Текст книги "Скитальцы Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)

– Пусть будет так, если Ты того желаешь, – отмахнулся я.

– Вы управляли ей и командовали!

– Считай как хочешь, – не стал я спорить с ней.

– Получается, что Вы теперь с лёгкостью можете управлять и командовать мной! – воскликнула пленница и внезапно опустилась передо мной на колени.

Женщина склонила голову и прижалась губами к моей ноге, также нетерпеливо и страстно как какая-нибудь горячая рабыня, надеющаяся понравиться своему владельцу. Когда Ина подняла голову и посмотрела на меня в её глазах стояли слёзы.

– Я до сих пор не могу поверить в то, что я чувствовала! – призналась Леди Ина.

– Ты хорошо выглядишь стоя на коленях, – похвалил я женщину.

– Потому, что это, то положение и то место, где мне надлежит находиться, – отозвалась она, – у ваших ног.

– У ног мужчин, – поправил её я.

– Да, – согласилась женщина, – у ног любого из мужчин!

– Это было всего лишь прикосновение, – заметил я.

– Не забывайте, что это Вы подчинили меня своей власти, а потом сделали управляемой и беспомощной, – напомнила мне Ина.

– Повторяю, это пока было всего лишь лёгкое прикосновение, – сказал я.

– Зато сделано оно было очень своевременно, – заметила женщина.

– Это верно, – согласился с ней я.

– И ещё, пожалуй, было во мне что-то, теперь я это чувствую, готовое к этому опыту, – сказала она, – что-то очень подходящее для него. Также, в этом ощущался намек на возможность иной модальности существования, другого возможного образа жизни.

– Причём я для этого сделал не так уж и много, – напомнил я.

– Но именно Вы стали тем, кто создал ту ситуацию, при которой стали возможны моя капитуляция, беспомощность и подчинение.

– Подчинение? – переспросил я.

– Да! – воскликнула женщина.

– Интересно услышать такое замечание, – усмехнулся я, – от косианской шпионки.

– Да забудьте Вы уже, о том кем я была, – вздохнула бывшая шпионка. – Отныне думайте обо мне только как о той, кем я стала теперь, всего лишь женщиной у ваших ног!

– Понимаю, – кивнул я.

– Впервые, – вздохнула она, – я начала ощущать то, на что могло бы быть похоже – принадлежать мужчине, быть его полностью.

– И это тоже можно понять, – признал я.

– И ещё совершенство и законность этого, – добавила Ина. – Уже совсем рассвело.

– Да, – подтвердил я.

Тогда Ина, встав на четвереньки, немного отползала назад и, прижавшись лбом к полу и положив ладони рук по сторонам от головы, то есть приняв стандартную позу почтения проговорила:

– Я надеюсь, что Вы будете довольны мной сегодня.

– Знаешь ли Ты, что это фраза рабыни? – осведомился я.

Именно такой, или похожей фразой невольница могла бы приветствовать своего хозяина утром.

– Я знаю, – ответила мне женщина.

– А Ты знаешь, что вовлечено в такие фразы? – уточнил я.

– Да, – уверенно ответила она.

– И, несмотря на это, Ты всё же осмеливаешься это произносить?

– Да.

– Ну что ж, очень хорошо, – кивнул я. – В таком случае, я буду держать тебя как рабыню, и если Ты вызовешь моё неудовольствие, то, точно так же, как и любая рабыня, Ты будешь соответственно и строго наказана.

– Это именно то, чего я желаю сама, – заявила пленница.

– Можешь поднять голову, – разрешил я ей.

Ина подняла голову, и я увидел, какими дикими и влажными были её глаза. Её трясло от возбуждения.

– О-о-ох, – простонала она, – мне нужно ваше прикосновение. Пожалуйста, будьте добры ко мне! Умоляю вас.

– Но у нас тут есть парочка гантов, которых следует приготовить, – заметил я. – Можно сказать, что у нас будет пир.

– Позвольте Ине быть первым блюдом на вашем пиру, – попросила Ина.

– А Ты хоть догадываешься, что надо делать, чтобы действительно быть настоящим лакомством на пиру? – спросил я, улыбнувшись.

– Ну так научите меня, – улыбнулась она в ответ. – Научите меня быть настоящим угощением для мужчины!

– Встань, – скомандовал я. – Подойди.

Женщина послушно выполнила каждую команду, оказавшись прямо передо мной.

– Вы позволите мне стоять с вами лицом к лицу? – недоверчиво, не о надеждой спросила Ина.

– В данный момент мне этого хочется, – ответил я.

Пленница посмотрела на меня с благодарностью в мокрых от слез глазах.

– Почему нет, ведь это часто разрешается даже рабыням, – добавил я.

– Я понимаю, – кивнула она.

Стоило мне только кивнуть ей, как она бросилась в мои руки и со стоном обняла моё тело. Женщина плотно, что было сил, прижалась ко мне, не переставая постанывать. Туника на моей груди моментально вымокла от её слез. Когда я, взяв её за плечи, немного отстранил от себя, то, как и ожидал, увидел след перевязи моего меча, по диагонали перечеркнувший её тело, и отпечатки двух пряжек оставшейся в её плоти. А если присмотреться, то можно было разглядеть и следы от кошелька и рукояти ножа на её животе.

Подхватив женщину на руки, я отнёс её туда, где на настиле трюма нашлось достаточно свободного от мусора пространства, и аккуратно уложил её на спину.

Потом, я расстегнул пряжку и, сняв кошель и ножны, сложил ремень вдвое и поднёс к ней. Ина, ни на мгновение не задумываясь, взяла тугую кожу в руки и поцеловала так, как рабыня могла бы поцеловать плеть.

– Ты отдаёшь себе отчёт в том, каковы теперь наши отношения? – спросил я.

– Да, – прошептала женщина, и стоило мне опуститься на колени рядом с ней, подняла руки и обхватила ими мою шею.

– Они заключаются в том, что я буду вашей рабыней, – добавила она шёпотом.

– Но Ты ведь не рабыня, – улыбнулся я.

– Не-е-ет, – простонала Ина, и в этот момент, я склонился над ней, закрыл её рот своими губами.

26. Крик

– Прекрати петь, – буркнул я.

– Простите, – тут же тут же с готовность отозвалась Ина, без капли раскаяния в голосе, причём, это был уже не первый раз, когда мне пришлось напомнить ей об этом.

В данный момент она сидела на корме плота, лицом вперёд. Её ноги, по самые бёдра, были измазаны грязью. Мы только недавно снова вылезли на плот, после того как были вынуждены вместе проталкивать его сквозь особенно густые заросли ренса. И даже не смотря на то, что сил у женщины было немного, выкладывалась она полностью, причём без каких-либо требований с моей стороны. Наверное, было что-то ненормальное в том, что благородная Леди из Ара, никем непрошеная, нетерпеливо спрыгивает в воду и рьяно присоединяет свою крошечную силу к выталкиванию связанного из тяжёлых бревен плота из болота. С недавних пор, Ина по большей части, ехала на плоту, в задней его части. Конечно, её ничтожный вес был ничем по сравнению с самим плота, так что это ни коем образом не замедляло нашей скорости. Руки её теперь были свободны, но ошейник из ремня, как и верёвка, привязанная к плоту, по-прежнему оставались на ней. Само собой, ей было запрещено даже думать о том, чтобы избавиться от них без разрешения. Впрочем, далеко не всегда я позволял ей наслаждаться свободными руками. Бывало, что я связывал её руки за ее спиной и привязывал их к лодыжкам вплотную, оставляя Ине лежать на брёвнах в таком положении. В другой раз я мог оставить её лежать связанной по рукам и ногам, но более традиционным способом, не привязывая ноги к рукам. На время моего сна, я она была связана, как и раньше: со скрещенными лодыжками, связанными серединой пеньковой верёвки, концами которой были связаны и притянуты к животу её запястья. Я имел обыкновение связывать ей руки спереди, оставляя за спиной узел, державший руки вплотную к животу, так чтобы она даже не думала о том, что его можно достать и развязать.

Подобный способ связывания, конечно, можно использовать и в обратном случае, когда руки девушки находятся за её спиной, а узел спереди. Впрочем, неважно, где находились руки, а где узел, у красотки Ины, лежавшей на плоту или на песке, не было особых трудностей с тем, чтобы не забывать о том, что она была моей пленницей. Ну и конечно, как бы ни были связаны конечности Ины, когда мы были в пути на ней всегда были ошейник и верёвка, привязанная к плоту. Кроме того, когда руки и ноги женщины связаны не были, шнуры для этого были всегда рядом, я подсовывал их под ошейник. Таким образом, в случае необходимости или желания, было удобно их использовать. Точно также обычный рабский камиск чаще всего подпоясывается обрезком пеньковой верёвки, который завязывается сбоку рабским узлом, чтобы потянув за свободный конец, можно было легко развязать и использовать для связывания соблазнительной носительницы этого предмета одежды. У Ины, конечно, никакого камиска не было. Я держал её раздетой.

Со времени нашего маленького приключения на барже минуло уже пять дней. Ина, обернувшись назад, плескала воду себе на ноги, тщетно пытаясь оттереть с них болотную грязь. Когда до неё окончательно дошла бесполезность этого занятия, она свесила ноги в воду, и занялась этим делом всерьёз. Теперь она сидела спиной в сторону движения. Но при этом опять начала что-то напевать под нос.

– Я кажется уже всё сказал насчёт пения, – строго прикрикнул на неё я.

– Простите меня! – ответила женщина.

Теперь моя пленница уделяла большое внимание содержанию своего тела в чистоте, регулярно моясь. Также она делала всё возможное, чтобы сохранять свои волосы чистыми и расчёсанными, хотя это было не лёгкой задачей в условиях болота. Если бы кто-то увидел её сейчас, он бы ни разу не сомневаясь принял бы её за рабыню, которой приказано держать своё тело и волосы привлекательными и чистыми. Впрочем, обычно, невольницы делают это без лишних напоминаний, в конце концов, их могут просто наказать за недолжное внимание к этому вопросу. Они же не свободные женщины. Вообще, я подозревал, что окажись под рукой у Ины косметика, и даже если бы это оказалась смелая, возбуждающая косметика рабынь, способная до глубины души шокировать любую из свободных женщин, то она воспользовалась бы ей, не задумываясь и не смущаясь.

– Что-то движется в воде слева, – предупредил я. – Остерегайся.

Женщина мгновенно выдернул ноги из воды и, развернувшись, примостилась на брёвнах вперёд лицом.

В следующий момент, мы увидели как по водой извиваясь словно язык кнута, вдоль плота проплывает узкая тёмная фигура, футов пять длиной. Маленькая треугольная голова змеи скользила под водой, чуть-чуть не касаясь поверхности. Я не думал, что она могла представлять для нас большую опасность, но имелась некоторая вероятность того, что движение ног женщины в воде, могло привлечь её внимание.

– Это – болотный щитомордник, – объяснил я.

– А он ядовитый, – поинтересовалась она, разглядывая тёмную ленту.

– Да, – ответил я, и женщина тут же отползла от края.

– Никогда прежде не видела ничего такого, – пробормотала она.

– Они довольно редкие, – пожал я плечами, – даже здесь, в дельте.

– А они также ядовиты как осты? – полюбопытствовала Ина.

Мне вспомнился один коротышка, с которым я когда-то был знаком в Тарне. Его тоже звали «Ост». Нельзя сказать, что это было неподходящее для него прозвище. С момента начала восстания на шахтах, за которым последовала и революция в самом городе, я никогда больше не видел его, и даже не слышал о нём. Не знаю, пережил ли он то восстание и революцию, оставившую в прошлом эпоху матриархата в Тарне. Даже и по сей день женщины в Тарне почти поголовно рассматриваются как бесправные презренные рабыни. У мужчин Тарны, оказалась превосходная память, а история многому их научила. Женщины Тарны могут стать свободными только временно, на то недолгое время пока длится беременность, а после родов они порабощаются повторно. По закону Тарны человек, считается свободным, даже если он выношен и рождён рабыней. Это отличается от многих других городов, где обычно предполагается, что потомство рабыни тоже несвободно, и принадлежит владельцу матери. В Тарне даже воспитание молодежи разделено по половому признаку. Мальчиков изначально приучают быть мужчинами и владельцами, о девочек готовят быть женщинами и рабынями. Для мальчиков частью Церемонии Домашнего Камня является клятва о доминировании, в которой они клянутся никогда не предавать своей природы, оставаясь господами над женщинами. Именно на этой церемонии, они получают два жёлтых шнура, которые по традиции все мужчины Тарны носят в поясе. Эти шнуры, каждый около восемнадцати дюймов, очень подходят для того, чтобы связать женщине руки и ноги. Юные женщины Тарны тоже присутствуют на той церемонии, однако им не позволено целовать или касаться Домашнего Камня. Наоборот, прямо перед ним их раздевают и заключают в ошейники. Только что принесшие свою клятву юноши тут же связывают их своими жёлтыми шнурами, так, чтобы они сразу же познали это ощущение. По окончании церемонии, девушку обычно уводит домой тот или иной из парней, чаще всего тот, чьими шнурами оказались связаны её руки, а это обычно именно тот, кто проявил интерес к её приобретению. Вот так, на его поводке она попадает, обычно в дом его отца и, зачастую, по-совместительству, владельца его биологической матери. В силу этой церемонии, девушка отныне по закону считаются рабыней юноши, который уже сам будет решать оставить её себе или продать. Дошло даже до того, что теперь свободные женщины других городов, посещающие Тарну, должны на воротах, получать временные ошейники и рабские туники и ходить по городу только на поводке. Как бы это ни было парадоксально, но правила в Тарне в течение нескольких последних лет Татрикс Лара. Безусловно, у неё самой, как жительницы города, очевидно, имелось некоторое понимание того, чем должна быть рабыня. Насколько я помню, в своё время она это хорошо изучила. Кстати, несколько месяцев назад, будучи в Порт-Косе, я слышал от одного торговца серебром уроженца Тарны о том, что Лара отреклась от престола. Возможно, сложение ей своих полномочий пойдёт на благо города. Мне трудно судить об этом. Несомненно, это должно покончить с некоторой политической напряженностью в городе, однако, по моим сведениям, за время её долгого правления, совместного с администратором Кроном, Тарна, наконец, достигла похвальной политической стабильности. Со слов всё того же торговца серебром, я смог заключить, что сложении Ларой своих полномочий, не было ни насильственным актом, ни результатом чрезвычайного политического давления на неё. Это был целиком и полностью добровольный акт, очевидно расцененный ею как пошедший на благо города. Но, не исключено, что это было сделано и в её собственных, личных интересах. Торговец не знал дальнейшей судьбы Лары. Можно предположить, что теперь она просто одна из женщин Тарны, всего лишь ещё одна рабыня из многих. И могу только надеяться, что она теперь счастлива.

– Как осты? – повторила свой вопрос Ина.

– А? Что? – переспросил я.

– Ну, эти болотные щитомордники, они так же ядовиты, как осты?

– Они весьма ядовиты, – сказал я, – но их яд, насколько я знаю, не идёт ни в какое сравнение с ядом остов.

– А я смогла бы выжить после его укуса? – полюбопытствовала Ина.

– Возможно, – пожал я плечами. – Откуда мне знать.

– Думаю, что не стоит пытаться проверить это на себе, – улыбнулась женщина.

– Пожалуй, это было бы мудро с твоей стороны, – поддержал её я.

– А мужчины бросают женщин к щитомордникам или остам? – не отставала от меня женщина.

– Возможно, – ответил я, – свободную женщину могут бросить в качестве казни.

– Нет, – отмахнулась Ина, – я имела в виду рабынь.

– Какое тебе дело до рабынь? – осведомился я.

– Ну, мне просто любопытно, – сказала она.

– С рабыней может быть сделано всё что угодно, – напомнил я.

– Ну да, конечно, – вздохнула Ина.

– Возможно, конечно, если они вызвали неудовольствие рабовладельца, – решил я всё же удовлетворить её любопытство. – Но всё же более вероятно, что казнь была бы не столь устрашающей, например, её бы порубили на куски и скормили слину.

– Понимаю, – выдавила из себя пленница.

– Вообще, – продолжил я, – даже самые тайные мысли рабыни, касающиеся хотя бы малейшего намека на непокорность и прочую нелепость, неизбежно и вполне заметно для намётанного взгляда, проявляются в тонких рефлексах её тела. Опытный рабовладелец всегда сможет их прочитать и принять меры, например, бросить непокорную в пруд с пиявками или озёрными угрями, или просто скормить слинам.

– А если они не вызвали неудовольствия? – осведомилась женщина.

– И искренне относились к исполнению всех требования тотального рабства, как внутреннего, так и внешнего? – уточнил я.

– Да, – закивала головой Ина.

– Не думаю, что в этом случае ей что-либо грозит, – ответил я.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнула она.

– Это было бы бесполезной потерей женщины, – пожал я плечами.

– Как легко Вы об этом говорите! – воскликнула Ина.

Я лишь пожал плечами.

– А у меня тоже есть некоторая ценность, как у женщины? – поинтересовалась она, спустя некоторое время.

– Ты имеешь в виду, если бы Ты была рабыней? – уточнил я.

– Да, – подтвердила Ина.

– Конечно, – заверил её я.

– Это хорошо, – вздохнула она.

– Что хорошо? – перепросил я.

– Ничего, это я так, – ушла от ответа моя пленница, и на некоторое время замолчала.

Правда, долго сидеть спокойно у неё не получилось. Через некоторое время, Ина немного вытянула ноги, задумчиво посмотрела на них, а потом, обхватив пальцами щиколотки, сообщила:

– А знаете, я тоже думаю, что мои лодыжки прекрасно смотрелись бы в кандалах.

– Так и есть, – подтвердил я.

– Да, а ещё я думаю, что могла бы выглядеть ещё лучше, если бы цепи были везде, – заметила она.

На этот раз я промолчал, всё внимание уделив управлению плотом.

– А Вы, как думаете, они хорошо смотрелись бы на мне? – пристала она.

– Можешь не сомневаться, – буркнул я.

– Бедные свободные женщины, – усмехнулась Ина. – Никогда им не носить цепей.

– Во всяком случае, не часто, – не удержался и добавил я.

– Ага, мне приходилось видеть, как некоторые похотливые мужчины глазели на рабынь в цепях, – проворчала она.

– Это – одно из удовольствий доминирования, – пояснил я.

– А ещё я запомнила некоторых из тех девушек, – продолжила моя пленница, – выглядевших такими беззащитными и чувственными в своих цепях, просто беспомощными их пленницами, и в то же самое время носившими их так, что сводили мужчин до безумия от страсти.

– О-о-о? – удивлённо протянул.

– Да, – засмеялась женщина, – тем как они двигались в них, как они заставляли их издавать тихий звон, и много ещё чем.

– Где ж Ты могла увидеть такое? – заинтересовался я.

– На улице. Где же ещё? То тут, то там, время от времени, – сказала она. – А ещё, иногда, на уличных рынках, на полках.

– То есть Ты утверждаешь, что могла видеть, хорошую работу с цепью на простой полке уличного рынка? – уточнил я, недоверчиво.

– Работа с цепью? – не поняла Ина.

– Да, – кивнул я. – Вообще-то, у некоторых женщин, есть своего рода инстинкт, или природный дар того, как надо использовать свои цепи, но эти инстинкты или таланты зачастую долго оттачиваются опытными дрессировщиками.

– Вы имеете в виду, что рабыни учатся использовать свои цепи?

– Конечно, так же, как они могли бы учиться правильно надевать туники, завязывать рабские пояса, носить рабские полосы, использовать духи, применять косметику и многое другое.

– И тому как надо доставлять удовольствие мужчине тоже?! – спросила Ина.

– Само собой, – кивнул я. – Это в первую очередь.

– Хорошо, – улыбнулась женщина. – А вообще, неважно по какой именно причине, некоторые из них были очень красивы в цепях.

– Да, – согласился я. – Некоторые девушки носят свои цепи просто потрясающе.

– Как Вы думаете, а я тоже могла бы хорошо выглядеть в цепях? – полюбопытствовала Ина.

– Можешь не сомневаться, – улыбнулся я.

– Вы думаете, они бы мне подошли? – никак не могла успокоиться женщина.

– Они бы прекрасно подошли бы тебе, – ответил я.

– А я, как Вы думаете, была бы красива в них? – снова пристала она.

– Все женщины красивы в цепях, – успокоил её я.

– Это понятно, но что Вы думаете про меня? Была бы я в них по-особенному красива? – спросила Ина.

– Да, – кивнул я, окинув её оценивающим взглядом.

– Даже притом, что я была бы свободной женщиной? – уточнила она.

– Если бы Ты была в цепях, – усмехнулся я, – то, по-видимому, Ты уже не была бы свободной женщиной.

– Да, действительно, – стушевалась Ина.

– Уже светает, – заметил я.

– Кажется, что у рабынь есть много разных преимуществ перед свободными женщинами, – задумчиво проговорила она.

– Это Ты сейчас о чём? – несколько удивлённо спросил я.

– Ну, им не грозит быть брошенными к болотным щитомордникам, остам или что-то подобное, – пояснила свою мысль Ина.

– По-видимому, нет, – признал я, – по крайней мере, если они не вызывают недовольства.

– А ещё искренне стремятся доставить удовольствие! – добавила женщина.

– Конечно, – не мог не согласиться я.

– Значит, они не являются объектом казни, – сделала вывод Ина.

– Нет, – отчасти признал я, – в их случае, речь идёт скорее об утилизации.

– Верно, – вздрогнула красавица.

– Честно говоря, я не вижу большой разницы между тем, чтобы быть привязанной к шесту для скармливания тарларионам и тем, чтобы просто быть связанным и брошенным им же.

– Ну да, трудно не согласиться, – вынуждена была признать она.

– Однако я знаю об одном довольно интересном преимуществе, которое свободная женщина имеет перед рабыней, – усмехнулся я.

– О каком? – сразу заинтересовалась моя пленница.

– Ну вот, рассмотри свой случай, – предложил я.

– И что? – нетерпеливо переспросила она.

– Как свободную пленницу, тебя могут попытаться освободить, – объяснил я, – с другой стороны, рабыня только сменит одного рабовладельца на другого, никому в голову не придёт освобождать её.

– Верно, – согласилась со мной женщина.

– Рассмотри ситуацию с кайилой, – предложил я. – Если мужчина пошёл на значительный риск, чтобы украсть её, и был успешен в этом, он же делает не ради того, чтобы отпустить животное на волю.

– Нет, конечно, – кивнула Ина.

– Но другой стороны, – продолжил я, – и у рабыни найдётся очевидное преимущество, которое она имеет перед свободной женщиной.

– Какое же? – ещё больше заинтересовалась она.

– Во многих критических ситуациях, таких как разграбление городов, сопровождающееся насилием и пожарами, набегах на караваны и прочих подобных ситуациях, рабыня, как являющаяся – домашним животным, таким же как слин или тарск, имеет куда больше шансов быть оставленной в живых, по сравнению со свободной женщиной, – объяснил я. – Ведь она – собственность, ценный трофей, очевидная добыча. Более того, зачастую её захват, впрочем, как и захват любых других ценностей вроде золота, драгоценностей и тому подобного, может быть одной из основных целей таких набегов.

– Мужчины крайне заинтересованы в рабынях, не так ли? – спросила Ина.

– Это так, – признал я. – Случалось, что войны начинались только ради того, чтобы заполучить хорошеньких рабынь какого-то города.

– Рабские Войны! – понимающе заметила женщина, ссылаясь на серию войн, небрежно именуемых Рабскими Войнами, в течение целого поколения периодически вспыхивавшими между различными городами средних широт Гора.

Эти события происходили задолго до моего появления на Горе. Хотя, конечно, крупномасштабные захваты и перепродажа рабынь, действительно были одной из особенностей тех войн, и даже достаточно благовидными предлогами для них, отсюда и название, но были и другие соображения, как и можно ожидать скрытые от глаз обывателя, зачастую связанные с такими чисто экономическими задачами, как сбор пошлин и контроль торговых путей. Именно Рабские Войны стали толчком к разработке и принятию торгового кодекса, упорядочившего торговлю и в особенности работорговлю. Кроме того были пересмотрены и отточены многие из критериев стандартизации рабынь как товара, например, каким образом, в зависимости от спроса и предложения на рынке, обученности, опыта и прочих критериев той или иной рабыни, следует рассматривать её с точки зрения налогов. Например, с тех пор существует привязка налогообложения рабынь к другим домашним животным, таким как верры и тарски, однако учитывающая их текущую рыночную стоимость в данном конкретном регионе. Так, в определённый момент, с одной невольницы могли бы взимать налог, как за пять верров или за трёх тарсков, и одновременно, её могли бы рассматривать как пятую часть слина или десятую тарна.

Вообще, захват женщин является одной из главных причин борьбы между гореанами разных городов. С другой стороны, для них это свое рода спорт. Рабские Войны, кстати, можно сравнить с Кайиловыми Войнами южного полушария. Последние велись между разными кланами Народа Фургонов, а целью или точнее первоочередной целью, как явствует из названия, являлось приобретение высоких кайил, обычного среди кочевников южного полушария верхового животного. Изначально, во время тех войн, насколько я знаю, захват рабынь был задачей второстепенной, но веревки для того, чтобы накинуть их на шеи захваченных раздетых женщин противников всадники захватить с собой не забывали, и вместе с угнанными кайилами регулярно приводили к своим фургонам ещё соблазнительных пленниц. Разумеется, суровым кочевникам не потребовалось много времени, чтобы ознакомиться с многочисленными изысканными удовольствиями, последовавшими за обладанием соблазнительными рабынями. Правда, после объединения всех кланов Народа Фургона под единым управлением Убар-Сана Камчака из Тачаков, у меня сложилось впечатление, что эти быстрые всадники на своих кайилах стали реже выбирать для своих набегов женщин своего собственного вида. Скорее их стремительные рейды стали привычным бедствием вдали от их степей. Говорят, что женщины теперь перестали быть в безопасности даже в тысяче пасангов от их фургонов. На мой взгляд, это слишком оптимистичная оценка. О рейдовых группах Народа Фургонов приходили сообщения даже из таких расположенных далеко на севере от южных степей городов как Венна. А кое-кто утверждал, что видел их даже поблизости от Сардара. Сами же кочевники вряд ли спутают с кем-то своих собственных рабынь, поскольку каждый из их кланов имеет своё клеймо, У тачаков – это четыре рога боска, у кассаров – бола с тремя грузами, катаи – лук со стрелой, нацеленной влево, а паравачи – перевернутый равнобедренный треугольник с увенчанный полукругом, символическое изображение головы боска. Знаю я одну девку, которая носит клеймо с четырьмя рогами боска, а над ним ещё и курсивный Кеф, обычное клеймо гореанской кейджеры, которое я сам ей выжег, как самой обычной девке, взятой на меч. Это произошло в одном из касбахов Тахари. А называю её Вэллой. А ведь когда-то она была секретаршей в каком-то земном офисе.

– Скорее я подразумевал другие войны и конфликты, – ответил я, – такие как вторая война между Харфаксом и Беснитом, или война, случившаяся несколько лет назад между Порт-Олни и Ти, незадолго до основания Салерианской Конфедерации. Вот там, насколько я помню, побуждения касались исключительно, ну, или почти исключительно, захвата рабынь.

– Точно! – вспомнила она сказала.

Конфликт между Порт-Олни и Ти закончился перемирием. Зато война между Харфаксом и Беснитом завершилась практически полной победой Харфакса. Беснит был взят штурмом и вынужден был передать победителям всех своих рабынь, а также лучших девушек из высших каст, которых, после клеймения поручили обучать рабыням, служившим в их же собственных домах. Как это не покажется странным, но спустя несколько лет Беснит и Харфакс стали союзниками и остаются ими по настоящее время. Просто Харфакс ослабленный войной отчаянно нуждался в союзниках, вот только Беснит, по вполне понятным причинам, обусловленным неплохой памятью, даже несмотря на все реальные преимущества, которые мог получить от этого, союз заключать отказывался. В какой-то момент молодые женщины высших каст Харфакса вышли со смелым предложением к высшему совету города. Они предложили позволить мужчинам Беснита выбрать из их числа сотню, то есть то же самое количество девушек высших каст, что было взято ранее воинами Харфакса. Потом все сто девушек должны быть порабощены, и обучены быть рабынями в работорговых домах Беснита, чтобы затем быть проданным или распределенными между теми, кому они понравятся. Хотя противодействие этому плану поначалу было довольно жёстким в обоих городах, высшие советы в конечном итоге дали своё согласие. В результате, все молодые женщины высших каст Харфакса была раздета и осмотрены, конфиденциально, конечно, и те из них, которых сочли самыми красивыми, были внесены в списки, и получили запертый на запястье идентификационный браслет. Месяц спустя их всех доставили в Беснит и поработили. После этого они прошли самую жёсткую дрессировку под присмотром рабынь мужчин Беснита. По окончании своего обучения они были распроданы, частично в другие города, частично в самом Бесните, что решалось путём жеребьёвки. Беснит и Харфакс, с того времени, стали самыми верными союзниками. Доходы от первых продаж девушек, как ушедших с аукциона в городе, так и проданных на невольничьих рынках других городов, пошли в казну Беснита.

Кажется, Ина даже задрожала от удовольствия.

– Пора присматривать место для лагеря, – заметил я, поглядывая на светлеющее на востоке небо.

В нескольких футах слева от плота плавник акулы прорезал водную гладь и скользнул в заросли ренса.

– Смотри налево, – предупредил я.

– Да, видела, – отозвалась женщина.

– Не вздумай слезть с плота, – велел я.

– Да, мой похититель, – сказала она и отползя от края, встала на колени рядом со мной и немного впереди.

Посмотрев на неё с высоты своего роста, я встретился с её довольными глазами.

– Ну как, – осведомилась она, – хорошо я выгляжу на коленях?

– Да, – вынужден был признать я.

– А что Вы собираетесь сделать со мной дальше? – поинтересовалась красотка.

– Ты всё ещё интересуешься этим? – усмехнулся я.

– Конечно, – кивнула Ина.

– Поживём – увидим, – пожал я плечами.

– Вы же знаете, я в вашей полной власти, – заметила она.

– Знаю, – заверил её я.

– И Вы сделаете со мной всё, что вам захочется, не так ли? – спросила меня женщина.

– Конечно, – не стал отказываться я.

– Это хорошо, – прошептала она.

– Что? – переспросил я.

– Ничего, – уклонилась женщина от ответа.

Я налёг на шест, поворачивая плот вправо, где на расстоянии около ста ярдов, сквозь разрыв в зарослях я заметил остров, вполне подходящий для лагеря.

– Вы же можете даже продать меня, правда? – через некоторое время спросила меня Ина.

– Могу, – признал я.

– А в ваши намерения входит продать меня? – спросила женщина и задержала дыхание в ожидании ответа.

– Возможно, – уклончиво ответил я, и усмехнулся, услышав, как она разочарованно выдохнула.

Поймав умоляющий и возбуждённый взгляд женщины, я спросил:

– Тебя волнует мысль о твоей продаже, не так ли?

– Да, – срывающимся шёпотом ответила она.