Текст книги "Седьмой лимузин"

Автор книги: Дональд Стэнвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

Любопытно, с какой лихостью ему удалось вывести меня из-под чересчур пристального внимания. Однако Стейси по-прежнему пугалась у нас под ногами.

– Ну хорошо, как я понимаю, все тут со всеми знакомы. Так что можете обойтись без моей помощи.

Карри проводила взглядом Стейси, поспешившую вдогонку за остальными студентами.

– Стейси здорово играла в самодеятельности, – сказала она, словно желая объяснить этим происходящее.

Итак, мы остались втроем. Тед обливался потом, и вид у него был испуганный.

– Что ж, мистер Эшер, полагаю, нужно спросить у вас, зачем вы сюда приехали?

Я его раздражал и это, в свою очередь, не нравилось мне самому.

– Можно сформулировать так: я приехал сюда, чтобы проверить зацепки, которые вы оба оставили. – Они с недоумением уставились на меня, и я надавил посильнее. – В ходе аукциона. Вы ведь устроили там скандал, верно?

Карри прижалась к Теду.

– С этим покончено.

– Может быть, и так. Харра оказался настолько любезен, что не стал заводить дело. Но, могу поклясться, его охранники подали рапорт в полицию города Рино и внесли в этот рапорт ваши имена. Тед Чезале? В отделе по расследованию убийств такую фамилию уже слышали. То-то они всполошатся.

Тед надулся.

– Да черт с ней, с этой полицией! Пусть приезжает. Мне скрывать нечего.

Однако Карри, судя по всему, было что скрывать. Она задумалась, закатила глаза, вид у нее был, как у шахматиста, намечающего возможные пути развития партии. Тед заметил, что его подруга пришла в замешательство, и поспешил к ней на выручку, перейдя в контратаку.

– Это вас мать прислала?

– Джилл даже не знает, что я сюда приехал, – я хотел было сбавить напряженность путем дипломатических ухищрений, но понял, что это оказалось бы безнадежной затеей. – Карри, ты не могла бы оставить нас на пару минут?

Тед, разумеется, запротестовал. Но Карри удивила меня. Судя по всему, она здорово понимала, откуда ветер дует.

– Пойду, посмотрю, как там дела у профессора. Я скоро вернусь.

Мы с Тедом остались в жалкой тени пыльного дерева. Он проводил подружку глазами. Юношеская любовь. Над ней легко смеяться, но я еще не забыл, как сам вел себя в его годы. Мне хотелось предостеречь его: и дальше легче не станет. Вместо этого я смахнул с камня грязь, перевернул его, чтобы убедиться, что под ним нет змей.

– Давай присядем.

Тед не сразу выполнил мою просьбу. Уже будучи на голову выше, чем его покойный отец, он отличался столь же крепким телосложением. Он сел, поджал под себя ноги, какое-то время помолчал, а потом слова хлынули неудержимым потоком.

– Знаете ли, прямо сейчас мне как раз меньше всего на свете хочется заниматься этим, – я хочу сказать, мы тут работаем, а вы вдруг сваливаетесь, как снег на голову, такой умный, такой замечательный, и начинаете меня допрашивать. Скажите-ка, кто назначил вас моим ангелом-хранителем?

– Никто, Тед. – Я обвел руками нависшие над нами скалы. – Можешь мне поверить, я менее всего рассчитывал оказаться в таком месте. – Я тоже скрестил ноги, снял с плеча фотоаппарат. – Ты ведь понимаешь, что нам следовало поговорить после аукциона. Тебе нельзя было уезжать просто так.

– Мы не могли… – Он не договорил, явно не желая делиться со мной какой-то тайной. Он осмотрелся по сторонам. Мы с ним, да матушка-природа со своими вечностью и бесконечностью, по сравнению с которыми любые его увертки оказались бы ничтожными. – Я уехал из-за Карри. Вы и не представляете себе, мистер Эшер, как она расстроилась.

– Допустим. – Я действительно поверил ему, но у меня не было настроения говорить о ней, по крайней мере, сейчас. Я взял в руку противомоскитную палочку и принялся чертить круги на земле. – Ты вечно сердишься на меня, Тед, а я и не понимаю, за что. Нет, это не совсем так. Я могу догадываться о причине, даже о нескольких причинах, но сейчас это не имеет никакого значения. Нам обоим надлежит подумать о твоем отце.

Тед понурил голову.

– Выбирайте выражения, мистер Эшер. Уж кому-кому, а вам надо выражаться аккуратней. Нас связывает вовсе не мой отец, а та пустота, что образовалась после его ухода.

Я не стал спорить. Я решил посмотреть, куда его эти рассуждения заведут.

– Целых четыре дня после того, как я узнал о смерти, я представлял себя эдаким Джоном Уэйном в зеленом берете и с автоматом в руках. Представлял себе, как расправляюсь с его убийцей, кем бы тот ни оказался. – Он сконфуженно посмеялся. – А я ведь с детства боюсь огнестрельного оружия. – Он остро посмотрел на меня. – Вы упомянули полицию. Ей удалось что-нибудь выяснить?

– К сожалению, кажется, нет. Но есть ведь пара вещей, о которых они не знают.

Я полез в сумку и разложил перед ним свои снимки. За время поездки они изрядно помялись. Рассказав Джилл о подарке, который сделал мне Элио, я попросил ее ничего не говорить об этом Теду. Его отец попал в неприятности, запутался, чуть не сошел с ума, оказался в конце концов убит, и как знать, не станет ли эта хворь заразной. Это было вполне пристойное рассуждение, но в корне неверное. Никто из нас не живет в полной изоляции от остальных.

В стопке фотографий сверху лежал снимок серебряного слоника.

– Тебе известно, что это такое? – спросил я. Он этого не знал, и мне пришлось объяснить. Я показал ему также шесть других слоников на снимках королевских «Бугатти». Тед полюбовался фотографиями, а затем пожал плечами и едва слышно вздохнул.

– Вы должны понять, мистер Эшер. Мы с отцом не говорили о его делах. Никогда. Только ребенком я играл со всеми этими его снимками и трофеями. В семейном святилище, как говорила мама.

Она по-прежнему говорит о семейном святилище. Говорит, что именно оно заставляет ее чувствовать себя профессиональной вдовой, подобно героине «Татуированной розы».

А Тед продолжал предаваться воспоминаниям.

– Однажды папа повез меня прокатиться на Тридцать пятой модели. Я сидел у него на коленях, мы проехали по прибрежному шоссе до самого Амагансетта. Я помню, что шел дождь, машина пошла юзом, мы чуть не перевернулись, я разбил губу о руль. Когда мы вернулись, мама расплакалась и принялась кричать на отца, а он в ответ – на нее. Они устроили чудовищный скандал. – Он поднялся на ноги, прислушался к шороху листвы у нас над головой. – Мило, правда? Когда я отправился в мою первую экспедицию, именно это мне и понравилось. Тишина и покой.

Я уже скрошил москитную палочку до основания. Ее остатки я втер себе в ладони.

– Тед, и у меня есть детские воспоминания, которыми можно довести до слез любого. И у каждого они есть. Но я все время думаю о твоем отце, думаю о том, как он буквально разрывался на части. А ты что – не замечал этого?

– Я виделся с ним на прошлое Рождество. Он был таким… далеким… но в конце концов я ведь перед этим отсутствовал целый семестр. И я подумал, что дело, должно быть, во мне самом. Он даже был так любезен, что осведомился о моих успехах. Даже звонил мне пару раз – спрашивал, как мои дела.

– И ничего не упоминал о машинах? Или о своей договоренности с Харрой?

– Нет. – Тед вернул мне фотографии. – Больше я о нем ничего не слышал.

Я поиграл стопкой фотографий, как колодой цыганских карт, но каков бы ни был расклад, он оставался вне пределов моего понимания.

– Тед, я не в том положении, чтобы затевать что-нибудь незаконное, и все же я тебя кое о чем попрошу. Пусть весь этот разговор останется между нами.

Он, казалось, меня не слышал. Он смотрел туда, где его однокашники обступили профессора Роше, высоко поднявшего какую-то находку. На расстоянии нам было не видно, что именно они нашли.

– Она ведь говорила мне. – Тед мрачно рассмеялся, запустив в волосы пятерню. – Она говорила, а я ей не поверил. Нет, Карри все-таки большая умница!

Глава восьмая

Что мне было сказать. Я чувствовал себя палачом. Вивисектором. Малость потерпи, будет совсем не больно…

– Тед, – начал я со всей доступной мне деликатностью. – Она такая важная. Меня огорчает, что восемнадцатилетняя девушка держится, словно ей сорок пять.

При всем своем упрямстве Тед вынужден был согласиться.

– Карри не всегда такая. Я помогаю ей как могу. Но в детстве ей пришлось хлебнуть немало горя. Да ведь и всем нам, верно?

Он сделал попытку рассмеяться.

– Мне помнится, на аукционе ты что-то говорил о трудностях в семье.

Он тут же занервничал.

– Послушайте, мистер Эшер, все эти расспросы никуда не ведут. Не надо ворошить угли в чужом очаге. До добра это не доводит.

– Может быть, Карри стоило бы призадуматься над этим, прежде чем она на пару с Джоном Сполдингом устроила на людях такой спектакль.

– Ну, она вышла из себя. – Тед взял с земли пригоршню камешков и принялся по одному подбрасывать их в воздух. – Он ужасно обращался с нею, когда она была маленькой.

Я представил себе лицо Карри, вспомнил ее стычку со сводным братом.

– А разве она в той ссоре не упомянула какую-то женщину?

Да, так оно и было – и сейчас сразу же выплыло на поверхность. «Почему вам с Люсиндой просто не признать, что у вас кончились деньги?»

Мне даже не пришлось произносить это вслух. Тед уже вспомнил эти слова – и воспоминание его явно не обрадовало.

– Люсинда – мать Джона. Я никогда с ней не виделся. Знаю о ней только со слов Карри. У Джона есть и родная младшая сестра. Ее зовут Коринной. Они все живут в окрестностях Шорт-Крика, к северу от Большого каньона. Их дом когда-то принадлежал Джулиану Сполдингу. Карри привыкла…

Тед резко и отчаянно затормозил.

– Ну, так?

– Да нет, проехали. – Он поднялся с места. – Я нужен профессору. – Он привязал альпинистскую веревку к брючному ремню. – Послушайте, мистер Эшер, мне действительно хотелось бы рассказать вам об отце побольше. Я понимаю: вам кажется, будто вы совершаете своего рода благодеяние.

– Ну, не так уж я благороден. Иногда мною движут предельно низменные мотивы.

Я решил надавить на него посильнее. Почему Теда так раздражала любая колючка на фамильном древе Сполдингов?

– Там идет настоящая война, черт бы их всех побрал! – вырвалось у него. – Джон с Люсиндой всегда и во всем заодно. Они не принимают Маргарет, мать Карри. А ведь сама Маргарет никогда не причиняла им никаких неприятностей. Она настоящая дама.

– И куда моложе Люсинды, должно быть.

– Да… – Тед поморгал, словно мой полувопрос внезапно сбил его с толку. – Да, конечно. Люсинде сейчас уже, должно быть, все семьдесят.

– Значит, прошло достаточно времени, чтобы перестать сокрушаться по уведенному мужу. В конце концов, и сама Карри уже взрослая женщина…

Взрослая женщина, которая в детстве претерпела надругательство со стороны сводного брата. Какого рода надругательство? И почему после выходки Джона Сполдинга на торгах я не задал себе достаточно очевидный вопрос? Каким образом Карри и Джон ухитрились когда-то быть прихожанами одной и той же мормонской церкви? Членами одной и той же общины?

До меня начало кое-что доходить. Тед понял это по моему лицу, он вновь подсел ко мне, во всей его повадке появилось сейчас что-то заискивающее.

– Мистер Эшер, давайте заключим джентльменское соглашение. Я не передам Карри о нашем разговоре, если вы тоже будете держать язык за зубами.

– О Господи! Ничего удивительного, что вы оба ведете себя с такой скрытностью. И как долго Джулиан Сполдинг прожил в браке с двумя женщинами сразу?

– Всю жизнь. Он и сейчас женат на обеих.

– Но это ведь противозаконно. Даже по законам штата Юга.

– А все равно здесь это случается сплошь и рядом. Маргарет и Джулиан не расписаны официально, но в глазах Господа Бога это не мешает им быть мужем и женой.

Тед произнес это с большой гордостью, как отличник на уроке по прикладной полигамии.

– Ты говоришь так, словно и сам уверовал в это.

Он перешел в оборону.

– Возможно. Я до сих пор читаю молитвы и осеняю себя крестным знаменьем. Хотя, честно говоря, и сам не знаю, верую или нет.

И как продавец в религиозном супермаркете, Тед разъяснил мне превосходные качества только что полученного товара. Поведал о том, что Джулиану Сполдингу и его единоверцам сам Господь Бог велел брать в жены не одну женщину, а сразу двух.

– Возможно, вам это покажется странноватым, но одно могу сказать: отец Карри вовсе не бабник. – Он горько улыбнулся. – Я наблюдал за своим отцом достаточно, чтобы прочувствовать разницу.

Наверное, мне надо было вступиться за Элио, но Тед относительно него не ошибался. И я прекрасно знал это.

Карри уже сумела создать семейный портрет клана Сполдингов, как уверил меня Тед, хотя портрет этот, на мой вкус, больше напоминал рекламную фотографию. Молодой Джулиан в роли героического миссионера, да не где-нибудь, а в Берлине, причем непосредственно перед нацистским переворотом, рискуя навлечь на себя гнев всего Кворума из двенадцати апостолов, увозит в Землю Обетованную последнюю новообращенную, которая, к тому же, обладает весьма двусмысленной репутацией, о чем всем известно уже тогда. Но Люсинда решительно покончила с дурным прошлым, стала добродетельной матроной и принялась вместе с Джулианом воспитывать детей и выращивать крупный рогатый скот в Шорт-Крике.

– И тут появляется Маргарет, – не без смущения пробормотал Тед, любуясь все новыми комбинациями света и тени, возникающими у нас на глазах в скудной здешней листве. – Джулиану хотелось, чтобы они жили все вместе. Думаю, Люсинде такого было просто не вынести.

В тот год, когда Лоррен занималась историей Китая, она рассказала мне, как выглядит иероглиф, обозначающий печаль, – две женщины под одной крышей.

– Люсинда никак не могла понять, что Джулиан по-прежнему любит ее и ее детей, – сказал меж тем Тед. – Единственное, что она воспринимала, что ее муж полюбил другую.

– А она не пробовала остановить его? Ведь власти в этом случае встали бы на ее сторону?

– Мне кажется, она грозила ему этим, причем не раз и не два. – Сдержанный смешок, легкое покачивание головой. – Но вы его не знаете, этого старика, мистер Эшер. Если уж он что решил, переубедить его труднее, чем Моисея или Авраама.

– Выходит, он настоял на своем?

– Люсинда пробовала самые разные трюки. Она перешла к реформированным мормонам – знаете, это такая секта из Миссури, у них запрещено двоеженство. Она травила Джулиана и гонялась за ним, пока он с Маргарет не перебрался в Солт-Лейк. И все равно, Джулиан время от времени ездит к ним в Шорт-Крик – и Люсинда по-прежнему принимает его.

На фоне алой скалы, немного похожая на муравья, из раскопочной ямы выбралась Карри. Тед радостно кивнул ей.

– Может быть, теперь, мистер Эшер, вам станет понятней, почему она относится к людям несколько настороженно.

Любовь сделала Теда великим мастером говорить приуменьшениями.

– А матери своей ты это все рассказал?

– Нет. – Он насупился. – У нее сейчас и без того забот хватает.

– Смотри, Тед. Так ты будешь ждать подходящей минуты аж до Страшного суда.

– Решать это мне! – Он так рассердился, что я почти физически почувствовал возникшее в воздухе силовое поле. – Если вы не проболтаетесь, когда в следующий раз полезете ей под юбку.

Тед спрятал лицо, зарывшись им в большие неуклюжие руки.

– Какая глупость! – Сконфуженные бормотания доносились, казалось, из самой глубины его груди. – Я это не серьезно. – Новая пауза. – Хотя нет, серьезно. Но все равно, какая глупость!

Не глупость, а забегание вперед, – сказал бы я, – причем взрывоопасное; вольно или невольно, Тед открыл дверь порохового погреба. И нечего делать вид, будто я сам не замечаю того, что назревает.

– Хочешь верь, хочешь нет, мне понятны твои чувства. Но ты относишься ко всему этому как-то по-мальчишески.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы меня усыновляли!

– Прости. Я сказал именно то, что сказал. Твои мать с отцом и я – мы все уже стали взрослыми, по меньшей мере, попытались ими стать, задолго до твоего появления на свет. Но хвастаться тут нечем. Молодость – скоропортящийся товар.

– Все это не имеет значения. С тех пор, как не стало отца. И не думайте, что я ничего не вижу. Я не идиот.

– Мне кажется, ты все это себе нафантазировал, а сейчас ищешь подтверждения своим фантазиям. Тед, могу сказать тебе, что это не твое дело. Равно как и твои отношения с Карри – не мое дело. Но ограничиться такими словами я не вправе. Не вправе позволить себе такую роскошь. Я ведь осознаю, что нам всем приходится тяжело. Только смотри не вздумай через полгода или через год возложить на меня или на твою мать ответственность за твои собственные решения. У нас есть проблемы и поважнее.

Он сел, заслушавшись стрекотом цикад в ветвях: те тоже явно улаживали какие-то сердечные дела.

– Вам бы, мистер Эшер, надо познакомиться с Джулианом. У вас обоих есть проповедническая жилка.

– Воспринимаю это как искренний совет. Ты любишь Карри?

– Разумеется, – с некоторой неуверенностью в голосе ответил он. Да и ответ «люблю» прозвучал бы убедительнее. – А почему вы спрашиваете?

– О чем вы с ней разговариваете? Ну, вот о чем вы говорили, когда впервые встретились?

Он быстро отбил посланный ему мяч. Нетерпеливо дернул головой в сторону моей сумки с фотографиями.

– Абсолютно обо всем, кроме автомобилей.

– А об отце своем ты ей не рассказывал?

– Да, в конце концов дело дошло и до этого. Перед тем как я впервые отправился к ним с визитом, Карри сообщила мне о коллекции своего отца.

– Значит, твой отец ездил на «Бугатти», а ее отец коллекционирует машины этой марки. И ты сам стал свидетелем тому, до чего дошли Карри и Джон в своем стремлении заполучить машину твоего отца. Тебе не показалось все это немножечко странным? Совпадения, причем в таком количестве.

Тед на этот раз сумел взять себя в руки.

– Я знаю, как мы сошлись, и знаю, что нас связывает. А все остальное – это всего лишь ваши подозрения.

– Может быть, и так. С возрастом становишься подозрительней. Но ведь твоя мать делила ложе с твоим отцом, точь-в-точь как вы с Карри. И тоже думала, что все про него знает.

На этот раз я забил ему гол. Жалкий ты умник, Алан. Прорвал оборону мальчика – и не нарадуешься.

– Не пытайся надавить на Карри и не думай погубить все хорошее, что вас связывает, – мягко сказал я. – Только прекрати разгуливать с завязанными глазами.

– Тед! – Голос гулко прокатился по всему каньону, как будто к юноше воззвал, воскреснув, кто-нибудь из ветхозаветных патриархов. Стоя у подножия Белого дома, профессор Роше держал в руках мегафон. – Живо сюда! Мы тут кое-что нашли. И вы тоже, мистер Эшер!

Стряхнув пыль с брюк, Тед наконец удостоил меня ответом.

– Я над этим подумаю. Но вы ошибаетесь.

– Дай-то Бог!

– Так наше соглашение остается в силе?

– Что? Ах да, конечно, Тед. Скажи Карри и остальным Сполдингам, что я сохраню их тайну, как могила. – Тед воровато улыбнулся.

– Я им вообще ничего говорить не собираюсь.

Я дал ему спичечный коробок своего мотеля в Прово.

– Вот где я остановился. Еще не знаю, на сколько. Возможно, переберусь оттуда в отель «Юта». Если тебе придет в голову что-нибудь интересное, позвони.

Он опять заколебался, но коробок у меня все-таки взял.

– Не могу пообещать вам этого, мистер Эшер.

– Тед!

На этот раз его окликнула Карри.

Он судорожно сглотнул.

– Мне надо идти.

– Я тебя догоню.

Но Тед уже спешил по дну ущелья в сторону развалин. Идя стремительным, пружинистым шагом, он на ходу сунул в карман мой коробок. Может быть, и впрямь позвонит. Или всего лишь не хочет засорять окружающую среду.

Наутро в воскресенье я вновь взошел на борт старой «Чессны». Вел ее Том Пенни и меня опять транспортировали разве что не как порцию бесполезного груза. Истинной целью полета была доставка в университетскую лабораторию последней археологической находки. Фрагмент горшечной утвари с нетипичными конусообразными уголками они на первый взгляд отнесли к периоду, предшествующему появлению в здешних краях Анасази, и профессору понадобились четырнадцатикратно увеличенные снимки находки к тому моменту, когда он со всей группой возвратится в Прово автобусом.

Том Пенни не был большим говоруном, но и сохранить абсолютное молчание на протяжении пятичасового полета ему было не под силу. Он оказался любителем рассказов о войне, возможно, и потому, что название его племени навахо использовалось как одно из кодовых обозначений в тайной войне с нацистами. Поэтому я извлек из загашника свое боевое прошлое, по крайней мере, ту его часть, которая подлежала огласке. Мои россказни сильно походили на сюжеты комиксов, печатаемых в «Сержантской книжице», и казались ему куда более экзотическими и труднопредставимыми, чем его собственные легенды о Сидящем Быке и Диком Боевом Петухе.

Когда начало темнеть, на земле под нами со всей неотвратимостью проступили первые приметы цивилизации. Черепичные крыши, домики, кавалькада огней на пятнадцатом шоссе. Я решил не ночевать в Прово. После ночи, проведенной в запасном спальном мешке Оскара Ритфельда, я заслуживал немного комфорта. Я позвонил в отель «Юта» и узнал, что мой номер по-прежнему никем не занят.

Выехав из университетского городка, я оказался на дороге в полном одиночестве. Я включил верхние фары своего «Камаро», разогнав ночную тьму по обеим сторонам дороги.

Так что главными персонажами в следующем акте задуманной мною пьесы должны были стать наши молодые. Я не сводил глаз с дороги. Что я мог извлечь из этой затеи? Бесполезное преследование. Может быть, даже несколько недостойное.

И все же мне было никуда не деться от собственного любопытства. У меня в ушах вопреки собственной воле звучал шепот Карри. Так что же хотел сообщить тебе мистер Эшер, а, Тед? Ты ведь знаешь, что на меня можно положиться.

Я представил себе, как скрежетала зубами Карри в те дни, когда дети Сполдингов от обоих браков волей-неволей сливались в одну полигамную стаю. А сегодня даже трудно сказать, кто сильнее, брат или сестра. И особенно интересно мне было, каким образом двое людей, столь яростно ненавидящих друг друга, как Карри и Джон, одновременно решили – и успели – появиться там, где можно было ублажить их общего родителя.

Дорога свернула в сторону, и передо мной на фоне гор золотой гирляндой загорелись городские огни. Конечно, Тед мог и позвонить мне, но я решил на это не ориентироваться. А Фрэнсис прекрасно со всем справится без меня еще денек. Да, сутки, самое меньшее, я мог себе позволить проотсутствовать.

При нашей первой встрече Карри упомянула антикварную лавку Сполдинга в Солт-Лейк. Семейная лавка: всеми делами Джулиан заправляет там на пару с Маргарет. Конечно, в понедельник лавка может быть и закрыта. Или там не окажется посетителей. Или, не исключено, Сполдинги даже не пожелают со мной разговаривать. Но если я успею вставить ногу в дверной проем и заклинить дверь, им волей-неволей придется меня выслушать.