Текст книги "Прямо к цели"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 43 страниц)

Выступила она хорошо, но еще лучше ответила на последовавшие вопросы. Она очень умело разделалась со всеми банковскими премудростями, которые только смогли обрушить на нее Тим Ньюман с Полом Мерриком, так же как и с профсоюзными проблемами, поднятыми Артуром Селвином. Что же до Найджела Трентама, то на его вопросы она отвечала с таким холодным профессионализмом, что мне оставалось только завидовать. Когда через час с лишним Кэти покидала зал заседаний, мужчины вновь встали со своих мест. Не сделал этого лишь Трентам, уткнувшийся в лежавший перед ним отчет.

Когда я подходил к дому в тот вечер, Кэти ждала меня на крыльце.

– Ну как?

– Ну как?

– Не передразнивайте, Чарли, – усмехнулась она.

– Вы назначены нашим новым директором по кадрам, – сообщил я тоже с усмешкой. На какое-то время даже она лишилась дара речи.

– Теперь вы попали, как кур в ощип, молодая леди, – добавил я и прошел мимо, – правление очень рассчитывает, что вы выправите положение.

Мое известие так захватило ее, что мне впервые показалось, будто мысли о трагической смерти Дэниела наконец отступили от нее. Вечером я позвонил доктору Аткинзу и рассказал ему не только об успешном выступлении Кэти на заседании правления, но и о том, что результатом его стало назначение ее директором. Однако ни Кэти ни доктору я не сказал, что вынужден был при этом согласиться с введением в состав правления еще одного ставленника Трентама, чтобы избежать голосования по вопросу о назначении Кэти.

С первого дня, как только Кэти оказалась за столом правления, всем стало ясно, что перед ними находится не просто смышленая девушка из выводка Бекки, а серьезный претендент на то, чтобы со временем заменить меня на месте председателя. Тем не менее я хорошо понимал, что ее выдвижение может состояться только в том случае, если Трентам не завладеет пятьюдесятью одним процентом акций компании Трумперов. Мне было ясно также, что единственным способом, с помощью которого он может добиться этого, являются публичные торги, которые станут возможными в случае, если он приберет к рукам денежки попечительского совета Хардкасла. Впервые я желал миссис Трентам долгих лет жизни, чтобы успеть довести компанию до таких высот, когда Найджелу Трентаму не будет хватать даже попечительских денег, чтобы выиграть торги.

Наступило 2 июня 1953 года, когда через четыре дня после восхождения на Эверест двух представителей разных частей Содружества на престол взошла королева Елизавета. Уинстон Черчилль сказал об этом так: «Те, кто знаком с историей первой эпохи Елизаветы, с уверенностью ждут наступления второй».

Восприняв слова премьер-министра как руководство к действию, Кэти с головой ушла в работу над кадровым проектом, который поручило ей правление, и добилась экономии сорока девяти тысяч фунтов на зарплате в 1953 году. В первой половине 1954 года эта экономия составила двадцать одну тысячу. К концу этого финансового года я почувствовал, что она разбирается в вопросах управления кадрами лучше, чем кто бы то ни было, включая меня.

В 1955 году стали резко падать объемы продаж за рубежом, и, поскольку Кэти больше не была перегружена своими обязанностями, а опыт работы в других областях ей был необходим, я предложил ей разобраться с проблемами нашего международного отдела.

Она взялась за дело на новом поприще с таким же энтузиазмом, с каким бралась за любое другое. Однако в следующие два года по ряду вопросов у нее начались стычки с Найджелом Трентамом, включая такую практику, как возвращение разницы любому покупателю, который мог подтвердить, что заплатил за такой же товар у наших конкурентов меньше, чем у нас. Возражая против этого, Трентам заявлял, что наши покупатели заинтересованы не в какой-то там надуманной разнице в цене по сравнению с каким-то малоизвестным магазином, а только в качестве товаров и услуг, на что Кэти отвечала: «Покупателей не заботит баланс компании, это обязанность правления, возложенная на него нашими акционерами».

В другом случае Трентам чуть ли не обвинил Кэти в принадлежности к компартии, когда та предложила «схему акционерного участия работников», которая, по ее мнению, обеспечивала такое постоянство кадров, которого пока добилась только Япония, где для компаний не является редкостью, когда до девяноста восьми процентов работников трудятся у них всю свою жизнь. Даже я не был уверен в этой идее, но Бекки предупредила меня, когда мы были с ней наедине, что я начинаю отличаться «замшелостью». Это слово я воспринял, как один из современных терминов, который не следует считать комплиментом.

Когда банк «Лигал энд Дженерал» не смог заполучить наш страховой полис, он продал свои два процента акций непосредственно Найджелу Трентаму. С этого времени я еще больше забеспокоился по поводу того, что он сможет собрать достаточное количество акций, чтобы прибрать к рукам компанию. Он выдвинул также еще одну кандидатуру в состав правления, которая, благодаря содействию Пола Меррика, была принята.

– Мне следовало приобрести эту землю тридцать пять лет назад, уплатив за нее всего четыре тысячи фунтов, – сказал я Бекки.

– Хуже всего то, что миссис Трентам сейчас опаснее для нас мертвая, чем живая, – напомнила мне Бекки.

Приход Элвиса Пресли, «тедди бойз», обуви на «гвоздиках» и тинэйджеров компания Трумперов восприняла как должное. «Покупатели, может быть, и изменились, но наши стандарты должны оставаться неизменными», – постоянно напоминал я правлению.

В 1960 году компания заявила семьсот пятьдесят тысяч фунтов чистого дохода и четырнадцать процентов прироста капитала, а через год прибавила к этим достижениям еще и королевскую лицензию. Я распорядился, чтобы герб Виндзорского дома повесили над главным входом как напоминание о том, что королева регулярно делает здесь покупки.

Я не берусь утверждать, что видел когда-нибудь, как Ее Величество путешествовала по эскалаторам в часы пик с нашей фирменной синей сумкой в руках, но нам тем не менее регулярно звонили из дворца, когда там кончались запасы товаров. И это еще раз доказывало правоту моего деда, утверждавшего, что яблоко есть яблоко, независимо от того, кто от него откусывает.

В 1961 году особую радость я испытал, когда Бекки наконец открыла спортивный центр Дана Сэлмона на Уайтчапел-роуд – еще одно сооружение, строительство которого значительно превысило смету. Однако я не сожалел ни об одном пенни расходов, несмотря на мелочную критику со стороны Пола Меррика, наблюдая, как следующее поколение мальчишек и девчонок Ист-энда плавают, занимаются боксом, тяжелой атлетикой и играют в сквош, до которого у меня самого никогда не доходили руки.

Всякий раз, возвращаясь домой субботним вечером после очередной игры «Уэст Хэм», я не мог удержаться, чтобы не заскочить в новый клуб и не посмотреть, как детишки выходцев из Африки, Латинской Америки и Азии – новое поколение обитателей Ист-энда – сражаются друг против друга и делают это точно так же, как делали в свое время мы, играя с ирландскими и восточноевропейскими иммигрантами.

«Старое уступает место новому в большом разнообразии, угодном Богу, чтобы не обеднять мир однообразием добра», – слова Теннисона, выбитые на камне центральной арки, вернули меня к миссис Трентам, которая никогда не выходила у меня из головы, особенно с тех пор, как трое ее ставленников засели у нас в правлении и ждали ее приказа. Найджел, который теперь поселился на Честер-сквер, казалось, только и выискивал удобного момента, чтобы ввести свои войска и броситься в атаку.

Я по-прежнему молил Бога, чтобы миссис Трентам стала долгожителем, так как мне все еще нужно было время, чтобы создать гарантии того, что ее сын никогда не приберет к рукам компанию.

Дафни первой предупредила меня, что миссис Трентам слегла в постель и что ее регулярно посещает их семейный врач.

Все эти месяцы ожидания улыбка не сходила с лица Найджела.

И вдруг 7 марта 1962 года, без какого-либо предупреждения, миссис Трентам, не дожив до восьмидесяти восьми лет, скончалась.

– Мирно, во сне, – сообщила мне Дафни.

Глава 43

Дафни побывала на похоронах миссис Трентам. «Только для того, чтобы убедиться, что зловредную старуху действительно закопали, – объяснила она позднее Чарли, – хотя не удивлюсь, если она найдет способ, чтобы вернуться с того света». Затем она предупредила Чарли о том, что Найджел, еще до того как тело было предано земле, намекал на ожидающий нас гром среди ясного неба на следующем заседании правления. Ему оставалось ждать всего несколько дней.

В тот первый вторник наступившего месяца Чарли внимательно оглядел сидевших за столом членов правления, чтобы убедиться, что присутствовали все. Он чувствовал, что все находятся в ожидании того, кто же нанесет удар первым. Найджел и его двое коллег сидели в черных галстуках, которые должны были подчеркивать их новый статус. Баверсток, напротив, впервые надел цветной галстук пастельных тонов.

Чарли уже знал, что Трентам будет выжидать до шестого вопроса повестки, когда предполагалось рассмотреть предложение о расширении банковского учреждения на первом этаже, и тогда предпримет свой шаг. Идея о создании такого учреждения зародилась в голове у Кэти после очередного посещения Штатов, и вскоре после этого она представила правлению ее детальное обоснование. Вначале, пока у нового учреждения не прорезались зубы, оно испытывало некоторые затруднения, однако уже к концу второго года жизни ему удалось свести свой баланс без дефицита.

Первые полчаса заседание проходило довольно мирно, пока разбирались вопросы с первого по пятый. Но когда Чарли начал оглашать шестой пункт:

– Расширение…

– Надо закрыть банк и сократить наши расходы, – вмешался Трентам, не дав ему даже высказать свое мнение.

– Это по какой же причине? – с обидой в голосе спросила Кэти.

– По той причине, что мы не банкиры, – отрезал Трентам. – Мы торговцы – или толкачи лотка, как любит напоминать нам председатель. В любом случае это позволит нам экономить до тридцати тысяч фунтов в год.

– Но банк только начинает становиться на ноги, – сказала Кэти. – Нам надо думать о его расширении, а не о свертывании. И кто может сказать, сколько из вложенных в него денег являются потраченными деньгами, учитывая прибыли?

– Тем не менее посмотрите, какую торговую площадь отнимает у нас банковский зал.

– Но взамен мы оказываем важные услуги.

– И теряем деньги, не используя площадь для более выгодных направлений деятельности, – огрызнулся Трентам.

– Для каких, например? – спросила Кэти. – Назовите хоть один отдел, который бы оказывал более необходимые услуги и в то же время приносил такие же доходы. Назовите, и я стану первой, кто согласится закрыть банковский зал.

– Мы не сфера услуг. Наша обязанность обеспечить приличные доходы нашим акционерам, – заявил Трентам. – Я требую голосования по этому вопросу, – добавил он, оставив доводы Кэти без возражений.

Трентама поддержали только двое, а шестеро проголосовали против. После такого исхода голосования Чарли решил, что может перейти к седьмому пункту повестки – коллективному просмотру фильма «Вестсайдская история» в кинотеатре «Одеон» на Лестер-сквер. Однако, как только Джессика внесла результаты голосования в протокол, Найджел Трентам вскочил на ноги и заявил:

– Я хочу сделать заявление, господин председатель.

– Может быть, для этого больше подойдет раздел «разное»? – невинным тоном спросил Чарли.

– Меня здесь уже не будет, когда вы дойдете до этого раздела, господин председатель, – в голосе Трентама звучали металлические нотки. Достав из внутреннего кармана лист бумаги, он развернул его и начал зачитывать заранее подготовленный текст.

– Я считаю своим долгом проинформировать правление, – пробубнил он, – что через несколько недель я стану единоличным обладателем тридцати трех процентов акций компании Трумперов. На следующем заседании правления я буду настаивать на том, чтобы в структуре компании были произведены некоторые изменения и в первую очередь в составе тех, кто сидит сегодня за этим столом. – Он остановился и выразительно посмотрел в сторону Кэти. – Сейчас я намерен покинуть заседание и дать вам возможность обсудить мое заявление.

Когда он отодвигал свой стул, Дафни заметила:

– Я не совсем поняла, что вы предлагаете, мистер Трентам.

Секунду поколебавшись, он ответил:

– Тогда мне придется объяснить свою позицию более подробно, леди Уилтшир.

– Очень мило с вашей стороны.

– На следующем заседании правления, – невозмутимо продолжал он, – я позволю выдвинуть свою кандидатуру на пост председателя компании. Если она будет отклонена, я немедленно выйду из состава правления и сделаю заявление для прессы о своем намерении приобрести на торгах акции компании, недостающие мне до контрольного пакета. Теперь, наверное, всем известно, что в моем распоряжении будут необходимые средства, чтобы предпринять такой шаг. Так как до контрольного пакета мне требуется всего лишь восемнадцать процентов акций, я предлагаю вам взглянуть правде в лицо и подать в отставку самим, чтобы избежать позорного увольнения. Я рассчитываю увидеть на следующем заседании только одного-двоих из вас. – Его сторонники встали из-за стола и вышли вслед за ним из зала.

Наступившую тишину нарушил очередной вопрос Дафни.

– Каким словом называется группа мерзавцев?

Все рассмеялись, кроме Баверстока, который пробурчал про себя:

– Сброд.

– Итак, вызов брошен, – сказал Чарли. – Будем надеяться, что нам хватит духу, чтобы противостоять ему. – Он повернулся к Баверстоку. – Не могли бы вы прояснить ситуацию с теми акциями, которые в настоящее время принадлежат попечительскому совету Хардкасла?

Старый адвокат медленно поднял голову и посмотрел на Чарли.

– Нет, господин председатель, не могу. Мне очень жаль, но я вынужден довести до сведения правления, что тоже подаю в отставку.

– Но почему? – вырвалось у Бекки. – Вы всегда поддерживали нас в трудные времена.

– Я должен принести свои извинения, леди Трумпер, но я не волен раскрывать свои причины.

– А не могли бы вы пересмотреть свое решение? – спросил Чарли.

– Нет, сэр, – твердо прозвучал ответ Баверстока.

Чарли немедленно объявил заседание закрытым, несмотря на то что каждый вдруг захотел что-то сказать, и поспешил вслед за Баверстоком из зала.

– Что заставляет вас уйти в отставку? – продолжал недоумевать Чарли. – После стольких лет нашей совместной работы?

– Может быть, мы сможем встретиться и обсудить мои мотивы завтра, сэр Чарлз?

– Да, конечно. Но все же, почему вы решили покинуть нас именно в тот момент, когда я больше всего нуждаюсь в вас?

Баверсток остановился:

– Сэр Раймонд предвидел, что такое может случиться, – спокойно сказал он. – И дал мне соответствующие указания.

– Я не понимаю.

– Вот почему нам надо встретиться завтра, сэр Чарлз.

– Мне взять с собой Бекки?

После некоторых раздумий Баверсток сказал:

– Я думаю, нет. Если мне приходится впервые за сорок лет нарушать конфиденциальность, то я предпочел бы сделать это без свидетелей.

На следующее утро, когда Чарли приехал в адвокатскую контору фирмы «Баверсток, Диккенс энд Кобб», старший компаньон уже ждал его в дверях. Хотя за все четырнадцать лет их знакомства Чарли ни разу не опаздывал на встречу с Баверстоком, его всегда трогала старомодная церемонность, с которой адвокат неизменно встречал его.

– Доброе утро, сэр Чарлз, – произнес Баверсток, прежде чем проводить его по коридору в свой кабинет. Чарли удивился, когда ему было предложено сесть не на обычное место у стола адвоката, а возле незажженного камина. В кабинете на сей раз не было секретаря, который обычно вел записи. Чарли заметил также, что трубка телефона была снята. Из всего этого он заключил, что беседа у них будет долгая.

– Много лет тому назад, когда я был молодым, – начал Баверсток, – и сидел на студенческой скамье, я поклялся себе соблюдать кодекс конфиденциальности, имея дела с клиентами. Думаю, что могу с уверенностью сказать, что придерживался этого принципа всю свою профессиональную жизнь. Однако одним из моих клиентов, как вам хорошо известно, был сэр Раймонд Хардкасл, и он… – Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла молодая девушка с двумя чашками кофе на подносе.

– Благодарю вас, мисс Барроуз, – сказал Баверсток, когда одна из чашек оказалась перед ним. Продолжение разговора последовало не ранее, чем за ней закрылась дверь.

– На чем я остановился, старина? – спросил Баверсток, опуская в чашку кусочек сахара.

– На вашем клиенте сэре Раймонде.

– Ах, да, – продолжал Баверсток. – Так вот, сэр Раймонд оставил завещание, с которым вы можете считать себя хорошо знакомым. Но вот чего вы можете не знать, так это того, что он приложил к нему письмо. Оно не имеет законной силы, поскольку адресовано лично мне. – Чарли не притрагивался к кофе в ожидании того, что хотел сообщить ему Баверсток. – И именно потому, что письмо не является юридическим документом, я решил посвятить вас в его содержание.

Баверсток наклонился вперед и, открыв лежавшее перед ним дело, извлек из него листок, исписанный размашистой и твердой рукой.

– Прежде чем прочесть вам письмо, я должен заметить, что оно было написано в то время, когда сэр Раймонд полагал, что его имущество отойдет Дэниелу.

Баверсток водрузил на нос очки и, откашлявшись, стал читать:

Дорогой Баверсток,

Несмотря на все предпринятое для точного исполнения моих последних желаний, может оказаться, что Этель найдет какой-то способ, чтобы лишить моего правнука Дэниела Трумпера его права на наследование оставшейся части моего имущества. Если такие обстоятельства наступят, то, пожалуйста, положитесь на свой здравый смысл и ознакомьте тех, кого больше всего затрагивают положения моего завещания, со всеми его подробностями.

Старина, вам, должно быть, хорошо известно, кого и что я имею в виду.

С неизменным уважением.

Рай.

Баверсток положил письмо на стол и сказал:

– Боюсь, что он знал мои маленькие слабости не хуже, чем слабости своей дочери, – Чарли улыбнулся, понимая, какую этическую дилемму сейчас приходится решать старому адвокату. – А сейчас, прежде чем перейти к завещанию, я должен открыть вам еще одно обстоятельство.

Чарли кивнул.

– Вам известно, сэр Чарлз, что теперь Найджел Трентам является ближайшим родственником сэра Раймонда. Однако нельзя не заметить, что завещание составлено так, что его имя даже не упоминается среди наследников. Я подозреваю, что сэр Раймонд поступил так для того, чтобы потомство Дэниела пользовалось приоритетом по отношению к его внуку.

В настоящее время дело обстоит так, что мистер Найджел Трентам, как ближайший родственник сэра Раймонда, должен унаследовать акции, приобретенные опекой в компании Трумперов, и оставшееся имущество Хардкасла, а это значительное состояние, которое позволит ему приобрести контрольный пакет акций вашей компании. Но я пригласил вас не по этой причине, а потому, что в завещании имеется один пункт, о существовании которого вы не могли знать. Принимая во внимание письмо сэра Раймонда, я считаю своим долгом довести до вас его суть.

Погрузившись в коробку, Баверсток достал из нее связку бумаг, опечатанную сургучом и перевязанную розовой лентой.

– Первые одиннадцать пунктов завещания сэра Раймонда потребовали от меня довольно длительного времени для своего составления. Однако их содержание не связано с обсуждаемым вопросом. Они касаются небольших сумм, завещанных моим клиентом своим племянникам, племянницам и кузинам, которые уже получили их.

В пунктах с двенадцатого по двадцать первый называются благотворительные организации, клубы и академические учреждения, с которыми долгое время был связан сэр Раймонд и которые тоже получили от его щедрот. А вот пункт двадцать второй, по моему мнению, содержит как раз то, что может оказаться решающим для вас. – Баверсток опять откашлялся и перевернул несколько страниц.

«Оставшаяся часть моего имущества переходит к мистеру Дэниелу Трумперу из колледжа Тринити в Кембридже, а в случае, если он не переживет мою дочь Этель Трентам, эта сумма должна быть поровну поделена между его отпрысками. Если же у него не окажется потомства, то имущество должно перейти к ближайшему из моих оставшихся родственников. – А теперь тот параграф, который имеет отношение к делу, сэр Чарлз. – Если такие обстоятельства наступят, я обязываю моих душеприказчиков предпринять все, что они сочтут необходимым для того, чтобы найти того, кто имеет право претендовать на мое наследство. Для того чтобы этот вариант мог быть должным образом реализован, я предписываю произвести окончательную выплату стоимости оставшейся части моего имущества только после того, как со времени смерти моей дочери пройдут два года».

У Чарли готов был вырваться вопрос, но Баверсток поднял руку.

– Мне стало ясно, – продолжал Баверсток, – что сэр Раймонд включил пункт двадцать два с одной лишь целью – чтобы дать вам возможность собраться с силами и отразить возможную попытку со стороны Найджела Трентама завладеть контрольным пакетом акций.

Сэр Раймонд распорядился также, чтобы в соответствующее время после смерти дочери в газетах «Таймс», «Телеграф», «Гардиан» и в любых других, которые я сочту подходящими для этого, были помещены объявления с целью поиска других лиц, которые могли бы претендовать на наследство. Если таковые найдутся, они могут обратиться за наследством непосредственно в эту фирму. Тринадцать таких родственников уже получили по тысяче фунтов каждый, но, возможно, существуют еще кузины или другие дальние родственники, о которых сэр Раймонд не подозревал и которые, тем не менее, имеют право претендовать на наследство. Это придумано лишь для того, чтобы оправдать включение в завещание условия о двух годах. Насколько я понимаю, сэр Раймонд был рад выделить лишнюю тысячу фунтов какому-нибудь неизвестному родственнику, если только это могло дать вам возможность для маневра. Кстати, – добавил Баверсток, – я решил прибавить к числу газет, указанных в завещании, «Йоркшир пост» и «Хаддерсфилд дейли» по причине наличия семейных корней в этом графстве.

– Какой прозорливой бестией он, должно быть, был, – проговорил Чарли. – Жаль, что я не был с ним знаком.

– Думаю, что могу с уверенностью сказать, что он пришелся бы вам по душе.

– Вы проявили огромную доброту ко мне, посвятив меня во все подробности, старина.

– Не стоит благодарности. Я уверен, – сказал Баверсток, – что, если бы на моем месте был сэр Раймонд, он поступил бы точно так же.

– Если бы я только рассказал Дэниелу правду о его отце…

– Если вы приложите усилия, – заметил Баверсток, – то прозорливые старания сэра Раймонда могут оказаться ненапрасными.

В день смерти миссис Трентам, 7 марта 1962 года, стоимость акции Трумперов на бирже составляла один фунт и два шиллинга. Всего за четыре последующих недели она возросла на целых три шиллинга.

Тим Ньюман советовал Чарли прежде всего держаться за каждую наличную акцию и ни под каким видом в течение двух следующих лет не идти на выпуск новых ценных бумаг. Любые свободные средства, которые окажутся в этот период в распоряжении Чарли и Бекки, следует пускать на закупку акций во всех случаях, когда они будут появляться на рынке.

Следовать этому совету было трудно, потому что каждый раз, когда на рынок выбрасывалась мало-мальски крупная партия акций, ее тут же скупал неизвестный брокер, который, очевидно, имел указания не останавливаться ни перед какой ценой. Биржевому маклеру Чарли удалось заполучить всего несколько акций, и то только у тех, кто не хотел выходить с ними на открытый рынок. Чарли была ненавистна мысль о том, что ему приходится переплачивать, ибо он никогда не забывал, как был близок к банкротству, когда перерасходовал кредит. К концу года котировка акции Трумпера поднялась до одного фунта и семнадцати шиллингов.

Желающих избавиться от акций стало еще меньше, когда «Файненшл таймс» предупредила своих читателей о готовящейся битве за контрольный пакет акций компании, которая, по ее прогнозам, должна произойти года через полтора.

– Эта чертова газета осведомлена лучше любого члена нашего правления, – пожаловалась Дафни на следующем заседании, добавив, что она больше не нуждается в протоколах прошлых заседаний, поскольку всегда может прочесть их на первой полосе «Файненшл таймс», куда они, похоже, передаются дословно. Произнося эти слова, она не спускала глаз с Пола Меррика.

В последней газетной статье была только одна маленькая неточность, заключающаяся в том, что битва за компанию больше не велась в зале заседаний правления. Как только стало известно, что в завещании предусмотрен двухлетний период ожидания, Найджел Трентам и его ставленники перестали посещать ежемесячные заседания правления.

Это особенно раздражало Кэти, так как их внутренний банк из квартала в квартал приносил все больше и больше прибыли. Высказывая свои доводы, она часто спохватывалась, что обращается к пустующим стульям, хотя имела все основания подозревать, что Пол Меррик докладывает на Честер-сквер все подробности. И, как будто в насмешку над Чарли, доходы компании в 1963 году достигли рекордной цифры, о чем он проинформировал своих акционеров на ежегодном собрании пайщиков.

– Можно отдать компании всю свою жизнь только для того, чтобы затем преподнести ее на тарелочке Трентаму, – заметил Тим Ньюман.

– Миссис Трентам не надо даже переворачиваться в гробу, – согласился Чарли. – По иронии судьбы, после всего, что ей удалось при жизни, только смерть предоставила ей шанс нанести смертельный удар.

Когда в начале 1964 года цена акции вновь подскочила, – перевалив на сей раз за два фунта, – Тим Ньюман проинформировал Чарли о том, что Найджел Трентам по-прежнему проявляет активность на рынке.

– Но где он берет такие деньги, ведь он еще не получил наследство своего деда?

– Мой бывший коллега намекнул, что один из ведущих коммерческих банков предоставил ему большое превышение кредита в расчете на то, что в его руки перейдут средства попечительского совета Хардкасла. Остается только пожелать, чтобы и вам дедушка оставил состояние, – добавил он.

– Он так и сделал, – сказал Чарли.

Найджел Трентам объявил миру о своем решении приобрести контрольный пакет акций по два фунта и четыре шиллинга за штуку и сделал это в день шестидесятичетырехлетия Чарли, не дотянув всего каких-то шести недель до срока предъявления своих прав на наследство. Чарли все еще был уверен, что с помощью друзей и таких учреждений, как банк «Пруденшл», а также акционеров, которым был на руку рост акций, ему удастся удержать около сорока процентов капитала. По оценке Тима Ньюмана, Трентам к настоящему моменту должен был иметь не менее двадцати процентов, но, как только он заполучит семнадцать процентов опеки, в его распоряжении может оказаться от сорока двух до сорока трех процентов доли акционерного капитала. Добрать же недостающие восемь-девять процентов для него не составит большого труда.

В тот вечер Дафни устроила у себя дома на Итон-сквер прием в честь юбиляра. Фамилия «Трентам» не упоминалась до тех пор, пока не выпили по второму бокалу портвейна, после которого слегка расчувствовавшийся Чарли процитировал известную клаузулу из завещания сэра Раймонда, заявив, что она была включена в него только с одной целью – чтобы спасти его.

– Я предлагаю выпить за сэра Раймонда, – произнес Чарли, поднимая свой бокал, – хорошего человека, оказавшегося в нашей команде.

– Сэр Раймонд, – отозвались гости и подняли бокалы. Одна Дафни осталась сидеть с безучастным видом.

– В чем дело, старушка? – спросил Перси, – Портвейн не вдохновляет тебя?

– Нет, это вы не вдохновляете меня. Вы совершенно не поняли, что имел в виду сэр Раймонд.

– О чем это ты, старушка?

– Я думала, что это очевидно для всех, особенно для тебя, Чарли, – проговорила она, поворачиваясь к своему почетному гостю.

– Я, как и Перси, не имею понятия, о чем ты говоришь.

Теперь всеобщее внимание было обращено на Дафни, и за столом наступила тишина.

– Все очень просто, – продолжала Дафни. – Сэр Раймонд вряд ли считал возможным, что миссис Трентам переживет Дэниела.

– И что из этого? – сказал Чарли.

– И я сомневаюсь также в том, что он предполагал появление у Дэниела ребенка раньше, чем она отправится в мир иной.

– Скорее всего, вы правы, – произнес Чарли.

– Всем нам понятно, что сэр Раймонд меньше всего хотел, чтобы его наследство попало к Найджелу Трентаму, в противном случае он бы назвал его следующим наследником и не стремился бы передать свое состояние отпрыску Гая Трентама, которого он даже в глаза не видел. Он не стал бы также добавлять слова: «…если у него не окажется потомства, то имущество должно перейти к моему ближайшему из оставшихся отпрысков».

– К чему ты клонишь? – спросила Бекки.

– Все к той же клаузуле, которую нам только что процитировал Чарли. «Идите так далеко, как сочтете нужным, чтобы найти того, кто имеет право претендовать на мое наследство», – Дафни прочла запись, поспешно сделанную ею на узорчатой скатерти. – Это его слова, мистер Баверсток? – спросила она.

– Да, его, леди Уилтшир, но я все еще не вижу…

– Это потому, что вы слепы, как и Чарли, – пробурчала она. – Слава Богу, что хоть один из нас все еще в здравом уме. Мистер Баверсток, напомните нам, пожалуйста, распоряжения сэра Раймонда о помещении объявлений в газетах.

Баверсток прикоснулся к губам салфеткой, аккуратно сложил ее и положил перед собой.

– Объявления должны быть помещены в «Таймс», «Телеграф» и «Гардиан», а также в любой другой газете, которую я сочту уместной и подходящей для этой цели.

– Которую вы сочтете уместной и подходящей, – повторила Дафни, выделяя каждое слово. – Достаточно явный намек человека в здравом уме. – Все взгляды были прикованы к Дафни, и никто не пытался прервать ее. – Разве вы не видите, что это ключевые слова? – спросила она. – Потому что если у Гая Трентама действительно остался ребенок, то уж, наверное, вы не найдете его, помещая объявления в лондонской «Таймс», «Телеграф», «Гардиан», «Йоркшир пост» и даже в «Хаддерсфилд дейли».

Чарли опустил кусочек своего праздничного торта назад на тарелку и посмотрел через стол на Баверстока.

– Бог мой, она права, вы знаете.

– Вполне возможно, что она не ошибается, – согласился Баверсток, беспокойно заерзав на стуле. – И я должен просить прощения за недостаток воображения, потому что, как справедливо заметила леди Уилтшир, я оказался глупым слепцом, не последовав указаниям своего хозяина, рекомендовавшего мне полагаться на свой здравый смысл. Не оставляет никаких сомнений, что он предполагал наличие у Гая Трентама потомства, искать которое надо не в Англии.