Текст книги "Скитальцы Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

– Нет, – улыбнулся Лабений. – Это точно не Леди Ина.

– Тебе ничего больше не грозит, Ина, – поспешил я успокоить распростёртую на песке дрожащую пленницу, которая сразу начала рыдать от облегчения, отчего под её лицом появились два влажных пятна на сухом песке.

– Так что, Ты мог бы разрешить ей говорить, – намекнул Плиний.

– Капитан? – спросил я.

– Конечно, – поддержал своего подчинённого Лабений.

– Даже если, она случайно заговорит с акцентом леди Ара? – уточнил я.

– Несомненно, – заверил меня офицер.

– Здорово, – потирая руки, сказал кто-то. – Как давно, я хотел, чтобы в моих руках оказалась одна из тех высоких леди Ара, чтобы можно было раздеть её и показать ей что такое подходящее для женщины использование.

– Точно! Я тоже! – засмеялся другой.

– Ты можешь говорить, Ина, – объявил я.

– Благодарю, похититель, – прошептала она.

– Отлично! – воскликнул третий.

– Великолепно! – согласился четвёртый.

– Я благодарю всех вас, мои похитители, – сказала она, поднимая голову и озираясь.

– Возможно, что было бы неплохо, – намекнул я ей, – если бы пленница поискала подходящие способы, чтобы выразить благодарность своим похитителям.

– Да, мой похититель! – воскликнула Ина, и подползала к ближайшему к ней парню, который недолго думая, с похотливой улыбкой, перевернул её на спину.

– Женщина, – позвал её Лабений.

– Да, Капитан, – откликнулась Ина, задыхаясь в мужских руках.

– Чья Ты? – спросил капитан.

– Тэрла из Порт-Кара, – проговорила женщина.

– По праву захвата? – уточнил он.

– Да, Капитан, – выдохнула пленница.

– Означает ли это, что он может поступать с тобой, как ему захочется?

– Да, Капитан, – признала Ина.

– Это услышали все, не так ли? – спросил Лабений.

– Да, Капитан, – почти хором заверили своего командира солдаты.

– Ина, – позвал я.

– Да, мой похититель.

– То, что у тебя теперь есть разрешение говорить, – решил прояснить я ситуацию, – вовсе не означает, что Ты можешь безнаказанно говорить, когда тебе вздумается. Кое-кому в определённое время может не понравиться, например, слушать то, что Ты говоришь. Соответственно, особенно если Ты не уверена в данном вопросе, если Ты не получила словесного или молчаливого согласия, не стоит просто начинать говорить, лучше сначала спросить разрешения на это.

– Как могла бы спросить рабыня? – уточнила Ина.

– Да, – кивнул я.

– Да, мой похититель, – сказала она, а потом встретившись с глазами того парня, что сжимал её в своих объятиях, осторожно спросила: – Я могу говорить?

– Да, – разрешил он.

– Используйте меня! – прошептала она, обхватывая его руками.

– Уже, – рассмеялся солдат.

– Я прошу этого, – страстно зашептала Ина, прижимаясь к нему. – Я прошу этого!

– Думаю, – усмехнулся Плиний, – рабыня из неё выйдет ого-го.

– Уверен в этом, – поддержал его я.

Внезапно, мы с Плинием посмотрели друг на друга, а потом обернулись, впрочем, не только мы, высматривая, откуда прилетел странный звук, как будто кто-то что-то разрывал. Осмотревшись, мы увидели, что это Лабений оторвал крупный кусок коры от крепкого толстого сука, больше похожего на ствол небольшого дерева, который принесли ему совсем недавно. Офицер, больше не обращая никакого внимание на происходящее вокруг него и отрывая глаз от болота, снова обмакнул руки в рассол.

Пожав плечами, я протянул Плиний кусок рыбы, на этот раз, приглашая его разделить трапезу со мной. Теперь мужчина не стал отказываться, и мы прикончили рыбу на двоих.

30. Куст тора

Я смотрел сквозь кустарник и деревья, выглядывая из-за спины Тита. Там было кое-что внезапно вызвавшее мой интерес. Плиний стоял сбоку от меня. Мы находились на окраине лагеря. Деревья, вообще-то бывшие большой редкостью в болотистой дельте, по мере нашего приближения к её южным рубежам, стали попадаться всё чаще.

Прошло уже одиннадцать дней, с тех пор как личность моей пленницы Ины перестала быть секретом для кого бы то ни было. Девять дней назад мы наткнулись на тот самый песчаный остров, где авангарду пришлось столкнуться набегом тарларионов загнанных туда ренсоводами, и сопровождаемым дождём стрел. Большинство стрел исчезло, очевидно будучи подобранными позже ренсоводами. Как я уже упоминал, стрелы, сделанные из темового дерева, для ренсоводов представляют большую ценность, ибо эти деревья в дельте не растут. Ренсоводы, кстати, зачастую закупают древки для стрел и наконечники отдельно. Таким образом, они производят собственные стрелы и оперяют их сами, обычно используя для этой цели перья речных чаек широко распространенных в бассейне Воска, да и в самой дельте тоже. Пять дней назад, двигаясь на восток, мы набрели на тот остров, где солдатам посчастливилось добыть гигантскую черепаху. Можно сказать нам крупно повезло. Панцирь черепахи так и остался здесь. Он оказался нам весьма полезен. Используя его в качестве лопаты, мы рыли в песке укрытия для дневного сна, тем самым надёжно скрывая факт своего пребывания на острове. На следующий день, решив, что мы достаточно далеко забрались на восток, чтобы, как мы надеялись, оставить косианские патрули к западу, где по идее должен был пролегать наш наиболее вероятный маршрут отхода из дельты, мы начали постепенно забирать южнее. Таким образом, мы планировали выйти из дельты достаточно далеко к востоку от Брундизиума, и не слишком близко к Вену. Я надеялся, что данный регион косианцы не будут расценивать как достойный особого внимания. По моему мнению, полководцы косианцев должны были предполагать, что беглецы начнут движение либо на север, либо на юг, считая от того места, где колонны были окончательно остановлены, пытаясь сбежать от опасностей дельты настолько быстро, насколько это возможно. Думаю разгрома на выходе из дельты можно было бы избежать, или, по крайней мере он не был бы столь фатальным, если бы отступающие смогли бы какое-то время двигаться назад по своим прежним маршрутам, по-видимому теперь закрытым ренсоводами. Тот путь, который я выбрал для возвращения, собственно и был маршрутом одной из колонн авангарда, или точнее был достаточно близок к нему. Однако, теперь мы его оставили в стороне. По моим прикидкам, мы были ещё приблизительно в четырёх – пяти днях, а точнее ночах, пути от края дельты. Понятное дело, мы не собирались продолжать движение на восток, поскольку там нас ждали территории подконтрольные Турмусу на севере и Вену на юге, двум городам, благоприятно относящимся к Косу.

– Плиний, – позвал я.

– Да? – откликнулся тот.

– Посмотри мимо Тита, – велел я, – ярдах в тридцати – сорока от нас, в кустарнике, там ещё два дерева растут вплотную друг к другу.

– И что? – не понял он.

– И всё, – сказал я.

– Ничего не понимаю, – проворчал мужчина.

– Что Ты видишь? – поинтересовался я.

– Ничего, – озадаченно ответил он.

– Что, вообще ничего? – уточнил я.

– Ну, кусты вижу, – буркнул Плиний, – траву, ренс, два дерева.

– Какие кусты? – намекнул я.

– Несколько кустов фестала, – начал перечислять он, – есть тес, и один тор.

– Ты уверен, что это – куст тора? – осведомился я.

– Да, – кивнул солдат, приглядевшись.

– Вот и я думаю, что это – тор, – сказал я.

У этого кустарника есть много разных названий, одно из них – тор. Это можно достаточно точно перевести как яркий или светлый. Можно предположить, что это название связано с его многочисленными яркими цветами, жёлтыми или белыми, в зависимости от разновидности. Во время цветения такой куст представляет собой необыкновенно прекрасное зрелище. Конечно, в данный момент, на кусте не было ни одного цветка, период цветения уже прошёл и все лепестки опали.

– И что в нём такого? – спросил Плиний, озадаченно уставившись на меня.

– А Ты сам ничего необычного не замечаешь? – полюбопытствовал я.

– Нет, – мотнул он головой.

– Какой он может быть высоты? – спросил я.

– Я бы сказал около пяти футов, – прикинул он.

– Вот мне так кажется, – кивнул я.

– Что-то я тебя не понимаю, – признался Плиний.

– Тебе не кажется это интересным? – осведомился я.

– Что может быть интересного в кусте тора? – удивился солдат.

– А меня он заинтересовал, – сказал я.

– Чем же? – спросил Плиний.

– Тем, что тор, никогда не вырастает выше пояса мужчины, – объяснил я.

31. Снова в походе

Он стоял там, полусогнувшись и практически не шевелясь. Стоял и разглядывал наш лагерь.

Встав, я оставил Плиния с Титом, и прогуливающейся походкой отошёл в сторону, пока не скрылся из его видимости. Затем, обойдя пригорок по широкой дуге, я оказался за его спиной.

Левой рукой я зажал его рот и, запрокинув ему голову, приставил к его беззащитно открытому горлу свой нож. Теперь он был полностью в моей власти. Он сам прекрасно понял, что стоило ему хотя бы пошевелиться, и он мог быть убит немедленно.

– Не дёргайся, ренсовод, – на всякий случай предупредил я, – или тебе крышка.

Он и не собирался ни дёргаться, ни шуметь.

– На колени, – шёпотом скомандовал я ему.

Как только парень опустился на колени, я уложил его на живот и, сев ему на спину и зажав нож в зубах, скрестил его запястья и связал пеньковым шнуром.

– Не вздумай кричать, – предупредил я его снова.

Насколько я понял, в непосредственной близости от лагеря больше никакого из них не было. Судя по камуфляжной раскраске на его лице, и веткам кустарника, которыми замаскировал свою фигуру, ошибившись только в выборе для этого куста тора, это не был простой ренсовод, оказавшийся здесь случайно занимаясь добычей средств к существованию. Скорее это был следопыт или охотник. И хотя, он был совсем юнцом, только-только вышедшим из детского возраста, к нему следовало относиться всерьёз. Такие как он могут быть опасными, ужасно опасными противниками.

– На ноги, – приказал я.

Как только парень встал, я, толчком в спину, направил его в сторону нашего лагеря, которым он так сильно заинтересовался.

– Ренсовод, – представил я своего нового знакомого, вталкивая его в нашу компанию.

Все сразу повскакивали с мест.

– В дозор, – бросил я, и Тит в сопровождении ещё одного солдата покинули лагерь.

Любопытная Ина тоже мелькнула в толпе мужчин.

– Это – мужчина, – намекнул я любопытной Ине, вынырнувшей в первом ряду, и она тут же встала перед ним на колени, положила ладони на песок и ткнулась между ними головой в песок, отдавая почтение.

Конечно, он был совсем молод, а она уже зрелая женщина, но она была женщиной, а он мужчиной, а потому именно Ина обязана была выказать ему почтение, подчиняя свою женственность его мужскому началу. Ренсовод от такого жеста на мгновение опешил. Похоже, на своём острове он не привык к получению такого внимания и уважения от красивых женщин. Женщины ренсоводов, в целом славятся своим сварливым и ревнивым характером. Многие из них, как мне кажется, полагают, что быть женщинами это унизительно, а потому зачастую ведут себя так, словно скорее являются суррогатом мужчин, чем настоящими женщинами. Правда, теперь в дельту приходят другие времена. Увеличивающееся с каждым годом количеством рабынь, не трудно догадаться, с каким негодованием была встречена эта тенденция местными свободными женщинами, приводит к тому, что многие из мужчин, кому повезло обзавестись невольницей, становятся куда менее расстроенными и униженными чем они привыкли быть прежде. Сами ренсоводки, кстати, как только оказываются в рабстве, и узнают что их нелепые отговорки теперь безвозвратно остались в их прошлом, быстро превращаются в превосходных рабынь, что давно признано работорговцами. Не случайно же они так часто приходят в дельту, чтобы сторговать здесь женщин, обычно лишних дочерей, которые, что интересно, зачастую и сами не горят желанием оставаться на ренсовых островах. Впрочем, точно так же, как и многие другие женщины, которые по собственной инициативе предлагают себя деревенским старостам в качестве товара для подобного торга. Доходили до меня, кстати, кое-какие слухи о том, что на некоторых ренсовых островах, мужчины устроили своего рода бунт и сами поработили своих женщин. Говорят, теперь они держат их в верёвочных ошейниках с подвешенными маленькими дисками, на которых указываются имена их владельцев. Благодаря им, тавро для клеймения кейджер, обычно стандартного вида, теперь стало одним из привычных товаров на торговых площадках в дельте. Полагают, что эти мужчины являются самыми опасными из ренсоводов, поскольку они осознали себя настоящими мужчинами. Подобный всплеск мужской энергии имел место в Тарне, сразу же после ниспровержения тамошнего матриархата.

– Ренсовод, – прорычал один из наших мужчин.

Парень гордо расправил плечи, но попятился.

– Я помню тарларионов и их стрелы, – заявил другой.

– Точно, такое не забывается, – согласился третий.

– А я никогда не забуду наш поход через ренс, – сказал четвёртый.

А паренёк-то оказался не из робкого десятка.

– Видите раскраску на его лице, – указал кто-то.

– Точно, – поддержал его ещё один и, сдёрнув с разведчика ветки кустарника, добавил: – и вот это тоже.

– Прирезать ренсовода, – предложил солдат, доставая нож.

– Точно, убить и дело с концом, – бросил его товарищ.

– Стоять! – прикрикнул я на особо рьяных.

– Давай, я перережу ему горло, – наступал тот что с ножом.

– Назад, – приказал я ему. – Где Лабений?

– Вон там, – указали мне сразу несколько мужчин.

Обернувшись, я увидел Лабения в нескольких ярдах от меня. Офицер стоял лицом к деревом, положив на его ствол свои вытянутые руки. Можно было подумать, что он там медитировал.

– Давайте отведём его к капитану, – предложил я.

Это казалось мне наиболее вероятным способом спасти мальчишке жизнь. Я опасался, что его юный возраст не имел никакого значения для мужчин, которые познакомились со стрелами, прилетающими из ниоткуда, кому пришлось пережить весь ужас похода через дельту и потерять здесь своих товарищей. Для солдат имело значение только то, и я не стал бы упрекать их за это, что такой парень, крупный, здоровый и сильный, даже теперь мажет натянуть большой лук, а если не теперь, то через год или два. Кроме того, в моей голове родилась сумасшедшая по своей абсурдности идея. Признаться, мне было любопытно, нет ли подобных мыслей у Лабения.

– Да, – неожиданно поддержал меня тот, что размахивал ножом, – давайте отведём его к капитану!

Когда его подвели к Лабению, который встрепенулся, словно очнувшись от своей задумчивости, и повернулся к нам лицом, то парень заметно побледнел.

– Мы доставили к вам ренсовода, – объявил солдат с ножом.

– Это шпион! – пояснил другой солдат.

– Его Тэрл поймал! – добавил третий.

– Судя по внешности, это охотник и убийца, – уточнил четвёртый.

– Это – мальчишка, – сообщил я.

– Как тебя зовут, мальчик? – спросил Лабений, повернув голову к ренсоводу и продемонстрировав тому свои глаза, представлявшие сплошной уродливый шрам.

– Хо-Тенрик, – не без гордости представился тот.

– Это что-то означает? – поинтересовался я.

Я решил, что стоит уточнить причину его решения представиться таким образом, поскольку, мне показалось, что это могло бы иметь некое значение. «Хо», кстати, на Горе является приставкой, обычно указывающей на происхождение. Она иногда используется, а иногда нет. В данном контексте её использование, по-видимому, указало на то, что молодой человек был сыном или потомком, родным или приёмным, человека по имени «Тенрик». Можно было бы, конечно, перевести его имя как «Тенриксон», но пусть уж лучше оно остаётся в своём оригинальном, гореанском звучании.

– Я – сын Тэнрика, – пояснил он, – брата Тамруна.

Мужчины недоумённо посмотрели друг на друга. Не трудно догадаться, что это имя мало что могло сказать кому бы то ни было из них.

– Я племянник Тамруна, – гордо добавил Хо-Тенрик.

– Я уже понял, – кивнул я, про себя отметив, что Лабений запомнил это имя, всё же я когда-то упоминал его в одном из наших разговоров.

– Ты пришёл сюда из деревни Тамруна? – уточнил я.

– Нет, – ответил парень.

– Значит из одной из тех, что находятся поблизости от его деревни? – предположил я.

– Да, – не стал отрицать он.

– Далеко же Ты – забрался от дома, – заметил я.

– Мы здесь охотимся на солдат Ара, – усмехнулся он.

– Убить его! – крикнул один из солдат.

– А кто такой этот Тамрун? – проявил любопытство другой.

– Тамрун – это верховный вождь здешних ренсоводов, – объяснил я, – своего рода легенда, стратег и государственный муж местного уровня, почти как Хо-Хак, для ренсоводов западных болот, один из немногих, кому когда-то удалось организовать и сплотить вокруг себя большинство их кланов.

– Значит, это он был организатором нападений на нас? – уточнил солдат.

– Полагаю, что да, – кивнул я.

– Да! – гордо заявил юнец. – А ещё я и все мужчины моей деревни участвовали в этом.

Честно говоря, я не думал, что эти его нетерпеливо хвастливые заявления, в данных обстоятельствах, были разумны и необходимы.

– Превосходная месть, – криво усмехнулся один из солдат. – Нам в руки попался племянника этого самого Тамруна.

– Я не боюсь пыток! – заявил Хо-Тенрик.

Похоже он действительно был отчаянным храбрецом. Сам я всегда питал здоровую неприязнь к пыткам, даже, если можно так выразиться, на грани полного отвращения к ним.

– Почему Вы на нас нападали? – спросил Лабений.

– Вы – наши враги, – ответил ренсовод. – Вы вторглись в наши земли.

– Но мы же преследовали косианцев! – воскликнул один из солдат.

– Если в дельте и есть косианцы, то их очень немного, – заметил Хо-Тенрик.

– С его точки зрения, он абсолютно прав, – сказал я. – В конце концов, они-то знали, что в дельту не входили никакие отступающие косианские войска, а, следовательно, они вполне обоснованно могли предположить, что и вы тоже это знали. Затем, к сожалению, одна была сожжена из их деревень, и этот факт естественно был расценён как начало боевых действий против них. Если Ты пнул ларла, то не стоит обвинить его в том, что он заметил этот факта.

– Ты что, встал на их сторону? – опешил мой оппонент.

– А что бы Ты сам подумал, если бы был одним из них? – спросил я.

– Мы знали, что вы – наши враги, – снова влез со своими заявлениями Хо-Тенрик, – даже до того, как вы вошли в наши земли.

– Откуда же Вы это узнали? – поинтересовался я.

– Наши друзья, косианцы, предупредили нас, – ответил он.

– И Вы им поверили? – усмехнувшись, осведомился я.

– Сначала нет, но ваше поведение показало, что они были правы, – пожал он плечами.

– Нет! – возмутился один из собравшихся.

– Но именно так всё и выглядело для ренсоводов, – поддержал я Хо-Тенрика.

Мужчины сердито переглянулись.

– Да убить его и дело с концом, – проворчал кто-то.

– Я не боюсь смерти, – заявил юнец, вот только губа его при этом немного дрогнула.

– Ты пришёл поохотиться на солдат Ара, не так ли? – спросил один из собравшихся, вдруг приставив свой нож к его подбородку.

– Да, – не стал отпираться парень, но подбородок немного приподнял, по-видимому, остриё слишком сильно кололо его.

– Но вышло так, что это Ты попался нам, и теперь стоишь здесь связанным, – заметил другой.

– Кажется охотник, стал тем, на кого охотятся, – усмехнулся третий.

– Ага, добычей, – прокомментировал четвёртый.

– Меня взяли не вы! – презрительно бросил им парень.

У многих из присутствующих руки дёрнулись к рукоятям мечей.

– Но любой из них мог бы это сделать, – заметил я.

– Возможно, – признал Хо-Тенрик.

Это признание, по моему мнению, казалось одним из первых разумных ответов, который мы услышали от этого юнца.

– А ведь здесь поблизости должны быть и другие, – осенило одного из мужчин.

– Не исключено, – признал его правоту другой.

– Тогда давайте разденем этого и используем его в качестве приманки, – предложил первый, – свяжем, заткнём рот и подождём, когда они придут его выручать.

– Правильно, – кивнул второй, – вот тогда мы сможем перебить их всех.

– Нет у нас на это времени, – проворчал тот, что держал нож у подбородка парня. – Проще порубить его на куски и развесить по веткам, в качестве предупреждения его сородичам.

Парень, вполне оправданно, заметно побледнел, услышав эти несколько зловещие предложения. Признаться, я был рад, что не оказался на его месте.

– Капитан? – спросил один из мужчин.

– Я думаю, – отозвался Лабений. – Я должен всё обдумать.

– Проверьте пикеты, – посоветовал я Плинию. – Пусть смотрят внимательнее. Вдруг здесь действительно есть другие группы.

Один из мужчин кивнул и оставил нас.

Бросив взгляд в сторону Ины, я отметил, что она, по-прежнему стояла на коленях, на том же самом месте, где и была, но её колени были плотно сжаты. Думаю, она была изрядно напугана происходящим, так что я не стал выговаривать ей за это.

– Полюбуйся пока на небо, парень, – порекомендовал ренсоводу тот что держал нож.

Кстати, небо сегодня, подсвеченное лучами клонящегося к закату солнца, действительно было очень красиво. Юноша с трудом сглотнул слюну.

Спустя несколько енов появился тот солдат, который уходил проверять пикеты.

– Не замечено даже признаков кого-либо, – доложил он. – Похоже, парень пришёл в одиночку.

– Жаль, – протянул один из солдат. – А могли бы прикончить больше, чем одного из этих негодяев.

– Выкинь из своей головы все мысли даже о попытке побега, парень, – посоветовал тот, который рекомендовал смотреть в небо.

– Я подумал, – объявил Лабений стоявший неподалёку от нас, рядом с деревом, и мы все дружно повернулись в его сторону.

Капитан спокойно протянул руки к дереву и почти нежно коснулся его ствола. Он казался тихим, почто робким. Мы все были несколько озадачены его неподвижностью. Затем, внезапно, в какое-то незаметное глазу мгновение, его лицо оказалось искажено гневом, из горла вырвался крик, в котором не было ничего человеческого, лишь одна животная ярость. Пальцы, словно когти, врезались в дерево, и вырвали с обеих сторон ствола кору с приличными кусками древесины. В разные стороны полетели опилки и защеплённые волокна. На мгновение мне показалось, что ещё чуть-чуть и Лабений превратится в бешеного слина.

– A-а-а! – ошеломлённо закричал юнец и, шарахнулся назад, прижавшись ко мне спиной.

Впрочем, даже многие из нас среагировали подобным образом, и это притом, что мы уже кое-что знали о силе Лабения и его странных практиках. Чего уж там, все присутствующие, и я в том числе, были напуганы увиденным. Проведя бок о бок со своим капитаном столько дней, до сего момента мы ещё не до конца осознавали, на что он был способен. Эффект же, произведённый на увидевшего такое впервые парня, бывшего среди нас и вовсе незнакомцем, был заметен невооружённым взглядом. Белое как полотно лицо, ошарашено выпученные глаза, гусиная кожа по всему телу. Впрочем, я думаю, в тот момент многие из нас выглядели немногим лучше.

Сделав это Лабений, замер. Это было какое-то странное оцепенение. Мужчина стоял, вытянув перед собой серые изуродованные руки, больше похожие на крючья, или на железные когти, нацеленные на дерево перед ним. Затем Лабений, повернулся к нам лицом, вперив в нас свои белёсые, невидящие глаза.

– Капитан? – осторожно окликнул его один из его солдат.

– Вот нож, Капитан, – сказал тот, что уже давно покушался с этим ножом на жизнь Хо-Тенрика. – Мне раздеть пленника?

Пленников и заключенных на Горе зачастую держат раздетыми. На то есть много самых разных причин. Например, таким образом они выделяются на фоне остальных и легко могут быть опознаны как пленники или рабы. Это помогает им понять, что теперь они находятся во власти других. И что немаловажно, на голом теле невозможно скрыть оружие. Разумеется, многое зависит от контекста. Некоторые гореанские рабочие, например, работают обнажёнными, или почто раздетыми. Нагота, считается вполне нормальным явлением в спортзалах, на спортивных площадках и термах.

– Нет, – остановил его Лабений. – Не надо. Оставь ему одежду.

– Спасибо, капитан, – поблагодарил Лабения ренсовод, в голосе которого слышалось уважение и благодарность.

Рискну предположить, что он был благодарен не столько из-за самого себя, сколько из-за определенных деликатных вопросов связанных с честью его клана и его важности среди народа болот.

Лабений повернул свои ужасные, изуродованные глаза на голос Хо-Тенрика.

– Капитан? – спросила ренсовод, но, так и не дождавшись ответа, неуверенно поинтересовался: – Я – ваш пленник, капитан?

– Мы не берём пленных, – ответил ему Лабений.

– Ага! – обрадовано закричал, солдат поднимая нож.

Ина тихонько пискнула от страха и сострадания. Парень побледнел.

– Освободите его, – неожиданно для всех приказал Лабений.

– Капитан? – озадаченно переспросил мужчина, так и замерев с занесённым ножом.

– Освободить его, – повторил свой приказ офицер.

Солдат что-то недовольно буркнул себе под нос, но верёвки на руках парня разрезал.

– Мы не берём пленных, – повторил свои слова Лабений. – Ты свободен, и можешь идти куда хочешь.

– Ничего не понимаю, – признался парень, потирая затёкшие запястья, всё же верёвку я затягивал не из расчёта на покорную рабыню.

– От имени Гнея Лелиуса, регента Ара, и высшего совета Ара, – торжественно начал Лабений, – Я, де-факто являющийся их посланником в дельте, выражаю их сожаление по поводу недоразумений возникших между нашими государствами и народами, и в особенности прошу прощения за произошедшее жестокое и неспровоцированное нападение на невинную деревню. Я не могу ничего сказать в своё оправдание по поводу того инцидента, но если кровь может искупить кровь, то я хочу верить, что наши счета в этом вопросе можно считать закрытыми.

Молодой ренсовод ошеломлённо молчал. Признаться, меня тоже потрясла речь произнесённая капитаном. Я, конечно, надеялся на что-то подобное с его стороны, но я даже не смел надеяться на что-либо столь унизительное для Ару, и одновременно, по-своему, столь величественное.

– Косианцы, – продолжил Лабений, – могут быть вашими друзьями, а могут и не быть таковыми. Я этого знать не могу. Вы должны сами вынести своё решение по этому вопросу. Однако, одно я знаю точно, люди Ара вашими врагами не являются.

Закончив свою речь, Лабений протянул руку, которую тут же подхвати Плиний, и увёл своего командира к его месту в лагере.

– Ты свободен, – сообщил я парню, выводя того из ступора, – можешь идти.

– Он приведёт к нам остальных, – недовольно проворчал один из солдат.

– К тому времени, нас уже здесь не будет, – отмахнулся я.

– Вы говорите не так, как те, что пришли из Ара, – заметил Хо-Тенрик.

– Я из Порт-Кара, – пожал я плечами.

– У ренсоводов, нет вражды с Порт-Каром, – сказал парень.

– Как и у Порт-Кара с ренсоводами, – кивнул я.

– Как вышло, что Вы оказались с ними? – полюбопытствовал он.

– Я захотел оказать им помощь, – объяснил я. – В конце концов, они, воюют не с ренсоводами, а с Косом, как и Порт-Кар.

– Остерегайтесь косианцев, – предупредил Хо-Тенрик. – Они и их наёмники просто кишат у границ дельты.

Я понимающе кивнул. Не скажу, что его слова меня обрадовали, но я и сам подозревал, что так оно и будет.

– И оставьте их, – кивнул он на солдат. – Им ни за что не пройти.

– Возможно, Ты будешь не против, задержаться с нами на несколько енов, – предложил я.

– Нет, – мотнул головой юный ренсовод, – я должен идти.

– Мой друг, Плиний, – сказал я, – насколько я знаю, припас немного чёрствого хлеба в своём мешке, ломоть или даже два. Конечно, чёрствый и несвежий, но для тебя он мог бы представлять интерес. У вас ведь такого нет, не так ли?

– Нет, – признал он. – У нас такого не бывает.

– Ты мог бы угоститься?

– Не думаю, что меня это заинтересует, – отмахнулся Хо-Тенрик.

– Плиний сейчас занят, но хлеб может быть принесён сюда, – заметил я.

– Принесён? – переспросил ренсовод.

– Женщиной, конечно, – пояснил я.

– А, конечно, – закивал он.

– Ина, – позвал я.

Женщина вскочила со своего мести и, подбежав, встала на колени перед нами, покорно склонив голову.

– Это – рабыня? – поинтересовался Хо-Тенрик.

– Нет, – ответил я, – просто пленница.

Юнец с заметным любопытством рассматривал красотку Ину, стоявшую в очень подходящей ей позе подчинения.

– Ина, сходи к Плинию, – приказал я, – попроси его, передать тебе ломоть хлеба для меня и моего юного друга.

– Да, мой похититель, – отозвалась пленница и, поднявшись с колен, поспешил к Плинию, дежурившему рядом Лабением.

– Она быстро повинуется, – заметил Хо-Тенрик, не сводя жадного взгляда с удаляющейся фигурки.

– Просто она знает, что если не будет хорошо повиноваться, то будет хорошо стегаться, – усмехнулся я.

– Понятно, – кивнул парень.

Не прошло и пары енов, как Ина уже прибежала обратно, и опустилась на колени на прежнее место, аккуратно держа в руке маленький ломоть чёрствого хлеба. Подозреваю, это был один из последней пары, что сохранилась в заначке запасливого Плиния. Надо ли говорить, как я был благодарен ему за его великодушие, проявленное к нам. Это было пожалуй единственное, из того что было у нас в лагере, что, вероятно, показалось бы съедобным нашему гостю ренсоводу. По крайней мере, это не была сырая тарларионина.

– Разломи хлеб напополам, Ина, – велел я, – ту часть, что больше, предложи нашему гостю.

– Да, мой похититель, – отозвалась женщина.

Разумеется, вовсе не чёрствым хлебом надеялся я задержать нашего юного друга в лагере на некоторое время.

– Сначала обслужи нашего гостя, Ина, – приказал я, исправляя её поведение, поскольку она, очевидно, собралась обслужить меня первым.

– Да, мой похититель, – кивнула она, и поспешив исправиться, не вставая с колен, протянула Хо-Тенрику больший из двух получившихся у неё ломтей.

Парень с достоинством принял предложенное угощение. Лишь затем Ина точно так же обслужила меня.

– А почему она почти голая? – спросил Хо-Тенрик, не сводивший глаз с женщины, стоявшей на коленях у наших ног.

– Мне так захотелось, – пожал я плечами.

– А, понятно, – протянул юноша.

– Просто мужчины любят смотреть на красивых пленниц и рабынь, – пояснил я. – Тебе же нравится?

– Ага, – нерешительно кивнул он, но потом улыбнулся, и уже увереннее сказал: – Да!

– Ну вот и хорошо, – улыбнулся я.

Руки Ины, покрасневшей под нашими пристальными взглядами, рефлекторно прыгнули вверх и скрестились на груди, постаравшись прикрыть свои прелести.

– Тебе не давали разрешения прикрыть грудь, Ина, – напомнил я пленнице, и она покорно опустила руки на бёдра.

– Простите меня, мой похититель, – попросила она.

– У тебя красивая грудь, – сказал я ей, – и Ты должны показывать её, если твои похитители того желают.

– Спасибо, мой похититель, – поблагодарила Ина. – Да, мой похититель.

– Или любой другой, или все кто сочтёт это интересным, – добавил я.

– Да, мой похититель. Простите меня, мой похититель.

– Как жёстко Вы с ней! – восхитился Хо-Тенрик.

– Она – женщина, – пожал я плечам, признаться, немного озадаченный, его восторгом.

Оставалось заключить, что он до сих пор не сталкивался с женщинами, побывавшими в полной мужской власти.