. В общем – простое, незамысловатое, подходящее для ежедневной носки и для работы. Впрочем, лично я, несмотря на грубость материала и его непрозрачность, счёл это платье достаточно привлекательным. Это было, кстати, всё, за исключением сандалий, что на ней было.

– Я не могу носить это! – закричала Ина, когда я бросил ей его впервые, с ужасом глядя на это платье, держа его перед собой на вытянутых руках,

– Почему нет? – спросил я, и кстати, в тот момент, действительно, был более чем озадачен, тем более, что на моей пленнице были только рабские полосы, да верёвка на талии.

– Невозможно! – безапелляционно заявила она.

– Это – платье свободной женщины, – заметил я.

– Это – предмет одежды женщины низшей касты! – указала Ина. – А я из высшей!

Ина, как я уже давно выяснил, относилась к касте Строителей, одной из пяти высших каст Гора, наряду с Посвященными, Врачами, Писцами и Воинами.

– Я не понимаю, – честно признался я. – Ты была рады быть одетой в рабские полосы, сверкать голыми бёдрами и грудями, не возражала бы, насколько я понимаю, от позорной та-тиры, откровенного камиска или короткой рабской туники. А теперь Ты возражаешь против почти скромной длинной одежды.

– Конечно, – кивнула женщина.

– Ничего не понимаю, – проворчал я.

– Но ведь всё просто, – сказала она.

– Что просто? – переспросил я.

– Как свободной пленнице, – начала объяснять мне Ина, – мне было бы уместно, носить рабские полосы или, скажем, та-тиру. Таким образом, мой похититель мог бы развлекаться и наслаждаться моим видом сам и выставлять меня на позор перед остальными. А люди, глядя на меня, могли бы сказать: «Как красива эта выставленная на показ пленница! Возможно, она была из высшей касты, а теперь мы рассматриваем её, одетую в та-тиру, словно она простая рабыня». Вот это было бы довольно подходяще для меня. Кроме того, нося такие вещи, я бы потрясающе выглядела в них, к тому же в этом случае, я была бы выставлена, как низкая рабыня, и не смела бы стремиться к большему!

– С этим-то понятно, но какие проблему с платьем? – уточнил я.

– Для свободной женщины высшей касты, – воскликнула она, – надеть на себя предмет одежды свободной женщины низкой касты – невероятно!

– Ага, – протянул я, – теперь я понимаю твою точку зрения.

Ина брезгливо отбросала от себя выданное мною платье.

– Что это Вы делаете? – спросила она, со страхом в глазах уставившись на меня.

– Ремень снимаю, – объяснил я.

– Для чего? – поинтересовалась пленница, при этом голос ей дрогнул.

– Собираюсь кое-кого выпороть, – пояснил я. – А то она почему-то решила, что женщину не могут выпороть.

– Нет! – вскрикнула Ина, падая на колени. – Не надо, пожалуйста.

– Тогда поднимай платье зубами, – велел я, – и неси его ко мне. На четвереньках.

Испуганная женщина даже не подумала противоречить.

– Положи его сюда, – указал я на место передо мной, а когда она аккуратно опустила платье на пол, добавил демонстративно складывая ремень вдвое: – Теперь можешь начинать просить моего разрешения на то, чтобы носить его.

– Конечно, я буду носить его, если такого будет желание моего похитителя, – попробовала увильнуть она, но после того как я звонко шлёпнул ремнём по ладони, закричала: – Я прошу позволить мне носить это платье! Я прошу этого!

– Надевай, – скомандовал я, и женщина стремительно нырнула головой в платье и натянула на себя, даже не поднимаясь с колен. – Встань.

Как только Ина оказалась на ногах, она сразу, испуганным, но восхитительным, типично женским жестом, поправила и пригладила подол платья. Я не раз видел, как это делают даже рабыни со своими крохотными рабскими туниками.

– Ммм, весьма привлекательно смотрится на тебе, – оценил я.

– Правда? – недоверчиво, но заинтересованно спросила пленница.

– Ну, не то чтобы очень, – усмехнулся я. – Но, думаю, если бы оно было покороче, чтобы не скрывать твои бёдра, было бы совсем замечательно.

– То есть, если бы оно было рабски коротким? – уточнила женщина.

– Да, – согласился я, – а ещё было бы неплохо, если у него декольте глубиной до живота.

– И если бы оно было акцентировано украшением на горле, стальным ошейником, – добавила Ина.

– Возможно, – улыбнулся я.

– Тогда давайте я переделаю его согласно вашим вкусам, – тут же предложила она.

– Ну уж нет, – отрезал я, – будешь носить в том виде в каком куплено. По крайней мере, до тех пор пока я не прикажу обратного.

– Конечно, мой похититель, – обиженно ответила женщина.

– На колени, – скомандовал я.

– Да, мой похититель.

– Целуй ноги, – приказал я.

– Да, мой похититель.

– Смотри на меня, – потребовал я.

– Да, мой похититель.

– Чья Ты? – строго спросил я.

– Ваша, мой похититель, – ответила Ина.

– Полностью? – уточнил я.

– Да, мой похититель.

– Не забывай об этом, – посоветовал я.

– Слушаюсь, мой похититель.

Решив все возникшие в тот раз трения, я отвернулся от неё.

– А в город мы заходить будем? – нетерпеливо спросила Ина.

– Я пока не решил, – ответил я. – Мой главный интерес здесь состоит в том, чтобы разыскать моего друга Эфиальта, а он со своим фургоном и товарами, как мне кажется, должен быть где-то на периферии лагеря.

Большинство фургонов маркитантов находятся именно там, по крайней мере, обычно. Иногда им позволяют заходить внутрь лагеря, во время определенного ана, чтобы доставить или продать свои товары.

– Здесь также должен быть большой рабский лагерь, думаю, он тоже вне стен Брундизиума, – предположил Марк.

– Думаю да, – согласился я.

Лагерь, о котором упомянул Марк, насколько я понимал в таких вопросах, должен был существовать под Брундизиумом уже в течение последних нескольких месяцев, что для таких лагерей является довольно длительным периодом. Но в данном случае это было обусловлено войной, и небывало большим притоком захваченных женщин. Только из Форпоста Ара и его окрестностей сюда должны были доставить многие тысячи пленниц. Большинство торговцев в таких лагерях – это оптовики, ищущие возможности задёшево приобрести превосходных женщинах, зачастую предлагая цену сразу за крупные лоты. Такие лоты иногда могут оказаться смешанными из самых разных женщин, включая как тех, кто на тот момент являются немногим больше чем свободными женщинами, чьи рабские огни ещё не зажжены, так и тех что уже познали свои ошейники, превратившись нуждающихся в мужской ласке горячих рабынь. Вероятно, при таком торге оптовику придётся купить десяток женщин, чтобы получить двух – трёх таких, которых он действительно хочет. Безусловно, все женщины со временем, пройдя дрессировку и обучение, станут превосходными. Все они, в конце концов, будут признаны достойными того, чтобы оказаться на поводке того или иного рабовладельца. То, что такой лагерь расположится в окрестностях Брундизиума, было вполне ожидаемо. Всё-таки это главный порт на этом побережье, дружественный Косу настолько, что стал основными воротами для косианских сил вторжения. Кроме того, это самое удобное место с точки зрения погрузки на судна женщин и других трофеев для отправки на Кос и другие острова. Я нисколько не сомневался, что через этот лагерь уже прошли сотни женщин. Можно предположить, что главным образом они были отправлены через доки Брундизиума в трюмы невольничьих судов, где они, обритые наголо, прикованные цепями начали свой долгий путь к самым различным местам назначения. Кроме того, конечно, из лагеря их могли забрать, чтобы переправить в сотни мест на континенте, например, в Рынок Семриса, Самниум, Беснит, Харфакс, Ко-ро-ба и десятки других невольничьих рынков. Такие лагеря редко размещаются внутри городских стен. Такое расположение гарантирует большие площади, позволяет сэкономить на арендной плате, ведь за стенами она значительно ниже, избежать различных городских налогов и поборов на воротах, и так далее. Кроме того, насколько я знаю, свободные женщины активно возражают против таких лагерей в пределах стен, ссылаясь на запахи. Признаться, я откровенно сомневаюсь, что это – истинная причина их недовольства. Думаю, что скорее всё дело в том, что они всеми фибрами души ненавидят рабынь, и ревнуют к ним почти до безумия. Конечно, не трудно понять, что они не могут хотеть иметь под боком такое количество этих женщин, один вид которых может до безумия возбудить мужчину. Впрочем, мужчинам, конечно, никто не может помешать, прогуляться за стены, поглазеть на предлагаемый товар. Что же относительно запахов, так я не думаю, что свободные женщины пахли бы как-то иначе, если бы их, скажем, держали на цепи, голыми, в рабских клетках, на соломе.

– Ну ладно, отдохнули, и хватит, пора двигаться дальше, – сказал я.

Ина как-то тяжело вздохнула.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Я вдруг отчего-то испугалась, – ответила она.

– Хочешь, чтобы я взял тебя на поводок? – уточнил я.

– Нет, – мотнула головой женщина.

– По пятам, – скомандовал я.

– Да, мой похититель, – отозвалась она, отступая на шаг за мою спину.

Я обернулся, чтобы проконтролировать её. Женщина следовала бы за мной позади и немного слева. Всё правильно, в этом случае ничто не мешает моей правой руке выхватить меч.

– Похититель? – смотря себе под ноги, спросила она.

Я тоже перевёл взгляд вниз, на её ноги. Было на что полюбоваться, стопы маленькие, аккуратные, переходящие в соблазнительные лодыжки. Теперь Ина носила сандалии, как это приличествует свободной женщине. Понятно, что мне ничего не стоило забрать их у неё. Рабынь, например, вообще обычно держат босыми. С другой стороны, у высоких рабынь зачастую имеются сандалии, иногда просто драгоценные, да ещё и не одна пара. Разумеется, очень многое зависит от того места, где приходится ходить женщине, погоды и прочих условий. Никто же не хочет, чтобы даже самая обычная рабыня порезала свои ноги или её стопы превратились в грубые мозоли. Но кстати то, что рабыни часто ходят босыми, говорит о чистоте гореанских улиц и отсутствии на них мусора. Гореане всегда тщательно следят за состоянием свои улицы, это у них давно вошло в привычку. В конце концов – это улицы своего города, а их город – это место их Домашнего Камня.

– Похититель? – снова спросила Ина, чувствуя мой пристальный взгляд, но, не понимая его причины.

– У тебя замечательные лодыжки, – заметил я.

– Спасибо, – поблагодарила она.

– Как я уже говорил, они отлично смотрелись бы в кандалах, – добавил я.

– Спасибо, мой похититель.

– Ты тоже так думаешь? – поинтересовался я у Марка.

– Да, – поддержал меня юноша, – но что до меня, то я предпочитаю лодыжки стройных темноволосых женщин.

Мне сразу вспомнился причал в Порт-Косе и девушка Якуба. Признаться, Марк меня тогда сильно перепугал, когда решил, что рабыня родом с Коса. Я уже думал что из-за своей ненависти к Косу и всему косианскому он просто перережет ей горло или изувечит. К счастью, девушке удалось убедить его, что она родом из-под Беловодья, расположенного на северном берегу Воска, к востоку от Пристани Танкреда. Однако именно она оказалась тем типом женщины, стройной, изящной, очень светлокожей и темноглазой брюнеткой, к которому, как я узнал позже, Марк испытывал почти безумное влечение. Казалось, что он просто не мог ничего поделать с собой в присутствии такой женщины. В результате, в силу этой своей страсти, а также его врождённой самокритичности он зачастую приходил в ярость в такой ситуации, в основном злясь на самого себя.

– Всё же, – улыбнулся я, – наша малышка Ина не лишена привлекательности.

– Это точно, – вынужден был признать мой друг, – привлекательности ей не занимать.

Я засмеялся, а Ина покраснела, не знаю насчет всего тела, но лицо, руки и щиколотки – точно. В соответствии с традициями гореанского великодушия, я предоставлял её использование Марку, и учитывая то, с какой частотой и интенсивностью парень пользовался предоставленным ему правом, нетрудно было понять, что он нашёл мою светловолосую пленницу более чем интересной. Понятно, что он далеко не всегда был нежен с нею. В конце концов, для него она была женщиной Ара, города, к которому он с некоторых пор не испытывал особой приязни, того города, который бросил его родной Форпост Ара на произвол судьбы. Кроме того, Ина являлась предательницей, а к таким, независимо от стороны, которую они предали, гореанские мужчины относятся с вполне понятным и заслуженным презрением и суровостью. И наконец, она работала на Кос, на государство которое Марк ненавидел лютой ненавистью. Боюсь, если бы она была косианкой по рождению, то мне пришлось бы защищать её от моего пылкого друга, чтобы потом не думать, что делать с её трупом. Впрочем, Марку хватило и вышеперечисленных причин, чтобы красотка Ина, после быстрой и небрежной проверки в деле, стала использоваться им с грубым и безжалостным мастерством. Кстати говоря, обычно, средний гореанин предпочитает естественных женщин, и в большинстве случаем предпочтёт невысокую, с хорошей фигурой и пышными грудями женщину, её через чур высокой и плоскогрудой сестре. Собственно Ина, невысокая и сочная, как раз и была превосходным примером этого чрезвычайно популярного типа. С другой стороны гореанские мужчины вообще склонны подходить к женской красоте довольно широко. Так что, на невольничьем рынке Гора даже тот тип женщин, которые соответствует определенным и довольно странным для гореанина коммерциализированным стереотипам красоты, принятым на Земле, и полезным только для показа определенных моделей одежды, тоже со временем найдет своих покупателей. В конце концов, они тоже хорошо выглядят в цепях. На Горе, если говорить кратко, красота не имеет стереотипов или, если хотите, можно сказать, что существует бесконечное количество таких стереотипов, огромное количество желанных типов женщин. В действительности, почти любая женщина, любого типа, скорее всего, оказавшись на Горе нашла бы себя неистово желанной, и даже настолько желанной, что за неё могли устроить побоище многие мужчины. Правда с тем лишь условием, что она – рабыня, и должна служить им за страх и за совесть.

– Первым делом направляемся к лагерю косианцев, – сообщил я.

– А что Вы собираетесь делать со мной, мой похититель? – не выдержав, полюбопытствовала Ина.

– Любопытство не подобает пленнице, – бросил я ей.

– Да, мой похититель, – вздохнула женщина.

Мои слова, конечно, были перефразированным общеизвестным гореанском высказыванием насчёт того, что любопытство не подобает кейджере.

Мы пошли, держа направление на раскинувшийся у стен Брундизиума косианский лагерь, прибыть к которому я надеялся в сумерках.