сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 92 страниц)
Вторая цитата мне понадобилась чтобы доказать вам, ибо евреи об этом сами знают, что Мишна древнее Талмуда, что Талмуд вышел из Мишны и вышел для того, чтобы как–то упорядочить и хоть немного привести к общему знаменателю казуистические формы Мишны, которые сами евреи назвали не основанными на общих принципах . То есть, они – случайны и нелогичны. Нелогичность для меня здесь очень важна, так как она очень уж несвойственна евреям. Поэтому мне представляется, что кажущаяся нелогичность на самом деле – логична.
Осталось сообщить вам, что Мишна по–еврейски – Повторение, так сказать, вторая редакция типа Второзакония по сравнению с Первозаконием, иначе бы Повторение не имело бы смысла. Только уж сами евреи забыли, повторение – чего? Во всяком случае, нам об этом не сообщают, отчего я вынужден был по этому поводу написать отдельную работу, и не одну.
Из этого вытекает, что предмет заголовка хазака – идет от самых основ торгового племени. Ибо даже в Древнем Египте мне встречалось слово «каси», «кассии» – разбойники тех времен. Теперь уж можно переходить к анализу первой цитаты.
Во–первых, любые нумерации начинаются всегда с главного и по мере увеличения номера переходят к более второстепенным вещам, как по силе, так и по временному старшинству. Поэтому право, возникшее на разбое, на насилии стоит на первом месте. Другими словами, право хазаки – право казака–разбойника на им ограбленную движимость или недвижимость, право казака — «евреина» из русских сказок. Но не только из сказок. До сих пор русские казаки называют свой двор – еврейским словом «баз», так как именно от этого слова произошли как базилевс, так и базилика, над которой начальствует базилевс (загляните в Византию и в древний Йемен).
Во–вторых, ограбление противоестественно по природе своей, что известно даже кошкам и собакам. То есть, его ничем нельзя объяснить, кроме вздорного желания. Поэтому для оправдания хазаки вполне достаточно обнаружить намерение типа разрушения хотя бы малой части забора или запереть дверь отобранного дома своим замком. И, если ты сумел заставить или купить труд гражданина почистить себе ботинки, то он – твой раб. Из этого совершенно ясно видно, что древние казаки–разбойники сломали себе головы, чтобы оправдать то, что ничем оправдать нельзя, кроме как хазаки – казацкое право на грабеж.
В третьих, это особенно хорошо видно из пунктов 2 и 3 хазаки: достаточно силою притянуть к себе чужую вещь, чтобы получить на нее право. Достаточно три года удержать притянутое , чтоб никто его не смог уже по своему праву отобрать. Особенно наглядна сия беззаконная законность в случае покорения земель : пришло, например, две дюжины вооруженных саблями безжалостных казаков на не знавшую оружия чудь белоглазую и продержало ее в страхе три года – все, чудь уже не принадлежит себе. И никакая народно–освободительная борьба невозможна по праву–хазаке, в праве будет террор.
Что касается четвертого пункта хазаки, то я его привел, чтоб меня не обвинили в урезывании связного текста. Но вы сами видите, что этот пункт – просто развитие, незначительная частность, упрощающая и позволяющая…
В четвертых, для меня несомненно, и вообще это трудно себе представить, чтобы народ, создавший частное право сначала в торговле, а потом и вообще в личной жизни человека, представляющее собой верх логики и справедливости, столь прямолинейно и нелогично оправдывал разбой. Отсюда следует, что существовали две противоположные тенденции, которые потом еврейские умники постарались объединить в одну, но из этого, как видите, ничего умного не выходит.
В связи с этим, мной давно разработаны теоретические предпосылки, (см. другие работы) что торговцы и грабители торговцев из одного и того же самого умного и образованного на Земле племени существуют бок о бок с самого начала осуществления прибыльной торговли, как говорится, два в одном. И именно разбойная часть торгового племени придумала создавать государства, силою объединяя торговые города, созданные торговой частью этого племени. Так как для торговцев не было никакой логической необходимости объединять города, наоборот, независимые города – незыблемое требование успешной торговли и товарообмена. Тогда как для грабителей нужен унифицированный способ ограбления при переходе от ограбления торговых караванов к ограблению народов, и чем большего числа – тем лучше.
Вся последующая история в каждом отдельном уголке Земли и во всей их совокупности развивалась в непрерывном компромиссе между торговцами и грабителями. Подробности – в папке «Иди туда – не знаю куда», а я пока перейду к современному состоянию вопроса.
Нынешний международный принцип нерушимости границ , во всей своей кричащей бессмысленности возникший после второй мировой войны, – самый яркий пример нынешней хазака. Против сумасбродного принципа нынешней хазака стоит более значительный по логике вещей принцип права наций на самоопределение , то есть принцип реституции . Ибо ни один народ на Земле, исключая три отщепенца от народов (французы, итальянцы и немцы в Швейцарской Конфедерации), никогда не голосовал на референдуме за вхождение в состав империй, но был завоеван. Причем это касается не только всем известным из географии империй, но и псевдо мононациональных государств, таких как Италия, Франция, Германия и так далее до полного состава ООН и даже более.
Именно поэтому нынешняя история идет наперекосяк: север и юг Италии, север и юг Франции, Англия и Шотландия, «земли» Германии и, курды так далее до полного состава ООН испытывают неустойчивость, словно они стоят на одной ноге и размахивают руками, пытаясь удержать равновесие. Псевдо мононациональное государство на основе права хазака принуждает, уговаривает, мельтешит как говно в проруби, пытаясь «умиротворить» брожения. А непохожие народы, силою объединенные и видящие совершенно разные, не соответствующие друг другу цели в этом принуждении, гудят как пчелы перед дождем.
Стоит ли мне еще раз напоминать, что казаки и хазака фактически – одно и то же?
_____
Хотел уже закончить этот раздел, но мне попались еще две двойственности понятий, противоречащие друг другу в еврейском талмудическом праве: приобретение чего–нибудь и признание в суде. Особенно последнее, так как я сам жил во времена советского прокурора Вышинского. Конечно, не на одной лестничной площадке, а водной стране, стране сплошных советов. Так вот этот прокурор заставил всю страну считать признание подсудимого за исчерпывающее доказательство вины.
Рассмотрим сперва правовой смысл еврейского закона приобретения. Приобретение бывает двух родов: первоначальное и производное. Первоначальное, это когда право приобретается независимо от существования прежде чьих–либо прав на вещь, примерно как собираешь бруснику на ничейном болоте и ты самый первый, кто это болото открыл. Производное же право, это когда собираешь ту же бруснику на чужом болоте, то есть на болоте другого, прежнего собственника, так что новый приобретатель брусники является лишь правопреемником его.
Только я должен сперва напомнить вам, что дело идет не о наших днях, когда все болота имеют своих собственников (частных или государственных). А о тех временах, когда, например, в зауральской тайге до самого Тихого океана (примерно 7000 км) жило не больше миллиона людей, и на каждого из них было не менее трех болот. То есть, градация приобретения на первоначальное и производное не имела смысла, а если и имела, то примерно такой, какой имеет перелет мухи с куста на куст на период вращения Земли.
Между тем рассмотренная чуть выше, хазака в этих, совершенно одинаковых условиях – разная.
На « новом » болоте (первоначальном приобретении) приобретение захватом («хазака») «простирает свое действие лишь на тот объект, на который она непосредственно направлена, но ни на какой другой, причем размер приобретаемого ставится в тесные границы. Например, если кто совершил «хазаку» в поле, не отмежеванном от соседних полей, то он приобретает лишь минимальное пространство, которое может быть названо полем». Как известно, минимальным полем может стать клочок земли на один пшеничный кустик, примерно как в цветочном горшке, меньше поля выдумать нельзя.
На « старом » же болоте (производном приобретении) «достаточно сделать «хазаку» относительно ничтожнейшего клочка недвижимости, и тем самым уже приобретается какое угодно количество земельных участков, где бы и как бы далеко друг от друга они ни лежали, ибо — как выражается Талмуд — вся земная поверхность есть нечто единое. Это же относится и ко всякого рода движимому имуществу в любом количестве и независимо от местонахождения его».
Мало того. На « старом » болоте (например, занятом чудью белоглазой) «приобретенные вещи, изъятые из владения прежнего собственника неправомерным путем (посредством кражи, грабежа и т. п.) впоследствии, благодаря переработке или тесному соединению с другими вещами, становятся собственностью нового владельца».
Ученым евреям следующих времен немало пришлось применить казуистики, чтоб хоть кое–как примирить эти два идиотизма. Что у них из этого получилось, читайте сами в ЕЭ, ибо меня просто от этого тошнит. Короче, им пришлось впрячь в одну повозку рака, щуку и лебедя, а потом сказать, криво улыбаясь: посмотрите, как все это логически красиво и экономически эффективно!
Можете им верить, дело – ваше. Только я здесь вижу примирение непримиримого, соединение двух противоположных прав в одно скособоченное право. То есть симбиоз права торговцев с правом разбойников, права самаритян (самаритян я понимаю совсем не так как написано в истории, смотрите другие мои работы) – истинных торговцев с правом разбойников – создателей государств.
И если бы этот противоестественный симбиоз был только в приобретательском праве. Точно такая же ситуация создается и в судебном признании.
«Признание в гражданском процессе , сделанное тяжущимся перед судом по поводу требования противной стороны, считается, по выражению Талмуда, таким же несомненным доказательством, как показания ста свидетелей. Такое признание может быть судом записано, и тогда оно имеет такую же силу, как письменное обязательство».
«Πризнание в уголовном процессе. Талмуд не придавал никакого значения сознанию подсудимого в своей вине. Талмуд так объясняет его. Никто не может признать себя преступником, потому что каждый заинтересован в своей судьбе и потому пристрастно относится к себе, хотя бы на тех же основаниях, как родственник («человек сам себе родственник»). И потому как показания родственников подсудимого не могут приниматься судом во внимание, все равно, клонятся ли они к его пользе или вреду, так и его собственные показания суд должен игнорировать».
Мало того, «сознание лица в своей вине не принимается во внимание, не только когда речь идет о смертной казни или телесном наказании, но и когда за соответствующую вину полагается лишь имущественный штраф, либо лишение права быть свидетелем или давать судебную присягу».
То есть, по глубине своего существа, последняя фраза вплотную сближает, даже перемешивает в общую кучу гражданское и уголовное право. Как же могут в однородном обществе существовать два совершенно противоположных законодательных предпочтения, выбрать одно из которых непременно требуется для суда. Ведь в любом случае это будет произвол, а не суд.
Конечно, чередой общеупотребительных софизмов (кстати, софизм есть хороший и софизм отвратительный, и оба идут от суда – софета, Софии, Софокла, но это описано у меня в другой работе) можно доказать, что черное в конечном итоге – белое. Именно так сделано в ЕЭ, но нам–то зачем эта отвратительная метаморфоза?
Исходя из этого и основываясь не только на этом, но на целой куче других доказательств, я повторяю: здесь снова симбиоз двух систем права, торгового (частного) и разбойного (гражданского, права папы–мамы–вождя бить своих «детей»).
Для тех, кто не понял, дополнительно объясняю.
1. Пришли вы, например, на берег озера, на сколько хватает взгляда никого на озере нет, значит, оно совсем «новое» на Земле, никому не принадлежит. Но вы имеете право хазака только на кусок бережка, чтоб забросить удочку. Остальное «приватизировать» нельзя. Я думаю потому, что могут ведь еще прийти сородичи.
2. На другой день вы нашли еще озеро, но народу вокруг – тьма, и все «не знают, что такое оружие», а у вас за пазухой атомная бомба, а в каждой руке по сабле. Вы выбираете местечко на бережку шириной в метр и там, где никого нет, забиваете в землю колышек и говорите: я тут сделал тесное соединение своего колышка с вашим озером, так что имейте в виду, это теперь – моя собственность. А так как согласно Талмуду — вся земная поверхность есть нечто единое , убирайтесь–ка отсюда, ибо согласно тому же Талмуду отныне этот ничтожнейший клочок недвижимости с колышком дает мне право на приобретение какого угодно количества рыбных участков, где бы и как бы далеко друг от друга они ни лежали. Уразумели, чудаки голубоглазые? И, помахав одной из сабель, достаете из–за пазухи атомную бомбу.
Вот в чем смысл симбиоза в данном конкретном случае.
На третий день на любое из озер пришла ваша родня, она в пути задержалась. Одному из них вы подарили шесть метров озера, а другого убили за наглые притязания на десять метров. Какой из двух судов, гражданский или уголовный состоялся первым, я не знаю. Знаю лишь одно, заглянув в Талмуд, что ваше признание в убийстве суд отверг, так как не было свидетелей. А вот признание в том, что вы подарили кусок озера, суд оценил ровно в 100 свидетелей, и сделку утвердил.
Вот в чем смысл симбиоза в данном конкретном случае.
3. Апостол
Уж если йеменское письмо торгового племени, переплыв Тихий океан, превратилось в кипу, которому учились дольше, чем астрономии, а затем уже по Гольфстриму добралось до Ирландии и Шотландии в виде огамического письма, то дураку понятно, что от Йемена на северо–запад до Англии – рукой подать. Поэтому нет ничего удивительного, что все христианские слова – давно забытые еврейские.
Открываем ЕЭ: «Apostole, Apostoli — два слова, сходные по форме, но различные по значению. «Apostole» назывались известные суммы или взносы, уплачивавшиеся в пользу Палестины, «apostoli» назывались те, которых посылали собирать эти деньги. Впервые мы встречаем подробные сведения о них в эдикте от 399 г. императоров Гонория и Аркадия («Codex Theodosianus», XVI, 8, 14), который повелевает еврейским патриархам в Палестине прекратить обычай посылать ученых людей для сбора денег в свою пользу. Суммы, уже собранные, конфисковать и передать в императорскую казну, сборщиков же привлечь к суду и наказать, как нарушителей римского закона. Пять лет спустя Гонорий отменил этот эдикт («Cod. Theod.» XVI, 8, 17). Точная дата установления apostolé неизвестна, но талмудический рассказ о сборе денег законоучителями в первом веке дает право предполагать, что apostolé была введена после создания школы в Иамнии в 70 г., хотя организация этого сбора не сразу, может быть, получила свое полное развитие. Он, вероятно, вырос из прежней храмовой подати, с которою этот сбор имеет некоторые общие черты. Храмовую подать собирали в провинции и привозили затем в Иерусалим высшие сановники. После разрушения храма apostolé взималась посылавшимися в различные страны законоучителями».
Я не обращаю внимания на вранье поддельщиков истории в «Платоновской» академии Козимо насчет римской империи и Палестины, ведь Козимо им хорошо платил как, например, Поджо Браччолини и Марселино Фиччино. И вам советую пропустить это мимо ушей, несмотря на все поддельные «эдикты».
Вместо этого я вам советую обратить самое серьезное внимание на саму суть еврейского слова апостол: апостолы – ходячие сборщики денег, апостоле – сами деньги, строго упорядоченные с еврейской трудоспособной души. Теперь представьте себе, что у евреев есть родина Палестина, а в Палестине храм Соломона, куда чуть ли не каждый день стекается весь еврейский народ на всякие торжества и службы. Задайте себе глупый вопрос: на хрена им в таком случае эти ходячие сборщики? Что, трудно за щеку заложить монетку и сбросить ее в храме, куда следует?
Но от вас хотят скрыть этот неоспоримый факт, поэтому и сам храм выдумали, хорошенько не взвесив последствия вранья. Между тем, торговое племя не может торговать, не рассредоточившись хотя бы как универсамы в крупном городе, не говоря уж о тех далеких временах, когда от «универсама» до «универсама» надо было идти недели три пешком. А сам «универсам» представлял собою всего лишь одну семью торгового племени. Либо одну семью менял, сиречь семью ростовщика, будущего банкира. Такого как Козимо Медичи.
