Текст книги "Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)"

Автор книги: Борис Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 50 страниц)

– Возвращайся в беседку, – сказал он Ольге. – Из неё носа не высовывай. Я приду за тобой сразу, как только разберусь с Кием.

– А… – начала ведьма.

– Нет, – перебил её Саша, и, чтобы закончить неприятную сцену, сказал со всей жесточью, на какую был способен:

– Я сказал, возвращайся в беседку. Всё. До свидания, – и, развернувшись круто, пошёл по тропинке прочь от заросшего камышом берега. Оглянулся, когда тропка, взбираясь в гору, резко повернула направо. Ольга поднялась по ступеням беседки, и остановилась на пороге, держась одной рукой за столб. Нехорошо стало Волкову, когда представил, что будет с этой девушкой, если выполнить обещание всё-таки не получится. Переборов желание вернуться, он махнул Ольге рукой (хотя бы подбодрить её, если больше ничего нельзя сделать) и поспешил скрыться за поворотом. Очень удачно вышло, что кусты высотою в рост человека подступили вплотную к изрядно заросшей дорожке. Саша поднимался по зелёному коридору, поглядывая в сторону княжеского дворца, и раздумывал: «Не готов я к этой встрече. И даже Ольгу не расспросил как следует ни о Силе (об этом ей ничего не известно, наверное), ни о прочем. К примеру, о том, как во дворце у них тут всё устроено. О комнатах и коридорах дворцовых кому же знать лучше ведьмы, которая всю свою жизнь там шпионила. Придётся на «Афину» положиться и пробиваться с боем, только куда?» Саша поднял глаза к небу, глянул на «Улисс», празднично сиявший в незамутнённой сини. Глянул так, словно ожидал от своего корабля подсказки, и в этот миг его захлестнуло мраком и холодом. В последний момент успел уловить краем уха голоса людей за следующим поворотом дороги, но разобрать, о чём говорят и сколько их, не смог. Мир исчез. Обрушилась бархатная тьма. На мгновение тепло летнего дня сменилось промозглым холодом.

Но Волков не успел испугаться по-настоящему: увидел прямо перед собой обшарпанные доски беседки. Рука Ольги дёргала за рукав комбинезона, а голос её упрашивал:

– Увези! Пусть не невеста я, буду как сестра тебе. Фу, глупость какая! Не слушай. Просто увези, ведь и сам тогда цел останешься!

«Это было уже!» – припомнил Волков, мимоходом заметив на этот раз в голосе ведьмы обречённость, тряхнул головой и спросил о пустяке, чтобы не дай бог не подвернулось под язык главное:

– А что это за ерунда о невесте Неназываемого?

Ольга сказала в сторону:

– Да так, слыхала я от матери пророчество, что сын родится от ведьмы и Неназываемого, быть, говорила матушка, тому сыну сильнее князей, он-то и есть, говорила она, князь истинный. Но правильно ты думаешь, это глупости, раз ты… – Ольга осеклась, потом добавила с внезапной решимостью. – Раз ты всё равно никогда на мне не женишься.

«А говорила, что знать мне об этом необязательно», – подумалось Волкову.

– Сдуру брякнула, – ответила на его мысль ведьма, улыбнувшись сквозь слёзы. – Лучше так, чем корить себя до самой смерти, что смолчала. Может, мы никогда с тобой больше не увидимся и пророчество матушки моей не исполнится. Несправедливо это, не правильно. Что Тиресий предскажет – исполняется, а матушки моей прозрение…

– Кто это – Тиресий, и что он предсказывал? – перебил Волков, чтобы отвлечь внимание девушки от пророчества её матери.

– Спаситель княжны Дианы и Киры наставник. Он и предсказал ей, что с юга придёт истинный князь, потому она и решилась на предательство. Но теперь я на него за то зла не держу. Не было бы того предсказания, с тобой бы я не встретилась.

«Небеса чёрные и красные! Что с вами происходит, господин эмиссар?!» – ужаснулся Волков, и, чтобы прервать разговор напомнил себе вслух:

– Мне пора, – сказал и пошёл прочь из беседки, опустив голову, чтобы не встретиться случайно глазами с ведьмой, не говорить лишних слов, не видеть цветов и не вдыхать воздух, пропитанный их запахом. Зажмурился заблаговременно, чтобы глаза быстрее привыкли к свету, и глянул туда, откуда должен был явиться вертолёт. Но пришлось подождать всё-таки, слушая нарастающий рокот. И всё же из-за кромки крыши дракон вынырнул внезапно и совсем не там, где ожидалось. «В чём дело? На этот раз прошёл выше. Или мне кажется?»

Нет, не показалось Волкову. Не скользнул вертолёт над самыми деревьями, силуэт его не заслонил от капитана Волкова сияющую в зените крапинку «Улисса», над рекой завис на большой высоте, а когда Саша собрался пожелать Матвею и его молодой жене приятного свадебного путешествия, дракон повёл себя и вовсе странно. Накренился на правый борт (изменился тон рокота), нелепо задрал тонкий хвост (даёт перебои двигатель?) стал терять высоту, сначала медленно (видно лопасти), всё быстрее, быстрее, и камнем рухнул в реку. Вода к небу фонтаном. «О, небо!» – только и смог подумать Волков.

– Это я, – бормотала Ольга. Как-то вдруг оказалась рядом, и снова уцепилась за рукав комбинезона. – Я же всего лишь пожелала, чтоб они… И вышло по-моему. Но я не хотела… Просто со злости, из зависти…

– Ты здесь ни при чём, – сказал ей Волков. – Успокойся. Это Кий, теперь никакого сомнения. Так и говорила Джоан, на обратной ветви реализуются маловероятные исходы. Прошла Тёмная Волна, ты заметила? Петля была больше десяти минут, это серьёзно. Планетарной Машине с таким не справиться. Что ты говоришь?

– Я не понимаю, – шептала Ольга. – Нашло какое-то помрачение. Ты ушёл, мне худо стало, как никогда ещё не было. А потом вдруг оказалось, что не ушёл. Вот ведь ты.

– Возвращайся в беседку, – попросил Волков. Без особой надежды на успех попробовал вернуть ход событий в старую колею.

– Мне страшно, Саша. Я не останусь, пойду с тобой. Пусть меня волкодавы застрелят, это лучше, чем ожидание. Ты ведь сам говорил…

Тут Ольга спохватилась и прикрыла рот ладонью, словно надеялась затолкать обратно рвущиеся наружу лишние слова. Искоса глянула на Сашу и продолжила с фальшивым оживлением:

– Сам говорил, что неплохо бы иметь провожатого, который во дворце знает входы и выходы.

– Что-то я не припомню, чтобы я такое говорил, – съязвил Волков, думая при этом: «Зато хорошо помню, о чём думал. Хотелось бы мне знать, что на уме у этой… желтоглазой красавицы».

– Вот это как раз необязательно, – с победной улыбкой отчеканила ехидная ведьма. – А за то, что вместо дурочки назвал красавицей, вот тебе первый совет: чем лезть от большого ума через центральный вход, который очень даже охраняется, лучше бы поднялся на драконью площадку, её-то им охранять не от кого.

– Через крышу? – переспросил Волков, – Мысль хорошая. Это я могу, но как же ты? Придётся тебе всё-таки остаться в беседке.

– Не придётся, – уверенно заявила Ольга. – Ты опять возьмёшь меня на руки. Ну, давай же! Чего ждёшь?

– Сейчас, – буркнул Волков и в который уже раз стал просить «Афину» задействовать режим левитации.

* * *

На этот раз Ольга устроилась за спиной, держась за шею. Не обошлось без упрёков, но капитан Волков объяснил: если нападут, руки должны быть свободны. Ведьма забралась на спину, всё ещё ворча, что это неудобно и руки устанут держаться, долго возилась, пытаясь обеспечить себе максимальный комфорт и о главной причине неудобств осталась в неведении. А причина-то – проще не придумаешь: если заметят и начнётся пальба, между стрелком и девушкой окажется тело Волкова, надёжно защищённое от превратностей судьбы гравитационным поясом.

На этот раз Саша поднялся вертикально, чтобы не наломать дров в прямом смысле – зацепившись ненароком за какую-нибудь ветку. Ольга замолчала, когда оторвались от земли, только шумно дышала на ухо. Чтобы ей было легче держаться, пришлось изменить угол тангажа.

– Так лучше?

– О-о! – отозвалась Ольга, разлёгшаяся на спине капитана Волкова, как на кушетке.

«Жарковато», – подумал Волков и глянул вниз. Соображения об удобствах вылетели из головы тут же. Волкодавы, целый отряд. «По тропинке спускаются, – отметил капитан. – Человек пять или шесть, их голоса и слышно было перед тем, как накатила Волна. Вовремя мы убрались оттуда, ещё минута и пришлось бы отбиваться. Интересно получается. Не всегда маловероятные исходы Кию на руку. Подняться нужно повыше, чтоб не заметили. И Ольге сказать, чтоб не вздумала…»

– Я молчу, молчу, – испуганно шепнула на ухо ведьма; Саша скорее догадался, чем расслышал, слишком сильно шумел ветер.

«Ещё выше, господин эмиссар, заодно и осмотритесь».

С такой высоты дворец Кия напоминал гигантский ледяной куб, покрытый по верхней грани чёрной скатертью с оборками. На скатерти вместо праздничных блюд – стрекоза с двумя поникшими узкими крыльями. «Ещё один дракон?»

– Вообще-то их четыре, – дала справку Ольга.

«Один погиб, два где-то прохлаждаются, остался один, – подвёл итог Волков. – На крыше никого не видно, и это здорово. А дворцовый парк недурно охраняется, ограда, по углам какие-то скворечники. Спросили бы меня, что это, – я, пожалуй, ответил бы: вышки сторожевые, разве не видите? А берег реки не охраняется. Кий считает, что оттуда опасаться некого? Весьма опрометчиво. О, сколько коробок!»

Последний мысленный возглас вырвался у эмиссара Внешнего сообщества, когда он заметил за дальней стороной ограды ряды строений с плоскими крышами, чрезвычайно похожих на казарму тринадцатого участкового управления.

– Это не коробки, а Кий-город, – прокричала Ольга. Ветер-то наверху нешуточный.

– Не разговаривай, простудишься, – попросил Волков и двинулся малым ходом в сторону дворца. Возле самого его уха засопели горячо и обиженно, однако объясняться было некогда. Метров триста оставалось до невысокого парапета, ограждающего драконью площадку Киева дворца.

Оказавшись у края крыши, Волков взял правее, сделал небольшой крюк, чтобы зайти на посадку «от солнца», обогнул небольшую постройку в центре площадки и снизился до полутора метров, думая: «Никого. Как-то нужно попросить её слезть, так, чтобы опять не обиделась».

– Не стоит беспокоиться, – сказала ведьма и тихо пискнула, соскакивая. Понятно стало – всё ещё дуется. Волков опустился на четвереньки, тут же поднялся, с отвращением отряхивая руки – поверхность крыши оказалась грязной, липкой на ощупь и воняла углеводородными смолами.

– Теперь мы с тобой спустимся, – заговорила в полный голос Ольга, хватая гостя под локоть. Очевидно, ощутив под ногами твёрдую почву, приободрилась и вознамерилась снова взять на себя роль хозяйки.

– Ш-ш-ш! – зашипел на неё Волков, дёрнул ведьму за руку с таким расчётом, чтобы оказалась позади него, и проговорил вполголоса: – Иди за мной, из-за спины не высовывайся, будешь говорить, куда поворачивать.

– Ну и пожалуйста, – ответила обиженно Ольга. – Налево, за угол. Дверь видишь? Туда. Подёргай ручку. Ну, чего молчишь? Открыто?

«Даже если и закрыто, – подумал Саша, открывая дверь. – Остановить нас какой-то паршивой дверцей не выйдет. Шуметь не хочется раньше времени. Только бы Ольга… А, ч-чёрт, всё равно же слышит. Только бы ты не вздумала лезть вперёд, под пули».

За дверцей обнаружилась узкая винтовая лестница. Саша стал спускаться, осторожно ступая, Ольга, прикрыв дверь шепнула ему:

– Я-то ладно, а ты?

«Мне не повредит, если в меня постреляют немножко, – подумал рассеянно Волков, нагибаясь, чтобы осмотреть маленькое помещение. – Стрельба – ерунда. Щекотка для нервов, не более. Главное, чтобы не прибить опять кого-нибудь, кто сдуру подвернётся под руку. Никого здесь, можно спускаться. Дверь какая-то».

– Это запасной выход из покоев княжеских, – шепнула, прижимаясь к спине Волкова, его спутница.

«Тише. Ты здесь останешься. Если окажется, что там безопасно, я позову тебя. Сиди тихо, не высовывайся. Да, вот ещё что: когда я войду, поднимись к выходу на крышу и дверцу на замок. Понятно?»

– Понятно, – ответила ведьма и добавила с неудовольствием, – Раскомандовался.

Стальная дверь оказалась незапертой. Капитан Волков легонько толкнул её, прислушался – разговаривают, – скользнул в полумрак, нащупал рукой что-то мягкое – портьера, дверь завешена, – прикрыл дверь, – смазана, не скрипнула, – раздвинул портьеры и глянул внутрь.

У гигантского стола массивное кресло, в нём человек, но из-за высокой спинки видно было одну правую руку его. Перстень.

– И что же ты, Тиресий, нам присоветуешь? – спросил незнакомый женский голос. – Видишь сам, что случилось с драконом крушение.

– Я советы даю тем, кто слушает, – ответил откуда-то издали голос. «Тиресий. Молодой, судя по голосу, а я думал – старик».

– Так тебя ведь я одного и слушаю, – удивлённо возразила женщина.

– Слушать слушаешь, да невнимательно. Что не нравится, то коверкаешь. Говорю тебе, что неправедно власти княжеской добиваешься. Говорю, что ошиблась в выборе и ступила на почву зыбкую. И ещё скажу: внемли разуму, откажись от неправедно взятого!

– Ах ты пёс поганый! – заорал мужчина, сидевший в кресле. Голос его показался знакомым Волкову.

– Ах ты!.. Я тебя!.. – истерически вскрикивал мужчина, пытаясь выбраться из кресла. Наконец это удалось ему, он вскочил, отпихнув кресло ногой, и предстал перед эмиссаром Внешнего Сообщества во всём своём великолепии.

– Я казнить велю тебя, страдника! – прокричал он, тыча скрюченным пальцем в кого-то, скрытого от Саши портьерой.

От удивления Волков забыл, что нужно прятаться. Раздёрнул портьеры и сказал:

– Так это ты? Ну, вот мы и встретились.

На великолепном мохнатом ковре перед ним стоял человек в парадном мундире с золочёными кантами и, краснея от возбуждения до корней тёмных кудрей, грозил кому-то через весь кабинет пальцем. Матвей, он же Лёва, он же Джокер по имени Гарик. Сатир в княжеском облачении.

Глава пятнадцатая

Нет, не успел капитан Волков разобраться в обстановке, хоть надо было. Заметил, что комната велика, из окон вид на реку, рассвет, шторы раздвинуты. Большего внимания заслуживали присутствующие, было их в кабинете к моменту эффектного появления эмиссара Внешнего Сообщества трое. Матвей (рот открыл от удивления, однако страха не испытывает, на обеих руках перстни), поблизости в кресле для посетителей девушка (испугана, глаза тёмные), поодаль, у входа моложавый тип (одежда волкодава, но глаза не белые, рука в кармане – оружие?) и всё, никого больше не было в кабинете и спрятаться в нём негде. Но Матвей и не проявлял желания прятаться.

– О! – сказал он, – Ещё один явился набиваться в советники. Давно что-то тебя видно не было. Как спал? Не болит ли с перепою головушка? Позволено ли будет спросить, чем обязаны?

«Он просто издевается. Думает, раз на руках перстни… Постойте-ка, господин эмиссар, горячку пороть не следует. Разберёмся. Что же получается? Кто был на борту во время драконокрушения? На руках у этого оба перстня. Он с Кием справился? Проверим-ка».

– Чем обязаны? – переспросил, изображая удивление, Александр. – Да я же говорил тебе: мне нужно с Кием встретиться. С князем Кий-города.

– Тебе устроить с Кием свидание, – пропел Матвей. – Так это пустяки, легче лёгкого. Проведут тебя псы, окажут почести: на шею верёвочку, камешек и в реку, там где Кий теперь обретается. А с князем ты уже, почитай, встретился. Вот эти руки держат Матвей-город.

«Ага, – подумал эмиссар Внешнего Сообщества, глядя на сатировы руки, украшенные иолантами. – Уже Матвей-город. Как быстро у них тут это делается: раз и в дамки. И не боится мне всё это высказать, гад. Секунду. Да стойте же, господин эмиссар! Перстни у него. Тёмная Волна прошла уже после того, как дракон снялся с крыши. Значит, Сила в руках этого ничтожества».

– Э! Ты чего! – обеспокоился князь Матвей, выставляя перед собой руки с перстнями. – Но-но, пёс! Ты не очень-то!

Саша озлился не на шутку. Шагнул к Джокеру, готовясь схватить за отвороты парадного княжеского мундира, краем глаза приметил шевеление – должно быть поднималась с кресла девушка, – сообразил, надо думать, это княжна Кира, за молодого супруга волнуется, – схватил молодожёна за грудки и поволок его к стеклянной стене, за которой с полсотни метров пропасть.

Позади и слева слабо ахнули (точно это Кира, но не княжна уже, а княгиня), Матвей трепыхался, хрипел, пучил глаза, пытаясь что-то крикнуть, для него нападение оказалось почему-то полной неожиданностью (думал, помогут перстни? Дудки, уважаемый), третий свидетель покушения на жизнь князя Матвей-города в происходящем не принимал никакого участия.

– Сейчас я тебе покажу и шею, и камушек, – горячился капитан Волков, держа предателя за горло и прижимая затылком к толстому стеклу, за которым прекрасный вид на реку. – Посмотрим, помогут ли тебе…

И тут за спиной эмиссара Внешнего Сообщества крикнули:

– Это не он! Ты ошибаешься!

Саша выпустил шею Джокера и, обернувшись, подумал изумлённо: «Как так – не он? Ольга, ты что тут делаешь? Я же просил не высовываться!»

– Не он, – повторила ведьма, держась одной рукой за портьеру. Лицо её искажено было ненавистью; смотрела она при этом не на Матвея и не на княгиню, а на того типа, который равнодушно наблюдал за экзекуцией.

– Не я… – хрипел, пытаясь оттолкнуть капитана, Матвей. Княгиня Кира хваталась за куртку Волкова и пробовала зачем-то глянуть в глаза, но не до неё было. Никак не мог эмиссар Внешнего Сообщества поспеть за событиями.

– Тиресий, я всё слышала, – шипела ведьма, направляясь скользящим шагом к безучастному наблюдателю, – ты думал: ни при чём этот юродивый! Ты думал: как остановить неизбежное?! Ты что-то об этих самых… (ведьма приостановилась и повернула к Волкову голову) Саша, как они называются? Волны какие-то.

– Тёмные Волны? – Волков оставил Джокера, тот вдохнул шумно и вдруг заорал: «Охрана!»

Ольга вцепилась в одежду Тиресия, тряхнула (он растерян, не знает, что делать) и в лицо ему бросила обвинение:

– Ты во всём виноват! Ты устроил волны! Ты к власти привёл…

Распахнулась дверь, в комнату полезли белоглазые. Саша сделал движение – к Ольге броситься, но поздно было. Охранники оторвали ведьму от Тиресия, один ей руки удерживал, другой приставил к виску пистолет, а третий целился в Волкова.

«Ну вот. Говорил тебе, Оля…» – сокрушённо подумал Саша, но делать нечего. Не было ни малейшего шанса спасти эту оглашенную в такой ситуации.

– Тебя не сожгли ещё, рыжая? – проворковала Кира, оставляя Волкова и направляясь к бывшей подруге. – За реку пробралась, вредная? Напрасно же ты это сделала. Придётся тебе, ведьме, помучиться.

– Отпустите её, – попросил Волков и стал приближаться нарочито небыстро, показывая пустые ладони, к тому волкодаву, который целился в девушку. – Отпустите Ольгу – сдамся.

Сам думал: «Только бы он убрал пистолет от её виска. Остальное – дело техники».

– Стой. Стой, где стоишь, – проскрипел волкодав, не опуская пистолет и чёрные точки его зрачков равнодушно уставились на капитана Волкова. – Ещё шаг и я отстрелю ей голову.

«Чёрт. Он так и сделает. Пустоглазый пёс».

– Что же, нет на вас суда? Нет справедливости? – отчаянно выкрикнула Ольга, по щеке её (у Волкова стало сухо во рту, когда увидел) покатилась слеза, потом ещё. Помолчав, она сказала, обращаясь к Волкову, сломанным голосом:

– Пусть убьют. Лучше так, чем мучиться.

Волков вдохнул, поднял руку, ловя фигуру волкодава в рубиновую сеть «Афины», и в этот миг на него обрушилась бархатная тьма.

Холод накатил и схлынул, остался на кончиках пальцев. «Что это? Опять дверь?» – подумал Саша. Сталь холодила пальцы, Волков легонько толкнул дверь – оказалась незапертой. В полумраке нащупал что-то мягкое. Портьера. За ней кабинет Кия. «Этот мерзавец, – подумал Волков о Тиресии, – вызвал Темную Волну. Меня назад отбросило. Ну же, господин эмиссар! Думайте! Есть шанс переломить ситуацию! О чём они там?»

В комнате разговаривали.

– Что это было? Какое-то наваждение, – ошеломлённо бормотал Матвей. Руки его из-за спинки кресла видно не было, должно быть, тёр лоб.

– Нет, это вовсе не наваждение, – раздельно проговорила княжна Кира. – Что теперь ты нам скажешь, Тиресие? То же самое присоветуешь, – отказаться от власти княжеской?! Не тебе ли самому перстни надобны?!

В голосе Киры слышалась явная угроза.

«Они друг другом заняты. Нужно действовать, пока Матвей не позвал охранников, и начать теперь именно с этого пакостника, с Тиресия», – решил Волков. За дверью послышался какой-то шум, приглушённый вскрик. «Ведьма опять что-то почуяла, – решил Саша. Нашёл ощупью барабанчик замка и запер дверь изнутри, думая: «Вот теперь-то мы и позабавимся, теперь-то за Ольгу опасаться нечего», – и, раздёрнув портьеры, рванулся внутрь, прямиком к Тиресию. Кира на пути. Тоже к нему подбирается.

– Кира! Сзади! – визгнул Матвей. Княгиня обернулась как ужаленная и тёмный взгляд её скрестился со взглядом Волкова.

– Прочь с дороги, кошка! – проревел капитан Волков, в один прыжок оказался рядом с Кирой, поднял руку – толкнуть, но что-то заставило его глянуть мельком на Тиресия, и он замер. Прорицателя в комнате не было! Вбегая, Волков отчётливо видел его рядом с закрытой дверью, там же, где в прошлый раз, но теперь…

– Кошкой ты назвал меня? Правильно, – промурлыкала Кира. Волков помимо воли снова глянул ей в глаза. Голова капитана пошла кругом от наплыва невероятных событий. Тиресий исчез, что делать?

– Я похожа на кошку чёрную, – прозвучал в голове гулким эхом низкий тёмный голос княгини Киры. – Лапки мягкие, голос бархатный, но в глазах моих Сила сильная.

В ушах эмиссара Внешнего Сообщества загудел колокол, меж двумя басовыми ударами он услышал будто издалека истошные вопли Матвея: «Охрана! На княгиню покушение!» – и всё исчезло. Темнота, мрак забвения.

* * *

Первая мысль, возникшая у Волкова, когда к нему вернулось сознание, удивила его самого: «Какое ужасное зловоние», – подумал он и пришёл в себя окончательно. Смрад не исчез, лез в ноздри; от него выворачивало наизнанку, пришлось дышать ртом. Под спиной было что-то жёсткое и холодное, снизу дуло холодом. Когда Саша открыл глаза и поднял голову, вынужден был прищуриться – резануло светом, но это вскоре прошло. Он увидел небольшое квадратное оконце, украшенное решёткой – отделка безвкусная и грубая. «Где-то видел уже, – подумалось Волкову и тотчас припомнилось: – Эго показывал; тогда же, когда костёр и на костре женщину. В чём другом, а в прогнозах Эго не ошибается. Где это я?»

Саша сел на деревянной лежанке, привешенной к стене двумя ржавыми цепями, пошаркал босыми ногами по голому каменному полу, огляделся – мрачная комната. Стены кирпичные, голые, и ничего больше нет в комнате (два на три метра, высотою тоже около трёх), лежанка да ещё в углу какая-то деревянная грубо сколоченная крышка со скобой вместо ручки. И дверь. Когда увидел эту дверь с квадратным окошком, закрытым наглухо, в голову полезли ассоциации, но Саша отмахнулся. «Ишь чего придумали, остановить меня какой-то дверью», – подумал он, разжигая в себе злобу, провёл по груди и заметил, что вместо комбинезона на нём какое-то рубище. Серое: куртка и штаны, – ткань грубая и пованивает от неё… Волков поморщился и снова стал дышать ртом, осматривая странную нашивку на левой стороне груди – жёлтый круг. И тут до него дошло – пояса «Афины» нет больше на эмиссаре Внешнего Сообщества, а значит, поддержки ждать не приходится. Ни сломать дверь, ни выдрать из дурацкого окошка решётку, ни попросить помощи у Сообщества капитан Волков не имел теперь возможности.

«Как же это получилось?» – спросил он самого себя, и вспомнил последнюю картинку, которую видел перед тем, как впасть в беспамятство: глаза княгини Киры, бритые головы волкодавов, всё плывёт и качается. Тьма. «Поймали на чепухе. Обычный гипноз, похоже. Ерунда, но, как видите, господин эмиссар, гравитационное ваше оружие против него оказалось бессильным. Не слышал я, правда, чтобы без аппаратных средств, одними приговорами можно было уложить на месте такого деревянного обалдуя, как вы, но здесь каждый день приносит что-нибудь новенькое. Итак, вы попались, господин эмиссар. Странно, что они не пристрелили сразу, или в реку не бросили, как обещал сатир. Но он вообще горазд не исполнять обещания. Чего же ещё от меня нужно князю Матвей-города?»

За дверью лязгнуло и заскрипело в отдалении, потом грохнуло железом о камень, и мимо двери прошаркали шаги, показавшиеся капитану Волкову старческими, а следом за ними протопали ноги в тяжёлой обуви. Прозвучал неразборчивый начальственный окрик и снова стало тихо, лишь на грани слышимости, будто проник сквозь толстые стены, померещился Саше звук, похожий на кашель – надрывный, лающий. Помотав головой и отогнав неприятные мысли, капитан Волков стал прикидывать, чем грозит ему создавшееся положение и есть ли шансы найти выход. Картина получалась безрадостная: чего бы ни хотел от него Матвей, ясно, что добиваться желаемого он будет отнюдь не одними уговорами. «А я ещё радовался, что Ольгу оставил на крыше. Ей и бежать-то оттуда было некуда». От мысли этой стало ещё хуже, чем было, хотя казалось – хуже некуда. Воспользовавшись минутной слабостью капитана Волкова, сорвалось с цепи воображение. Картины перед глазами одна гаже другой: костёр, ремни из спины, строки Киева письма – «кишки выпустим», оттуда же выскочила наткнутая на кол голова с пустыми, чёрными от крови глазницами, и напоследок – опять костёр, на костре женщина. Волков зарычал, грохнул кулаком по лежанке, цепи звякнули в ответ. Дышалось тяжело, но было уже не до запахов. «Что же Эго? Тоже оставил меня? Как Оля сказала? Нет справедливости… Неужели всё? Иришка! Иронька!» – позвал мысленно Волков. Поднялся. Почудился в освещённом квадрате окна призрачный силуэт, но за спиной лязгнуло, спели петли, и голос такой же унылый, как пение ржавых петель сказал: «Чего разорался? Захотел в карцер? Выходи на прогулку, висельник».

Выводя заключённых из камер, надсмотрщик оставлял двери открытыми, поэтому каменные плиты коридора позади уныло ползущей, шаркающей и кашляющей колонны расчерчены были полосами света. Диковатое зрелище – мрачное сырое подземелье впереди, а позади солнечные полосы. Впрочем, смотреть назад не разрешалось, только в спину впереди идущему. И Волков рассматривал круглую жёлтую нашивку на спине Семёнова Романа Анатольевича, бывшего главного энергетика Внешнего Сообщества. Оказался в соседней камере. Вышел, горбясь; переступая через порог, схватился за косяк, повёл налитыми кровью невидящими глазами и не узнал Волкова.

– Рома! – позвал, не сдержавшись, капитан, за что немедленно получил чувствительный тычок в спину: «Не разговаривать!» Роман Анатольевич никак на оклик не отреагировал, привычно повернулся лицом к стене рядом с Волковым, ожидая пока закроют камеру. Голова его тряслась, губы едва заметно шевелились, и видно было – бывший главный энергетик не в себе и, возможно, просто не помнит собственного имени. «Месяца не прошло!» – ужасался Волков, глядя как бредёт, едва переставляя ноги, неузнаваемый, похожий на древнего старикана, а на деле-то – средних лет негодяй и предатель, наказанный тем самым властителем, от которого ожидал милостей. «Что они с ним сделали? И не с ним одним. Много их! Насколько мне помнится, Кий не склонен был нянчиться с преступниками. Кормить, содержать, выгуливать, – на это не разменивался, просто жёг и вешал. Почему же этих помиловал? И языки не вырезал, просто держал в одиночках и не давал разговаривать. Напрашивается вывод – каждый из них знает что-нибудь, чем Кий собирался в будущем воспользоваться, но без нужды не выпытывал, чтобы не приходилось записывать. Господин эмиссар, вы находитесь в библиотеке княжества. Собрание насчитывает… – сколько? – ну, в этом книгохранилище примерно пятьдесят томов. Вы, господин эмиссар, последнее приобретение. Поэтому корешок ваш не истрепался ещё, как у Романа Анатольевича. Но если вас будут часто снимать с полки и перечитывать…»

– Налево! – услышал Саша и тут же получил удар, на этот раз в плечо. Коридор закончился, над головой июньское небо (Волков зажмурился), асфальт квадратного дворика после холодных каменных плит обжёг босые ноги, но это было невыразимо приятно. Сразу поднялось настроение, и Саша стал осматриваться, в надежде обнаружить слабое место в системе охраны тюремного помещения. Напрасно. Сплошные отвесные стены высотой в три человеческих роста, по углам, как и положено, охраняются, а по верху оплетены проволокой и, надо думать, она под напряжением. За одной из стен, где узкий вход, зеркальная стена дворца. Сложно не оценить удобство такого расположения – государственные преступники всегда к услугам князя: вот они в подвалах, пожалуйте ваша светлость. Не нужен больше узник – вывели, к стене вот тут поставили, дали залп. Шикарно. «Значит, судьба вам, господин эмиссар, узнать, чего хочет от вас князь Матвей, жаль, не известно его отчество. Собачий сын. Но-но, полегче, уважаемый, когда думаете о князе Матвей-города. Вот он придёт, он покажет вам, почём ныне оскорбление светлости». Волков, разгорячившись, чуть не налетел на переднего, вовремя одумался: «Потише, спокойнее, Сашечка», – и выровнял шаг, посматривая на чёткие, съёжившиеся у ног узников тени. Близился полдень.

Прогулка не затянулась, колонна заключённых, серая гусеница, не замкнула один из кругов, втянулась обратно в логово, будя под сырыми сводами подземелья шаркающее эхо. Затем она распалась на части, и двери в коридоре одна за другой захлопнулись.

То ли действительно успела проветриться камера, то ли Волков привык, но дышать ртом необходимости больше не было. Первым делом Саша подошёл к окну, подпрыгнул, повис на решётке, подтянулся и выглянул. Прямо под окном асфальт, если выломать решётку, можно будет вылезти, но действия эти бестолковые, поскольку в трёх метрах – глухая стена, такая же, как в тюремном дворике.

– Ладно, – буркнул Александр, спрыгнул на пол, отряхнул руки от ржавчины и поднял из любопытства деревянную крышку, что в углу комнаты: «Что там?» Сразу стало понятно, откуда запах. Зато пропала необходимость барабанить в дверь и просить, чтобы вывели. «Со всеми удобствами, – думал арестант, устраиваясь полминуты спустя на жёстком щелястом ложе. – Почитать вот, к сожалению, нечего. Книг полно, но каждая на особой полочке. И где вообще видано, чтобы книги читали друг друга? Попахивает постмодернизмом, не чувствуете? Нет-нет, лучше бы вам не принюхиваться. Что там? Голоса какие-то».

По коридору протопали, звонко лязгнул засов. Саша медленно поднялся, ожидая – сейчас начнётся, дошли у нового князя руки до чтения. Сейчас снимут с полки свежее поступление. Но выводить из камеры его не стали, сказали подобострастно:

– Пожалуйте, ваша светлость.

– Возле двери останешься, – распоряжался князь Матвей, стоя на пороге. – И ты тоже. Дверь не закрывать. Не прислушиваться, смирно стоять. И передайте смотрителю, чтоб без моего приказа не отпирал наружную дверь.