Текст книги "Седьмой лимузин"

Автор книги: Дональд Стэнвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

Гривен поднял бокал, словно намереваясь провозгласить торжественный тост.

– Той ночью я поклялся себе: никогда впредь не становиться заложником чужих амбиций. – Он улыбнулся, довольно жалкой улыбкой. – Не так-то просто выполнить эту клятву. Мне помог разве что воздушный налет. Я выскользнул из палатки, в которой жили сотрудники министерства, и спрятался в лесу. Первый американец, повстречавшийся на моем пути, усомнился в искренности моих намерений, и мне пришлось пустить в ход небольшой крупнокалиберный пистолет, который я прихватил с собой на всякий случай. Мое единственное участие в боевых действиях в ходе второй мировой. Но на рассвете мне удалось сдаться сержанту – этот оказался сговорчивей – и он передал меня союзническому командованию.

Так я впервые столкнулся с американцами. Это было неописуемо! Какие вы все, однако, добродушные идиоты. Офицер разведуправления без конца допытывался у меня, осознаю ли я пагубность своего поведения при Гитлере. Я объяснил ему, что вся моя жизнь отныне – сплошное раскаяние. Я им вообще много чего наобъяснял.

Сами воспоминания об этом, казалось, разгладили морщины на лице у Гривена, и он превратился сейчас в другого, куда более преуспевшего в жизни человека.

– Пожалуйста, поймите. Я ведь был… как это называется? Мелкой сошкой! Не какой-нибудь Шпеер или Гелен. Но Имперский союз кинематографистов я знал более чем основательно, а ваши чиновники, как и любые другие, любят собирать информацию, как полезную, так и бесполезную, на всякий случай. – Он изящно откинулся на спинку кресла. – Но я действительно не вправе останавливаться на этом. Многое еще засекречено. Я провел четыре месяца в фильтрационном центре в Висбадене. Мне предложили на выбор несколько фамилий. Какую бы вы себе выбрали? Так я и превратился в Гарри. Начал обживаться в его образе. Получилось это у меня не сразу. Гарри так и не научил меня всерьез относиться к собственному телу. Но мои высокопоставленные друзья специализировались на разработке фиктивных биографий. Мы с Гарри осели в штате Вашингтон и начали друг к другу присматриваться. Леса там такие чудесные, такие большие! Несколько шагов от опушки – и можешь навсегда заблудиться. Люди с толстыми портфелями, иногда приезжающие ко мне посоветоваться, – им, как правило, бывает крайне трудно меня разыскать.

Он нервно похлопал себя по карманам, словно ощутив в отсутствие Гарри собственную беспомощность.

– Тридцать семь лет. Я уж забыл и думать об этой проклятущей машине. Но тут – ужасные заголовки в газетах и снимки Элио, и очерченные мелом контуры его тела на тротуаре. Вот когда я понял, что безумие вновь сорвалось с цепи – и никому, кроме меня, не удастся похоронить его окончательно.

Я судорожно сглотнул.

– Карл, я не уверен…

Гривен поднял голову. Мой взгляд изумил и обидел его.

– А вы решили, что это я его убил? Сколько же грехов вам хочется на меня навесить! Нет-нет, Алан, на сей счет можете не беспокоиться. Свою кару я уже понес. Но как только я увидел вас по телевизору, вас и миссис Чезале, мне захотелось помочь вам. Разумеется, мои изыскания еще далеки от завершения. Королевский лимузин – он-то во всем и виноват. Почему Элио так и не смог оставить его в покое?

Но мы оба прекрасно понимали, почему; причины одна за другой всплывали у меня в мозгу, отчасти замутненном шампанским и картинами преступлений, совершенных и пригрезившихся. В возникшей паузе Гривен забарабанил пальцами по столу.

– Позвольте рассказать вам одну историю. Небольшое моралите о человеке, который любил машины «Бугатти», жил и дышал только ими. И вот однажды подходит к нему некий мистер Икс, знакомец еще с незапамятных времен, и говорит: «Мне все известно о твоей великой, так и не исполнившейся мечте. Я даже знаю, каким образом ты можешь ее осуществить. Дай мне энное количество долларов – и я открою тебе секрет…» И вот наш герой клюет на эту приманку, но названная сумма оказывается слишком значительной, поэтому он приходит к мистеру Иксу и требует какого-нибудь вещественного доказательства. И за все свои мучения он получает плату радиатора с серебряным слоником на ней.

Я побагровел до ушей и был чуть ли не благодарен Гривену за то, что он не стал дожидаться моего ответа.

– Да, Алан, мне кажется, вы заслуживаете, чтобы вам дали объяснения. На следующей неделе после смерти Элио я созвонился со старыми друзьями, которые мне кое-чем обязаны. Они подключились к домашнему телефону миссис Чезале. И к вашему тоже. – Он ухмыльнулся так, словно это сообщение должно было меня обрадовать.

– Значит, вот как оно было. Я прилетаю из Цюриха с бархатным мешочком, взятым в банке. Звоню из телефона-автомата с аэровокзала. Привет, Джилл, угадай, что я привез! С самого начала действую с предельной осторожностью… Вы, должно быть, здорово посмеялись. Держа нас обоих за полных идиотов.

– Нет. Разумеется, нет. – Его настроение переменилось, внезапно он стал трезв и голос его зазвучал трагически. – Я, подобно вам, во всех своих изысканиях неизменно попадал в тупик. Так было, если уж на то пошло, и в случае с Элио. Он не полностью поверил своему мистеру Икс, он по-прежнему придерживался собственной теории о шести лимузинах и о том, что один из них может оказаться волком в овечьей шкуре. Волком герра Вольфа! – Гривен язвительно улыбнулся бесхитростному каламбуру. – Разве не по этой причине он вообще отправился в музей к Харре?

Я кивнул. Мне надоело отрицать очевидные факты. Я ведь помнил рассказ Боба Норриса о том, как Элио в одиночестве возился с одним из лимузинов Харры – с «Берлин-де-Вояж».

– Да, я повторил ошибку Элио, только куда в больших масштабах. Неописуемый тур «Бугатти»! – Гривен, забавляясь, ткнул пальцем вверх – туда, где, судя по всему, безмятежным сном спали Иван Ламберт и все его подопечные. – Появился шанс осмотреть все королевские лимузины и заглянуть каждому под шасси. Элио, должно быть, и сам отправился бы в тур, если бы не успел за долгие годы обследовать большинство этих лимузинов и вычеркнуть их из своего списка. Но что касается меня, мог ли я устоять перед этим? И вот я, как до меня Элио, снял со счета свои сбережения и записался на тур, пребывая – вплоть до нынешнего вечера – в убеждении, что у Ивана Ламберта может найтись ключ ко всей тайне.

Он взял в руки створку пустой устричной раковины и присоединил ее в рядок к остальным.

– Но до начала тура оставалось еще несколько недель, а я уже не мог усидеть на месте, Алан. Не мог переложить на вас все бремя. Вот почему я прослушал еще кое-какие переговоры и понял, что миссис Чезале собирается выставить на аукционе у Харры Тридцать пятую модель Элио. – Гривен выглядел оскорбленным. – Продать мой подарок! Я понял, что мне надо при этом присутствовать, надо бросить на машину последний взгляд.

Я вспомнил Выставочный зал № 2. Младенец Алан в глухом лесу. Возможно, я мельком увидел почтенного седовласого джентльмена в толпе, но не придал этому никакого значения.

– Надо было вам помахать, – сказал я. Он рассмеялся.

– У меня тоже мелькнула такая мысль. Дать понять вам и миссис Чезале, что вы не одни. И, разумеется, сыну Элио. Он очень похож на отца, правда? – Но тут глаза Гривена мрачно сверкнули. – Надо было уделить побольше внимания подружке Теда. Сейчас мне это понятно. И конкуренту – Джону, тому, кто прибыл на аукцион с запозданием. – Его губы поджались, это не было улыбкой, скорее, знаком смирения перед лицом Непостижимого. – Что вам известно о нем? Вы обязательно должны рассказать мне. Но попозже. Он показался мне весьма странным. Я почувствовал, что он способен на убийство, наблюдая за тем, как они сцепились из-за этой маленькой машины. Мне захотелось опять избавиться от нее – подарить ее кому угодно! Но тут эта девица – как ее, Карри? – произнесла одно слово и все стало точь-в-точь, как на ваших снимках, Алан, – все замерло.

– Люсинда, – робко подсказал я, опасаясь и сейчас эффекта от произнесения вслух этого имени.

– Да. – Гривен явно собрался с силами. – Разумеется, Гарри тут же зашептал: «Да брось ты, имя как имя, не слишком распространенное, конечно, но во всем нужно разобраться наверняка». Но охранники слишком быстро удалили всех участников конфликта из зала. Правда, из перехваченных телефонных разговоров мне было известно, где учится сын Элио. И оказалось крайне просто, приехав в Прово, разыскать, где живет Тед. Я лишь чуть опередил вас, Алан. На следующий день я отправился следом за ним и Карри. А они поехали напрямик в Солт-Лейк-Сити, в большой старинный дом. Антикварная лавка Сполдинга. – Он хмыкнул. – Но и тогда я не принял во внимание этого имени. До тех пор, пока Карри и человек, который не мог быть никем иным, кроме как ее отцом, не сошли по ступенькам с крыльца. И не отправились на прогулку в сторону Храмовой площади.

Он сидел неподвижно, сидел, упираясь в пол широко расставленными ногами, словно боясь, что и тот окажется ненадежной опорой.

– Вы умираете от любопытства. Только не отрицайте этого. Что же испытал в эти мгновения бедняга Карл? Глупец и слепец, позволивший дурачить себя на протяжении стольких лет, внезапно увидел человека, у которого должна была еще оставаться кровь под ногтями, потому что Люсинду он отодрал от меня с мясом. Нет, Алан, своих чувств я вам не открою. Скажу только, что дьякон, на удивление, почти не переменился за все это время. Или, возможно, старик чужой старости в упор не видит.

Я остановился в ближайшем от них мотеле. Я чувствовал в воздухе ее запах! Но на следующий день милейший Джулиан и, увы, совсем другая миссис Сполдинг вдвоем пошли к Храму, вырядившись в воскресное платье. В понедельник с утра я отправился в муниципальный отдел графства. Записи о регистрации браков не смогли разрешить мою загадку, что, впрочем, не слишком меня удивило. Но тут я натолкнулся на рапорт шерифа о тамошних беспорядках, увидел постановление на обыск… там была целая куча бумаг из штата Аризона, связанных с налетом на Шорт-Крик в 1953 году. И тут я наконец отыскал ее. Книгу учета женской тюрьмы в Мохаве, снабженную фотографиями и отпечатками пальцев каждой узницы. Бедная Люсинда. Заключение, судя по всему, не пошло ей на пользу.

Гривен похлопал себя по плечам, чтобы унять непроизвольную дрожь.

– Я вернулся в свой номер, чтобы как следует все обдумать. И свериться со своими перехватами. – Он полез в карман и достал небольшую пластиковую коробку меньше пачки сигарет. – А ведь какие умники японцы, верно? Каким образом мы, с нашими «Фольксвагенами» и такими союзниками, ухитрились проиграть войну? Все, что от вас требуется, – набрать определенный номер в окрестностях Сан-Диего, а потом поднести эту штучку к микрофону и посильнее нажать. Три гудка – и подключается ваш телефон, Алан, четыре – и нью-йоркский номер миссис Чезале.

Вот как я узнал о том, что королевский лимузин держит нас всех за горло. Я слышал ваш голос, такой взволнованный и невинный, слышал, как вы договариваетесь с Иваном Ламбертом о том, что присоединитесь к туру. И вот уже на следующий день вы вылетаете в Солт-Лейк-Сити, зарезервировав номер в отеле «Юта».

Он грустно-грустно покачал головой.

– В глубине души я чудовищная размазня. Мне следовало поехать за вами в аэропорт, дождаться вас на выходе. Возможно, мы разговорились бы, возможно, я сумел бы вас своевременно предупредить. А вместо этого я уселся в гостиничном холле и застыл как вкопанный, наблюдая за тем, как минутная стрелка стенных часов описывает круг за кругом, пока не понял, что вас не следует недооценивать и что вам каким-то образом удалось от меня оторваться.

Но я и представить себе не мог, куда вы поедете. Хотя нет, не совсем так. Но я боялся допустить ошибку. Я подъехал к дому Теда и начал дожидаться снаружи, я гнал всю дорогу как бешеный. Только теперь вы меня опережали. Я чуть было не сдался, но тут в окнах у Теда зажегся свет. Из-за занавесок я слышал два голоса, перекликавшихся на повышенных тонах. Говорила, главным образом, Карри, то и дело всуе поминая ваше имя. Мне хотелось подождать там еще, но сосед уже начал посматривать в мою сторону настороженно, поэтому я вернулся на улицу. И снова принялся ждать, ждать, ждать. Правда, как раз ждать я умею лучше всего. Через пару минут они выскочили из дома и разъехались на двух разных машинах. Вы могли бы решить, будто они порвали друг с дружкой, и промахнулись бы. Они уже давно, знаете ли, превратились в сообщников. Да поглядите на себя, прислушайтесь к вене или к артерии, и вы обнаружите, что и вашу кровь перекачивает это холодное хромированное сердце.

Гривен вдруг побледнел, и я уже решил, что ему конец. Но, должно быть, он оказался прав, должно быть, я и сам по собственной воле начал циркулировать в той же замкнутой системе кровообращения. В любом случае, мне только показалось, будто я его теряю, а он, достав из кармана пальто какую-то таблетку и проглотив ее, вновь вернулся к жизни.

– Не хотите ли попробовать, Алан? Ах да, я забыл. Честно говоря, я, должно быть, кажусь вам просто чудовищем! Что, интересно, рассказал вам Тед? А впрочем, не важно, я не желаю этого знать. Это всего лишь триптофан на листьях ромашки. Да ладно, как вам будет угодно. Тед милый парень. Но ему не следовало влюбляться. По крайней мере, в нее. Мне так хотелось рассказать ему все, когда мы с ним сидели в кафе. В «Узилище Цицерона». – Он подчеркнуто раскатил голосом каждый слог. – Похоже на «Римское кафе», только чашки там погрязнее. Разумеется, в ходе нашей беседы мне пришлось затаиться и предоставить инициативу Гарри. Так оно проще всего. Он всегда вызывает у людей доверие. И здорово разбирается в сердечных делах.

«Ах, молодые люди вносят такой трагизм в самую пустячную ссору! Приберегите ваш гнев для другого раза. Он вам еще может понадобиться. А где вы познакомились с этой девицей?» Но мне кажется, даже Гарри не догадывался о том, что Тед сумеет ответить на все его вопросы и пролить свет на происходящее. «В университете Брайхема Янга, – сказал он. – На семинаре у профессора Роше».

Гривен тускло усмехнулся.

– Случалось ли вам, Алан, когда-нибудь подниматься на вершину горы и наблюдать, с какой ясностью открывается оттуда мир во все стороны на многие мили? Я мысленно вернулся к злополучной вечеринке, припомнил каждое имя из списка приглашенных Люсиндой. Но Гарри был настроен весьма скептически. «Возможно, молодой человек, я слышал имя профессора Роше. Как его имя? Якоб? Ну что ж, прекрасно. Да, у него просто изумительная репутация. Нет, я только краем уха наслышан о его делах, но разве, в конце концов, нас всех не интересует древнейшая история?»

Я пошел, как вы понимаете, на определенный риск. Но мне надо было подобраться поближе, надо было понять, почему профессор Роше присоединился к нам, может быть, даже с самого начала. Но соблюдая осторожность. Тед сказал что-то насчет того, что профессор напоминает ему любящего отца, причем в ситуации, когда такой особенно необходим. «Не знаю, господин Стормгрин, читаете ли вы газеты…»

Судя по всему, на Гривена накатила острая жалость к самому себе, морщины печали глубоко избороздили его лицо.

– Вот когда Гарри следовало бы заставить меня прикусить язычок, а то я чересчур разболтался. «Да, мой милый мальчик, этот чудовищный наезд. Так это был ваш отец? О Господи. И что, полиции удалось найти виновника? Что ж, по крайней мере, он не мучился. Да к тому же, мне кажется, ему и не захотелось бы умереть в своей постели».

– И вот в разгар этих… старческих излияний… взгляд Теда сцепился с моим, причем я имею в виду вовсе не Гарри, и я понял, что подставился. Нет, Тед вел себя достаточно невинно, он делал вид, будто ничего не произошло. Но я понял, что потерпел неудачу в своей попытке завоевать его. Точь-в-точь как было дело с Элио. И избежать последовавшего ужаса он оказался просто не в состоянии.

Вижу, Алан, с каким осуждением вы на меня смотрите. А вы не подумали о том, что и мое сердце разбито? Этот несчастный парень сделал вид, будто и не догадывается о том, что это за ампулы. Впрочем, он понимал, что у него нет выбора. Но, не будем забывать, Гарри и впрямь умеет быть настойчивым. Мы поработали вместе, чтобы Тед, очутившись в мужском туалете, не почувствовал боли. Мы составили неплохую команду. Как это говорится: целое больше суммы входящих в него частей?

Карл (или Гарри) напряг руку, демонстрируя мне жилистый бицепс.

– К несчастью, Гарри любит разыгрывать всякие шутки. Как только Тед оказался в моей машине, Гарри исчез и оставил меня с юношей наедине. Я страшно испугался. Я уже чувствовал, Алан, что вы находитесь где-то поблизости. Но где же? Рискнув, я позвонил из телефона-автомата в гостиницу «Юта». Да, ответили мне, вы наконец-то вселились. На восходе я выехал на машине, в которой находился и Тед, на Храмовую улицу, чтобы понаблюдать за гостиницей, тень которой становилась на площади все длиннее. Какая изумительная геометрия! Сплошные прямые углы. Вот когда я понял, что мне нечего бояться. Понял, что великий План уже составлен и ждет только того, чтобы я ему повиновался.

Образ повешенного, как тряпичная кукла, Теда пришел мне на ум и не пожелал исчезнуть. Ноги, болтающиеся, не достающие до полу.

– Карл… – (или кем бы ты ни был, до какой твоей сущности ни удалось бы мне докричаться) – Мне кажется, вы прислушались к внутреннему голосу, а он вам солгал.

Он посмотрел на меня – терпеливо, но с ощущением собственного превосходства.

– Этот голос поведал мне о вас, Алан. О том, в каком номере вы остановились, где достать ружье, как именно подделать подпись Теда…

– С учетом всего, что мы знаем, инсценировка получилась паршивая. Разве к настоящему времени и мне, и Теду не пора уже было исчезнуть со сцены?

– Но тогда бы мы с вами здесь не сидели. – Поправки, вносимые жизнью в его планы, судя по всему, не слишком расстраивали Гривена. – На ваш счет у меня имелись сомнения. Нажимать на спусковой крючок или нет. Вот почему у меня дрогнула рука.

– Как это с вашей стороны мило!

– Не иронизируйте, Алан. Мне кажется, дьякон был в одном отношении прав. В самом конце действительно претерпеваешь преображение. И признаки такового я увидел на его лице даже сквозь прорезь прицела.

А я был свидетелем сцены ухода, причем с куда более близкого расстояния. Чего было вполне достаточно, чтобы при всем краснобайстве Карла признать его правоту. Да, ему удалось разглядеть на лице у Джулиана Сполдинга все. И эта по-медвежьи грузная фигура, со шляпой в руке, не столько представляла собой удобную мишень, сколько сама подставлялась под пулю. Давай же, кем бы ты ни был, помоги мне принести последние извинения.

– А разве вы этого не поняли? – Глаза Гривена с грустью смотрели на меня. – Нельзя спать долгие годы с больной и не заразиться ее болезнью. Бедный Джулиан. Как он, должно быть, гордился своими «Бугатти». И такое достойное хобби – один из многих даров, которые преподнесла ему Люсинда. И какая прочная связующая нить – даже когда сам Джулиан перекочевал в постель к другой. Но тут на сцене появляется нежеланный гость – и напоминает ему о том, как его возлюбленная Люсинда некогда делила их общую страсть с другими мужчинами. Особенно – в случае с Элио, которому и впрямь было о чем порассказать.

Он произнес это с такой уверенностью, настолько как нечто само собой разумеющееся, что мои таланты игрока в покер подвели меня как раз тогда, когда я больше всего нуждался в их помощи. Поездка Элио в Шорт-Крик – неужели и о ней я распространялся по прослушиваемому телефону? Нет, едва ли, но, с другой стороны, я не могу поручиться, что этого не сделала Джилл. Он улыбнулся, призрачное воплощение благожелательного папаши, поднес к уху воображаемую телефонную трубку. Черт его побери.

– Боюсь, мы так никогда и не узнаем, что именно произошло, когда они встретились втроем. Поведать об этом может только Люсинда. А ей трудно верить на слово. Хотя, конечно, намекнуть вам она должна была. Ну ладно, Алан, только не стройте из себя оскорбленную невинность!

Гривен посмотрел себе на руки.

– В последний раз в жизни я виделся с Элио в Лионе. И у него тогда имелись прекрасные догадки относительно того, куда же все-таки подевалась Люсинда. Как мило с его стороны, что он не поделился ими со мною! Моя хрупкая психика представляла собой для него предмет постоянной заботы. Но почему, как вы думаете, он решил дожидаться, пока мы все не состаримся и не поседеем, и только потом отправился на ее поиски? Все дело в королевском лимузине. Элио стало просто необходимо найти ее, даже если она с Джулианом срослась к тому времени на манер сиамских близнецов. Чтобы задать ей вопрос: «Дорогая, не интересует ли тебя судьба одной подержанной машины?» – Ну, давайте, смейтесь. Но вы ведь понимаете, что так оно и было. Но где-то в разгар этой беседы, содержавшей не слишком скромное предложение, Элио, должно быть, сделал неверный шаг Может быть, чересчур много выболтал о своем партнере, этом самом мистере Икс, или о серебряном слонике, – и, таким образом, заклеймил себя в качестве Ненужного Посредника. Возможно, сама перспектива разыскать гитлеровский лимузин и выставить его на аукцион была чревата слишком крупной суммой в долларах – со слишком многими нулями после значащих цифр. Или, возможно, для Джулиана Сполдинга просто-напросто оказалось невыносимым видеть Элио в компании собственной жены.

В какой-то мере у меня тоже имелись сомнения, словно Карл-Ключник, преисполнившись доверием, подвел меня к самому центру стены, брешь в которой еще нужно было отыскать. Или ты сам не видишь, Алан? Вот Элио выбегает на улицу, в жаркое полдневное марево, не замечая никого вокруг, а вот черный «олдсмобиль» 1963 года выпуска вырывается из-за целого ряда желтых такси, сперва – стремительно, потом затормозив на задымившихся покрышках, – точь-в-точь как ты рассказал полиции. Огромная махина автомобиля, мчащегося на сорока, а то и на пятидесяти милях в час, не оставляет шансов человеческому телу, включая и кости.

Но только не надо вспоминать об этом звуке – о стуке столь отчетливом, что ты, казалось, мог схватить его руками. Ты не мог помочь Элио и уж тем более не поможешь горю слезами. Сорвись с места и ухватись за дверную ручку – тебе ведь уже доводилось делать это раньше. Не дай ослепить себя сверканием хромированных поверхностей, набегающих на максимальной скорости. Погляди сквозь лобовое стекло за руль. Разве ты не видишь старую шляпу-котелок? Нет? И прядь седых волос? Погоди, я подбавлю света. Почему ты качаешь головой, Алан? Тебе ведь так отчаянно хотелось раскрыть эту тайну – все время ты стремился туда, где очутился именно в данное мгновенье. Так почему ты сейчас шарахаешься прочь?

– Вы не можете быть уверены на сто процентов, Карл. У вас нет доказательства.

– Ну, это другое дело. – Гривен казался и опечаленным, и обрадованным одновременно. – Оно где-то там, в пустыне, между двумя женами Сполдинга, вместе с их потомством. Конечно, они едва ли говорят об этом, особенно в присутствии Теда, но разве они дали достоверные показания о местопребывании Джулиана в тот вечер?

Он заложил руку во внутренний карман, откровенно рисуясь.

– Или вы не увидели этого? Я хочу сказать, на похоронах Джулиана, причем в цветном изображении? Как они делили между собой вину, как передавали ее друг другу. – Он поднял бокал, словно провозглашая здравицу пустому залу, в котором уборщица в одном темном углу уже присоединилась к официанту в другом.

– Но мы не в зале суда, Алан. Да почиет Джулиан в Бозе, забыв и думать о судах, обвинительных и защитительных речах. От всех этих неприятностей и его самого, и все его семейство избавил я.

Неожиданный звук заставил меня подпрыгнуть на месте. Не слишком громкий, но совершенно неожиданный. С распределительного щита в холле. Я увидел, как там часто замигал желтый свет.

В отсутствие дежурной заспанный метрдотель решил сам включить коммутатор – и, разумеется, сунул вилку не в ту розетку.

Еще одна попытка, путаница рук и проводочков.

– Алло! Что? Мсье…

Имени я не разобрал. К черту этих французов и их очаровательный прононс.

Он повесил трубку, потом толстым пальцем подозвал нашего официанта. Они о чем-то пошептались, и вот официант, явно подражая важной поступи своего шефа, отправился в нашу сторону.

– Мсье Эшер? Прошу прощения. Мадмуазель Чосер пыталась прозвониться вам в номер. – Он указал на наш столик с его древним переговорным устройством. – Мы могли бы соединить вас прямо здесь, но в отсутствие постоянного оператора… – Он беспомощно пожал плечами; с таким же успехом от него можно было ожидать, что он способен запустить ракету с мыса Кеннеди.

– Мадмуазель говорит, что дело не срочное, но просит перезвонить, как только у вас появится такая возможность.

(Прелестная сценка! Ситуация в высшей степени изящная: мы двое по-прежнему пьем в свое удовольствие, гарсон в усиках более или менее к нашим услугам. Но сейчас Гривен смотрел на меня по-другому, так же, как когда он говорил о Теде и Джулиане. Так грустно, так сострадательно… и я почувствовал, что мою клетку запирают снаружи.

Нет, Алан, к сожалению, этот звонок представляется чем-то немыслимым. Чем-то из другой жизни. Только, пожалуйста, не возвращайте к столику официанта и не зовите на помощь. Вот этот мой карман – почему, как вы думаете, он оттопыривается – и куда смотрит? Никакого оружия, я это вам обещал, но мне пришлось солгать. И не думайте, что я не посмею пустить его в ход: я ведь душевнобольной, не забывайте об этом! Так что извольте расслабиться. Попробуйте внушить нашему нетерпеливому официанту, что чего-чего, а уж времени у нас хоть отбавляй.)

– Благодарю вас. – Удивительно, с каким спокойствием я это произнес и даже вручил ему бумажку в один франк. – Попросите мисс Чосер перезвонить мне утром. И пусть она не беспокоится насчет того, что может меня разбудить. – А то, знаете ли, у моего компаньона несколько иные планы. Но нет, официант отплыл на натруженных ногах, не обращая внимания на настойчивую просьбу у меня во взоре, не обращая внимания ни на что, кроме часов над стойкой бара. Два сорок четыре. Он обнаружил, что наша последняя бутылка шампанского пуста, взял ее в руки, с хозяйским видом побаюкал. Прошу прощенья, господа, но сегодня вы уже больше ничего не получите. «Боюсь, что едва пробьет три…» Он кивнул в сторону часов, а потом сделал движение, которое больше подошло бы уборщице.

– Вам не о чем беспокоиться, – сказал мне Гривен после того, как официант удалился. – Мне осталось поведать вам совсем немногое. По крайней мере, из вещей, само собой разумеющихся. Похороны Джулиана, конечно. Какая помпа! Я не сомневался, что Люсинда прервет ради этого свое затворничество. Да и как ей было упустить шанс еще раз оказаться звездой? – Он произнес это без малейшей иронии, произнес со вздохом; преданный и тоскующий поклонник, по-прежнему хранящий все фотографии и газетные вырезки. – Простит ли она меня, Алан? Ей ведь должно быть известно, что сделал Джулиан. Всем приходится платить по счетам. Я только попытался подвести семейный баланс.

Я облизал губы.

– Люсинда понимает это, Карл. Она раскаивается. Во всяком случае, в том, что связано с вами.

– Тогда почему же она мне не позвонила? – Его голос прозвучал столь визгливо и жалобно, что уборщица прервала свою работу, остановилась посреди мыльной лужи и сокрушенно покачала головой. Тсс, тсс… Только не наблюйте мне на ковер. Два пятьдесят одна. Карл взял себя в руки, сел прямее, – или это, возможно, был Гарри, как бы глубоко ни загонял он в себя свою вторую сущность. – Да ладно, проехали. Нечего распутывать узелки, которых в итоге может не оказаться вовсе. – Положив руку на стол, Гривен побарабанил пальцами по столу. – Интересно, что может понадобиться от вас в такой час Мелинде?

Два пятьдесят три. Слишком поздно размышлять над тем, удивлен он или раздосадован.

– Может, мне стоит сходить это выяснить.

– Нет-нет, Алан. Еще пара минут и мы все отправимся на покой. Какая жалость, что я сам ей не позвонил. – Он посмотрел вглубь бара и вверх, на потолочные балки. – В старых гостиницах вроде этой внутренняя телефонная связь всегда представляет собой головоломку. Мне и с вами-то разобраться было не просто. Но чего только не удается добиться в ходе международных разговоров. Эта женщина, Лоррен. Возможно, вы совершили ошибку, разведясь с нею. Ей удалось то, что не удалось ни вам, ни мне. Она отодвинула последнюю задвижку.

Он сам же и насторожился, занял оборонительную позицию.

– И все же каждому из нас удалось внести свой вклад в общее дело. Признайте это. Без меня вы могли бы отправиться на поиски мистера Мэя в Дрезден – и только зря потеряли бы время. Кстати, Гитлер учредил там музей Шаттерхэнда – книги, шпоры, ковбойские шляпы. Все, разумеется, погибло в ходе бомбежки. – Гривен, казалось, собрался поделиться со мною сокровенной тайной. – Возможно, вам известно, что последнее слово остается за пламенем.

Два пятьдесят восемь. Он подозвал официанта, изобразив рукой в воздухе какие-то каракули. Но тот нас заметил: все, что угодно, лишь бы ускорить наш уход. Гривен полез в карман, но не в тот.

После того, как официант подхватил несколько купюр, его взгляд упал на меня – и замер. Нет, мон ами, ужас, написанный у меня на лице, никак не связан с суммой счета. Ради бога, дружок, сделай что-нибудь, потому что мой компаньон, пусть он и выглядит так невинно… не спускает с нас обоих глаз, он весь внимание, момент просигналить тебе уже упущен. Конечно, вперившись взглядом в удаляющегося от нас официанта, я продолжал в каком-то смысле надеяться на него, но у этого человека на уме были только чаевые, на роль гонца он явно не годился.

– Вуаля, мсье! – Не успела застыть дверь-вертушка, как он уже вернулся со сдачей. – Если вам, господа, надо… пройти в одно место…

Он махнул рукой в определенном направлении. Женский туалет был уже закрыт, у двери хлопотала, мурлыкая себе под нос, как Эдит Пиаф, уборщица.

– Карл… – Я предпринял попытку оторвать его от Гарри. – Мне действительно нужно…

Три часа. Покачав головой, он поднял ту руку, которую не держал в кармане.

– Помогите мне, Алан. – И когда я, привстав, отодвинул его кресло, я почувствовал толчок металлическим предметом под ребра. – Прошу прощенья, – сказал он мягко, но без каких бы то ни было колебаний. – Возьмите меня за руку. Вот так. Я напившийся старый дурак и вам нужно вывести меня отсюда, провести по холлу и довести до входа. Не слишком спешите. Если вам предложат вызвать для меня такси, откажитесь. Мы двое старых друзей, мы выпили лишнего, и теперь нам рекомендуется подышать свежим воздухом.