Текст книги "Шторм из тени"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 56 страниц)

Что, во многих отношениях, только сделало самопровозглашенных господ и повелительниц соларианского истеблишмента еще более ожесточенными против Мантикоры. Они возмущались Звездным Королевством и его суррогатными усилиями по развенчиванию их наиболее возмутительных искажений, а постоянные напоминания о том, что они некритически повторяют пропаганду Комитета Общественного Спасения, а не осуждают цензуру его цензуру, приводили их в ярость… тем более что они знали, что это была правда. Тот факт, что хевенитская пропаганда подходила для их собственной неприязни к Мантикоре гораздо лучше, чем правда, в сочетании с мстительной яростью из–за того, что кто–то осмелился оспорить их версию реальности, конечно же, вызвал неизбежные последствия. Учитывая то, как их версия событий играла на стереотипных соларианских предубеждениях, усилия Звездного Королевства были сизифовым трудом, особенно в свете мощных корпоративных интересов бюрократии Лиги и ее экономического истеблишмента со своими собственными вескими мотивами для очернения имиджа Мантикоры.

И уж конечно когда пришло правительство Высокого Хребта, которое не могло бы быть более эффективным в укреплении самых негативных возможных соларианских точек зрения на Звездное Королевство, даже если бы специально работали над этим. Распад Народной Республики; восстановление старой хевенитской Конституции; возвращение к жизни функционирующей хевенитской демократии; отказ Высокого Хребта вести серьезные переговоры (или понизить увеличенную в результате «крайней военной необходимости» транзитную плату для соларианского судоходства); а также тот факт, что ни Высокий Хребет, ни его министр иностранных дел, Элейн Декро, не видели никакой необходимости «потворствовать» соларианскому общественному мнению предсказуемо привело к катастрофическим результатам, в тех соларианских СМИ, которые были заинтересованы в освещении Звездного Королевства. Именно поэтому одним из первых приоритетов Грантвилля, как премьер–министра, было санкционировать крупные инвестиции в восстановление пиар–организации, которой Высокий Хребет и Декро позволили атрофироваться.

К сожалению, неожиданная новая вспышка боевых действий между Республикой и Звездным Королевством сделала его задачу по восстановлению гораздо сложнее. И он был вынужден признать, что то, каким образом Звездное Королевство разделило Силезскую Конфедерацию с Андерманской Империей, вывалило слишком много свежего зерна на мельницу критиков соларианской прессы для их мнения – «Мантикора как Империя Зла». Которое, несомненно, является фактором в мышлении для тех, кто в первую очередь был заинтересован в дестабилизации аннексии Сектора Талботт.

– Ваше Величество, – сказал он осторожно, – я понимаю о чем вы говорите, и я не согласен с вами. Но, чувствую, что точка зрения Хонор о ничего не делающем руководстве Лиги, которое мы попытаемся загнать в угол имеет много достоинств. И, честно говоря, вы знаете об избиении, которое мы регулярно получали в соларианских СМИ с тех пор, как начала операции «Удар молнии». – Он замолчал, потом фыркнул. – Извините меня, я имел в виду, с тех пор как этот идиот Высокий Хребет сформировал правительство.

– Я понимаю это, Вилли. – Тон Елизаветы был, в своем роде, таким же тщательным, как у Грантвилля. В отличие от своего нынешнего премьер–министра, она всегда была в твердом согласии с политикой герцога Кромарти в отношении средств массовой информации. – И я не согласна с точкой зрения Хонор или с твоей, и я знаю, что вы готовитесь. Но как бы то ни было, я по–прежнему убеждена, что мы должны избегать любой видимости, что мы пытаемся держать плохие новости скрытыми от нашего собственного народа. На самом деле, я даже более склонна чувствовать себя таким образом в результате Битвы за Мантикору, чем я была до этого. И я также твердо убеждена в том, что если мы тоже долго продержим это, вероятно, такая высокомерная куча, как солли, заговорит о том, что мы боимся «их» из–за своих действий. И не только поэтому, но мы дадим этим ублюдкам из Образования и Информации больше времени, чтобы решить, в каком направлении они начнут, когда новость, наконец, прорвется.

Грантвилль начал было открывать рот. Теперь он снова закрыл его и кивнул, почти против своей воли. Департамент по Образованию и Информации Солнечной Лиги имел очень мало общего с образованием и очень много общего с «информацией» в эти дни. Бюрократическая структура, которая фактически руководила Образованием и Информацией (наряду с остальной частью Лиги) превратила его в чрезвычайно эффективное министерство пропаганды.

– Это две очень верные вещи, ваше величество, – признался он. – Я все еще действительно предпочитаю придержать это, по крайней мере, до того времени как солли получат нашу ноту и отреагируют на нее. И в то же время, я думаю, что мы должны сделать некоторые наши собственные предварительные подготовительные работы. Я думаю, что мы должны потратить некоторое время на решение, как именно мы будем реагировать, если новость просочиться прежде, чем мы будем готовы официально выпустить ее – последнее, что нам нужно, так это потерять равновесие, не сделав домашнее задание, когда и если это произойдет, – а также решить, как мы хотим сообщить ее на наших собственных условиях, если это окажется лучшей политикой. Поэтому, я могу предложить компромисс? Мы удерживаем новость в данный момент, но спокойно связываемся с некоторыми из наших собственных репортеров. Мы проинформируем их о том, что происходит в Талботте на конфиденциальной основе в обмен на их согласие придержать материал, пока мы не разрешим. И чтобы подсластить горшочек с тем, как это случилось, мы предложим им официальный доступ в Шпиндель. Мы пошлем своих репортеров поговорить с Хумало, Медузой – даже Микой, после того как она вернется – под запись, и мы пообещаем им столько свободы доступа к любой информации, насколько позволит наша оперативная безопасность.

Елизавета обдумала это в течение нескольких секунд, а затем настала ее очередь кивнуть.

– Ладно, – сказала она. – Я думаю, это имеет смысл. И не так чтобы наши собственные новостники еще не привыкли придерживать определенные материалы, потому что они из тех, что затрагивают ваши проблемы оперативной безопасности. Хотя, я не хочу сохранять это дольше, чем мы должны, Вилли. Причина уважительного отношения наших новостников в том, что мы просим об этом, и потому что они знают, что мы не злоупотребляли этой практикой.

– Я понимаю, Ваше Величество, – сказал Грантвилль и взглянул на Лэнгтри. – Как скоро вы думаете, что сможете иметь проект нашей ноты, Тони?

– У меня может быть первый проект сегодня после обеда. Я полагаю, мы захотим попинать его между вашим офисом и моим – и Ее Величества, конечно – через несколько повторов, прежде чем мы, наконец, отправим ее на волю.

– Я уверен, что вы правы в этом, – согласился Грантвилль. – Но в то же время я готов признать, что вы и Хонор, вероятно, на правильном пути, или как можно ближе к «правильному пути» в том, сколько грязи в таком, как это, давайте не будем обманывать себя здесь. Эта ситуация, которая в мгновенье ока может полностью выскользнуть из–под контроля. Фактически, в зависимости от того, как глуп адмирал Бинг на самом деле, она вполне может выскользнуть полностью из–под контроля в Новой Тоскане, прежде чем мы закончим эту встречу.

Он сделал паузу, давая молчанию скрыться даже в углах конференц–зала, а затем перевел взгляд на брата.

– Несколько месяцев назад, Хэмиш, – сказал премьер–министр Мантикоры, – ты дал нам свою оценку того, что произошло бы, если бы мы очутились в открытой войне с Солнечной Лигой. Что–то в той оценке изменилось?

– В долгосрочной перспективе, нет. – Немедленный ответ Белой Гавани – и мрачное выражение лица – сделало очевидным, что он обдумывал точно такой же вопрос. – Я хочу посмотреть на технические приложения из послания Хумало – так же, как я уверен, захотят Том и Пат – в случае, если они расскажут нам что–нибудь интересное, но Бюро Вооружений, вывернувшее наизнанку все призы с Моники, только укрепило мою убежденность в том, что ФСЛ отстает от нас на несколько поколений с точки зрения прикладной военной техники. Очевидно, что нет никакого способа узнать, где именно они находятся в сфере научных исследований и разработок, и Бог знает, что они могли бы иметь в разработке, но даже для Лиги, запуск таких принципиально новых военных технологий в массовое производство и установка их в существующую структуру флота займет время. Много времени. Бог знает, что у нас это заняло достаточно долгий срок, а у нас был стимул жизнь–или–смерть, чтобы двигаться. У Лиги этого нет, а ее политическая и военная бюрократия страдает от гораздо более присущей инерции, чем когда–либо у нас. На самом деле, я буду очень удивлен, если бюрократические препятствия и простое укоренившееся сопротивление изменениям и предрассудок «изобретено не здесь» не удвоит или утроит время, требующееся для навязанных чисто физических ограничений.

Предполагая, что в настоящее время у нашего Бюро Вооружений есть своего рода технологическое преимущество в проектировании, мы порвем задницу любым соларианским силам, с которыми столкнемся, уж вы простите мой язык, по крайней мере, в ближайшем будущем. В конце концов, однако, предполагая, что они в состоянии переварить такого рода несчастные итоги, что мы сможем нанести им, они поглотят все, что мы сделаем им, разработают то же оружие, и запустят прямо над нами. Либо так, либо нас втянут в «мирные переговоры», спустив доморощенного Тейсмана на нас. Мы проснемся в одно прекрасное утро и обнаружим, что Флот Солнечной Лиги имеет боевую стену такую же, как наша только намного, намного больше… в этот момент, мы – тост.

– Если на то пошло, у них есть еще один вариант, Хэмиш, – указала Хонор. – Тот, который, в некоторых отношениях, меня на самом деле беспокоит больше.

– Какой вариант? – Спросила Елизавета.

– Они могли бы просто отказаться объявлять войну и все, – сказала Хонор мрачно. Елизавета выглядела сбитой с толку, и Хонор пожала плечами.

– Если мы попадаем в настоящую войну с Лигой, и мы хотим иметь шанс на достижение военной победы – или, если на то пошло, нанесение таких совокупных потерь, о которых только что говорил Хэмиш, чтобы они стали расположены к ведению мирных переговоров – нам придется перенести войну к ним. Мы должны будем продемонстрировать все, что мы узнали о глубоко–территориальных рейдах вместо того, чтобы продвигаться от системы к системе. Мы должны будем рассеять их военную инфраструктуру. Отнять их наиболее современные и многочисленные компоненты системных сил защиты. Вспороть их тыл, уничтожить существующий, устаревший флот и его квалифицированный персонал, захватить верфи, которые они использовали бы для постройки новых кораблей. Другими словами, мы должны придти к ним, используя все хитрости, что мы узнали в сражениях с Хевеном, и продемонстрировать, что мы можем повредить их так сильно, что у них не будет выбора, кроме как просить мира.

На лице Елизаветы затвердело понимание, а ее карие глаза были мрачны, когда встретились с Хонор.

– Но даже этого будет недостаточно, – продолжила Хонор. – Мы можем взрывать соларианские флоты каждый вторник в течение следующих двадцати лет без нанесения подлинного удара–нокаута чему–то размером с Лигу. Единственный способ победить ее на самом деле – и убедиться, что мы нанесли удар в сердце, и она не просто ушла, чтобы построить новый флот, а затем несколько лет спустя вернуться для мести – это уничтожить ее.

Жесткие глаза Елизаветы расширились от удивления, а сэр Энтони Лэнгтри застыл в своем кресле. Даже Белая Гавань выглядел потрясенным, и Хонор снова пожала плечами.

– Давайте не будем обманывать себя здесь, – сказала она решительно. – Уничтожение Лиги будет единственным способом для Звездной Империи, чтобы выжить в долгосрочной перспективе. И, честно говоря, я, например, думаю, что это может быть на самом деле практической целью, при определенных обстоятельствах.

– Хонор, при всем уважении, – сказал Лэнгтри, мы говорим о Солнечной Лиге.

– Этот момент я хорошо знаю, Тони. – Ее улыбка была такой же мрачной, как и ее тон. – И я понимаю, что мы все привыкли к мысли о Лиге, как о большой, богатой, самой мощной, самой передовой, самой чем–нибудь, что вы хотите, политической единице в истории человечества. Это означает, что наряду с этим, мы справедливо думаем о ней как о своего рода нерушимом многотонном грузовике. Но ничего по–настоящему не является неразрушимым. Возьмите любой учебник истории, если вы мне не верите. И я вижу довольно много признаков того, что Лига находится на или очень близко к нему – если, на самом деле, это уже не произошло – переломном моменте. Она слишком декадентская, слишком коррумпированная, совершенно уверенна в своей непобедимости и превосходстве. Ее внутреннее принятие решений слишком необъяснимо, граждане Лиги слишком отделены от того, что действительно хотят или, если на то пошло, думаю, что они на самом деле получают! Мы только что говорили о губернаторе Баррегосе и адмирале Розаке. Разве не пришло в голову кому–то из вас, что то, что происходит на самом деле в секторе Майя – это только первый осенний лист? Скорее всего есть другие секторы – и не только в Пограничье, но и в Окраине, и даже в самой Старой Лиге – которые обдумывают мысль об отделении, если внешний лоск неизменности Лиги когда–нибудь треснет?

Сейчас все смотрели на нее, большинство из них с меньшим шоком и размышляя, и она покачала головой.

– Так что, если мы попадаем в тотальную войну с Лигой, наша стратегия будет иметь вполне определенный политический элемент. Мы должны дать понять, что война была не нашей идеей. Что мы пришли к ним домой не с любого рода карательным миром, что мы не пытаемся присоединить дополнительные территории, что у нас нет желания проводить репрессии против людей, которые не хотят воевать с нами. Мы должны сказать им, шагнув в сторону, что мы действительно хотим мирного урегулирования… и в то же время, мы должны ударить по Лиге в целом так сильно, чтобы уже точно открыть линии перелома под поверхностью. Мы должны разделить Лигу на отдельные сектора, на государства–преемники, ни одно из которых не будет иметь абсолютного размера и концентрированных промышленных мощностей и людских ресурсов теперешней лиги. Государства–правопреемники, которые будут размером с нас, или меньшими. И мы должны заключать двусторонние мирные договоры с каждым из этих государств–преемников, когда они заявят о своей готовности отказаться от участия в общем конфликте, чтобы мы прекратили избиение их голов. А когда у нас будут эти мирные договоры, мы должны не только соблюдать их, но и шагнуть за их пределы. Нам нужно использовать торговые стимулы, пакты о взаимной обороне, педагогической помощи, любую вещь, какую мы сможем придумать, чтобы показать им, что мы и в самом деле есть их соседи и союзники – а не только претендуем на это. Иными словами, как только мы разобьем Лигу в военном отношении, как только мы расколем ее на нескольких, независимых друг от друга звездных наций, мы должны сделать так, чтобы ни у одной из этих звездных наций не было каких–то мотивов для своего объединения снова и нападения на нас вновь и вновь.

Она замолчала, и в зале повисла новая и необычная тишина. Все они, с вероятным исключением Хэмиша Александера–Харрингтона, смотрели на нее с удивлением. Елизавета смотрела менее удивленная, чем большинство других, но не было и края удивления на ее лице.

Никто из мужчин или женщин, сидящих за столом, не усомнился бы в военной проницательности герцогини Харрингтон, или ее тактических или стратегических способностей… в чисто военной сфере. Тем не менее, большинство из них по–прежнему склонны были считать ее флотским командиром. Лучшим флотским командиром Мантикоры, может быть, но все же флотским командиром. Слушая ее, они осознали, как глупо это было – и как глупо они не признали свою глупость гораздо раньше. В защиту их можно сказать, что большая часть проницательности, показанной ею ранее, была в области политической стратегии и анализа, сосредоточенных на внутренних проблемах, или на внутренней работе Мантикорского Альянса. Им не приходило в голову, что она, возможно, уже сосредоточена на грозных способностях Солнечной Лиги, как следующей большой проблеме Звездной Империи, а это было удивительно слепо для них.

– Я думаю, что вы правы, – сказала Елизавета, наконец, и ей почти удалась смешная гримаса. – Я полагаю, что была так зациклена на том, насколько я не хочу бороться с Лигой, как страшным противником, что была гораздо лучше осведомлена о наших собственных слабостях и недостатках, чем о любой слабости, которой может страдать она.

– Вы не единственная, кто был виновен в этом, Ваше Величество, – сказал сэр Томас Капарелли. – Адмиралтейству, Стратегическому Совету было известно в течение некоторого времени о необходимости начать планировать операции против Лиги в случае открытых военных действий. Но мы никогда не были в состоянии взять наши планы за отправную точку для постановки Лиги на колени, захвата ее военной инфраструктуры, а затем совершение Звездной Империей многопоколенной оккупационной политики. Мы не можем надеяться на гарнизоны или физическое занятие каждой системы Лиги, или даже просто наиболее важных промышленных узлов. Но мы могли бы оставить пикеты в основных системах. Потребовать от Лиги отказаться от большого, современного флота после военной победы над существующим флотом, а затем получить возможность отправлять наблюдателей во все системы, где может быть перестроен флот для того, чтобы присматривать за верфями и призывать наши тяжелые подразделения при первых признаках нарушения договора в форме нового строительства военных кораблей.

Но проблема в том, что такая стратегия практически гарантирует, что в какой–то момент кто–то в Лиге соберется выйти с реваншистской политикой и сильным тылом. Они найдут способ спустить на нас собственного Томаса Тейсмана, и они будут в состоянии построить флот достаточно большой, чтобы, по крайней мере, заставить нас вытащить наши пикеты из оккупированных системы для борьбы с ними. А из других систем, которым мы не нравимся, очень многие вступят в бой и тогда, как лаконично выразился Хэмиш, мы – тост.

Но если Хонор окажется права, а на самом деле, я думаю, что на это есть очень хороший шанс – вероятно Лига гораздо более хрупкая, чем кто–либо привык верить, то есть и другой вариант. Ее вариант. Вместо того, чтобы поколениями оккупировать Лигу, мы признаем, что она уже умирает, разобьем ее, и сделаем ее преемников нашими союзниками и торговыми партнерами, а не нашими врагами.

– «Я уничтожу своего врага, когда сделаю его своим другом», – тихо процитировал Белая Гавань.

– Что? – Его брат моргнул, и граф улыбнулся.

– Цитата политика со Старой Земли, насколько я понял Хонор, Вилли. Я думаю, что это имеет отношение к ее взглядам на генетическое рабство.

– Что за политик? – Грантвилль все еще выглядел озадаченным.

– Это произнес президент древних Соединенных Штатов Америки по имени Авраам Линкольн, – сказал Белая Гавань. – И если я помню правильно, он также сказал: «Если вы собираетесь привлечь человека на свою сторону, сначала убедите его, что вы его искренний друг. – Он снова улыбнулся на этот раз гораздо шире своей жене. – Я вижу, что не читал его так же тщательно, как Хонор, но ты должен тоже взглянуть на него, теперь, когда я думаю об этом. Он сам был в довольно липкой военной ситуации.

– Ну, может, я права в данный момент, а может и нет, – сказала Хонор немного более оживленно, и выражение ее лица вновь помрачнело. – Но предполагая, что наиболее опасная вещь, которую я могу видеть, это то, что Лига просто откажется объявить нам войну и будет проводить любые операции внутри и вокруг Сектора Талботта, как «полицейские акции». Если они откажутся расширить действие своих операций за пределы этой области, независимо от того, как интенсивна будет их деятельность в этом районе, и если они постоянно будут занимать позицию, что они реагируют защищаясь, то мы не сможем распространить свои боевые действия на другие области, где нам необходимо будет предпринять военные действия, прежде чем они успеют продублировать наши аппаратные преимущества, не становясь агрессором в глазах всей остальной Лиги. А если мы это сделаем, наши шансы на разрушение Лиги и «уничтожение нашего врага путем сотворения из него нашего друга», вероятно, пойдут прямиком из шлюзового отсека. Что означает, что они получат время, за которое они должны построить каток, чтобы прокатиться прямо по нам.

– Замечательно, – вздохнула Елизавета.

– Я признаю, что это вызывает тревогу. – Несмотря на его слова, голос Белой Гавани звучал немного веселее, чем у его жены, – но я также склонен думать, что это очень маловероятно – реальное руководство Лиги в бюрократии действительно признает опасность достаточно скоро, чтобы выработать осмысленную политику вроде этой. Я понимаю, что предсказать, на что ваш враг будет делать ставку, а затем и вероятность того, что ваш прогноз точен – очень–очень глупый поступок. Я не утверждаю, что мы сделаем что–то подобное этому. Но в то же время, я думаю, что есть очень реальная вероятность, а не просто возможность того, что как только УПБ и ФСЛ поймут в какую колбасную машину они засунули свои пальцы, они начнут призывать на помощь, всех кого смогут получить. Чтобы нарисовать нас как жестоких агрессоров или себя как освободителей, им нужно зайти гораздо дальше, чем любая простая «полицейская акция».

– И они не будут единственными лицами, принимающими решения, которые будут участвовать в процессе. – Голос сэра Энтони Лэнгтри звучал гораздо более вдумчиво, чем несколько минут назад. – Какое бы положение они не занимали, мы всегда сможем обойти по краю, по крайней мере, своего фланга, чтобы подтолкнуть их немного больше в направлении, в котором мы хотим двигаться, не обращая себя в звездолетного гунна Аттилу в глазах остальной Лиги. Мы должны быть осторожны, но у нас было много опыта в танцах вокруг Лиги в прошлом. С тех пор, как мы внимательно координируем наши пиар-, дипломатические и военные усилия, думаю, мы сможем сформировать политическую и дипломатическую сторону театра военных действий гораздо более эффективно, чем вы, возможно, допускаете, Хонор. И это попросту невозможно, что мы не будем иметь союзников внутри Лиги – особенно если о роли «Рабсилы» во всем этом станет общеизвестно. У Беовульфа черт знает какой престиж, и каждая из его дочерних колоний последует его примеру, в том что связано с генетическим рабством. Я думаю, что мы можем рассчитывать – нет, я знаю, что мы можем рассчитывать – на мощное соларианское лобби на нашей стороне в любой конфронтации, сконструированной Мезой.

– И есть еще другая сторона всего этого, Ваше Величество, – указала Патриция Гивенс. – Благодаря туннельной сети, у нас есть огромная степень проникновения в Лигу. Если они попытаются закрыть сеть, чтобы отрезать нашу торговлю, они также плохо покалечат себя – возможно, даже хуже – эффективно уничтожив торговый баланс, на который они полагаются. Впрочем, до тех пор пока им не удалось преодолеть преимущества нашего оборудования – в обозримом будущем, другими словами – мы должны быть в состоянии удержать все критические терминалы открытыми с довольно легкими силами. Все это означает, что мы будем продолжать иметь много контактов с Лигой и что мы на самом деле можем иметь значительно больше экономического влияния на довольно много секторов Лиге, чем сама по себе бюрократия Лиги. Что означало бы чертовски много больше влияния, чем любой такой эфемерный, как избранный политик Лиги мог надеяться. Если мы используем это влияние, при этом учитывая необходимость создания наших врагов в друзей, вместо того, чтобы превратить себя в хищников в краткосрочных интересах выживания, я думаю, мы могли бы освободить немало граждан Лиги от нее.

Вновь повисло молчание, а затем Елизавета глубоко вздохнула.

– Хонор, я должна сказать, что вы направили мой взгляд по курсу, который заставляет меня чувствовать себя гораздо менее пессимистично. Имейте в виду, еще есть огромная разница между «менее пессимистично» и всем, что я бы назвала отдаленно «оптимистично», но я думаю, что вы указали мне правильное направление.

Она улыбнулась другой женщине, но потом ее улыбка исчезла.

– В краткосрочной перспективе, однако, мы должны думать в терминах нашего непосредственного выживания. И куда бы мы не собирались прийти в конце концов, я думаю, мы все согласны, что сначала мы должны довести до конца прогнозы Хэмиша о выбивании дерьма. Что подводит меня к другой точке, сэр Томас. – Она посмотрела на Капарелли. – Каков статус нашего нового строительства?

– Мы далеко опережаем планы. – Встряхнулся Капарелли. Несмотря на стратегическую проницательность Хонор, только что положенную перед ним, в его глазах все еще была усталость. Но если в этих глазах было какое–то поражение, Елизавета не смогла увидеть его. – У нас есть следующая лучшая вещь – это около двухсот новых кораблей стены или только с верфей или их поставят в следующем месяце до шести недель, – продолжил он, – и все они были оснащены «Замочной скважной-2», которая делает их способными применять «Аполлон». В сочетании с тем, что Хонор имеет во Флоте Метрополии, новые конструкции вместе с прибывшими андерманскими, и теми, что Грейсон сделал доступными, даст нам где–то в избытке триста восемьдесят кораблей стены – почти все из них приспособлены для «Аполлона» – к третьей неделе февраля.

Звездное Королевство Мантикора официально жило по мантикорскому календарю, но Капарелли – как множество людей по всей галактике (и большинство в двойной системе Мантикоры) – думал в терминах стандартных лет и древнего календаря Старой Земли, несмотря на то, что все три планетарных дня домашней системы значительно различались по длине от стандартного Т–дня. Его использование было проще, чем пересчет туда–обратно между несколькими календарями, а также учитывался тот факт, что у каждой из трех первоначальных планет Звездного Королевства была разная продолжительность года, как и дня, мантикорцы были более привычны использовать стандартный календарь. А эта привычка, несомненно, станет еще более выраженной для граждан новой Звездной Империи Мантикора, учитывая количество планет – и множество местных календарей – которые будут затронуты. По мантикорскому счету, Капарелли говорил о Девятом Месяце 294 года После Посадки. По стандартному счету всей галактики, он говорил о месяце февраль 1922 года После Расселения. А если бы он говорил с кем–то из эпохи перед тем, как человечество ушло к звездам, он бы говорил о годе 4024 н. э.

Но все, что его слушателям действительно необходимо было знать так это то, что он говорил о периоде в семьдесят или около того стандартных дней в будущем.

– Как долго им доходить до боевой готовности? – Грантвилль был братом одного из старших офицеров Королевского Флота и не мог не выучить нескольких суровых реалий этого пути.

– Это более спорно, – признал Капарелли. – Анди и грейсонцы должны закончить работу к намеченному здесь времени, так что нам не нужно беспокоиться об этом. И большая часть новых конструкций поступит с верфей в конце января, так что они будут иметь, по крайней мере, пару недель в своих тренировочных циклах к тому времени, как покажутся анди и грейсонцы. Но я бы солгал, если бы не сказал, что для нас это займет больше времени, чтобы наши люди сравнялись по скорости с кем–нибудь. Мы получили очень тяжелый удар, когда хевениты выбили Флот Метрополии и Третий Флот. У нас уже были назначены почти все кадры на новые конструкции, и мы были очень близки к завершению комплектации экипажей на шестьдесят или семьдесят судов ближе к вводу в строй. Все вышедшие с верфей к настоящему времени, и начавшие работать у Звезды Тревора. К сожалению, очень многие из них с теми же «болезнями роста», что мы видим в легких единицах. Мы получили их через процесс строительства в рекордно короткие сроки, но не больше, не заполучив глюков чего хотелось бы. Тем не менее, ни одна из этих проблем, которые мы определили, до сих пор в действительности не критическая, и я ожидаю, что мы будем иметь большинство из них готовыми к службе в течение еще тридцати стандартных дней. Скажем в середине января.

После этого, все становится сложнее. Мы ожидали найти много нужного персонала на устаревших кораблях стены, приписанных к Флоту Метрополии. Очевидно, что этого теперь не будет.

Челюсть его сжалась на короткое время и он невольно вспомнил кровавую бойню Битвы за Мантикору. Затем его ноздри кратко раздулись, и он продолжил.

– Как я уже сказал, этого не случиться, но, несмотря на это, Люсьену и Бюро Кадров удалось найти людей, в которых мы наиболее нуждаемся. Многим из них не хватает подготовки и опыта, конечно, и все становится еще сложнее, когда дело доходит до офицеров и старослужащих. Мы рассчитываем на ускоренное продвижение многих нонкомов, чтобы заполнить эти пробелы, и мы планируем сократить текущий курс обучения в Академии на шесть месяцев и отправить гардемаринов сразу на флот, без традиционных салажьих рейсов. Вероятно, нам также придется рассмотреть такое же ускорение следующего курса, и мы были вынуждены стянуть нашу ЛАК–программу просто потому, что нам нужны офицеры, которые были бы готовы к отправке в команды ЛАКов. Именно поэтому мы запускаем спешные курсы–ОКШ note 12Note12
  офицерская кандидатская школа


[Закрыть]– распространяя на тех, что всегда у нас были за пределами Академии, на «мустангов». Мы ожидаем существенной отдачи от этого, хотя это будет стоить нам еще больше старослужащих, которым мы «предложим» стать офицерами. Пару лет в будущем у нас в значительной степени это будет узкое место. Впрочем, как только мы получим возможность пропустить их через соответствующее образование, я думаю, мы сможем найти много рядовых и офицеров в Секторе Талботт. Впрочем, это займет некоторое время, а пока, я не сомневаюсь, что любой шкипер, которому не повезло провести большие работы в доке или капитальный ремонт, найдет свою командную структуру обглоданную стервятниками Люсьена.

Хотя ограбив Петра и Павла, Люсьен на самом деле ухитрился заполнить большую часть вакансий на борту большей части новых кораблей, как они выйдут с верфей. Честно говоря, я не имею ни малейшего представления, как он это делает, и даже боюсь спрашивать. Я также не знаю, как долго он будет в состоянии продолжать делать это, хотя первый массовый призыв из запаса резервистов из торгового флота должен предложить нам по крайней мере некоторое облегчение в ближайшие пару месяцев. Однако, даже это имеет свою оборотную сторону. Займет время, чтобы пропустить их через все необходимые курсы повышения квалификации, особенно для работы на новом оборудовании. И так же плохо, может быть, что торговый флот тоже нуждается в них, а мы нуждаемся в торговом флоте, чтобы сохранить наши потоки доходов.