Текст книги "Федералист"

Автор книги: Джон Джей

Соавторы: Джеймс Мэдисон,Александр Гамильтон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Публий [c.351]

КОММЕНТАРИИ

Хотя авторство этой статьи спорно, Дж. Кук по тем же основаниям, что и в отношении статьи 50, отнес его Мэдисону, а для учета претензий Гамильтона поместил его имя в скобках под именем Мэдисона.

По всей вероятности, в статье 51 содержится самое развернутое определение системы сдержек и противовесов в “Федералисте”. [c.579]

К тексту

Федералист № 52 [51]*

Джеймс Мэдисон

(совместно с Александром Гамильтоном)

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 351–356.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 579.

Февраля 8, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Перехожу от более общих вопросов, обсуждению которых были посвящены четыре предыдущие статьи, к более подробному рассмотрению отдельных звеньев, составляющих правительство. Начну с палаты представителей.

Обратимся же первым делом к той части правления Страной, которая относится к цензам для избирателей и избираемых. Цензы для избирателей в палату представителей должны быть такими же, какие установлены Штатами для избирателей в самые многочисленные палаты их законодательных собраний. Статья, определяющая право голоса, справедливо считается важнейшей при республиканской форме правления. А потому первейшей обязанностью конвента было определить это право и внести в конституцию. И по только что указанной причине оставить этот вопрос открытым, передав [c.351] на случайное рассмотрение конгрессом, было бы непозволительно. По той же причине было бы непозволительно вверить его решение законодательному благоразумию штатов; и еще по той дополнительной причине, что в этом случае тот орган федерального правительства, который должен целиком зависеть только от народа, оказался бы в чрезмерной зависимости от правительств штатов. С другой стороны, свести различные цензы, принятые в различных штатах, к единым по всей стране оказалось бы, наверное, неприемлемым для многих штатов, а для конвента – чересчур сложным. Поэтому определение, принятое конвентом, представляется нам наилучшим из всех доступных его выбору. Оно должно удовлетворить все штаты, поскольку соответствует уже установленному самим штатом – или могущему быть установленным – образцу. Оно безопасно для федерации в целом, поскольку, будучи уже внесенным в конституции штатов, не может быть изменено правительствами штатов, и вряд ли придется опасаться, что население этих штатов посягнет на эту часть уже принятых ими конституций с тем, чтобы урезать себя в правах, обеспечиваемых федеральной конституцией.

В конституциях штатов цензы для избираемых были менее тщательно и основательно определены и потому легче поддавались приведению к единому образцу. Конвент внимательно их рассмотрел и упорядочил. Представитель в Конгресс Соединенных Штатов должен удовлетворять следующим требованиям: ему должно быть полных двадцать пять лет; он должен быть гражданином Соединенных Штатов и к моменту выборов проживать в том штате, который будет представлять; он не должен в течение всего срока представительства занимать какие-либо должности в Соединенных Штатах. При таких разумных ограничениях двери палаты представителей открыты всем достойным людям любого звания – потомственным американцам и ставшим таковыми, молодым и старым, независимо от того, бедны они или богаты, чем занимаются и какую религию исповедуют.

Вторым важным делом, связанным с этой палатой конгресса, было установить срок, на который избираются представители. Чтобы вынести тут должное решение, необходимо рассмотреть два вопроса: первый – насколько в данном случае безопасно проводить выборы [c.352] в эту палату раз в два года; второй – насколько они будут необходимы и благотворны.

Первый вопрос. Так же, как для нерушимости свободы существенно, чтобы у правительства и народа были в целом общие интересы, точно так же существенно, чтобы рассматриваемый нами орган правления находился в прямой зависимости от народа и пользовался его душевным расположением. Частые выборы представителей – неоспоримо единственный путь, обеспечивающий эту зависимость и должное расположение. Но как часто должно проводить сии выборы для этой цели, не поддается, по-видимому, точному исчислению, и в этом вопросе надобно исходить из разнообразных обстоятельств, с которыми они связаны. Попробуем же тут руководствоваться опытом – советчиком, указаниям которого всегда нужно следовать, когда их можно получить.

Представительство как замена собрания граждан, на которое каждый является лично, почти не известно древним полисам; только ближе к современности можно рассчитывать на поучительные примеры. И даже тут, дабы избежать примеров чересчур шатких и расплывчатых, ограничимся несколькими наиболее известными и представляющими наибольшее сходство с нашим случаем. Условие это прежде всего применимо к британской палате общин. История этого института в английском государственном устройстве до принятия Маgnа Charta (Великая хартия. – лат.) туманна и вряд ли может многому научить. Само существование ее в те далекие времена ставится под вопрос знатоками политической древности. В первых письменных свидетельствах, относящихся к более поздней дате, значится лишь, что парламенты заседают каждый год, а отнюдь не что их избирают каждый год. И даже созывать эти ежегодные сессии предоставлялось монарху, который, теша свое честолюбие, под разными предлогами часто отделял одну от другой длительными и опасными промежутками. Дабы погасить недовольство таким положением дел, в правление Карла II был издан указ, согласно которому перерывы между сессиями не должны превышать трех лет. После происшедшей в правлении революции, когда на престол взошел [c.353] Вильгельм III, вновь вернулись к этому вопросу, рассмотрев его намного серьезнее. Было заявлено, что частое проведение парламентских сессий входит в неотъемлемые права народа, и в последующем указе, вышедшем несколькими годами позже в то же правление, слово “частое”, под каковым разумелся трехгодичный срок, получило точное значение: на этот раз в прямой форме было выражено, что новый парламент будет созываться в течение трех лет после роспуска предыдущего. Последняя перемена в сроках – с трех лет на семь – произошла, как всем известно, в начале нынешнего столетия под шум, поднятый в пользу наследования престола ганноверской династией. Из приведенных фактов следует, что самый короткий промежуток между выборами, какой в Великобритании сочли необходимым, дабы представители были связаны с избравшими их, не превышал трех лет. Если же мы поинтересуемся, какую степень свободы обеспечивали выборы, производившиеся раз в семь лет, или об иных частностях в устройстве британского парламента, то, можно не сомневаться, убедимся, что снижение срока с семи до трех лет, вместе с другими необходимыми реформами, в значительной мере расширит влияние народа на своих представителей, а следственно, мы можем быть совершенно спокойны: выборы раз в два года при федеральной системе никак не могут угрожать необходимой зависимости представителей от тех, кто их избирает.

В Ирландии – до недавнего времени – выборы происходили исключительно по велению короля, к тому же крайне редко, разве только при восхождении на престол нового правителя или в случае какого-нибудь иного непредвиденного события. Парламент, впервые созванный при Георге II, заседал в течение всего его правления, длившегося добрых тридцать лет. Зависимость же этого учреждения от народа ограничивалась тем, что он имел право, когда там открывались случайные вакансии, выбирать очередного представителя, а в особых обстоятельствах проводить новые всеобщие выборы. Возможности ирландского парламента блюсти права избравшего его народа полностью сковывались, даже когда обстоятельства сие позволяли, постоянным надзором со стороны британской короны, тщательно следившей за тем, какие вопросы ставились ирландцами на [c.354] обсуждение. Правда, в последнее время эти оковы, если не ошибаюсь, удалось разбить; сверх того, парламент стали созывать раз в восемь лет. Каково будет действие этой частичной реформы, покажет дальнейшее. Пример Ирландии, взятый для нашего случая, проливает мало света на затронутый нами предмет, а заключение, которое здесь, пожалуй, можно вывести, состоит, по чести говоря, лишь в том, что, коль скоро народ, несмотря на столь неблагоприятные обстоятельства, сумел сохранить толику свободы, преимущества возможности выбирать представителей каждые два года, несомненно, обеспечат народу высокую степень свободы, которая уже будет зависеть от того, насколько добротно и правильно будет налажена взаимосвязь между представителями и избравшим их народом.

Перенесем наши изыскания ближе к родному дому. Пример американских штатов, когда они были еще британскими колониями, требует особого внимания и к тому же настолько хорошо известен, что тут не понадобится много слов. Принцип представительства – по крайней мере в одной из ветвей законодательной власти – был принят во всех штатах. Но промежутки между очередными выборами были различны. Они колебались от одного до семи лет. Есть ли у нас хотя бы малейшее основание заключать из состояния духа и поведения дореволюционных представителей, будто двухгодичный срок опасен для наших свобод? Состояние духа, насколько оно проявилось в начале войны, сокрушило все преграды к независимости и может служить лучшим доказательством того, что достаточно было глотка свободы, чтобы пробудить чувство ценности ее и горячее желание добиться должного ее расширения. Это замечание остается в силе не столько в отношении тех бывших колоний, где выборы происходили весьма нечасто, сколько тех, где выборы проводились очень часто. Именно Виргиния первой оказала сопротивление узурпациям британского парламента; именно Виргиния первой совершила публичный акт, Которым заявила о решимости обрести независимость. Тем не менее в Виргинии – если только мои сведения верны – выборы при ее прежнем правительстве проводились раз в семь лет. Я привожу этот пример отнюдь не для того, чтобы утверждать особые достоинства такого порядка – приоритет в таких случаях, скорее всего, случаен, [c.355] и еще менее для того, чтобы утверждать преимущество выборов раз в семь лет, ибо по сравнению с более частыми они мало приемлемы, но как доказательство того – и, полагаю, весьма убедительное доказательство, – что свободам, завоеванным народом, никак не могут угрожать выборы, проводимые раз в два года.

Заключение, вытекающее из этих примеров, вполне подтверждается также тремя обстоятельствами, о которых следует напомнить. Во-первых, федеральному законодательному корпусу предоставляется лишь часть высшей законодательной власти, тогда как британский парламент облечен ею во всей полноте, и наши колониальные ассамблеи, за немногими исключениями, как и ирландские законодатели, также пользовались ею безраздельно. Всеми принятая и хорошо обоснованная истина гласит: в обычных обстоятельствах чем больше власть, тем короче должен быть срок, на который ее предоставляют, и, наоборот, чем меньше власть, тем безопаснее длить этот срок. Во-вторых, мы уже имели случай (см. статью 46. – Ред.) показать, что федеральная законодательная власть будет ограничена не только зависимостью от народа, как другие законодательные органы, но и, сверх того, за ней будут наблюдать и надзирать несколько добавочно созданных законодательных комитетов, не приставленных к другим законодательным органам. И в-третьих, ни в какое сравнение не идут те средства, которыми будут располагать более постоянные ветви федерального правительства, чтобы отвлечь, будь они к тому расположены, палату представителей от исполнения своего долга перед народом, с теми средствами воздействия на народные представительства, какими владеют другие выше упомянутые ветви правительств. А следственно, имея меньше возможностей злоупотреблять властью, федеральные представители будут, с одной стороны, испытывать меньше искушения это делать, а с другой, находиться под двойным надзором.

Публий [c.356]

КОММЕНТАРИЙ

к статьям № 52–58

Дж. Кук впервые в американской историографии выполнил труднейшую задачу – на основании тонкого анализа содержания, особенностей стиля и сравнения с документами того времени в достаточной степени убедительно закрепил авторство этой группы статей за Мэдисоном. Однако поскольку он не мог игнорировать как указания на авторство Гамильтона, так и многолетние споры историков, рассмотрение вопроса об авторстве каждой статьи заключает фраза, аналогичная концу его комментария к статье 50. Тем самым на нашем уровне знаний подводится итог спорам об авторстве этих статей, которые, как справедливо замечает Дж. Кук, продолжались в течение ста пятидесяти лет. [c.579]

Федералист № 52

Федералист № 53

Федералист № 54

Федералист № 55

Федералист № 56

Федералист № 57

Федералист № 58

Федералист № 53 [52]*

Джеймс Мэдисон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 357–363.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 579.

Февраля 9, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Пожалуй, мне напомнят расхожую сентенцию: “Конец ежегодным выборам – начало тирании”. Если справедливо, что высказывания, обратившиеся в пословицы, несут в себе зерно истины, тем не менее справедливо и то, что, войдя в язык, они нередко применяются для случаев, на которые эта истина не распространяется. В нашем случае доказывать сие нет нужды. Где та истина, на которой основана эта сентенция? Ни один человек не выставит себя посмешищем, утверждая, будто солнце или смена времен года обусловливают тот отрезок времени, в течение которого человеческая добродетель способна выдержать искушение властью. К счастью для человечества, свобода не привязана к какому-то определенному моменту во времени, а обитает в пределах, допускающих достаточный простор для всех различных решений, какие требуют различные ситуации и обстоятельства в гражданском обществе. Выборы должностных лиц можно, коль скоро это сочтут целесообразным, Производить ежедневно, еженедельно, ежемесячно, как и ежегодно. И если обстоятельства могут потребовать отклонения от правила в одну сторону, так почему же и не в другую? Ознакомившись с тем, через какие промежутки времени назначаются у нас выборы в самые многочисленные ветви законодательной власти штатов, мы обнаружим здесь такой же разнобой в сроках, как при выборах на другие гражданские посты. Так, в Коннектикуте и Род-Айленде выборы повторяются каждые полгода. В других штатах, исключая Южную Каролину, выборы – ежегодные. В Южной Каролине – раз в два года, как и предлагается для федерального правительства. Самый длинный срок, следственно, относится к самому короткому как четыре к одному; тем не [c.357] менее было бы нелегко показать, что штатами Коннектикут и Род-Айленд управляют с большей степенью разумной свободы, а их жители ею пользуются больше, нежели в Южной Каролине, или что тот или иной из названных штатов отличается в этих отношениях и по этим причинам от штатов, где выборы проводятся иным образом.

Как ни искал я оснований для помянутой доктрины, я смог обнаружить лишь одно: она никак не приложима к нашему случаю. Существеннейшее отличие, хорошо понимаемое в Америке, между конституцией, установленной народом и не подлежащей изменениям со стороны правительства, и законам, установленным правительством и измененным правительством, по-видимому, плохо понимают и еще хуже соблюдают в других странах. Повсюду, где верховной законодательной власти предоставлена, или считается предоставленной, вся полнота полномочий изменять форму правления. Даже в Великобритании, где принципы политической и гражданской свободы больше всего обсуждались и где, нам твердят, конституцией предусмотрено больше всего прав, власть парламента считается незыблемой и неподнадзорной, как в отношении конституции, так и обыкновенных уложений. Соответственно парламент не раз издавал законодательные акты, которые практически меняли ряд основополагающих звеньев правления. В частности, несколько раз меняли установленные промежутки между выборами, а в последний раз не только ввели семигодичный срок вместо трехгодичного, но тем же актом продлили на четыре года тот срок полномочий, который был дан народом. Естественно, что сии опасные действия не прошли мимо внимания и вызвали большую тревогу среди всех ревнителей свободы, для сохранения которой частое переизбрание правительства является краеугольным камнем, и побудили их искать гарантии свободе от опасностей, каковым она подвергается. Там, где нет и невозможно иметь конституцию, стоящую над правительством, ни о каких конституционных гарантиях, подобных тем, какие установлены в Соединенных Штатах, не приходится вести и речи. Поэтому стали искать другие гарантии. А что представляется лучшей гарантией в данном случае, нежели некий простой и обозримый отрезок времени, устанавливаемый [c.358] в качестве образца, которым можно мерить опасность нововведений, и в качестве знамени, под которым можно укреплять национальные чувства и объединять патриотические усилия? Самым простым и обозримым отрезком времени, пригодным для данного случая, сочли отрезок в один год, а посему стали с похвальным рвением внушать публике мысль, что необходимо воздвигнуть преграды нововведениям со стороны неограниченного правительства и что, чем больше удлиняется расстояние во времени от установленного для ежегодных выборов, тем больше приближается тирания. Однако есть ли нужда в том, чтобы применять эту меру к правительству, ограниченному, как будет федеральное правительство, властью превосходящей конституции? И кому придет на мысль заявлять, будто свободы, завоеванные американским народом, будут в меньшей безопасности при двухгодичных выборах, навсегда утвержденных конституцией, нежели свободы, коими пользуются в других странах, где выборы хотя и происходят ежегодно и даже чаще, но могут быть изменены любым указом правительства.

Второй поднятый здесь вопрос: насколько выборы, проводимые раз в два года, необходимы и благотворны? Уместность положительного ответа на этот вопрос покажут следующие предельно ясные соображения.

Ни один человек не может быть дельным законодателем, не пополнив добрые намерения здравыми суждениями, необходимой толикой знаний о предметах, о которых ему предстоит составлять законы. Часть нужных знаний он, пожалуй, почерпнет в частных и общественных кругах среди лиц различных состояний. Другую часть сможет извлечь, или по крайней мере постарается извлечь, из практического опыта как законодателя, деятельность которого требует их применения. Таким образом, во всех подобных случаях срок службы должен быть соразмерен объему практических знаний, необходимых для ее исправления. В большинстве штатов, как мы видели, срок службы законодателя в самом многочисленном органе этой ветви власти – один год. А потому поставим интересующий нас вопрос в предельно простой форме: неужели срок в два года менее соразмерен знаниям, необходимым для составления федеральных законов, нежели срок в один год – для [c.359] законов штата? Сама постановка вопроса в такой форме уже заключает в себе ответ на него.

В одном отдельном штате требуется знание существующих там законов, единообразных на всей территории штата и более или менее известных всем его гражданам; законов, относящихся к главным делам штата, вершащихся в небольших пределах, но владеющих вниманием и разговорами всех слоев населения. Огромный театр действий в Соединенных Штатах дает совсем иную картину. Законы отнюдь не единообразны, а, напротив, рознятся от штата к штату, меж тем как общественные дела охватывают все обширное пространство Союза, крайне различаясь в зависимости от местных обстоятельств, так что изучить их как следует – и не без серьезных усилий – можно лишь в центральных ведомствах, куда стекаются сведения от представителей всех частей державы. Тем не менее депутатам от каждого штата необходимо иметь представление о союзных делах и даже о законах, по которым живут все штаты. Как можно должным образом регулировать внешнюю торговлю по единым законам, не будучи знакомым с коммерцией, портами, обыкновениями и постановлениями, принятыми в различных штатах? Как можно должным образом регулировать внутреннюю торговлю между штатами, не зная положения дел в них и других местах? Как можно облагать разумными налогами и успешно их собирать, если они не соответствуют различным законам и местным обстоятельствам, связанным с налогообложением в различных штатах? Как можно обеспечить единообразные уставы для ополчения, не обладая такими же знаниями касательно многих внутренних обстоятельств, отличающих штаты друг от друга? Таков перечень основных предметов федерального законодательства, которые требуют, и весьма настоятельно, от представителей широкой осведомленности. Да и для других, не столь значительных предметов также требуется – пусть меньшая – осведомленность на их счет.

Правда, все эти трудности постепенно будут уменьшаться. Самой трудоемкой задачей окажется введение членов правительства в соответствующие должности и создание федерального свода законов. Однако с каждым годом будет легче и придется меньше его [c.360] улучшать. Новые члены правительства смогут опираться на опыт и действия предшествующего, которые будут для них готовым и верным источником сведений. Дела в Союзе будут все больше вызывать любопытство и обсуждаться среди широких слоев населения. Немало содействовать распространению взаимного знания о делах друг друга будет все увеличивающееся общение между штатами. Это в свою очередь будет содействовать общему усвоению образа жизни и законов друг друга. Однако при всех этих облегчающих обстоятельствах занятия федеральным законодательством, несомненно, будут по-прежнему настолько превосходить по новизне и по трудности занятия законодательством в отдельном штате, что более длинный срок служения на этом поприще, предлагаемый тем, кто на него вступает, вполне оправдан.

Еще одна область знания, в которую надлежит вступить федеральному представителю и которая еще не была упомянута, – знание иностранных дел. Регулируя собственную нашу торговлю, он должен не только быть знаком с договорами между Соединенными Штатами и другими государствами, но и с коммерческой политикой и законами других государств. Не следует ему также быть и профаном по части международного права, ибо, являясь до сих пор законным предметом рассмотрения муниципальных законодателей, оно теперь передается в ведение федерального правительства. И хотя палате представителей вряд ли предстоит тотчас принять участие в торговых переговорах и сделках с иноземными державами, все же необходимая связанность различных родов общественных дел побудит в ходе обыкновенного законодательства часто уделять внимание и этой ветви, а иногда потребует и особых санкций или сотрудничества со стороны законодателей. Известную долю знаний в этой области, без сомнения, можно приобрести, не выходя из собственного кабинета, но Многое извлекается исключительно из общественного источника информации, а наилучший путь к знанию – уделять на практике внимание сему предмету в течение всего срока исправления обязанностей на законодательном поприще.

Есть еще несколько соображений, пожалуй, менее существенных, однако тоже стоящих внимания. Расстояние, [c.361] которое многим представителям придется преодолевать, и связанные с этим обстоятельством хлопоты, возможно, вызовут более серьезные возражения у способных к этим занятиям людей, если вся служба их ограничится одним годом, нежели в том случае, если займет два года. Правда, чтб думают по этому поводу члены нынешнего конгресса, остается невыясненным. Они избраны на год, однако переизбрание на следующий срок самими законодательными ассамблеями считается делом само собой разумеющимся. Выборы же представителей народом не будут определяться тем же самым принципом.

Некоторое число представителей – что неизбежно во всех подобных собраниях – окажутся людьми выдающихся способностей, будут часто переизбираться и станут почти несменяемыми членами конгресса, подлинными доками по части общественных дел, не преминув воспользоваться выгодами своего положения. Чем больше относительное число новых членов, чем меньше осведомленность в делах большинства законодателей, тем легче будет им попасть в ловушки, которые могут быть для них расставлены. Замечание это не в меньшей мере касается и отношений, которые будут существовать между палатой представителей и сенатом.

Недостатком, сопутствующим преимуществам наших частых выборов, даже в каждом отдельном штате, где они многоохватны, а сессия законодательного собрания проходит лишь раз в год, является и то, что при скоропалительных выборах невозможно вовремя их проверить и аннулировать, обеспечив проведение подобного решения в жизнь. Поскольку избрание сулит выгоды, ложный депутат, какими бы он незаконными способами ни был избран, несомненно, будет занимать место в палате достаточно долго, чтобы осуществлять свои цели. А посему использование незаконных средств для получения неправедных выгод быстро пойдет в ход. Если выборы в федеральные законодательные органы были бы ежегодными, такая практика стала бы серьезным злом, в особенности в отдаленных штатах. Каждая палата выступает судией – как сие непременно и должно быть – правильности выборов, цензов и работы своих членов, так же как всех поправок, какие может подсказать опыт по части упрощения и ускорения процедур в [c.362] обсуждении спорных вопросов. Неизбежно минет добрая часть года, прежде чем незаконного избранника отстранят от его места, так что угроза изгнания – слабая помеха бесчестным и незаконным средствам, применяемым для обретения депутатского места.

Все эти соображения вместе взятые позволяют нам утверждать, что выборы на двухгодичный срок благотворны для дел общества и, как мы уже убедились, безопасны для свобод народа.

Публий [c.363]

Федералист № 54 [53]*

Джеймс Мэдисон

(совместно с Александром Гамильтоном)

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 363–368.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 579.

Февраля 12, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Теперь я хочу бросить взгляд на палату представителей еще с одной стороны – посмотреть, насколько членство в этом законодательном органе соразмерно распределено по отдельным штатам в соответствии с тем же правилом, по которому взимаются налоги.

Никем не оспаривается, что мерой, по которой следует устанавливать соотношение представительства от каждого штата, должно служить число жителей штата, Следование тому же правилу, по которому распределяется налогообложение, вероятно, встретит немного нареканий, хотя в данном случае само это правило отнюдь не основано на том же принципе. При выборе представителей оно исходит из личного права, с которым естественно и всесторонне связано. При налогообложении оно опирается на долю в богатстве, однако ни в том, ни в другом случае не является точной мерой, а в обычных совсем непригодно. Но при всем несовершенстве этого правила в применении к исчислению богатства и вкладов, вносимых штатами, оно, [c.363] очевидно, наименее неприемлемо из всех практически существующих и к тому же совсем недавно было принято в Америке, а потому и конвент счел возможным отдать ему предпочтение.

Все это так. Однако могут спросить: разве из правила, по которому численностью населения мерят число представителей или по числу рабов вкупе со свободными гражданами выводят соотношение по налогообложению, вытекает, что рабы должны быть включены в те цифры, которыми определяется представительство штата? Рабы считаются собственностью, а не юридическими лицами. Поэтому их следует учитывать при исчислении налогов, которое основано на собственности, и исключать при определении числа представителей, которые назначаются согласно переписи юридических лиц. Таков смысл, как я его понимаю, высказываемого возражения. С такой же чистосердечностью выложу и я те доводы, какие, пожалуй, привела бы противная сторона.

Мы подписываемся – может попенять нам кто-нибудь из наших собратьев южан – под теорией, согласно которой представительство относится более непосредственно к лицам, а налогообложение – более непосредственно к собственности, и мы же соглашаемся применить последнее наименование к нашим рабам. Да, но мы должны опровергнуть тот факт, будто рабы рассматриваются только как собственность и никоим образом не рассматриваются как лица. Правильнее сказать, что дело обстоит следующим образом: рабы совмещают оба качества – в некотором отношении они рассматриваются нашими законами как лица, а в других отношениях как собственность. Будучи принужден работать не на себя, а на хозяина, будучи продаваем (или покупаем) одним хозяином у другого, будучи всегда ущемлен в свободе распоряжаться собой и подвержен телесным наказаниям по прихоти другого человека, раб может показаться отлученным от вида разумных существ и должен числиться по разряду животных, которые, согласно закону, попадают под наименование “собственность”. Но, с другой стороны, закон защищает его жизнь и тело от насилия со стороны других, даже от владельца его трудов и свободы, и сам он подвергается наказанию за любое насилие, совершенное над [c.364] другими, и, следственно, не менее очевидно, что раб рассматривается законом как член общества, а не как часть неразумных созданий, как нравственное существо, а не только как предмет собственности. Поэтому в федеральной конституции принято правильное решение касательно рабов, когда они трактуются в двойном качестве – и как лица, и как собственность. Таковыми они и являются на самом деле. Такое состояние определено законом, по которому они живут, и это бесспорно правильное решение, ибо единственно под тем предлогом, что закон якобы превратил их в собственность, отказываются внести их в перепись населения; но совершенно ясно, что, если бы по закону неграм возвратили отнятые у них права, их уже нельзя было бы лишить доли в представительстве наравне с другими жителями штата.

Можно подойти к этому вопросу и с другой стороны. Все согласны с тем, что цифры – лучшая мера богатства и налогообложения, и они же – единственно верная мера при исчислении представительства. Было бы решение конвента пристрастным и непоследовательным, если бы при определении представительства рабов не включали в число жителей, но вносили в списки при установлении размеров налогообложения? Разумно ли рассчитывать на то, что южные штаты примут систему, которая в какой-то степени признает раба за человека, когда нужно взвалить на них бремя, но отказывается считать его таковым, когда предоставляются преимущества? И как тут не выразить удивления, когда те, кто упрекает южные штаты в варварстве – своих собратьев там считают собственностью, – сами же соглашаются с тем, что правление, в котором будут участвовать все штаты, должно отнести эту обездоленную расу к категории собственности с еще большей определенностью и противоестественностью, нежели те законы, которые они осуждают!