Текст книги "Темпус"

Автор книги: Дмитрий Шмелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 41 страниц)

– Занимаем выжидательную позицию. – вздохнул я, шлепая Макса по рукам, протянувшимся к салату: – Фу! ФУ Я СКАЗАЛ!

– Больно надо. – горделиво фыркнул напарник, презрительно отворачивая голову в сторону. – Жадина. Вот возьму – и не расскажу про сорок-седьмую, тоже пожадничаю.

– Что-оо? – протянул я, стараясь не выдать нахлынувшего интереса. Сорок седьмой назвалась самая секретная из наших лабораторий. Первая цифра означала этаж под землей, вторая – удаленность от выхода на поверхность. При условии что в сорок первой ставили эксперименты с ядерным вооружением, а в сорок второй – тесты по воздействию наноботов на живую плоть… Довольно сложно предположить, ЧТО родилось в сорок седьмой. Именно благодаря ей я и получил свое прозвище – была история одна, в прошлом далеком.

– Так вот. – нарочито медленно продолжил Макс. – Они завершили тот самый проект. Скоро стадия тестирования.

Сердце пропустило удар.

– Информация достоверная? – выдохнул я.

– Более чем. – скривил уголки губ напарник. – Не было печали…

Я бросил тоскливый взгляд на часы. Пять двадцать.

– Спать вредно. – фыркнул Макс. – Пока ты спишь – враг качается.

Ну почему все вот так… не вовремя? Пришлось стоически вздохнуть и пойти одеваться.

– И НЕ ВЗДУМАЙ СОЖРАТЬ САЛАТ! Я ВСЕ ВИЖУ!

В ответ раздалось лишь подозрительно шуршание. Тьфу!

К планам на день можно смело прибавлять покупку салата.

Глава 6. Набор для изменения реальности

Город N, пару суток спустя.

В то злосчастное утро моим соседям вновь пришлось просыпаться от криков. Да уж, не повезло бедолагам – и как еще терпят? Нет, мне не приснился ночной кошмар и я не вскакивал с кровати с воплем ужаса. Если быть точным – сегодня вообще ничего не снилось, лишь серая, унылая пустота. Что же до криков… Я всего лишь принимал душ. Хотя, скорее, это он принимал меня. За лоха. Принимал и разводил по полной, обволакивая объятиями струй, со всеми вытекающими, в прямом смысле этого слова. Впрочем, вру.

Вытекающими – это еще мягко сказано. Когда на тебя, сонного, вместо приятной теплой водички разом бьет ключом ледяной до дрожи поток… Воистину незабываемое ощущение, во время которого трудно остаться безмолвным. Как в Арктику попал. С ледокола упав, за борт. Черт бы побрал этих коммунальщиков. И соседей – кто еще всю горячую воду выкачал?

В такт моим мыслям тут же начал разрываться дверной звонок. Возмущаться пришли? Эх, жаль что еще не успел камеры понатыкать – квартира то резервная. Как с Максом ту падаль зацепили – так и понесло-ось… Мысли невольно соскочили на одно из последний событий: новое открытие в сорок седьмой лабе. Заурчав, словно довольный кот, я радостно прищурился. Дай боги, чтобы все получилось – тогда у депутата не останется ни единого шанса! Больно полезное для нашей сферы открытие, способное разом решить почти все проблемы. Ох-х, как же хочется наложить на него руки. Жаль, что проект пока нестабилен – слишком большие риски.

Звонок тем временем продолжал надрываться. Кого черти спозаранку несут? Впрочем, чего тут гадать… И камеры не нужны – так яростно трезвонить в такую рань мог лишь один человек. Вернее, могла – живущая напротив старушенция, Клавдия Семеновна. Бабка, даром что переползла вот уже семидесятилетний рубеж, оставалась все такой же шустрой и бодрой как в молодости. Сразу видно – человек советской закалки. Такая весь дом на ноги подымет – лишь бы в подъезде порядок был. Точнее "порядок", отвечающий лишь ее взглядам на жизнь. Одних кляуз – кляуз то сколько было! А уж звонков в милицию!

Как щас помню – едва переехал (всего две недели назад), так ко мне целый наряд заявился, как к особо асоциальному элементу. Не обнаружив буйно-помешанного пьянчугу с топором, ребята слегка смутились, но докопаться все же попробовали. Пришлось вздохнуть и тряхнуть корочками. Извинились, ушли. Бабка потом несколько дней дулась, не здоровалась. Как же так! Руки не заломали, в кутузку не увезли. Кто он после этого? Самый, что ни на есть, бандит! Или шпиен. Мериканский, знамо дело. Чей еще? Взяткой откупился, как пить дать! А раз так, надо ему подгадить, чтоб жизнь медом не казалась. А то развелось тут всяких, ишь!

И взялась Клавдия Семеновна за дело. Чего стоили только жалобы участковому! Дескать – грабять, убивають, а один раз дошло и до того, что изнасиловать попыталися! Участковый, к слову сказать, парень довольно молодой и адекватный, после того случая старается со мной не встречаться. А как видит – сразу ржет, подлец, не таясь.

– Попыталися, да не успелися… – едва сдерживая смех, шутит. – Насильник бабушек!

Так и приклеилось – по-другому в районном МВД теперь никто и не называет. Хоть на доску почета такого героявешай, тьфу! А все из-за вредной бабки.

Звонок тем временем, не желая униматься, продолжал трезвон. Точно она, больше некому. Может прямо так и выйти, в одном полотенце на бедро? Пусть знает, что человека из душа выдернула. О, да – я мстю и мстя моя страша! Насильники ведь только так дверь и открывают, а потом еще и полотенце распахивают.

Встав сбоку от косяка, я покосился на домофон. Точно, бабуля. Так и знал. Эх, жалко камер на лестничной клетке не успел наставить – вдруг там кто прячется. Впрочем, в случае с бабкой это маловероятно – она сама по себе хуже всех вместе взятых бандитов.

Рывком распахнув дверь, я обвинительно выставил указательный палец вперед и обличительно произнес:

– Ага-а! Опять вы!

И тут же поперхнулся на полуслове. Ранний визитер, а точнее – визитерша, оказалась совсем не тем, кого я ожидал. Вернее…не той. Попытка проморгаться результатов не дала.

Домофон заглючило… или меня?

Бабки не было. Вместо нее перед дверью стояла миловидная хрупкая девушка, одетая в сидящую по фигурке форму, с сумкой на боку и в кепке с логотипом. Машу-ж вать. Окинув меня задумчивым взглядом, она ехидно спросила:

– А вы всех посетителей так встречаете?

– Нет. – моментально смутился я, но тут же нашелся: – Только самых красивых.

– О-о? А полотенце потом спадает вниз? Или наоборот – вверх, если посетительница понравилась?

Под взглядом зеленых ведьмовских глаз я почувствовал себя нашкодившим ребенком, замысел которого раскрылся еще до его воплощения в жизнь. Непонятный цвет – темный, с уходом в карие. Как будто операцию по исправлению зрения перенесла.

– Тоже нет. – пришлось стыдливо улыбнуться. – В смысле – да.

– Тогда получите и распишитесь. – усмехнулась она, протягивая небольшую коробочку и ручку с листком.

– А откуда вы знаете, что я – это я? Даже фамилию не спросили.

Отпускать прекрасную незнакомку жутко не хотелось. Девушка кого-то ужасно напоминала, но вот кого? Камеры не камеры, но систему следящих зеркал (наподобие тех, что в супермаркетах на всех кассах стоят) я все же привинтил. С закрытой дверью в них не попялишься, но вот сейчас… Хвоста за ней нету, в подъезде пусто, на лестничной клетке никто не прячется. Можно немного расслабиться и попытаться ее задержать. Расслабиться, конечно, если в коробке не бомба.

– ФИО здесь роли не играет. – ответила тем временем незнакомка, пожимая плечами. – Фото же ваше. – и указала на второй бланк под бумажкой для подписи.

Оп-паньки. А вот это уже попадос. Мысли моментально забегали бешенными тараканами, входя в привычный рабочий режим. Человек я все же непростой и по долгу службы засветиться на фото нигде не мог, ежели конечно мое досье не слили. А фото и вправду – мои. Первое и второе – и впрямь как из досье: анфас и профиль. Чин по чину, даже в отдел кадров не ходи – там такие же. Для официального запроса необходимо обладать не только нехилыми полномочиями, но и соответствующим уровнем допуска. Суки, неужели слили? Кто же ты, девонька… Вернее – кто за тобой стоит?

Третье фото – за стойкой, в какой-то конторе. Стою вполоборота, сверкая голыми ягодицами, из одежды – лишь фартук. Слишком роскошная обстановка, возможно – ресепшн отеля или крупной компании. Что за черт?! Я, знаете ли, ничего не забываю – по службе положено, да и знак зодиака соответствующий. Хоть убейте – не помню такого. Как так? Фотошоп или другой профессиональный графический редактор? Нет, не похоже – слишком сложно будет подогнать позу. Судя по родинкам – это действительномое тело. Но чтобы я, нагишом, да на людях?! Не было такого!!!

Девушка тем временем терпеливо ожидала. Взгляд прямой, без прищура, в глазах – любопытство с долей ехидства. Уголки губ приподняты, но в меру, брови смещены ближе к лобной зоне – знаки заинтересованности. Поза "кривая" – вес смещен на мысок, слегка переминается, покачиваясь на пятку и обратно. Практически незаметно, но все же. Сами губы слегка поджаты и голова чуть склонена набок – в совокупности с позой сразу видно, что не терпится ей, хочет побыстрее закончить рутину. Спина расслаблена, плечи расправлены, грудь и живот открыты – не боится меня, и это при всем при том, что я практически голый. И нос – нос какой-то неправильный. Слишком неестественно ты его морщишь. При твоем типе лица он вообще должен иметь другую форму! Толстый слой профессионального грима или латексная маска? Признавайся, красавица – ты простая пешка или же мастерски имитируешь невозмутимость?

– Вы так на меня пялитесь, что у вас полотенце сползает. – вывел меня из раздумий ехидный голос девушки. – Вот-вот упадет. Рады видеть, наверное.

Тяжко вздохнув, я поправил указанную деталь туалета, незаметно смещая вес на переднюю ногу и поворачивая ее вбок. Мужское достоинство теперь в безопасности – не отшибить. Увы, красавица, но придется тебе задержаться. Лучше схомутаю и извинюсь, коли ошибся, чем упущу и буду ломать голову. Главное не переборщить – вон какая хрупкая. Взяв предложенную ручку одной рукой, другой я придержал коробку снизу, прижимая ладошку незнакомки своей лапищей. Теперь не уйдет.

На бланке отчета, равно как и на самой ручке, был напечатан один и тот же символ – золотой дуб на красном фоне.

«Один набор для изменения реальности получил. Дата и подпись.» – гласила надпись на бумажке. Юмористы, тоже мне. Кто ж вы такие? Уж явно не простая курьерская служба – на часах едва пол-восьмого стукнуло, жуткая рань.

– Как вас найти? – расписавшись, спросил я девушку, и не подумав ее отпускать.

Мягко улыбнувшись, она взяла подписанный бланк свободной рукой и тепло улыбнулась:

–  Мысамивас найдем.

И, смазавшись рябью, исчезла.

Метнувшись к лестнице, я как дурак закрутил головой. Сверху – пусто, снизу – тоже. Лифт – не работает. Черт!!! Уже второй раз меня обводят вокруг пальца, словно сопливого щенка, ускользая из-под самого моего носа! Сначала тот незнакомец в зале суда, испарившийся из закрытой комнаты, теперь это! Точнее – ЭТА. Сука! Почти захватил же! Так и знал, что в ней что-то не так!

Пронзенный озарением, я как вкопанный застыл на месте, пытаясь осмыслить появившуюся мысль. Черт побери, а я ведь знаю ЧТО в ней было не так. Девушка перенесла пластическую операцию, скорее всего даже не одну. Скулы, носи и брови и даже овал лица – все было… не натуральным. Я едва не застонал от обиды – и как же сразу не заметил! Единственное мое оправдание – это то, что хирург был мастером своего дела – так тонко провести операцию не каждый сможет.

Еще одна мысль, вдогонку за предыдущей, ударила в голову. Нет, этого просто не может быть. Если сменить цвет волос, обесцветить брови и смыть косметику, убрать загар, немного перекроить лицо и задрать нос… получится та самая «спящая красавица», которую я спас из бандитского гроба. Но это же невозможно! За такой короткий срок следы пластики не могли рассосаться!

Я забегал по лестничной клетке, в бешенстве кусая губы. Чертовщина, чертова чертовщина! Полотенце, не выдержав подобного обращения, окончательно развязалось и упало под ноги.

Именно в этот момент, как назло, распахнулась дверь напротив и оттуда показался любопытный нос Клавдии Семеновны.

– Оруть с самого утра, в звонки звонять – никакого порядка! – проворчала бабка и тут же наткнулась на меня взглядом.

– Террорист! – моментально буркнула она, заметив коробку в моих руках. Взгляд старушенции медленно сполз ниже, на голый торс и все что под ним. Лицо бабки начало медленно заливаться пунцовым цветом, а заспанные глаза медленно округляться.

– Карау-ул! – раздались на весь подъезд истошные вопли. – Насилу-ю-уть!

Молнией пропав из виду, Клавдия Семеновна с такой силой захлопнула за собой дверь, что с потолка должно быть посыпалась штукатурка. В наступившей тишине отчетливо защелкали многочисленные замки и задвижки. Тлять, не повезло. Жди теперь очередного визита милиции. Впрочем ладно – отомстил немного, хоть какая-то радость.

Тяжко вздохнув, я подобрал полотенце и буравящим взглядом уставился на полученную посылку. Раз до сих пор не рвануло, при всей этой беготне – значит не бомба. Хотели бы убить – не мудрствовали бы так. Идти на кухню за ножом было лень, так что коробку я начал потрошить едва зайдя в прихожую. Любопытство – жутко сильная вещь. Лишь содрав внешнюю упаковку, я усмирил свой пыл и таки поплелся на ножиком. Рисковать попросту лишний раз не стоит – кто знает, что там внутри? А вдруг с кислотой склянка, или с ядовитым газом? Или пакет сибирской язвы, разрывающийся при открытии.

Примотав нож к палке от швабры, я спрятался за дверью и, уперев другой палкой посылку в стену, принялся аккуратно разрезать картон. Захрустев, на пол посыпались мириады пенопластовых шариков, а следом за ними и обрывки пупырки, подогревая мой интерес. Черт, этот наполнитель кончится когда-нибудь или нет? Небольшая вроде коробочка, а упаковки как в здоровенном чемодане.

Наконец, мои усилия были вознаграждены. Маленькое, с кулак размером, растение, замотанное в целлофан. Уже в горшочке, с аккуратно стянутыми в пучок ветвями. Что-то мне страшновато его в руки брать – неизвестный науке вид. Вдруг ядовитое? Даже на картинках подобного не видел, а уж повидал много всякого – одна партизанская война в джунглях чего стоит.

Хотя постойте… Видел!

Больше всего росток походил на герб с посылки – золотистый дуб с широкими ветвями.

И как это прикажете понимать?

***

Не успел я отойти от двери, как звонок начал тут же надрываться вновь. Неужели прекрасная незнакомка передумала и решила сдаться?

Увы, но вместо красавицы-курьерши за дверью обнаружился сияющий Макс.

– Взяли! – радостно выпалил он. – Всех до единого!

– Очень рад. – зевнул я, захлопывая дверь прямо перед лицом напарника и спасая содержимое холодильника.

Звонок тут же начал яростно пиликать, передавая все нетерпение компаньона. От же не терпится человеку…

– Уйди, противный… – взмолился я. – Дай хоть позавтракать спокойно!

Трезвон и не подумал умолкнуть – наоборот, увеличил частоту, очередями трелей вгрызаясь в мозг. Пришлось открывать. Мой укоризненный взгляд не произвел на Макса никакого впечатления, равно как и палец, указывающий на часы.

– Потом пожуришь, потом. – засуетился он, пытаясь бочком протиснуться на кухню. – Знаю что рано.

– Кого взяли-то?

– Тех самых, что под руководством той сволочи работали.

– Депутата?

– Агась. На суде-то его оправдали, но если эти расколются – точно прищучим. Да и информация о той девке в гробу должна выплыть – они же ее похищали, а не кто-то другой. И вообще – одевайся давай поживей, а то самое интересное пропустим.

– Мм?

– Инквизитор допрашивать будет. – хитро прищурился напарник.

Да уж, на это и впрямь стоило посмотреть. С этим кадром – точно расколются, к гадалке не ходи. Инквизитор, в миру – Алексей, он же – брат Алексий, пришел в нашу контору… из монастыря. Естественно, первое время шутки не смолкали, но лишь до тех пор, пока наружу не вылезла истинная сущность новичка. В одиночку укатать банду из двадцати трех отморозков – дело, достойное уважения. Сам выследил, подловил, обезвредил и допросил, вызнав всю подноготную. Где и при каких условиях Боевой Батюшка приобрел свои навыки – так и осталось загадкой. В средствах допроса Алексий, мягко говоря… не стеснялся, осеняя пленников оплеухами пудового кулака едва ли не чаще, чем словом божьим. Благодаря такому нестандартному подходу допросы выходили на заглядение быстрыми и результативными – раскалывались все до единого. После того, как Алекс буквально за пару часов сломал серийного маньяка, имевшего очень и очень высоких покровителей, за ним плотно закрепилась соответствующая кличка – Инквизитор.

– Ладно, одеваюсь. – вздохнул я. – И не трожь салат, сволочь.

– Какой салат? – кристально честным голосом отозвался Макс с кухни. – Ничего не знаю.

Следом раздалось подозрительное шуршание.

Глава 7. Не у всех бывает «кофе в постель»

Пригород K, на следующий день.

Холодно. Жестко. Больно. Что со мной?

– Что с ним? – раздался приглушенный голос неподалеку.

– Да какая разница? – равнодушно бросили в ответ. – Пусть валяется. Бомж какой-то. К утру не очухается – в перегонку отправится. Сам знаешь – конвеер поползет и… чвяк его.

Нет. Не хочу чвяк. Очень.

И вообще – сам ты бомж! А я… Упс. Даже имя не могу вспомнить. Что это за конвеер? И запахи – мерзкие и вонючие. Как на свалку попал. Надо выбираться. А то чвяк.

Сил не было даже на то, чтобы поднять руку, но я все же смог превозмочь дурноту и рывком приподняться. Увы. Тело слушаться отказалось категорично, и мгновенно упало обратно навзничь, будто поломанная кукла. Больно. И холодно. На камнях что-ли лежу?

– Смотри-ка! Очухался!

– Воды… – просипел я пересохшим горлом. Звук получился премерзким, шипящим.

– И охота тебе со всякой алкашней возиться… – пренебрежительно фыркнули справа.

В тот же момент чьи-то крепкие руки обхватили меня за плечи и приподняли, аккуратно придерживая.

– Не оставь нуждающегося в беде, Глеб. – спокойно сказали над ухом. – Так сказано в писании.

– А про то, что он блохастый и заразный – в писании не сказано? – ехидно раздалось в ответ.

– Ты как, бродяга? – спросили уже меня. – Живой?

– Нет. – прохрипел я и тут же закашлялся. – Воды…

– Глеб, подай. – попросил мой спаситель. – И заканчивай вредничать.

Глеб хмыкнул, но просьбу выполнил. В зубы тыкнулось что-то железное, до крови раскроив рану на губе. Я лишь зашипел от боли – на большее не оставалось сил, и принялся жадно глотать живительную влагу. Вода была прохладной и чуть солоноватой от крови, но все же чертовски вкусной. Последний глоток выпивать не стал – выплюнул на руки и растер по лицу. Не кожа, а корка. Вместо лица – сплошные раны, наполовину затянувшиеся… Сколько же пролежал без сознания?

Незнакомец, увидев, что я творю, сочувственно вздохнул и полил еще немного. Попытка протереть глаза успеха не принесла – слишком сильно прилипла к ним грязь. Грязь? Скорее – запекшаяся кровь… Господи, как же я наверное выгляжу…

После умывания в голове немного прояснилось – наконец-то смог продрать глаза и оглядеться. Надо же – и вправду свалка. Хотя нет, над головой – крыша. Скорее – мусороперерабатывающий завод. Теперь понятно, что за "чвяк" меня ожидал. Как я здесь очутился, черт подери?!

Нет бы проснуться дома, в мягкой кроватке, да с голой девочкой под бочком. Или даже больше, как в голливудском штампе: с чашечкой кофе в постель. Но нет… Лежу на куче мусора, разбитый и вонючий. Хорошо хоть, что людей нашел, вернее – они меня нашли. Сам бы точно не выполз, силы почти на нуле. Крепко же меня зацепило… За плечи придерживает бородатый детина, неподалеку стоит еще один. Обходчики? Сторожа? Повезло, однако – в этой куче помоев могли и не заметить.

Так что же вчера было? Память медленно, но верно возвращалась. Макса помню – приперся ни свет ни заря. Контору помню – доклад Инвизитора наблюдали. Потом… Кажется, лабы. Гм. За ким хреном туда поперлись? А! Точно! В сорок седьмую пошли, проект проверять, то самое супер-полезное открытие. Потом… Кажется, вызвался добровольцем. Машу ж вать. Неужели я был настолько туп? Нет, тут что-то другое. Ч-черт, как же трещит балава.

– Из Ф-С-Б – просипел я спасителю. – Выз-вай ско-рую.

Тот лишь понятливо кивнул и мотнул головой напарнику. Либо Глеба изумленно вытянулось – вот неожиданность. Видимо на бомжа я был похож много больше, нежели на сотрудника органов безопасности. Не бойся, Глебушка – не оттудова мы, это прикрытие. Незачем тебе знать. Повыше стоим, да посекретнее сидим, более важными делами занимаясь.

Итак… сорок седьмая лаборатория. Что же они там разрабатывали? Хоть убей – не помню. Наверняка что-то достойное – иначе бы в жизни не сунулся. Очень и очень достойное и полезное – рисковать здоровьем по пустякам я абсолютно не привык. Неужели телепорт? Тогда понятно, как на свалке очутился. Не сдержавшись, я испуганно ощупал себя: руки на месте, ноги на месте, голова вроде бы тоже. По частям не перенесло – уже хорошо. Пожалуй, нет, тут что-то другое. Что-то намного более ценное, за что моя внутренняя жаба уцепилась обеими лапами, заставив выступить в качестве испытуемого. Что-то…

Но что?

Город N, парой часов позже.

– Н…н трсит-е пжлста! – промямлил я, безвольной тушкой дрыгаясь на носилках. – Не дрва н-се-те!

Тряска немного поубавилась, а над ухом раздался знакомый до боли голос.

– Живой! – облегченно пробасил запыхавшийся Макс. – Уже думал все, каюк…

– Отойдите от пациента! – возмутился кто-то рядом. – Его нельзя беспокоить!

Напарник что-то несогласно забурчал, но постепенно затих вдали – видать в операционную не пустили. Безвольным кульком меня переложили с каталки на стол и, отрывисто переговариваясь, начали раздевать. Уй-йуй, холодно-то как. Стол же железный. Живодеры.

Оказавшись в относительном покое, без тряски, мозг начал постепенно приходить в себя. Такс: свалка, спасение… А потом? Кажется до прибытия сб-шников я так и не дотерпел – отключился. И куда меня запихали?

Больница? Госпиталь? Смешно… Скорее всего – сразу отвезли в контору, в ту самую сорок-седьмую лабу. Будут последствия неудачного эксперимента устранять. Или удачного? Ч-черт, как же голова трещит. Ничего не помню.

Медики тем временем времени даром не теряли – облепили мою обессиленную тушку такой кучей разнообразных датчиков, что со стороны я должно быть стал похожим на мумию. Нет, пожалуй даже больше – мумию, по уши вывалявшуюся в гигантской паутине. Переругиваясь между собой, белохалатники через слово сыпали заумными латинскими термами, виртуозно сочетая их с зубодробильными медицинскими определениями.

Лишь к третьей минуте до меня дошло, что я понимаю практически все, что они говорят.

– Фактор флетчера инициировал начало собственной коагуляции! – пробубнил один из эскулапов, тыкая мне в висок металлической палочкой с диодом на конце. – Занятно, занятно…

Почему вся эта тарабарщина кажется мне такой простой и знакомой? Ведь я в жизни не знал, что такое фактор флечера…

Внезапно в голове засвербело, будто кто-то радостно почесывал мой затылок:

–  Фактор Флетчера– непроизвольно всплыло в памяти – это белок плазмы крови, являющийся предшественником и проферментом плазменного вещества kallikrein, которое циркулирует в крови. Он расщепляется в активную форму фермента для активации XII свертывающего фактора крови и инициирует начало собственной коагуляции. В целом, XII (свертывающий) фактор крови может…

СТОП!

Стоп, стоп, стоп!

Что это было?

Я зябко поежился, зашуршав проводами. В моей голове таких знаний отродясь не было, но вот в чужой… Невозможно! Невольно покосившись на медика, продолжавшего бурчать себе под нос что-то заумное, я выпал в осадок. Вот тебе, бабушка, и юрьев день… Ничем другим, кроме егознаний этобыть не могло. Или он громко говорил вслух? Нет, быть того не может! Мямлит себе под нос, сомневается, чуть ли не шепчет. Кажется, только что я прочел чужие мысли. Жуть…

Один из датчиков на панели управления противно запищал, показывая невероятно высокий уровень активности мозга. Вокруг моей многострадальной головы тут же столпилась целая куча ученых, принявшихся ожесточенно спорить друг с другом.

Закрыв глаза, я попытался сосредоточиться и плавно ускользнуть в ОВД [3]3
  ОВД – остановка внутреннего диалога, состояние психологического умиротворения, характеризующееся идеальным хладнокровием, полным спокойствием и отсутствием мельтешения мыслей. Чем-то похоже на транс.)


[Закрыть]. Получилось на удивление легко, словно после длительной расслабляющей медитации. Итак, поехали…

Вопрос всего один – ЧТО ЭТО БЫЛО?! Впрочем, ответ на него лежит на поверхности – последствия того самогоэксперимента, в котором я благополучно выступил в качестве подопытного хомяка.

Быстрая диагностика тела доложила о положительном состоянии – ничего не оторвано, все конечности и органы на своих местах, несколько внешних механических повреждений и обильное количество ссадин с царапинами – не в счет. Чем бы ни был тот эксперимент – можно сказать, что он завершился успешно. Жив, здоров и мысли читаю. Но как, черт побери, я тогда оказался на той свалке?

Что ж, пусть его. Для начала стоит выздороветь. Сладко зевнув, я пошевелился, принимая позу поудобнее, и мгновенно заснул, наплевательски отнесясь к возмущенному гулу ученых. Завтра все. Завтра.