Текст книги "Скитальцы Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

15. Ещё дальше на запад

И снова я налегал на сбрую, таща за собой сквозь болота дельты на запад тяжёлый плот нагруженный людьми. На этот раз помимо заткнутого кляпом рта и рук, скованных наручниками спереди и привязанных к талии, мне на голову надели ещё и капюшон. Это была очередная безумная идея моего конвоира, решившего, что я мог, каким-то образом общаться с ренсоводами. Взглядами что ли? Честно говоря, мне больше казалось, что им просто хотелось скрыть от меня своё бедственное положение. Если так, то напрасно, я и так понял, что часть солдат на плоту составляли раненые и побитые в ночном происшествии, случившемся четыре дня назад. Как бы то ни было, но я в очередной раз играл роль всеми презираемого и ненавидимого тяглового животного, тащившего плот и постоянно понукаемого ударами плети нетерпеливого враждебно настроенного хозяина.

И вот они продолжали двигаться на запад, забираясь всё дальше в эти гиблые места. Ренсоводы теперь выбирали свои цели со всей возможной тщательностью. Иногда спокойно проходил целый ан, солдаты расслаблялись, начинали чувствовать себя в безопасности, теряли бдительность. И в этот самый момент из далёких зарослей ренса прилетала стрела, выпушенная оставшимся невидимым лучником, о присутствии которого никто даже не догадывался, и очередной солдат, иногда беззвучно, исчезал в этих болотах. Офицер больше не посылал своих людей в боевое охранение. Слишком часто эти разведчики и прикрывающие фланги и тыл патрули не возвращались. Теперь солдаты Ара, как я им и предсказывал, шли все вместе, прижимаясь друг к другу. Я не видел, но подозревал, что многие люди из других колонн догнали и присоединились к нашему отряду, принеся с собой известия об их собственных злоключениях и потерях. Возможно, их, словно пастухи, постепенно подгоняли к нам ренсоводы. С каждой прилетевшей стрелой сильнейшая армия на континенте всё больше превращалась в плохо организованную толпу. Солдаты жались к центру, подсознательно, а может уже и вполне сознательно, стремясь использовать своих товарищей в качестве прикрытия.

– Колонны! – довольно часто слышал я охрипший усталый голос Лабения. – Держать строй!

Можно было предположить, что офицер, снова попытался сформировать колонны, впрочем, я сомневался, что теперь они могли чем-то помочь истощённым людям и предоставить им хоть какое-то преимущество, скорее наоборот, обеспечили облегчали выбор целей для лучников. Мне нетрудно было представить себе утомленных, объятых страхом людей, с ужасом озирающихся по сторонам, обшаривая заросли ренса, кажущиеся неизменно опасными и похожими одни на другие. Что касается меня самого, то я мог интересоваться только такими понятиями, как вес плота, грунт под ногами и удары плети которыми мной управляли.

– Слава Ару! – иногда выкрикивал кто-нибудь позади или сбоку от меня.

– Слава Ару! – слышался стон остальных.

Постепенно, из сообщений солдат отбившихся от других отрядов, иногда выходивших к нам организованно, но чаще просто блуждающими в болоте и встреченными случайно, а иногда уже в полубезумном состоянии, начала складываться печальная картина того, что происходило в дельте. Мне было нетрудно подслушать разговоры ночью и во время движения, и нарисовать себе картину полного разгрома. Что интересно, замыкающая колонна рассыпалась первой, но её попытка развернуться и выйти из дельты была пресечена ренсоводами, очевидно напавшим на неё в большом количестве. Похоже, стрелы из темового дерева стремились отсечь дорогу на восток. Замыкающая колонна вынуждена была бежать глубже в дельту.

– Они планируют загнать вас как можно дальше в дельту и держать здесь, – пытался я объяснить офицеру две ночи назад, когда с моей головы сняли капюшон и вытащили кляп, чтобы накормить, – где вы будете в их полной власти, где они смогут походя расправиться с вами, и делать всё, что им захочется!

Лабений смотрел на меня, не говоря ни слова.

– Вы должны попытаться вырваться из дельты! – сказал я, но так и не дождался его ответа.

– Что мы будем делать, Капитан? – спросил один из его помощников.

– Мы продолжим движение на запад, – бросил Лабений.

Но информация о состоянии других отрядов уже пошла валом. Пришло известие, что два соседних полка попали под обстрел ренсоводов, потеряв до десяти процентов своих солдат. Сотни погибли в зыбучих песках и трясинах. Я бы не удивился, узнав, что их туда заманили ренсоводы, позволив себя заметить и начать преследование. Местные жители, несомненно, знали как безопасные пути в дельте, так и гиблые места, куда соваться не стоило. Возможно, даже здесь имелось множество вешек, обозначавших проходы, но вот понять, что это вешки могли только сами ренсоводы.

Много людей было потеряно в результате нападений тарларионов и болотных акул, которые становились особенно агрессивными на рассвете и в сумерках, которые были их обычным временем охоты. Болезни и инфекции также вносили свой вклад в общую картину разгрома. Голод, лишения, солнечные удары и дизентерия стали таким же бичом, как и летящие из ниоткуда стрелы. Появились и ширились случаи дезертирства. Возможно, если пройтись по пути, проторенному армией в обратном направлении, можно будет встретить множество трупов этих дезертиров, сомневаюсь, что многим посчастливилось выбраться из дельты. Хотя, кто знает. И, конечно, ренсоводы были повсюду, сопровождая нас, подобно слинам кружившим вокруг стада.

– Проклятые ренсоводы! – услышал я, дикий мужской крик. – Проклятые ренсоводы!

– Не стой так! – крикнул ему кто-то. – Присядь!

– Не раскачивай плот, – зашипел другой.

– Проклятые ренсоводы! – закричал то снова, а потом, свист, удар и его крик стал криком боли.

– Она прилетела оттуда! – послышался мужской голос.

– Я ничего не успел заметить! – ответил ему другой.

До меня донёсся негромкий всплеск справа, похоже тело упало в воду.

– Точно оттуда! – настаивал на своём всё тот же голос.

– Скорее! Туда! – выкрикнул его товарищ, и я услышал шорох стали покидавшей ножны и удаляющиеся вправо, подбадривающие друг друга мужские крики

– Фульвий! Фульвий! – с надрывом в голосе звал мужчина.

– Он мёртв, – устало ответил ему другой голос.

Кажется первый мужчина заплакал. Я остановился, как наверное и вся колонна в целом. По крайней мере, я больше не слышал мужчин, двигающихся в воде.

Справа больше не доносилось никаких звуков, лишь один раз прокричал болотный гант. Ожидание становилось всё напряжённее. Только спустя несколько енов я услышал приближающиеся шаги нескольких мужчин.

– Мы никого не нашли, – доложил один из них.

– В колонны! – пронеслась по цепи команда. – Держать строй!

– Я отомщу за тебя, Фульвий! – услышал я, отчаянный мужской крик, а потом шорох вытащенного из ножен меча.

– Назад! – крикнул кто-то. – Вернись!

– Колонны! – командовали десятники. – Держаться в колоннах!

– Пусть идёт, – устало произнёс кто-то из мужчин на плоту.

– Щиты вправо! – услышал я команду офицера.

Обычно щит носят в левой руке, поскольку большинство воинов, как и большинство людей вообще, правши, а значит в правой руке должен быть меч. Теперь же щиты приходилось перекидывать в правую руку, чтобы защитить себя с направления, откуда прилетела стрела. Конечно ренсоводам ничто не мешало зайти и слева, но в данный момент солдаты могли это только предполагать, а про то, что они есть справа уже знали наверняка.

Из-за моей спины снова прилетел звонкий щелчок плети. Пора налегать на сбрую. Я, как, вероятно, и вся остальная колона, начал движение на запад.

– Держать строй! – то и дело слышал я. – Не выходить из колонны!

А приблизительно через ен после того, как отряд сдвинулся с места, со стороны болот до нас донёсся долгий леденящий кровь в жилах предсмертный крик. Он прилетел справа.

16. Тишина

– Похоже косианцев нет в дельте, – вздохнул офицер.

– Я тоже так думаю, – кивнул я.

Ни одного огонька не было видно на месте нашей ночёвки. Лишь иногда нарушавший тишину редкий шёпот выдавал, что на этом островке встал на ночёвку немаленький отряд усталых воинов.

– Мне давно, а особенно в последнее время, – признался мне Лабений, – не даёт покоя всё то, что Ты мне рассказал. Мне всё больше и больше кажется, что это слишком похоже на правду.

– Рад, что Вы обдумали это, – сказал я.

– В последнее время было бы довольно затруднительно не думать об этом, – проворчал он.

– Не могу с этим не согласиться.

– Даже притом, что всё это было сказано увиливающим от наказания шпионом, – с горечью добавил Лабений.

– Даже если мотивация тех соображений, которые я вам доверил, лежала в плоскости спасения собственной шкуры, – усмехнулся я, – что, при сложившихся обстоятельствах, я думаю, было понятно и логично, для вас было вполне уместно рассмотреть их правдоподобие.

– Теперь Ты решил начать меня учить, как надо исполнять мои обязанности? – нервно дёрнувшись, осведомился он.

– Нет, – покачал я головой. – Просто, я думаю, что вас очень беспокоит происходящее.

– Мои люди утомлены, голодны, много раненых и заболевших, – вздохнул Лабений, сидевший рядом со мной. – Впрочем, как и я сам.

Теперь очень немногие солдаты в этом лагере рисковали встать в полный рост. Даже переходя с места на место, они обычно делали это, согнувшись в три погибели. Ничего удивительного в этом не было, стоящий человек представляет собой более удобную мишень, чем пригнувшийся. Я тоже сидел. Веревку на шее ослабили, позволив мне эту привилегию. Однако ноги по-прежнему оставались плотно привязанными к швартовному колу. Говорили мы шёпотом. В лагере вообще было тихо. Мои руки снова, с приближением ночи, сковали за спиной. Однако про себя я отметил, что к моей охране стали относиться с некоторой небрежностью. Я даже был уверен, что знал, кому в течение этого дня проучили держать ключ от наручников. Утром, после того, как мне снова заткнули рот, накинули на голову капюшон, а руки заковали в кандалы спереди, чтобы моя спина оставалась доступна для ударов. Похоже, мой конвоир или потерял бдительность, или слишком понадеялся на капюшон, но в тот момент, когда он передавал ключ, я смог определить, у кого именно он оказался, если, конечно я всё правильно услышал. Неосторожно брошенное слово, небрежный звук, могло ли надо опытному войну, чтобы прийти к правильному выводу?

– Кое-кто думает, что мы должны попытаться выйти из дельты, – сообщил офицер.

– Мне кажется, что уже слишком поздно, – сказал я.

– Что Ты имеешь в виду? – спросил Лабений, удивлённо глядя на меня.

– Думаю, что с одним полком вам вряд ли удастся пробиться из дельты, – ответил я.

– Что если объединить усилия нескольких полков? – предложил он.

– Тогда шанс есть, но очень мизерный, – не стал успокаивать его я.

– Почему? – осведомился Лабений.

– Передвижения такой массы войск будет легко отследить, – пояснил я. – А Кос, даже если не принимать в расчёт всё остальное, например, ренсоводов, контролирует небо. У них есть разведчики на тарнах, а у вас нет прикрытия от них. В результате, войска косианцев, получив информацию о предполагаемом месте вашего выхода из дельты, по открытой местности быстро переместятся и, сосредоточившись там заранее, встретят ваших, донельзя изнурённых переходом по болотам людей, свежими и отдохнувшими.

– Никто не сможет выстоять против армии Ара, – вскинулся Лабений.

– Вот только не стоит недооценивать косианцев, – осадил я его.

– Это же наёмники, – презрительно сплюнул офицер.

– Только часть, хотя и большая, – поправил его я, – но остальные – регулярные войска Коса. Кроме того, ваши люди уже совершенно истощены и ослаблены, а ведь им ещё идти до границы дельты. И не забывайте про ренсоводов.

– Семь полков, четыре на юге и три на севере, полны решимости встретиться с врагом даже теперь, – сообщил мне Лабений.

– Откуда такие сведения? – поинтересовался я.

– От отбившихся от их колонн солдат с правого фланга, – ответил он, – мы встретили уже много таких. Кто-то отстал, кто-то заблудился в этих болотах, кто-то отбился в результате нападений ренсоводов.

– А что насчёт левого фланга? – уточнил я.

– Насколько я знаю, они полностью боеспособны, там вообще не было нападений, – сказал офицер.

– В таком случае, я склонен думать, что у прорыва в северном направлении вероятность успеха выше, – высказал я своё мнение.

– Идти на север неблагоразумно, – покачал головой Лабений. – Это удаляет нас от Ара и наших союзников. На севере много сторонников Коса и тех, кто ему сочувствует. Для нас это – враждебная территория. Порт-Кос находится в том же направлении. Кроме того, даже если вырвемся из дельты, то чтобы вернуться к Хольмеску или Ару, нам придётся решать вопрос переправы через Воск.

– Именно по этим причинам, я предполагаю, что на севере косианцев будет меньше, – заметил я.

– Значит, Ты ожидаешь наибольшую концентрацию их войск именно на юге?

– Конечно, – уверенно ответил я. – Ведь они тоже понимают всё то, что Вы мне только что говорили, а, следовательно, ожидают, что вы пойдёте южным маршрутом, чтобы избежать необходимости переправляться через Воск.

– Ну не знаю – не знаю, – задумчиво протянул Лабений.

– Кроме того, южный берег просто более удобен для них, – продолжил я. – Здесь короткие линии снабжения из Брундизиума. Сюда, в случае необходимости, можно быстро перебросить подкрепления из-под Торкадино.

– Честно говоря, я пока ещё не до конца уверен, что косианцев в дельте нет, – признался он, после недолгого молчания.

– Вот только согласятся ли с этим командующие остальными полками? – задал я провокационный вопрос.

– Как знать, – пожал плечами офицер, – но я уверен, что в настоящий момент, они все готовы признать, что дальнейшее преследование становится слишком дорогим удовольствием.

– Возможно, – кивнул я.

Со стороны болот до нас долетало множество разных звуков, хорошо слышимых на погружённом в тишину острове. То рядом с отмелью плеснёт в воде рыба, то проревёт вдали тарларион, то крикнет речная чайка. Только вот чайка ли это?

– Вы тоже теперь планируете выходить из дельты? – полюбопытствовал я.

– Нет, – мотнул головой офицер.

– Почему? – спросил я.

– Потому, что косианцы всё ещё могут быть в дельте, – упрямо заявил он.

– Это маловероятно, – сказал я.

– Мне дан приказ, и он ясен, – ответил он.

– Ну что ж, возможно, это и к лучшему, – пожал я плечами. – В действительности, скорее всего это уже не имеет большого значения.

– Что Ты имеешь в виду? – заинтересовался Лабений.

– Вы изолированы, – ответил я, – вероятно, как и большинство других отрядов оказавшихся в дельте. Я расцениваю ваши шансы на прорыв отсюда как минимальные.

– Ты полагаешь, что мы все обречены? – напрягся он.

– Думаю, что часть ваших людей всё же смогут уйти из дельты, – сказал я. – Я даже подозреваю, что некоторые уже сделали это, возможно даже целые отряды, ещё несколько дней назад. Возможно, даже рассматриваемые нами прежде усилия объединенных полков принесут успех. Давайте надеяться на это, ради спасения Ара.

– Но? – выжидающе посмотрел он на меня.

– Но, я думаю так же и то, что единственная реальная надежда на выход из дельты связана не с действиями крупных соединений, а с индивидуальными действиями отдельных людей или небольших групп, возглавляемых теми, чьих умений и хитрости окажется достаточно, чтобы уклонится встреч с ренсоводами, спрятаться от наблюдателей на тарнах и патрулей Коса. Такие действия, на мой взгляд, имеют большие шансы на удачу. Очевидно, что косианцы не в состоянии держать под наблюдением всю дельту. Они не смогут обследовать каждый островок камыша, каждый стебель ренса. У Коса нет таких сил, чтобы контролировать каждый фут периметра дельты. Да, я думаю, что человек, опытный в ведении партизанской войны, знакомый с методами выживания, уклонения, проникновения и просачивания, действующий в одиночку, двигающийся с предельной осторожностью, смог бы легко уйти из дельты.

– Боюсь, что таких людей наберётся очень немного, – вздохнул Лабений.

– Краснокожие именно такие люди, – сказал я, вспомнив о своих друзьях оставшихся в Прериях, Кувигнаку, Кэнку и Хси.

– Косианцы должны быть в дельте, – прошептал он, спрятав голову в руках.

– Вы следуете своим курсом, потому что боитесь трибунала, позора или бесчестья? – поинтересовался я.

– Нет, – вспыхнул офицер.

– Тогда почему? – спросил я.

– Долг, – ответил он. – Ты можешь понять, что это такое, шпион?

– Я слышал кое-что об этом, – улыбнулся я.

Лабений встал, и пригибаясь ушёл к центру островка, оставив меня в одиночестве. Впрочем, одиночество продлилось недолго, уже через несколько инов ко мне подошёл мой охранник. Он снова заткнул мне рот и надел капюшон на голову, затем толкнул спиной на песок привязал за шею к швартовному колу, опять растянув так, что я не мог даже немного согнуть колени.

– Эх, была бы моя воля, – проворчал он и, не закончив фразу, ушёл к своим товарищам.

Прошедший день в дельте был таким же жарким и душным, как и все предыдущие. Мне казалось, что остальные полки, скорее всего, к настоящему времени должны были попытаться выйти из дельты. Информация, имевшаяся в распоряжении Лабения, возможно, была свежей несколько дней назад. Не исключено, что выходя из болот ещё достаточно свежими, они смогли прорваться. Я был не тем человеком, который мог бы переубедить пехотинца армии Ара.

Как ни странно, но я уже достаточно привыкший к местной духоте, вдруг снова, как несколько дней назад, ощутил, как на меня накатывает какое-то странное угнетённое состояние. Мне снова стало казаться, как будто нечто наполняющее воздух над болотом или живущее в его пределах, что-то тёмное, эфемерное, но в то же время ощутимое физически, чьё присутствие ощущается скрытой угрозой вкладывает свои мысли в мои мозги.

Странное это было чувство.

Внезапно я обратил внимание, что на болотах стало необычно тихо. Я не слышал даже криков речных чаек.

17. Мухи

– А ну стой, тягловое животное! – крикнул мне конвоир.

Конечно же, я сразу остановился, благодаря судьбу за заминку, давшую мне передышку.

Над болотом разносились чьи-то жалобные крики. Я уже слышал, что с левого фланга вернулись разведчики, как и то, какие новости они принесли. Трудно было бы это не узнать, когда их сведения передавались из уст в уста, от одного мужчины другому. В действительности, мне иногда казалось, что солдаты зачастую получали плохие новости даже быстрее своего командира, что происходило потому, что подходя к колонне, разведчики первым делом просили у них о помощи для своих раненых. Как это ни странно, но оказалось, что очень немногие из разведчиков, если таковые вообще имелись, сталкивались с ренсоводами. Можно было даже подумать, что эти таинственные, неуловимые жители дельты необъяснимым образом исчезли, внезапно растворившись в воде.

– Я был знаком с Камиллом! Я знал его! – плакал кто-то.

– А Флавий? Он тоже убит? – требовал ответа другой.

– Я видел, как он упал, – ответил мужской голос.

Похоже, что пару дней назад и по левому флангу нанесли удар почти такими же методами, как и по правому немного раньше. До этого нападения полки, находившиеся слева, шли относительно спокойно, не имея близкого знакомства с тактикой ренсоводов. Многие даже предполагали, что ренсоводы находились лишь справа. Только, судя по крикам, последствия атаки левого фланга, на юге, оказались куда более трагичными чем это было на правом. Возможно, виной тому была меньшая бдительность, всё же отряды левого крыла избежали встреч с какой-либо из деревень ренсоводов.

– Горе Ару! – всхлипывал какой-то мужчина.

Кстати, я был уверен, что знал, даже притом что ничего не видел из-за плотного капюшона, у кого сегодня находился ключ от наручников. Этим утром мне удалось услышать то, что не могло быть ничем иным, кроме как передачей ключа.

– Горе! Горе! – стенал мужчина.

– Четыре полка были полностью уничтожены на юге! – вторил ему другой.

Похоже, это были солдаты из колонн левого фланга, рискнул предположить я.

– Рассказывайте уже! – рявкнул на паникёров какой-то ветеран.

Судя по звукам, солдат вели как раз мимо меня. Они тяжело дышали и откашливались.

– Не заставляй его говорить, – попросил чей-то хриплый голос.

– Пусть говорит! – громко настаивал другой.

– Я из 14-ого полка, – заговорил тот у кого требовали рассказа. – Мы вместе с 7-ым, 9-ым и 11-ым попытались выйти из дельты!

– Это же нарушение приказа! – возмутился кто-то. – Дезертирство!

– Косианцы уже ждали нас на выходе, – задыхаясь, продолжил свой рассказ солдат из 14-го полка. – Это был не бой, а резня! Бойня! Сначала нас обстреляли из арбалетов тарнсмэны, потом засыпали камнями из катапульт и, лишив возможности построиться, просто растоптали тарларионами! А в конце спустили боевых слинов! У нас не было ни единого шанса. Мы едва могли двигаться. Нас сбили в толпу, и мы не могли толком пользоваться нашим оружием. Сотни погибли на границе этих болот. Остальные, кто смог, бежали назад в дельту!

– Горе! – воскликнул кто-то.

– Нам не дали ни единого шанса, – всхлипывал выживший в той резне. – Нас перебили, как верров в загоне!

– То есть на равнине хозяйничают косианцы? – всё ещё не веря услышанному, переспросил кто-то.

– Полностью, – подтвердил его опасения рассказчик.

Теперь мне стало ясно, что проблемы левому флангу обеспечили вовсе не ренсоводы. Откуда у них могли взяться тарларионы, боевые слины и катапульты? Поражение на юге потерпели те полки, что попытались выбраться из дельты на равнину. Почему-то меня не удивило, что их там уже ждали косианцы. Я уже давно нисколько не сомневался, что о каждом их шаге в дельте, немедленно узнавал командующий косианскими силами на севере. Поликрат, который, по слухам, раньше разбойничал на море, просто не мог не отдать такого приказа своим разведчикам тарнсмэнам.

– Но вы же заставили их дорого заплатить за их победу, – с надеждой в голосе спросил солдат.

– Мы были слабы и истощены, – попытался оправдаться прибывший. – Мы едва могли держать наше оружие!

– Скольких вы взяли в плен? – на всякий случай уточнил всё тот же голос.

– Я не знаю ни об одном, – ответил рассказчик.

– А сколько наших попали в плен к косианцам? – не отставал мужчина.

– Этого я тоже не знаю, – признался выживший.

Нетрудно предположить, что в плен к косианцам попало достаточно воинов Ара. Пленники могут быть весьма ценным товаром, которому всегда найдётся место в шахте, на гребной скамье галеры или прочих подобных местах, где используется подневольный труд. Мне даже было интересно, хватит ли у косианцев цепей и клеток, чтобы обеспечить ими всех, кто попался к ним в плен, если только они вообще брали пленных. Сдавшемуся врагу обычно приказывают раздеться и лечь животом на землю, вытянув конечности, и ожидать решения победителей, которые думают, заковать ли эти конечности в цепи или перерезать пленнику горло. Раздевание, выполненное добровольно, а зачастую и без какого-либо требования со стороны победителя, явление довольно обычное, если говорить о пленницах женщинах. Такая пленница, имеет больше шансов остаться в живых, по сравнению со сдавшимся мужчиной. Победители склонны находить их более интересными. К тому же куда легче и безопаснее контролировать нескольких слабых пленниц, чем одного мужчину, особенно воина. Зачастую простой верёвки, привязанной к их шеям, и скрепляющей их между собой, хватает, чтобы держать в повиновении толпу пленниц. Порой вполне достаточно просто сформировать караван, чтобы женщины поняли уместность, законность их нового положения. Тем более, что каждая из них знает, что гореанские похитители не склонны проявлять мягкость в случае попытки к бегству своей привлекательной собственности, не более чем рабыням, которыми они скоро вполне могут стать.

Мужчина, поведавший историю, о разгроме четырёх полков Ара, вдруг закашлялся. Судя по звуку кашля, у него из горла пошла кровь.

– Поищите свежие бинты для его ран, – велел чей-то голос.

Можно было предположить, что к настоящему времени, косианцы, как это обычно делается после выигранного сражения, вывесили напоказ свои трофеи на оставшемся за ними поле боя. Обычно для этого на стволе ближайшего дерева обрубают суки и ветки, и на получившихся импровизированных крючках развешивается самое ценное из захваченного оружия. Если нет дерева, то просто втыкают в землю длинные шесты.

– Хо! – привлёк к себе внимание мужчина. – На севере!

Судя потому, что голос слышался сверху и справа, это был наблюдатель с баржи капитана, стоявший на поднятой над палубой платформе. После гибели от выстрела тарнсмэна прежнего наблюдателя, платформу несколько улучшили, прежде всего, соорудив что-то вроде короба их толстых досок, обеспечивающих некоторую защиту для её обитателя. Однако, даже несмотря на эти меры, а также на то, что на этой платформе, обдуваемой ветром, находиться было комфортнее, чем у самой воды в духоте и болотной вони, насколько я заметил, желающих занять этот пост было не так уж и много. Очень скоро выяснилось, что даже эти доски оказались не столь надёжной защитой, как того хотелось бы. Слишком заманчивой мишенью оказался выставленный на всеобщее обозрение наблюдатель, для скрывавшихся в зарослях лучников.

– Штандарт Ара, поднят над ренсом! – сообщил вперёдсмотрящий.

– Где? – спросил голос с воды.

– Вон там! – отозвался наблюдатель и, предвосхищая новые вопросы добавил: – Это – штандарт Ара! Знак 17-ого полка!

– Они подходят с правого фланга! – крикнул кто-то.

– Это подкрепления! – обрадовался другой.

– Они справа! – выкрикнул третий.

– Они прорвались! – предположил четвёртый.

– Они победили ренсоводов, – догадался пятый.

– Мы одержали большую победу! – поддержал его ещё один, и это заявление было встречено радостными криками.

Такое предположение, конечно, могло бы объяснить полное отсутствие в течение последних дней стрелков ренсоводов. Действительно, если не такая вещь как, скажем, решающая победа одного из полков Ара или, возможно, просто известие о подходе свежих сил, то отвод ренсоводами своих летучих отрядов казался необъяснимым.

– Где пикеты, где разведчики? – спросил кто-то.

– А почему этот штандарт появился раньше других? – засомневался другой.

– Он качается, – сообщил голос сверху.

– Не упускай его из виду! – крикнул мужчина снизу.

– Быстрее к нему! – приказал чей-то властный голос, вероятно, принадлежавший, сотнику или десятнику.

– Осторожно! – предупредил другой. – Там могут быть ренсоводы!

– А ведь действительно, а вдруг это уловка? – спросил кто-то.

– Он вышел из ренса, – прокомментировал голос сверху и справа, скорее всего наблюдатель.

– Он один, – растерянно сообщил другой солдат, судя по направлению голоса, стоявший на палубе штабной баржи.

– Нет, – другой голос, тоже с баржи, но уже с облегчением. – Вон ещё выходят. Видишь?

– Он ранен! – воскликнул первый.

– К нему! скорее! – снова тот же властный голос кого-то из младших командиров.

– Разве мы не одержали большую победу? – расстроено спросил солдат.

– Если не одержали, то где же тогда ренсоводы? – осведомился другой.

– Главное, что они не здесь, – проворчал третий.

– Значит, этот день остался за нами, – поддержал его четвёртый.

Судя по звукам шагов и плеску воды, несколько человек оставили свои места в колоннах, и бросились на встречу знаменосца и его товарищей. Я внимательно прислушивался к происходящему, пытаясь по голосу отследить положение того солдата, у которого, как я полагал, сегодня был ключ от моих наручников. К сожалению, в возникшей неразберихе я его потерял.

Впрочем, какое значение это имело, порой спрашивал сам себя я с горечью, у кого ключ, если сам я был полностью беспомощен? В действительности, похитители чаще всего даже не делают секрета из того, кто контролирует цепи пленника. Какая от этого может быть заключенному польза? Более того, кое-кто из похитителей наслаждается, сообщая своему пленнику, что именно он владеет ключом от его цепей и свободы, демонстрируя тому, кто является его повелителем в самом прямом смысле этого слова. Зачастую ключ просто носят на кольце, надетом на пояс. Фактически, думал я в ярости, моё знание поставило меня в положение прикованной цепью к кольцу в полу алькова хорошенькой рабыни, которая повернув голову, может увидеть ключ от её цепей, висящий на гвозде у входа в её камеру, на месте удобном для клиентов, но дотянуться до которого ей не хватает каких-то дюймов, равноценных бездонной пропасти.

– Горе нам! – услышал я, внезапно. – Горе!

Казалось, там действительно произошло нечто ужасное, что заставило этих закалённых мужчин заплакать. Я напрягал слух, ловя каждое слово, каждое движение, пытаясь разобраться в происходящем.

– Мы пропали! – услышал крик отчаяния.

Спустя некоторое время мне удалось, сопоставив полученную с севера, с правого фланга последнюю информацию с тем, что я уже знал или догадывался, составить полную картину сложившейся обстановки. Три колонны сделали попытку выйти из дельты в северном направлении, где и были встречены и разнесены в пух и прах. Знаменосцу, 17-ого полка или, точнее, тому солдату, который нашёл и поднял его штандарт на поле боя, и ещё нескольким другим, удалось вернуться в болота и добраться до нашей колонны. Среди выживших было много раненых. Сколько воинов пало в сражении на северном краю дельты, я точно сказать не мог, да этого не знали и сами выжившие. Но если исходить из их описания, то совокупные потери, возможно, были даже тяжелее, чем понесенные в попытке прорыва на юг. Похоже, что люди, выбравшись из болот, только и успели порадоваться твёрдой земле, траве и деревьям, как еном позже, дав выйти из дельты второй колоне, косианцы захлопнули дверцу ловушки.

– Мы попали в засаду! – кричал кто-то из вернувшихся с севера.

– У нас не было никаких шансов! – стонал второй.

– Веди нас, Лабений! – призывали другие солдаты. – Веди нас!

– На запад мы больше не пойдем! – закричал кто-то.

– Это просто безумие! – поддержал его голос по соседству со мной.

– Но мы не можем вернуться! – напомнил кто-то из солдат.

– Оставаться здесь тоже невозможно! – всхлипнул другой.

Мне, кстати, было очень интересно, каким образом, этим солдатам из семнадцатого, и возможно третьего и четвёртого полков, сопровождавших семнадцатый, удалось добраться до этой колонны. Сколько я не прислушивался, но так и не услышал от них о нападениях ренсоводов. Нет, я, конечно, мог понять, почему ренсоводы могли позволить некоторым из выживших пройти сюда, всё же зрелище разбитых, деморализованных войск могло бы отрицательно повлиять на свежие силы. Однако, насколько я смог понять из того, что удалось подслушать, ни у одного из этих оставшихся в живых беглецов, с самого дня разгрома никаких стычек с ренсоводами больше не было, в отличие от нас.