Текст книги "Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814"

Автор книги: Доминик Ливен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)

Намеренно или нет, но то, как обошлись с Ланжероном, было глубоко несправедливо как по отношению к нему самому, так и к Блюхеру. Ланжерон имел некоторые основания полагать, что он действовал в соответствии с инструкциями Блюхера и пожеланиями самого Александра. У него также были все основания опасаться того, что, если позволить Наполеону преследовать Блюхера в течение еще нескольких дней, последний прекратит отступление и примет бой, каков бы ни был перевес сил противника. У главнокомандующего действительно могло не быть иного выбора, поскольку существовал предел, после которого в рядах отступавшего ландвера начались бы разброд и шатание. И сам Блюхер писал Александру, что в случае необходимости он остановится и сразится с Наполеоном, даже если у того будет большой численный перевес, при том условии, что ему удастся занять прочные оборонительные позиции, где он мог бы выгодно развернуть свою артиллерию. Неминуемую ярость у Блюхера вызывало то, что за первые две недели кампании Ланжерон многократно не подчинялся его приказам из соображений осторожности. К 25 августа он и Гнейзенау потеряли всякое терпение и окончательное решились заставить Александра сместить русского генерала с занимаемого им поста[663]663
  Письмо Г.Л. Блюхера Александру I, без указания даты, полученное 27 авг., хранится в архиве: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3911. Л. 215–215 (об.).


[Закрыть].

Очень кстати для Силезской армии Трахенбергский план сработал так, как и было задумано. К 23 августа Наполеону стало ясно, что он больше не может терять время на преследование Блюхера. Армия Шварценберга вошла в Саксонию и начала представлять угрозу для ключевой французской базы снабжения в Дрездене. Повернув назад, чтобы встретить опасность силами гвардии и корпусов Мармона и Виктора, Наполеон оставил Макдональда разбираться с Блюхером. Под его командованием находился II кавалерийский корпус Себастьяни, а также III, V и XI пехотные корпуса. Хотя Наполеон оставил Макдональду III корпус, он приказал его командиру, маршалу Нею передать командование генералу Суаму, а самому Нею взять на себя руководство армией, противостоящей Бернадоту на подступах к Берлину.

До того как отправиться в Дрезден, Наполеон приказал Макдональду начать наступление через реку Кацбах и оттеснить Блюхера за Яуэр. После этого его задача состояла в том, чтобы не выпускать противника из Восточной Силезии, держать вдали от главного театра военных действий, находившегося в Саксонии, к западу от Эльбы. Макдональд отдал своим войскам приказ о наступлении через Кацбах 26 августа. Тем временем Блюхеру незамедлительно было доложено об отъезде Наполеона и большей части неприятельской армии. Поэтому он приказал Силезской армии возобновить наступательные операции и начать с наступления через Кацбах, также запланированного на 26 августа. Такова была предыстория решающего сражения, произошедшего в тот день. Ни тот, ни другой военачальники не ждали, что противоположная сторона начнет наступление. Возникшее в результате замешательство, когда две наступавшие армии натолкнулись одна на другую, усилилось из-за проливного дождя, сильно ухудшавшего видимость.

Армия Макдональда наступала широким фронтом. Две входившие в нее дивизии – под командованием генералов Ледрю и Пюто были развернуты к югу от основных сил близ Шёнау и Хиршберга. Они должны были блокировать небольшой 8-й корпус русских под командованием графа Э.Ф. Сен-При, еще одного бежавшего из Франции роялиста, и бывшего начальника штаба П.И. Багратиона и угрожать Яуэру с юго-запада. Этот маневр позволил бы зайти во фланг армии Блюхера и представлял угрозу для ее коммуникаций и обозов, сосредоточенных в Яуэре и его окрестностях. Тем временем на противоположном конце операционной линии Макдональда III корпус, развернутый близ Лигница, получил приказ переправиться через Кацбах, занять город, а затем пробиваться по дороге от Лигница до Яуэра в тылу правого фланга союзников. Остальным частям армии Макдональда, состоявшим из его собственного 11-го и 5-го корпуса Лористона, предстояло наступать через Кацбах прямиком к Яуэру. В отсутствие Ледрю и Пюто эти два корпуса включали всего четыре дивизии, но им оказывала поддержку кавалерия Себастьяни.

Растягивание французской армии подобным образом было сопряжено с определенным риском. Как представляется, Макдональд полагал, что Блюхер останется на месте или будет отступать. Это было очень опасное предположение, ибо речь шла о весьма агрессивном противнике. Один из высших русских чинов по квартирмейстерской части впоследствии писал, что неспособность правильно определить позицию коалиционных войск была главной причиной поражения французов на реке Кацбах. Виноват в этом был не только Макдональд, но также отвратительные погодные условия и слабость французской кавалерии[664]664
  О том, что Ж.Э. Макдональд не сумел произвести рекогносцировку позиций коалиционных войск, см.: Там же. Л. 247 (об.).


[Закрыть].

Недостаток разведданных усугублялся особенностями рельефа местности, через которую вел наступление Макдональд, и на которой происходило сражение. Грубо говоря, до начала битвы две армии разделяла река Кацбах, текущая на юго-запад от Лейпцига. Французы стояли на северном берегу, союзники – на южном. Войска Макдональда переправились через реку и сражение произошло на южном берегу: между Кацбахом и Яуэром. На две равные части поле битвы делила река Вютендер-Нейссе, которая течет от Яуэра и впадает в Кацбах почти под прямым углом.

Северная половина поля боя, т. е. территория к северу от Вютендер-Нейссе, представляла собой плоскую возвышенность, лишенную растительности и круто спускавшуюся к долинам Кацбаха на северо-западе и Вютендер-Нейссе на юго-западе. Возвышенность нигде не поднимается выше, чем на 75 метров над уровнем рек, но крутые спуски к ним, покрытые густым лесом, даже в ясную погоду не давали французам возможности видеть, что происходит на противоположной стороне реки. Дороги, пересекавшие Кацбах, взбирались на плато по крутым перевалам, что было особенно справедливо по отношению к одному такому проходу близ Вайнберга, через который шло наступление большей части французских войск. Когда эта узкая дорога покрыта грязью или льдом, по ней трудно проехать даже сегодня на машине. Гораздо сложнее было провести по ней в августе 1813 г. тысячи людей, лошадей и пушки по грязи и под проливным дождем. Велика также была опасность быть застигнутым врасплох противником, поджидавшим их на возвышенности.

26 августа 1813 г. французы столкнулись на плато приблизительно с 60% армии Блюхера, это были корпуса Йорка и Сакена в полном составе. Сакен находился справа, его открытый фланг был надежно закреплен в деревне Эйхгольц, где были развернуты 8-й и 39-й егерские полки из дивизии И.А. Ливена. К северу от нее, за Эйхгольцем располагались казаки генерал-майора Н.В. Кретова. Левее (южнее) деревни Сакен развернул свою пехоту, фронт которой образовывала 27-я дивизия Неверовского, а остатки 10-й дивизии Ливена находились в резерве. Позади и чуть справа от них были развернуты гусарский и драгунский полки И.В. Васильчикова. Между армейским корпусом Сакена и Вютендер-Нейссе стояли пруссаки Йорка. Войска Ланжерона были развернуты в южной части поля боя – к югу от Вютендер-Нейссе. Местность здесь сильно отличается от плато севернее реки. Над ней господствуют две горные цепи, протянувшиеся от берегов Вютендер-Нейссе к лесистым холмам, которые обозначают юго-западную границу поля боя. Кроме того, деревни Гённерсдорф и Германсдорф могли быть превращены в сильные оборонительные позиции для пехоты Ланжерона.

С самого утра 26 августа все планы Макдональда были нарушены. Неправильно поняв приказ, III корпус за день до этого отошел от Лигница. К моменту их возвращения на позиции генерал Суам решил, что было уже слишком поздно исполнять приказ Макдональда, переправляться через Кацбах в районе Лигница и идти оттуда на Яуэр. Главной причиной, по которой III корпус не подчинился приказам Макдональда, Суам назвал невозможность воспользоваться переправами через Лигниц из-за сильного дождя. Это звучит сомнительно, потому что русские под командованием Сакена осуществили переправу у Лигница 28 августа – к тому моменту дождь лил не переставая уже третий день. Каковы бы ни были причины, 26 августа Суам принял решение двигаться со своим корпусом вдоль северного берега Кацбаха, чтобы соединиться с основными силами Макдональда, поддерживая их атаку во время переправы через реку[665]665
  Лучшей работой о маневрах III корпуса является дневник капитана Коха: Koch F. Journal des opérations du Ille Corps en 1813. Paris, 1999. О том, какую роль корпус сыграл в сражении при Кацбахе, см.: ibid. P. 54–60.


[Закрыть].

В принципе подобная концентрация французской армии была разумным шагом. На деле, однако, узкие дороги на северном берегу Кацбаха не могли единовременно пропустить такое количество людей. Между деревнями Кройтш и Нидер-Крайн образовался крупный затор. В него попала кавалерия Себастьяни, а также артиллерия и обозы. В начале затора находились четыре дивизии III корпуса. Лишь одна из них, 8-я дивизия генерала М.С. Брайе, сумела успешно пробиться, пройти по мосту и теснине у Вайнберга и оказаться на плато. Даже Брайе был вынужден оставить позади всю свою артиллерию. Макдональд приказал трем другим дивизиям III корпуса возвращаться и искать место для переправы в направлении Лигница. Две из трех дивизий в конце концов форсировали Кацбах у деревни Шмогвиц, но к моменту их приближения к плато, бой был закончен. В конечном счете единственными подразделениями французов, сыгравшим некоторую роль в сражении на плато, были солдаты Брайе, 36-я дивизия генерала Шарпантье из корпуса Макдональда и кавалерия Себастьяни. Поскольку артиллерия Брайе увязла под Кройтшем на противоположном берегу Кацбаха, у этого отряда не было даже полного комплекта пушек. Так как французы столкнулись с полными армейскими корпусами Йорка и Сакена, которые вместе составляли 60% армии Блюхера, совсем не удивительно, что они проиграли это сражение.

Отдав приказ о наступлении через Кацбах, Блюхер удивился, получив около 11 часов утра 26 августа известия о том, что французы также вели наступление через реку, направив удар против как Ланжерона, так и Йорка. Поскольку из сообщений отступавших прусских аванпостов картина вырисовывалась весьма неопределенная, генерал-квартирмейстер барон Карл фон Мюффлинг лично отправился на передовую, чтобы выяснить точную численность французов и направление их движения. Мюффлинг вспоминал, что под ним была серая лошадь, одет он был в серый плащ, и поэтому под проливным дождем его нельзя было разглядеть ближе чем со ста шагов. Мюффлинг обнаружил, что французская кавалерия и артиллерия разворачиваются на плато между Нидер-Вайнбергом и Яновицем, а пехота следует за ними в долине недалеко от Нидер-Вайнберга. Узнав об этом, Блюхер приказал Йорку атаковать французов, а Сакену – разворачивать артиллерию на холме Таубенберг юго-западнее Эйхгольца. Русская артиллерия отвлекала внимание французов и уводила их на северо-запад, подальше от наступавших сил Йорка. Она также поддерживала прусскую пехоту во время ее наступления. Тем временем пехота Сакена удерживала позиции у Эйхгольца и следила за возможным появлением новых французских колонн, поднимавшихся на плато справа от нее, севернее Яновица[666]666
  К. Мюффлинг дважды описывает сражение в своих мемуарах, которые были опубликованы через многие годы после того, как были написаны, поскольку некоторые замечания были бы оскорбительны, если бы появились в печати ранее, см.: Muffling К. Op. cit. P. 58–75, 317–324. Цит. по: Ibid. P. 60.


[Закрыть].

Чтобы добраться до французов, пехоте Йорка пришлось бы маршировать в лучшем случае час. Тем временем, однако, задолго до того, как были получены приказы от Блюхера, Сакен отправил 13-ю русскую тяжелую батарею полковника Брамса к Таубенбергу и начал бомбардировать французов. «Холм» Таубенберг на самом деле представляет собой совсем небольшую возвышенность, но при этом является командной высотой для всего плато, простирающегося на северо-запад к Кацбаху и на юго-запад к Вютендер-Нейссе. Сакен был слишком хорошим генералом, чтобы после обследования позиций, отведенных для его армейского корпуса, не заметить тех преимуществ, которые давало занятие холма Таубенберг, и сразу же начал действовать по собственной инициативе. Вскоре к Брамсу присоединились прочие артиллерийские батареи русских и пруссаков.

Тем временем между Йорком и Мюффлингом возникли разногласия по поводу того, как следовало наступать прусским войскам. Йорк хотел развернуть их в линию, тогда как Мюффлинг утверждал, что на плато для этого недостаточно места, и что данный маневр в любом случае занял бы много драгоценного времени. Когда Блюхер поддержал Мюффлинга, Йорк с мрачным видом повиновался и послал вперед две свои бригады, построенные в виде колонн. Потеря времени была неизбежна, но уже около трех часов пополудни между бригадами Йорка и французской пехотой завязался бой на краю плато, недалеко от теснины, спускающейся к долине реки в районе Обер-Вайнберга. Под проливным дождем лишь немногие ружья продолжали стрелять, но после короткой рукопашной схватки оказавшаяся в меньшинстве французская пехота обратилась в бегство по теснине, ведущей к переправе через реку. В этот момент часть кавалерии Себастьяни атаковала пруссаков, стремясь спасти свою пехоту, дать ей возможность выйти из боя и перестроиться. Так как ружья пехотинцев Йорка были бесполезны под дождем, они оказались очень уязвимыми для кавалерии, и полковник Юргас, командовавший резервной бригадой прусской кавалерии, попытался прийти им на выручку. Однако, к негодованию Йорка, атака прусской кавалерии была плохо подготовлена и окончилась неудачей. По свидетельству Мюффлинга, которой был тогда с Йорком, за ней последовала странная пауза, продолжавшаяся примерно пятнадцать минут, во время которой пехота Йорка и 4-тысячный отряд французской кавалерии стояли друг против друга, не осмеливаясь начать атаку. Затем внезапно, к величайшему удивлению Мюффлинга, французская кавалерия развернулась и отступила по перевалам к долине реки.

Причиной их бегства было то, что всадники Себастьяни были атакованы русской кавалерией под командованием Васильчикова. С того места близ Эйхгольца, где стояли войска Сакена и Васильчикова, позиции, занятые Себастьяни и пехотой Брайе, казались ответом на мольбы командующего русской кавалерией. Плато представляло собой идеальную арену действий для кавалерии, поскольку на нем не было канав, стен, деревьев и прочих препятствий. Более того, левый фланг Себастьяни повисал в воздухе и был открыт для атаки. Представляется, что командующий французской кавалерией ожидал, что недостающие три дивизии корпуса Суама вскоре начнут наступление через Яновиц и придут ему на подмогу. Какие бы соображения за этим не стояли, открыть фланг для генерала такого масштаба как Васильчиков значило напроситься на неприятности. Васильчиков отправил разведчиков, чтобы удостовериться в том, что деревни к северу от линии Себастьяни не заняты неприятельской пехотой, и его кавалеристы не попадут в засаду во время наступления. Обнаружив, что деревни пусты, Васильчиков пошел в наступление и атаковал французов с трех сторон одновременно.

Александрийский и Мариупольский гусарские полки атаковали противника с фронта и были поддержаны бригадой драгун. Тогда же Ахтырский и Белорусский гусарские полки прошли за деревней Кляйн-Тинц и напали на Себастьяни с фланга. Между Кляйн-Тинцем и Яновицем казаки Васильчикова ударили французской кавалерии в тыл. Граф Венансон, эмигрант из Сардинского королевства, служивший при Сакене генерал-квартирмейстером, писал П.М. Волконскому: «Я не преувеличиваю, говоря, что никогда еще маневр не был исполнен с большей точностью и умением, и он увенчался полным успехом, поскольку весь левый фланг неприятеля подвергся нападению с тыла и был опрокинут». Кавалерия Себастьяни обратилась в бегство по теснинам, ведущим к Кацбаху, прихватив с собой пехоту Брайе и бросив все пушки, которые французам удалось втащить на плато. По сообщениям французской стороны, пехота Брайе отступала упорядочение и даже прикрывала отход кавалерии Себастьяни. Сумятица началась лишь тогда, когда пехотинцам пришлось переправляться через Кацбах в сгущающихся сумерках под огнем неприятеля и среди полного беспорядка, возникшего из-за того, что дороги были блокированы двигавшимися по ним телегами, пушками и кавалерией[667]667
  РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3911. Л. 246 (об.)-247. Длинный рапорт Венансона является лучшим отчетом о сражении, выполненном со стороны корпуса Ф.В. Остен-Сакена. Лучшие свидетельства очевидца с французской стороны дает Кох, а с прусской – К. Мюффлинг. Прекрасный отчет о сражении дает также М.И. Богданович, детали которого находят подтверждение в работе Р. Фридриха.


[Закрыть].

Лишь к тому времени, когда остальные силы французов потерпели поражение, две дивизии из корпуса Суама стали приближаться к полю боя со стороны переправы у Шмогвица. По сообщениям русской стороны, их наступление было медленным и неуверенным. Пока французы шли на юг от переправы у Шмогвица в направлении деревни Швайнитц, они столкнулись со стрелками из 27-й дивизии Неверовского, отправленными вперед с целью замедлить продвижение противника. Перестрелка началась около семи вечера. Большая часть войск дивизий Неверовского и Ливена затем двинулась вперед при поддержке многочисленных артиллерийских батарей коалиции. Оказавшись в меньшинстве и получив известия о несчастье, постигшем остальную армию, генерал Рикар приказал своим войскам отступать и переправиться обратно у Шмогвица. Этим отступлением завершилось сражение в северной части поля боя[668]668
  Помимо общих работ и мемуаров Коха, ценные сведения о заключительном и слабо освещенном эпизоде сражения приводятся в истории Одесского полка, который входил в состав 27-й пехотной дивизии Д.П. Неверовского, см.: Попов Ф.Г. Указ. соч. С. 139–141.


[Закрыть].

Тем временем на южной половине поле боя, к югу от Вютендер-Нейссе, разворачивалось совсем иное сражение. Ланжерон отрядил 8-й корпус Сен-При для охраны подходов, ведущих от Яуэра к Хиршбергу, а в его отсутствие силы противников были приблизительно равны. В распоряжении Ланжерона находилась более многочисленная и сильная кавалерия, но развернутые против него три французских дивизии имели численное превосходство в пехоте. Учитывая рельеф местности, он тем не менее должен был бы, при прочих равных условиях, выдержать атаки Макдональда, который лично повел французов в бой.

В действительности, однако, эти условия были вовсе не равны, так как оказалось, что Ланжерон вел не бой, а скорее боевое отступление. Будучи одержим идеей, что его левому флангу и Яуэру грозит опасность, Ланжерон направил большую часть своих усилий на защиту своей линии отступления. Опасаясь, что дивизия Мэзона стремится обойти его с левого фланга, Ланжерон отправил 10-й корпус П.М. Капцевича обратно к Петервитцу для обороны линии отступления на Яуэр. После этого у него осталось всего два небольших корпуса: 9-й 3. Д. Олсуфьева и 6-й князя А.Г. Щербатова, и отряд Рудзевича для сдерживания Макдональда. В своих мемуарах, однако, Щербатов писал, что его корпус находился в резерве до вечера и не принимал никакого участия в сражении до четырех часов пополудни. Кроме того, почти все тяжелые батареи Ланжерона были отправлены в тыл для того, чтобы не мешать отступлению по узким и утопавшим в грязи дорогам. Конечно, когда все эти подразделения собрались воедино, французы оказались на поле боя в подавляющем большинстве как с точки зрения численности, так и огневой мощи. К вечеру они выбили Ланжерона с высот, располагавшихся между Геннерсдофом и Шлаупом и являвшихся командой точкой для всей южной части поля боя. Русские войска сражались упорно, но у них не было шансов удержаться против превосходящих сил противника[669]669
  Щербатов А.Г. Мои воспоминания. СПб., 2006. С. 87.


[Закрыть].

В этот момент Мюффлинг вернулся из ставки Блюхера, где сообщение о том, что Ланжерон выбит со своей прочной позиции, было встречено с презрением. В своих мемуарах Мюффлинг вспоминал о том, как он обнаружил Ланжерона на холме за Шлаупом в компании Рудзевича, Олсуфьева и Щербатова. Мюффлинг поведал им о победе, одержанной севернее Вютендер-Нейссе, пропел дифирамбы Сакену и призвал их контратаковать и без промедления вновь взять Хеннерсдорфские высоты. Один из русских генералов воодушевился, но Ланжерон ответил: «Полковник, вы уверены, что главнокомандующий разворачивает мой корпус не для того, чтобы прикрыть свое отступление?» Мюффлинг добавлял: «Это было навязчивая и глубоко укоренившаяся в сознании графа Ланжерона идея, которая привела его к принятию неверных решений». Однако если у Ланжерона и были какие-то сомнения в правдивости донесения Мюффлинга, их развеяло то, что предстало перед его взором. Поручик Радожицкий, чья батарея была развернута на холме, вспоминал, что сквозь стену дождя внезапно показались прусские войска, на полной скорости преследующие бегущие французские батальоны на противоположном берегу Вютендер-Нейссе. Он слышал, как стоявший неподалеку А.Ф. Ланжерон воскликнул: «Ma foi[670]670
  Клянусь честью (фр.). (Прим. ред.).


[Закрыть], они бегут!»[671]671
  Muffling К. Op. cit. Р. 67–68; Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 2. С. 202.


[Закрыть]

Всего этого было достаточно для того, чтобы убедить Ланжерона отдать приказ о немедленной контратаке с целью повторного занятия позиций у Хеннерсдорфа. Рудзевич атаковал по левому флангу, Олсуфьев по центру, а корпус Щербатова впервые ввязался в бой на правом фланге. Согласно русским источникам, сила натиска и неожиданность атаки позволили выбить французов с высот без серьезного боя. Так, Псковский полк и часть корпуса Щербатова прождали в резерве целый день, пока после 4 часов пополудни им не был дан приказ о контрнаступлении. Полк наступал стремительно и как по учебнику: он атаковал батальонными колоннами, во главе которых были стрелки, а артиллерия продвигалась вперед в промежутках между колоннами. Как свидетельствует история полка, его пехота оттеснила заградительный отряд французских стрелков и начала расстреливать находившиеся за ним батальоны. В этот момент французская пехота, завидев русские колонны, собиравшиеся штурмовать ее позиции, поспешно бежала. История полка, написанная в патриотическом ключе, забывает упомянуть о том, что атаке Щербатова на Шлауп сильно помогли прусские войска, переправившиеся через Вютендер-Нейссе в тыл французам. Но в официальной русской истории кампании этот факт отмечается и отдается должное храбрости прусских войск[672]672
  Гениев Н.И. Указ. соч. С. 216–217; Богданович М.И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 65.


[Закрыть].

Для французов сражение на реке Кацбах было поражением, но не катастрофой. Что действительно превратило поражение в катастрофу, так это преследование побежденных, которое последовало за сражением. Это было, несомненно, лучшим преследованием поверженного врага, организованным в 1813 г. 26 августа Ланжерон, мягко говоря, проявил себя не лучшим образом. Его непонимание намерений Блюхера и неподчинение его приказам могло иметь катастрофические последствия. Героями дня стала пехота Йорка и Сакена и кавалерия Васильчикова. Во время преследования, однако, именно корпус Ланжерона добился наиболее впечатляющего результата. Этот факт не упоминается в описаниях, оставленных Блюхером и Гнейзенау. Конечно, Блюхеру требовалось время, чтобы забыть о нарушении субординации со стороны Ланжерона. Более того, командующий прусскими войсками имел все основания попытаться укрепить самоуважение и моральный дух ландвера, приукрасив его достижения. Однако в секретном рапорте прусское военное руководство Силезской армии не нуждалось в пропаганде. Ликуя по поводу освобождения родной провинции и уничтожения армии Макдональда, оно в своем отчете о преследовании разгромленной армии ставило катастрофу, постигшую французов, исключительно в заслугу Ланжерону[673]673
  Das Befreiungsjahr 1813. P. 283–284.


[Закрыть].

Это тоже было преувеличением, поскольку Йорк и Сакен тоже внесли свой вклад в разгром французов. В день сражения, вечером Блюхер приказал им обоим незамедлительно переправиться через Кацбах и ускорить бегство противника. Это было невозможно. Войска коалиции чрезмерно устали, Кацбах разлился в полную силу, а ночь был черна как смоль. На следующий день Йорк смог только добраться до моста и переправиться у Вайнберга, но тут же столкнулся с хорошо организованным французским арьергардом. В этом не было ничего удивительного, так как три четверти корпуса Суама в предыдущий день практически не участвовали в боях.

Тем временем попыткам Сакена воспользоваться переправами между Шмогвицем и Лигницем помешали затопленные берега, а также глубина и скорость течения реки Кацбах, которую непрерывный проливной дождь превратил в стремительный поток. Русские потеряли целый день на то, чтобы пройти весь путь до Лигница и там переправиться через Кацбах. Все это означало, что у французов было время для организации относительно упорядоченного, хотя и опасно скорого отступления. Было потеряно много солдат и скарба, но ни один крупный отряд не был отрезан или разбит. Тем не менее потери были велики. 29 августа, когда до конца отступления было еще далеко, на перекличке III корпуса выяснилось, что 930 человек погибли, 2722 ранены и 4009 пропали без вести. 3 сентября Сакен докладывал П.М. Волконскому, что с 25 августа его армейский корпус взял в плен 2 генералов, 63 офицера, 4916 солдат и захватили 50 пушек. К тому времени французы успели покинуть Силезию и отойти в Саксонию[674]674
  Koch F. Op. cit. P. 64; РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3403. Л. 24–25.


[Закрыть].

Войска Ланжерона начали преследование французов еще до рассвета 27 августа. Их командир, несомненно, ощущал потребность исправить свои ошибки, допущенные за день до этого. Снова Рудзевич командовал авангардом, хотя теперь он был усилен полками кавалерийского корпуса барона Корфа и всеми частями 10-го корпуса генерал-лейтенанта П.М. Капцевича. Почти никто из бойцов Корфа и Капцевича не участвовал в сражении 26 августа, и поэтому они находились в приподнятом настроении. Напротив, французские войска были истощены непрестанными двухнедельными маршами, проливным дождем, скудной пищей и сражением, которое длилось целый день, и в котором замаячившая было победа внезапно обернулась поражением и изматывающим ночным маршем. Начальник штаба кавалерийского корпуса Ф.К. Корф писал в своих мемуарах: «Невозможно поверить, насколько сильно проигранное сражение и несколько сильно непогожих дней понизили моральный дух французских войск». Это чересчур резко. Даже пехота Веллингтона могла бы развалиться на части, если бы лишилась продовольственного снабжения и поддержки кавалерии и была бы вынуждена вести арьергардные бои при помощи ружей, вышедших из строя из-за дождя, обороняясь против хорошо обученной неприятельской кавалерии, которая действовала при поддержке конной артиллерии и многотысячной массы свежей пехоты. Правдой, однако, было то, что исключительно трудные дни, предшествовавшие описываемым событиям, закалили силы крепких русских солдат и ослабили молодых новобранцев наполеоновской армии. Справедливо и то, что, хотя французы отличались несравненным натиском, когда ситуация складывалась в их пользу, в неблагоприятных условиях французским войскам очень часто не хватало спокойствия, приобретенного русской пехотой в результате тренировок, и ее основательности[675]675
  Schubert F. Op. cit. P. 321.


[Закрыть].

27 августа, когда русские нагнали французский арьергард, многие части последнего потерпели неудачу: близ Пильграмсдорфа Харьковский и Киевский драгунские полки под командованием генерала Эммануэля взяли в плен 1200 человек. На другой арьергард, под началом полковника Морана, обрушился Тверской драгунский, а также Северский и Черниговский конно-егерские полки под командованием А.Д. Панчулидзева, бывалого кавалерийского генерала грузинского происхождения. Моран дрался храбро, но из-за невозможности использовать ружья его пехотные каре просели под натиском русской кавалерии, которая атаковала одновременно с трех сторон. Поскольку пехотные арьергарды были разбиты, а французской кавалерии нигде не было видно, события грозили принять необратимый характер. Вокруг отступавших французов сновали казаки. А.Ф. Ланжерон докладывал, что уровень потерь и неразбериха в рядах противника напомнили ему о гибельном для французов бегстве от Москвы до Вислы[676]676
  Поход… С. 245–247. Помимо работы М.И. Богдановича, хороший отчет о ходе преследования содержится в кн.: Голицын Н.Б. Жизнеописание от кавалерии Эммануэля. М., 1844. С. 97–104.


[Закрыть].

Макдональд и его корпусные командиры решили, что попытки сплотить собственные войска или противостоять русским будут иметь фатальные последствия. Единственным шансом для французов было обогнать русских, а затем найти безопасное место для перегруппировки и восстановления пошатнувшегося морального духа своих войск. Возможно, это был реалистичный замысел, но его воплощение неизбежно вело к тому, что большое число отбившихся солдат дезертируют или окажутся в руках русской кавалерии и казаков. Это также означало, что шедшие особняком дивизии Ледрю и Пюто оказывались предоставленными самим себе. Ледрю удалось ускользнуть, но Пюто попытался соединиться с отступавшим корпусом Макдональда. На протяжении всего отступления Пюто на северо-запад от Хиршберга за ним подобно тени следовала кавалерия генерал-майора Юзефовича. Русские перехватили рапорт Пюто Макдональду, в котором тот намечал свои планы и направление движения. 29 августа они окружили и заперли его дивизию в ловушке близ Лёвенберга: ее тыл упирался в реку Бобр, которая из-за сильных дождей стала непригодна для переправы. Генерал Рудзевич не начинал атаку до прибытия 6-го корпуса князя Щербатова. Против столь подавляющего большинства сопротивление было бесполезно, и Пюто сдался в плен вместе с более чем 4 тыс. солдатами и 16 пушками. Всего двумя неделями ранее его дивизия начала осеннюю кампанию, имея в своих рядах свыше 8 тыс. человек. Очень немногим из них удалось бежать и снова поступить на службу к Наполеону[677]677
  Статистические данные взяты из кн.: Nafeiger G. Napoleon at Dresden. Chicago, 1994. P. 77, 301.


[Закрыть].

Организованное союзниками преследование завершилось не ранее первой недели сентября. К тому времени армия Макдональда была вытеснена в Саксонию и потеряла, даже согласно французским источникам, 35 тыс. человек. Силезская армия также понесла крупные потери, но очень многие из тех, кого недоставало в ее рядах, были истощенными прусскими ополченцами, которые в свое время должны были вернуться в строй. Чего нельзя было сказать о раненых и пропавших без вести французах, которых обогнали наступавшие силы коалиции. Наполеон не мог позволить себе таких потерь. Равным образом не мог он позволить Блюхеру закрепиться в опасной близости от Дрездена, переправ через Эльбу и остальных армий коалиции. Катастрофа, постигшая армию Макдональда, делала очень маловероятным, что французскому императору удастся исполнить свой план и взять с собой на север гвардию и резервы для борьбы против Бернадота.

Победа сильно укрепила моральный дух и уверенность армии Блюхера и разрешила многие противоречия внутри ее командного состава. Ланжерон был прощен за свое неповиновение. После рапорта Блюхера Александру о сражении на реке Кацбах Сакен был повышен в звании до полного генерала и получил орден Св. Георгия 2-й степени. На следующий день после сражения Блюхер рассказывал всем – в пределах слышимости – прусским подданным о том, что в значительной степени победа была обеспечена в результате умелого руководства Сакеном имевшейся в его распоряжении кавалерией и артиллерией. В следующий раз, когда Сакен проезжал мимо корпуса Йорка, прусские войска встретили его приветственными криками. Все это было бальзамом на душу человека, который на протяжении многих лет видел себя жертвой несправедливости и невезения. Сражение на реке Кацбах стало поворотным моментом в судьбе Сакена. Он умрет много лет спустя после войны, будучи князем, фельдмаршалом и одним из наиболее уважаемых людей в России[678]678
  Богданович M. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 78.


[Закрыть].

Сколь ни велики были победы Блюхера, в конечном счете исход кампании зависел от действий главной армии коалиции – Богемской армии Шварценберга. Она включала в себя больше войск, чем армии Бернадота и Блюхера вместе взятые. Только Богемская армия могла надеяться на то, что ей удастся противостоять самому Наполеону и нанести ему поражение. Более того, только в Богемскую армию входил крупный контингент австрийских войск. Австрия оставалась потенциально слабым звеном в коалиции. Если бы основные силы были уничтожены или серьезно ослаблены, а Богемия подверглась неприятельскому вторжению, возрастала вероятность того, что Австрия возобновит переговоры с Наполеоном или даже выйдет из войны.