Текст книги "Седьмой лимузин"

Автор книги: Дональд Стэнвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)

Глава сорок вторая

«Я так и не открыл ему этого, Алан. Куда нам нужно поехать – и когда тоже. Из человека я превратился в живую карту. Сперва Элио пришел в ярость. Но мне необходимо было подстраховаться, мне нужно было, чтобы меня взяли в поездку. И потери, и обретения, которые готовило нам путешествие, надлежало разделить на двоих. И хотя Гарри, возможно, и не знал этого, именно в тот вечер он впервые стал самим собой…»

Десятое сентября, вторник, лунная ночь… Знаменитый старый «Рено», принадлежащий гостинице «Сплендид», поехал по темным боковым улочкам прочь из Молсхейма. Ильзе величаво вела машину с откинутым верхом, волосы ее трепетали на жарком осеннем ветру. Моника, сидевшая рядом с ней, укутав голову платком, явно не испытывала такого же энтузиазма.

Гривен с заднего сиденья наблюдал за ними. Насколько они введены в курс дела? Элио не объяснил ему этого в ходе схватки двух мужских самолюбий, в которую они вступили. Но, должно быть, он привел чрезвычайно убедительные аргументы, раз уж Ильзе предложила им и собственную помощь, и автомобиль. На всем пути из Страсбурга в Дижон – слава заведения была широка – деревенские мужики улыбались с понимающим видом, заприметив кремово-белый кабриолет. Мадам с девочками собралась на пикник или, возможно, решила заняться самаритянским обслуживанием на дому какого-нибудь нетранспортабельного больного.

Четверо старых друзей решили устроить пирушку под звездным небом. Такова была легенда на случай, если их кто-нибудь остановит. Прямо перед ними находился железнодорожный разъезд, боковая ветка от которого шла во владения Этторе Бугатти. На горизонте появился маленький товарный поезд, вагончики двигались, как темные картонные коробки, в низком небе стелился дым. Ильзе подождала, пока растают во мраке алые хвостовые огни, затем поехала по главной дороге, параллельно которой шла узкая пешеходная. Руководствуясь указаниями Элио, она миновала тополиную рощу.

Элио вышел из машины, взвалил на плечо дорожную сумку.

– Пошли, Карл, – шепотом сказал он. – Отсюда пешком. – Он тревожно посмотрел на Ильзе. – Дай нам пять минут. А потом езжай прямо, пока не окажешься…

– Да, мой дорогой, – решительно перебила она. – Мы оба знаем, что делаем.

Настороженность, ощущение общей недосказанности чувствовались вопреки явно дружескому прощанью. Вскоре Элио с Гривеном затерялись среди сухих листьев и стрекочущих сверчков. Гривен пытался подражать вкрадчивой и бесшумной поступи Элио. Двое гитлеровских индейцев на тропе войны.

Они перемахнули через невысокую железнодорожную насыпь, идущую параллельно могучей каменной стене, и тут… ну, разумеется! Как же можно было забыть о здешних заводских ворогах! Железная решетка опущена, охранника нигде не видно, наверняка все идет уже не по плану. Элио посмотрел вверх, вид у него был более чем растерянный. Уже неподалеку за поворотом призывно замигали фары «Рено». И вот наконец папаша Жак вынырнул откуда-то из тьмы, на ходу застегивая ширинку.

– Ах, дырявая башка, – пробормотал Элио. – У него же самый слабый мочевой пузырь на свете.

Ильзе и Моника выехали из-за угла, ослепляюще сверкнули фарами, затем внезапно повернули куда-то в сторону. Из «Рено» послышались кашель, испуганные возгласы, тут же затрещал мотор, – все это прозвучало более чем убедительно. Машина, метнувшись в сторону, замерла ярдах в двадцати от того места, где за воротами появился непрошенный «белый рыцарь».

– Все в порядке. Папаша с нами заодно. На него можно положиться.

Гривен согласно кивнул, наблюдая за тем, как Жак с ловкостью Гарри Гудини колдует над запорами и замками. И вот он управился со своим делом и выскочил за ворота с неожиданным для старика проворством. Моника уже открыла капот и крутилась сейчас около него, беспомощно разводя руками. Ильзе, не зная, как помочь делу, ворчливо поторапливала ее. Ах, эти проклятущие машины, насколько прав господин Бугатти, не отказываясь и от конной тяги именно на случай таких ужасных неожиданностей…

Старый сторож вышел из-за ворот, чтобы посмотреть, что стряслось с машиной. Дамы подступили к нему с двух сторон. Издали послышался шепот, потом хихиканье, где-то возле бампера замелькали женские ляжки: шелковые чулочки под широкими юбками. Через пару секунд штаны папаши Жака оказались спущены до колен. О Господи! Трудно было не разволноваться самому, когда эта троица оперлась о крыло машины, и весь немаленький автомобиль заходил ходуном.

– Пошли, Карл.

Элио выглядел слишком взволнованным и напуганным, чтобы сейчас с ним спорить. Он широко взмахнул рукой, словно поднимая взвод в атаку из окопа, и через несколько мгновений они уже оказались среди холодной и темной кирпичной кладки с другой стороны ворот.

Перед ними располагался самый настоящий лабиринт: ряды низких крыш, фонари, кое-как освещающие то ту дверь, то эту. Королевский лимузин должен был находиться за… которой из них? Даже Фернан не знал этого или, во всяком случае, не сообщил.

Сперва они попытали счастья в гараже возле самой литейной. Элио раздобыл-таки дубликаты всех здешних ключей. Из-за угла послышался шум сапог, сверкнул луч фонаря. Бормоча про себя проклятия, держа на весу руку со сломанным ногтем, Элио наконец отпер дверь, и они, забравшись внутрь, подождали, пока снаружи не затихли шаги и голоса.

Но им не повезло. Ощущение было не из приятных – оказаться именно там, где Этторе Бугатти и прежний Карл Гривен окончательно порвали отношения. Сейчас здесь не осталось и следа от машины, положившей конец их дружбе, – только опилки да разбросанные по полу незначительные металлические детали. Элио решил продолжить поиск. Они отперли пять или шесть дверей, но все гаражи оказались пусты.

– Странно, Карл. А мне-то казалось, что я окажусь на высоте. Благородный разбойник. – Он презрительно фыркнул. – Хочешь верь, хочешь нет, но я рад, что ты тоже здесь. – Со стоном он закинул на плечо тяжелую сумку. – Теперь надо проверить лодочный ангар.

По кружной тропе они пошли в дальнюю и совершенно безлюдную часть территории заводов, более всего похожую на чердак в доме у Патрона. Собранная только наполовину гоночная яхта, трехмачтовая шхуна, поросшая мхом и покрытая грязью, колеса и шасси, назначение которых представлялось загадочным.

– Непохоже это на Старика – оставить все в таком беспорядке. – Элио осторожно посветил себе карманным фонариком. – Должно быть, что-то произошло. – Луч скользнул по запертым изнутри окнам и по еще не попавшим в поле их внимания предметам. – Подержи-ка, Карл.

Крепко ухватив фонарь, Гривен почувствовал, как в душе у него спадает напряжение. Нет смысла волноваться; нет смысла даже после того, как Элио подобрал ключ к замку всего с трех или с четырех попыток и медленно – ох, как медленно, – раскрыл двойную дверь. И все же он потерял дыхание, как только луч фонарика, скользнув по безликому шасси и по гондоле, в которой не было седока, выхватил из мрака длинный и несколько загадочный (потому что он был покрыт ветошью) силуэт.

Но форма выдавала в этих неясных контурах королевский лимузин. Динозавр, закутанный в кокон. Они подошли ближе, к самой машине. Элио потянулся было рукой к покрытию цвета хаки, затем отдернул руку.

– Давай ты, Карл. Полагаю, у тебя есть на это право.

Гривен начал с капота. Покрытие сползло, обнажив огромный радиатор в форме подковы, с серебряным слоником, вознесенным на невероятную высоту. Но дальше… уже не фантазия с рисунков Фольбрехта, а железная явь цвета черного лака.

Последнее прости, и… ну как тут удержаться от смеха?.. даже если Элио умоляет тебя не нарушать тишину. Доверься старому Этторе – если он задумает отомстить, то месть его окажется чрезвычайно изысканной.

Разумеется, герр Гитлер. Я склоняю голову перед вашим сверхчеловеческим чувством прекрасного, которое вместе с тем является конструктивным, перед вашим пониманием пропорций общего и частного. Никаких больше унизительных компромиссов, предложенных герром Гривеном! Ваше творение – каким оно было изначально задумано. А какая красота! Какая чистота линий…

– Что ж, – вымолвил наконец Элио. – Что скажешь?

Карл обошел королевский лимузин по периметру.

– Тебе известна история о Франкенштейне?

Элио улыбнулся, но не слишком весело. Машина напоминала тяжелый сапог, которым вас бьют по лицу. Ничего удивительного в том, что Патрон спрятал ее от посторонних глаз и до сих пор отрицал сам факт ее существования. Когда же собственная шутка начала казаться ему безвкусной? Когда пришло осознание того, что, при всей своей элегантной издевке, он сам, Этторе, создал инструмент, словно нарочно предназначенный для того, чтобы стать безупречным оружием в руках его заклятого врага?

Но времени на философские размышления у них не было. Элио полез под капот, достал из заплечной сумки плоскогубцы, клейкую ленту и уселся за руль. Но зажигание закашлялось хоть и яростно, но вхолостую.

– Хитрый трюк! Старик все-таки не смог удержаться.

– А в чем дело?

Элио постучал по панели орехового дерева.

– Нет счетчика бензина. Должно быть, он решил, что Гитлер помчится на собственных парах.

Они взяли тряпку, свернули фитилем, окунули в бак лимузина.

– Четверть бака, а может, и меньше. – Элио был мрачен. Он стал еще мрачнее, увидев, сколько хлама загромождает им выезд отсюда. – Как твоя спина?

Гривен мысленно проклял Элио – и свои страхи тоже. Вдвоем они принялись возиться с машиной, готовя ее в дорогу. Все надо было делать тихо, не бранясь и, по возможности, не блюя. Но вот, как это ни странно, работа оказалась закончена, и Элио, усадив Гривена рядом с собой, вывел их яхту на чистый простор.

– И ты думаешь, все у нас получится? Правда?

Элио копался в зажигании.

– Твоя мамаша что, не учила тебя? Не говори «суп», пока его не нальют тебе в тарелку.

Из всех болтающихся проводков он выбрал синий и желтый, заголил их, а потом осторожно закоротил. Раздался треск, мотор задребезжал, потом все стихло. Одна за другой десять попыток закончились безуспешно. Потом двенадцать. Да и чего иного было ждать от машины, уже успевшей распорядиться с ними в прошлом с такой беспощадностью?

– Не надо так, малышка. – Руки Элио, хлопочущие над проводками, дрожали. – Я тебе этого никогда не прощу.

Но вдруг, как будто предыдущих безуспешных попыток не было вовсе, королевский лимузин тронулся с места, огромные клапаны поймали нужный ритм, заговорили на правильном языке, хотя и трудно различимом во всеобщем гуле.

– Ах ведь, сучка, припасла свою сладость напоследок! Что ж, Люсинда меньшего и не заслуживает.

Элио включил вторую скорость – и бесконечно длинный капот выплыл под звездное небо и порывы ночного ветра.

– А дверь мы закрывать не будем?

– Мне почему-то кажется, Карл, они все равно узнают о том, что мы здесь побывали.

Да если бы и не было ничего другого, одних передних фар лимузина было достаточно для того, чтобы оповестить всю округу. Между двумя коническими лучами гордо вырисовывался силуэт серебряного слоника. Светом был озарен весь ангар, весь лодочный двор – вплоть до основного шоссе. Элио вел машину с прежней удалью и уверенностью, и это вызывало странное ощущение «дежа вю» у обоих Гривенов – у нынешнего и у когдатошнего. По обеим сторонам дороги тянулись сараи, гаражи, инструментальные лари. А какой грохот из выхлопной трубы! Что еще нужно, чтобы вся королевская рать пустилась за ними в погоню?

Но Гривену, пожалуй, не стоило думать об этом: он накликал. Едва они свернули за угол, как вот, пожалуйста. И не было времени тормозить. Охранники сделали им отмашку, приказывая остановиться, но потом решили не связываться. Отскочили в обе стороны, отчаянно дуя в свои свистки.

– О Господи, ах ты, Господи…

Элио осатанело крутил баранку, а все вокруг уже было залито мечущимся из стороны в сторону светом. Но ворота становились ближе с каждой секундой, и вдруг передние фары выхватили из мрака безжизненное тело, валяющееся прямо на тропе. Передний бампер при торможении едва не врезался в… умершего папашу Жака? Нет, старик безмятежно похрапывал, его живот то вздымался, то опадал блаженными волнами прилива и отлива.

– Я ведь им объяснял! – Спрыгнув наземь, Элио забормотал что-то нехорошее про Ильзе и Монику, вспомнил, как убеждал их в том, что одной таблетки окажется недостаточно. – Старый козел, должно быть, лунатик.

Элио лихорадочно указал рукой в сторону ворот; шаги у них за спиной слышались не так уж далеко.

Гривен, выскочив из машины, отодвигал задвижку не запертого на ключ замка, оттягивал в сторону тяжелую железную решетку, Элио тем временем помогал Жаку подняться на ноги. Они поспешно забрались обратно в машину; сбежавшиеся охранники не могли разродиться ничем иным, кроме: «Стойте! Разбой!..» Патрон, будучи человеком чести, должно быть, и не предполагал, что охрану следовало хоть как-то вооружить. Хотя, конечно, в любом случае сторожа могли бы выступить на суде квалифицированными свидетелями. Один из них, узнав Элио, выкрикнул вслух его имя.

Возникла странная мучительная пауза, прежде чем Элио, сделав окончательный выбор, помчал королевский лимузин вперед, а преследователи превратились всего лишь в разносимые по ветру бранные выклики. Но где-то вдалеке раздавался сигнал тревоги, и во всем замке Сен-Жан в окнах зажегся свет.

– Вот и отлично, Карл. Надеюсь, ты счастлив. Ну, и куда нам теперь поехать?

Перед ними лежала тысяча ночных дорог, обещающая в сумме миллион поворотов не в ту сторону.

– На северо-восток. В сторону Саара.

– Чудесно. – В свете тусклой лампочки на приборном щитке черты Элио казались резкими, а само лицо оставалось в глубокой тени. – Этот старик на дороге, Жан-Поль Лефевр. Я крестный его старшего сына. Уссаться можно!

Но королевский лимузин, знай, наращивал скорость… Шестьдесят… семьдесят… восемьдесят… Показались железнодорожные пути, и Элио взял это препятствие, так сказать, с разбега. В машине они не ощутили даже толчка, огни не заплясали в зеркале заднего обзора, никто их не преследовал, но как же забыть о телефонной связи между Молсхеймом и всеми окрестными городами? – должно быть, во всей округе уже проснулись жандармы.

Километры набегали на километры, и вот на придорожной вывеске белыми буквами оказалось выведено название города – Луневиль.

– Молись, чтобы заправку не закрыли на ночь, – сказал Элио.

Город, казалось, готовился к воздушной бомбардировке – настолько здесь было безжизненно и темно.

– Мне это не нравится, Карл.

Но все же они отыскали какую-то старую таверну с бензоколонкой у входа. Владелец – или им только показалось, что он немного нервничает? – вручную закачал горючее в стеклянную емкость, а оттуда в бензобак лимузина. Чуть больше ста литров. Должно быть, беспокоился, не удерет ли Элио, не расплатившись.

Они выехали из города, так никем и не потревоженные, хотя на всякий случай придерживались здешних ограничений на скорость. Полицейских вроде бы не было. Королевский лимузин мягко перевалил через последнюю гряду холмов Вог, покатил по долине Мозеля и наконец повернул по направлению к Саару. Гривен сверял маршрут с запечатленной у него в сознании картой. Следующая остановка – в Сарребурге, там можно будет поесть и, может быть, малость поспать…

Но тут окрестности дороги претерпели последнюю метаморфозу, почва по обе стороны побежала ровная, – и все эти робкие, но заманчивые мечты как ветром сдуло. Оранжевые и алые огни замигали с крыш одной… двух… трех… четырех в общей сложности полицейских машин. Здесь были и другие машины; одна из них – марки «Бугатти»… люди выстроились в линию, столпившись за мощным деревянным барьером, перегородившим дорогу. Послышались малоприятные звуки – мелкие шаги из глубины толпы в первые ряды, стук тростей и дубинок, лязг передергиваемых затворов, голоса в мегафон, требующие остановиться, выйти из машины, поднять руки, никто вас не убьет, это гарантировано…

Но Элио не поверил им на слово. Лицо его оставалось совершенно невозмутимым. Маленький слоник помчался вперед, прямо на толпу с разинутыми ртами, прямо на барьер.

В последний момент королевский лимузин, совершив дикий прыжок, свернул на обочину, огромные передние колеса взмыли в воздух и зависли над… чем? Тьма, сиденья трясутся так, словно хотят катапультировать седоков. Интересно, понравилось бы Люсинде такое зрелище? Или многочасовое сидение в зале кинотеатра отполировало его ягодицы, придав им крепость бронзы? И вот все четыре колеса одновременно ударились о землю (и Гривен чуть не откусил себе язык), уперлись в твердую почву, швырнув их на какие-то камни, куда-то к обдирающей кожу с их тел сосне.

Элио издал клич, вовсе не победный, руль завертелся у него в руках. Королевский лимузин, оставляя за собой борозду, которая могла бы поспорить с тракторной, помчался своей дорогой, а за плечами у них кривились изумленные лица и раздавались недоуменные возгласы. Еще один, уже последний, поворот – и они вновь очутились на шоссе и покатили с такой легкостью, что минувший эпизод мог показаться всего лишь галлюцинацией.

К несчастью, полиция придерживалась на сей счет другого мнения. У них за спиной, возле барьера, который они объехали полем, толпа зашевелилась тысяченожкой, завыли сирены, из облака поднявшейся пыли вдогонку им бросились лучи прожекторов. Один из зевак – или из участников засады? – отделился от остальных и, вскочив в машину, бросился в погоню. Маленький гоночный «Бугатти» – Гривену в свете щербатой луны был виден силуэт машины и даже фигурка гонщика, сгорбившегося за рулем. Гонщик был в очках, его волосы развевались на ветру. Сам Патрон? Маловероятно, конечно, но и все события этой ночи перехлестывали через любую вероятностную кривую.

Лимузин выжимал из себя все, что мог, но маленькая машина неуклонно выскакивала из-за каждого поворота. Малютка-пони по сравнению с гигантским жеребцом. Но вот мимо пронесся дорожный указатель «Сарребург – 10 км», а сразу за ним – развилка двух дорог, одна из которых – государственное шоссе – тянулась блаженно прямо, что позволило Элио развить настолько сумасшедшую скорость, что белые поперечные полосы слились в сплошное белое пятно.

Неужели второй, маленький, «Бугатти» и машины, мчащиеся следом за ним, сбавляют ход или просто-напросто отстают? Нет, решил Гривен, они всего лишь перенеслись в другое измерение, из которого преследователи кажутся им поспешающими со скоростью улитки.

Но Элио отказывался осознать, что погоня прекращена. Глядя вперед стеклянным взглядом, он мчался в Сарребург на сумасшедшей скорости, не убирая руку с клаксона, сдвоенные трубы которого подняли невероятный шум, когда лимузин дважды пронесся кругом по городской площади. Сжав руки в кулаки, он бешено погрозил уже невидимым преследователям.

– Видал, Карл? Им это понравилось!

Он улыбнулся, дернул головой в сторону, и тут впервые дало о себе знать приобретение, полученное в ходе безумной гонки. На голове у Элио, возле правого виска, черными и фиолетовыми красками расцветала шишка величиной с голубиное яйцо.

Барьер на дороге, вот где это должно было случиться. Этот прыжок, этот полет по воздуху – и форсированная посадка. Элио, казалось, сейчас тоже впервые заметил, что с ним произошло. И вид у него при этом был удивленный.

– Да все в порядке! Я абсолютно… – И он рухнул на руль как раз в тот момент, когда они проезжали по главной улице города.

Гривен начал судорожно отпихивать его руки и ноги, перехватывая ручки и педали управления, и в конце концов ему удалось остановить машину – «Бугатти» въехал на тротуар, длинный капот замер всего в нескольких дюймах от стекла витрины.

Элио, по-прежнему не приходя в себя, откинулся на спинку сиденья. О Господи, он же практически ничего не весит! И даже стал как-то меньше, стал похож на тряпичную куклу. Гривен без малейшего напряжения мог бы отнести его к доктору, в больницу, даже не поморщившись. Но сирены полицейских машин опять взвыли, причем всего в нескольких кварталах отсюда.

Соединив перепутавшиеся проводки, Гривен вновь включил мотор, прежде чем здесь успела собраться толпа зевак. Он поехал по самым темным улицам города, по задворкам, среди каких-то лачуг, мимо свалки, и вот уже никакого Сарребурга больше не было, а впереди простиралась пыльная дорога. Вдалеке от городских огней Гривен обнаружил ручей, на берегу которого густой рощицей росло несколько деревьев. Здесь вполне можно было спрятаться. «Разбить лагерь». Что, в первую очередь, означало – перенести Элио на огромное заднее сиденье, обтянутое шелком и черной кожей. Здесь вполне хватало места, чтобы провести операцию на головном мозге, если бы Гривен, конечно, обладал соответствующей квалификацией.

– Не умирай, пожалуйста. Ты нужен мне. И Люсинде. – И, разумеется, он нужен посланцам Гитлера, которые едва ли обрадуются, обнаружив за рулем не того человека, которого они рассчитывали найти. Один раз за всю ночь Элио на мгновение пришел в себя и поднял голову.

– Карл! Мы все еще здесь? – Он слабо рассмеялся. – Карета из тыквы. И кучера с крысиными хвостами. Вот кто мы такие.

Утром Элио вроде бы взбодрился: он поднялся на ноги с таким видом, будто вот-вот отправится на рыбалку. Но тут же смертельно побледнел, пробормотал «о, Господи» и поневоле возвратился в горизонтальное положение.

– Не гони лошадей. И, пожалуйста, больше никаких прыжков.

Так что Гривен в конце концов уселся за руль и стал безраздельным владыкой королевского лимузина. Вождь человечества, или, по меньшей мере, человек – впервые за все время с тех пор, как умолк стрекот кинокамер. Конечно, он в какой-то степени испытывал радостное волнение, но предаваться своим чувствам было сейчас недосуг: надо ехать объездными дорогами, чтобы избежать очередной засады. К счастью, путь от Саара до Саррегеминеса оказался спокойным, хотя и не совсем безопасным. И вот они подъехали к немецкой границе. К вечеру Элио объявил, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы занять место на пассажирском сиденье.

Девять часов вечера. Время предпринять последние шаги согласно гитлеровской инструкции. Гривен по-прежнему сидел за рулем, его чувства обострились, как у любителя кокаина, когда он увидел за поворотом приземистое строение фермы, а за ней – высокий сарай.

– Погляди на почтовый ящик. На левой стороне.

В доме у фермера янтарным светом горела лампа. Из сарая доносилось непрерывное мычание. И вот…

– Сюда.

Элио указал на дощатую конструкцию, похожую на домик для удалившихся на покой эльфов. Над щелью для корреспонденции было выведено: «Гийом». Гривен притормозил, еще толком не веря в то, что указания Гитлера могут с такой точностью соотноситься с происходящим в реальном мире. Но нет, чуть дальше по дороге, точь-в-точь, как обещано, начинался грязный проселок.

На мягких покрышках королевский лимузин заскользил по тропе, осторожно уклоняясь от наезда на низкорослый кустарник. Гривен боялся исцарапать машину, да и вообще привести ее тем или иным образом в нетоварный вид. За пастбищем, принадлежащим Гийому, общая атмосфера как-то переменилась, повеяло близким дыханием леса. Конечно, никаких призраков, витающих над полем брани, но все же пограничная территория – постоянно охраняемая, патрулируемая, прикрытая наблюдением с обеих сторон, – навевала определенное беспокойство.

Напряжение передалось Элио.

– Интересно, как выглядит Люсинда, – пробормотал он уже в пятый раз за сегодняшний день. Но Гривену нельзя было останавливаться и безмятежно предаваться размышлениям и мечтам, потому что дорога пошла в гору, а на горе начиналась небольшая дубрава. Густая листва трепетала на ветру, представляя собой безупречное укрытие. Идеальное место, откуда ты не виден никому, а тебе, напротив, видно все.

– Меняемся местами. Быстро.

Во тьме Гривен сполз в сторону, проклиная чужие локти и колени. Элио передвигался так, словно у него были переломаны все кости, но все же ему удалось кое-как усесться за руль. На приборном щитке мерцали фосфоресцирующие часы. Девять пятьдесят две.

– Тебе надо будет посигналить им в урочный час. – Гривен объяснил Элио, как именно посигналить. – Справишься?

Элио негодующе отфыркнулся, его руки властно легли на клаксон, но ухмылка на губах была деланной, – сломленный человек, которого ничего не стоит добить окончательно.

– В одиннадцать, Карл, мы втроем посмеемся над всей этой историей.

Крайне соблазнительно поверить, но Гривена почему-то одолевала тревога.

– Я буду рядом.

Гривен выскочил через боковую дверцу, помчался в особенно плотный сгусток тьмы, который, судя по всему, был необитаемыми зарослями кустарника. О Господи, значит, он все-таки не забыл особой крадущейся поступи, выработанной в рейхсвере – на цыпочках, так быстро перебирая ногами, что даже если наступишь на ветку, она не успеет хрустнуть и насторожить врага. И заходить с фланга – такова была генеральная схема. Как план Шлифена – обойти передовые укрепления и ударить по тылам.

На полдороге к роще Гривена подстегнул световой сигнал. Должно быть, пробило ровно десять, потому что Элио принялся мигать фарами. Три раза. Потом издали просигналили три раза в ответ, ослепляя его уже присмотревшиеся к ночной тьме глаза. Но все это не имело значения. Просигналив, они разоблачили собственную позицию.

На ходу сменив тактику, он побежал зигзагами в ту сторону, откуда вспыхивал свет. За ветвями послышалось фырканье мотора. Грубое, отрывистое. Гривен затаился за молодым деревцем. Отсюда ему был виден седан, блики лунного света играли в его окнах. Старая машина, еще довоенная. Мерседес. Интересно, что, у нацистов целый парк таких машин? В салоне чиркнула спичка, в свете вспышки Гривен увидел лица водителя и человека, сидящего рядом с ним. Пламя съежилось до размеров тлеющей точки, разгорающейся то ярче, то слабее в ритме, которого Гривен, как теперь выяснилось, не забыл. В ритме затяжек и выдохов Эмиля Мориса.

Но другого человека он не узнал, и у него даже не было времени удивиться этому обстоятельству. Удивиться или испугаться; единственное, что ему оставалось, это попытаться подслушать их разговор; и тут пассажир вылез из машины. Он дернул головой, и Морис послушно подал автомобиль несколько вперед, – и, даже не имея времени на размышления, Гривен понял, что в машине у нацистов больше никого не было – ни мужчины, ни женщины.

Морис погасил передние фары, но тормозная подсветка, оставаясь включенной, освещала поляну. И хотя напарник Мориса шел под сенью дубов, в алом свете можно было четко различить его широкие плечи, широкий ремень, на котором за плечо был закинут армейский карабин «маузер» 98-го калибра, если судить по внешнему виду. Стандартное боевое оружие офицеров из Добровольческого корпуса, а в наши дни – политических гангстеров любой партийной окраски.

Гривен понимал, что ему надо отправиться по следам этого человека, хотя тот удалялся во тьму бесшумно, даже ветка не скрипнула под ногой. Человек был профессионалом – и наверняка привык не допускать и мельчайших ошибок. Тело подсказывало Гривену пуститься вдогонку за этим человеком, но он ничего не мог с собой поделать: стоило Морису вновь включить фары, как Гривен почувствовал, что его неудержимо влечет к допотопному мерседесу – тянет заглянуть под сиденья, порыться в багажнике. Никакой Люсинды там, конечно, не было. И осознание этого внезапно пронзило его, взбесило, вызвало у него взрыв слепой ярости: Элио доставил сюда королевский лимузин, сверкающий сейчас сквозь тьму, они оба выполнили предложенные, нет, навязанные им условия, а другая договаривающаяся сторона решила просто-напросто обвести их вокруг пальца.

Завыть, что ли? Или, наоборот, заорать? Нет, ибо в ночи внезапно повеяло ледяным холодом, как только Гривен упустил из виду того, за кем крался. Он рванулся вперед, теперь уже не таясь и уповая только на то, что охотник на человеков погнушается оленем в кустах, за которого наверняка примет Гривена, с треском ломающего ветки. На поляне, меж тем, королевский лимузин и мерседес съезжались все ближе, серебряный слоник медленно катился навстречу гнутой трехконечной звезде.

– Эй! Герр Чезале!

Сценический шепот Мориса, нарочитый, обезоруживающий, подсказывал Элио, что надо выйти из лимузина и подойти к мерседесу. Элио пошел, раскинув руки в стороны (видите? в них ничего нет), его силуэт четко вырисовался на фоне радиатора мерседеса – и на последнем шагу Элио перекрыл Гривену единственный для того источник света. Вся сцена провалилась перед ним во тьму; остался только шорох материи о металл и клацанье передергиваемого затвора.

Крик «Берегись!» замер на устах у Гривена; чему бы это помогло сейчас, когда Элио уже вышел из машины и не торопясь шел вдоль длинного капота? Морис рассмеялся зычным смехом завсегдатая пивной и знаком велел Элио подойти поближе, – и этот новый шаг вновь изменил всю диспозицию, по крайней мере – распределение света и тени. И в этот-то момент убийца, слава Богу, допустил промашку.

Совсем небольшую, едва заметную, как последний луч, на миг мелькнувший в уже темном небе.

– …прекрасно… сколько же миль она прошла?

Похвалы и комплименты разносились на ветру во мраке. Прекрасно, Эмиль. Только не умолкай. Гривен пополз на животе, каждую долю секунды рискуя, что какая-нибудь коряга оскальпирует его. Как мило со стороны Гитлера подобрать для встречи именно такое местечко! Территорию, на которой оба они, два бывших ефрейтора, могут померяться силой и умением.

Земля шла вверх, по склону пологого, поросшего низкой травой холма. Не заполз ли он уже слишком далеко? И что если убийца перешел с места на место? С муравьиной высоты, на которой он сейчас находился, трава казалась джунглями и лишь с великим трудом расступалась, давая ему возможность ползти дальше. Гривен осмелился поглядеть вверх и даже позволил себе усмехнуться. Он никогда не считал астрологию серьезной наукой, но вот они, звезды и планеты, прямо у него над головой, в своем безупречном порядке. И прямо перед ним широкая спина человека, притаившегося за еще более широким стволом дерева; убийца положил карабин на ветку и прицелился в голову Элио, в аккурат над ухом.

Роясь в земле, Гривен нашел тяжелый камень размером с крупную картофелину. И каждый шаг – как босому по битой яичной скорлупе, в том-то все и дело. Занимайся своим делом, а я займусь своим. И тут что-то – то ли скрип башмака, то ли шорох, послышавшийся в тот момент, когда Гривен протянул руку за камнем, – заставило ублюдка обернуться. Глаза его были широко раскрыты, туловище развернулось одновременно с карабином, и все-таки слишком поздно для того, чтобы предотвратить первый сокрушительный удар.