Текст книги "Лица"

Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 40 страниц)

– Дедушка в Калифорнии, – объяснила она мальчику. – Вы встретитесь позже. Для старого человека такое путешествие не из легких.

– Но ведь Калифорния в Америке, – возразил Вася. – Один из ее штатов.

– И тем не менее она далеко, – мальчик напоминал отца, как на той фотографии. Но глаза были бабушкины. Жени пожалела, что Георгий не приехал с ней.

На следующий день, в Ванвуде, Жени и Дмитрий долго гуляли перед завтраком, рассказывая друг другу жизнь с самого детства.

Дмитрий объяснял, о чем написал в письме, рассказал о доме, который они делили с другой семьей, говорили о работе, о своем институте и статьях.

Жени рассказала о клинике, вспоминала Макса, восхищалась его гением хирурга и длившимся всю жизнь его крестовом походе против увечья и боли.

Дмитрий слушал с глубочайшим вниманием.

– Мы очень похожи друг на друга, – проговорил он, когда она закончила. – Настоящие брат и сестра. Врач и физик. Ты исправляешь лица и тела, чтобы вернуть им порядок. А я изучаю порядок во вселенной, который придает форму всему. И мы оба привержены красоте. Видеть ее научила нас мать. Показала, как разглядеть во всем: в звездах, цветке, снежинке, в ней самой. Порой мне кажется, что постоянное открытие красоты в вещах поддерживает во мне жизнь, не дает унынию овладеть мной. Ведь мои сыновья красивы?

– Да. И Вера тоже.

– И Вера. Как бумажный цветок. Помнишь, когда мы познакомились? На твое тринадцатилетие.

– Как я могу забыть. До того дня она была моей лучшей подругой. А когда я увидела, как ты на нее смотришь, стала ужасно ревновать. Вот какой я была несносной девчонкой, – Жени улыбнулась.

– Просто девчонкой, – поправил Дмитрий. – Тогда я бы тебя тоже ревновал. До сих пор помню, что я почувствовал, когда увидел Верины глаза. Бархатные. Я решил, что они будут согревать меня всю оставшуюся жизнь, – он рассмеялся. – Я был, как и мать, романтиком.

– Хорошо, что ты ее любил. Прекрасная, удивительная женщина.

Его брови вопросительно изогнулись.

– Я ее тоже любила. Наверное, всегда. Но погребла любовь, когда она ушла от нас. Но теперь по-прежнему люблю.

– И я люблю. И любил всегда.

– И отец тоже.

Лицо Дмитрия потемнело:

– Он ее погубил. Отправил в ссылку.

– А потом спас. И перед смертью она простила ему.

Несколько минут они шли молча, а потом Дмитрий снова заговорил о семье:

– Когда мы поженились, мы были с Верой влюблены друг в друга. И я уверен, она и сейчас меня любит. Но ей со мной тяжело живется. Она не жалуется. Но я знаю, нам всем было бы гораздо легче, если бы я делал то, что от меня хотят. Был бы как все. Вступил бы в партию. Не высовывался.

– Нет, – они шли взявшись за руки, и хромота Дмитрия была почти незаметна, хотя он слегка и подволакивал поврежденную ногу. – Ты сын своего отца. Иди своей дорогой, – и она рассказала о несостоявшейся операции.

– Да, мы все такие, как раньше, – заметил Дмитрий. – И старик по-прежнему упрям.

– Ты хочешь с ним увидеться? – спросила Жени, когда уже показался дом.

– А почему бы и нет? – грубовато ответил брат. – Я буду в МТИ целый год. Если захочет, пусть приезжает.

Как только они вошли в дверь, к Жени подошла служанка:

– Доктор, вам звонят из клиники. Вы возьмете трубку?

– Конечно, – Жени прошла в кабинет.

– Доктор Сареева?.. Жени, – говорила Клэр Вашингтон. – Я хотела выяснить, когда вы возвращаетесь. У меня в плане операция. Мне надо знать, будете ли вы ее делать.

– А почему я? – Жени взяла неделю отпуска и хотела провести ее с родными. И через несколько часов в Ванвуд приезжал Пел.

– Реконструктивная операция. Лицо.

– Стив Лукас ее хочет выполнить.

– Но пациент просит вас.

Жени нахмурилась:

– Кто бы это ни был, скажите ему, что меня нет в городе…

– Но пациент ваш отец, – перебила ее Клэр.

Как только Клэр положила трубку, Жени набрала свой домашний номер. Ответил Георгий:

– Да, это так. Преступление и наказание подошло к концу. У меня есть еще несколько лет жизни, и я хочу их провести со своими детьми. Хочу помочь Пелу стать лидером вашей страны. Он еще не настолько стар, чтобы помощь отца ему была не нужна, – говорил отрывисто Георгий. – Да и тебе, красавица, нужно иметь приличного родителя, чтобы люди не думали, что ты родилась из устричной раковины.

– Папа, – перебила его Жени. – Ты ведь знаешь, ради меня не надо делать никакой операции. Я не хочу играть в бога.

– Играй во что хочешь. О Боге я никогда, положим, много не знал, и жизнь заканчиваю с дьяволом. Будь добра, сними с меня эту маску. Или мне искать другого хирурга?

– Нет. Я твой личный специалист. Вернусь через три дня. Скажи Клэр, чтобы ставили операцию на следующий понедельник.

– И раз уж мы соединились, передай-ка трубочку сыну. Я имею в виду твоего брата, а не мужа.

Жени выбежала за Дмитрием.

В следующий понедельник, пятнадцатого июля, Жени вошла в операционную, ощущая абсолютную уверенность. Ни малейшего волнения, которое она испытывала во время операции Чарли и в прошлый раз у отца. В халате и в маске она стояла у стола и протягивала руки в ожидании инструментов. Потом склонилась над головой Георгия и почувствовала рядом с собой Макса.

– Твой старик чертовски мил, – произнес он. Сам Ножбудет ассистировать тебе на этот раз. Вперед, детка.

Жени улыбнулась и сделала первый разрез.

Рождество вся семья провела в Джорджтауне. Не приехала только Роза, которой исполнилось девяносто четыре года. Она извинилась и сказала, что дома праздновать будет еще романтичнее. В семьдесят лет Мег снова сделалась живой, энергичной женщиной, как тогда, когда Жени с ней только познакомилась, и возилась с Дмитрием и его сыновьями, пока Вера не запротестовала:

– Вы мне их на всю жизнь испортите.

– А я и хочу, – Мег обняла ребят. – Мы собираемся оставить всех вас здесь. Правда ведь, Пел?

– Я это прорабатываю, – Пел моргнул, и это означало, что он надеется решить вопрос.

Распятие и ветви омелы украшали гостиную на первом этаже. Ель, в шесть футов вышиной, сверкала огнями, мишурой, стеклянными игрушками и шоколадом в золотой и серебряной фольге.

– Как в Топнотче, когда ты впервые появилась у нас, Жени, – заметила Мег. Печаль пробежала по ее лицу и пропала. Она повернулась к мальчикам и попросила их раскрыть висящие на камине чулки с подарками.

Жени и Пел смотрели на ребят, и Жени вспомнила очарование своего первого Рождества – в Финляндии: как они рубили с Олафом елку и тащили по глубокому снегу через лес в теплую кухню к Минне.

– Смотри-ка, – закричал Миша, доставая из чулка телескоп. – Как у папы, чтобы смотреть на звезды!

– Ну теперь все звезды твои, – заметил сыну Дмитрий.

Вася распечатал подарок Жени – большую иллюстрированную книгу о человеческом теле.

– Спасибо, – он поцеловал тетю. – Меня это очень интересует, – мальчик старался говорить по-взрослому. Жени рассмеялась и обняла его.

– А раскрой вот это, – Георгий указал на квадратную плоскую коробку. – Это вам обоим.

Жени заинтересовалась и подалась вперед. Отец не сказал ей, что собирается подарить внукам.

– Для тебя будет тоже сюрприз, – только и ответил он.

Вася снял ленту и подал пакет Мише. Тот стащил бумагу. Жени нагнулась. В руке мальчика оказалась фотография женщины в серебряной рамке. Глаза Жени затуманились, а Миша воскликнул:

– Это ты, дедушка! С какой-то красивой женщиной.

– Твоей бабушкой. Это ее единственная фотография, которая у меня сохранилась.

Жени опустилась на пол подле отца и положила голову ему на колени. Вася рассматривал фотографию:

– А молодым ты был красивый.

Мальчик улыбнулся. Его глаза, как у Наташи, скосили к переносице:

– Но теперь ты еще красивее, дедушка.