Текст книги "Прямо к цели"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

– Похвально, мистер Баверсток, – воскликнула Дафни. – Вот только мне кажется, что мне тоже следовало поступить в свое время в университет и выучиться на юриста.

Баверсток не смог ничего возразить.

– Может быть, еще не поздно, – предположил Чарли. – В конце концов, до передачи наследства остается еще целых шесть недель, так что давайте срочно займемся этим делом. Кстати, спасибо, – поклонился он Дафни.

Встав из-за стола, Чарли направился к ближайшему телефону.

– Прежде всего мне необходим самый способный адвокат в Австралии, – взглянув на часы, добавил он. – И желательно такой, который предпочитает рано вставать.

Баверсток откашлялся.

В течение двух следующих недель пространные объявления появились во всех австралийских газетах с тиражом более пятидесяти тысяч. За каждым откликом следовало интервью с заявителем в адвокатской конторе Сиднея, которую рекомендовал Баверсток. Каждый вечер Трумперу звонил Тревор Робертс, старший компаньон фирмы, и сообщал последние сведения, собранные адвокатами Сиднея, Мельбурна, Перта, Брисбена и Аделаиды. Однако через три недели отсеивания чудаков от подлинных претендентов Робертс смог представить только три кандидатуры, которые отвечали всем необходимым критериям. Но и они после беседы со старшим компаньоном не смогли доказать своего родства с кем-либо из семьи Трентамов.

В общей сложности Робертс обнаружил семнадцать зарегистрированных в стране Трентамов, большинство из которых происходило из Тасмании, но ни один из которых не мог подтвердить своего отношения к Гаю Трентаму или его матери, хотя одна старая дама, эмигрировавшая после войны из Рипона и проживающая в Хобарте, смогла предъявить законное право на тысячу фунтов, оказавшись кузиной сэра Раймонда.

Чарли поблагодарил Робертса за старания, но усилия рекомендовал не ослаблять, поскольку не собирался останавливаться ни перед какими расходами.

На последнем заседании правления перед официальным вступлением Найджела Трентама в права наследства Чарли довел до своих коллег последние новости из Австралии.

– Надежды мало, – заметил Ньюман. – В конце концов, если существует еще какой-нибудь Трентам, то ему или ей, должно быть, далеко за тридцать и они бы давно уже откликнулись.

– Согласен, но Австралия очень большая страна. К тому же они могли покинуть ее.

– Возможно, вы правы, – сказал Артур Селвин. Но мне кажется, что уже давно пора попытаться прийти к какому-нибудь соглашению с Трентамом или хотя бы убедиться, возможно ли вообще урегулировать вопрос передачи компании мирным путем.

– Единственное условие, которое устроит Трентама, это положение, когда он будет сидеть в этом кресле в окружении подавляющего большинства своих сторонников в правлении, а я буду доживать последние годы в отставке.

– Это вполне возможно, – согласился Селвин. – Но я должен обратить внимание, председатель, что мы по-прежнему несем ответственность перед нашими акционерами.

– Он прав, – добавила Дафни. – Ты должен попытаться, Чарли, ради компании, которую ты создал. – Как бы горько это ни было.

Бекки кивнула, соглашаясь с ней, и Чарли повернулся к Джессике, чтобы попросить ее назначить встречу с Трентамом в любое удобное для него время. Через несколько минут Джессика вернулась и сообщила, что Найджел Трентам не желает никого видеть до мартовского заседания правления, когда он будет рад лично принять у них отставку.

– Седьмого марта, когда со дня смерти его матери истекают два года, – напомнил правлению Чарли.

– А на другом телефоне вас ждет мистер Робертс, – доложила Джессика.

Чарли поднялся и вышел из комнаты. Оказавшись у телефона, он схватился за него, как утопающий за соломинку.

– Робертс, что у вас есть для меня?

– Гай Трентам!

– Но он похоронен в Ашхерсте.

– Только после того, как его тело было вывезено из мельбурнской тюрьмы.

– Из тюрьмы? Я думал, что он умер от туберкулеза.

– Я не думаю, что можно умереть от туберкулеза, болтаясь на конце шестифутовой веревки, сэр Чарлз.

– Повешен?

– За убийство своей жены Анны Гелен, – сообщил адвокат.

– Но были ли у них дети?

– Узнать ответ на этот вопрос невозможно.

– Почему невозможно, черт возьми?

– Потому что закон запрещает тюремной администрации сообщать кому бы то ни было имена родственников преступников.

– Но почему, скажите на милость?

– В целях их безопасности.

– Но в данном случае речь идет об их благе.

– Я уже приводил этот довод, но в ответ услышал, что в данном случае мы уже перевернули всю страну, отыскивая претендентов через объявления. Хуже того, если отпрыск Трентама изменил фамилию по понятным причинам, то шансов отыскать его или ее у нас остается еще меньше. Но будьте уверены, я продолжаю работать над этим не покладая рук, сэр Чарлз.

– Устройте мне встречу с комиссаром полиции.

– Это ничего не изменит, сэр Чарлз. Он не… – начал Робертс, но Чарли положил трубку.

– Ты сошел с ума, – говорила Бекки, помогая ему укладывать чемодан часом позднее.

– Возможно, – согласился Чарли. – Но это, может быть, мой последний шанс удержать контроль над компанией, и я не хочу использовать его, находясь на другом конце провода, не говоря уже о двенадцати тысячах миль расстояния. Мне надо быть там самому, тогда, по крайней мере, мне некого будет винить в провале, кроме себя.

– Но что именно ты собираешься узнать, оказавшись там?

Чарли взглянул на жену, застегивая чемодан.

– Подозреваю, что только миссис Трентам знала ответ на этот вопрос.

Глава 44

Когда через тридцать четыре часа теплым солнечным вечером рейс 012 совершил посадку в сиднейском аэропорту «Кингсфорд Смит», Чарли хотел только одного – спать. Сразу после таможенного досмотра его встретил высокий человек в светло-бежевом костюме, назвавшийся Тревором Робертсом, рекомендованным ему Баверстоком в качестве адвоката. С густой копной красноватых волос и такого же оттенка кожей лица, он был крепкого телосложения и производил впечатление человека, знавшего, что такое корт. Подхватив тележку с вещами Чарли, Робертс ловко пробирался с ней к выходу с вывеской «Стоянка легковых автомобилей».

– Завозить вещи в отель нет необходимости, – проговорил он, открывая перед Чарли двери. – Пусть полежат пока в машине.

– Разумно ли это с юридической точки зрения? – Чарли едва сдерживал дыхание, стараясь успеть за ним.

– Безусловно, сэр Чарлз, так как у нас с вами нет лишнего времени. – Он остановился у обочины, и, пока они усаживались на заднее сиденье поджидавшей их машины, шофер быстро побросал вещи в багажник.

– Британский генерал-губернатор приглашает вас на коктейль в шесть часов в свою резиденцию, и необходимо также, чтобы вы вылетели сегодня последним рейсом в Мельбурн. Поскольку в нашем распоряжении всего шесть дней, мы не можем позволить себе потерять один из них, находясь не в том городе.

С того момента, когда Робертс передал ему толстую подшивку с бумагами, Чарли уже знал, что австралиец ему понравится. Пока машина мчалась к городу, Чарли внимательно слушал предлагаемый ему план действий на три ближайших дня. Он старался не упускать ничего из того, что говорил молодой адвокат, и лишь иногда просил повторить кое-что или изложить более подробно, стараясь привыкнуть к деловой манере Робертса, который в этом отношении не был похож ни на одного из адвокатов, с которыми Чарли имел дело в Англии. Обращаясь к Баверстоку с просьбой найти ему самого способного адвоката в Сиднее, Чарли не предполагал, что тот выберет столь непохожего на себя кандидата.

Пока машина неслась по шоссе к резиденции генерал-губернатора, Робертс с кипой дел на коленях продолжал свой детальный инструктаж.

– Мы направляемся на этот коктейль к генерал-губернатору, – объяснял он, – только затем, чтобы заручиться поддержкой на случай, если в ближайшие несколько дней нам придется открывать тяжелые двери. После этого мы отправляемся в Мельбурн, потому что каждый раз, когда кто-нибудь из моей конторы находит что-то похожее на след, он неизменно заканчивается на столе Верховного комиссара полиции в этом городе. Я условился о вашей встрече с новым комиссаром на утро, но, как я уже предупреждал вас, он не проявляет совершенно никакого желания сотрудничать с нашими людьми.

– А что так?

– Он только недавно назначен на этот пост и лезет из кожи вон, чтобы показать, что ко всем относится беспристрастно.

– И какие тут трудности?

– Как все австралийцы во втором колене, он ненавидит англичан или, по крайней мере, делает вид, что ненавидит, – усмехнулся Робертс. – В действительности, я думаю, что существует только одна группа людей, которую он ненавидит больше.

– Преступников?

– Нет, адвокатов, – ответил Робертс. – Так что теперь вам, наверное, понятно, что шансы у нас невелики.

– Вам вообще удалось вытянуть из него хоть что-нибудь?

– Немногое. Большая часть того, что он согласился приоткрыть нам, уже давно известна, как, например, то, что 27 июля 1926 года Гай Трентам в припадке ярости зарезал свою жену, нанеся ей несколько ножевых ран, когда она принимала ванну. Затем он некоторое время удерживал ее под водой, чтобы быть уверенным в смерти, – страница шестнадцать в находящемся у вас деле. Нам известно также, что 27 апреля 1927 года он был повешен за совершенное преступление, несмотря на несколько ходатайств о помиловании, поданных генерал-губернатору. Чего мы не смогли отыскать, так это сведений о том, были ли у него дети. Единственной газетой, поместившей сообщение о суде, была «Мельбурн эйдж», но она не упоминает о детях. Да это и неудивительно, так как судья не допустил бы, чтобы в деле фигурировали дети, если это не проливает свет на само преступление.

– А что насчет девичьей фамилии жены? Мне кажется, что этот путь вернее.

– Она вам не понравится, сэр Чарлз, – заметил Робертс.

– А вдруг.

– Ее фамилия Смит – Анна Хелен Смит, – вот почему мы решили потратить то немногое время, что у нас есть, на Трентама.

– Но вы так пока и не нашли никаких следов?

– Боюсь, что нет, – сказал Робертс. – Если в Австралии в то время и был ребенок с фамилией Трентам, то мы не смогли отыскать его следы. Мои сотрудники побеседовали с каждым из Трентамов, которые зарегистрированы в стране, включая одного из Курабульки, где все население составляет одиннадцать человек и куда надо добираться три дня на машине и пешком.

– Несмотря на ваши героические усилия, Робертс, я все же считаю, что еще есть камни, под которые надо заглянуть.

– Возможно, – согласился Робертс. – Я даже стал думать, что Трентам, возможно, изменил фамилию, когда впервые появился в Австралии, но комиссар полиций подтвердил, что дело, которое находится у него в Мельбурне, было заведено на человека по имени Гай Фрэнсис Трентам.

– Так, если фамилия не изменялась, то сведения о ребенке наверняка можно отыскать.

– Необязательно. У меня недавно был случай, когда клиентка, чей муж попал в тюрьму за убийство, вернула себе свою девичью фамилию и перевела на нее своего единственного ребенка. При этом ее первая фамилия была так надежно устранена из всех документов, что теперь ее невозможно установить. Кроме того, необходимо помнить, что в данном случае мы имеем дело с ребенком, который мог родиться в любое время между 1923 и 1926 годами, и устранения одной-единственной бумаги вполне могло бы хватить, чтобы никто никогда не узнал, что его или ее отцом был Гай Трентам. Если дело обстоит именно таким образом, то поиски этого ребенка в такой огромной стране, как Австралия, могут превратиться в поиски пресловутой иголки в стоге сена.

– Но в нашем распоряжении всего шесть дней, – с горечью произнес Чарли.

– Не напоминайте мне, – сказал Робертс, когда машина миновала ворота резиденции генерал-губернатора и, сбросив скорость, подъезжала к дому правительства. – У меня выделен один час времени на эту встречу, не больше, – предупредил молодой адвокат. – Все, что мне нужно от генерал-губернатора, так это его обещание позвонить комиссару полиции в Мельбурне о нашей завтрашней встрече и попросить его о максимальном внимании к нам. Но, когда я скажу, что нам пора уходить, сэр Чарлз, это действительно будет означать, что мы должны уходить.

– Понятно, – ответил Чарли, чувствуя себя, как когда-то, рядовым на плацу в Эдинбурге.

– Кстати, – заметил Робертс, – генерал-губернатора зовут сэр Оливер Уильямс. Шестьдесят один год, бывший гвардейский офицер, родом из какого-то местечка под названием Табридж Уэллс.

Через две минуты они входили в зал приемов дома правительства.

– Очень рад, что вы смогли заглянуть к нам, сэр Чарлз, – встретил их на входе высокий элегантно одетый мужчина в двубортном костюме в полоску и галстуке гвардейского полка.

– Благодарю вас, сэр Оливер.

– Как долетели, старина?

– Пять посадок для заправки и ни одного аэропорта, где бы могли прилично заваривать чай.

– Тогда вы нуждаетесь вот в этом, – сэр Оливер ловко подхватил большую порцию виски с проплывавшего мимо подноса и предложил ее Чарли. – И подумать только, – продолжал дипломат, – предполагается, что в будущем беспосадочный перелет из Лондона в Сидней будет занимать меньше одного дня. Но ваше путешествие все же было менее неприятным, чем у первых переселенцев.

– Небольшое утешение. – Чарли не смог придумать более подходящего ответа, с удивлением наблюдая разительный контраст между протеже Баверстока в Австралии и представителем королевы.

– Ну а теперь расскажите, что привело вас в Сидней, – продолжал генерал-губернатор. – Следует ли нам ожидать, что в этой части света скоро появится второй «крупнейший в мире лоток»?

– Нет, сэр Оливер. Вы будете избавлены от этого. Я здесь с краткосрочным частным визитом. Пытаюсь разобраться с некоторыми семейными делами.

– Ну что же, если будут какие-нибудь проблемы, – хозяин взял джин с оказавшегося рядом подноса, – дайте мне знать.

– Вы очень великодушны, сэр Оливер, тем более что мне действительно нужна ваша помощь в одном небольшом деле.

– И что это за дело? – взгляд генерал-губернатора перебежал на вновь прибывших гостей.

– Не могли бы вы позвонить комиссару полиции в Мельбурне и попросить его отнестись с максимальным вниманием к моей просьбе во время моего завтрашнего визита к нему?

– Считайте, что звонок сделан, старина, – сэр Оливер подался вперед, чтобы пожать руку какому-то арабскому шейху. – И не забывайте, сэр Чарлз, что, если я хоть чем-то смогу помочь, обращайтесь ко мне не раздумывая. А, господин посол, как ваши дела? – перешел он на французский.

Чарли неожиданно почувствовал, что силы покидают его. Остаток часа он старался лишь удержаться на ногах, беседуя с дипломатами, политиками и бизнесменами, каждому из которых, похоже, было хорошо известно о «крупнейшем в мире лотке». В конце концов Робертс твердо взял его за локоть, чем дал понять, что приличие соблюдено и им пора отправляться в аэропорт.

Во время полета в Мельбурн Чарли изо всех сил старался не заснуть, хотя глаза его не всегда были открыты. В ответ на вопрос Робертса он подтвердил, что генерал-губернатор согласился позвонить утром комиссару полиции.

– Но я не уверен, что он осознал всю важность этого звонка для нас.

– Понятно, – сказал Робертс. – Тогда завтра я первым делом свяжусь с его офисом. Сэр Оливер не отличается твердостью обещаний, которые он дает на коктейлях.

«Если я хоть чем-то смогу помочь вам, старина, обращайтесь ко мне не раздумывая», – эти слова даже у полусонного Чарли вызывали усмешку.

В аэропорту Мельбурна их ждал другой автомобиль. Пересев в него, Чарли на сей раз не удержался и проспал все двадцать минут, пока они добирались до отеля «Виндзор». Управляющий проводил своего гостя в апартаменты принца Эдуарда, и, как только Чарли остался один, он быстро разделся, принял душ и, оказавшись в кровати, провалился в крепкий сон. Но на следующее утро он тем не менее проснулся, как обычно, в четыре часа. Подоткнув под спину губчатые подушки, которые все время норовили разъехаться в стороны, он провел три следующих часа за изучением материалов Робертса. Хоть этот человек выглядел и говорил не так, как Баверсток, однако отличался такой же основательностью, печатью которой была отмечена каждая страница его трудов. Когда на пол упало последнее из просмотренных дел, Чарли вынужден был признать, что фирма Робертса рассмотрела вопрос со всех точек зрения и проработала все версии. Теперь его последняя надежда была связана со вздорным мельбурнским полицейским.

После холодного душа и горячего завтрака Чарли, несмотря на то что единственная встреча у него была назначена на десять часов, расхаживал в готовности по номеру задолго до того, как в девять тридцать за ним должен был заехать Робертс, понимая, что если из этой встречи ничего не выйдет, то ему можно собирать вещи и сегодня же отправляться назад в Англию. В этом случае Бекки хоть порадуется, что оказалась права.

В девять двадцать девять Робертс постучал в дверь, заставив Чарли подумать о том, сколько времени молодой адвокат стоял и ждал в коридоре. Робертс начал с того, что доложил о звонке генерал-губернатору и о его обещании позвонить комиссару в течение ближайшего часа.

– Хорошо. А теперь расскажите все, что вам известно об этом человеке.

– Майку Куперу сорок семь лет. Он хороший профессионал, но отличается ершистым и заносчивым нравом. Прошел все ступеньки служебной лестницы, но по-прежнему считает необходимым доказывать каждому свою значимость, особенно адвокатам, что, возможно, объясняется более быстрым ростом уголовной преступности в Мельбурне даже по сравнению с метрополией.

– Вы сказали вчера, что он австралиец во втором поколении. Так откуда он происходит?

Робертс заглянул в дело.

– Его отец эмигрировал в Австралию в начале века из какого-то местечка под названием Дептфорд.

– Дептфорд? – ухмыльнулся Чарли. – Так мы с ним почти земляки. – Он взглянул на часы. – Пора отправляться? Думаю, что я более чем готов к встрече с мистером Купером.

Когда через двадцать минут Робертс распахнул двери полицейского управления перед своим клиентом, их встретила огромная официальная фотография сорокалетнего мужчины, заставившая Чарли вспомнить о своих шестидесяти четырех годах.

Сообщив свои фамилии дежурному офицеру и подождав всего несколько минут, они получили разрешение пройти в кабинет комиссара.

С лица комиссара не сходила снисходительная улыбка, когда он пожимал руку Чарли.

– Я не уверен, что смогу помочь вам, сэр Чарлз, – начал Купер, жестом предлагая ему сесть. – Несмотря на то, что ваш генерал-губернатор побеспокоился о том, чтобы позвонить мне. – Стоявшего в нескольких шагах Робертса он проигнорировал.

– Мне знаком этот акцент, – заметил Чарли, продолжая стоять.

– Прошу прощения? – не понял Купер, который тоже оставался на ногах.

– Как говорят, полкроны против фунта, что ваш отец из Лондона.

– Да, вы правы.

– И бьюсь об заклад, что не откуда-нибудь, а из лондонского Ист-энда.

– Из Дептфорда, – сказал комиссар.

– Я знал об этом, как только вы открыли рот. – Теперь Чарли опустился в кожаное кресло. – Я сам из Уайтчапела. А он где родился?

– На Бишопс-Уэй, – ответил комиссар. – Недалеко от…

– Рукой подать от моих палестин, – произнес Чарли с густым акцентом кокни.

Робертс пока еще не произнес ни слова, не говоря уже об изложении дела, по которому они пришли сюда.

– Болельщик «Тотенхэм», я подозреваю? – сказал Чарли.

– «Ганнерз», – твердо сказал Купер.

– О, какая куча инвалидов, – воскликнул Чарли. – Единственная приличная команда в вашей округе – это «Арсенал», который еще что-то значит для публики.

Комиссар рассмеялся.

– Согласен, – сказал он. Я совсем разочаровался в них в этом сезоне. Ну, а вы за кого болеете?

– Я почитатель «Уэст Хэм».

– И вы надеетесь, что я буду сотрудничать с вами?

Теперь уже засмеялся Чарли:

– Что ж, мы действительно позволили вам побить нас во время розыгрыша кубка.

– В 1923 году, – смеясь, уточнил Купер.

– У нас в Аптон-парке хорошая память.

– Вот так дела, я никогда бы не подумал, что у вас такой акцент, сэр Чарлз.

– Называйте меня Чарли, так делают все мои друзья. И еще, Майк, ты хочешь, чтобы его не было? – он ткнул пальцем в сторону Робертса, которому так и не предложили сесть.

– Было бы неплохо, – согласился комиссар.

– Подождите меня за дверью, Робертс, – бросил Чарли, даже не глянув в сторону своего адвоката.

– Хорошо, сэр Чарлз, – Робертс повернулся и направился к выходу.

Когда они остались одни, Чарли наклонился над столом и произнес:

– Эти чертовы адвокаты, как та брюссельская капуста, – заплати большие деньги, а потом еще возись с ней. Так и они, дерут с тебя три шкуры, а работу предпочитают, чтобы ты делал сам.

– Особенно если ты зеленщик, – рассмеялся Купер, заразив своим смехом Чарли.

– Не встречал такого полицейского со времен Уайтчапела, – смеясь, проговорил Чарли, наклоняясь к комиссару. – Между нами двумя, Майк, скажи мне, как парень парню из Ист-энда, тебе известно о Гае Трентаме что-нибудь такое, чего не знает он? – Чарли показал пальцем в сторону двери.

– Боюсь, что Робертс уже почти все раскопал, надо отдать ему должное, сэр Чарлз.

– Чарли.

– Чарли. Посудите сами, вы уже знаете, что Трентам убил свою жену, за что впоследствии был повешен.

– Да, но были ли у него дети – вот, что мне нужно знать, Майк. – Чарли задержал дыхание, видя, как колеблется полицейский.

Купер посмотрел в приговор, лежащий перед ним на столе:

– Здесь сказано: погибшая жена и одна дочь.

Чарли едва сдержался, чтобы не подскочить в кресле.

– Не думаю, что в этой бумаге было указано ее имя.

– Маргарет Этель Трентам, – произнес комиссар.

Чарли был уверен, что ему не надо перепроверять по бумагам, которые прошлым вечером оставлял Робертс. Имя Маргарет Этель Трентам ни в одной из них не упоминалось. Он помнил наизусть имена всех Трентамов, родившихся в Австралии в период между 1923 и 1925 годами. К тому же все они были мальчиками.

– Дата рождения? – рискнул он.

– Не указана, Чарли. Ведь обвинялась не девочка. – Он придвинул лист так, чтобы его посетитель смог сам прочесть все то, что он уже рассказал. – В двадцатые годы таким подробностям не придавали никакого значения.

– Есть ли в этом деле что-нибудь еще, что, по твоему мнению, могло бы помочь парню из Ист-энда, оказавшемуся не на своем поле? – спросил Чарли, надеясь, что он не переигрывает.

Просмотрев бумаги в деле Трентама, Купер через некоторое время добавил:

– В деле содержится две записи, которые могут пригодиться. Первая сделана моим предшественником, а более ранняя принадлежит руке комиссара, который был еще до него. Возможно, они представляют интерес.

– Я весь внимание, Майк.

– Комиссара Паркера посетила 27 апреля 1927 года миссис Этель Трентам, мать казненного.

– Боже праведный, – не смог скрыть своего удивления Чарли. – Но зачем?

– Причины не указываются, так же, как и не приводится содержание беседы, как это ни жаль.

– А другая запись?

– Она касается другого посетителя из Англии, интересовавшегося сведениями о Гае Трентаме. В этот раз, 23 августа 1947 года, им был, – комиссар опять заглянул в дело, чтобы уточнить имя, – мистер Дэниел Трентам.

Чарли оцепенел, вцепившись в подлокотники кресла.

– С тобой все в порядке? – в голосе Купера прозвучала подлинная обеспокоенность.

– В полном, – сказал Чарли. – Это всего лишь последствия столь длительного перелета. Приведены какие-нибудь причины визита?

– Как указывается в приложенной записке, он заявил, что является сыном казненного, – сказал комиссар. Чарли старался сдержать свои чувства. Полицейский снова сел в кресло. – Итак, теперь тебе известно по этому делу ровно столько, сколько и мне.

– Ты мне очень помог, – Чарли выбрался из кресла, чтобы пожать комиссару руку. – И, если когда-нибудь снова окажешься в Дептфорде, милости прошу ко мне. Буду только рад показать настоящую футбольную команду.

Купер улыбнулся и всю дорогу до лифта продолжал обмениваться с Чарли различными историями. Когда они оказались внизу, полицейский проводил его до крыльца здания, где Чарли вновь пожал ему руку и присоединился к Тревору Робертсу, ожидавшему его в автомобиле.

– Так, Робертс, похоже, что мы нашли себе работенку.

– Можно мне задать один вопрос, пока мы не приступили к делу, сэр Чарлз?

– Прошу вас.

– Куда делся ваш акцент?

– Я приберегаю его только для особых людей, мистер Робертс. Для королевы, Уинстона Черчилля и тех случаев, когда обслуживаю покупателей за лотком. Сегодня я счел необходимым прибавить к этому списку и комиссара мельбурнской полиции.

– Не могу даже представить себе, как вы отозвались обо мне и людях моей профессии.

– Я сказал ему, что вы избалованный деньгами задавала-бойскаут, который предпочитает, чтобы работу за него делали сами клиенты.

– И каким оказалось его мнение на сей счет?

– Решил, что я слишком сдержан.

– В это нетрудно поверить, – заметил Робертс. – Но удалось ли вам в обмен на это получить у него какую-нибудь новую информацию?

– Удалось, конечно, – сказал Чарли. – Похоже, что у Гая Трентама была дочь.

– Дочь? – не смог скрыть удивления Робертс. – А он сообщил вам ее имя или какие-нибудь другие сведения о ней?

– Маргарет Этель и еще только то, что в 1927 году в Мельбурне побывала миссис Трентам, мать Гая. По какой причине – Купер не знает.

– О, господи, – воскликнул Робертс. – Вы за двадцать минут узнали больше, чем я за двадцать дней.

– Да, но у меня преимущество в происхождении, – усмехнулся Чарли. – Так где в то время могла приклонить свою благородную голову английская леди в этом городе?

– Это не мой родной город, – признался Робертс. – А вот мой партнер Нейл Митчелл сможет ответить на этот вопрос. Его предки поселились в Мельбурне больше столетия назад.

– Так чего же мы ждем?

Нейл Митчелл нахмурился, когда его коллега поставил перед ним этот вопрос.

– Понятия не имею, – признался он, – но моя мать должна знать это. – Он взял телефон и стал набирать номер. – Она шотландка, так что приготовьтесь к тому, что она попытается взять с нас деньги за информацию. – Чарли и Тревор стояли у стола Митчелла и ждали, один терпеливо, другой с нетерпением. После нескольких фраз, обязательных для сына, он задал свой вопрос и теперь внимательно выслушивал ответ.

– Спасибо, мама, твои сведения, как всегда, бесценны. Увидимся в конце недели, – добавил он и положил трубку.

– И что же? – спросил Чарли.

– Очевидно, что только загородный клуб «Виктория» мог быть тем местом, где в двадцатые годы останавливались люди, подобные миссис Трентам, – сообщил Митчелл. – Тогда в Мельбурне было всего два приличных отеля, один из которых предназначался строго для бизнесменов.

– Это заведение все еще существует? – поинтересовался Робертс.

– Да, но теперь оно едва сводит концы с концами. Как мне кажется, сэр Чарлз назвал бы его убогим.

– Тогда позвоните им заранее и закажите ланч на имя сэра Чарлза Трумпера. И подчеркните – для «сэра Чарлза».

– Да, конечно, сэр Чарлз, – заверил Робертс. – А с каким акцентом вы будете говорить в этот раз?

– Пока не знаю, это будет зависеть от противоположной стороны, – ответил Чарли, когда они направлялись к машине.

– Какая ирония судьбы во всем этом, – произнес Робертс, садясь в автомобиль.

– Ирония?

– Да, – сказал Робертс. – Если миссис Трентам пустилась во все тяжкие для того, чтобы стереть всякое упоминание о существовании своей внучки, ей должны были понадобиться услуги первоклассного адвоката.

– И что?

– Поэтому где-то в этом городе должно быть спрятано дело, которое могло бы рассказать все, что нам нужно знать.

– Возможно, но ясно только одно: у нас нет времени, чтобы искать тот сейф, в котором его прячут.

Когда они приехали в загородный клуб «Виктория», управляющий уже ждал в холле, чтобы встретить и проводить своих почетных гостей к уединенному столу в алькове. Чарли был разочарован, увидев, как он молод.

Выбрав самые дорогие блюда в меню и заказав бутылку чамбертино семилетней выдержки, он тут же привлек к себе внимание всех находящихся в зале официантов.

– Что вы задумали на этот раз, сэр Чарлз? – спросил Роберт, которому заказ пришелся по душе.

– Терпение, молодой человек, – Чарли с деланным возмущением пилил тупым ножом пережаренный кусок старой баранины. В конце концов он сдался и заказал ванильное мороженое, полагая, что его нельзя сильно испортить на кухне. Когда наконец был подан кофе, к их столу медленно подошел самый пожилой из присутствовавших официантов и предложил им сигары.

– Монте Кристо, пожалуйста, – попросил Чарли, вынимая из бумажника фунтовую банкноту и кладя ее на стол перед официантом. Большая старая коробка для сигар была открыта ему на обозрение. – Давно работаете здесь, не так ли? – поинтересовался Чарли.

– В прошлом месяце было сорок лет, – ответил официант, и еще одна фунтовая банкнота оказалась сверху первой.

– Память не подводит?

– Думаю, что нет, сэр, – проговорил официант, уставившись на две банкноты.

– Помните некую миссис Трентам? Англичанка, строгого вида, могла останавливаться здесь на пару недель или больше где-то в 1927 году, – сказал Чарли, придвигая к нему банкноты.

– Помню ли я ее? – воскликнул официант. – Да я вообще никогда не забуду ее. Я был еще учеником тогда, а она только и делала, что ворчала по поводу пищи и обслуживания. Не пила ничего, кроме воды, заявляя, что не доверяет австралийским винам, а французские считала слишком дорогими. Меня всегда посылали обслуживать ее стол. Через месяц она подхватилась и, не сказав ни слова, исчезла, не оставив мне даже на чай. А вы говорите, помню ли я ее.

– Это вполне похоже на миссис Трентам, – проговорил Чарли. – А не приходилось ли вам слышать, зачем она приезжала в Австралию? – Он вынул из бумажника третью банкноту и положил на первые две.

– Не имею представления, сэр, – с сожалением произнес официант. – Она молчала с утра до вечера, и я не уверен, что даже господин Синклэр-Смит знает ответ на этот вопрос.

– Господин Синклэр-Смит?

Официант указал ему за спину в дальний конец зала, где в одиночестве сидел седовласый джентльмен с салфеткой за воротничком, занятый большим куском пирога.

– Нынешний владелец, – пояснил официант. – Его отец был единственным, с кем миссис Трентам разговаривала более или менее нормально.

– Спасибо, – сказал Чарли. – Вы очень помогли мне. – Официант положил деньги в карман. – Не могли бы вы передать управляющему, что я хочу поговорить с ним?

– Да, конечно, сэр, – официант захлопнул коробку к поспешил исполнять просьбу.

– Управляющий слишком молод, чтобы помнить…

– Держите глаза открытыми, мистер Робертс, и, может быть, научитесь одной-двум штучкам, которые вам не смогли преподать в юридической школе, – посоветовал Чарли, обрезая кончик сигары.