Текст книги "Скитальцы Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

– Но я же не рабыня, – удивилась она.

– Свободная женщина, став пленницей, вполне может быть заставлена носить такое, – заметил я.

– К чему это? – спросила она. – Я не понимаю.

– Твои груди прекрасны, – сказал я. – А потому, я думаю, что буду держать их обнаженными. К тому же, это кажется более удобным для тебя самой, не столько потому, что Ты – пленница, сколько из-за жары и духоты этих мест. Не удивлюсь, что в бытность свою ещё свободной женщиной, до того как стать моей пленницей, Ты сама мечтала на своей барже, избавиться от тяжёлых одежд сокрытия, и походить раздетой, или, скажем, в рабских полосах, или на худой конец, босиком в скудной одежде женщины ренсоводов.

– Я не могу понять, – призналась Ина. – Почему Вы только сейчас задумались о предоставлении мне одежды?

Я снова провёл рукой по её телу.

– О-о-у! – простонала женщина.

– А разве тебе не хотелось бы получить одежду? – поинтересовался я.

– Да, – осторожно ответила она.

– И разве Ты не была бы благодарна мне за такую снисходительность? – осведомился я. – Примерно так же, как была бы благодарна рабыня?

– Конечно, – поспешила заверить меня Ина.

– Ну вот и хорошо, – кивнул я.

– Но почему, именно сейчас Вы подумали о предоставлении мне одежды? – подозрительно спросила пленница.

– Ты сможешь играть? – вместо ответа спросил я.

– Я не понимаю вас, – испуганно сказала она.

– Можешь ли Ты выступать на сцене? – уточнил я свой вопрос.

– Я – свободная женщина, – ошарашено проговорила Ина.

Стоит заметить, что на Горе увидеть свободную женщину на сцене театра практически невозможно, поскольку почти все женские роли исполняются либо мужчинами, иногда мальчиками, либо рабынями. Впрочем, из этого правила бывают и исключений, всё же театр на Горе – имеет множество разнообразных форм и видов, имеющих самые разные уровни престижа. Согласитесь, существует огромная разница, например, между эпической исторической драмой, представляющую трагедию города, исполненную в великолепном амфитеатре, и лёгкой комедией, построенной на импровизации лицедеев, играющих на наспех сколоченных подмостках у перекрестка больших дорог. В целом, большинство форм гореанского театра свободные женщины если и посещают, то делают это инкогнито, скрываясь под тяжёлыми вуалями или даже под масками.

– Но тебя же терзало любопытство относительно того, каково это было бы, играть на сцене, – подтолкнул её я.

– То есть, быть вынужденной появляться на сцене перед публикой, одетой в постыдные тряпки, а то и вовсе голый? – спросила женщина. – Танцевать, петь, читать монологи, зная, что владелец всё время стоит за кулисами с плетью, которую непременно пустит в ход, если я не понравлюсь зрителям? Это Вы имеете в виду?

– Ну, если Ты себе это так представляешь, – пожал я плечами.

– А затем служить в палатке лёжа на спине? – уточнила она.

– Возможно, – кивнул я.

Есть, кстати, некоторые работорговцы, которые специализируется на захвате свободных женщин именно для сцены. Кроме того, среди молодых бездельников распространена шутка, захватить высокомерную свободную девушку и продать её за стенами города театральному антрепренёру, чтобы позже, наслаждаться её выступлениями на подмостках, да и в палатке тоже.

– Думаю, у меня бы получилось, – неожиданно заявила Ина.

– А как насчёт палатки после представления? – напомнил я.

– Насколько я теперь понимаю, – сладко улыбнулась красавица, – с этим каждая могла бы справиться. Куда бы ей деться?

– Верно, – кивнул я. – Особенно если её там приковали цепью, обычно к глубоко врытому в землю столбу.

– Понимаю, – прошептала она, задрожав. – Но, конечно, есть и более серьёзные роли.

– Верно, – согласился я.

– Которые, возможно, не подразумевают палатки после действия?

– Более вероятно специальные альковы или мероприятия для богатых покровителей, – хмыкнул я.

– Да, – задумчиво сказала Ина, – думаю, что смогла бы сыграть такое.

– В любой роли? – уточнил я.

– Думаю, да, – кивнула она.

Я даже зажмурился, представив себе, как забавно выглядела бы прежняя Леди Ина, к тому времени уже рабыня, мечущейся по сцене, пытаясь уклониться от колотушки Чино или Лекчио, и вскрикивающей, каждый раз, когда ей это не удавалось.

– Так почему Вы спрашиваете об этом? – осведомилась женщина.

– Да так, ничего особенного, – ушёл я от ответа.

Ина с откровенным подозрением во взгляде посмотрела на меня, но тут же её глаза расширились, а тело начало отчаянно извиваться. Потом она застонала.

– Ты сама можешь попросить меня, – сказал ей я, убирая руку.

– О, пожалуйста, дотроньтесь до меня снова, – всхлипнула женщина.

– Как скажешь, – усмехнулся я.

– Но не я же не имела в виду мой нос! – возмутилась она.

– О-о, – удивлённо протянул я.

– Да, – вскрикнула Ина, внезапно. – Да-а-а!

Я позволил моей пленнице перешагнуть через заветный край, и упасть на какое-то время, судя по её всхлипам, закрытым глазам и неразборчивым стонам благодарности, в состояние неги и томления, но не дав ей успокоиться окончательно, начал снова поднимать её к цветам и верхушкам деревьев. Доведя до нового края я снова убрал руку.

– Пожалуйста, продолжайте, – простонала она, умоляющее глядя на меня.

– Ты связана, – улыбнулся я.

– Пожалуйста, ещё, – попросила Ина, краснея под моим оценивающим взглядом. – Ну пожалуйста.

– Возможно, у тебя получилось бы освободить руки, – предположил я. – Если бы Ты постаралась.

– Нет, – замотал головой она, – я не могу.

– А Ты попробуй, – посоветовал я, и женщина честно попыталась бороться со стягивающим её запястья шнуром, неудачно, конечно.

– Я вся в вашей власти, – признала она, наконец, и приподняв тело к моей руке, взмолилась: – Пожалуйста, ещё.

– Отличненько, – сказал я, опуская руку.

– Да-а-а! – вскрикнула Ина, залившись слезами радости.

Теперь я взялся за неё всерьёз, начав разогревать и настраивать, если можно так выразиться, а затем, осторожно раздувать огонь в её животе.

– Куда Вы ведёте меня? – задыхаясь, спросила она.

– Куда-то, где, как мне кажется, – прошептал я её на ухо, – Ты ещё не была прежде.

– Возьмите меня туда, мой похититель, – всхлипнула моя пленница. – Заставьте меня пойти туда! Загоните меня туда плетью, если я отстану!

Мгновение за мгновением, прикосновение за прикосновением, она поднималась всё выше и выше. Я сам восхищался тем, сколь ничтожным был мой собственный вклад в происходившее внутри её тела. Безусловно, это я связал её руки, поместил в неволю и заставил её пройти все эти шаги. Но даже учитывая это всё, по моему мнению, я сделал очень немногое. Всё, или почти всё, что привело к рождению этой великолепной живой реакции, жило внутри неё. В целом женщины, особенно учитывая их нетерпеливость, в сексуальном плане удивительно отзывчивы. Надо хорошо помнить об этом, ожидать этого от них, и тогда мужчина не будет разочарован. Но конкретно эта женщина показалась мне намного необычнее других. Её рефлексы активировались практически мгновенно, почти также реагируют рабыни, но у них это в большинстве случаев, приобретённая в силу их условий и дрессировки способность. Многие из них начинают истекать соком готовности, зачастую реагируя всего лишь на властный взгляд или щелчок пальцев господина. Мне даже стало интересно посмотреть на то, на что она могла стать похожа, если бы превратилась в настоящую рабыню, если она была столь отзывчива, будучи свободной женщиной. Подозреваю, что она была бы, как минимум полностью во власти мужчин.

– Ты настоящее яство для пира, красотка Ина, – похвалил я её.

Женщина лежала с закрытыми глазами, безупречно прекрасная, поверженная и восхищённая поработившими её потребностями.

– Вот именно поэтому, – сказал я, – и собираюсь надеть на тебя две рабских полосы.

Ина открыла глаза и удивлённо заморгала.

– Этого, конечно, будет недостаточно, чтобы скрыть твою красоту, – вздохнул я, – но, будем надеяться, что этого может быть достаточно.

– Я не понимаю, – прошептала она.

– Иначе это очень походило бы на пронос подноса с исходящим ароматным паром, жареным мясом в ярде от обученных, но мучимых голодом слинов.

– О чём Вы сейчас говорите? – озадаченно спросила Ина, поворачиваясь на бок, лицом ко мне.

– Едва ли стоило бы обвинять животных за то, что они рванулись бы вперёд и с голодной свирепостью и сожрали бы и блюдо, и того, кто его нёс, – усмехнулся я.

– Я не понимаю вас, – растерянно пролепетала Ина.

– Я пытаюсь тебе объяснить, трудность воздержания в присутствии объекта невероятной желанности, – объяснил я, – даже со стороны дрессированных животных, особенно в определенных условиях.

Теперь в её глазах снова начал вспыхивать уже знакомый мне отблеск страха.

– Разумеется, – продолжил я, – возможно, было бы лучше бросить корм животных добровольно, и накормить их не доводя до бешенства. Несомненно, это, в конце концов, может стать наилучшим выходом из положения.

– Объект невероятной желанности? – в замешательстве переспросила женщина.

– Да, именно таковым объектом, Ты, моя дорогая Ина, в последнее время и стала, – сообщи я ей.

– Нет, – дёрнулась она. – Нет!

– Как раз таки – да, – заверил её я. – Вот полюбуйся.

Сказав это, я легонько провёл пальцем по её телу, заставив его вздрогнуть и податься вверх.

– Видишь? – осведомился я.

Женщина в отчаянии попыталась вжаться в песок, в её глазах мелькнул яростный протест, и…тут же погас. Она уже была неспособна чем-либо помочь себе.

– И к тому же Ты ещё и необыкновенно красива, – добавил я.

– О-о-ух! – простонала Ина в ответ на моё следующее прикосновение.

– Мы позволим им увидеть, как Ты реагируешь на это, – сказал я.

– Нет, нет! – яростно замотала головой женщина.

– Конечно, – признал я, – Ты не настоящая рабыня.

– Нет, нет! – продолжала выкрикивать Ина.

– Но, кажется, здесь кроме нас никого нет, – заметил я. – Так что, я думаю, у тебя должно получиться.

– Пожалуйста, нет, мой похититель! – взмолилась она.

– Парням Ара нужна помощь, – пояснил я. – Я не обязан этого делать, более того я здесь последний, кому хотелось бы это сделать, и Ты лучше других понимаешь почему, но я, правда, думаю, что у них нет ни единого шанса, если хоть кто-то не протянет им руку помощи.

– Вы же не можете говорить это всерьёз, – простонала бывшая шпионка. – О-о-о!

– Я совершенно серьёзен, – сказал я, – хотя, должен признать, сам не понимаю, почему я должен делать это.

– А что же буду делать я? – испуганно спросила моя пленница.

– Ты, моя дорогая, – улыбнулся я, – будете немой женщиной ренсоводкой.

– Ренсоводкой! – вскипела она.

– Да, – кивнул я. – Для солдат Ара такое объяснение не покажется нелогичным. Пусть считают, что я подобрал женщину в дельте. Это тем более не должно вызвать подозрений, когда они увидят, какая Ты хорошенькая. Моё решение будет понятно любому мужчине. Какой нормальный мужик, не воспользовался бы представившейся ему возможностью, и не сделал бы того же самого? Далее, на тебе нет клейма, так что это будет в полном соответствии с представленной историей. Раз Ты не заклеймена, то очень маловероятно, что я мог получить тебя как рабыню. В это же никто не поверил бы, не так ли? С другой стороны, никто и не ожидает, что пленница ренсоводка будет заклеймена, по крайней мере, не раньше, чем её похититель доберётся до железа. Кроме того, учитывая то, что я рассказал нашему другу Плинию, тому солдату, которого я вытянул из зыбучего песка и моему бывшему конвоиру, они вряд ли свяжут тебя с Леди Иной. Они должны полагать, что та женщина была захвачена ренсоводами и, скорее всего, с ней покончено, или, как вариант, она порабощена. В общем, тебе не должна грозить слишком большая опасность. По крайней мере, я надеюсь на это. Помнится, они ни разу не видели Леди Ину с открытым лицом, разве что глаза и переносицу, в конце концов, в их присутствии она всегда носила плотную вуаль. К тому же, учитывая, что Ты последнее время содержалась под практически рабской дисциплиной, и я продолжу держать тебя под не менее строгой дисциплиной, я не думаю, что у тебя может вырваться что-то вроде высокомерия или замашек, свойственных свободной женщины. Например, Ты, конечно, этого заметить не можешь, но держишься Ты теперь и движешься совсем по-другому, по сравнению с тем, как Ты делала это прежде. В тебе теперь всё намного мягче и красивее, чем было раньше. Честно говоря, я уже не уверен, сможешь ли Ты вернуться к тому, чтобы снова быть свободной женщиной, по крайней мере, того вида которым Ты была. То, чего я опасаюсь, к добру или к худу, осталось в твоём прошлом.

– Похоже, что Вы продумали эти вопросы до мельчайших деталей, – заметила Ина.

– Да, тебя я буду называть «Ина», – добавил я.

– А это разумно? – спросила она.

– Думаю да, – кивнул я. – Подозреваю, что мужчины Ара, не забыли, что Леди Ина обошлась со мной несколько грубовато, на нашей встрече во время одного из привалов, а следовательно, воспримут то, что я дал её имя непритязательной ренсоводке, как хорошую шутку. Впрочем, даже если у них и останутся некие подозрения по поводу тебя, я хочу, чтобы Ты отзываясь на имя «Ина» совершенно естественно, быстро и не задумываясь. Куда подозрительнее могла бы выглядеть ситуация, когда я называл бы тебя, скажем, Фейзе или Жасмин, Нэнси или Джейн, я Ты отозвалась бы на имя Ина, выкрикнутое кем-либо другим.

– Вы говорите обо мне, как если бы я могла бы быть слином, – обиженно заметила женщина, – «отозваться на имя».

– Ты – пленница, – напомнил ей. – Не так ли?

– Само собой, – согласилась она.

– Также, мне нравится называть тебя «Ина», – продолжил я. – и вообще, «Ина» – превосходное имя для тебя!

– Предполагается, что это должно быть лестно для меня? – поинтересовалась она.

Я окинул её с ног до головы оценивающим взглядом, представил, как бы она смотрелась в ошейнике и цепях.

– Да, – наконец признал я, на мгновение задумавшись, знала ли она, что имя «Ина» было весьма распространённой на Горе рабской кличкой.

– А почему я должна изображать немую? – осведомилась моя пленница.

– Прежде всего, это в наших интересах, – ответил я. – Было бы странно, если бы Ты, простая женщина ренсоводка, заговорила с акцентом высококультурной леди Ара.

– Действительно, – неохотно признала она.

– Ничего личного, – поспешил успокоить её я. – У тебя прекрасный акцент, и мне даже нравится слышать его. Признаться, я особенно люблю, когда с таким акцентом говорят рабыни.

– Рабыни! – попыталась возмутиться Леди Ина.

– Но Ты-то, конечно, являешься свободной женщиной.

– Да! – заявила она.

– Есть много и других прекрасных акцентов, – заверил я пленницу, – например, таковые тиросский и косианский.

– Особенно в рабынях, – фыркнула женщина из Ара.

– Несомненно, – улыбнулся я.

Она немного пошевелила запястьями, по-видимому, снова пробуя на прочность шнур, без особого успеха, конечно.

– Ты слышала, что-нибудь о планете Земля? – поинтересовался я.

– Да, – кивнула Ина.

– А о женщинах доставленных сюда с той планеты?

– Рабыни, – презрительно бросила гореанка.

– Конечно, – не мог не согласиться я.

– Да, – сказала Ина, скривив губы.

– Многие из них говорят по-гореански с весьма пикантным акцентом, – сообщил я.

– Несомненно, – проворчала женщина.

– И многие мужчины считают эти акценты интересными и даже экзотичными и очаровательными, примерно, как я нахожу твой.

– Не оскорбляйте меня, сравнивая с женщинами Земли, – попросила она.

– Почему? – спросил я.

– Они просто раса рабынь, – фыркнула гореанка.

– Все женщины – раса рабынь, – пожал я плечами.

Ина обожгла меня сердитым взглядом, но тут же застонала и начала беспомощно извиваться под моей рукой.

– Ты тоже извиваешься скорее как рабыня, – заметил я.

– О-о-охх! – подавилась криком она.

– Да. Безусловно, многие из девушек, попавших сюда с Земли, изучают гореанский настолько хорошо, что их практически не отличить от родившихся здесь рабынь. Возможно, даже они знают гореанский лучше самих гореанок, поскольку учили его под плетью. Но даже в этом случае, они зачастую могут ошибиться в произношении того или иного слова, и тем выдавать своё Земное происхождение. Иногда рабовладельцы развлекаются, вынуждая свою невольницу допустить такую ошибку. Девушкам приходиться поволноваться в таких ситуациях, ведь они же не знают, что это, шутка, смакование её произношения, а не повод для наказания.

– Пожалуйста, дотроньтесь до меня снова, – прошептала Ина. – Да-а-а!

Многие женщины, кстати, обладают талантом к изучению языков. Конечно, возможно, это результат своего рода естественного отбора, учитывая высокую мобильность женщин, в силу межнациональных браков, захватов, порабощений, перепродаж, и тому подобных исторических факторов, помогавший им умиротворять и приспосабливаться к иностранным владельцам.

– Так вот, – вернулся я к теме, – несмотря на то удовольствие, которое я испытываю, слушая твой акцент, я готов временно воздержаться от этого, хотя бы потому, что мы оба рискуем оказаться на кольях, по его вине.

– Конечно, – сказала женщина, напрягшись всем телом.

– Так что тебе придётся играть немую ренсоводку, – заключил я.

– Возможно, мне можно будет писать на песке, – предположила Ина.

– Нет, – отмёл я такую возможность. – Большинство женщин среди ренсоводов – неграмотны.

– Как же, тогда я буду общаться? – спросила пленница.

– Мычаньем, стонами, жестами, да мало ли как! – отмахнулся я.

– Получается, что я, действительно, буду домашним животным!

– Само собой, – кивнул я. – И касаемо стонов и мычанья, учитывая всё то, через что тебе уже пришлось пройти, я думаю, что Ты быстро сможешь снова приспособиться к такому общению достаточно быстро.

– Понятно, – вздохнула женщина.

– Полагаю, что Ты будешь играть свою роль правдоподобно, – предположил я.

– Я попробую, – пообещала она.

– В конце концов, это прежде всего именно твоя жизнь будет зависеть от твоей игры, – напомнил я.

– Значит, Вы действительно решили оказать помощь солдатам Ара, – вздохнула Ина.

– Да, – кивнул я.

– И решение уже принято.

– Да, – заверил её я. – Я сделал это уже давно.

– Когда я стояла на коленях, уперевшись головой в песок? – уточнила женщина.

– Да, – не стал отрицать я.

– Я отдавалась Вам! – возмутилась женщина. – А Вы всё это время обо мне даже не думали!

– Я думал о серьёзных вещах, – сказал я, и в ответ на её недовольное сопение, добавил: – И нечего сердиться. Рабынь иногда используют в таких целях, чтобы удовлетворять мужчину, когда он рассматривает более важные вопросы.

– Значит, я была использована, как рабыня! – воскликнула она.

– Как могла бы иногда использоваться рабыня, – поправил я.

– Понятно, – недовольно буркнула Ина.

– Похоже, тебе кажется неподобающим, – заметил я.

– О! – сердито дёрнулась женщина, снова попытавшись бороться, но освободить запястья ей конечно не удалось.

– Поверь мне, – усмехнулся я, – Ты в целом, всё ещё, остаёшься свободной женщиной, обладающей крайне слабым пониманием того, что это значит, быть использованной как рабыня.

Ина испуганно вжалась в песок, и вопросительно уставилась на меня.

– Нет, – покачал я головой.

– Насколько же они зависят от милости их владельцев? – прошептала она.

– Полностью, – заверил я её.

– Хорошо, – кивнула женщина.

– Что хорошо? – уточнил я.

– Хорошо то, что они – рабыни, – объяснила Ина. – Так оно и должно быть. Они не имеют значения!

Мне стало смешно от её заявления. Неужели она не понимала, что тоже могла в любой момент стать рабыней, что безоговорочное послушание и полная беспомощность могли быть точно также наложены и на неё?

– Интересно, думаете ли Вы обо мне сейчас, – обиженно проговорила женщина, отвернув от меня своё лицо.

– Смотри на меня, – приказал я.

– Ой! – тихонько ойкнула она, как только встретилась со мной взглядом.

– Да, – заверил её я. – Я сейчас я думаю о тебе. Тем более, что на тебя сейчас стоит посмотреть.

– Стоит посмотреть? – переспросила красотка.

– Конечно, – кивнул я. – Ты необыкновенно красива, твои движения, выражение твоего лица, и многое другое, просто приковывают взгляд.

– Значит, некоторые мужчины действительно думают о женщинах, с которыми они делают это, – предположила Ина.

– Конечно, – сказал я. – Почти неизменно.

– Ой! О-о-охх! – застонала она.

– Вот видишь? – улыбнулся я.

– Вы доставляете мне такое удовольствие, – задыхаясь, прошептала Ина.

– Ты прекрасно выглядишь, будучи связанной, – заметил я.

– Конечно же, Вы шутили, – сказала женщина, – когда говорили, что возьмёте меня с собой к солдатам Ара.

– Нисколько, – не стал успокаивать я Ину.

– Значит, Вы действительно хотите, чтобы я оказалась среди них? – спросила моя пленница.

– Да, – кивнул я, продолжая любоваться лежавшей передо мной женщиной.

– Но я не хочу находиться среди них! – сказала она.

– Я не собираюсь винить тебя за это, – постарался успокоить её я.

– Это будет чрезвычайно опасно, – всхлипнула Ина.

– Я не думаю, что они смогут разглядеть Леди Ину в маленькой, фигуристой, полуголой девке ренсоводке, в полосах рабыни, возможно постоянно ходящей связанной.

– Давайте убежим отсюда, вместе, – вскинулась женщина. – Они никогда не узнают, что мы были здесь.

– Нет, – покачал я головой.

– Я буду стараться изо всех сил, чтобы Вы не испытывали не малейшего недовольства, – пообещала она. – Я буду всячески ублажать вас!

– Ты будешь делать это так или иначе, – усмехнулся я и, заметив искорку непонимания в её взгляде, объяснил: – И если бы Ты была рабыней, то даже за намёк на подобную торговлю, тебя бы сурово наказали, если бы вообще не убили.

– Но ведь я не рабыня! – жалобно напомнила моя пленница.

– Вот именно поэтому я всё ещё не ударил тебя или не тащу к протоке, чтобы утопить, – предупредил я.

– Получается, что моё желание ничего не значит! – всхлипнула она.

– Совершенно верно, – подтвердил я, снова начиная подводить её к краю, уже на следующей высоте.

Безусловно, теперь её эмоции были наполовину обусловлены охватившим всё её существо испугом от осознания моих намерений.

– Как Вы могли сделать это со мной, заставить меня пережить эти ощущения, после того, что Вы мне только что сказали? – простонала она.

– А я ещё не закончил с тобой, – усмехнулся я.

– О-о-охх, – простонала женщина. – О-о-ухх!

– Видишь? – спросил я, и добавил: – Ты очень соблазнительная, Ина.

– Девушка очень довольна! – с горечью в голосе сказала она.

– Ты дерзишь? – уточнил я.

– Нет! – тут же пошла на попятный Ина.

– А-а-а, – протянул я, – значит, возможно, мне показалось.

– Конечно, показалось! – поспешила заверить меня она.

– А может, Ты просто захотела, чтобы я выпорол тебя ремнём? – поинтересовался я.

– Нет, нет! – быстро ответила пленница.

– Итак, кто доволен? – переспросил я.

– Ина довольна! – чётко проговорила женщина.

– Ты хорошо сказала это, Ина, – похвалил я, и потребовал: – Теперь повтори.

– Ина довольна, – послушно повторила она.

– Мне нравится на тебе имя «Ина», – сказал я.

– «На мне»? – переспросила пленница.

– Да, – кивнул я.

– Вы говорите об этом так, как если бы это было не имя, а клеймо, – заметила она.

– По своей природе это ближе к ошейнику, – поправил её я.

– При чём здесь ошейник? – не поняла женщина.

– Просто ошейник можно поменять, – пояснил я.

– Но «Ина» не рабская кличка, – возмутилась она. – Это – моё собственное имя, которое я ношу по праву! Я – свободная женщина! Это – моё собственное имя, моё по праву рождения! Это не рабская кличка!

– Но если бы тебя сделали рабыней, – заметил я, – у тебя бы не было никакого имени.

Женщина удивлённо уставилась на меня.

– Я не прав? – поинтересовался я у неё.

– Да, правы, – ответила она. – Всё верно.

– А затем, – продолжил я, – если твой хозяин пожелал бы, он мог назвать тебя, скажем, «Ина».

– Конечно, – согласилась женщина.

– Какое бы у тебя было тогда имя?

– Ина, – ответила она.

– Было бы это твоим настоящим именем? – спросил я.

– Да, – кивнула Ина.

– Но это уже была бы всего лишь рабская кличка, не так ли?

– Да, – признала женщина и, стушевавшись под моим пристальным взглядом, добавила: – Да, тогда это была бы всего лишь рабская кличка! Ой! Остановитесь! Остановитесь! Я не могу! Я боюсь! Мне страшно заходить дальше!

– Но Ты должна зайти туда, – сказал я.

– Выпорите меня! – вдруг крикнула Ина.

– В этом нет необходимости, – сказал я.

– Мне страшно заходить дальше даже на малую толику, – прошептала женщина.

– Не бойся, – успокоил я её. – У тебя больше нет права выбора в этом вопросе.

– Тогда кто может выбирать за меня? – спросила моя пленница.

– Я.

– Вы?

– Да, – сказал я. – Как только я сочту нужным, то уже через мгновение я заставлю тебя шагнуть туда.

– Я в вашей власти, – простонала Ина.

– Да, – не стал отрицать я.

– Почему Вы делаете это со мной? – заикаясь спросила женщина.

– Мне это доставляет удовольствие, – объяснил я. – А ещё, я думаю, что это будет полезно для тебя, особенно теперь, когда очень скоро Ты окажешься среди воинов Ара. Тебе стоит заранее знать то, что мужчины могут сделать с тобой.

В отчаянии Ина начала извиваться в песке, пытаясь немного отстраниться от меня. Это развеселило меня. Неужели, она подумала, что могла бы избежать неизбежного?

– Я боюсь, – простонала женщина.

– Женщины не умирают от таких ощущений, – заверил её я.

– Я связана! – всхлипнула пленница.

– Не дёргайся, – сказал я.

– Животное, зверь, монстр! – выкрикнула она на одном дыхании.

– Ничего, сейчас Ты поймёшь, что сама являешься всего лишь маленькой соблазнительной самкой, – заверил я женщину.

– Сделайте со мной это! – внезапно прошептала Ина, перестав сопротивляться, но тут же напряглась и закричала. – Нет, не надо, не делайте!

Я задержал руку, и выжидающе посмотрел на неё.

– Я на перепутье, – призналась она. – Я словно на мосту! Нет, я на горе. Вокруг цветы. Нет, я на утесе, вокруг камни! Я бою-ю-ю-сь!

Я любовался ей. Какой невыразимо прекрасной становится женщина в такие моменты!

– Пощадите! – заплакала она. – Позвольте мне вернуться!

– Нет, – отрезал я. – Нет пути назад. Я не разрешаю тебе вернуться.

– Позвольте мне остановиться там, где я сейчас! – зарыдала женщина.

– Уверен, Ты понимаешь, что это невозможно, – сказал я.

– Тогда избейте меня! – сквозь рыдания проговорила она. – Заключите меня в ошейник и цепи, как рабыню! О-о-о! Ваша рука-а-а!

– Теперь я выбираю для тебя тот путь, которым тебе предстоит идти, – объявил я. – И ты пойдёшь туда, куда тебя заведёт моё желание.

– Нет! – отчаянно замотала головой Ина.

– И туда, куда Ты сама желаешь пойти, – прошептал я ей прямо в ухо.

– Нет! – всхлипнула моя пленница. – О-о-о! Ваша рука! Ваше прикосновении-е-е-е! Не-е-ет! Не надо-о-о!

– Твои стенания бессмысленны, – сказал я.

– Ваша-а-а рука-а-а, – вопила она. – Пожалуйста, остановитесь!

– Я заберу тебя туда, хочешь Ты того или нет.

– Не-е-ет! – протяжно прокричала она.

– У тебя нет иного выбора, – заверил её я.

– Нет! – надрывалась женщина.

– Тебя можно загнать туда плетью, – предупредил я. – Ты можешь быть заключена в ошейник и цепи. Тебя можно сделать рабыней.

– Ай-и-и! – закричала женщина, запрокинув голову и зажмурив глаза.

Её волосы разметались вокруг неё по песку, её тело выгибалось дугой, скручивались в судорогах, извивалось, словно в агонии. Она была прекрасна! Когда всё закончилось, и Ина наконец смогла открыть глаза, первым делом, она попыталась прижаться ко мне.

– Я связана и беспомощна! – всхлипнула женщина. – Обнимите меня! Прижмите меня к себе! Возьмите меня в руки. Держите меня! Прошу вас!

Обхватив её мокрое от пота тело, как она пожелала, я почувствовал, как дико колотится её сердце.

– Я даже представить себе не могла, на что это могло быть похоже, – прошептала она. – Я не могу в это поверить.

– То, что Ты почувствовала сейчас, – улыбнулся я, – это только первые горизонты из бесконечного числа ожидающих тебя.

Женщина задрожала и, отчаянно прижавшись ко мне, зарыдала.

– Ты – женщина, – сказал я.

– Теперь я в этом не сомневаюсь, – прошептала Ина, и я накрыл её мягкие губы своим поцелуем.

– Я понятия не имела, что быть женщиной настолько прекрасно, – призналась Ина. – Насколько же драгоценен мой пол! Насколько замечательно это! Я люблю его! Теперь я никогда не захочу быть чем-либо другим!

Я снова поцеловал её.

– Но теперь во мне появились ужасные и пугающие мысли, – сказала она. – Теперь я хочу любить мужчин и служить им!

– Не такие уж это ужасные мысли, – улыбнулся я.

– Мне страшно рассказать вам у других мыслях, которые кричат во мне!

– Просто, случилось так, что Ты начинаешь ощущать, что Ты принадлежишь мужчинам и, более того, что Ты хочешь принадлежать им, – объяснил я.

Из её груди вызвался дикий отчаянный крик. Женщина вздрогнула всем телом.

– Теперь отдыхай, – сказал я. – Мне ещё нужно сходить на охоту, а затем мы пойдем в лагерь солдат Ара.

Поднявшись на ноги, я окинул взглядом, лежавшую на песке обнажённую женщину. Руки её были связаны за спиной, горло двумя петлями обхватывал ремень, от которого к плоту бежала пеньковая верёвка, которая не хуже любой другой привязи, будет держать её на этом месте, до моего возвращения. Она тоже смотрела на меня, но в её испуганных глазах блестели слёзы страха. Возможно, она всё ещё пыталась справиться с бушевавшими в ней эмоциями, которые, и она это чувствовала, стали настоящим озарением полученным ей только что.