Текст книги "Шторм из тени"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 56 страниц)

«Или, скорее, как он был», – поправил себя Хонгбо. Посыльное судно Флота из Новой Тосканы, которое прибыло чуть более двух часов назад, объявило о конечных изменениях в телесном состоянии командующего адмирала. Лично Хонгбо считал эти изменения позитивным шагом, даже если бы он не подталкивал события именно туда, куда его… покровители из «Рабсилы» хотели, чтобы шли. Однако, во вселенной не все разделяли эту точку зрения, и это совсем немного вывело из равновесия адмирала Крэндалл.

Каковой она прибыла на встречу во второй половине дня.

– Меня не волнуют их поганые «предупреждения», сказанные Джозефу! – зарычала Крэндалл, так глядя через стол переговоров на Лоркана Веррочио, как если бы он был манти. – И, проклятье, я не жалею о случившемся с их чертовыми эсминцами! Ублюдки обстреляли и уничтожили линейный крейсер Флота Солнечной Лиги со всем экипажем!

– Но только после того, как адмирал Бинг был… – начал Веррочио.

– Меня не е…т, что Бинг может или не может делать! – взбешенно прервала его Крэндалл, с выражением ярости на лице. – Во–первых, потому, что единственным доказательством, которое мы имеем, это то, что они посчитали нужным предоставить нам, и я не верю, что его нельзя чертовски хорошо подделать. Во–вторых, что еще более важно, это не имеет никакого чертова значения! Солнечная Лига не может признать чего–то вроде этого – не от какого–то чертова маленького флота–зассанца за пределами Пограничья – независимо от того, какая, по их мнению, там была провокация! Если мы позволим сойти этому с рук, только Бог знает, кто следующий попытается сотворить что–нибудь глупое!

– Но мантикорцы не являются типичными…

– Не говорите мне об их супероружии вновь, мистер комиссар, – огрызнулась Крэндалл. – Я представляю, что они, очевидно, имели гораздо больше дальнобойных ракет, чем мы приняли во внимание. На самом деле может быть некоторый смысл в нелепых историях, которые мы слышали об их проклятой войне с хевенитами. Но что они смогли сделать против десятка линейных крейсеров Пограничного Флот, не очень поможет им против современной, объединенной противоракетной обороны девяти эскадр стены плюс прикрытие. Поверьте мне, им понадобится нечто большее, чем несколько воображаемых трюков с ракетами, чтобы остановить мое оперативное соединение! И я не собираюсь стоять здесь, ковыряя пальцем в заднице, в то время как они получат срок на свою организацию.

– Что вы имеете в виду, говоря об «организации», адмирал? – осторожно спросил Хонгбо, не провоцирующим тоном.

– Я имею в виду, что они, очевидно, не имеют никакого представления о моем оперативном соединении где–то в окрестностях, или они бы не попытались влезть в это дерьмо. Но они чертовски хорошо знают теперь. Или, во всяком случае, они знают больше, чем знали. Как вы думаете, чей, черт возьми, был таинственный гиперслед вчера утром, мистер Хонгбо? Я не знаю, что он здесь делал, но я знаю чертовски хорошо, что это был манти, и кем бы он ни был, он на прямом пути, чтобы рассказать своему начальству о моей боевой стене. Поскольку они знают, я не собираюсь давать им время на отправку кораблей стены с собственно Мантикоры!

– Адмирал, – сказал Веррочио, так убедительно, как только мог (конечно, выступая для записи), – я не могу санкционировать любые действия или репрессии в отношении мантикорцев без согласования с вышестоящим органом в рамках министерства! – Он поднял руку в знак остановки и быстро продолжил, поскольку Крэндалл, казалось, стала раздуваться на глазах. – Я не говорю, что вы не полностью оправданны в своих чувствах. И если предположить, что имеющаяся у нас информация на данный момент является точной, я думаю, что весьма вероятно, утверждение министерства будет получено. Как вы говорите, если позволить чему–то вроде этого пройти безнаказанным, устанавливая какой–то прецедент для других неоварварских флотов, последствия могут быть катастрофическими. Но принятие решения, которое постановит войну с мультисистемной звездной державой, особенно с такой, которая так глубоко вовлечена в перевозку товаров в Лиге, выходит далеко за рамки сферы моих полномочий в качестве губернатора Пограничной Безопасности.

Хонгбо почувствовал необычное восхищение своим номинальным начальником. Если Веррочио показал возможность играть с Бингом, как на скрипке, с Крэндалл он играл, как весь струнный квартет! Это сработает даже лучше, чем любой из них надеялся, по крайней мере, с точки зрения уклонения от ответственности. «С точки зрения того, что должно было произойти с другими людьми – совершенно другое», – предположил он. Но было не так много того, что он может сделать по этому поводу, и с чисто эгоистической точки зрения, это вряд ли было бы лучше. Он и Веррочио выполнили детализацию, которую на свои шеи должны получить Оттвейлер и его работодатели, и на этом пути довольно аккуратно сумели скрыть свои следы. Это было решение Бинга отправиться в Новую Тоскану, и хотя Хонгбо был искренне потрясен тем, что сделали манти и как легко они это сделали, никто не может винить за это его или Веррочио. А теперь сам Веррочио, а заодно и Хонгбо, получили запись голоса разума гражданских перед лицом спинно–мозгового рефлекса военной драчливости.

«Каковая, вероятно, будет очень хороша, если выяснится, что наш прекрасный адмирал недооценила манти даже вполовину так плохо, как я думаю, она сделала, – подумал вице–комиссар. – Она думает в терминах стандартных репрессий против нахальных неоварваров, которые столетиями создавали Флот, могли ли они это себе позволить или нет. Но они – не ваши типичные неоварвары, даже основываясь исключительно на том, что уже произошло. К сожалению, она даже не имеет понятия, насколько они отличаются, и она не готова слушать такого человека, как Тургуд. В конце концов, он всего лишь из Пограничного Флота. Что он может знать о боях между кораблями стены?»

– Ну, – Крэндалл не слишком презрительно усмехнулась в ответ на протест Веррочио, – вы, несомненно, знаете пределы вашей власти лучше, чем я, сэр. Тем не менее, я знаю пределы своей власти, и я также осознаю свои обязанности. Поэтому, при всем моем уважении к вашей потребности в одобрении министерства, я не собираюсь ждать его.

– Что вы имеете в виду? – спросил Веррочио, напряженным голосом.

– Я имею в виду, что я отбуду в течение сорока восьми часов, мистер комиссар, – решительно сказала Крэндалл, – и манти совсем не будут рады видеть меня.

ГЛАВА 51

– Итак, Тереза? – сказал адмирал Фредерик Тополев, глядя на своего начальника штаба.

– Капитан Уолш говорит, что мы готовы к переходу, сэр, – ответила коммандер Тереза Коулман. – А платы Фелисидад все зеленые.

Коулман кивнула головой в сторону коммандера Фелисидад Колстад, оперативного офицера Тополева. «Странно, – далеко не в первый раз отразилось в уголке разума Тополева, – что трое из четырех самых важных офицеров его штаба были не только женщинами, но все они были довольно привлекательными, каждая по–своему. Хотя, возможно, эта привлекательность не должна так удивлять, поскольку все его офицеры были продуктами альфа-, бета–или гамма–линий.

На данный момент, Колстад сосредоточила все свое внимание на показаниях, которые отражали точное положение каждой единицы оперативного соединения Тополева, буквально до последнего сантиметра. Все двадцать его кораблей тянулись двумя большими, неуклюжими образованиями, в девятистах километров друг от друга, поскольку они плыли со скоростью как можно ближе к нулевой по отношению друг к другу и к нормальному пространству вселенной, оставленной ими тремя месяцами ранее.

– Ладно, народ, – сказал Тополев так спокойно, как только мог, – давайте сделаем это.

– Да, сэр, – согласилась Коулман, и передала приказ капитану Джошуа Уолшу, командиру КФМС note 18Note18
  Корабль Флота Мезанского Согласования


[Закрыть]«Мако».

Казалось, абсолютно ничего не произойдет в течение ближайших двух–трех минут, но внешность обманчива, и Тополев терпеливо ждал, наблюдая на собственных дисплеях, как Оперативное Соединение 1 Флота Мезанского Согласования очень медленно и постепенно переходит обратно в нормальное пространство.

Этот маневр был протестирован на сенсорных массивах системы Мезы экипажами, использующих первоначальными кораблями класса «Призрак» еще до закладки первого прототипа класса «Акула», а Оперативное Соединение 1 прекрасно практиковало его сотни раз во время миссии. Несмотря на все это, Тополев все еще лелеял некоторые оговорки обо всей операции. Не о способностях своих людей, или технических возможностей своих судов, но о сроках.

«И о том, что мы никогда не должны предполагать этого в первую очередь с «Акулами», Фредди, – напомнил он себе. – Не забывай, это тонкий момент! Это было то, что должен доказать класс «Леонард Детвейлер», который был для после «Акулы», как основная концепция. Они не должны были осуществлять фактическую миссию, они должны были служить в качестве учебных судов для экипажей кораблей, которые будут выполнять миссию».

Он чувствовал, что хмурится на свои консоли, пока знакомые, затасканные нити беспокойства сочились позади мыслей. Он быстро согнал это выражение, офицерам в этот момент нужно было видеть его уверенным, спокойным и ему хотелось, чтобы он мог изгнать свое беспокойство с той же скоростью.

Никто, казалось, не заметил его мгновения неуверенности, и его собственная озабоченность сгладилась в концентрации, когда показания начали медленно мигать и меняться. Обе группы его кораблей постепенно скользили, осторожно приближаясь к гиперстене, чтобы сделать минимально возможный переход в нормальное пространство.

Было физически невозможным для любого корабля пересечь гиперстену без излучения гиперследа, но в силу того, что след зависел – в значительной степени, по крайней мере – от фактора базовой скорости судна при прохождении стены. Фактор излучения при альфа–переходе составлял примерно девяносто два процента, и вся эта энергия должна куда–то уходить. Также были неизбежны гравитационные всплески или отголоски вдоль границы между альфа–полосами гиперпространства и нормальным пространством, которые фактически была независимы от скорости судна. Сокращение скорости ничего не могло сделать с этим, но медленный, «мягкий» переход вдоль производимого градиента, значительно ослабевал также подобные всплески.

Но даже медленный и мягкий переход мог бы показать гиперслед, хотя и слишком слабый, чтобы быть обнаруженным массивами, охватывающими бинарную систему Мантикора. Тем не менее, такие массивы с их максимальной чувствительностью, были известны время от времени «ложными срабатываниями», призраками переходов, которые просачивались сквозь фильтры, прежде чем привлекали внимание человека–оператора. И самыми распространенными призраками из всех нормальных проявлялись гиперследы и отголоски, под которые Тополев предполагал подделать свой маневр.

При нормальных обстоятельствах, из–за простого гиперследа обманывать массивы было очень мало смысла, учитывая тот факт, что те же массивы почти наверняка обнаруживали импеллерный клин любого судна, направлявшегося к системе. Даже самые лучшие стелс–системы были, в лучшем случае, ненадежны с сенсорными массивами, которые могут проводить измерения на восемь–девять тысяч километров по сторонам, а мантикорские датчики дальнего действия были еще значительнее и более чувствительнее. Вблизи, где градиент звездной гравитации предусматривал фоновые помехи и десятки других источников гравитации, загромождающих пейзаж, включение мастер–массивов на максимальную чувствительностью по отношению к ним, там – да. На самом деле, большие массивы были бесполезны, как только вы оказывались на расстоянии светового часа или около того от основы системы первичной или сетевого узла. Это были места, где наблюдение на себя брали более короткодействующие датчики военных кораблей и разведывательных платформ, и не без оснований. Но такое большое расстояние было совсем другое дело. В действительности хорошие первоклассные стелс–системы могут ухитриться победить большие массивы в этом диапазоне, но ни один человек не захочет рисковать своими деньгами в пари на такую вероятность.

К счастью, Фредерику Тополеву не нужно было делать ничего подобного.

Казалось, потребовалось гораздо больше времени для завершения маневра, чем это было в одном из тренировочных упражнений, хотя время на дисплее показывало, что на самом деле такого не было. Лично Тополев подозревал, что проклятые часы были сломаны.

– Переход завершен, сэр, – объявила лейтенант–коммандер Вивьен Хеннинг, его штаб–астрогатор. – Предварительные проверки показывают, что мы имеем право на выигрыш: один световой месяц почти точно по правому азимуту.

– Хорошая работа, – дополнил ее Тополев, и она с удовольствием улыбнулась искренности в его голосе. Он улыбнулся в ответ, потом прочистил горло. – А теперь, когда мы здесь, давайте уйдем куда–нибудь в другое место.

– Да, сэр.

Двадцать кораблей класса «Акула», каждый имевший примерный размер между устаревшим линкором и дредноутом, отключили тяги, которые провели их одновременно. Реактивные двигатели вспыхнули, отталкивая их друг от друга, хотя они и не стремились разделиться так, как должны бы корабли их размеров. С другой стороны, они не нуждались в значительном разделении.

А несколько мгновений спустя, они двинулись на постоянных семидесяти пяти g. С этим абсурдно низким темпом ускорения потребовалось бы полные девяносто часов – почти четыре стандартных дня – чтобы достичь восьмидесяти процентов скорости света, которая представляла максимально безопасную скорость в нормальном пространстве, позволяющей достичь защиты от частиц, и еще три стандартные недели, по часам остальной вселенной, чтобы достичь своей цели, хотя для них субъективное время будет только семнадцать дней. Другой корабль их размеров мог бы достичь той же скорости в чуть более тринадцать часов, но адмирал Тополев на это был согласен. Общая разница во времени прохождения будет по–прежнему составлять шесть дней – субъективно, менее чем четыре – и, в отличие от его команды, другой корабль гипотетически излучал бы импеллерную сигнатуру… которых у его кораблей не было.

– Что у тебя для меня, Клинт?

Лейтенант Клинтон МакКормик оторвался от дисплея, когда его начальник, лейтенант–коммандер Джессика Эпстейн, появилась за его плечом. МакКормику нравилась Эпстейн, но он иногда задавался вопросом, почему она когда–то решила заняться флотской карьерой. Родившаяся и выросшая на Грифоне, темноволосая лейтенант–коммандер была заядлой путешественницей, туристкой, и орнитологом. Боже правый, ей также нравился бег по пересеченной местности и марафоны! Ни одно из этих увлечений не особо хорошо подходили для ограниченных размеров, расположенных внутри космического корабля.

По крайней мере ее назначение на «Гефест» означало, что она проводила свое время кое в чем достаточно большом, чем трубы для персонала, а не только на беговых дорожках, отведенных для использования людьми, которые хотели бегать трусцой или просто бегать, но у нее явно все еще было много избыточной энергии для сжигания. Большинство других начальников просто попросили бы, чтобы МакКормик перебросил его данные на консоль, но не Эпстейн. Она находила любой предлог, чтобы вылезти из командного кресла и переменить место, что объясняло, почему он нашел ее заглядывающей через плечо на его дисплей в большом, прохладном, тускло освещенном отсеке.

– Наверное, ничего, мэм, – сказал он ей сейчас. – Похоже, у меня был призрак, но он проскочил через фильтры. Прямо здесь.

Он использовал курсор, чтобы указать на слабое, почти невидимое световое пятно, в увеличенном масштабе. При максимальном увеличении, было видно фактически два световых пятна, каждое с меткой времени появления, и Эпстейн поморщилась от верного признака призрачного следа.

– Возможно, что эта вещь была достаточно сильной, чтобы компьютеры классифицировали ее как подлинную? – сказала она.

– Именно это случилось, все в порядке, мэм, – согласился МакКормик.

– Ну, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. – Вздохнула Эпстейн, потом махнула головой в своего рода стенографическом пожатии плечами. – Я отправлю его наверх, и они отправят какие–нибудь бедные крейсера или дивизион эсминцев посмотреть.

– Эй, они должны быть благодарны нам за нахождение нами им занятия, а не просто просиживать на орбите, – ответил МакКормик, и Эпстейн усмехнулась.

– Если вы думаете, что они будут так реагировать, должна ли я идти вперед и сказать им, кто заметил это первым?

– На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, мэм, полагаю, что я бы предпочел остаться анонимным, – сказал он очень серьезно, и ее хихиканье превратилось в смех.

– Вот и я так думаю, – сказала она, а затем, похлопав его по плечу, повернулась, чтобы идти назад к своему командному посту.

С учетом диапазона возможного гиперследа, данное событие было более двенадцати часов назад. Следы, как и гравитационные импульсы, обнаруживались при флуктуациях, появлявшихся на границе альфа–стены с нормальным пространством, которые означали, что они распространяются на скорости примерно в шестьдесят четыре раза превышающей скорость света. Для большинства практических целей, это приравнивалось к реальному времени, или очень близко к реальному времени, но когда вы заговорите об обнаружении огромными массивами возможных колебаний в Команде Безопасности Периметра, даже скорость в левой комнате означает значительные задержки.

Казалось бы ужасно долгий путь за очень небольшую отдачу. Там бы не было признака импеллерного клина, что означало, что там не было никого, ускоряющегося к звездной системе. Если и был бы фактический гиперслед – в чем Эпстейн откровенно сомневалась – то он был от некоего торговца, входящего с ужасающе плохой астронавигацией. Кто–то выскочил из гипера в полном световом месяце до его назначения, а затем быстро (и разумно) выскочил обратно в гипер, чтобы не тратить бесконечных недель, которые были бы необходимы для достижения любого места под импеллерным приводом. И когда он прибудет в звездную систему, или, по крайней к Узлу, он не собирается говорить ни единой душе о своем маленьком несчастном случае. Такого рода астронавигационные ошибки выходят за рамки просто стыдных, становясь совершенно унизительными. В самом деле, если у Астроконтроля будут веские доказательства, что мантикорский астрогатор вышел так далеко, они, несомненно, отзовут его обратно для тестирования и повторной сертификации!

Но, как она сказала МакКормику, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Это могло бы быть девизом Команды Безопасности Периметра вместо официального «Всегда Бдителен», а Эпстейн, как и практически все офицеры назначенные в КБП, относились к своим обязанностям очень серьезно. Они были здесь, в течение бесконечных часов, чтобы точно убедиться, о чем все знали, что никто не сделает даже попытки уклониться от их всевидящего глаза. Проверка случайного призрака была тривиальной ценой этого.

Коммандер Майкл Кэйрус, командир КЕВ «Копье» и старший офицер второго дивизиона 265–й эскадры эсминцев, известной как «Серебряные цефеиды», философски вздохнул, когда созерцал свои приказы.

По крайней мере, было что делать, подумал он. И он не был удивлен, что они получили вызов. Эскадра получила свое название от его продемонстрированного опыта в разведке и дозоре, хотя он всегда удивлялся, что это было действительно все, что необходимо. Цефеиды были едва заметны среди меньших звезд галактики, в конце концов, и разведмиссии должны были быть ненавязчивым.

– Вот, Линда, – сказал он, протягивая чип с сообщением, лейтенанту Линде Петерсен, астрогатору «Копья». – Мы собираемся на охоту за призраком. Разработай курс, пожалуйста.

– Слушаю и повинуюсь, – ответила Петерсен. Она подключила чип в свою консоль, потом посмотрела через плечо на Кэйруса.

– Мы очень спешим, шкипер? – спросила она.

– Данным почти тринадцать часовов, – указал Кэйрус. – Я чувствую, что наши господа и хозяева хотели бы проверить их прежде, чем их получат куча старших. Таким образом, я бы сказал, что в определенной степени спешка, вероятно, приказана.

– Поняла, шкип, – сказала Петерсон и начала набивать цифры. Пару минут спустя, она удовлетворенно хмыкнула.

– Все в порядке, – сказала она, повернувшись на кресле лицом к Кэрусу. – Это будет очень короткий прыжок, шкипер. Не совсем микро–прыжок, но близко к этому, так что если мы положим слишком большую скорость…

– Когда–то, в тусклом тумане моей юности, всего, ой, три года назад, я был астрогатором, дочь моя, – прервал Кэйрус. – Я, кажется, смутно вспоминаю о нежелательности превышения точки вашего перехода в коротком энергичном перелете, хотя моя память стареет.

– Да, сэр, – признала с усмешкой Петерсен. – Во всяком случае, я хотела сказать, что нам не нужно намного превышать нашу базовую скорость в сорок две тысячи км/с. Это даст нам общее время полета около трех часов – чуть меньше, на самом деле – если мы попадем в тета–полосы.

Кэйрус кивнул. Как он только что сказал, он сам однажды был астрогатором, и в своем уме пробежал дерево решений Петерсен. Переход был достаточно крут, чтобы попасть в тета–полосы за относительно короткий перелет, как этот, что, вероятно, займет пару часов судовых гипергенераторов и альфа–узлов, но слишком плохо не будет.

– В цифрах около пятисот g? – сказал он.

– Вот что я думаю. Возьмем около двух часов, чтобы попытаться на нашей транзитной скорости в этом режиме. Я не вижу смысла торопиться больше, рискуя перепрыгнуть точку перехода на другом конце.

– Для меня звучит хорошо, – сказал Кэйрус, и повернулся к своему офицеру связи.

Спустя три часа эсминцы «Копье», «Кинжал», «Ворон», и «Магнит» прибыли в локус призрачного следа и начали развертывание.

– Вы и Бриджит возьмете внешний периметр, Джон, – сказал Кэйрус, глядя на трио лиц на своем ком–дисплее, разделенном на части. – Джули и я возьмемся за внутреннюю зачистку.

– Понял, – признал лейтенант–коммандер Джон Першинг с «Ворона», а лейтенант–коммандер Бриджит Лэндри, командующая «Кинжала» кивнула.

– Кто из нас сыграет якорь? – спросила лейтенант–коммандер Джулия Чейз с мостика «Магнита», и Кэйрус усмехнулся.

– Ранг имеет свои привилегии, – сказал он немного самодовольно.

– Так я и думала, – она фыркнула, а потом улыбнулась. – Попробуете бодрствовать в то время как остальная часть нас будут делать всю работу, не так ли?

– Я сделаю все возможное, – заверил ее Кэйрус.

– Почти точно по расписанию, сэр, – заметила коммандер Колстад. – Я полагаю, хорошо иметь пунктуальных врагов.

– Давайте не будем слишком самоуверенными, Фелисидад, – ответил адмирал Тополев, одарив ее слегка осуждающим взглядом.

– Нет, сэр, – быстро сказала Колстад, и он позволил себе вместо легкого нахмуривания ободряюще улыбнуться.

Если говорить честно, Тополев предполагал, что он не был застрахован от чувства эйфории своего офицера–операциониста. За примерно семнадцать часов с момента их прибытия, их скорость возросла в лучшем случае до сорока пяти тысяч километров в секунду, и они были почти на сто тридцать восемь миллионов километров ближе к месту назначения. В большинстве случаев, 7,6 световых минут, не показались бы очень пышной подушкой против сенсоров военного образца. Особенно не против мантикорских сенсоров военного образца. Мезанское Согласование затратило немало десятилетий – и несколько триллионов кре`дитов – на развитие собственной стелс–технологии, тем не менее, в этих возможностях ФМС note 19Note19
  Флот Мезанского Согласования


[Закрыть]опережал по крайней мере на два поколения Солнечную Лигу. Наилучшая оценка их аналитиков состояла в том, что их системы стелс были равны с мантикорскими, как минимум, вероятно, незначительно опережая, хотя никто не был готов взять на себя подобное суждение. Но, как продемонстрировала любимая манти Харрингтон в месте под названием Цербер, ключевым элементом любого пассивного обнаружения движущегося корабля была его импеллерная сигнатура… а Оперативное Соединение 1 не имело сигнатур импеллеров.

Королевский Флот Мантикоры был врагом, и Фредерик Тополев был готов сделать все, чтобы победить этого врага, но ни он, ни служба разведки Коллина Детвейлера не были подготовлены к недооценке врага или позволить себе презирать «нормалов». Тем более, что КФМ вел боевые действия в течение последних двадцати лет. ФМС почти наверняка был самым молодым действующим флотом галактики, и его основатели – в том числе некто Фредерик Тополев – кропотливо изучал манти, их офицерский корпус и записи их битв. В процессе они сами узнали немало ценных уроков, и адмирал знал, что экипажи этих эсминцев были твердо убеждены, что их послали сюда, чтобы исследовать подлинный призрак. Если бы что–то заподозрили, они не послали бы для проверки только четыре эсминца. Но он также знал, что, рутина или нет, экипажи этих кораблей сделают именно то, что они должны были делать. Он признал стандартный шаблон поиска с которого они начали, зная, что их экипажи сенсорного мониторинга пристально следят за своими инструментами и дисплеями. Если там что–то и было, чтобы найти, эсминцы его бы нашли.

За исключением того, что никто во всей галактике не знал, как его найти. Даже зная, что есть то, что надо найти. И поэтому, несмотря на абсурдно невысокую досягаемость, и, несмотря на то, что его собственные корабли имели смехотворно низкую максимальную ставку ускорения, Тополев чувствовал себя так же уверенно, как и выглядел.