Текст книги "Седьмой лимузин"

Автор книги: Дональд Стэнвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)

Глава шестая

27 сентября 1968 г.

В Солт-Лейк-Сити, гласит пословица, есть только два времени года: август и зима. Стоял конец сентября, но солнце поднималось на востоке, как зарево термоядерного взрыва. Жара хлынула на меня, едва я вышел из самолета и поспешил в успокоительную прохладу аэровокзала.

Хертц предложил мне «Камаро», тесный, красный, к тому же с брачком. Машина для малышей, но мне было наплевать на это. Кондиционер работал, как гигантская система охлаждения пивных бутылок. Я поставил его почти на полную мощность и перекинул свои пожитки и футляр с камерой под переднее сиденье.

В этом городе я уже однажды бывал на обратном пути из Йеллоустоуна, когда мы с Лоррен еще чувствовали единение с природой. Разбивали шатер под звездным небом. Звучит это романтически, да так оно и впрямь было, по крайней мере, тогда, хотя и наводило на ненужные параллели с армейскими бивуаками. Такое мне теперь было уже не по нраву, но и бесчисленные мотели с обшарпанной мебелью и непременной гигиенической полоской поперек стульчака нагоняли на меня тоску. Поэтому я заказал номер в отеле «Юта».

Уже в прошлый визит этот отель обратил на себя мое внимание. Не здание, а сущий свадебный пирог на Храмовой площади. Принадлежал он, разумеется, Мормонской церкви. Белоснежный, в стиле рококо снаружи, внутри он блистал алым и золотым плюшем. Сперва я хотел было отправиться сюда прямо из аэропорта, но в приступе ложного озарения по дороге в город вспомнил о том, насколько зыбки все мои планы.

Тед и Карри и не подозревали о том, что я сюда еду. Это, конечно, огорчало меня, но, с другой стороны, зачем звонить заранее, если можешь нарваться на отказ? Адрес Теда у меня имелся. И, казалось, я не столкнусь с неприятностями, решившись выследить хотя бы одного из них. Но, понятно, ничего нельзя знать заранее. Вот почему я позвонил в отель «Юта» прямо с аэровокзала.

– Да, мистер Эшер, ваш номер, конечно же, ждет вас. Но если вы не появитесь до шести вечера, то, пожалуйста, позвоните.

Что ж, ободренный хотя бы тем, что мне не придется ночевать на заднем сиденье, я помчался по 15-му хайвею на юг в сторону Прово и университета. Мне предстояло проехать полсотни миль.

Навстречу неслись дорожные знаки, сопровождаемые нравоучительными изречениями. Вид у «Камаро» был суетливый и малопочтенный, поэтому я, избегая радарных ловушек, держался правого ряда. Так было проще всего вписаться в любой неожиданный поворот.

Последние суматошные дни и мои судорожные попытки самонайма на работу в престижные издания вышли из стадии чисто теоретического планирования на уровень переговоров о допустимых издержках и корпоративных правах. Освещение Королевского тура путем проникновения в ряды его участников? «Мотор, машина и водитель» клюнул на это сразу. Затем Фрэнсис, привыкшая думать и действовать масштабно, позвонила Ральфу Грейвсу в «Лайф». Получив согласие и от него, она засияла как начищенный пятак.

А я меж тем по международному телефону утрясал ситуацию с Иваном Ламбертом. Моя настойчивость и его хорошее воспитание помогли нам быстро уладить дело. Ах да, мистер Эшер, я убежден в том, что все участники тура, начиная с меня, горят нетерпением встретиться с вами. Значит, в Детройте? Семнадцатого октября? Договорились.

Ненужная суета, – твердил я себе. Путешествие по следу Элио не освобождает от уплаты налогов. Но все равно нелепо пытаться превратить собственный альтруистический порыв в доходное дело. Джилл ведь сказала, причем сказала честно, как именно мне надлежит распорядиться собственной жизнью. Начать жить нормально. Что бы это ни значило.

Несколько раз я уже тянулся к телефону, чтобы поведать ей о своих намерениях. Обо всех своих намерениях. Но что бы я мог ей сказать? Знаешь ли, Джилл, мне кажется, что твой сын со своей подружкой что-то скрывают, вот я и решил прижать их обоих как следует.

Хайвей шел параллельно длинному горному хребту Васоч и Винта. Высокие вершины были покрыты снежной шапкой даже сейчас, бабьим летом. Едва выехав из Солт-Лейк-Сити, я начал наталкиваться на рекламные шиты коммерческой палаты Прово. На другом щите – со стрелкой, указывающей куда-то к подножию гор, – значилось: «Университет Брайхема Янга».

Кампус оказался справа от меня. Приземистые здания, в стиле модерн образца середины пятидесятых окружали колокольню. Загорелый парень лет двадцати шел по дороге прямо передо мной. Странно было в те дни увидеть молодого парня, который коротко пострижен. Впрочем, в мормонском святилище, конечно же, не терпели конских хвостов и длинных нечесаных пропотелых прядей.

Я вновь сверился с клочком бумаги, хотя и вызубрил адрес Теда наизусть. Номер 204, Маккей, 1642. Где-то, должно быть, тут… Ага, вот оно. Прямо у главного входа в университет. Пансион «Ривьера».

Я подошел к окошечку дежурного. Стоял полдень, немилосердно пекло. Надо ли мне было прихватить с собой камеру? Наверное, да, решил я; кроме того, исходя из прежнего опыта мне было известно, что она вызывает доверие, когда кто-нибудь становится невольным свидетелем моих поисков. Одно дело, когда перед тобой художник, высматривающий натуру, а совсем другое, когда подозрительный тип, вынюхивающий неизвестно что.

Пансион представлял собой двухэтажное каменное строение под черепичной крышей. Я взобрался по лестнице, потом пошел по коридору к 204-му номеру. Постучал, потом постучал еще раз. Никакого ответа. Я предпринял новую попытку, хотя занавески были задернуты, а кондиционер выключен.

В соседнем номере на полную мощность орали битлы. «Милую Риту, малышку Риту». Дверь была распахнута. Широкоплечий довольно симпатичный парень высунулся наружу. В маечке, в шортах и с бутылкой пива в руке.

– Привет? Чем могу помочь?

– Привет! Я ищу Теда.

Он уставился на меня, мысленно прикидывая, должно быть, сколько мне лет. Может, судя по моей поклаже, я выглядел вполне деловито, а может, и совсем напротив.

– Хочешь пива?

– Конечно. Спасибо.

Он вернулся со второй бутылкой и передал ее мне со слегка заговорщическим видом. Пиво «Будвайзер» в стенах Мормонского университета; наверняка, некий запретный, хотя и широко практикуемый ритуал, вроде сигареты по кругу в стенах католической женской школы.

– Тед уехал на весь уик-энд. Попросил меня присмотреть за его комнатой.

Мы познакомились и обменялись рукопожатием.

– Лоуэлл, – сказал он.

– Вот как, Лоуэлл?

Он малость зарделся из-за присущей его родителям тяги к поэзии.

– А ты не знаешь, куда он поехал?

– Знаю. Небольшая экспедиция. Он вернется в воскресенье вечером.

Два дня. Слишком долгий срок, чтобы проваландаться с соседом Тела. Сейчас я вспомнил, что во время аукциона Тед что-то говорил Джилл о том, что собирается в поездку. А я бросился сюда сломя голову и отложив важные дела в сторону.

– А ты знаешь Карри? Его подружку?

– Карри? Конечно. Они вместе поехали. – Должно быть, он заметил у меня на лице выражение резкого разочарования. – Может, они вернутся и раньше. Есть тут одна девчонка, она должна это знать. Звать Стейси. Знакома? Она вечно крутится с Карри и с Тедом. Они все из одной группы, с одного факультета. Ну, краеведение, сам знаешь.

Я покачал головой.

– Я здесь в первый раз, Лоуэлл.

– Ну ладно. Стейси работает в хранилище, это рядом с факультетом. Кости динозавров и все такое. Не знаю, на месте ли она сейчас, но попытка не пытка. Чуть выше по дороге. Пешком в два счета дойдешь.

– Ладно. – Я допил пиво. – Большое спасибо.

– Погоди-ка. – Он исчез, потом вернулся с бумажным пакетом. – Заверни бутылку, не то попадешься.

Судя по всему, Лоуэлл знал здесь все входы и выходы. Я постарался изобразить как можно более добропорядочного гражданина, когда мимо меня проехала полицейская машина. Следуя в указанном Лоуэллом направлении, я перешел через дорогу и прошел два квартала. Факультет выглядел более чем солидно, каменный, с высокой оградой. На следующей двери была низко прикреплена проржавленная табличка «Хранилище». На второй табличке значилось «Закрыто», однако двойные двери были не заперты.

Внутри оказалось градусов на тридцать по Фаренгейту прохладней. Экспозиция, в принципе не слишком отличающаяся от Второго зала у Харры. Тиранозавр и трицератопс в схематическом изображении даже напомнили мне старые «Бьюики» из автомобильного музея. Скаля подлинные зубы, вставленные в пластиковые челюсти, с глазами размером больше моей головы, они загодя, пару сотен миллионов лет назад, когда большая часть штата Юта представляла собой обширное озеро, ухитрились взять реванш у нынешних обитателей Университета Брайхема Янга.

По главному проходу, позвякивая связкой ключей, ко мне подошла девушка. Конский хвост на голове и живые черты широкоскулого лица. Если честно, то ее нельзя было назвать хорошенькой, но и неприметной тоже. Я сразу же представил себе ее в восьмилетием возрасте: этакая малышка, пляшущая перед очарованными дядюшками и тетушками. Сейчас, однако же, на лице у нее появилась страдальческая полуулыбка.

– Мне очень жаль, мистер, но я как раз закрываю. По пятницам, знаете ли, мы всегда закрываемся раньше… строго говоря, мы и вообще не должны были открываться сегодня, но я забежала сюда все проверить, прежде чем выполнить указание профессора… – Она перебила самое себя, всплеснула руками. – Только послушайте! Ну, и вздор я несу!

Я улыбнулся.

– А вас, часом, зовут не Стейси?

Она улыбнулась так, словно я угадал в ней знаменитую кинозвезду. Я объяснил ей о своей встрече с Лоуэллом за бутылкой пива.

– Я ищу Теда и Карри. Мне нужно обсудить с ними важное дело.

Кто я такой? – я видел, как в ее мозгу созревает этот вопрос, и поспешил прийти к ней на помощь. – Может быть, Карри и Тед обо мне рассказывали. (Конечно, они могли рассказать и о том, что Алан Эшер – старый пердун, пытающийся влезть в башмаки покойного Элио. Но, с другой стороны, солгав ей, я мог бы угодить в любую ловушку.) Поэтому я представился Стейси. Мое имя ей ничего не сказало – или же она была вовсе не такой простушкой, как показалось на первый взгляд.

– Тед и Карри уехали вместе со всей группой под руководством профессора Роше, мистер Эшер. Я тоже должна была поехать, но…

Замолчав, она развела руками.

– А куда поехала группа?

– Графство Навахо, каньон Челли, сразу же за границей с Аризоной. Я там в детстве была. Там так хорошо! Скалы, местные животные, всякое такое. – Поглядев на связку ключей в руке, она вернулась мыслями к действительности. – Вот почему мне нужно идти, мистер Эшер. Профессор Роше позвонил мне оттуда. – Она вышла, дождалась, пока выйду я, заперла за нами дверь и пошла в сторону факультета. – Рэнди Мецгер – вот ведь недотепа! – ну, словом, он уронил со скалы полный рюкзак со снаряжением. Вы никогда не участвовали в раскопках? Ну, если у вас нет надлежащего снаряжения, вы ничего не добьетесь, а может, и разобьетесь насмерть.

Ей хотелось поболтать, и я был не против ее послушать. Так быстрее всего удается познакомиться. Под непрерывный аккомпанемент ее монолога мы поднялись по лестнице, прошли по коридору до третьей двери справа. Войдя внутрь, очутились в кабинете с новехонькими партами, древними грифельными досками и индейскими артефактами под стеклянным колпаком. Я в таких вещах ничего не смыслю, но сам вид этих древностей внушал невольное уважение.

– Это кабинет профессора Роше? – Стейси кивнула.

– 110-й кабинет. Археология и вспомогательные дисциплины. – Стейси забралась на кафедру и открыла еще одну дверь, принявшись рыться в шкафу, набитом всякой дрянью. – Мистер Эшер, не подадите ли вы мне руку? Благодарю вас. – Она бросила взгляд на большие настенные часы над грифельной доской. – Четверть второго. Вот черт! – пробормотав это, она сразу же покраснела. – Придется подождать и отправить все самолетом только завтра утром.

Отправить самолетом. По меньшей мере, на мой взгляд, это замечание расширило оперативный простор профессора Роше и его группы. Значит, в распоряжении Мормонского университета имеются аэропланы? Стейси пожала плечами, с напускным подростковым безразличием, но, тем не менее, не без тайной гордости.

Старая «Чессна», правда, в безупречном состоянии, объяснила она мне. Факультет краеведения владеет ею на паях с двумя другими. Воздушная разведка местности и доставка всего необходимого.

– Так или иначе, мистер Эшер, мне надо закинуть все это в аэропорт.

– Не возражаете, если я составлю вам компанию?

Я постарался сказать это со всей возможной непринужденностью, хотя мне отчаянно хотелось, чтобы она согласилась. Стейси окинула меня испытующим взглядом, прикидывая, не похож ли я на уличного маньяка-насильника. Затем улыбнулась и кивнула. Стейси, судя по всему, любила людей – по крайней мере, как экспонаты.

– Конечно, – сказала она. – Так мне будет веселее.

В факультетском пикапе мы проехали по всему Прово и доставили сверток со снаряжением в аэропорт. Затем вернулись на городскую площадь. У старомодного киоска, где мы пили содовую с мороженым из высоких бокалов, я впервые услышал о том, как профессор Якоб Роше убедил университетское начальство профинансировать крупномасштабный проект поиска двух исчезнувших израильских колен.

– Он не признается в истинной цели своих поисков, – сказала Стейси, потягивая напиток через соломинку. – Но и он сам, и любой член нашей конгрегации рассчитывает найти их. Нефийцев и ламанийцев. И все остальное, о чем рассказывают в воскресной школе. – Она грустно посмотрела на меня, и сама осознавая, что миссионерка из нее никудышная. – Думаю, вам об этом ничего не известно.

Стейси по-прежнему болтала, и по-прежнему с достаточной беззаботностью, но врата веры были отныне для меня закрыты. Впрочем, я не мог ее упрекнуть. Все, что я решил рассказать о себе, прозвучало не больно-то обнадеживающе. Карьера образованного человека и кое-какие намеки на дружбу с отцом Теда. Ни слова о «Бугатти». И ни слова о Теде и Карри. Милые ребята, так сильно влюблены друг в дружку, и не более того. Во всех моих словах сквозила самоуверенность человека, которому, мягко говоря, сильно за тридцать. Я почувствовал, что пора прощаться со Стейси, пока я еще остаюсь для нее загадкой.

Но почему же мне так приспичило поговорить с ее друзьями? Она умирала от нетерпения узнать это. Но когда она проводила меня до машины, я только улыбнулся на прощанье и помахал рукой. Проводив ее взглядом, я почувствовал облегчение. Пускаться с ней в откровенные разговоры – вовсе не то, что мне было нужно, так подсказывала интуиция.

Когда я позвонил в отель «Юта» и отказался от номера, там отнеслись к этому с христианской благожелательностью. Нет, я не знаю, когда теперь приеду. Я повесил трубку и тут же снял маленький номер в мотеле возле самого хайвея. Стаканчики для питья здесь были обернуты в целлофан, а пахло в номере, как в старом «Гувере» с испорченным двигателем.

Но зато в ящичке здесь имелась Мормонская библия, и я до самой ночи читал о пророке Нефии, который провел свой народ по водам Атлантического океана и в конце концов вывел его на американский Юго-Запад. Здесь и была для них истинная Земля Обетованная, которая, как, впрочем, и любое другое место на земле, оказалась в равной мере обжита Богом и дьяволом, и всеми промежуточными созданиями и формами. Да и само ее существование навсегда осталось легендарным, подобно Камелоту, и никогда не могло быть доказано. Но я был в состоянии оценить дразнящий, чтобы не сказать провоцирующий эффект, который эта теория могла оказать на Теда. Особенно пока рядом с ним Карри, настроенная точно так же или даже еще неистовей.

Задолго до рассвета я упаковал Мормонскую библию в тот же портфель, где хранил фотографии шести королевских «Бугатти». Вкупе они представляли собой двуединый источник вдохновения. В библию была вложена открытка, извещающая о том, что я могу оставить священную книгу себе, уплатив за нее один доллар. У меня не было купюр мельче десятки, и я решил пожертвовать сдачу на дело церкви. На пути в аэропорт города Прово, где меня ждала встреча со Стейси, я остановился и осуществил задуманное, воспользовавшись конвертом, в который была предусмотрительно вложена открытка с просьбой о пожертвовании. Может быть, эта скромная дань поможет мне уцелеть в прогулке по лезвию бритвы.

Глава седьмая

28 сентября 1968 г.

Истина мало-помалу начала до меня доходить. Когда «Чессна», набрав скорость, оторвалась от взлетно-посадочной дорожки, мне тоже стало легче на душе, – стало легче впервые с тех пор, как я повстречался со Стейси.

Дожидаясь ее у крыла старенького самолета, я мучился угрызениями совести. Любой предлог, который я мысленно придумывал и репетировал, казался вздорным и легко поддающимся разоблачению. Скажем, наигранная срочность. («У меня скверные новости от матушки Теда, я должен сообщить их с глазу на глаз».) Или попытка воспользоваться собственной профессиональной репутацией. («Хорошие снимки, Стейси, а может быть, и целый разворот в журнале „Нэшнл Джиографик“, – и у вашего профессора Роше сразу же отпадет необходимость изыскивать новые средства…»)

К счастью, весь этот вздор вылетел у меня из головы, едва я увидел, как на аэродром выруливает пикап, в котором сидит Стейси… и кто-то еще. Приятный молодой человек в джинсах и ковбойской шляпе, горделивое лицо аборигена. Том Пенни выступал сразу в двух ролях – как пилот и как представитель резервации индейцев племени навахо, так объяснила мне Стейси, пока оба они смотрели на меня с нарастающей настороженностью.

Я почувствовал себя персонажем из телешоу Эда Салливана – тем самым, на которого постоянно рушатся все тарелки. Какого черта. Пусть разобьются на этой летающей мыльнице без меня.

– Речь идет об отце Теда, – начал я с того, о чем они и так догадывались; загадочное убийство, над раскрытием которого тщетно бьется полиция. Нет, сказал я, с моей стороны это не расследование, официальное или неофициальное. – Можно сформулировать так: мне досталось в наследство от него бремя ответственности.

Все замялись, парень и девушка переглянулись, откровенно колеблясь. За меня ли была Стейси? Может быть, и так, но мне хотелось и требовалось нечто большее.

– Послушайте, – сказал я, в конце концов. – Всего я вам так и так рассказать не могу. Да в этом деле множество такого, чего я сам до сих пор не понимаю. Но мне нужно сегодня же поговорить с Тедом. А не через два дня – терять попусту столько времени никто из нас не имеет права. Тед не придет в восторг от моего прибытия и ему едва ли понравится то, что он выслушает. Но это уж мои проблемы, а не ваши.

Еще не закончив этот небольшой монолог, я понял, что не сумел убедить Тома Пенни. Опередив возможную реакцию Стейси, он заговорил обвинительным тоном:

– Прошу прощения, мистер Эшер, но я не могу взять вас на борт без предварительного согласия профессора.

В этот момент со Стейси произошла удивительная метаморфоза. Из обыкновенной простушки она превратилась в нечто вроде королевы Виктории.

– Том, можно тебя на минуточку?

Я отошел чуть в сторону, а они все разговаривали и разговаривали. Конечно, вести самолет предстояло ему, но она зато была представительницей профессора. И вот он полез в кабину самолета, а Стейси отвела в сторону уже меня.

– Вы должны понять его, мистер Эшер. Том весьма склонен придерживаться старых правил. Парни в наши дни употребляют наркотики, носят перья – а он говорит, что они всего лишь обезьянничают с его предков. И особенно старомоден он становится, когда сталкивается с женщинами. И он прав. – Она улыбнулась мне, как праматерь Ева. – Но все в порядке.

Такова мормонская традиция, превращающая молодых женщин вроде Стейси в податливых сборщиц мужского семени. Но я чувствовал себя не слишком уютно, когда Том поднял в воздух самолет над озером Юта и взял курс на юго-восток. А ведь дальше мне предстояли куда большие сложности.

Маленькие горные городки лепились по склонам над обширным плато Васач. Фистль, Бердсай, Стандартвиль, – Стейси говорила мне их названия, в остальном же мы летели молча, забираясь все выше в холодный разреженный простор. Мы набрали высоту в одиннадцать тысяч футов, прежде чем начали спуск в сторону сравнительно невысокого плато Сан-Рафаэль. Высохшие и безжизненные здешние пейзажи, открывающиеся передо мной, как в синераме, заставили меня вспомнить о своем профессиональном предназначении. Человек против природы, в главной роли Алан Эшер, исполненный добрых намерений и запасшийся кредитными карточками всех сортов.

Стейси раздала нам нехитрую закуску: яйца вкрутую на ржаном хлебе. Мы уже летели над Аризоной. Пролетая над местами между рекой Сан-Хуан и Колорадо, Том Пенни явно повеселел.

– Здесь начинаются наши земли.

К западу простиралась Долина Каменных Изваяний, но наш путь лежал в другую сторону. Стейси нашла наше местонахождение на карте. Резервация племени навахо представляла собой порядочный ломоть пирога, именуемого Аризоной. Мы летели вдоль бурой неширокой полоски реки Чинль, пока не оказались над городом с тем же названием.

Поставив фотоаппарат на автоспуск, я заснял пыльную станцию техобслуживания, мотель, общий вид сверху. Затем мы, как карнавальная ракета, полетели вниз – на то, что сходило здесь за взлетно-посадочную полосу. У Тома Пенни в глазах зажглись праздничные огоньки, но я решил в большей мере положиться на милосердие туземных божеств. Трах-тарарах – и мы приземлились и покатили, поднимая тучи пыли, навстречу бунгало, на самом верху которого был укреплен самодельный флюгер.

– Ну, что скажете, мистер Эшер? Не правда ли, Том – пилот экстра-класса?

Поскольку я ничего не ответил, они разом оглянулись на меня с переднего сиденья. Не напугали ли они часом Великого Белого Отца? Щелк. Я поймал их в видоискатель.

Отсюда мне уже была видна вывеска «Почта» на здании, к которому мы подкатывались. А стоило нам остановиться, я увидел двух мужчин, едущих к нам на джипе.

– Вот это да! За нами прибыл сам профессор.

Стейси указала мне, который из двух мужчин профессор Роше. Мы сошли с самолета, а они выбрались из джипа. И вновь меня охватило любопытство – чувство, к которому я за день, проведенный здесь, успел уже привыкнуть. Казалось, я прибыл сюда вождем чужого племени, а Стейси взяла на себя роль переводчицы.

– Профессор, – заторопилась она, – он говорит, что у него срочное дело, иначе я бы ни за что не взяла его. Пожалуйста, не сердитесь.

Если такое чувство, как гнев, входило в арсенал эмоций профессора Роше, то он постарался скрыть его. Но, подобно другим академическим ученым, с которыми мне доводилось сталкиваться, принялся не без определенного беспокойства всматриваться в меня: я был частью огромного внешнего мира – того самого, в котором могущество профессора не имело силы.

– Это мой коллега Оскар Ритфельд. Стейси передала все правильно, мистер Эшер? Впрочем, она редко ошибается в людях.

Я постарался успокоить его. Когда я упомянул имя Элио, Роше вздохнул и тяжело покачал головой. Мне стало понятно, почему студенты боготворят его. Ему было около шестидесяти, иссиня-черные волосы уже отступали со лба – но лишь для того, чтобы подчеркнуть необычайную высоту последнего. Негромкий голос, иностранный выговор, изящные интонации – все это, казалось, воскрешало предвоенный мир Вены, Будапешта и Праги, мир, проникнутый здравым смыслом и безупречными манерами. Чудилось, будто это говорит мудрый старый филин из мультфильмов Уолта Диснея.

Оскар Ритфельд был примерно того же возраста, но в остальном представлял собой полную противоположность профессору. Росточком с жокея, он казался хрупким и слабым, если не считать непреклонного проницательного взгляда его светлых глаз. Интересно, – невольно подумал я, – чем он занимался в годы войны? Подлезал под колючую проволоку, должно быть, зажав в зубах чеку фанаты. Но на чьей стороне он сражался? Помогая Тому Пенни выгружать снаряжение из «Чессны» и укладывая его в джип, Ритфельд ни намеком не помог мне ответить на собственный безмолвный вопрос.

Профессора Роше испугал не я, а моя камера.

– Прошу прощения, но мы стремимся не привлекать общественного внимания к нашим скромным раскопкам. – Я небрежно провел рукой по футляру.

– Взял с собой по привычке. Цель моего приезда заключается вовсе не в этом.

– Ну да, конечно же. – Он сел на переднее пассажирское сиденье. – В этом семестре Тед стал моим лучшим студентом. Да, пожалуй, лучшим из тех, что у меня были за долгое время – с годами научаешься ценить и лелеять чужое дарование. А он еще так молод. Мне бы не хотелось тревожить его без крайней надобности.

Я поклялся не делать этого, в душе надеясь, что мне удастся сдержать слово. Мы все уселись в машину. Джип в пустыне – такая комбинация приятно возбуждает. Ритфельд уселся за руль; водительское сиденье пришлось поднять на максимальную высоту. Мы проехали город с его неоновыми вывесками, объявлениями о распродажах и фресками по песчанику.

Когда мы подъехали к хлопковой роще, профессор Роше кивнул в сторону.

– Здесь начинается национальный парк. Его сотрудники организуют для туристов автобусные экскурсии. Им не хочется, чтобы посетители бродили здесь где попало. – Он лукаво посмотрел назад. – Как мистер Пенни уже, возможно, сообщил вам, нас, белых людей, здесь тем не менее принимают.

– Как почетных гостей, профессор. – Том вымученно улыбнулся. – Племя навахо ценит ваше отношение к Анасази.

– Он хочет оказать – к предкам. – Профессор Роше широко взмахнул рукой, словно древнее племя могло по-прежнему обитать в здешних зарослях. – Прошло две тысячи лет, а печать их присутствия по-прежнему лежит на всем.

Дорога свернула влево, к Каньону Смерти, но мы поехали прямо по бездорожью. Через несколько минут нашим взорам открылось неописуемое зрелище: под низкими тучами алые скалы восходили в небеса тысячефутовым амфитеатром. Древние валуны, искрошенные песчаными бурями, напоминали скульптуры авангардистов. Земля и небо вели здесь, казалось, бесконечную схватку за право первенства.

Ущелье Цеги. Профессор велел Ритфельду немного задержаться здесь. Снимать мне было не велено, но все же, не утерпев, я несколько раз щелкнул камерой. Далеко внизу, на дне каньона, женщина из племени навахо в пышном одеянии сгоняла овец с пастбища. Волосы неряшливо и очень коротко обстрижены.

Ритфельд нетерпеливо нажал на клаксон. Профессор разбил студентов на четыре группы, каждая из которых вела раскопки по отдельности, и всех необходимо было проверить до того, пока день не окажется безнадежно потерянным. У раскопок второй группы профессор вылез из машины, мы со Стейси вышли следом.

– Вы в состоянии справиться с этим, мистер Эшер? – Схватившись за альпинистскую веревку, я предоставил профессору подвести меня к самому краю утеса. И все же едва не обмочился от страха. Передо мной был обрыв: скала шла перпендикулярно вниз – и вроде бы в пустоту. Таким, должно быть, оказался бы край света, если бы Колумбу и впрямь удалось доплыть до него.

– Вам видно то, что внизу? Эти небольшие строеньица? Одно из них называют здешним Белым домом. Тед должен быть где-то там. – Он успокаивающе похлопал меня по плечу. – Не волнуйтесь, мистер Эшер. Спуск довольно легкий.

Стейси возглавила зигзагообразное нисхождение на дно ущелья. Профессор Роше, широкоплечий и собранный, держался на тропе куда уверенней, чем можно было предположить. При этом он выразительно размахивал руками, словно превратив всю природу в студенческую аудиторию.

– Можно понять, почему племя навахо так привязано к здешним местам. Но я не уверен, что их право на эти земли настолько неоспоримо. Великий народ ушел отсюда лет за пятьсот до появления индейцев. Иначе бы последним и в голову не пришло поискать здесь пристанища. Древним это могло бы и не понравиться.

– Вы хотите сказать – нефийцам?

Профессор остро посмотрел на меня из-под очков.

– А вы что – мормон, мистер Эшер?

– К сожалению, нет. Но, думаю, меня можно назвать взыскующим истины.

– Ну что ж, не оставлю ваш вопрос без ответа. Ни один уважающий себя археолог не взялся бы утверждать, что Анасази напрямую связаны с нефийцами или любым другим племенем, упомянутым в Мормонской библии. Начать с того, что Анасази пришли сюда с опозданием примерно в тысячу лет. – Профессор смерил довольно суровым взглядом идущую впереди Стейси. – Выходит, мистер Эшер, вы вовсе не фотограф-натуралист?

– Мне довелось заниматься самыми различными вещами. Но главным образом автомобилями. Новыми и старыми.

– Да и приехали вы издалека.

– Верно. Но я не люблю ждать, когда гора придет к Магомету.

Профессор вытер лоб носовым платком.

– Полагаю, вы были хорошо знакомы с родителями Теда.

– Да. Я дружил с его отцом. А с матерью дружу и сейчас.

– Ах вот как! – Строго, но явно заинтересованно. – Надеюсь, миссис Чезале проявит интерес к работе Теда. Он весьма многообещающий юноша.

– Кажется, Карри Сполдинг тоже учится у вас.

– Что верно, то верно. – Профессор замешкался, потом широко улыбнулся. – Насколько я понимаю, ее ждет весьма многообещающее будущее с Тедом.

За час мы дошли до развалин Белого дома. Тропа вела вдоль больших церемониальных кив и светлых каменных стен, благодаря которым место и получило свое название. Стейси перепрыгнула через металлический барьер, за который запрещено было заходить туристам. В здешнем лабиринте мы быстро потеряли ее из виду, но профессор Роше уверенно подвел меня к археологической яме, в глубину которой уходила раздвижная лестница. Стейси уже стояла на дне, широко раскинув руки.

– Смелее, мистер Эшер, она выдержит! Вот так. И только ступеньку за ступенькой.

Дело оказалось не слишком простым, особенно с моим фотоснаряжением, но я справился. Профессор спустился вниз с плавностью гигантского диска фрисби. Я придержал для него лестницу. Встав рядом, мы повернулись к студентам.

Было их здесь примерно с полдюжины, все перепачканные в земле, они возились с какими-то черепками. Среди них оказались и Тед с Карри. Может быть, профессор был прав: они действительно хорошо смотрелись рука об руку; одержимые яростью и энтузиазмом, они походили на супружескую чету астронавтов, готовящихся произвести высадку на Луну.

Профессор подался вперед, словно бы заражаясь всеобщим порывом. Меня всегда интриговало, с какой скоростью работают мозги у высоколобых интеллектуалов и с какой чуткостью эти мозги реагируют на малейшее изменение ситуации.

– Отлично, ребята! Это мистер Алан Эшер, журналист, он приехал к нам в гости. Он сделает несколько снимков, так что постарайтесь не выглядеть такими страшилищами. А пока суть да дело, займемся работой. Рэнди, – окликнул он угловатого неловкого парня. – Пожалуйста, помоги Стейси разобрать снаряжение. Приступим к делу с утра пораньше и на этот раз прохлаждаться уже не будем.