Текст книги "Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814"
Автор книги: Доминик Ливен
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 51 страниц)
Гораздо более опасное положение складывалось на правом фланге коалиции, где Барклай и Клейст решили отступить от предложенного маршрута следования русских и прусских войск. Ответственность за это решение взял на себя Барклай как командующий всем правым крылом коалиции, хотя вполне возможно, что он действовал по согласованию с Толем[695]695
Интересное обсуждение, предшествовавшее этому решению, см. в кн.: Bernhardi T. Op. cit. Vol. 3. Book 6. P. 175–183.
[Закрыть]. Вместо того чтобы идти на юг и оказаться на Теплицкой дороге, русские и пруссаки устремились точно на юг через Рудные горы. У Барклая имелись веские основания уклониться от исполнения приказов Шварценберга. Рапорты Евгения Вюртембергского свидетельствовали, что Вандам с 50 тыс. солдатами занимал позицию, которая позволяла ему перекрыть любое движение по Теплицкой дороге в сторону Богемии. Дорога проходила через перевалы, для защиты которых от сильно превосходящих сил противника было достаточно и половины войск, имевшихся в распоряжении Вандама. К тому же существовали серьезные основания предполагать, что, если бы Барклай и Клейст устремились по Теплицкой дороге, вдогонку за ними двинулась бы большая часть наполеоновской армии. Велика была опасность, что войска Барклая и Клейста окажутся зажатыми на Теплицкой дороге между армиями Наполеона и Вандама, не имея путей для отхода.
Поэтому Барклай предпочел рискнуть и отступил через Рудные горы. Русские шли по дороге до Диппольдисвальде и Альтенберга. Пруссаки направились по Старой Теплицкой дороге – от Максена через Глашютте и Баренштайн прежде чем спуститься в Теплицкую долину через перевал близ Граупена. Обе дороги не были пригодны для передвижения десятков тысяч войск, не говоря уже о сопровождавшем их скарбе и артиллерии. Старая Теплицкая дорога была худшей из двух, особенно к концу, в том месте, где она спускалась в долину. С другой стороны, у Клейста было в два раза меньше солдат, чем у Барклая, и дорога была целиком в распоряжении прусских войск. Русские, напротив, пытались пробиться по дороге к Диппольдисвальде и Альтенбергу вслед за крупной колонной отступавших австрийцев. Еще хуже было то, что к началу отступления значительная часть австрийского скарба все еще перемещалась по дороге в направлении Дрездена. Крупный затор на дороге был неизбежен, особенно в районе Альтенберга и Диппольдисвальде, где к основной дороге примыкало несколько проселочных.
По словам маршала Л. Сен-Сира, дорога, ведущая к Диппольдисвальде и Альтенбергу, представляла собой «ни что иное как непрерывную теснину». Генерал Вильсон писал, что отступавшим русским войскам приходилось протискиваться «по самым трудным дорогам, по самой ужасной местности, через самые непролазные леса, которые только существуют в Европе». По-настоящему крутой дорога стала на завершающем отрезке пути, когда она вилась по Теплицкой долине. На этом этапе чрезвычайно сильно досталось лошадям, тянувшим пушки и повозки: им пришлось тормозить, и многие из них лишились подков. На протяжении большей части пути дорога петляла вверх и вниз по холмам – от Диппольдисвальде и далее до Альтенберга. Хуже всего было то, что от начала и до конца дорога была чрезвычайно узкой. Лишь одна пушка, телега или артиллерийский зарядный ящик могли пройти здесь единовременно. Насыпи по обеим сторонам дороги возвышались на 4–6 метров. И с той, и с другой стороны к дороге вплотную прилегал густой сосновый лес. Пехота, которая шла вдоль дороги, чтобы освободить место для орудий и повозок, могла двигаться по вершине насыпи исключительно гуськом. Любую сломавшуюся телегу – а на каменистой поверхности поломки случались часто – приходилось убирать с дороги и перетаскивать через насыпь вручную[696]696
Saint-Cyr G. Op. cit. Vol. 4. P. 386–387; General Wilson's Journal. P. 172. Лучшее описание дороги приводится в кн.: Потоцкий П.П. Указ. соч. 261–263.
[Закрыть].
28 августа российские войска целый день находились под проливным дождем, продрогли, изголодали, а некоторые солдаты остались без сапог, которые увязли в грязи. В числе последних был рядовой Памфил Назаров, который впервые участвовал в кампании и находился в рядах лейб-гвардии Финляндского полка. Его полк начал отступление поздно вечером 27 августа и двигался в течение всей ночи. В восемь утра была сделана остановка, чтобы солдаты могли сварить себе кашу, но они не успели этого сделать, поскольку подошли французы, и полк был вынужден сняться с лагеря. В какой-то момент днем перед изнуренными, босоногими гвардейцами появились Александр I и М.Б. Барклай де Толли, которые вышли на открытое место из лесу. Памфил вспоминал, что, увидев, в сколь жалком состоянии пребывает российская лейб-гвардия, «император принялся горько плакать и, достав из кармана белый платок, стал утирать себе щеки. Увидев это, я тоже начал плакать»[697]697
Записки солдата Памфила Назарова. С. 535.
[Закрыть].
К счастью для русских, в неблагоприятной обстановке их арьергард действовал со свойственной ему дисциплиной. То же самое можно сказать о прусских и австрийских отрядах, получивших аналогичное задание. Рельеф местности в целом был благоприятен для действий арьергардов и препятствовал быстрому продвижению кавалерии. Блестяще проявив себя во время марша из Силезии и нанеся поражение силам коалиции, французские войска и их военачальники, имели все основания выбиться из сил. Однако важнее, возможно, было то, что Наполеон выпустил из-под контроля процесс преследования противника и отбыл в Дрезден, где его внимание было приковано в основном к плохим вестям, поступавшим не только от Макдональда из Силезии, но и от маршала Н.Ш. Удино, чье наступление на Берлин было остановлено при Гросс-Беерене. Выходит, французский император не знал, что у него имелась возможность разгромить армию Шварценберга. Возможно, это произошло отчасти потому, что Наполеон был плохо знаком с особенностями рельефа Рудных гор, в частности, не представлял себе расположения узких проходов на границе со стороны Австрии. В отсутствие Наполеона преследователям не хватало энергичности и согласованности действий.
Для союзников наибольшую опасность представляли не силы противника, преследовавшие их со стороны Дрездена, а корпус Вандама. Когда 27 августа началось отступление, войска Вандама не только имели большой численный перевес над силами Евгения Вюртембергского, но и располагались к югу от них. Вандам мог бы обойти Е. Вюртембергского и, не встретив сопротивления, двинуться по дороге мимо Петерсвальде, достичь Теплицкой долины и оказаться у перевалов, ведущих с Рудных гор, гораздо раньше, чем большая часть русских и прусских войск успела бы спуститься. Требовалось не так много войск, чтобы перекрыть ключевые перевалы в районе Теплица и Граупена, к которым направлялись Барклай и Клейст. Если бы это было сделано – в сочетании с энергичным и согласованным преследованием во главе с Наполеоном, – армия коалиции могла бы оказаться отрезанной в горах и вынуждена сдаться. На самом деле Наполеон поставил перед собой менее масштабную цель, приказав Вандаму всего лишь на всего войти в Теплицкую долину и захватить большое количество скарба и артиллерии, которые противник не успел бы взять с собой. Оказавшись в Теплицкой долине, Вандам смог бы действовать самостоятельно, перекрыть все горные проходы и поразить Наполеона тем, сколь сильный урон он нанес армиям союзников. Даже если бы французский военачальник не пошел дальше исполнения приказов Наполеона, потеря артиллерии и обозов стала бы для союзников сокрушительным ударом. Им было бы чрезвычайно трудно успеть воссоздать Богемскую армию в ходе осенней кампании 1813 г. Раскол между союзниками, и без того стремительно углублявшийся вследствие поражения у Дрездена, мог бы легко разрушить коалицию[698]698
Ключевой приказ Д. Вандаму, отданный ему в четыре дня 28 авг. Л.А. Бертье от имени Наполеона, опубликован в кн.: Geschichte der Kämpfe Osterreichs… Vol. 4. P. 204.
[Закрыть].
Поэтому от противостояния Вандама и принца Вюртембергского на Теплицкой дороге зависело очень многое. 26 и 27 августа Е. Вюртембергский получил два подкрепления, одно из которых было долгожданным, а другое – ровно наоборот. Долгожданным подкреплением стали 6700 солдат 1-й гвардейской пехотной дивизии генерал-майора Г.В. Розена. Лейб-гвардии Преображенский, Семеновский, Измайловский и Егерский полки, из которых состояла дивизия, представляли собой отборные части пехоты российской армии, поэтому их дополнительный вклад в боеспособность войск Е. Вюртембергского был гораздо более существенным, чем можно предположить, принимая в расчет их численность. Вместе с ними пришел небольшой отряд Гвардейского экипажа, в основном задействовавшийся при возведении мостов, а также А.П. Ермолов, командовавший тогда гвардейским корпусом.
Нежеланным подкреплением были войска, находившиеся под командованием графа А.И. Остермана-Толстого, который прибыл из Главной квартиры 26 августа, имея при себе инструкции принять на себя руководство всеми силами на правом фланге коалиции близ Кёнигштайна. Назначение старшего генерала на эту должность, возможно, было оправдано. Е. Вюртембергскому было всего 25 лет, и он никогда не командовал независимым боевым соединением. Однако Остерман-Толстой вовсе не подходил для выполнения поставленной перед ним задачи. Представляется, что Александр I просто пытался избавиться от неудобного человека в Главной квартире, который постоянно досаждал императору просьбами поручить ему какое-нибудь дело. Когда 25 августа Александр I попросил Остермана принять на себя командование войсками, находившимися по другую сторону от Кёнигштайна, он понятия не имел о том, что вскоре эта должность станет ключевой. Тем не менее назначение Остермана-Толстого служит еще одним примером того, как отзывчивость императора на пожелания представителей высшего генералитета подрывала структуру командования армией.
Даже в свои лучшие годы А.И. Остерман страдал от недостатка силы характера и тактических навыков командования независимым боевым соединением. К несчастью, август 1813 г. был не лучшим временем для Остермана-Толстого: не секрет, что после возвращения из отпуска по болезни весной 1813 г. его рассудок находился в чрезвычайно возбужденном и даже неуравновешенном состоянии. В течение трех дней после прибытия в главный штаб Е. Вюртембергского Остерман-Толстой создавал очень много помех. Непосредственным источником его истерии являлись опасения, что драгоценная лейб-гвардия Александра I может потерпеть неудачу под его командованием[699]699
Мемуары Е. Вюртембергского и служившего в его штабе полковника Хельдорфа отличаются некоторой предвзятостью по отношению к А.И. Остерману-Толстому, хотя А.П. Ермолов также отмечал, что во время Кульмского сражения А.И. Остерман-Толстой доставлял больше хлопот, чем французы. Хельдорф пишет, что вся армия знала о том, что А.И. ОстерманТолстой в 1813 г. после возвращения из отпуска страдал от душевной болезни, см.: Helldorff J. M. Op. cit. P. 17. Многие мемуары подтверждают тот факт, что А.И. Остерман-Толстой в августе 1813 г. находился не в том состоянии, чтобы командовать войсками. В его защиту см.: Лажечников И.И. Указ. соч. С. 783–819.
[Закрыть].
Особенно опасной эта навязчивая идея стала после того, как вечером 27 августа, когда российская армия начала отступление, А.И. Остерман получил соответствующие приказы. Согласно этим приказам ему дозволялось оставить Теплицкую дорогу и отступать через Рудные горы в том случае, если он сочтет, что дальнейшее движение по дороге слишком опасно. Само собой разумеется, слабонервный Остерман-Толстой посчитал именно так и приказал всем своим войскам сойти с дороги и двинуться в горы. Если бы этот приказ был выполнен, случилось бы непоправимое. Находившиеся под командованием Остермана-Толстого воины, наряду с прочими войсками, оказались бы в заторе, образовавшемся на дороге к Диппольдисвальде. Вандам смог бы без всякого сопротивления войти в Теплицкую долину. Союзников спасло то, что Е. Вюртембергский наотрез отказался подчиняться приказам Остермана. Он очень ясно представлял себе необходимость остановить Вандама, не позволить ему войти в долину и перекрыть армии союзников пути к спуску с Рудных гор. Е. Вюртембергского поддержал Ермолов, который располагал великолепной картой местности, изучил особенности рельефа и понял, какое это имеет значение для хода военных операций. Однако решающий голос был за Е. Вюртембергским. Поскольку он был отпрыском королевской фамилии и двоюродным братом Александра I, им было не так-то просто верховодить. Когда Е. Вюртембергский предложил взять на себя всю полноту ответственности за возможные последствия, Остерман уступил, и 28 августа было решено отступать по Теплицкой дороге[700]700
Württemberg Е. Op. cit. Vol. 3. P. 131–133; Wolzogen L. Op. cit. P. 169; Потоцкий П.П. Указ. соч. С. 250. Согласно Хельдорфу, А.П. Ермолов изначально поддерживал А.И. Остермана-Толстого, но затем проникся опасениями надоедливого Е. Вюртембергского и тем самым навлек на себя гнев Александра I, см.: Geschichte der Kämpfe Osterreichs… Vol. 4. 29–30.
[Закрыть].
Это было трудное и опасное предприятие. К счастью для союзников, Вандам ничего не сделал для того, чтобы перекрыть дорогу 27 августа. Это позволило русским благополучно переправить значительную часть своего скарба в Богемию. Тем не менее основные силы Вандама располагались к югу от позиций, занимаемых союзниками близ Цегиста. 28 августа французы все еще могли занять часть дороги перед ними. Чтобы оказаться наполовину в безопасности около Петерсвальде, сразу за границей с Австрией, союзникам пришлось совершить 18-километровый фланговый маневр под самым носом у противника, вдвое превосходящего их по численности. Риск быть атакованными во время марша был велик. Сама по себе Теплицкая дорога была гораздо лучше, чем дороги, ведущие через Рудные горы, но и она была далека от совершенства. Союзникам пришлось бы перемещать орудия и патронные двуколки вверх и вниз по 15-градусным уклонам под проливным дождем по каменистой дороге, покрытой опавшими сосновыми иголками и листьями, которые временами были скользкими как лед. Самая большая угроза из всех возможных таилась в узких проходах близ Гисгюбеля и Хеннерсдорфа, поскольку сравнительно небольшой отряд противника мог их полностью блокировать, однако опасности подстерегали войска коалиции на всем пути[701]701
Лучшее описание большой дороги и местности приводится в кн.: История лейб-гвардии Егерского полка… С. 125–130.
[Закрыть].
Е. Вюртембергский решил, что союзники будут иметь наибольшие шансы на успех в том случае, если его собственный Второй пехотный корпус и дивизия Гельфрейха проведут отвлекающую атаку в направлении Кришвицких и Кольбергских высот – в направлении Кёнигштайна. Он надеялся, что этот маневр отвлечет внимание Вандама и оттянет его войска к северу, позволив лейб-гвардии благополучно отступить через проходы близ Гисгюбеля и Хеннерсдорфа. Лейб-гвардия должна была оставить отряды у каждого из этих опасных проходов для прикрытия отступления войск Е. Вюртембергского и в случае необходимости вырвать их из тисков идущих по пятам французов. Успех плана превзошел все ожидания. Наступление на Кришвиц повел сам Е. Вюртембергский, в то время как А.П. Ермолов атаковал Кольбергские высоты, имея при себе часть полков тяжелой пехоты Вюртембергского и лейб-гвардии Егерский полк. Русские шли в бой очень решительно. Кольбергские высоты, например, переходили из рук в руки трижды перед решающим штурмом лейб-гвардии Егерского полка. 14-я пехотная дивизия Гельфрейха сначала утратила контроль над Коттой, но затем вновь овладела деревней. Французы бросили в бой резервы на севере, но не предприняли ничего для усиления небольших отрядов, которые были посланы для организации засады на русских у проходов близ Гисгюбеля и Хеннерсдорфа. Преображенский полк пробился у Гисгюбеля сквозь неприятельский заслон без особенных усилий, а Семеновцы проложили себе путь к отступлению близ Хеннерсдорфа.
Вывести из боя Второй пехотный корпус и войска Гельфрейха на севере и направить их по Теплицкой дороге заведомо было очень сложно, но в целом русские преуспели даже в этом, хотя и довольно дорогой ценой. Эстляндский пехотный полк, входивший в дивизию Гельфрейха, в боях у Кольбергского и Гисгюбельского проходов потерял шесть офицеров и двести шестьдесят солдат, что составляло треть личного состава. Гельфрейху удалось увести свои войска в целости и сохранности, однако Е. Вюртембергскому пришлось провести контратаку для того, чтобы одна из бригад князя И.Л. Шаховского смогла оторваться от преследовавших ее французов. Четыре пехотных полка Е. Вюртембергского, находившиеся под командованием генерал-майора Д.И. Пышницкого, приняли участие в ожесточенном бою на северном краю линии Вюртембергского и были, по сути, отрезаны на Теплицкой дороге, но смогли успешно свернуть на боковую дорогу, ушли от французов и соединились со Вторым пехотным корпусом вечером 29 августа – как раз вовремя для того, чтобы поучаствовать в сражении под Кульмом[702]702
Помимо труда М.И. Богдановича, события 28 авг. прекрасно описаны работах по истории некоторых полков. Лучшей возможно является История лейб-гвардии Егерского полка… См. также: Гулевич С.А. История 8-го пехотного Эстляндского полка. С. 178–181.
[Закрыть].
К вечеру 28 августа все войска Е. Вюртембергского и А.П. Ермолова, за исключением полков Д.И. Пышницкого, дошли до Петере вальде. Это была очень крупная деревня, раскинувшаяся на три километра вдоль главной дороги. Солдаты Е. Вюртембергского удерживали деревню и формировали арьергард армии, в то время как лейб-гвардия вернулась на Теплицкую дорогу и заняла позиции в Ноллендорфе, через которые войска Е. Вюртембергского смогли благополучно отступить на следующий день. Этот план едва не сорвался утром 29 августа. Похоже, отданные А.И. Остерманом-Толстым приказы убедили князя Шаховского задержаться перед Петерсвальде гораздо дольше, чем планировал Е. Вюртембергский. Когда 29 августа на рассвете дня они наконец начали отступление через деревню, то оказались застигнутыми врасплох отрядами французов, которые атаковали Петерсвальде со стороны не только главной дороги, но и боковых дорог, тем самым заходя русским в тыл. Густой утренний туман заполнял улицы, и в некоторых полках Шаховского началась паника. К счастью, многие пехотинцы сохранили присутствие духа, смогли принять бой и замедлить продвижение французов. Когда многочисленные, но плохо организованные отряды французов начали наступление из Петерсвальде в направлении Теплицкой долины, их атаковала кавалерия Евгения Вюртембергского во главе с кирасирами Леопольда Саксен-Кобургского. Это дало Е. Вюртембергскому достаточно времени для того, чтобы восстановить в войсках порядок, сформировать арьергард и начать планомерное отступление к Ноллендорфу под прикрытием лейб-гвардии[703]703
Описание событий, выполненное Хельдорфом, который был их очевидцем, см.: Geschichte der Kämpfe Osterreichs… Vol. 4. P. 35–38.
[Закрыть].
В Ноллендорфе Е. Вюртембергский обнаружил не только два полка лейб-гвардии, но и четыре полка из дивизии И.Л. Шаховского, которые отошли из Петерсвальде по боковым дорогам и самостоятельно добрались до линий союзников. В своих мемуарах Е. Вюртембергский писал, что лейб-гвардии Егерский полк стрелял очень умело и сдерживал наступавших французов в течение времени, которого Вюртембергскому хватило на то, чтобы занять позицию, реорганизовать свой корпус и отправить два полка лейб-гвардии и большую часть своих собственных отрядов обратно к Ермолову. После этого Е. Вюртембергский провел в Ноллендорфе около полутора часов, имея при себе два полка Шаховского и Татарский уланский полк в качестве арьергарда. Затем он отступил за город Кульм, по имени которого будет названо сражение, состоявшееся несколько позднее. К середине дня Е. Вюртембергский с арьергардом добрались до позиций Ермолова в деревне Пристен, в двух километрах от Кульма. Здесь же находились Остерман-Толстой, Ермолов и все силы, развернутые для крупного сражения против Вандама[704]704
Württemberg E. Op. cit. Vol. 3. P. 149.
[Закрыть].
Изначально Остерман-Толстой не собирался давать бой. Поздним вечером 28 августа он написал Францу I письмо, в котором предостерегал от намерения оставить Теплиц, так как неприятель ведет наступление в этом направлении сильно превосходящими силами, и Остерман не в состоянии его остановить. Австрийский монарх снялся с лагеря, но прежде чем это сделать он сообщил о послании Остермана Фридриху-Вильгельму, только что прибывшему в город. Прусский король сразу же осознал, сколь катастрофические последствия мог вызвать захват Вандамом ключевых спусков, ведущих от Рудных гор к Теплицу, в направлении которого шли как его собственные, так и русские войска. В опасности оказывался сам Александр I, поскольку он все еще находился где-то в горах на дороге, ведущей от Альтенберга. Король сразу же послал сначала своего адъютанта, полковника фон Нацмера, а затем своего главного военного советника, генерала К.Ф. Кнезебека, чтобы те предупредили А.И. Остермана о том, что тот должен любой ценой воспрепятствовать наступлению французов на Теплиц. Учитывая, что речь шла о безопасности российского императора, ответить отказом на призыв Фридриха-Вильгельма было невозможно. Поэтому Остерман и Ермолов выбрали ближайшую оборонительную позицию в Пристене, который находился на расстоянии около семи километров от Теплица. Уже к восьми часам лейб-гвардия начала обосновываться на этой позиции. Приблизительно через два часа прибыл Фридрих-Вильгельм и имел продолжительную беседу с Остерманом и Ермоловым. К тому времени солнце уже встало, и впервые за неделю российские войска смогли насладиться ясным и теплым днем.
Опорными пунктами позиции русских были три деревни: Штраден на севере, Пристен в центре и Карвиц на юге. Если бы это были саксонские деревни, с их каменными жилыми домами и церквами, массивными амбарами и прочными стенами, шедшими по периметру деревни, они могли бы стать хорошим подспорьем для оборонявшихся. Но в Богемии в то время почти все строения были возведены из дерева и покрыты соломой или гонтом. Отнюдь не являясь надежным укрытием, они быстро загорались и легко могли стать смертельной ловушкой для тех, кто находился внутри. Эггенмюле – лесопилка, находившаяся позади левого фланга русских, и близлежащая часовня – так называемая Кожаная часовня – были единственными зданиями, которые могли сослужить хоть какую-то службу оборонявшимся. Однако в ходе сражения сгорела даже лесопилка, а укрывавшиеся внутри нее раненые погибли.
Что касается местности, на которой Остерману так или иначе пришлось принять бой, то она также не слишком помогала оборонявшимся. Главное ее преимущество состояло в том, что левый фланг русских был прочно укоренен у крутых подножий Рудных гор, и его было непросто опрокинуть. На правом фланге российских войск луга, простиравшиеся от Пристена до Карвица, на востоке ограничивались водным потоком, что помогало русской кавалерии отчаянно отражать атаки французов. Однако все серьезные столкновения 29 августа произошли в центральной и северной части линии русских, тянувшейся от Пристена до Штрадена. Это была открытая местность, заросшая кустарником и перерезанная канавами, которыми обычно обозначались границы между небольшими садами деревенских жителей. Теплицкая дорога, которая проходила к югу от Пристена, слегка возвышалась над прилегающей местностью и давала некоторое укрытие войскам, находившимся в деревне или рядом с ней, от атак располагавшейся восточнее французской артиллерии[705]705
Во всех общих работах приводится хорошее описание местности, однако М.И. Богданович, Р. Фридрих и М. Энль считают само собой разумеющимся, что читателю известно о том, что в Богемии деревни строились из дерева, и ничего не пишут о зданиях. Именно поэтому так важна работа X. Астера, поскольку в ней упоминаются важные детали подобного рода, см.: Aster H. Op. cit.; Geschichte der Kämpfe Osterreichs… Vol. 4. P. 14–15.
[Закрыть].
Штраден – на левом краю линии союзников – удерживали лейб-гвардии Егерский и Муромский пехотные полки. Пристен – в центре – был занят стрелками Ревельского пехотного и 4-го егерского полков, тогда как оставшиеся части полков находились сразу за деревней и были готовы оказать им поддержку. Е. Вюртембергский ожидал, что эти войска смогут задержать, но не отбить атаку французов. Им было приказано разойтись по правую и левую стороны от деревни. Французская пехота, наступавшая от Пристена, была встречена огнем двух артиллерийских батарей Е. Вюртембергского, развернутых в нескольких сотнях метров за деревней. Сразу за батареями стояла пехота Шаховского. Слева от него находились батальоны Гельфрейха. У войск Шаховского было мало боеприпасов, у Гельфрейха их почти не осталось. Во многом им приходилось полагаться на силу своих штыков.
Слева от Гельфрейха находились три полка лейб-гвардии: Семеновский и Измайловский стояли в первой линии, Преображенский за ними, а две батареи гвардейской артиллерии были развернуты непосредственно перед колоннами пехоты. Изначально кавалерия в центре и на левом фланге российских войск была представлена исключительно лейб-гвардии Гусарским полком, который Ермолов разместил позади своей пехоты. Когда началось сражение, русские располагали всего лишь отдельными частями четырех регулярных кавалерийских и одного казачьего полков, которые должны были удерживать правый фланг между Пристеном и Карвицем, но это не сыграло никакой роли, поскольку французская кавалерия практически не предпринимала против них действий, а сам Вандам сконцентрировал всю свою пехоту в направлении Штрадена и Пристена, намереваясь прорваться к Теплицу кратчайшим путем. По обе стороны от дороги были расставлены двенадцать орудий Первой гвардейской конной артиллерийской батареи Бистрома. К началу сражения в распоряжении русских имелось около 14,7 тыс. человек.
Вандам недооценил своего противника. Он был надменным человеком и к тому же сильно спешил. В случае успешного наступления в Богемии перед ним открывалась перспектива получить маршальский жезл. Накануне вечером он рапортовал маршалу Бертье, что «противник напрасно сражался против наших отважных войск: во всех стычках он потерпел поражение и был обращен в окончательное и бесповоротное бегство». Как только авангард – бригада князя Рёйсса был готов, Вандам отдал ему приказ атаковать левый фланг русских у Штрадена. Лейб-гвардии Егерский и Муромский пехотный полки держались стойко, а когда на помощь подоспели семеновцы, войска Рёйсса были вынуждены отступить. Вскоре, однако, атака возобновилась, когда прибыли три полка дивизии Мутона-Дюверне и начали наступление на участок между Штраденом и Пристеном. Навстречу им выдвинулись батальоны Гельфреиха, поддерживаемые Тобольским и Черниговским пехотными полками дивизии Шаховского. Обстановка еще более накалилась с прибытием после двух часов четырех полков генерала А. Филиппона. Один из них направился к Штрадену, а три других атаковали Пристен.
Штраден, к тому временем объятый пламенем, был оставлен русскими, которые отошли к лесопилке (Эггенмюле) и Кожаной часовне. Вокруг этих двух объектов завязалась ожесточенная рукопашная схватка. Ермолов отправил два батальона преображенцев на выручку семеновцам, которые сражались на этом участке бок о бок с солдатами Гельфреиха и Шаховского. Тем временем полки Филиппона ворвались в Пристен, но были встречены убийственным картечным огнем, когда попытались выйти за пределы деревни. Когда войска Филиппона отступили, Е. Вюртембергский расположил две свои батареи слева от Пристена и начал обстреливать фланг и тыл французов, сражавшихся рядом с часовней и лесопилкой. Это вынудило французские войска пойти на новый штурм, чтобы заставить замолчать батареи.
К тому моменту все батальоны Е. Вюртембергского уже были задействованы, и он обратился к Ермолову с просьбой предоставить в его распоряжение Измайловский лейб-гвардии полк, чтобы оттеснить французов. Ермолов отказался, и разгорелся ожесточенный спор. По свидетельству адъютанта Е. Вюртембергского, Ермолов кричал: «…князь немец, и ему плевать, выживет русская лейб-гвардия или нет: но мой долг сохранить по крайней мере какую-то часть гвардии для императора». В этот момент дали о себе знать настроения, подспудно присутствовавшие в среде высшего армейского командования России, но отказ Ермолова ни в коей мере не был основан исключительно на ксенофобских и иррациональных чувствах. Измайловцы составляли два из трех резервных батальонов, остававшихся у Ермолова. Однако Е. Вюртембергский обратился к Остерману-Толстому, и измайловцы были предоставлены в его распоряжение. Два батальона обрушились на французов и сумели их оттеснить, но сами понесли очень тяжелые потери[706]706
HelldorffJ. M. Op. cit. P. 45.
[Закрыть].
Версию этих событий, представленную прусским генеральным штабом нельзя заподозрить в предвзятости, поскольку 29 августа прусские войска не участвовали в сражении. По мнению прусских историков, битва при Пристене была одним из самых ожесточенных сражений за всю историю наполеоновских войн. Сэр Р. Вильсон, присутствовавший в тот день на поле боя, писал, что «неприятелю не досталось ни пяди земли… Никогда еще русские не сражались с большим блеском, никогда еще успех не был столь важен». Ч. Стюарт, который также являлся участником Кульмского сражения, писал впоследствии о «безрассудной храбрости» и «безупречных действиях лейб-гвардии Его Императорского Величества». Вскоре после контратаки измайловцев Остерман-Толстой был ранен пушечным ядром, которое оторвало ему часть руки. Во время отправки в тыл он сказал своим носильщикам: «Я доволен. Это цена, которую я заплатил за честь командовать лейб-гвардией»[707]707
Friederich R. Op. cit. P. 88; General Wilson's Journal. P. 173; Londonderry M. Op. cit. P. 124; История лейб-гвардии Егерского полка… С. 135.
[Закрыть].
Вскоре после этого на поле боя прибыла 2-я бригада дивизии Филиппона, и французы предприняли последний штурм Пристена. Обе бригады Филиппона атаковали деревню двумя большими колоннами. Русские батареи, располагавшиеся слева от Пристена, были вынуждены отступить, и деревня была взята. К тому времени в резерве у русских оставались всего две роты лейб-гвардии Преображенского полка, и дела выглядели безнадежно. Эти роты пошли в контрнаступление, к ним присоединились некоторые батальоны И.Л. Шаховского, хотя последние и были измотаны несколькими днями постоянных боев и практически не имели боеприпасов. Однако спасение явилось в лице гвардейской кавалерии. В ходе сражения из Граупена прибыли лейб-гвардии Драгунский и Уланский полки и были развернуты позади гвардейской пехоты. В критический момент также прибыл И.И. Дибич, который привез от М.Б. Барклая весть о том, что вскоре на поле боя должны подойти свежие отряды пехоты. После короткого разговора с Е. Вюртембергским Дибич направился к лейб-гвардии Драгунскому полку и повел его вперед против французской пехоты, которая ринулась вперед от Пристена.
В 1813 г. Николай Ковальский был молодым офицером лейб-гвардии Драгунского полка. Он вспоминал, как полк спускался по узким и порой крутым тропам с гор в Теплицкую долину под руководством штабных офицеров и двух проводников – местных пастухов. По-видимому, когда И.И. Дибич подъехал к лейб-гвардии Драгунскому полку и отдал приказ об атаке, никто не пошевельнулся, поскольку они не знали, кто он такой. Только когда Дибич раскрыл шинель и продемонстрировал свои ордена и медали, лейб-гвардейцы откликнулись на его призыв. Сначала один драгун, затем несколько и наконец целый полк двинулись вперед. А.П. Ермолов попытался остановить эту спонтанную атаку, на которую он не давал разрешения, но было уже поздно. Ковальский записал, что при их приближении французская кавалерия запаниковала и обратилась в бегство, а пехота последовала их примеру, дав всего один залп. Слабый ответ французов во многом объяснялся тем, что, в то время как лейб-гвардии Драгунский полк атаковал их во фронт, лейб-гвардии Уланский полк зашел французам далеко в правый фланг и в тыл. Почти наверняка именно уланам было оказано наиболее ожесточенное сопротивление, поскольку при сравнительно умеренных потерях среди драгун уланы потеряли треть своего офицерского и рядового состава[708]708
Свидетельство Н.П. Ковальского см.: Из записок покойного генерал-майора Н.П. Ковальского// Русский вестник. 1871.№ 1. С. 78–117; Записки Н.М. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 1. С. 5–55; Бобровский П.О. Указ. соч. С. 231.
[Закрыть].
Атака гвардейской кавалерии увенчалась триумфальным успехом. По их собственным оценкам, потери французов были очень велики, а наступление Филиппона провалилось. Сэр Р. Вильсон писал: «…гвардейские уланы и драгуны ринулись через перекопанную землю и канавы на стройную колонну неприятеля, которая побросала оружие и обратилась в самое стремительное бегство, однако многие сотни из них были убиты и взяты в плен. Вторая колонна отступала более упорядоченно, но не менее поспешно». Хотя и в меньшем масштабе, этот эпизод напоминает атаку тяжелой английской кавалерии на пехоту д'Эрлона на начальном этапе битвы при Ватерлоо. Тогда французская пехота, также наступавшая колонной и уверенная, что победа у нее в руках, была неожиданно атакована большим числом неприятельской кавалерии. Однако российская кавалерия была гораздо более дисциплинированной, чем английская. Гвардейцы рисковали быть атакованными кавалерийской бригадой Гобрехта, развернутой в тылу у французских колонн. Успешно контратаковав, русские не стали сломя голову преследовать противника и не стали добычей неприятельских резервов, как это случилось с англичанами. В приказе командующего гвардейской кавалерией превозносились не только правильный выбор момента для атаки и отвага ее исполнителей, но также «совершенное повиновение и внимание команде и трубе», которые продемонстрировали войска, а также тот факт, что они «готовы были всегда и в совершенном устройстве поражать неприятеля»[709]709
О потерях французов см. разговор H. M. Муравьева с начальником штаба В. Вандама в кн.: Записки H. M. Муравьева-Карского. С. 25; General Wilson's Journal. P. 173; Бобровский П.О. Указ. соч. С. 230.
[Закрыть].