Текст книги "Прямо к цели"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц)

Глава 9

Бекки начала подмечать небольшие изменения в манерах Чарли, вначале едва уловимые, а затем все более очевидные.

Дафни не пыталась скрывать своего участия в судьбе, как она говорила, «моего собственного Чарли Дулиттла – нового общественного явления последнего десятилетия».

– Как, разве ты не знаешь, уже в этот уик-энд, – объявила она, – я возила его в Гаркорт-холл, и он имел сногсшибательный успех. Даже маман была от него в восторге.

– Мать одобряет твои отношения с Чарли Трумпером? – недоверчиво спросила Бекки.

– О, да, дорогая, но при этом она же понимает, что у меня нет намерений выходить за Чарли замуж.

– Будь осторожна, у меня тоже не было намерений в отношении Гая.

– Моя дорогая, не забывай, что ты представительница романтических сословий, тогда как я происхожу из более практичных слоев общества, что как раз и является причиной жизнеспособности аристократии. Нет, в конечном итоге я выйду замуж за небезызвестного Перси Уилтшира, и это будет предопределено отнюдь не судьбой или звездами, а всего лишь старомодным чувством здравого смысла.

– А знает ли мистер Уилтшир о твоих видах на его будущее?

– Конечно же, маркизу ничего не известно об этом. Даже мать еще ничего не говорила ему.

– А что, если Чарли влюбится в тебя?

– Это невозможно. Он, видишь ли, влюблен в другую женщину.

– Боже милостивый, – воскликнула Бекки. – Подумать только, и я никогда не встречала ее.

Получив свои следующие дивиденды, Дафни определила, что доходы магазина и за шесть, и за девять месяцев работы значительно выросли по сравнению с первым кварталом. Она сказала Бекки, что при таких темпах роста той не приходится надеяться на долгосрочную прибыль от ее ссуды. Что же до самой Бекки, то ее все меньше и меньше занимали Дафни, Чарли и магазин, по мере того как приближалось время отъезда Гая в Индию.

Индия… Бекки не спала всю ночь, когда узнала об откомандировании Гая на три года в Индию. К тому же она, конечно, предпочла бы услышать эту новость, так жестоко ломавшую их будущее, от самого Гая, а не от Дафни. В прошлом Бекки безропотно мирилась с тем, что служба Гая в полку не позволяет им регулярно видеться, но с приближением его отъезда она возненавидела дежурства в карауле, ночные учения и больше всего воскресные маневры, в которых фузилеры должны были принимать участие.

Бекки боялась, что Гай охладеет к ней после того досадного визита в Ашхерст-холл, но, как ни странно, это даже прибавило ему страсти, и он постоянно повторял, что все сразу будет по-другому, стоит им только пожениться.

Но потом, без всякого предупреждения, месяцы стали пролетать, как недели, а недели, как дни, пока на них не надвинулся вдруг день 3 февраля 1920 года, обведенный пугающим кружочком на календаре у кровати Бекки.

– Давай устроим ужин в кафе «Ройял», где мы провели когда-то наш первый вечер.

– Нет, – сказала Бекки. – Я не хочу делить наш последний вечер с сотней незнакомых людей. – И, помолчав, добавила: – Если тебя не смущают мои кулинарные способности, то я бы устроила для тебя ужин на квартире. Там мы хоть сможем побыть наедине.

На лице Гая появилась улыбка.

Поскольку магазин функционировал успешно, Бекки перестала заходить в него каждый день, но не могла не заглянуть хотя бы в окно, когда проходила мимо. И сейчас была удивлена, что в восемь часов утра в понедельник Чарли не стоял, как обычно, за прилавком.

– Я здесь, – услышала она его голос и, обернувшись, увидела Чарли, сидящим на той же самой скамейке напротив магазина, где она нашла его в тот день, когда он вернулся в Лондон. Ей пришлось перейти улицу, чтобы присоединиться к нему.

– Что, уходишь в преждевременную отставку, даже не выплатив ссуды?

– Конечно, нет. Я работаю здесь.

– Работаешь? Объясни, мистер Трумпер, пожалуйста, как можно твое праздное времяпрепровождение на парковой скамейке в понедельник утром назвать работой?

– Еще Генри Форд учил нас, что «каждой минуте действий должен предшествовать час размышлений», – произнес Чарли, теперь уже с едва заметным акцентом. Бекки также не могла не заметить, как он произнес «Генри».

– И над чем же ты размышляешь в настоящий момент, следуя указаниям Форда?

– Вон над тем рядом магазинов напротив.

– Над всеми сразу? – Бекки посмотрела на лежавший перед ними квартал. – И к какому выводу пришел бы мистер Форд, окажись он на этой скамейке, скажите на милость?

– Что они представляют тридцать шесть различных способов добывания денег.

– Я никогда не считала их, но поверю тебе на слово.

– Но что еще ты видишь, когда смотришь через дорогу?

Бекки опять посмотрела на Челси-террас.

– Множество людей, снующих туда-сюда по мостовой, преимущественно дамы с зонтиками, няньки с колясками, иногда – ребенок со скакалкой или обручем. – Она помедлила. – А что видишь ты?

– Две вывески «Продается».

– Признаюсь, я не заметила их. – Она вновь бросила взгляд через дорогу.

– Это потому, что ты смотришь другими глазами, – пояснил Чарли. – Во-первых, это мясная лавка Кендрика. С ним все ясно, не так ли? Сердечный удар, доктор рекомендует как можно скорее отойти от дел, иначе тот долго не протянет.

– И, во-вторых, это мистер Рутерфорд, – сказала Бекки, заметив вторую вывеску «Продается».

– Торговец антиквариатом. О да, любезный Юлиан хочет продать свой магазин и присоединиться к своему другу в Нью-Йорке, где общество настроено более сочувственно к подобным наклонностям. – как тебе нравится это слово?

– Как ты узнал?..

– Информация, – заявил Чарли, дотрагиваясь до носа, – кровь в венах любого бизнеса.

– Еще один принцип Форда?

– Нет, Дафни Гаркорт-Браун, – признался Чарли.

Бекки улыбнулась.

– Так что же ты намерен делать с этой информацией?

– Я собираюсь заполучить оба этих магазина.

– А каким образом ты намерен сделать это?

– С помощью моей хитрости и твоего усердия.

– Ты это серьезно, Чарли Трумпер?

– Серьезнее не бывает. – Чарли посмотрел ей в глаза. – Чем, в конце концов, Челси-террас отличается от Уайтчапела?

– Всего лишь лишним ноликом, наверное, – предположила Бекки.

– Тогда давай уберем этот нолик, мисс Сэлмон, потому что настало время перестать тебе быть спящим партнером и начать выполнять свою часть сделки.

– Но у меня же экзамены. Как быть с ними?

– Использовать время, которое высвободится у тебя с отъездом твоего дружка в Индию.

– Он действительно завтра уезжает.

– Тогда я предоставлю тебе еще один день увольнения. Офицеры так называют выходной день? А завтра я хочу, чтобы ты опять пошла к Джону Д. Вуду и назначила встречу с тем прыщавым молодым служащим, как, кстати, его зовут?

– Палмер, – сказала Бекки.

– Да, Палмер, – продолжал Чарли. – Поручи ему обговорить от нашего имени цену на оба эти магазина и предупреди, что мы заинтересованы в приобретении всего, что может подвернуться на Челси-террас.

– Всего? – произнесла Бекки, начав делать пометки на обороте учебника.

– Да, и нам понадобятся наличные, чтобы оплатить покупку, поэтому обойди несколько банков и выясни, где самые выгодные условия. Не связывайся ни с кем, кто берет больше четырех процентов.

– Не больше четырех процентов, – повторила Бекки. Подняв глаза, она проговорила:

– Но ведь здесь тридцать шесть магазинов, Чарли?

– Я знаю, может потребоваться ужасно много времени.

В университетской библиотеке Бедфорда Бекки, стараясь отрешиться от замыслов Чарли стать вторым мистером Селфриджем, пыталась дописать статью о влиянии Бернини на скульптуру семнадцатого века. Но ее мысли постоянно возвращались от Бернини к Чарли, а от Чарли к Гаю. Не будучи способной справиться с современностью, она чувствовала, что с древностью дела у нее обстоят еще хуже. Поэтому ей пришлось отложить статью до лучших времен, когда появится возможность сосредоточиться на прошлом.

Во время обеденного перерыва, сидя на кирпичной балюстраде возле библиотеки, она грызла оранжевый пепин и продолжала думать. Покончив с яблоком, Бекки бросила огрызок в стоявшую неподалеку урну, собрала сумку и отправилась в Челси.

Свой обход Челси-террас она начала с лавки мясника, где выбрала баранью ножку и выразила свое сожаление миссис Кендрик по поводу болезни ее мужа. Когда она расплачивалась за покупку, бросилось в глаза, что продавцы, несмотря на вышколенность, почти не проявляют инициативы при обслуживании покупателей. Покупатели уносили с собой только то, за чем приходили. Чарли такого никогда бы не допустил. Затем она оказалась в очереди у Трумпера, и вскоре Чарли уже обслуживал ее.

– Что-нибудь особенное, мадам?

– Два фунта картофеля, фунт шампиньонов, кочан капусты и мускусную дыню.

– Это ваш счастливый день, мадам. Дыню следует съесть сегодня же вечером, – приговаривал он, слегка нажимая на нее. – Не заинтересуется ли мадам еще чем-нибудь? Может быть, несколько апельсинов или грейпфрут?

– Нет, спасибо, добрый человек.

– Тогда с вас три шиллинга и четыре пенса, мадам.

– А довесок в виде пепина мне разве не полагается, как всем другим девушкам?

– Очень жаль, мадам, но не полагается. Такой привилегией пользуются только наши постоянные покупатели. Вы могли бы, конечно, уговорить меня, если бы пригласили отведать этой дыни сегодня вечером с вами. Это дало бы мне возможность объяснить вам подробности моего генерального плана относительно Челси-террас, Лондона и всего мира вообще.

– Сегодня вечером не могу, Чарли. Гай утром уезжает в Индию.

– Да, конечно, как глупо с моей стороны, извини. Я забыл. – В его голосе слышалось непривычное волнение. – Может быть, завтра?

– Конечно, почему бы нет.

– Тогда я приглашаю тебя на ужин. Зайду за тобой в восемь.

– Договорились, партнер, – сказала Бекки.

Чарли так же внезапно переключил свое внимание на крупную женщину, занявшую ее место в начале очереди.

– А, леди Норс, – воскликнул Чарли, вновь обретая свой прежний акцент кокни, – как всегда, свеклу и турнепс или сегодня решимся на что-нибудь другое, моя леди?

Бекки обернулась, чтобы посмотреть, как леди Норс, которой никак нельзя было дать меньше шестидесяти, зарделась румянцем и выпятила от удовольствия свою необъятную грудь.

Вернувшись на квартиру, Бекки быстро осмотрела гостиную и убедилась, что она находится в чистоте и порядке. Горничная потрудилась хорошо, и, поскольку Дафни еще не вернулась из очередной поездки на уикэнд в Гаркорт-холл, у нее не оставалось никаких дел, кроме как поправить ту или иную подушку и задернуть шторы.

Прежде чем принять ванну, Бекки решила приготовить все для ужина. Она уже жалела, что не послушала Дафни и не воспользовалась услугами повара или пары девушек из ресторана, но желание провести этот вечер наедине с Гаем брало верх, хотя ее мать не одобрила бы ужин с мужчиной без присмотра со стороны Дафни или другой компаньонки.

Дыня, затем ножка барашка с картофелем, капустой и грибами – это нашло бы одобрение у ее матери. Но вот трата столь трудно достающихся денег на покупку бутылки «Сент-Джорджа» у мистера Кутберта на Челси-террас 101 вряд ли бы встретила у матери одобрение. Бекки почистила картофель, отбила баранину и посмотрела, есть ли у нее мята, прежде чем шинковать капусту.

Она решила, что в будущем ей придется делать все свои покупки в местных магазинах, чтобы располагать такими же сведениями о происходящем на Челси-террас, как Чарли. Прежде чем переодеться, она убедилась также, что в бутылке, подаренной ей на прошлое Рождество, еще оставался коньяк.

Лежа в горячей ванне, она размышляла о том, в какие банки ей следует обращаться и, что важнее всего, как представлять свое дело. Размеры доходов Трумпера и временные рамки давали им возможность получения любой ссуды… Вытеснив Чарли, в ее мыслях появился Гай. «И почему ни один из них никогда не говорит ничего о другом?»

Когда часы в спальне пробили половину восьмого, она спохватилась, что пребывала в своих мечтах целую вечность и что Гай наверняка будет стоять на пороге ровно в восемь. Эта мысль заставила ее пулей выскочить из ванны. Имея дело с солдатом, предупреждала ее Дафни, можно быть уверенной только в том, что он всегда появляется вовремя.

Половина гардероба Дафни и почти весь ее собственный валялись на полу в спальнях, в то время как сама она лихорадочно пыталась подобрать что-нибудь подходящее из одежды. В конечном итоге выбор пал на платье, в котором Дафни красовалась во время бала в полку фузилеров и которое никогда больше не надевала. Застегнув последнюю пуговицу и оглядев себя в зеркале, Бекки почувствовала уверенность в том, что «пройдет осмотр». Часы на камине пробили восемь раз, и раздался звонок в дверь.

Гай в двубортном парадном кителе и кавалерийских лосинах вошел в комнату с бутылкой красного вина и десятком роз в руках. Оставив бутылку и цветы на столе, он заключил Бекки в объятия.

– Какое прелестное платье, – произнес он. – Не думаю, что я видел его прежде.

– Да, я надела его впервые, – сказала Бекки, чувствуя себя в глубине души виноватой в том, что взяла его без разрешения Дафни.

– И никто не помогает тебе? – спросил Гай, оглядываясь вокруг.

– Честно говоря, Дафни предлагала себя в роли компаньонки, но я не согласилась, не желая делить тебя с кем бы то ни было в наш последний вечер.

Гай улыбнулся.

– Могу ли я помочь чем-нибудь?

– Да, ты мог бы откупорить бутылку вина, пока я ставлю картофель на огонь.

– Картофель от Трумпера?

– Конечно, – ответила Бекки, возвращаясь на кухню, чтобы бросить капусту в кипящую воду. После некоторых колебаний она спросила его оттуда:

– Тебе не нравится Чарли, не так ли?

Гай налил в стаканы вина, но либо не слышал ее вопроса, либо не захотел отвечать.

– Чем ты был занят сегодня? – спросила Бекки, возвратясь в гостиную и взяв предложенное ей вино.

– Укладкой бесчисленных чемоданов к завтрашнему отъезду, – ответил он. – В эту кошмарную страну надо брать с собой все в четырехкратном количестве.

– Все? – Бекки сделала глоток вина. – Уму непостижимо.

– Все. А ты чем занималась?

– Поговорила с Чарли о его планах взятия Лондона без объявления войны, опровергла взгляд на Караваджо как на второсортного художника, выбрала немного шампиньонов и сделала у Трумпера такую крупную покупку, как эта. – С этими словами она положила половину дыни на салфетку перед Гаем, а другую половину взяла себе, в то время как он наполнял стаканы.

Чем дольше продолжался ужин, тем острее чувствовала Бекки, что это последний вечер, который они проводят вместе перед трехлетней разлукой. Они говорили о театре, полке, проблемах Ирландии, даже о ценах на дыни, но только не об Индии.

– Ты в любое время можешь приехать и повидать меня, – проговорил он, наконец снимая табу с этой темы и наливая ей очередной стакан вина.

– Всего один день пути, ты думаешь? – сказала она, убирая освободившиеся тарелки и унося их на кухню.

– Подозреваю, что даже такое станет возможно в скором будущем.

Гай вновь наполнил свой стакан и затем открыл бутылку, принесенную с собой.

– Что ты имеешь в виду?

– Авиацию. Алкок и Браун совершили же беспосадочный перелет через Атлантику. Так что теперь очередь за Индией.

– Я, наверное, полетела бы даже на крыле, – сказала Бекки, возвратившись из кухни.

Гай рассмеялся.

– Не переживай, три года пролетят как одно мгновение, и, как только я вернусь, мы сразу же поженимся. – Он поднял свой стакан и наблюдал, как она пьет.

Некоторое время они молчали.

Бекки поднялась из-за стола с чувством легкого головокружения.

– Надо поставить чайник, – сказала она.

Вернувшись назад, она не заметила, что ее стакан был вновь полон.

– Спасибо за чудесный вечер, – услышала Бекки слова Гая и забеспокоилась, решив, что он, по всей видимости, собрался уходить.

– Боюсь, что пришло время заняться мытьем посуды, поскольку прислуги у тебя нет, а я своего денщика оставил в казарме.

– Нет, не беспокойся об этом. – Бекки икнула. – В конце концов, я могу потратить целый год на то, чтобы все перемыть, затем еще год, чтобы вытереть, и еще год, чтобы расставить по своим местам.

Смех Гая был прерван свистком закипевшего на кухне чайника.

– Это не займет и минуты. Почему бы тебе не налить себе коньяку? – добавила Бекки, отправляясь на кухню, где она выбрала две чашки без трещин. Когда она вновь вернулась с чашками, наполненными горячим и крепким кофе, ей показалось, что свет в гостиной был немного притушен. Поставив их на столик рядом с диваном, она сказала:

– Кофе такой горячий, что мы сможем его пить лишь минуты через две.

Он подал ей большую рюмку, наполовину наполненную коньяком, и поднял свой бокал в ожидании. После некоторых колебаний она сделала глоток и села рядом с ним. Какое-то время никто из них не произносил ни слова. Потом он внезапно поставил свой бокал, обнял ее и теперь уже страстно стал целовать сначала в губы, затем в шею, а затем в открытые плечи. Бекки начала сопротивляться, только когда почувствовала, как его рука из-за спины перекочевала на ее грудь.

Гай оторвался от нее и сказал:

– У меня есть сюрприз для тебя, дорогая, который я приберег на сегодняшний вечер.

– И какой же?

– Завтра о нашей помолвке будет напечатано в «Таймс».

Какое-то время Бекки лишь с удивлением смотрела на Гая.

– О, дорогой, это чудесно. – Она обняла его и больше не сопротивлялась, когда его рука вновь легла ей на грудь.

– А как отреагирует на это твоя мать? – вновь отпрянула она.

– Меня совершенно не заботит ее реакция, – произнес Гай и опять принялся целовать ее шею. Рука его переместилась на другую грудь, губы ее раскрылись, и их языки соприкоснулись.

Она почувствовала, как он расстегивает пуговицы на ее платье сзади, сначала медленно, а затем все более уверенно. Выпустив ее из объятий, он снял парадный китель с галстуком и забросил их за спинку дивана. Покрывшаяся краской стыда Бекки раздумывала, не следует ли ей дать понять, что они и так уже зашли слишком далеко.

Когда Гай стал расстегивать свою рубашку, ее на какой-то миг охватила паника. События начали выходить из-под контроля.

Гай наклонился вперед и спустил верх платья с ее плеч. Когда он вновь принялся целовать ее, она почувствовала, как его рука пытается расстегнуть на ней лифчик.

Бекки надеялась на то, что он может не знать, где находятся застежки. Однако вскоре ей стало предельно ясно, что он уже преодолевал подобные трудности раньше. Умело покончив с досадными застежками, он помедлил лишь секунду, прежде чем переключить свое внимание на ее ноги. Добравшись туда, где начинались чулки, он внезапно замер и, глядя в ее глаза, зашептал:

– До сих пор я только мысленно представлял, как все будет, но даже не мог предположить, что ты так прекрасна.

– Спасибо. – Бекки выпрямилась на диване.

Гай подал ей рюмку с коньяком, и она слегка отпила из нее, подумывая о том, чтобы извиниться за остывший кофе и под этим предлогом уйти на кухню.

– Однако есть одна вещь, которая расстраивает меня в этот вечер, – добавил он, удерживая руку у нее на бедре.

– Вещь, которая расстраивает? – Бекки отставила свою рюмку, теперь уже явно чувствуя опьянение.

– Да, – сказал Гай. – Это твое обручальное кольцо.

– Мое обручальное кольцо?

– Я заказал его у Гаррарда больше месяца назад, и они обещали, что оно будет готово к сегодняшнему вечеру. Но сегодня после обеда сообщили, что я смогу забрать его только завтра утром.

– Это не имеет значения, – сказала Бекки.

– Имеет, – возразил Гай. – Мне бы хотелось надеть его на твой пальчик сегодня вечером, поэтому я очень надеюсь, что ты придешь завтра на вокзал немного пораньше, чем мы планировали. Я намерен упасть на одно колено и вручить тебе его.

Бекки стояла и с улыбкой слушала, как Гай, сжимая ее в объятиях, говорил:

– Я буду любить тебя вечно, ты ведь знаешь об этом?

Платье Дафни соскользнуло на пол. Гай взял ее за руку, и она повела его в спальню.

Быстро отбросив верхнюю простыню, он запрыгнул в постель и протянул к ней руки. Когда она оказалась рядом, он проворно снял с нее оставшуюся одежду и стал покрывать поцелуями все ее тело, занявшись затем любовью с такой сноровкой, которая могла появиться, как подозревала Бекки, только после значительной практики.

Хотя сам по себе акт был болезненным, Бекки удивилась, как быстро закончилось обещанное ощущение, и она еще долго продолжала прижиматься к Гаю. Он постоянно повторял, как она ему дорога, и это помогало Бекки чувствовать себя менее виноватой. Они ведь, в конце концов, были обручены.

Бекки пребывала в полусне, когда ей показалось, что хлопнула входная дверь. Перевернувшись на другой бок, она предположила, что звук донесся из квартиры выше. Гай даже не пошевелился. Совершенно неожиданно дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Дафни.

– Прошу прощения, я не сообразила, – прошептала она и тихо прикрыла за собой дверь.

Бекки оценивающе посмотрела на своего любовника. Он улыбнулся и обнял ее.

– Не стоит беспокоиться по поводу Дафни. Она никому не скажет.

Когда Бекки пришла на первую платформу, вокзал Ватерлоо уже был полон мужчин в форме. Она опоздала на пару минут и была немного удивлена тем, что Гай еще не пришел. Затем в памяти у нее всплыло, что он должен забрать кольцо на улице Албемарл.

В расписании движения значилось: «Поезд к пароходу в Саутгемптон, отплывающему в Индию, отправляется в 11.30». С беспокойством оглядывая платформу, Беюси задержала свой взгляд на кучке девиц беспомощного вида. Сбившись под станционными часами, они все разом говорили натянутыми и срывающимися голосами о выездах на охоту, игре в поло и о восходящих звездах сезона, угнетаемые при этом общим сознанием того, что девушке не принято сопровождать офицера в Саутгемптон, если она не жена или официально не обручена с ним. «Но „Таймс“ этим утром подтвердит, что мы с Гаем обручены, – подумала Бекки, – так что я, наверное, буду приглашена проехать с ним до самого побережья…»

Она опять посмотрела на часы: одиннадцать двадцать одна. Впервые ее охватило легкое беспокойство. И тогда неожиданно на платформе появился он в сопровождении человека с двумя тяжелыми чемоданами и носильщика с другим багажом.

Гай принес извинения, но не объяснил причину опоздания, приказав лишь денщику внести чемоданы в вагон и ждать его. Следующие несколько минут они говорили ни о чем, и Бекки даже почувствовала некоторую отчужденность в нем, что она объяснила себе присутствием на платформе его сослуживцев, тоже прощавшихся и в некоторых случаях даже с женами.

Раздался свисток, и Бекки заметила, как дежурный посмотрел на часы. Гай наклонился и, коснувшись губами ее щеки, внезапно отвернулся и пошел. Она смотрела, как он быстро вскакивает в поезд и, ни разу не обернувшись, скрывается в вагоне. А в ушах в это время раздавались слова Гая: «Я буду любить тебя вечно, ты ведь знаешь?» сказанные им, когда они голые лежали в той крохотной кровати.

Раздался последний свисток, и зеленый флажок открыл путь паровозу. Бекки стояла на платформе одна. От холодного порыва ветра ее бросило в дрожь, когда паровоз вытянул свой состав со станции и потащил его в Саутгемптон. Хихикающие девицы тоже ушли, но в другом направлении, где их поджидали двухколесные экипажи и автомобили с шоферами.

Бекки прошла к киоску на углу седьмой платформы, купила «Таймс» за два пенса и, вначале бегло, а затем внимательно, просмотрела всю газету, включая раздел с объявлениями о предстоящих свадьбах. Фамилии Трентам или Сэлмон не было и в помине.