Текст книги "Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814"

Автор книги: Доминик Ливен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 51 страниц)

Счастливым обстоятельством для союзников было и то, что Наполеону потребовалось больше времени, чем он ожидал, для организации и проведения контратаки. Он ждал Мармона, но тот был вынужден прекратить движение на юг и поспешить в обратном направлении, чтобы блокировать наступления Блюхера у Мёкерна. Кроме того, Наполеон не начинал движение до тех пор, пока к его левому флангу не подошел целый корпус маршала Макдональда и не двинулся в наступление против австрийцев в направлении Зайфертсхайна. Только тогда, когда Макдональд смог создать реальную угрозу противнику на востоке, французский император бросил свои основные силы против Клейста и Е. Вюртембергского. К моменту выхода Макдональда на позицию для атаки был уже почти полдень. Хотя затем он оттеснил австрийцев Кленау до самого Зайфертсхайна, впоследствии австрийские войска усилили свое сопротивление, и атака Макдональда была остановлена. Неожиданное появление к востоку от Макдональда нескольких тысяч казаков под командованием М.И. Платова отвлекло внимание французского военачальника и тем самым замедлило его наступление. Платов оттянул на себя кавалерийский корпус Себастьяни, действовавший на левом фланге Макдональда, а без Себастьяни Макдональд не мог обойти Кленау с фланга, и ему не хватало войск для того, чтобы прорвать позиции австрийцев при Зайфертсхайне.

Вскоре после полудня внимание Наполеона переключилось на запад, в направлении уменьшавшихся батальонов Клейста и Е. Вюртембергского. Против них он бросил свою гвардию, большую часть кавалерии, артиллерийский резерв генерала А. Друо и всю остававшуюся в его распоряжении пехоту.

К трем часам дня бригады Клейста отчаянно сражались, чтобы удержать Марклейберг, но были вытеснены из Ауэнхайна, при этом французская кавалерия стала их преследовать. 2-я гренадерская дивизия русских подошла к Ауэнхайну, но не смогла остановить наступление французов. К счастью для коалиции, шесть превосходных полков из кирасирского корпуса графа К.Ф. Э. Ностица подоспели очень кстати, разогнали французскую кавалерию и выправили положение. Полки Ностица были первыми австрийскими резервами, прибывшими с западного берега Пляйсе, однако вслед за ними подошли другие части кавалерии, а затем и пехотные дивизии Бианки и Вайссенвольфа. Гренадерские батальоны графа Вайссенвольфа были в числе лучших пехотных подразделений австрийской армии. С их появлением на поле боя шансы Наполеона на то, чтобы прорваться через позиции Клейста, были сведены к нулю. Напротив, к вечеру, когда сражение прекратилось, гренадеры Вайсенвольфа вновь отбили Ауэнхайн, и уже Наполеону пришлось задействовать даже часть своей Старой гвардии, чтобы остановить наступление австрийцев со стороны Марклейберга[759]759
  Как и следовало ожидать, больше всего внимания этому эпизоду отводится в австрийской официальной истории, однако изложенные в ней факты находят подтверждение у М.И. Богдановича. Австрийцы и русские не питали особенных симпатий по отношению друг к другу даже в 1813 г. Еще менее они были склонны петь друг другу дифирамбы, приступая к написанию официальной истории кампаний. В целом, с практической точки зрения, следует доверять русским историкам, когда те восхваляют австрийцев, и наоборот. В сомнительных случаях можно обращаться к работе Р. Фридриха, который является в высшей степени справедливым и нейтральным свидетелем, см.: Geschichte der Kämpfe Osterreichs… Vol. 5. P. 471–482; Богданович M. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 461–464; Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 308–312.


[Закрыть].

Пока пруссаки и русские во второй половине дня 16 октября дрались не на жизнь, а на смерть при Марклейберге и Ауэнхайне, еще более жестокая схватка происходила справа от них вокруг деревни Госса. Эта точка являлась центром линии войск коалиции к востоку от Пляйсе, а их штабы располагались на небольшом возвышении позади Госсы. Пехота, возглавившая наступление французов, была выделена из V корпуса Лористона и Молодой гвардии маршала Удино. У подножия возвышенности им на подмогу пришла значительная часть французского артиллерийского резерва, включая гвардейскую артиллерию под командованием генерала Друо, который вполне мог претендовать на звание лучшего артиллерийского командира Европы.

Это была классическая тактика Наполеона. Атаковав неприятельский фланг, французский император теперь развертывал крупные силы артиллерии, чтобы осуществить прорыв через ослабленный центр противника. Единственным отрядом пехоты поблизости от Госсы были потрепанные батальоны Е. Вюртембергского, еще сильнее поредевшие после того, как принц был вынужден переместить одну из своих бригад второй линии на левый фланг с тем, чтобы противостоять нараставшей угрозе со стороны Ауэнхайна. И.И. Дибич в своем отчете о сражении отмечал «неслыханный в истории войн по своей сосредоточенности шквал артиллерийского огня», обрушившийся тогда на батальоны Е. Вюртембергского. Заметив, что пехота коалиции ослабла, Мюрат атаковал своей кавалерией, намереваясь прорвать центр коалиционных войск и уничтожить артиллерию, оборонявшую Госсу и подходы к возвышенности, с которой входившие в коалицию монархи и присоединившийся к ним Шварценберг, управляли ходом сражения. Возможно, самым важным и наверняка наиболее известным эпизодом в первый день Лейпцигского сражения было то, как он завершился[760]760
  Поход… С. 363–365.


[Закрыть].

Разбор кавалерийской атаки представляется еще более трудным делом, чем попытки восстановить общую картину сражения. Ее участники редко являются надежными свидетелями, учитывая испытываемое ими волнение, окутывающие их клубы пыли, а также скорость, с которой разворачиваются события. Тот факт, что кавалерия Мюрата атаковала 16 октября, во многом делает эту атаку главным событием того дня: поставив под угрозу положение входивших в коалицию монархов и самый центр позиции союзников, она также вызвала споры на предмет того, кому принадлежит заслуга отражения натиска всадников Мюрата. Из всех свидетельств очевидцев, которые были написаны на различных языках, лучшим является то, которое вышло из-под пера Г. Каткарта. Он был профессиональным кавалерийским офицером и, находясь поблизости от монархов на возвышенности позади Госсы, имел прекрасную возможность следить за ходом событий, не принимая личного участия в рукопашной схватке. Не менее важно, что позиция Каткарта была относительно нейтральной, поскольку английские войска в битве не участвовали.

Каткарт вспоминал, что в атаке было задействовано около 5 тыс. французских кавалеристов. Из главного штаба коалиции, располагавшегося позади Госсы, можно было видеть, как они выстраиваются для штурма близ Либертвольквитца, где водораздел несколько выдавался вперед. Помимо пехоты Е. Вюртембергского, единственными силами коалиции, стоявшими на пути у французов, были лейб-гвардии Драгунский и лейб-гвардии Уланский полки. К чести изрядно поредевших пехотных батальонов Е. Вюртембергского следует сказать, что они сформировали так называемые «массы» против неприятельской кавалерии: солдаты стояли спина к спине и смогли отступить в стройном порядке, причем правый фланг Е. Вюртембергского отошел непосредственно в деревню Госса. Российская гвардейская легкая кавалерия была застигнута врасплох, не успев построиться, возможно, потому что командовавший ею генерал И.Е. Шевич был убит пушечным ядром перед самым началом боя. В любом случае два полка никогда не смогли бы сдержать силы, эквивалентные целому кавалерийскому корпусу. Уланы были отброшены к юго-западу, драгуны – строго на юг. Французская кавалерия накрыла часть артиллерии союзников, прошла дальше Госсы и подошла на расстояние всего нескольких сот метров от возвышенности, с которой входившие в коалицию монархи наблюдали за ходом событий.

В этот момент кавалеристы были остановлены преградой, которую Каткарт описывает как «небольшой ручей или канал [который] течет от Госсы по направлению к Пляйсе <…> Его берега оказались заболочены и пройти по ним можно было лишь с большим трудом, перепрыгнув через широкий канал или же воспользовавшись дамбами, насыпанными в двух – трех местах фермами для сельскохозяйственных нужд. Эта препятствие было небольшим, и в нескольких сотнях ярдов направо, ближе к Госсе, оно вообще переставало быть таковым <…> Однако неприятель <…> неожиданно остановился перед этим непредвиденным обстоятельством; столпотворение и замешательство росли; и в этот момент у них в тылу появился посланный Витгенштейном русский гвардейский полк гусар. Это вызвало панику. Неповоротливая масса всадников зашумела и попыталась отступить; русская легкая кавалерия тут же устремилась вслед за ними. Император Александр I, стоявший на возвышенности, воспользовался возможностью и выслал личный эскорт гвардейских казаков, насчитывавший несколько эскадронов под командованием графа Орлова-Денисова, который переправился через ручей в удобном месте близ Госсы и ударил отступавшим во фланг. Паника стала совершенной и затем обернулась бегством, и беглецы не бросали поводья до тех пор, пока не оказались под защитой своей пехоты»[761]761
  Cathcart G. Op. cit. P. 306–307.


[Закрыть].

Каткарт не упоминает о вмешательстве в дело двух прусских кавалерийских полков, которым в большей части немецкоязычных источников отводится определенная роль в срыве атаки французов. Хотя Каткарт превозносит русскую гвардейскую кавалерию, ключевым моментом его повествования является то, что сама по себе атака велась крайне неумело. Французская кавалерия наступала колоннами, шедшими близко одна от другой, и, «конечно, единым формированием, т. е. не имея второй линии или резерва». Из-за неудовлетворительной дисциплины и плохого руководства они пришли в замешательство «при виде незначительного препятствия», а затем оказались «охваченными паникой» и «обратились в бегство перед легкой кавалерией, общая численность которой не могла достигать и 2 тыс. всадников». Тот факт, что большая часть французской кавалерии была тяжелой, выставляет ее поражение от казаков, улан и гусар в еще более неприглядном свете. Кроме того, Каткарт относит беспорядочное бегство французов на счет «недостатков второй линии, вокруг которой они могли бы сплотиться, и которая могла стать исходной точкой для нового маневра – без этой меры предосторожности не должна начинаться ни одна кавалерийская атака»[762]762
  Ibid. P. 307–308.


[Закрыть].

Истинный «патриот кавалерии», Каткарт в одном месте в своем отчете явным образом обнаруживает тенденциозность, называя произошедшее «выдающимся кавалерийским делом». Он забывает о роли российской артиллерии. При приближении французской кавалерии к возвышенности Александр I обратился к командующему своей артиллерии генерал-майору И.О. Сухозанету: «Видишь, теперь тот лучше, кто прежде сюда поспеет: далеко ли твоя резервная артиллерия?» Сухозанет, которому на тот момент исполнилось всего 25 лет, был еще одним хорошим примером того, как повышение по службе за заслуги в ходе войн 1805–1813 гг. способствовало выдвижению на ключевые посты ряда превосходных молодых офицеров. Сын польского офицера, не имевший богатства и связей, он хорошо проявил себя в 1806–1807 гг., привлек к себе внимание начальства и получил перевод в гвардейскую артиллерию. За свои действия под началом П.X. Витгенштейна в 1812 г., а затем при Баутцене в 1813 г. Сухозанет был награжден орденом Св. Георгия и дважды повышен в звании. Выдвижение Витгенштейна на пост главнокомандующего благотворно сказалось на приближенных к нему офицерах. Что касается Сухозанета, то он был назначен помощником князя Л.М. Яшвиля, нового командующего артиллерией армии. Когда Яшвиль во время осенней кампании заболел, его сменил Сухозанет, а Лейпцигское сражение дало ему возможность отличиться в глазах самого императора[763]763
  Ibid. P. 308; Потоцкий П.П. Указ. соч. С. 271–272; Mikaberidze А. The Russian Officer Corps in the Revolutionary and Napoleonic Wars, 1795-1815. Staplehurst, 2005. P. 382.


[Закрыть].

Сухозанет воспользовался этой возможностью и оправдал доверие Александра. На вопрос императора о местоположении резервной артиллерии он ответил: «Она будет здесь через две минуты». Сухозанет оказался верен своему слову: две артиллерийские конные роты прибыли немедленно. Одна из них непосредственно поддержала атаку лейб-гвардии Казачьего полка восточнее ручья, протекавшего позади Госсы. Сухозанет докладывал, что эта рота, «пошед в атаку с лейб-казаками, изумила неприятельские колонны и, открыв жестокий огонь, принудила его прекратить свои успехи». Тем временем другая батарея выдвинулась вперед, западнее ручья и заняла позицию на фланге, с которой она очень эффективно обстреливала сомкнутые ряды французской кавалерии. Однако самое крупное испытание ждало Сухозанета и русскую артиллерию впереди. В то время как поток французской кавалерии хлынул обратно к Либертвольквитцу, французская же пехота двинулась на Госсу при поддержке многочисленной артиллерии Друо. Однако в отличие от Бородинского сражения, русская резервная артиллерия на этот раз находилась в умелых руках. Сухозанет выдвинул вперед из резерва 80 пушек и, расположив их рядом с уже действовавшими орудиями, сформировал позади Госсы линию, состоявшую более чем из ста пушек. Столь высокая концентрация огневой мощи стала достойным ответом на вызов, брошенный русским батареями Друо, и в конечном счете вынудила французскую артиллерию отступить. Генерал Милорадович участвовал в Бородинской битве, однако впоследствии он вспоминал, что звуки сражения близ Госсы были самыми громкими из тех, что ему доводилось слышать в своей жизни[764]764
  Богданович M. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 460; Потоцкий П.П. Указ. соч. С. 270–273; Поход… С. 358–360, 365–367.


[Закрыть].

Злую шутку сыграл с французами рельеф местности. С высот западнее Либертвольквитца, где стоял Наполеон, не было видно то, что происходило за возвышенностью, на которой находились входившие в коалицию монархи. На самом деле, в то время как французская пехота приближалась к Госсе, русская и прусская пехота прибывала и выстраивалась позади центра позиции коалиционных сил. Командовавший ею А.П. Ермолов вместе со своим адъютантом M. M. Муромцевым выехал для осмотра местности вокруг Госсы и был застигнут атакой французов практически врасплох. К счастью у русских лошади оказались быстрее, чем у преследовавших их французских всадников, но Ермолов и Муромцев едва избежали опасности. Незадолго до этого Муромцев проиграл пари Ермолову. В качестве расплаты Муромцев всякий раз, когда Ермолов начинал насвистывать первые такты арии, должен был петь весь куплет до конца. Вернувшись к русским линиям, Ермолов начал насвистывать, а Муромцев запел знаменитую арию Лепорелло из «Дон Жуана». Он вспоминал, что Ермолов, «в этакую минуту, едва спасшись от смерти или плена, он совершенно сохранил все свое хладнокровие, и я очень помню, что мой ответ не был выражен с таким же равнодушием»[765]765
  Воспоминания Матвея Матвеевича Муромцева// Русский архив. 1890. №3. С. 378.


[Закрыть].

А.П. Ермолов оставался харизматической и вдохновляющей личностью при любых обстоятельствах. В бою он был неподражаем, а известия о подвигах и остротах Ермолова на полях сражений мгновенно облетали всю российскую армию. Столь же сильные, но противоположные эмоции вызывало поведение А.А. Аракчеева. Когда лейб-гвардии Семеновский полк приступил к построению позади возвышенности, на которой находился Александр I, подъехал Аракчеев, чтобы побеседовать со своим давним знакомым, полковником П.П. Пущиным. В это время французская артиллерия начала пристреливаться по семеновцам, и одна из гранат разорвалась всего в пятидесяти шагах от Пущина и Аракчеева. Граф был распорядителем, а не полевым командиром; по замечанию Пущина, в тот раз Аракчеев ближе всего подошел к французской артиллерии за все время наполеоновских войн. Удивленный звуком, который ему пришлось услышать впервые в жизни и узнав от Пущина, что это была граната, Аракчеев «изменился в лице, поворотил свою лошадь и большим галопом удалился с такого опасного места». В глазах русских офицеров трусость была худшим из пороков. Большинство офицеров лейб-гвардии и без того питали отвращение к А.А. Аракчееву, но недостаток у него физической храбрости стал последним и непростительным пятном на его репутации[766]766
  Дневник Павла Пущина. С. 128.


[Закрыть].

В числе французских войск, штурмовавших Госсу, была дивизия Мэзона и V корпус Лористона. Как русские источники, так и офицер Гриуа, командовавший рядом артиллерийских батарей Друо, располагавшихся сразу за Госсой, свидетельствуют, что две дивизии Молодой гвардии Удино также приняли участие в бое, завязавшемся в деревне. Первоначально союзный «гарнизон» в Госсе состоял из нескольких батальонов Е. Вюртембергского и трех батальонов прусской бригады Пирха: и те и другие на протяжении многих часов самым активным образом участвовали в сражении, и их силы были на исходе. К оборонявшим деревню войскам присоединились Санкт-Петербургский и Таврический гренадерские полки, а также лейб-гвардии Егерский полк. В ходе трехчасового боя за Госсу атаки и контратаки следовали одна за другой. По свидетельствам русских, всякий раз как противника удавалось оттеснить, новая волна неприятельской пехоты прокладывала себе путь обратно в деревню. В конце концов исход боя решила 2-я гвардейская пехотная дивизия, ворвавшаяся в деревню с юго-запада батальонными колоннами, не сделав ни одного выстрела. Сражаясь в буквальном смысле перед лицом императора, гвардейцы продемонстрировали исключительную храбрость. Более половины офицеров лейб-гвардии Финляндского полка были убиты или ранены. Командир полка, генерал-майор М.К. Крыжановский, был ранен четырежды, прежде чем позволил унести себя с поля боя[767]767
  Гулевич С.А. История лейб-гвардии Финляндского полка. С. 303–313; История лейб-гвардии Егерского полка. С. 144–150; Mémoires du Général Griois. P. 202–203.


[Закрыть].

На этот раз, однако, основные лавры достались не офицеру, а рядовому солдату. Леонтий Коренной был гренадером третьего батальона лейб-гвардии Финляндского полка. Подобно большинству гренадеров лейб-гвардии, он был высок ростом и широкоплеч. Ветеран, служивший в полку с момента его образования, он до этого нес службу в Кронштадтском гарнизонном полку. Женатый человек, среди гвардейцев Финляндского полка Коренной был известен как «дядя». Под Бородино он получил награду за отвагу, проявленную им в стрелковой цепи. Теперь же Коренной превзошел самого себя. Госса представляла собой деревню с каменными домами, садами, обнесенными крепкими оградами, и многочисленными узкими улочками. Среди накатывавших и отступавших волн нападавших командир третьего батальона лейб-гвардии Финляндского полка, полковник А.К. Жерве вместе с несколькими офицерами оказались отрезанными неожиданной контратакой французов. Поначалу вместе с горсткой боевых товарищей, а затем в одиночку Коренной сдерживал французов, пока русские офицеры перебирались через стены и бежали к основным силам своего батальона.

К чести французов следует сказать, что они не только взяли Леонтия Коренного в плен, но и представили Наполеону, который похвалил его за храбрость и распорядился, чтобы ему обеспечили хороший уход. Поскольку во французской армии было предостаточно собственных героев, подвиг Коренного должен был быть поистине выдающимся, чтобы к нему отнеслись подобным образом. Он вернулся в свой полк к концу сражения, где сотоварищи встретили его как человека, который практически воскрес из мертвых. Бюст Коренного занимал почетное место в казармах Финляндского полка вплоть до 1917 г., а в честь него самого была сочинена полковая песня («Мы помним дядю Коренного»)[768]768
  Гулевич С.А. История лейб-гвардии Финляндского полка. С. 312–315.


[Закрыть].

В то время как Леонтий Коренной стяжал славу, Памфил Назаров участвовал в сражении вместе с гвардейцами Финляндского полка. Он вспоминал, что великий князь Константин Павлович проехал вдоль рядов полка перед началом выдвижения на Госсу, распорядился, чтобы гвардейцы зарядили ружья, и отдал приказ о наступлении. Подобно многим своим товарищам, во время атаки Памфил был ранен (в правую ногу выше колена), не успев даже дойти до деревни. Он также вспоминал, что его шинель была искромсана пулями. Памфил упал без сознания и потерял много крови. Его удивило, насколько горячей показалась ему его собственная кровь. кое-как он самостоятельно проковылял два километра и добрался до места, где ему смогли оказать медицинскую помощь. По пути он еще раз потерял сознание и находился на волосок от смерти, поскольку мимо него постоянно со свистом пролетали пушечные ядра. Когда он добрался до места оказания первой помощи, он обнаружил там полковые боеприпасы, военных музыкантов и докторов. После того, как его перевязали, Памфил добрался до костра, у которого и провел ту холодную дождливую ночь. Полковой товарищ преподнес ему щедрый дар в виде двух соленых огурцов. В течение ночи рана сильно кровоточила. Наутро Памфилу сделали повторную перевязку, затем он отправился в тыл, неся с собой солдатский мешок и используя ружье вместо костыля. За несколько дней ходьбы его нога распухла, и в конечном счете ему пришлось разыскать телегу, которая отвезла его в госпиталь. Наконец, 28 октября он добрался до полевого госпиталя в Плауэне, где было так много раненых, что ему пришлось разместиться в часовне. С другой стороны, там присутствовало много немецких докторов и фельдшеров. К тому времени с момента последней перевязки прошло двенадцать дней, и в рану Памфила попала инфекция. Последующие дни прошли в сильных мучениях: дважды в день в рану при помощи большой иглы вводили корпию, пропитанную мазью. Обратно в полк Памфил вернулся только к началу 1814 г.[769]769
  Записки солдата Памфила Назарова. С. 536–537.


[Закрыть]

Однако жертвы, принесенные Памфиловым и его боевыми товарищами, оказались не напрасными. Госсу удалось удержать, отбив мощную контратаку Наполеона. В тот вечер молодой офицер из штаба А.П. Ермолова поставил на руинах Госсы импровизированную пьесу Ж. Расина «Федра». С тактической точки зрения, первый день Лейпцигского сражения окончился вничью. Не считая захваченных Г.Л. Блюхером деревень к северу от Лейпцига, обе армии остались практически на тех же позициях, что и в начале дня. На самом деле, однако, ничья означала победу коалиции. Если Наполеон собирался удержать Германию, ему было необходимо нанести решительное поражение союзникам в первый день. В противном случае союзники, имевшие поблизости 100 тысяч свежих войск, получали подавляющее преимущество. Это должно было стать ясно Наполеону к ночи

16 октября, хотя, как это всегда бывает, ситуация видится гораздо яснее в ретроспективе, нежели вечером накануне сражения. Разумнее всего для Наполеона было бы незамедлительно начать организованное отступление: увести обозы подальше и как можно скорее и возвести дополнительные переправы через Эльстер, чтобы не зависеть от одного единственного моста, что было очень опасно. В действительности распоряжения об отступлении были даны лишь вечером

17 октября, да и тогда ничего не было сделано для того, чтобы облегчить французской армии выход из Лейпцига и переправу через Эльстер. Вместо этого Наполеон впустую потратил время на разговоры с пленным австрийским генералом М. Мерфельдтом, которого он затем отправил обратно к Францу I, очевидно, надеясь на то, что союзники начнут переговоры, что позволит ему ускользнуть.

Воскресенье 17 октября было очень небогато на события. Ни Бернадот, ни Беннигсен еще не успели прибыть на поле боя, и, поскольку Наполеон не подавал признаков того, что собирается уходить, входившие в коалицию монархи были рады дать своим солдатам возможность отдохнуть и дождаться подхода подкреплений. Единственным примечательным событием в тот день был блестящий бросок гусарской дивизии И.В. Васильчикова, который привел в восхищение старого гусара Блюхера, и в результате которого французы не только потеряли много людей и пушек, но также оттянули свои силы на северо-запад к Галльскому предместью Лейпцига. Отсюда какое бы то ни было дальнейшее отступление было немыслимо: если бы русские прорвались через Галльское предместье к Лейпцигу, линия отступления самого Наполеона и всей его армии была бы отрезана. Однако, получив известия о том, что Богемская армия не будет атаковать в тот день, Блюхер был вынужден отложить штурм Лейпцига с севера, который намеревался предпринять Остен-Сакен, до 18 октября[770]770
  Хорошее описание атаки И.В. Васильчикова приводится в кн.: Smith D. 1813 – Leipzig… P. 166–168.


[Закрыть].

За два последних дня Лейпцигского сражения – 18 и 19 октября напряжение несколько разрядилось. Эти дни не были отмечены дерзкими маневрами и не явили примеров вдохновенного военного руководства. Характерными были действия французов, которые умело и храбро сражались, находясь внутри прочных зданий в Лейпциге и близ города, и которые одерживали верх в стычках, по крайней мере в течение какого-то времени. Когда тысячи людей лишаются жизней, неправильно говорить, что сражение было «скучным», однако, с точки зрения военного историка, Лейпцигское сражение в сравнении с Аустерлицем или битвой при Каннах действительно было «скучным». Однако именно «скучные» сражения и были нужны коалиции. Учитывая многочисленность ее армий, которые было сложно контролировать, их многонациональный состав и хаотическую структуру командования, любая попытка предпринять умный или сложный маневр была обречена на провал. Союзникам требовалось связать Наполеона по рукам и ногам в таком месте, где коалиционные силы могли в полной мере использовать свое превосходство в количестве войск и артиллерии. Именно этого добились союзники в последние два дня Лейпцигского сражения. К полудню 18 октября они сконцентрировали на поле боя все свои войска и 1360 орудий.

Утро 18 октября выдалось ясным и солнечным. В тот день союзники образовали гигантский полукруг, охватывавший Лейпциг с востока, севера и юга. Они атаковали Наполеона вдоль всей этой линии. Возможно, одним из самых известных событий 18 октября является переход на сторону коалиции нескольких саксонских полков, однако дезертирство нескольких тысяч человек в действительности было малозначительным происшествием на фоне сражения, в котором принимали участие полмиллиона солдат. Большее значение имел тот факт, что почти 60-тысячная Северная армия Бернадота прибыла на поле боя лишь к середине первой половины дня. Это, в свою очередь, вынудило Л.Л. Беннигсена рассредоточить свою армию на более обширной территории и снижало шансы на то, что ему удастся обогнуть деревню Пробстхейда с восточного фланга и тем самым заставить французов ее оставить. Пробстхейда была ключевым опорным пунктом позиции Наполеона к югу от Лейпцига, и он удерживал ее в течение всего дня благодаря прочности ее строений и героизму оборонявших ее французов, которому отдавалось должное в отчетах о сражении, составленных участниками со стороны коалиции. В лагере коалиции основная тяжесть попыток взятия деревни легла на плечи пруссаков, однако присоединиться к ним пришлось даже войскам, остававшимся от корпуса Е. Вюртембергского, несмотря на то, что в предыдущий день они понесли громадные потери. В то же время три русских полка 1-й гвардейской дивизии и вся прусская гвардия простояли без дела менее чем в километре от места основных событий, и это при том, что в первый день сражения они также не сделали ни одного выстрела.

В какой-то мере это было следствием того, что монархи берегли свою гвардию, но здесь также присутствовала логика, свойственная эпохе наполеоновских войн и предполагавшая сохранение элитных подразделений в качестве резерва на случай возникновения критической ситуации в ходе кампании или на поле боя. Под началом Ф.В. Остен-Сакена не было лейб-гвардии, однако фактически он пытался организовать прорыв через Галльское предместье в похожем ключе. Он задействовал 27-ю пехотную дивизию Д.П. Неверовского и два егерских полка X.А. Ливена, но при этом три ветеранских пехотных полка 10-й пехотной дивизии оставались в резерве на протяжении всего сражения, несмотря на жуткие потери в остальных частях корпуса Сакена, которые пытались с боем пробиться через северные предместья Лейпцига.

Даже без полевых фортификаций, воздвигнутых французами, Галльское предместье являлось труднопреодолимым препятствием. Прямо перед ним несла свои воды река Пляйсе, а деревушка Пфаффендорф с ее прочными строениями представляла собой мощный аванпост, откуда можно было препятствовать любым попыткам противника ворваться в город. К Галльскому предместью вели узкие подходы, и российская пехота оказалась уязвимой для флангового огня со стороны не только Пфаффендорфа, но и стен Розентальского парка, располагавшегося к западу от деревни. В официальной австрийской истории, которой ни в коей мере не свойственны симпатии по отношению к русским, отмечалось, что «русские солдаты действовали удивительно храбро, а их офицеры делали все, что было в их силах»[771]771
  Geschichte der Kämpfe Osterreichs… Vol. 5. P. 619–627.


[Закрыть].

Полковник П.А. Рахманов, отважный и исключительно умный солдат, бывший издатель «Военного журнала», командовавший одной из бригад Д.П. Неверовского, погиб на том месте. Такая же участь постигла полковника Гуэна, командовавшего артиллерией 27-й пехотной дивизии. Последний раз мы упоминали о Д.В. Душенкевиче, когда тот в возрасте пятнадцати лет в чине прапорщика участвовал в своем первом сражении под Красным в августе 1812 г. В 1813 г. он был адъютантом Д.П. Неверовского. Он вспоминал, что 18 октября Неверовский как обычно находился в гуще боя: вокруг него полыхали здания, атаки и контратаки стремительно следовали друг за другом, а ожесточенные бои шли за каждый дом. Неверовский ободрял войска Рахманова, пытавшиеся пробиться в направлении предместья, когда сам был ранен пулей в левую ногу. Он был унесен с поля боя своим казачьим эскортом и скончался несколько дней спустя. В ходе празднования столетнего юбилея Отечественной войны в 1912 г. останки Неверовского были перевезены в Россию и перезахоронены недалеко от позиций, которые его дивизия обороняла под Бородино[772]772
  Душенкевич Д.В. Указ. соч. С. 124–126.


[Закрыть].

К концу дня 18 октября русские понесли серьезные потери, но лишь самую малость приблизились к Галльскому предместью по сравнению с утром того же дня. Тем не менее, вопреки некоторым суждениям, их жертвы были отнюдь не напрасны. Первую линию обороны Галльского предместья образовывала польская дивизия Я. X. Домбровского, и, как это часто случалось, когда поляки сталкивались с русскими, бой был особенно ожесточенным. Но вместе с усилением натиска русских, все новые и новые подкрепления французов прибывали для защиты этого жизненно важного рубежа. В их числе была 8-я дивизия М.С. Брайе, а также двенадцать пехотных батальонов и три артиллерийских батареи Молодой гвардии. Как отмечал А.Ф. Ланжерон, атака Ф.В. Остен-Сакена, нацеленная на захват этого имевшего ключевое значение пункта, оттянула на себя все войска, шедшие на помощь защитникам Шёнефельда[773]773
  Langeron A. Op. cit. P. 330.


[Закрыть].

Шёнефельд являлся ключом к позициям Наполеона на севере, так же как и Пробстхейда – на юге. Здесь тоже располагались преимущественно двухэтажные, прочно сложенные каменные здания с садами, а сама деревня была обнесена крепкой стеной. Положение русских осложнялось тем, что чуть южнее деревни находилось обнесенное стеной кладбище, служившее прекрасным укрытием для оборонявшихся. Обогнуть Шёнефельд с севера также было затруднительно, так как деревня почти вплотную подходила к болотистым берегам реки Парте. Кроме того, атака на Шёнефельд была сопряжена с обычными препятствиями, перед которыми оказывалась любая армия, намеревавшаяся взять приступом саксонские деревни. Достаточно многочисленная и храбро дерущаяся пехота могла ворваться в деревню, хотя и ценой тяжелых потерь. Но затем нападавшие подвергались контратаке свежих неприятельских войск, которые концентрировались за пределами деревни, куда не доставал огонь ружей противника, и действовали при поддержке многочисленной артиллерии. Нападавшим было чрезвычайно трудно провести через деревню или вокруг нее собственные пушки в количестве, сопоставимом с числом неприятельских орудий. При Шёнефельде капитан И.Т. Радожицкий попытался проделать именно это, но его батареи были сметены превосходящим картечным огнем неприятельской артиллерии, бившей с близкого расстояния. В результате двух крупных атак А.Ф. Ланжерона Шёнефельд удавалось захватить, но затем деревня вновь оказывалась в руках неприятеля. Лишь после того как Бернадот развернул всю свою артиллерию и нанес по деревне удар с юга, оборона Шёнефельда в конце концов пала в шесть часов вечера. Но даже после этого войскам Ланжерона пришлось сдерживать яростные контратаки французов, продолжавшиеся до поздней ночи[774]774
  Ibid. Р. 326–334; Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 2. С. 269–274.


[Закрыть].