Текст книги "Федералист"

Автор книги: Джон Джей

Соавторы: Джеймс Мэдисон,Александр Гамильтон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

Вернуться к тексту

4 Верно, что принципы, определяющие это облегчение, теперь сведены в упорядоченную систему, но не менее верно и то, что они в основном применимы к особым обстоятельствам, являющимся исключениями из общих правил. – Публий.

Вернуться к тексту

5 Штат Массачусетс ратифицировал конституцию, рекомендовав девять общих поправок. Среди них поправка, которую рассматривает здесь Гамильтон. – Ред.

Вернуться к тексту

6 См. статью 81, в которой предположение о том, что он уничтожен апелляционной юрисдикцией при расследовании дел, подсудных Верховному суду. рассматривается и опровергается. – Публий.

Вернуться к тексту

Федералист № 84

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 550–561.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 587–589.

Мая 28, 1788 г.

В ходе предшествовавшего рассмотрения конституции я обратил внимание и попытался ответить на большинство возражений, выдвинутых против нее. Их осталось немного, иные логично не подпадали под тот или иной раздел, о других забыли упомянуть в надлежащем месте. Теперь рассмотрим и их, но, коль скоро изложение очень растянулось, я буду краток во всех моих рассуждениях, с тем чтобы рассмотреть разнообразнейшие сюжеты в одной статье. [c.550]

Самое значительное из оставшихся возражений – план конвента не предусматривает билля о правах*. Среди ответов на это заявление, делавшееся по разным поводам, есть указание на то, что такое же затруднение встречается в конституциях нескольких штатов. Добавлю: в их число входит и штат Нью-Йорк. Тем не менее противники новой системы в нашем штате, безгранично восхищающиеся его конституцией, принадлежат к самым яростным сторонникам билля о правах. Оправдывая свое рвение в этом вопросе, они выдвигают двоякое утверждение: во-первых, хотя к конституции штата Нью-Йорк и не приобщен билль о правах, в ней содержится ряд различных положений в пользу особых привилегий и прав, которые в сущности все равно что билль о правах; во-вторых, конституция полностью воспроизводит неписаный и писаный закон Великобритании, согласно которому многие права, не отраженные в нем, тем не менее обеспечены.

На первое утверждение я отвечаю: конституция, предложенная конвентом, как и конституция нашего штата, содержит ряд таких положений.

В отношении обеспечения независимости лиц, имеющих отношение к структуре правительства, мы находим (статья I, раздел 3, абзац 7): “Приговор в случаях импичмента ограничивается отстранением от должности и лишением права занимать и исполнять какую-либо почетную, ответственную или оплачиваемую должность на службе Соединенных Штатов. Однако в дальнейшем тем не менее производится расследование, ему предъявляется обвинение, он предается суду и несет согласно приговору наказание в соответствии с законом”. Раздел 9 той же статьи, абзац 2: “Не допускается какая-либо приостановка действия habeas corpus, если только этого не потребует общественная безопасность в случае мятежа или вторжения”. Абзац 3: “Не могут приниматься билли об опале1 и какие-либо законы ex post facto”. Абзац 72: “Соединенные Штаты не жалуют никаких дворянских титулов, и ни одно лицо, занимающее какую-нибудь оплачиваемую или почетную должность на службе Соединенных Штатов, не может без согласия [c.551] сия Конгресса принять тот или иной дар, вознаграждение, должность или титул от какого-либо короля, принца или иностранного государства”. Статья III, раздел 2, абзац 3: “Все дела о преступлениях, за исключением рассматриваемых в порядке импичмента, подсудны суду присяжных; судебное разбирательство происходит в том штате, где было совершено преступление; а если оно было совершено вне пределов штата, то суд происходит в том месте или местах, которые будут предусмотрены в законе, изданном Конгрессом”. Раздел 3 той же статьи: “Под изменой Соединенным Штатам понимается только возбуждение войны против них, присоединение к их врагам, оказание им помощи и услуг. Никто не может быть признан виновным в измене, если это не будет подтверждено показаниями двух свидетелей инкриминируемого акта или собственным признанием обвиняемого в открытом судебном заседании”. И абзац 33 того же раздела: “Конгресс имеет право определять наказание за измену, но осуждение за измену не должно влечь за собой лишения гражданских прав или конфискации имущества иначе как при жизни осужденного”.

Есть все основания задаться вопросом, не является ли описанное равным по важности любому положению, которое можно найти в конституции нашего штата. Получение предписания на основе habeas corpus, запрещение законов ex post facto и дворянских титулов, чему нет соответствующих положений в нашей конституции, вероятно, лучше обеспечивают безопасность и республиканизм, чем любое из ее положений. Объявление преступлением после совершившегося факта, или, другими словами, наказание за поступки, которые в момент совершения не нарушали никаких законов, и практика произвольного заключения во все века были излюбленными и самыми страшными орудиями тирании. Заслуживают повторения замечания рассудительного Блэкстоуна4 в отношении последней: “Лишение человека жизни или конфискация [c.552] силой его владения без выдвижения обвинения и без суда – неслыханный и отвратительный акт деспотизма, который немедленно поднимет по тревоге всю нацию; но тайное заточение его в тюрьме, где его страдания неизвестны или забыты, не так публичны, не так поразительны, – более опасное средство своевольного правительства”. Как средство против этого фатального зла Блэкстоун везде подчеркнуто восхваляет закон habeas corpus, который в одном месте именует “оплотом британской конституции”5.

Нет необходимости говорить о важности запрещения титулов и дворянства. Это поистине краеугольный камень республиканизма, ибо, пока они исключены, никогда не может возникнуть серьезной угрозы, что правительство может стать не народным.

На второе утверждение о том, что конституция вводит неписаные и писаные законы, я отвечаю: они подлежат, и это ясно указано, “таким изменениям и внесению таких положений, которые законодательное собрание будет делать время от времени в отношении их”. Они, следовательно, в любой момент подлежат отмене обычной законодательной властью и, конечно, не имеют конституционной санкции. Единственная цель декларации – признать древние законы и устранить сомнения, которые могли бы быть порождены революцией. Следовательно, ее нельзя рассматривать как часть декларации прав, которая по нашей конституции нацелена на ограничение прав самого правительства.

Несколько раз справедливо отмечалось, что генезис биллей о правах в соглашениях между монархами и их подданными, в сокращении прерогатив в пользу привилегий, в сохранении прав, не переданных королю. Такова была Хартия вольностей, добытая баронами огнем и мечом у короля Иоанна. Таковы были последующие подтверждения этой Хартии последующими королями. Такова петиция о правах, с которой согласился Карл I в начале своего правления. Такова и декларация прав, представленная палатой лордов и палатой общин принцу Оранскому в 1688 году и позднее превращенная в форму акта парламента, именуемого биллем о правах. Следовательно, [c.553] очевидно, что, согласно их первоначальному значению, они не применялись к конституциям, открыто основанным на власти народа и исполняемым его непосредственными представителями и слугами. В этом случае, строго говоря, народ ничего не передает, и коль скоро он сохраняет все, то не нуждается в особых оговорках. “Мы, народ Соединенных Штатов, в целях... обеспечения нам и нашему потомству благ свободы учреждаем и вводим эту Конституцию для Соединенных Штатов Америки”. Вот признание прав народа лучшее, чем тома афоризмов, которые ставят билли о правах в ряде наших штатов на первое место и которые лучше звучат в трактате об этике, чем в конституции правительства.

Регламентирование в мельчайших деталях тех или иных прав, конечно, меньше подобает рассматриваемой конституции, всего-навсего нацеленной на регулирование общих политических интересов нации, чем конституциям, регулирующим все частные и личные дела. Отсюда следует, что если шум, поднятый против плана конвента в этом отношении, хорошо обоснован, то ни один осуждающий эпитет не слишком силен в отношении конституции нашего штата. Обе конституции на деле содержат все разумно желаемое соразмерно их целям.

Пойду дальше и скажу: билли о правах в требуемом смысле и размахе не только не нужны в предложенной конституции, но даже опасны. В них будут различные исключения о непредоставлении прав, и именно по этой причине они дают благовидный предлог претендовать на большее, чем предоставлено. Зачем декларировать: что-то нельзя сделать, когда нет права делать? Зачем, например, говорить, что свобода печати не будет ограничена, когда не дано права вводить ограничения. Я не буду утверждать, что такое положение обеспечивает право регулирования, но оно, очевидно, предоставит лицам, склонным к узурпации, реальный повод для претензий на эту власть. С мнимой обоснованностью они станут настаивать, что конституцию не следует перегружать абсурдом – принимать меры против злоупотребления полномочиями, которые не даны, и что положение против ограничения свободы печати ясно указывает, что должные правила об этом надлежит вверить национальному правительству. Вот пример, какой простор откроет потакание безрассудному рвению в пользу биллей [c.554] о правах для самого различного использования доктрины конструктивных прав.

По поводу свободы печати наговорено так много, что решусь добавить только два замечания. Во-первых, надо сказать, что в отношении этого нет ни звука в конституции нашего штата, и далее: все сказанное о ней в конституции любого другого штата – бессмыслица. Что означает декларация “свобода печати будет неприкосновенна”? Что означает свобода печати? Кто способен дать ей такое определение, которое не оставило бы широчайших возможностей для уклонений? Я утверждаю, что это неисполнимо, а отсюда заключаю: какие бы прекрасные декларации на сей счет ни включались в любую конституцию, безопасность печати должна целиком зависеть от общественного мнения, от общего настроя народа и правительства6. Прежде всего в этом, как указывалось по другому случаю, мы должны искать единственное солидное основание для всех наших прав.

Остается привести еще одну точку зрения, чтобы закончить с этим вопросом. Выслушав все заявления, мы можем заключить: сама конституция в любом рациональном смысле и для любых полезных целей [c.555] является биллем о правах. Несколько биллей о правах в Великобритании в совокупности и составляют ее конституцию, следовательно, конституция каждого штата является его биллем о правах. Предлагаемая конституция в случае принятия явится биллем о правах Союза. Разве не является целью билля о правах провозглашение и определение политических привилегий граждан в структуре и администрации правления? Это и сделано самым вдумчивым и точным образом в плане конвента, включая различные меры предосторожности в интересах общественной безопасности, которых нет и в помине ни в одной из конституций штатов. Разве другая цель билля о правах – не указание определенных иммунитетов и способов действия в отношении личных и частных дел? Как мы видели, и этому уделено внимание по разным поводам в предложенном плане. Обращаясь, следовательно, к существу значения билля о правах, абсурдно утверждать, что его нет в работе конвента. Возможно, там не пошли достаточно далеко в этом отношении, хотя нелегко далось и то, что сделано; однако никак нельзя утверждать, что этого нет совсем. Разумеется, несущественно, в какой форме декларируются права граждан, если они предусмотрены в любой части документа, учреждающего правительство. Многое из сказанного покоится всего-навсего на словесных и номинальных различиях, абсолютно чуждых существу дела.

Выдвинуто еще одно возражение, которое из-за частоты повторения, надо думать, приобретает следующий характер – неуместно (заявляют возражающие) даровать предложенные громадные права национальному правительству, ибо его местоположение по необходимости далеко от многих штатов и избиратели не смогут получить должных сведений о поведении своих представителей. Этот аргумент если и доказывает что-либо, то только одно – вообще не должно быть общего правительства. Права, принадлежащие Союзу, с чем, по-видимому, согласны все, нельзя надежно вверять органу, не находящемуся под тщательным контролем. Это возражение по основательным причинам на деле слабо обосновано. В большинстве аргументы касательно расстояний страдают иллюзиями. Каковы источники информации, на основе которых население округа [c.556] Монтгомери7 должно составить представление о поведении своих представителей в законодательном собрании штата? Личные наблюдения бесполезны. Это дело местных граждан. Население, следовательно, должно полагаться на информацию доверенных умных людей – а как этим людям добыть информацию? Очевидно, из наблюдения за общественными мерами, из общественных публикаций, из переписки со своими представителями и другими лицами, проживающими там, где работает законодательное собрание. Это применимо не только к округу Монтгомери, но и ко всем другим округам, отстоящим на значительном расстоянии от местопребывания правительства.

Очевидно и то, что народу будут доступны те же источники информации в отношении поведения его представителей в общем правительстве; и трудности быстрого сообщения, которые, естественно, связаны с удаленностью, перевесят бдительность правительств штатов. Исполнительные и законодательные органы каждого штата выставят множество часовых при лицах, занятых во всех департаментах национальной администрации; и, поскольку в их власти создать и ввести упорядоченную эффективную систему уведомления, они никогда не упустят случая узнать о поведении избирателей, представляющих их в национальных советах, и с готовностью сообщат об этом народу. Можно положиться на их готовность уведомить сообщество о любом акте, наносящем ущерб его интересам с другой стороны, и сделать это хотя бы из-за соперничества в борьбе за власть. Мы можем с полной уверенностью заключить, что народ через этот канал будет лучше осведомлен о поведении своих национальных представителей, чем это можно сделать любыми средствами, находящимися в распоряжении его представителей в штатах.

Следует также помнить, что граждане, проживающие поблизости от местоположения правительства, по всем вопросам, затрагивающим общую свободу и благосостояние, связаны взаимными интересами с живущими подальше и готовы забить тревогу в случае [c.557] необходимости и назвать действующих лиц зловещего заговора. Газеты усердно донесут сведения до самых отдаленных жителей Союза.

Среди многих необычайных возражений, выдвинутых против предложенной конституции, самое необычайное и менее всего благовидное выведено из-за отсутствия некоторых положений, касающихся долгов, подлежащих выплате Соединенным Штатам. Это изображалось как молчаливый отказ от этих долгов и злоумышленная уловка прикрыть государственных банкротов. Газеты изобиловали самой поджигательской бранью по этому вопросу, и совершенно ясно, что возражение полностью лишено основания и является следствием либо крайнего невежества, либо крайнего бесчестья. В дополнение к замечаниям, которые я сделал в другом месте8, я только замечу: как здравый смысл, так и принятая доктрина политического закона гласят: “Государства не утрачивают свои права, не освобождаются ни от каких своих обязательств при изменении в форме их гражданского правительства”9.

Последнее мало-мальски значительное возражение, которое я припоминаю ныне, касается вопроса о расходах. Если бы даже было верно, что установление предлагаемого правительства значительно увеличит расходы, все равно это возражение не имело бы веса против плана. Большая часть граждан Америки обоснованно убеждена, что Союз – основа их политического счастья. Разумные люди всех партий, за считанными исключениями, теперь согласны, что его нельзя сохранить при нынешней системе и без радикальных изменений; что новые и большие права должны быть предоставлены национальному главе, а это требует иной организации федерального правительства, единственный орган – ненадежное хранилище для таких обширных полномочий. Допустим, что все это так, но все равно следует оставить вопрос о расходах, ибо нельзя с какой-нибудь степенью безопасности сжать основу, на которой должна покоиться система. Две ветви законодательной власти [c.558] сначала должны состоять только из шестидесяти пяти человек, что равно по численности конгрессу, который может существовать при нынешней конфедерации. Это число на деле намереваются увеличить, но для того, чтобы угнаться за ростом населения и ресурсов страны. Очевидно, иметь меньшее число даже вначале небезопасно, а сохранение нынешней численности при увеличении населения будет означать весьма недостаточное представительство народа.

Откуда же возьмется это пугающее увеличение расходов? Некто указал: из увеличения учреждений при новом правительстве. Посмотрим.

Ясно, что главные департаменты нынешнего правительства потребуются новому. Сейчас имеются: военный министр, министр иностранных дел, министр внутренних дел, управление казначейства, состоящее из трех лиц, министр финансов, заместители, клерки и т. д. Эти службы необходимы любому правительству, и их окажется достаточно при новом, как и при старом. Что касается послов, других полномочных представителей и агентов за рубежом, то предлагаемая конституция не внесет иных изменений, кроме превращения этих деятелей в местах их пребывания в более уважаемых, и сделает их услуги более полезными. Что до лиц, занятых сбором налогов, неоспоримо, что они составят весьма значительное дополнение к числу федеральных должностных лиц, но отсюда не следует, что общественные расходы возрастут. В большинстве случаев произойдет превращение служащих штатов в служащих системы национального правительства. Сбором всех пошлин, например, будут заняты только последние. Сами штаты не нуждаются в каких-либо людях для этих целей. Какая разница, с точки зрения расходов, оплачивать ли чиновников таможни, назначенных штатом или Соединенными Штатами? Есть достаточные основания утверждать, что как количество, так и заработная плата последних будут больше первых.

Где же нам обнаружить дополнительные статьи расходов, которые увеличат общий счет до гигантских размеров, как нам говорили? Главная статья, которая приходит мне на ум, – это выплата содержания судьям Соединенных Штатов. Я не добавляю – президента, ибо сейчас есть президент конгресса, расходы на которого не могут быть значительно, если будут вообще, меньше [c.559] расходов, которые потребуются на президента Соединенных Штатов. Расходы на содержание судей, конечно, будут дополнительными расходами, но в какой-то мере это будет зависеть от плана, принятого в этом отношении. Но ни один разумный план не дойдет до суммы, которая повлечет за собой серьезные последствия.

Посмотрим, чем можно сбалансировать дополнительные расходы, которые повлечет создание предлагаемого правительства. Прежде всего бросается в глаза, что большая часть дел, ныне заставляющая конгресс заседать круглый год, будет выполняться президентом. Даже ведение переговоров с иностранными державами, естественно, выпадет на его долю в соответствии с общими принципами деятельности сената и ввиду того, что в конечном счете их полномочия в этом отношении совпадают. Отсюда следует, что для сессий сената и палаты представителей будет достаточно части года: можно предположить примерно четверть года для последней и треть или, быть может, половину для первого. Хлопоты, связанные с договорами и назначениями должностных лиц, и явятся дополнительным занятием для сената. Из изложенного можно сделать вывод: пока состав палаты значительно не увеличится по сравнению с нынешним, будет значительная экономия средств из-за разницы между постоянной сессией, имеющей место сейчас, и ограниченными по времени будущими сессиями конгресса.

Есть еще одно обстоятельство громадной значимости в смысле экономии. Вопросы, касающиеся Соединенных Штатов, до сих пор занимали как законодательные органы штатов, так и конгресс.

Последний представлял заявки, которые должны были удовлетворять первые. Так случилось, что сессии законодательных собраний штатов затягивались много дольше, чем было необходимо для разрешения простых местных дел штатов. Более половины их времени зачастую уходило на дела, касавшиеся Соединенных Штатов. Ныне законодательные собрания штатов состоят из более чем двух тысяч человек, которые выполняют то, что при новой системе сначала будут делать шестьдесят пять человек, а в будущем числом, не превышающим это на одну четвертую или пятую часть. При предложенном правительстве конгресс сам будет вести все [c.560] дела Соединенных Штатов без вмешательства законодательных органов штатов, которые отныне будут заниматься только делами своих штатов и им не нужно будет заседать хоть приблизительно столько, сколько прежде. Эта разница во времени сессий законодательных собраний штатов станет явным выигрышем, и одна она даст экономию, которую можно считать эквивалентом любых дополнительных расходов, вызванных принятием новой системы.

Итог этих размышлений: в результате принятия новой конституции окажется куда меньше источников дополнительных расходов, чем можно предположить, их уравновешивает значительная экономия по ряду статей, и, хотя не совсем ясно, на какую сторону склонится чаша весов, одно очевидно – менее дорогое правительство будет некомпетентно в достижении целей Союза.

Публий [c.561]

ПРИМЕЧАНИЯ

1 O внесудебной репрессии.

Вернуться к тексту

2 В нынешней конституции это абзац 8. – Ред.

Вернуться к тексту

3 В нынешней конституции это абзац 2. – Ред.

Вернуться к тексту

4 См. “Комментарии” Блэкстоуна, т. 1, с. 136. – Публий. Сноска, разумеется, относится к труду Уильяма Блэкстоуна “Комментарии законов Великобритании”, десять изданий которого были опубликованы к 1787 г. – Ред.

Вернуться к тексту

5 Там же, т. 4, с. 438. – Публий. Правильна ссылка на с. 421, а не на с. 438. – Ред.

Вернуться к тексту

6 Для того чтобы показать, что в конституции предусмотрено право, которое может затронуть свободу печати, обратились к праву устанавливать налоги. Указывают, что публикации могут обложить такой высокой пошлиной, которая будет означать их запрещение. Не знаю, на основе какой логики можно утверждать. что декларации в конституциях штатов в пользу свободы печати будут конституционными препятствиями для введения пошлин на публикации законодательными собраниями штатов. Разумеется, никак нельзя утверждать, что любые пошлины, как бы они ни были малы, не будут ограничением свободы печати. Нам известно, что газеты в Великобритании обложены налогами, однако все знают, что нигде печать не пользуется большей свободой, чем в этой стране. Если любые налоги могут быть введены без нарушения этой свободы, тогда очевидно – их размеры зависят от усмотрения законодателей, контролируемых общественным мнением. Отсюда следует: общие декларации о свободе печати не дадут ей большей безопасности, чем она имеет без них. Одни и те же притеснения печати могут происходить путем введения налогов как при наличии в штатах конституций с этими декларациями, так и при предложенной конституции, их не имеющей. Утверждение, что печать не должна стесняться, равносильно заявлениям – правительство должно быть свободным, налоги не должны быть чрезмерными. – Публий.

Вернуться к тексту

7 Самый западный и большой округ штата Нью-Йорк в 1788 г. – Ред.

Вернуться к тексту

8 См. статью 43. – Ред.

Вернуться к тексту

9 См.: Основы права Рутерфорда, т. 2, кн. II, глава X, разделы XIV и XV. См. также: Гроций, кн. II, глава 9, разделы VIII и IX. – Публий.

Вернуться к тексту

КОММЕНТАРИИ

Самое значительное из оставшихся возражений – план конвента не предусматривает билля о правах... скажу: билли о правах в требуемом смысле и размахе не только не нужны в предложенной конституции, но даже опасны. – На этом стоял Публий, в первую очередь Гамильтон. Однако жизнь опрокинула его представление [c.587] о том, что билль о правах излишен для конституции США, уже в то время, когда он писал эти строки. Почему и как? Удовлетворительный ответ дан в книге профессора Дж. Миллера “Эра федералистов” (р. 21–25), вышедшей в США в 1960 г.:

“Одним из самых веских возражений против конституции было то, что в ней не предусматривался билль о правах. Создатели конституции сделали это умышленно – поскольку общее правительство располагало только перечисленными полномочиями, они не видели необходимости предоставлять гарантии гражданских свобод, что по конституции было вне ее юрисдикции. И еще важнее: они опасались, что билль о правах окажется острием клина поправок к конституций, который разрушит федеральное правительство.

210 поправок, выдвинутые на конвентах штатов по ратификации конституции, после устранения повторений были сведены к 80, имевшим в виду серьезные изменения. Не все эти поправки были творчеством свободолюбивых американцев. Боязнь сильного правительства и соответственная приверженность делу обеспечения местных прав иногда маскировали фанатизм и другие виды антилиберализма... Хотя Мэдисон и считал, что исключение билля о правах из конституции на самом деле несущественно, но склонялся предоставить преимущества сомнения тем, кто выступал за него. Билль о правах, заметил он, “не окажет дурной услуги... при условии, что будет так сформулирован, что не предусмотрит полномочий, которые не намеревались включать в перечень”, и, что еще важнее, процесс внесения поправок не привел бы к подрыву авторитета федерального правительства. Внесение поправок в конституцию, признал Мэдисон, тонкая операция, требующая великого мастерства и глубокого знания анатомии. Он был преисполнен решимости не допустить, чтобы скальпель затронул какую-нибудь жизненно важную часть федерального правительства; “страсть к внесению поправок”, говорил он, должна сосредоточиться на относительно безвредных делах обеспечения гражданских свобод... В конгрессе Мэдисон добился, чтобы составление билля о правах было признано первостепенным делом... Задача Мэдисона в сущности сводилась к тому, чтобы разрешить вековечную проблему примирения свободы и власти. В этом предприятии он взял за руководство поправки, рекомендованные конвентом по ратификации штата Виргиния... билль о правах в целом походил на положения конституции этого штата, принятой в 1776 г. …Предложенными изменениями Мэдисон имел в виду гарантировать “неотчуждаемые” права человека и в то же время не нанести вреда правам, которые необходимы федеральному правительству...

В конце августа 1789 г. палата представителей одобрила рассылку семнадцати поправок по штатам. Они были также направлены на утверждение в сенат. Когда выяснилось, что сенат не во всем согласен с палатой представителей, состоялось согласительное совещание их комитетов. Доклад совещания был принят палатой представителей 24 сентября, а 25 сентября – сенатом. Последняя дата и отмечается как день принятия билля о правах. Штатам разослали 12 поправок, из них они приняли [c.588] только 10. Поправки вступили в силу в декабре 1789 г., когда Виргиния, одиннадцатый по счету штат (конституция требует согласия трех четвертых всех штатов), ратифицировала их...

Принятие билля о правах не гарантировало абсолютной неприкосновенности гражданских прав в Соединенных Штатах. Отныне в компетенцию судебной власти входило вмешательство в случае угрозы основным свободам... К счастью, в целом оправдалось предсказание Джеймса Мэдисона, высказанное в 1788 г.: “Политические истины, провозглашенные таким торжественным образом, постепенно превращаются в основные принципы свободного правительства, а по мере внедрения их в общественное мировоззрение они противодействуют взрывам местничества и страстей”. Билль о правах послужил тому, что в общественной психологии на первом месте закрепилось осознание ограниченности компетенции правительства США. Это и есть вернейшая гарантия против тоталитаризма”. [c.589]

К тексту

Федералист № 85*

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 561–567.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 589–591.

Мая 28, 1788 г.

Согласно формальному разделению сюжетов этих статей, объявленному в написанной мною первой из них, по-видимому, подлежат рассмотрению еще два: “аналогия предлагаемого правительства с конституцией вашего штата” и “дополнительная безопасность, которую обеспечит ее принятие республиканскому правлению, свободе и собственности”. Но эти вопросы уже полностью разобраны и исчерпаны в ходе нашей работы, и теперь с учетом масштаба проблемы и затраченного на нее времени остается лишь обобщить сказанное.

Замечательно, что сходство плана конвента с законом, по которому организовано правление в нашем штате, затрагивает как многочисленные предполагаемые недостатки, так и истинное совершенство первого. Среди предполагаемых недостатков: переизбрание президента, отсутствие совета, исключение формального билля о правах и положения относительно свободы печати. Эти и некоторые другие недостатки, отмеченные в ходе наших исследований, можно в равной степени [c.561] поставить в вину как существующей конституции штата Нью-Йорк, так и конституции, предложенной для Союза. Едва ли можно претендовать на последовательность, осыпая бранью последнюю за несовершенство, и не испытывать никаких затруднений, отыскивая извинения для первой. Больше того, вероятно, нет лучшего доказательства неискренности и притворства некоторых ревностных противников плана конвента, считающих себя горячими приверженцами правительства, при котором живут, чем ярость их нападок на те стороны плана, которые столь же слабы в нашей конституции, а возможно, и еще более уязвимы.

Дополнительная безопасность республиканского правления, свободы и собственности, связанная с принятием рассматриваемого плана, включает главным образом ограничения, которые сохранение Союза налагает на местные фракции и мятежи, на честолюбие влиятельных деятелей в отдельных штатах, могущих приобрести достаточные кредит и влияние от лидеров и фаворитов и превратиться в деспотов над народом; уменьшение возможностей для интриг иностранных держав, которым широко откроет дверь роспуск конфедерации; предотвращение возникновения значительных военных образований, которые не могут не возникнуть в разобщенной стране в результате войн между штатами; подчеркнутую гарантию республиканской формы правления каждому штату; полную и всеобщую ликвидацию дворянских титулов и предотвращение тех мер со стороны правительств штатов, которые подрывали основы собственности и кредита, возбуждали взаимное недоверие в сердцах всех классов граждан и вызвали почти всеобщее падение морали.