Текст книги "Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814"

Автор книги: Доминик Ливен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 51 страниц)

БЛАГОДАРНОСТИ

Так много людей и организаций оказывали мне содействие во время исследовательской работы и написания этой книги, что в обычных обстоятельствах мне было бы трудно определиться с тем, кого мне следует благодарить в первую очередь. Однако помощь одной организации, «Левергульм Траст», была столь существенна, что именно ей я вынужден выразить свою признательность в первую очередь. В 2006 г. я получил от «Левергульм» главную исследовательскую стипендию, которая позволила мне в течение двух лет вести работу над книгой, а также покрыла большую часть моих расходов во время работы в русских архивах. Щедрой поддержке «Левергульм Траст» я обязан очень многим. Проф. Пол Бушкович, Уильям Фуллер и Джефри Хоскин поддержали мою кандидатуру на получение стипендии, за что им большое спасибо.

Летом 2006 г. я получил двухмесячную стипендию от Британской академии, которая дала мне возможность поработать в Славянской библиотеке в Хельсинки. За два месяца я смог ознакомиться с официальной историей всех русских полков, принимавших участие в наполеоновских войнах. Я также прочел и сделал ксерокопии всех имеющих отношение к моей теме журнальных статей, опубликованных в России до 1917 г. Для любого историка, занимающегося историей императорской России, Славянская библиотека в Хельсинки является неоценимым подспорьем, здесь тем более приятно работать благодаря дружелюбному отношению и эффективной помощи со стороны персонала библиотеки во главе с Ириной Лукка. Я выражаю чувство глубокой признательности не только Ирине, но также Улле Тилландер, которая помогла мне в организации моей работы и сделала ее приятной. Ричард Стайте и сообщество историков, работающих в библиотеке, также были очень добры ко мне.

Незадолго до того как я начал свое исследование, часть материалов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), посвященных истории наполеоновских войн, была микрофильмирована. Это касается Ф. 846, так называемого Военно-ученого архива. Ознакомившись со сносками в книге, легко составить представление о том, сколь большую ценность представляла для меня эта информация. Директор библиотеки Лондонской школы экономики Джин Сайке и главный специалист библиотеки по русскоязычным материалам Грэхэм Кэмфилд приобрели эту необычайно ценную коллекцию и тем самым сделали меня их вечным должником.

Помимо материалов ВУА, главными архивными источниками для моей книги послужили иные материалы РГВИА. Речь идет прежде всего о документах, посвященных рекрутским наборам (Ф. 1), продовольственному снабжению, экипировке и вооружению полевой армии (Ф. 103), материалах резервной армии (Ф. 125) и чрезвычайно полезных формулярных списках русских полков (Ф. 489). Благодаря Татьяне Юрьевне Бурмистровой и персоналу РГВИА в ходе предпринятых мною шести исследовательских поездок в Москву мне удалось просмотреть все необходимые материалы.

Однако мне никогда не удалось бы осуществить задуманное без помощи Василия Каширина. Моя исследовательская работа осложнялась семейным проблемами, а также тем, что в течение некоторого времени архив был закрыт на ремонт, порой без предварительных уведомлений. Без Василия, который помогал мне искать материалы и следил за тем, чтобы они до меня доходили, эта книга была бы гораздо слабее, чем она получилась на самом деле. Именно он внес в мое исследование больший вклад, чем кто-либо из отдельно взятых людей. Ряд архивистов также заслуживают особой благодарности, и не в последнюю очередь Александр Капитонов. Проф. Аполлон Давидсон и его жена Людмила неоднократно оказывали мне теплый прием в Москве и помогали мне прийти в себя, когда мои дела в архиве обстояли неблагополучно.

Я многим обязан своим друзьям, которые помогли мне побывать на полях сражений. Виктор Безотосный показал мне место сражения при Малоярославце, а также на протяжении всего времени давал ценные консультации, предоставлял полезные сведения и проявлял дружеское участие в моей работе. Пол Симмонс и Василий Каширин провели вместе со мной памятный день на Бородинском поле. Доминик Гербештрайт и Кристин Пилц сопровождали меня во время осмотра места Лейпцигского сражения, а также возили меня в Кульм, ныне расположенный на территории Чешской республики. Еще больший героизм проявила моя сестра, проф. Елена Ливен, которая отвезла меня вглубь сельских районов Польши к тому месту, где происходило сражение при Кацбахе. Большую помощь во время поездки нам оказала Александра Порада, взявшая на себя решение организационных вопросов.

Одним из главных моих союзников является мой агент Наташа Фэйрвезер. То же самое можно сказать об издателях этой книги Саймоне Виндере и Вэнди Вольф, а также об Алисе Доусон и Ричарде Дагуи из издательства «Пингвин». Элизабет Стратфорд выступила в роли исключительно умелого редактора. Я хотел написать эту книгу с самого детства, но именно эти люди вдохновили меня на ее создание. Полагаю, однако, что изначальный импульс к написанию книги к 200-летнему юбилею Отечественной войны, который наступит в 2012 г., был дан моим коллегой, проф. Джеймсом Хью.

Среди работников персонала Лондонской школы экономики, оказавших мне огромную помощь, я не могу не отметить Сью Старкей. При ее участии мне удавалось совладать со свойственными мне частыми приступами истерии, когда приходилось иметь дело с компьютерами, фотокопировальными устройствами и прочими техническими проблемами. Ее сослуживцы, выполняющие административные обязанности (Джил Стюарт, Серис Джонс, Мадлен Бот, Хиссах Тарик), также оказывали мне содействие и успокаивали меня. Моя коллега, проф. Джанет Хартли любезно согласилась прочитать текст книги и предложила кое-что изменить. То же самое сделали студенты Лондонской школы экономики Конор Риффл и Меган Тьюлак. За двадцать четыре года, проведенные мною в стенах Лондонской школы экономики, я старался как можно дальше держаться от административных дел. Однако за время работы над книгой я сначала был главой факультета, а впоследствии – членом управляющего совета Лондонской школы экономики. Это дало мне возможность взглянуть изнутри на разумный, эффективный и добродушный стиль управления школой, установленный сэром Говардом Дэвисом, ее директором. Лорд Тони Грэбинер, председатель совета управляющих, проявил не только мудрость, но и большую доброжелательность, уделив огромное количество своего времени исполнению неоплачиваемых обязанностей в рамках данного учебного заведения: его вклад мог быть оценен по достоинству лишь немногими членами академического сообщества.

Я должен также поблагодарить проф. Патрика О'Брайена за его консультации по военным, финансовым и экономическим вопросам и Алексиса де Тизенгаузена (потомка русских Тизенгаузенов) за его помощь и советы, касавшиеся иллюстраций.

На протяжении первых полутора лет исследования я работал преимущественно с великолепными фондами Британской библиотеки и многим обязан тому содействию, которое было мне оказано со стороны персонала библиотеки. Проделав половину исследования и начав работу в Лондонской библиотеке, я обнаружил сколь великолепным подспорьем она является для ученых в целом и историков императорской России в частности.

Я опубликовал статью, в которой намечалась тема и раскрывались задачи настоящей книги, в журнале «Критика» весной 2006 г. и хотел бы поблагодарить редакторов журнала и читателей за ряд ценных критических замечаний и рекомендаций.

Моей семье – Микико, Алеке, Максу и Толли пришлось пострадать, пока я вел исследовательскую работу и писал книгу, но она неизменно помогала мне идти по намеченному пути.

КАРТЫ

.

ВВЕДЕНИЕ

Победа России над Наполеоном – один из наиболее драматичных эпизодов в истории Европы. Но дорога, ведущая к этой победе, отнюдь не была прямой. Не только в 1812, но и на протяжении значительной части 1813 г. исход войны оставался неясным, причем успех в большинстве случаев, казалось, сопутствовал Наполеону. Личная история последнего в эти годы представляет собой повесть о высокомерии и возмездии. В этой повести много второстепенных персонажей, делающих ее интереснее и нередко вызывающих наше сочувствие. Она охватывает два величайших сражения европейской истории – при Бородино и Лейпциге – и множество других сюжетов, представляющих большой интерес для военного историка. Она также может много рассказать об истории, культуре и политике Европы того времени. С точки зрения России, важным эпизодом этой повести было ее счастливое окончание. Великая армия Наполеона была разбита на просторах России в 1812 г. В 1813 г. она потерпела поражение на полях Германии. На протяжении самой длительной военной кампании в истории Европы русская армия преследовала французскую на всем пути от Москвы до Парижа и 31 марта 1814 г. привела войска победоносной коалиции в столицу врага.

Желание рассказать эту историю возникло у меня по очень многим причинам. С одной стороны, это просто цель данной книги. Но я принадлежу к числу старомодных историков, которым нравится, когда их истории становятся истиной или по крайней мере настолько близкими к истине, насколько это позволяет сделать добросовестное, умелое и тщательное изучение доступных источников. Много лет назад я пришел к заключению, что история в том виде, в каком она представлена в западноевропейской и американской литературе, далека от истины. Тот факт, что от раза к разу мне приходилось слышать ложную историю, стал меня раздражать. Другая цель этой книги состоит, следовательно, в том, чтобы поведать историю о том, как и почему Россия одержала победу над Наполеоном, и сделать это таким образом, который кажется мне более правильным[1]1
  Большая часть настоящего введения взята из моей статьи «Россия и поражение Наполеона» // Критика. 2006. № 7/2. С. 283–308. В этой статье содержатся полные сноски, и заинтересованный читатель может ознакомиться с ней для получения ссылок на вторичную литературу. В настоящем введении также намечаются многие темы, которые в дальнейшем будут подробно рассмотрены в книге. Тогда же в сносках будут даны все необходимые ссылки на литературу.


[Закрыть].

Не удивительно, что в книгах, написанных британскими, французскими и американскими авторами, события 1812–1814 гг. обычно предстают в искаженном свете. Популярные работы об эпохе Наполеона неизменно следуют в русле определенной традиции. В Великобритании, например, книжные полки ломятся под книгами о Нельсоне и Трафальгаре или Веллингтоне и Ватерлоо. Они написаны в жанре героического повествования и являются важным фактором формирования британского национального самосознания. Наполеон и его армия также по-прежнему представляют интерес как для англо-, так и франкоязычной аудитории. Во всяком случае, нельзя ожидать, что большинство авторов были в состоянии читать на нескольких языках и имели возможность для работы в архивах различных стран. Предполагается, что они черпают сведения из работ специалистов. Что касается роли России в поражении Наполеона, то исследований подобного рода и специалистов в данном вопросе не существует. Ни один ученый на Западе еще не написал книгу о военных действиях России против Наполеона. Самый надежный способ исключить себя из списка кандидатов на получение места в любом великобританском, не говоря уже об американском, университете, это сказать, что вы хотите заниматься историей сражений, дипломатии и королей[2]2
  Основные работы на английском языке см. в разделе «Дополнительная литература».


[Закрыть].

Во многих областях военной истории исследовательский пробел, оставленный университетами, восполняется трудами армейских штабных колледжей. Существует ряд прекрасных книг, написанных военными специалистами (которые часто, но не всегда состояли на офицерской службе) о наполеоновской эпохе, но и они почти не касаются России[3]3
  Единственным исключением является К. Даффи. См. его работы: Duffy С. Austerliz. London, 1999; Borodino and the War of 1812. London, 1999. Обе книги являются репринтом книг, напечатанных издательством «Cassell» за несколько лет до этого. Обе работы невелики по объему и написаны в то время, когда русские архивы были закрыты для иностранных исследователей. Основные труды Даффи посвящены более раннему периоду.


[Закрыть]. Одна из причин, по которой военные специалисты избегали писать о России, состоит в том, что для иностранных исследователей военные архивы стали доступны только с 1991 г. Еще большее значение, однако, имела убежденность в том, что французская и прусские армии в наполеоновскую эпоху заслуживают большего исследовательского внимания, поскольку они считались более современными. Военный гений Наполеона всегда имел непреходящее значение для исследователя, при этом и французская армия рассматривалась как новое слово в области современного военного дела, поскольку имела в своем составе общевойсковые дивизии и корпуса. В случае с Пруссией внимание исследователя привлекал Клаузевиц, обыкновенно считавшийся величайшим мыслителем современной теории войны. Кроме того, считалось, что именно в Пруссии появились два других ключевых элемента военного дела той эпохи: первый генеральный штаб современного образца и комплектуемая по призыву армия, отличающаяся особенной эффективностью и высоким моральным духом. Напротив, казалось, не было большого смысла тратить усилия на изучение русского языка и выуживание информации из архивов лишь для того, чтобы изучать армию, которая на тот момент определенно являлась армией старого порядка. В результате роль России в этой истории игнорируется или понимается неверно историками, которые смотрят на Россию через призму франко– и немецкоязычных источников.

Что касается французских источников[4]4
  Разумеется, речь идет о первоисточниках: существует большое количество вторичной литературы на французском языке, посвященной эпохе наполеоновских войн. См. мою статью в: Критика. 2006. № 14.


[Закрыть], то взгляд на армию или кампанию глазами противника таит в себе очевидную опасность. Несомненно, что французские офицеры обычно писали рапорты или мемуары с целью добиться повышения по службе, потешить самолюбие, стяжать славу или оправдать свои действия. Глядя на военную форму той эпохи, мы не можем надеяться на то, что обнаружим в тех, кто ее носил, излишнюю скромность или желание остаться в тени. Напротив, как в наполеоновской армии, так и в армиях его противников процветало решительное и хвастливое превознесение самих себя. Если французы по сравнению с другими и отличались большим бахвальством, то они имели на то некоторые основания, поскольку именно французская армия до 1812 г. пользовалась в Европе наибольшим уважением. При столкновении с русскими их обыкновенное чувство превосходства порой усиливалось из-за почти колониального презрения к неразумным варварам с окраин Европы. Сам Наполеон задавал подобный тон, направляя лишь немногие лестные слова в адрес всех отрядов русской армии, за исключением казаков. Возможно, это в какой-то мере было французской вариацией на тему экзотичности и ориентализма. В равной степени полезно было возложение вины за поражение на казаков или погодные условия. Поскольку у французской армии не было казаков, а погода явилась «несправедливым» деянием Господа, ни одному французскому офицеру не приходилось опасаться, что, указывая на подобные причины неудачи, он ставил под сомнение свою собственную храбрость или профессиональные качества. То, каким образом англоязычные авторы часто без должного критицизма повторяют свидетельства французов, с большой долей вероятности способно довести до отчаяния того, кому доводилось изучать русские источники или просто бывать на местах описываемых сражений.

Немецкие источники дают гораздо более сложную картину. В 1812–1814 гг. немцы сражались как на стороне русских, так и против них. Немцы, служившие в русской армии в 1812 г., были либо этническими немцами и подданными российского императора, либо офицерами, оставившими свои армии для того, чтобы сражаться против Наполеона. Существует ряд мемуаров на немецком языке, в которых содержится много интересного о русской армии и военных действиях, предпринятых Россией в 1812 г. Например, из числа мемуаров, написанных русскими генералами, пожалуй, лучшими являются воспоминания герцога Евгения Вюртембергского на немецком языке[5]5
  Württemberg Е. Memoiren des Herzogs Eugen von Württemberg. 3 vols. Frankfurt an der Oder, 1862.


[Закрыть]. Несмотря на это, они весьма мало используются в трудах англоязычных авторов. То же самое касается и ряда других ценных мемуаров, написанных на немецком языке большей частью подданными Александра[6]6
  Например, воспоминания Фридриха фон Шуберта, начальника штаба кавалерийского корпуса барона Корфа: Schubert F. Unter dem Doppeladler. Stuttgart, 1962.


[Закрыть]. Гораздо чаще приводятся цитаты из Клаузевица, как по причине его славы, так и потому, что его история кампании 1812 г. переведена на английский язык[7]7
  Clausewitz C. The Campaign of 1812 in Russia. London, 1992.


[Закрыть].

История в изложении Клаузевица чрезвычайно интересна и информативна, однако необходимо иметь в виду контекст, в котором она была написана. В годы правления Фридриха Великого прусская армия слыла лучшей в Европе. Офицеры других стран изучали ее в качестве модели. Однако в 1806 г., когда ее арьергарды и гарнизоны порой бежали врассыпную перед лицом врага, значительно уступавшего ей по численности, она была не только разбита, но и унижена. После того как в 1812 г. Фридрих-Вильгельм III принял сторону Наполеона, чувство унижения обострилось еще сильнее, особенно в среде тех крайне патриотически настроенных офицеров, которые подобно Клаузевицу подали в отставку и поступили на службу в русскую армию. Российская армия образца 1812 г., для которой были характерны ксенофобские настроения и противоборство различных группировок, была способна лишь глубоко разочаровать такого иностранного офицера как Клаузевиц, не говорившего по-русски и сталкивавшегося с неизбежными трудностями в понимании армии и общества, частью которых он стал. При чтении Клаузевица мне на ум порой приходят параллели с высококвалифицированным штабным офицером французского движения Сопротивления в Лондоне в 1940–1944 гг. Такой офицер, возможно, мог написать ряд замечательных поправок к стандартным представлениям о военной деятельности Великобритании, но было бы удивительно пытаться осмыслить историю войны, глядя на нее лишь глазами этого офицера[8]8
  Суждения Клаузевица о последующих этапах кампании более положительны по своей тональности: вероятно, этому способствовало то обстоятельство, что к тому времени он перешел под командование П. X. Витгенштейна, в ставке которого все ключевые посты занимали немцы.


[Закрыть].

В англоязычных исследованиях кампании 1812 г. основное внимание уделяется ошибкам Наполеона, проблемам, поставленным перед французами географическими и климатическими условиями России, а также описанию ужасов и проявлений героизма в рядах наполеоновской армии в ходе ее отступления из Москвы. 1813 г. традиционно является сферой интересов немецких авторов, воспевающих возрождение Пруссии и триумф германского патриотизма. Некоторые историки из числа офицеров генерального штаба прусской армии, прежде всего Рудольф фон Фридрих, являются настоящими мастерами своего дела[9]9
  Первые три тома труда Р. Фридриха (Friederich R. Die Befreiungskriege 1813–1815) охватывают период весенней и осенней кампаний 1813 г. и кампанию 1814 г.: Der Frühjahrsfeldzug 1813. Berlin, 1911; Der Herbstfeldzug 1813. Berlin, 1912; Der Feldzug 1814. Berlin, 1913.


[Закрыть]. При этом, разумеется, большая часть мемуаров и длинный ряд историй предлагают прусское видение событий, которое впоследствии сказалось на содержании трудов английских и американских авторов. То же самое можно сказать об австрийской официальной истории, эти работы появились накануне 1914 г. и были частично проникнуты антирусскими настроениями[10]10
  См. пять томов кн.: Geschichte der Kämpfe Osterreichs: Kriege unter der Regierung des Kaisers Franz. Befreiungskrieg 1813 und 1814. Wien, 1913.


[Закрыть]. Пожалуй, российский взгляд на события вызывает еще меньший интерес и симпатии, когда речь заходит о кампании 1814 г. Военные историки восторгаются по поводу гения Наполеона, который вновь воспрянул после неудач 1813 г. Историки, занимающиеся дипломатией и международными отношениями, напротив, фокусируют внимание на Меттернихе и Каслри как создателях стабильной и упорядоченной системы отношений в Европе. Иногда эта литература обнаруживает налет времен «холодной войны», отмечая совместные действия Великобритании и Германии, направленные на защиту Европы от угрозы российской гегемонии[11]11
  Это особенно справедливо в отношении работы Г. Киссинджера: Kissinger H. A World Restored, London, 1957.


[Закрыть].

Конечно, во всех странах существуют национальные предубеждения при написании истории, особенно когда речь заходит об истории войн. Война обычно дает наиболее богатый материал для конструирования националистических героических мифов[12]12
  См., например: Smith A. D. War and Ethnicity: The Role of Warfare in the Formation, Self-images, and Cohesion of Ethnic Communities // Ethnic and Racial Studies. 1981. № 4/4. P. 375–397.


[Закрыть]. Наполеоновские войны произошли на заре современного европейского национализма. Именно в то время были впервые выражены многие идеи современного национализма. Совсем немного времени спустя промышленная революция создаст города, массовую грамотность и все прочие аспекты современного общества, которые обеспечили национализму процветание. Например, британцы относили успех при Ватерлоо на свой счет, и только совсем недавно в англоязычной литературе был признан решительный вклад в победу Пруссии[13]13
  Прежде всего благодаря двухтомному труду П. Хофшроэра: Hofschroer P. 1815: The Waterloo Campaign. London, 1998 and 1999.


[Закрыть]. В этом отношении совсем не удивительно, что при описании событий 1813 г. Россия была оттерта стараниями прусских авторов на второй план, или что французские историки упивались деяниями Наполеона и его армии, уделяя не слишком много внимания тому, что говорилось в отчетах противника или работах зарубежных историков.

Одна из наиболее важных сторон наполеоновских войн до настоящего времени привлекала слишком мало внимания историков любой национальности – это работа тыла, другими словами, оснащение и продовольственное снабжение армии. Офицеры снабжения не пользовались почетом ни в одной из противоборствующих армий, ни в обществе. Их деятельность мало интересовала историков. Это обстоятельство заслуживает сожаления, потому что нередко они играли важнейшую роль. Наполеон потерял армию в 1812 г. во многом из-за провалов в работе тыла. Напротив, одним из ключевых условий военного триумфа России явилась успешная организация продовольственного и прочих видов снабжения своей более чем полумиллионной армии за пределами России в 1813–1814 гг. То, как это было проделано на территории континентальной Европы, где в то время было всего два города с населением более 500 тыс. человек, – ключевая тема настоящей книги. Определенным контрастом по отношению к данному эпизоду выступает Семилетняя война (1756–1763), когда именно проблемы, связанные с работой тыла, способствовали провалу военных действий России[14]14
  Саркастическое замечание Ф.К. Затлера, сделанное им в 1860 г., о том, что работа тыла является самым слабым звеном военной истории, во многом остается справедливым по сей день: Затлер Ф.К. Записки о продовольствии войск в военное время. СПб., 1860. С. 95. Самым лучшим источником по истории тыла российской армии в 1814 г. остается доклад, поданный Александру I Е.Ф. Канкриным и М.Б. Барклаем де Толли: Управление генерал-интенданта Канкрина: Генеральный сокращенный отчет по армиями <…> за походы против французов 1812, 1813 и 1814 годов. Варшава, 1815. Много полезных сведений можно также почерпнуть из диссертации: Гаврилов С.В. Организация и снабжение русской армии накануне и в ходе отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813–1815 гг. Исторические аспекты. СПб., 2003. О тыле наполеоновской армии см.: Creveld M. Supplying War: Logistics from Wallenstein to Patton. Ch. 2. Cambridge, 1977.


[Закрыть].

Во многих смыслах величайшим героем российской военной кампании 1812–1814 гг. был не человек, а лошадь. В определенной степени это справедливо в отношении любых наземных боевых действий в Европе того времени. Лошадь выполняла современные функции танка, грузовика, аэроплана и моторизованной артиллерии. Иными словами, лошадь являлась орудием нападения, преследования, разведки, транспортировки, а также становилась передвижной огневой точкой. Лошадь была важным, а возможно, и решающим, фактором победы России над Наполеоном. Громадное превосходство российской легкой кавалерии сыграло ключевую роль в деле лишения наполеоновской армии провианта и времени для отдыха во время ее отступления от Москвы и тем самым уничтожило ее. В 1812 г. Наполеон потерял не только почти всех людей, но фактически всех лошадей, с которыми он вторгся в пределы России. В 1813 г. он смог пополнить людские потери, но поиск новых лошадей оказался гораздо более сложной проблемой и в конечном итоге окончился катастрофой. Кроме того, именно нехватка кавалерии не позволила Наполеону одержать решительную победу в весенней кампании 1813 г. и вынудила его согласиться на двухмесячное летнее перемирие, которое имело роковые последствия и внесло особенно крупный вклад в его окончательное поражение. Финальное наступление войск коалиции в 1814 г., которое привело к падению Парижа и свержению Наполеона, было начато потому, что российской легкой кавалерии удалось перехватить секретные донесения французской армии, раскрывавшие планы французского императора и факт уязвимости его столицы. Это стало закономерным исходом двухлетних боевых действий, в ходе которых российская легкая кавалерия с самого начала имела превосходство, после сентября 1812 г. ставшее подавляющим. Однако это превосходство не было деянием Бога или природы. Историку нужно изучить российское коневодство и то, как оно было мобилизовано в 1812–1814 гг. Также важно понять, как русские управляли, сохраняли и укрепляли кавалерийские полки на протяжении этих кампаний. Еще раз повторюсь, именно это является ключевой частью книги[15]15
  Недавно вышла интересная работа об участии лошадей в войне: DiMarco L. War Horse: A History of the Military Horse and Rider. Yardley, 2008.


[Закрыть].

Естественно, людей в целом и историков отдельных стран в частности интересовали подвиги, совершаемые солдатами на полях сражений, а не то, как они набивали желудки или следили за здоровьем своих лошадей. Это положение столь же справедливо для России, как и для любой другой страны. Как и прочие великие державы, Россия использовала наполеоновскую эпоху для создания национальных мифов. Официальный миф, исходящий из среды приближенных российского императора, состоял в том, что русский народ во главе с дворянством сплотился вокруг трона для того, чтобы уничтожить захватчиков, покусившихся на священную землю их отечества. Пожалуй, в этом мифе было больше правды, чем в его прусско-германском варианте, где утверждалось, что прусская нация взялась за оружие в 1813 г., чтобы освободить Германию после обращенного к ней воззвания Фридриха-Вильгельма III «К моему народу».

Одна совершенно реальная причина, по которой Россия одержала победу над Наполеоном, заключалась в том, что в ходе войны многие молодые офицеры за боевые заслуги получили назначение на ключевые позиции в армии. Среди российских полководцев такими офицерами были А.И. Чернышев и И.И. Дибич, ставшие генерал-лейтенантами в возрасте 28 лет, а также М.С. Воронцов, получивший это звание в возрасте 30 лет. Но это лишь вершина айсберга. Графу К.В. Нессельроде только исполнилось 28 лет, когда в 1808 г. он возглавил российскую разведку в Париже. Впоследствии, в 1813–1814 гг., он служил в качестве главного дипломатического советника Александра I. Возраст даже старшего поколения военачальников был невелик: П.М. Волконскому, служившему в качестве начальника штаба Александра, к концу войны исполнилось только 38 лет. Этим людям было суждено вершить судьбы российской армии и государства на протяжении нескольких последующих десятилетий. В официальных трудах по истории войны, написанных Д.П. Бутурлиным и А.И. Михайловским-Данилевским, изложение велось очень аккуратно, чтобы не оскорбить упомянутых выше выдающихся деятелей. Похожая ситуация наблюдалась в английской историографии. Герцог Веллингтон после сражения при Ватерлоо прожил почти четыре десятилетия и занимал такое положение, которое позволило ему сделать собственное видение сражения почти каноническим в Великобритании[16]16
  О Веллингтоне и Ватерлоо см.: Balen M. A Model Victory: Waterloo and the Battle for History. London, 1999; Hofschroer P. Wellington's Smallest Victory: The Duke, the Model-Maker and the Secret of Waterloo. London, 2004. Работа Д.П. Бутурлина первоначально была опубликована на французском языке в 1824 г.: Histoire militaire de la campagne de Russie en 1812. См. также: Михайловский-Данилевский A.И. Описание похода во Францию в 1814 г. Ч. 1–2. СПб., 1836; он же. Описание Отечественной войны 1812 г. по высочайшему повелению сочиненное. Ч. 1–4. СПб., 1839; он же. Описание войны 1813 г. Ч. 1–2. СПб., 1840.


[Закрыть].

Однако между Веллингтоном и русскими главнокомандующими имелись существенные различия. Хотя в 1820-е и 1830-е гг. у герцога было много политических противников, к моменту своей смерти он стал национальной иконой. По-иному обстояли дела с русскими генералами, прожившими не меньше него. Сразу после смерти Александра I группа офицеров, так называемые декабристы, предприняла попытку свержения самодержавия и установления конституционной или даже республиканской формы правления. Среди них были такие офицеры как М.Ф. Орлов и князь С.Г. Волконский, отличившиеся в годы войны. Восстание было подавлено. Главные герои войны – А.И. Чернышев, А.X. Бенкендорф и П.М. Волконский – приняли участие в подавлении мятежа и продолжили службу в качестве министров при Николае I вплоть до середины XIX в.

Восстание декабристов и его подавление явилось началом исключительно глубокого раскола между правыми и левыми силами в России, который закончился революцией 1917 г. Неистовая ненависть, которую испытывали друг к другу эти два лагеря, внесла свою лепту в дело порчи и искажения мемуаров о событиях 1812–1814 гг. В Зимнем дворце в Санкт-Петербурге имеется прекрасная галерея портретов почти всех генералов 1812–1814 гг. В 1970-е гг., будучи аспирантом и находясь в СССР, я как-то вступил в ожесточенную полемику с одной девушкой, которая была возмущена тем фактом, что среди прочих портретов висел портрет А.X. Бенкендорфа, впоследствии ставшего шефом жандармов при Николае I. Мои аргументы в пользу того, что Бенкендорф был героем войны, не произвели никакого эффекта. Когда я назвал его лидером партизанского движения, кем он действительно являлся на протяжении большей части 1812–1814 гг., ее возмущению не было предела. Молодая студентка отнюдь не была настроена прокоммунистически, однако находилась под сильным влиянием московской радикально-либеральной интеллигенции. В ее представлении герои 1812 г. в целом и партизаны в частности являлись «друзьями народа», а, следовательно, по определению принадлежали к числу почетных членов радикально настроенного политического лагеря и носителей той самой традиции, что и эта девушка.

Коммунистический режим, унаследовав миф 1812 г. и сделав его составной частью советского патриотизма, во многом возвел эти идеи в ранг непререкаемой догмы. Исторические реалии участия России в войне требовалось поразительным образом исказить для того, чтобы они вписывались в официальную идеологию сталинской эпохи. Стало правилом поносить и преуменьшать заслуги Александра I и представлять взаимоотношения между государствами на международной арене в ложном свете; Кутузов был поставлен вровень с Наполеоном и даже выше его, тогда как его аристократическое происхождение и придворные связи (так же, как и в случае с князем П.И. Багратионом) предпочитали не замечать; масштабы народного сопротивления Наполеону преувеличивались, а возникавшее в ряде случаев движение против помещиков и представителей власти представлялось в качестве составного элемента народной войны, которая велась как против собственной тирании, так и против французов. Подобного рода клише на протяжении некоторого времени не давали российским ученым вести нормальное изучение эпохи наполеоновских войн и наложили отпечаток на то, каким образом многие россияне старшего поколения воспринимают события 1812–1814 гг. Однако современные российские историки, к счастью, давно освободились от влияния мифов об эпохе наполеоновских войн, возникших во времена сталинизма[17]17
  Русская историография наполеоновских войн см.: Шеин И.А. Война 1812 г. в отечественной историографии. М., 2002; и статью: Тотфалушин В.П. // Отечественная война 1812 года: Энциклопедия. М., 2004. С. 309–313.


[Закрыть].

Тем не менее сложившаяся в советское время официальная трактовка наполеоновских войн, несмотря на все ее грубые искажения действительности, во многом оставалась верна духу Л.Н. Толстого, которого можно назвать наиболее крупным мифотворцем XIX в., если оценивать его влияние на понимание роли России в наполеоновских войнах в среде русской (и зарубежной) общественности. Толстой описывает стихийный русский патриотизм как единение в защиту отечества. Он представляет Кутузова как воплощение русского патриотизма и мудрости, противопоставляя его фигуру идиотизму, выказываемому так называемыми профессиональными военными экспертами, которые видятся автору немцами и педантами. В любом случае в концепции истории Толстого мало места отводится умелому военному руководству или хотя бы попыткам направлять ход событий, исходя из рациональных установок. Вместо этого автор превозносит моральную силу, мужество и патриотизм рядовых русских. В контексте настоящей книги наибольшую важность представляет тот факт, что действие романа Толстого «Война и мир» оканчивается декабрем 1812 г., когда война завершилась лишь наполовину, а самые серьезные испытания еще были впереди. Долгое, трудное, но в конечном итоге триумфальное шествие русской армии от Вильно (декабрь 1812 г.) до Парижа (март 1814 г.) не находит отражения в романе – так же, как этот сюжет был обойден вниманием в советском патриотическом каноне и памяти русского народа – современника тех событий. На каждую публикацию о 1813–1814 гг., вышедшую на русском языке, приходится более сотни публикаций о 1812 г. В недавно вышедшей работе, охватывающей весь период 1812–1814 гг. и написанной в научно-публицистическом ключе, 490 страниц посвящены 1812 г. и только 50 – более длительному и трудному для понимания периоду последующих двух лет[18]18
  Фролов Б.Ф. «Да, были люди в наше время»: Отечественная война 1812 года и заграничные походы русской армии. М., 2005.


[Закрыть].

Созданная русскими народная, или «толстовская», интерпретация войны во многом звучит в унисон с отчетами иностранцев, которые принижают роль российской армии и царского правительства в победе над Наполеоном. Сам Наполеон сильно тяготел к тому, чтобы возложить вину на географию, климат и удачу; тем самым он снимал с себя ответственность за случившуюся катастрофу. Историки обычно добавляют к этому просчеты и ошибки Наполеона, но многие из них довольствуются тем, что присоединяются к вытекающему из построений Толстого выводу о том, что русские военачальники слабо контролировали ход событий, и что русская «стратегия» представляла собой сочетание импровизации и счастливого стечения обстоятельств. Как это неминуемо и должно было произойти, недостаток интереса с российской стороны применительно к периоду 1813–1814 гг. предоставил свободу действий историкам других стран, которые были только рады написать историю таким образом, что роль России в событиях тех лет оказывалась незначительной.