Текст книги "Федералист"

Автор книги: Джон Джей

Соавторы: Джеймс Мэдисон,Александр Гамильтон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Возражать, исходя из абстрактных принципов, указывая, что эта координированная власть не может существовать, – значит оперировать предположениями и теориями против фактов и реальности. Какой бы логичной ни представлялась эта аргументация, направленная на то, чтобы показать – феномен не должен существовать, ее следует целиком отвергнуть, ибо она используется для доказательства этого нет и быть не может, хотя факты свидетельствуют об обратном. Хорошо известно, что в Римской республике законодательная власть на протяжении веков сосредоточивалась в двух различных политических органах, не отделах той же законодательной структуры, а отличных и независимых, в каждой из которых преобладали противоположные интересы – в одной патрицианские, в другой плебейские. Можно привести массу аргументов для доказательства непригодности существования двух, по-видимому, противоречивых властей, каждая из которых имела право аннулировать или отменяли акты другой. Но любого, кто попытался бы в Риме доказывать их ненужность, сочли бы безумцем. Легко понять, что я имею в виду comitia centuriata и comitia tributa. Первый, в котором голосовали по центуриям, учреждался так, что давал преимущество интересам патрициев, в последнем, где основное значение имело количество, полностью доминировали интересы плебса. И тем не менее эти две законодательные структуры сосуществовали на протяжении веков, а Римская республика стала величайшим достижением человечества.

В рассматриваемом вопросе нет противоречия, подобного в приведенном примере, ни одна из сторон не обладает правом аннулировать акты другой. На практике едва ли есть основания опасаться каких-либо неудобств, ибо потребности штатов скоро, естественно, очень [c.218] сократятся, а пока правительство Соединенных Штатов, по всей вероятности, сочтет удобным не затрагивать товары, на обложение которых претендовали те или иные штаты.

Для точного представления об этом вопросе поучительно обратиться к пропорции между товарами, подпадающими под федеральное и штатное налогообложение. Мы обнаружим, что количество первых в общем неограниченно, а последних не выходит за пределы довольно скромных границ. При проведении этого исследования нужно помнить, что нам не мешают временные рамки настоящего – мы заглядываем и в отдаленное будущее. Конституции гражданских правительств составляются не на потребу дня, а предусматривают сочетание нынешних с возможными потребностями грядущих времен, исходя из естественного и проверенного опытом хода дел. Величайшая ошибка выводить размеры власти, вручаемой национальному правительству, на основе оценки его непосредственных нужд. Должна существовать способность обеспечения будущих нужд по мере их возникновения, а поскольку они неограниченны, нет разумных оснований для ограничения этой способности. Конечно, вероятно, можно достаточно точно подсчитать размеры доходов от налогов, потребных для обеспечения существующих обязательств Союза и содержания тех структур, которых в течение некоторого времени достаточно на мирный период. Но мудро ли или, скажем, не верх ли безумия остановиться здесь и бросить правительство, которому вверена национальная оборона в состоянии полной неспособности обеспечить защиту сообщества против будущих нарушений общественного мира путем войн с иностранными державами или внутренних волнений? Если же, напротив, мы не остановимся, тогда где же предел вплоть до получения неограниченной власти, чтобы справляться с чрезвычайными обстоятельствами? Хотя легко рассуждать вообще о возможности рационального решения по поводу должной подготовки против возможных опасностей, мы можем уверенно бросить вызов тем, кто выступает с этими утверждениями, – выложите свои данные. Тогда обнаружится: они столь же туманны и неопределенны, как сведения о продолжительности существования вселенной. Сентенции касательно перспектив внутренних потрясений неубедительны, ибо даже в [c.219] отношении их нельзя привести удовлетворительных подсчетов. Если мы собираемся стать торговой нацией, частью нашей политики должна быть способность защищать свою торговлю. Поддержка флота и морские войны сведут на нет все усилия занятых политической арифметикой – мы-де должны попытаться провести новый и абсурдный политический эксперимент: связать руки правительства в отношении продиктованных государственными интересами наступательных войн. Мы не должны лишать его сил для защиты сообщества против честолюбия или враждебности других наций. Над Европой уже сгущаются тучи. Если грянет буря, кто гарантирует, что нас она не коснется? Ни один разумный человек не поторопится с вердиктом, что мы полностью вне пределов ее досягаемости. Если же накапливающиеся горючие материалы как-то рассосутся или вспыхнувшее пламя не захватит нас, где гарантии, что наше спокойствие не окажется затронутым по какой-нибудь иной причине или из другого источника? Нужно помнить: не всегда нам выбирать – мир или война; независимо от нашей умеренности или отсутствия амбиций мы не можем полагаться на умеренность или надеяться погасить амбиции других. Кто мог ожидать по завершении минувшей войны, что усталые и истощенные Британия и Франция так скоро станут проявлять враждебность друг к другу? Исходя из истории человечества, мы вынуждены заключить, что свирепые и разрушительные военные страсти царят в людской груди с куда большей силой, чем мягкая и благотворная склонность к миру, а следовательно, строить нашу политическую систему в расчете на длительное спокойствие означало бы полагаться на слабинку в душе человека.

Где главный источник трат любого правительства? Что вызвало громадное накопление долгов, бремя которых давит ряд европейских государств? Ответ очевиден: войны и восстания требуют поддержания тех институтов, которые необходимы для защиты политических структур против этих двух смертельных болезней общества. Расходы же на институты, обеспечивающие внутреннее управление государством, – законодательные собрания, исполнительные и судебные департаменты с их различными вспомогательными учреждениями, – на поощрение сельского хозяйства и производств [c.220] (перечислены почти все объекты государственных расходов) незначительны по сравнению с затратами на нужды национальной обороны.

В Королевстве Великобритания, содержащем пышный аппарат монархии, лишь пятнадцатая часть ежегодного дохода нации идет на перечисленные выше внутренние нужды, а остальные четырнадцать пятнадцатых поглощает уплата процентов по долгам, сделанным для ведения войн, в которых участвовала страна, и для содержания флотов и армий. Если, с одной стороны, следует заметить, что издержки на честолюбивые предприятия и бесславные подвиги монархии – негодный критерий для суждения о расходах, необходимых республике, то, с другой стороны, между расшвыриванием средств и ненужными расходами во внутренней администрации богатого королевства и бережливостью и скромностью республиканского правительства столь же большая диспропорция. При подведении баланса желаемого с действительным в обоих случаях соотношение можно считать удовлетворительным.

Давайте обратимся к большому долгу, который накопился за одну войну, и займемся расчетами на канве общих событий, потрясших мир. Мы без сложных примеров немедленно усмотрим, что всегда существует громадная диспропорция между федеральными и штатными объектами расходов. Действительно, несколько штатов по отдельности обременены наследием минувшей войны – значительными долгами. По их выплате правительствам штатов придется всего-навсего оплачивать свои собственные цивильные листы, что, если добавить все непредвиденные расходы, в каждом штате не должно превысить 200 000 фунтов стерлингов.

Основывая правительство для потомства и для нас самих, мы обязаны иметь в виду не временные, а постоянные статьи расходов. Если описанный принцип справедлив, тогда наше внимание сосредоточится на указании – по 200 000 фунтов стерлингов ежегодно правительствам штатов, а потребности Союза не поддаются никаким ограничениям, даже в воображении. Если так, то в соответствии с какой логикой можно утверждать, что местные правительства должны иметь в вечном пользовании исключительный источник дохода от налогов свыше суммы в 200 000 фунтов стерлингов? [c.221] Еще больше расширить их власть, исключая юрисдикцию Союза, означает взять ресурсы сообщества из рук тех, кто в них нуждается, в интересах общественного блага, и передать в руки тем, у кого нет ни справедливых, ни должных поводов для их трат.

Предположим далее, что конвент склонен действовать, исходя из принципа перераспределения объектов доходов между Союзом и его членами пропорционально их соответственным нуждам, а особый фонд мог бы быть создан для штатов, не слишком большой и не слишком маленький; слишком маленький для текущих и слишком большой для будущих нужд. Что касается линии, разделяющей внешние и внутренние налоги, то она оставила бы в распоряжении штатов, грубо говоря, две трети ресурсов сообщества для оплаты от одной десятой до одной двадцатой его расходов, а Союзу – одну треть ресурсов для оплаты от девяти десятых до девятнадцати двадцатых его расходов. Если мы не проведем эту границу и удовлетворимся тем, что оставим штатам исключительное право облагать налогами дома и земли, все равно останется громадная диспропорция между средствами и целями; обладание одной третью ресурсов сообщества в лучшем случае покроет одну десятую его расходов. Если бы оказалось возможным создать какой-нибудь фонд и вотированные на него ассигнования были бы равны, но не превышали цели, он был бы недостаточным для выплаты имеющихся долгов ряда штатов и они остались бы в зависимости от Союза для их покрытия.

Приведенные соображения оправдывают позицию, уже сформулированную раньше (см. статью 33. – Ред.), а именно: “Совпадающая юрисдикция в вопросе о налогообложении является единственной допустимой заменой полного подчинения в этом отношении прав штата праву Союза”. Любое разделение объектов получения доходов означало бы пожертвовать серьезнейшими интересами Союза ради власти отдельных штатов. Конвент счел совпадающую юрисдикцию предпочтительнее этому подчинению, и очевидно по крайней мере то ее достоинство, что соизмеряется неопределенная конституционная [c.222] власть налогообложения федерального правительства с достаточной и независимой властью штатов обеспечивать свои собственные нужды. Этот важный вопрос налогообложения требует рассмотрения еще с некоторых точек зрения.

Публий [c.223]

Федералист № 35 [33]

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 223–229.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 577.

Января 5, 1778 г.

К народу штата Нью-Йорк

Перед тем как перейти к другим возражениям против права Союза осуществлять налогообложение без предварительных условий, нужно сделать одно общее замечание: если юрисдикцию национального правительства при получении доходов от налогов ограничить определенными товарами, это приведет к тому, что непропорционально большее общественное бремя падет на эти товары. От этого воспоследствует зло двоякого вида – ущемление некоторых отраслей промышленности и несправедливое распределение налогов как между отдельными штатами, так и гражданами одного и того же штата.

Предположим, что федеральное право налогообложения было бы ограничено сборами за импорт, тогда правительство, не будучи в состоянии прибегнуть к Другим ресурсам, нередко впадало бы в соблазн повышать эти сборы до сокрушительной крайности. Находятся люди, утверждающие, что в этом деле далеко не зайти, ибо чем выше сборы, тем больше отбивается охота к излишнему потреблению, достижению благоприятного торгового баланса и поощрению отечественного производства. Но любые крайности пагубны в различных отношениях. Грабительское обложение импортных товаров [c.223] порождает всеобщее стремление к контрабанде, что всегда губительно для честного торговца и в конечном счете для доходов от налогов вообще. Оно несоразмерно превращает другие классы общества в данников предпринимателей, которым преждевременно предоставляет монополию на рынках. Оно иногда вынуждает промышленность переключаться от традиционной к другим, более выгодным сферам деятельности. Наконец, оно угнетает торговца, который часто вынужден уплачивать налог, не получая никакого возмещения со стороны потребителя. Когда спрос равен количеству товаров на рынке, обычно платит пошлину потребитель, но если рынок наводнен товарами, большая часть пошлины приходится на торговца и иногда не только съедает доход, но и затрагивает его капитал. Мне представляется, что разделение налога между продавцом и покупателем случается чаще, чем обычно думают. Ведь не всегда возможно поднимать цену на товар в точной пропорции с каждым новым налогом, накладываемым на него. Торговец, особенно в стране, располагающей небольшим торговым капиталом, часто вынужден снижать цены, чтобы продажа шла быстрее.

Коль скоро принцип “платит потребитель” очень не редок, было бы справедливо направлять доходы от обложения в общий фонд, а не на обеспечение исключительной выгоды штатов-импортеров. Однако это не настолько верно в целом, чтобы из средств от этого обложения сложился единственный национальный фонд, Когда обложение платит торговец, то оно выступает в качестве дополнительного налога на штат-импортер, граждане которого выплачивают свою долю в качестве потребителей. С этой точки зрения обложение ведет к неравенству штатов, которое увеличится с его расширением. Ограничение национального дохода этой импортной статьей породит неравенство между производящими и не производящими изделия штатами по иной причине. Штаты, наилучшим образом обеспечивающие свои нужды собственными изделиями, при их богатстве не потребляют столько импортных товаров, сколько штаты, не находящиеся в аналогичном благоприятном положении, и соответственно первые уже по одной этой причине не будут пополнять государственное казначейство прямо пропорционально их возможностям. [c.224] Чтобы заставить их сделать это, необходимо прибегнуть к акцизам, для чего подходят иные виды товаров. Штат Нью-Йорк куда больше затрагивают изложенные соображения, чем полагают те из его граждан, которые выступают за право Союза заниматься только внешним обложением, ибо Нью-Йорк – штат-импортер и едва ли скоро станет производящим штатом. Он пострадает вдвойне от ограничения юрисдикции Союза только в том, что касается налогов на торговлю.

Коль скоро изложенные соображения указывают на опасность увеличения импортных пошлин до разрушительной крайности, следует заметить в соответствии с отмеченным в другой статье (см. статью 21. – Ред.), что уже интересы получения доходов достаточно защищают против такой крайности. Я, разумеется, признаю, что это справедливо при доступе к другим ресурсам, но если эти пути окажутся закрытыми, надежда, стимулированная необходимостью, даст толчок экспериментам, усиленным суровыми предосторожностями и дополнительными карами, что на время произведет ожидаемый эффект, дав передышку для разработки мер, чтобы устранить эти новые предосторожности. Первый успех возбудит ложные надежды, и для внесения коррективов потребуется последующий длительный опыт. Необходимость, особенно в политике, зачастую возбуждает ложные надежды, приводит к ложной аргументации и системе мер, соответственно ошибочных. Но даже если предполагаемые эксцессы не будут следствием ограничения федерального права налогообложения, все равно возникнет неравенство, о котором уже говорилось, пусть и не в той степени и по другим неотмеченным причинам, Давайте теперь вернемся к рассмотрению возражений.

На одно из них, если судить по частоте его повторения, по-видимому, чаще всего опираются, и оно заключается в том, что палата представителей недостаточно многочисленна для отражения взглядов всех классов народа, для того чтобы объединить интересы и настроения всех слоев сообщества и вызвать должную симпатию между представительным собранием и [c.225] избирателями. Этот аргумент выдвигается в чрезвычайно привлекательной и соблазнительной форме и умело рассчитан на то, чтобы использовать предрассудки тех, к кому он обращен. Но стоит внимательно разобрать его, как выясняется – в нем нет ничего, кроме звонких слов. Цель, которую имеет в виду возражение, прежде всего нереальна, а настроение, с которым его отстаивают, излишне. Я резервирую другое место для рассмотрения вопроса относительно того, достаточно ли (см. статью 54. – Ред.) по численности представительное собрание, и здесь ограничусь рассмотрением особого использования противоположного утверждения, касающегося непосредственно предмета нашего исследования.

Идея прямого представительства всех классов народа лицами, принадлежащими к каждому классу, – фантазия. Если только в конституции ясно не указано, что от каждой определенной группы занятых посылаются в качестве членов один делегат или более, эта идея никогда не претворится в жизнь. Механики и промышленники всегда, за немногими исключениями, склонны отдавать свои голоса торговцам, а не лицам своей профессии или ремесла. Эти проницательные люди хорошо знают, что искусство механиков и промышленников дает продукцию для торговых предприятий и индустрии. Больше того, многие из них непосредственно связаны с торговыми операциями. Они знают, что торговец – их естественный покровитель и друг. Они осознают, что, какое бы большое доверие они по справедливости ни испытывали к собственному здравому смыслу, их интересы лучше обеспечит торговец, а не они сами. Они чувствуют, что их образ жизни не даст возможности приобрести навыки, без которых в собрании, посвящающем свои занятия размышлениям, величайшие природные дарования по большей части бесполезны. Влияние, вес и высшие достижения купцов позволяют им на равных бороться с любыми суждениями, недружественными к интересам промышленности и торговли, которые могут овладеть общественными собраниями. Эти соображения и многие другие, которые можно было бы привести, подтверждены практикой и свидетельствуют [c.226] о том, что ремесленники и промышленники обычно расположены даровать свои голоса торговцам и тем, кого они рекомендуют. Мы должны, следовательно, считать торговцев естественными представителями этих классов сообщества.

Что касается лиц ученых профессий*, то о них особо не стоит говорить. Эти люди не представляют отличных интересов в обществе и в соответствии с их положением и талантами одинаково пользуются доверием и являются избранниками всего сообщества.

Остаются лица, связанные с землей; они политически и особенно в отношении налогов, на мой взгляд, тесно объединены, начиная от самого богатого землевладельца до беднейшего арендатора. Любой земельный налог затрагивает как владельца миллионов акров, так и единственного акра. У каждого землевладельца общий интерес – держать налоги на землю на максимально низком уровне, а общий интерес всегда рождает наипрочнейшую взаимную симпатию. Но даже если предположить существование различий интересов между богатейшим землевладельцем и фермером средней руки, какие основания полагать, что у первого лучшие шансы стать депутатом национального собрания, чем у последнего? Если мы возьмем за пример сенат и ассамблею нашего штата, то обнаружим: скромные землевладельцы преобладают в обоих, их меньше в сенате, но и депутатов там меньше, чем в ассамблее. Когда у избирателей один и тот же уровень, независимо от того, нужно им выбрать немногих или многих, они голосуют за тех, к кому испытывают наибольшее доверие, независимо от того, идет ли речь о богатых, обладающих умеренной собственностью или не имеющих ее совсем.

Говорят, что в представительном органе необходимо иметь определенное количество граждан от всех классов, чтобы их настроения и интересы лучше понимали и принимали во внимание. Но мы уже видели, что это невозможно при любой системе, дающей народу свободу голосования. Там, где это произойдет, представительный орган, за считанными исключениями, когда имело место влияние на направление правительства, будет состоять из землевладельцев, торговцев и лиц ученых профессий. Где же таится опасность, что интересы [c.227] и настроения различных классов граждан не будут поняты или о них не позаботятся люди трех перечисленных профессий? Разве землевладелец не знает и не понимает, что содействует или наносит ущерб собственности на землю? Разве он, исходя из своей заинтересованности в этой категории собственности, не окажет сопротивление любой попытке нанести ей ущерб или стеснить ее? Разве торговец не поймет и не будет предрасположен в той мере, в какой он сочтет уместным, содействовать механикам и фабрикантам, с продукцией которых так тесно связана его торговля? Разве принадлежащий к ученой профессии, нейтрально относящийся к соперничеству между различными отраслями промышленности, не станет беспристрастным арбитром между ними, готовым помогать той или иной в той мере, в какой, на его взгляд, это во благо для всего общества?

Если мы примем в соображение преходящие вспышки настроений или расположения, охватывающие ту или иную часть общества, к которым мудрая администрация никогда не проявит невнимания, то является ли человек, положение которого побуждает к широким исследованиям и получению обильной информации, менее компетентным судьей их характера, размаха и причин, чем тот, горизонт которого ограничен соседями и знакомыми? Разве не естественно, что человек, являющийся кандидатом на расположение народа и зависящий от голосов сограждан, для продолжения своего пребывания в чести у общества постарается узнать об их настроениях и стремлениях и позволит им оказывать должное влияние на свое поведение? Эта зависимость и необходимость повязать себя и своих потомков одобренными им законами создают сильные узы симпатии между представителями и избирателями.

В никакой другой сфере административной деятельности не требуется такой обширной информации и глубокого знания политической экономии, как в налогообложении. Разбирающийся наилучшим образом в его принципах менее всего склонен прибегнуть к угнетающим крайним мерам или пожертвовать тем или иным классом граждан ради получения доходов от налогов. Можно продемонстрировать, что самая продуктивная финансовая система всегда менее всего обременительна. Нет никакого сомнения в том, что для здравого [c.228] применения права налогообложения необходимо, чтобы человек, в руках которого оно находится, представлял общий дух, навыки и особенности мышления народа в целом и ресурсы страны. В своей совокупности это и означает знание интересов и настроений народа. В любом другом таком смысле понятие либо не имеет никакого значения, либо абсурдно. Но в этом смысле пусть каждый рассудительный гражданин решит для себя, где искать потребные качества.

Публий [c.229]

КОММЕНТАРИИ

Что касается лиц ученых профессий... – Они, по мысли Гамильтона, не представляли “отличных интересов”, и посему избранные в законодательные органы станут “беспристрастными арбитрами” между другими классами. Ход рассуждений Гамильтона клонился к тому, что лица ученых профессий (по нашей сегодняшней терминологии – интеллигенция) свободны как от влияния богачей, так и от мнения большинства и руководствуются исключительно соображениями общественного блага. Коль скоро он именно так интерпретировал роль сената, то по новой конституции для лиц указанных профессий и резервировалось солидное представительство в сенате. По всей вероятности, примером служил состав конституционного конвента, в котором по крайней мере 26 членов из 55 были по образованию юристами. Таков генезис состава сената на всем протяжении истории США. [c.577]

К тексту

Федералист № 36 [34]

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 229–236.

Января 8, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Итог рассуждений, которым в основном посвящена предшествующая статья, как мы видели, заключается в том, что при естественном действии различных интересов и взглядов разных классов сообщества, независимо от того, более или менее многочисленно представительство народа, оно будет почти целиком состоять из землевладельцев, торговцев и лиц ученых профессий, которые по-настоящему выражают все эти различные интересы и взгляды. Если выдвинуть возражение, что нам довелось видеть людей и иных профессий в законодательных органах, я отвечу: да, это исключения из правил, но их число недостаточно, чтобы оказать влияние на состав или характер правительства. Есть выдающиеся люди во всех слоях общества, которые поднимутся в самых невыгодных условиях, получат уважение, должное по их достоинствам, не только со стороны классов, к которым они принадлежат, но и общества в целом. Дверь должна быть в равной степени открыта для всех, и я верю, к чести натуры человека, что мы увидим примеры сильных растений, процветающих на почве [c.229] как федеральной, так и штатных законодательных властей, однако отдельные случаи такого рода отнюдь не обесценивают рассуждения, основывающегося на знании общих тенденций.

Вопрос может быть рассмотрен еще с ряда других точек зрения, но результат будет все тот же. В частности, могут спросить, в чем большая близость или совпадение интересов между плотником и кузнецом, ткачом и чулочником, по сравнению с торговцем и любым из лиц перечисленных профессий? Пресловутые распри столь же часты у механиков различных специальностей или занятых на промышленных предприятиях, как и между любыми структурами труда и промышленности; и если представительные учреждения не будут куда более многочисленны, чем это совместимо с упорядоченной работой или мудростью их занятий, невозможно, чтобы то, что именуется рассматриваемым нами духом возражения, проявилось на практике. Воздержусь, однако, от дальнейших рассуждений по поводу проблемы, до сих пор укутанной в такие просторные одеяния, которые не дают возможности разглядеть ее подлинные размеры и движения.

Еще одно, более конкретное возражение заслуживает нашего внимания. Утверждается, что право внутреннего налогообложения никогда не сможет осуществить с выгодой национальное законодательное собрание как из-за нехватки должных сведений о местных условиях, так и из-за чересполосицы законов о получении доходов от налогов Союза и ряда штатов. Предположение о нехватке должных сведений полностью лишено оснований. Если в законодательном собрании штата поднимается вопрос, касающийся какого-нибудь округа, то каким образом там знакомятся с местными особенностями? Несомненно, по информации представителей этого округа. Разве не получат аналогичные сведения в национальном законодательном собрании от представителей каждого штата? Совершенно очевидно, что люди, обычно посылаемые в это собрание, наделены достаточным рассудком, чтобы делиться этой информацией. Разве знание местных условий применительно к налогообложению означает детальное топографическое знакомство со всеми горами, реками, ручьями, дорогами и тропинками каждого штата или это общее [c.230] ознакомление с обстановкой и ресурсами; с положением сельского хозяйства, торговли, промышленности; с производством ее товаров и потреблением; с различными размерами и разновидностью богатств, собственности и индустрии?

Нации в целом, даже при правительствах в большей степени народных, обычно вверяют ведение своих финансов одному человеку или совету из нескольких лиц, которые разрабатывают и готовят в первой инстанции планы налогообложения, превращаемые позднее в законы властью суверена или законодательного собрания.

Проницательные и просвещенные государственные мужи почитаются везде подготовленными для сложного подбора объектов, пригодных для получения с них доходов путем взимания налогов. Все это ясно указывает, в той мере, в какой опыт человечества может иметь значение, что для целей налогообложения нужно знать местные условия.

Налоги, проходящие под общей рубрикой внутренних налогов, можно подразделить на прямые и косвенные. Хотя возражения выдвигаются против тех и других, аргументация, по-видимому, развивается только против первых. Под последними имеются в виду налоги и акцизы на предметы потребления, и невозможно понять, какие же трудности они встретят. Представление о них, должно быть, складывается с учетом характера самого товара либо без труда составлено на основе сообщения любого хорошо информированного человека, особенно принадлежащего к классу торговцев. Признаки, по которым судят об отличии положения в одном штате от другого, должны быть немногочисленными, простыми и доступными для понимания. Главное, о чем нужно позаботиться, – не затрагивать товары, уже намеченные для использования в другом штате; при этом, конечно, не составит труда определить систему получения доходов от налогов в каждом из них. Это можно узнать из соответствующих кодексов законов, как и по информации членов от нескольких штатов.

Возражение, выдвигаемое по поводу недвижимой собственности, домов или земель, на первый взгляд более обоснованно, но даже при нашем подходе не выдержит пристального рассмотрения. Земельный налог обычно исчисляется одним из двух способов: либо по [c.231] оценке фактической стоимости, постоянной или периодической, либо периодическими оценками по усмотрению уполномоченных на это должностных лиц. В любом случае исполнение этого дела, требующего знания местных особенностей, должно возлагать на людей благоразумных, выступающих в роли комиссионеров или податных чиновников, избранных народом или назначенных правительством для этих целей. Закон назовет этих лиц, определит порядок их избрания или назначения, установит их число и квалификацию, обрисует в общей форме их права и обязанности. Что из этого не в состоянии выполнить национальная или штатная законодательная власть? Ее дело – общие принципы, местными деталями, как уже отмечалось, должны заниматься те, кому выполнять план.

Все это можно удовлетворительно разрешить простейшим образом. Национальная законодательная власть может использовать систему каждого штата в пределах этого штата. Методы введения и сбора налогов в каждом штате могут быть во всех своих частях приняты и использованы федеральным правительством.

Следует напомнить, что пропорциональность этих налогов зависит не от усмотрения национального законодательного собрания, а определяется относительно численности населения каждого штата, как это установлено во втором разделе первой статьи. Перепись, или исчисление населения, установит критерий, и это прочно захлопнет дверь для пристрастности или притеснений. По-видимому, здесь приняты тщательные меры предосторожности против злоупотребления этим правом налогообложения. В дополнение к только что упомянутым предосторожностям есть положение: “...все пошлины, подати и акцизные сборы должны быть единообразны на всей территории Соединенных Штатов...”