Текст книги "Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)"

Автор книги: Борис Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

– С душевой я бы справилась, не в первый раз, – обиделась Ирочка, с опаской возвращаясь к отрытому зеву кабины. – Но это не душевая, а душегубка. Камера пыток с электронным управлением.

– Не преувеличивай, милая, – балагурил, нажимая кнопки пульта, Волков, – Это демократичная душевая – на любой вкус. Может быть, некоторым нравится погорячее. Смотри – это температура. Регулировать здесь и здесь. Это скорость потока и дисперсность капель. Это степень ионизации, примеси…

– Обойдёмся пока без них, – заявила благоразумная Ирочка, заметив, что мужу не терпится вернуться. Кто их знает эту ионизацию и примеси всякие. – Я всё поняла Сашенька.

Она дождалась, пока закроется за Волковым дверь, и сделала вторую попытку принять душ. На этот раз сплошной поток мелких капель, подувший на неё сверху, не обжигал, напротив. Гладил кожу тепло и влажно, обволакивал нежно. Ободрённая таким обращением Ирочка стала экспериментировать со скоростью потока и дисперсией капель, превращая туман в морось, морось – в крупный летний дождь, придавая дождю силу тропического ливня и снова обращая его в туман. Возилась в душевой долго, когда же заглянула, облачившись в халат, к заговорщикам, услыхала:

– …и спряталась в шкаф. Представляешь, Джеф? В шкафу от меня укрылась, а потом пробралась в рубку «Улисса».

– Наш человек, – одобрительно кивнул Морган.

– И вот захожу я уныло к себе в рубку, и нахожу там….

– Меня, – сказала Ирина Волкова, открывая сдвижную дверь комнаты.

Эффект от появления превысил ожидания; виной тому сногсшибательный вид принцессы Грави в домашнем наряде. Как и все удачные экспромты, появление было хорошо организовано: не меньше пяти минут коварная девушка тайно готовилась, вертясь перед зеркалом. Похоже, в воде были всё-таки какие-то примеси, от которых волосы после сушки (оказывается, если уменьшить размер капли до нуля, поток воздуха в волшебной душевой становится сухим и жарким, как в пустыне), так вот, после сушки волосы совершенно потеряли вес и торчали в разные стороны очень эстетично – копной. И кожа какая-то стала… Как будто подсвечена изнутри. Теша тщеславие, Ирочка вертелась перед запотевшим зеркалом на три минуты больше, чем требовалось, и в комнату явилась, рассчитывая произвести впечатление. Но, как и было сказано, эффект превысил самые смелые ожидания.

Волков, лежавший поперек кровати, сел торчком и раскрыл рот по примеру своего лучшего друга. Зрачки его, совершали движения вверх-вниз, следуя изгибам фигурки, укутанной в белое. «Великоват халатик», – огорчилась Ирочка. Бросив быстрый взгляд на Моргана, Ирочка выругала себя за излишнюю театральность. Джеффри был красен и смотрел прямо в глаза, напоминая мышь, внезапно встретившую на прогулке змею.

– Как же я мог после этого не жениться?! – завершил свой рассказ риторическим вопросом капитан «Улисса».

– Понимаю, – пробормотал Морган, не найдя в себе силы отвести взгляд.

– Кофе будете, мальчики? – спросила, Ирочка, посылая Моргану улыбку яркостью несколько тысяч люмен.

– Лучше ча-чай, – выдавил ослеплённый Джеффри. – То есть я хотел сказать, буду.

– Мы будем, – поправил его опомнившийся от потрясения Волков.

– Чай так чай, – притворно вздохнув, согласилась Ирина, сделала ручкой и направилась в кухню. «Тебе понятно, – вполголоса сказал у неё за спиной Волков, – а мне вот непонятно, что нам теперь делать».

Из кухни не было слышно ничего, поэтому чай Ирочка готовила поспешно (оборудование кухоньки оказалось самым прозаическим, помощь технического специалиста не потребовалась). Спешила, потому что очень хотелось узнать, какие события ближайшего будущего вызывают у мужа сомнения. К сожалению, способ приготовления чайного напитка не претерпел под влиянеим технического прогресса сколько-нибудь заметных изменений – чаю нужно дать настояться, иначе он не будет иметь право на почтенное древнее имя «чай».

– Чай! – объявила Ирочка, внося три чашки с блюдцами и пузатый чайник на чёрном изрисованном крупными огненными цветами подносе. Пока входила, успела услышать Сашины слова: «…оставлю на Весте. А сам пойду на «Улиссе»… Увидев жену, он осёкся.

«Кого ты оставишь на Весте?» – огорчилась Ирочка, предугадав ответ на свой незаданный вопрос.

– В одиночку не пойдёшь, – сказал Морган тоном непререкаемым, избегая смотреть на Ирину, аккуратно опустившую чайный поднос на стол в двух дюймах от его локтя. – И «Улисс» не годится. Если я правильно понял, ты собираешься высадиться в одной из точек?

– Да. Возьму на борт ботик.

– Ботик – другое дело. Но ты возьмёшь на борт два ботика.

– И кто же поведёт второй? – возвысив голос, спросил Волков. Гладиаторы встретились взглядами, Ирочка, успевшая обеспечить подносу мягкую посадку, следила за «игрой в гляделки», испытывая смутное беспокойство. Морган не ответил ничего, но в поединке взглядов выиграл именно он.

– Или не пойдёшь туда вовсе, – заявил Морган и получил приз зрительских симпатий – чашку чаю. – Слушай, Сашка, может, отсидишься здесь? Лаэрт так и писал – скитаться меж островов, искать поддержку. И он, помнится, считает, что делать это придётся долго.

– Лаэрт собирается изгонять дьявола в одиночку, – сказал Волков, потянувшись за чашкой. – А сахар, Иришка?

Сахар нужно было ещё найти. Когда Ирочка вернулась, разговор вступил в новую фазу:

– … успеть! – горячился Волков, – иначе не видать нам Земли, как собственных ушей! Вечно будем «скитаться меж островов», таская для всяких проходимцев каштаны из огня голыми руками. Как Пьер, или малыш Симонидис. Как на Ио ребята.

– Ч-ч-чёрт тебя подери Волков, ты умеешь вывести человека из себя! – шипел Морган, успевший выхлебать свой чай без сахара. – Тебя уже объявили вне закона и приговорили заочно, тебе этого мало? Лаэрт знает, что делает, если Планетарная Машина запущена, у нас нет шансов, они прихлопнут твой «Улисс», как…

– Есть шанс, – спокойно заявил Волков. – О, спасибо, Иришка.

Он ограничился одной ложкой сахара и стал неторопливо размешивать. В наступившей тишине слышно стало, как позвякивает сталь о стенку чашки.

– Есть шанс, – повторил Саша веско, – и Лаэрт, конечно, знает о нём, иначе не стал бы посылать гравиграмму и расчёты, рискуя, что всё это будет перехвачено. А прямо не говорит, потому что боится…

– Кого? – тут же спросил Морган.

– Не кого, а чего. Шанс невелик, предупреждаю сразу. Но я уже решился. Начну со второго, экваториального аттрактора.

– Почему ты решил, что второй – именно экваториальный?

– Где бы наши красавцы расположили реактор, если бы хотели скрыть факт его существования до поры до времени.

– Подальше от поселений, на отши… А! Вот ты о чём… Ну да, я как-то не подумал. Нет, Сашка. Не получается логичной картины. Если всё так, как ты говоришь, то на экваторе вообще ничего быть не должно. Ты же видел – обычное поселение, горы… Проверяйте настройку «Фобосов», пора им на профилактику.

– Вот ты, – со сдержанным гневом проговорил Волков, – и проверяй «Фобосы». А я займусь вторым аттрактором.

Гладиаторы ели друг друга глазами. Ирочка на всякий случай отодвинула поднос подальше от шарившей по столу руки Моргана.

– Ч-ч-чёрта с два, – прошипел Джеффри. – Пойдём вместе искать то, чего нет. Точно как тогда.

– С той разницей, – невесело усмехнулся Волков, – что на этот раз дело не ограничится сломанной ногой и парой подзатыльников. И «осами» одними тоже, потому что…

Но он не договорил. Вспомнил – рядом Ирочка и она всё слышит.

– Не пущу, – с максимальной твёрдостью, на какую была способна, припечатала Ирина Волкова.

– Вот видишь, Джеф, нас не пускают, – Саша подмигнул Моргану.

– И правильно, – неожиданно согласился Джеф. – Будем скитаться меж островов и ждать поддержки. Людей собирать. Я говорил тебе, что Лаэрт вчера отчебучил?

– Нет, – поглядев с интересом на друга, ответил Саша.

Ирочка заподозрила подвох. Что-то уж очень легко получилось уговорить мужа изменить планы.

– Перенёс зачем-то конференцию планетологов из «Центрума» сюда. Представляешь?

– Ага! – губы Волкова растянулись в широкой улыбке. – Значит, все наши завтра будут здесь! Замечательное прикрытие. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – протянул Морган. Глаза его снова стали похожи на щёлочки.

Ирина внимательно разглядывала то одного, то другого, пытаясь понять истинную подоплёку, но в голову пришло только: «Значит, планетологи и есть те самые люди, которых Саша хочет собрать. Заговорщики. Да и Сашечка всё время называет себя математиком, а планетологом – никогда. Значит, он планетологом стал только чтобы иметь возможность…»

– Ну, раз всё так у нас чудно складывается, пойду я работать, – заявил вдруг Морган. И так странно произнёс слово «работать», что Ирочку снова стали грызть сомнения.

– Ну да, ну да, – поддержал его Волков. – А я тогда разгружу пока «Улисс». Кстати, Ирка, ты же не будешь против, если я похвастаюсь перед обществом нашим пузырьком?

Не сразу сообразив, что имеется в виду бабл, Ира взглянула на мужа недоумённо, потом ответила: «Конечно, я не против», – пытаясь понять, к чему клонит хитроумный капитан. Хотела спросить прямо, но Волков засуетился, стал собираться, приговаривая:

– Ну и хорошо. Нашим интересно будет, особенно дамам. Ручаюсь, некоторые из них комбинезоны прогрызут на локтях от зависти, когда увидят твою спальню. Если бабл – наше будущее, нужно подготовить несчастных учёных к его наступлению.

– Вот-вот, – буркнул Морган. – Подготовить, а то вступят в это будущее с разбегу.

– Пойдём Джеф, – позвал Саша от двери.

– А я? – жалобно пискнула Ирочка.

– Тебе бы выспаться, Ирка, – совсем не шутливым тоном посоветовал ей Волков, приостановившись у выхода.

– Ну уж нет. Я тогда поброжу по станции, осмотрюсь. Не заблужусь?

– Негде здесь заблудиться, – печально проговорил, выходя, Морган.

– Только не попадайся в лапы нашим биологам. На Весте нет живности, поэтому они повсюду подстерегают неосторожных и превращают их в подопытных животных, – всё так же серьёзно предостерёг Волков, вышел и закрыл за собой дверь.

Глава седьмая

Поселение «Центрум», кратер вулкана Олимп, Марс

С некоторых пор зал заседаний поселения «Центрум» местные шутники стали называть Залом Круглого Стола, а заседавший в этом зале Центральный Комитет Внешнего Сообщества – того же стола рыцарями. Трудно установить достоверно имя автора этой неуклюжей остроты: вряд ли кто-нибудь из действительных членов проявил такое неуважение к органу верховной власти, молодых же учёных подозревать в подобном святотатстве вообще не пристало, поскольку почти все они слыхом не слыхивали о древнем городе Камелоте. Однако факт остаётся фактом – название было придумано неким шутником (имя коего пребудет неизвестным) и оно (название) прижилось. Логично предположить, что количество стульев у мифического средневекового Круглого Стола должно соответствовать (хотя бы приблизительно!) количеству рыцарей, и это может послужить причиной недоумения, поскольку некоторые легенды доводят общее число благородных сидельцев до шестнадцати сотен. Сложно представить пиршественный зал, способный вместить такое изрядное стадо закованных в броню заседателей, поэтому другие легенды снижают рыцарское поголовье до скромного предела – не более ста шестидесяти. Придирчивый историк имеет полное право уточнить даже такую оценку сверху, поэтому сэр Вальтер Скотт, побуждаемый желанием повествовать правдиво, сообщал о шестнадцати благородных сэрах, и уж его-то свидетельства со здравым смыслом не расходятся. Времена меняются, рыцарей не становится от этого больше. Рачительные администраторы сочли нужным снабдить Зал Круглого Стола поселения «Центрум» всего лишь двенадцатью стульями, да и тех зачастую было с избытком.

Зал выглядел пустовато без четверти девять утра четырнадцатого дня первого весеннего марсианского месяца. Расчищенное от стульев место, предназначенное для президента Внешнего Сообщества, являвшегося обычно на заседания в персональном кресле, не было занято. Заместитель главы Сектора Математики и Теоретической Физики, некто Евграфов, действительный, но малоизвестный член Союза Исследователей, чувствовал себя неуютно, и, хоть и сдвинул поначалу свой стул на свободное от президентского кресла место, после, ощутив на себе косые взгляды, убрался правее, поближе к хмурому, не выспавшемуся Лосеву. Евграфову предстояло согласно регламенту вести заседание и это беспокоило его довольно заметно – стопочка листков на столе перед ним подвергалась постоянной нервной ревизии, верхний лист носил на себе следы правок, был исчёркан и даже измят, но впоследствии разглажен, насколько это оказалось возможным. Глава сектора Планетологии, Лосев, на своего соседа слева не смотрел демонстративно – делал вид, что прислушивается к обычной утренней перепалке медика Короткова с квазихимиком Балтазаровым, однако в разговор не встревал.

– Не понимаю тебя, Сашук, и никогда не понимал, – покашливая и подёргивая щекой, брюзжал Иван Арнольдович, барабаня по столешнице крепкими длинными хирургическими пальцами. – Дать тебе волю, сделаешь нас самих анаэробами. Колонизация колонизацией, но человек должен человеком оставаться. Хватит того, что вы с силикобактериями вытворяете. Перепахать Марс, залить его водой – пусть. Атмосфера – ладно, сила тяжести – гм-м… Ну, ты знаешь, что я об этом думаю. Но человека менять – прошу прощения!.. Давеча мне Алексей Мстиславович говорил, мол, на Весте… – правильно, Алексей Мтсиславович? – кое-кто из твоих молодых экстремистов стал пошучивать с воздушной смесью. Так вот, имей в виду, никаких этих фокусов с природой человеческой я позволять не намерен и согласия на них не дам. Евгеникой заниматься – это, знаешь ли…

– Злой ты с утра Ванечка, – беспечно пыхтел Балтазаров, подмигивая при этом Лосеву. – Изжога мучает? Это от земных разносолов. Ссудить тебя синтетической простоквашей? Улучшенная версия, мои гаврики вчера на семинаре докладывали. Только не делай вид, что тебя сейчас стошнит. Адвокат человечества. Не моя бы евгеника – Володька давно бы… Кстати, где он? Что? А, об этом мне вчера доложили. Че-пу-ха. Понятно, Алексей Мстиславович? Не такой Володя человек, чтоб вот так вот пропасть за здорово живёшь.

– Аварийщики нашли «Птичку», – сказал вполголоса, обернувшись к шумному квазихимику, кибернетик Лэннинг, последние двадцать минут потративший на негромкую беседу с Харрисом.

– Ну и что?

– Да то, Александр Романович, что разбита «Птичка». Колпак сорван и…

– Что – «и»?

– Никого под колпаком нет. В кресло президента был вмонтирован гравимаяк, электроника его надёжней чем…

– Не верю я вашей электронике, – зло прервал главу сектора Электроники и Кибернетики Балтазаров. Президента хоронить только потому, что нашли «Птичку»… И ведь тела нет!

– Спросите у аварийщиков, – тоскливо проговорил Лэннинг, кивая в сторону державшегося особняком Рэтклиффа, – буря была над Аркадией вчера такая – холмы летали. Тысячи тонн песка и камней. Не скоро они тело разыщут, если вообще найдут.

– И всё равно не ве-рю! – отрубил главный квазихимик и демонстративно повернулся к Ивану Арнольдовичу.

– Чуть-чуть «Птичка» до нас не дотянула, – скорбно кивая головой, проговорил Харрис. – Буря страшная. Теплицы мои засыпало опять. Если спросите меня, отвечу – надо с атмосферой что-то делать. И с климатом. Иначе толку от ареоботаники – на грош. И гравитацию тоже не мешало бы подправить, иначе растения…

Балтазаров только головой дёрнул, не снизойдя до разговора с поддержавшим его экспансионистские планы ботаником. Подумал: «Одна флора на уме. Теплицы!.. Володька погиб…» – но тут же загнал эту мысль обратно в подсознание, где было ей место, и с удвоенной энергией накинулся на Короткова, обзывая душку Ивана Арнольдовича «оберегателем хвоста» и «председателем общества спасения атавизмов».

Не дождавшись реакции на свою реплику, главный ареоботаник пожал плечами и возобновил негромкий разговор с Лэннингом, время от времени печально поджимая губы и кивая головой, как ослик Иа из давно забытой сказки.

«Учёные-кипячёные», – горячил себя Джонни Рэтклифф, предчувствуя схватку. Ища для себя место за круглым столом, бессознательно выбрал диаметральную точку – чтоб быть лицом к лицу с этими чистоплюями, особенно с Лосевым, которого не любил. Справедливости ради нужно заметить, что отвечали ему взаимностью, издевались над разумными мерами безопасности, а любимое детище бывшего военного лётчика – истребители-автоматы и вовсе не жаловали, отдавая предпочтение всяким там научным штучкам, от которых ни пользы, ни прибыли. «Но собака лает, а караван идёт», – мстительно радовался втихомолку глава Департамента Безопасности, вновь и вновь переживая восторг осы-Рэтклиффа, словно не дистанционно он управлял тогда истребителем, а действительно парил над Марсом, посверкивая крепкими округлыми боками, и обращал в дым остатки дурацкого древнего спутника одним ударом луча мощной лазерной пушки. Затаённую радость его омрачало только отсутствие в зале Семёнова. «Договорились же, – злился Джим, поглядывая на часы, на которых уже без двух. – Не струсил бы Рома. Трус он».

И тут же, словно ждал под дверью, вошёл Семёнов. Осмотрелся, поздоровался сухо и корректно, кивнул Лэннингу, поднявшему руку в знак приветствия, пригладил волосы, высмотрел Рэтклиффа и направился к нему в обход стола. Явление его особого эффекта не произвёло, Балтазаров только проворчал под нос: «Пожаловал. Наше Солнце», – вот, пожалуй, и всё. Однако стоило главному энергетику сесть за стол, как поднялся Евграфов. Его лицо выражало решимость начать заседание, провести на должном уровне и закончить, не смотря ни на что.

– Кхм-м, – откашлялся он, чтобы прервать Харриса, но тот не унимался:

– …новые смеси. Вы не представляете, какими вырастают обыкновенные томаты на подкормленных краснозёмах.

– Я опоздала? – взволновано спросили вдруг от дверей. – Извините. Иван Арнольдович, здравствуйте. Ох, простите, Александр Романович. Я так бежала!

– Ничего-ничего, Люсенька, – благосклонно прогудел Балтазаров и величественно повёл рукой, как будто на кафедре стоял и указывал опоздавшей студентке путь к знаниям. Люсенька Житомирская и в бытность студенткой имела обыкновение опаздывать, но, пользуясь неизменным расположением Александра Романовича, наказанию не подвергалась.

Она сделала движение – сесть поближе к бывшему научному руководителю и кумиру, – но, не успев сделать двух шагов, увидела Рэтклиффа и решительно направилась к нему.

– Здравствуйте, Айзек, – Людмила Александровна сочла долгом поздороваться со всеми присутствующими лично. – Доброе утро, Джон. Вы будете у Лэннингов? А ваша жена? Здравствуйте, Джим. Что? Нет, я помню. Ромочка, доброе утро! Спасибо. Что? Уже начали? Как?

– Кх-м-м-м! – ещё раз откашлялся Евграфов, ожидавший окончания церемонии по случаю прибытия на собрание приглашённой докладчицы.

– Кто это? – довольно громко осведомилась, очаровательно изогнув брови, Житомирская. – И где Владимир Борисович?

– Согласно Конституции Внешнего Сообщества, – начал внушительно собравшийся с духом заместитель главы Сектора Математики и Теоретической Физики, – в случае отсутствия президента…

– То есть как – отсутствия? – не поняла Житомирская.

– В случае отсутствия президента, – повторил, возвысив голос, Евграфов, – заседания Центрального Комитета ведёт заместитель главы Сектора Математики и Теоретической Физики. При иных обстоятельствах я не считал бы возможным принять президентские полномочия, однако вопросы, включённые в повестку дня, не терпят отлагательств, поэтому именем Науки, объявляю заседание Центрального Комитета Союза Исследователей открытым.

«Внушительно прозвучало», – похвалил себя Евграфов, но эффект от удачного вступления был испорчен. Людмила Александровна, пренебрегавшая обычно чтением служебных циркуляров, особенно если они поступали ночью, громким шёпотом осведомилась у Семёнова: «А что с президентом?»

– Президент отсутствует по неизвестной причине, – вынужден был сообщить ей в виде справки Евграфов. Оглядев присутствующих, чтобы оценить реакцию на это сообщение, встретился глазами с Лосевым. Алексей Мстиславович, до сих пор избегавший смотреть на Евгения Семёновича, теперь смотрел так, что мурашки поползли у названного Евгения Семёновича по загривку. Поборов озноб, исполняющий обязанности президента отвёл глаза и продолжил, но лоску в его спиче поубавилось:

– Итак, приступим к оглашению повестки дня. Предвидя возражения, должен напомнить, что подготовка заседания комитета целиком и полностью в моей компетенции, но инициатором включения в неё конкретных вопросов я не являюсь. Первый вопрос, вынесенный на обсуждение главой Департамента Энергетики, – вотум недоверия президенту Внешнего Сообщества…

По Залу Круглого Стола прокатилась волна возмущения:

– Что за чушь?! Я вас спрашиваю! Как его звать, Лёша?

– Это что ж получается? Без меня меня женили?

– Но послушаёте же! Вопрос правомерный! Неявка президента на заседание…

– Да что вы такое говорите – неявка! Он, может быть сейчас… А вы…

– Внимание! Вынося этот вопрос на повестку дня… Вы слушаете меня?! Эта безобразная сцена…

– Насколько я понял уважаемого Евгения Семёновича, – перекрывая разноголосый гомон, мощно прогудел Лосев, – он хотел проголосовать за включение вопроса о вотуме недоверия Воло… президенту в повестку дня.

В наступившей тишине Евграфов ответил твёрдо:

– Для включения в повестку дня согласно регламенту голосование не требуется, однако я не возражаю, если инициатор не против. Вы не против, Роман Анатольевич? Итак, кто «за»?

– Лёша, почему он сам голосует? Он не член комитета.

– Имеет право, Люсенька. Он заместитель.

– Кто «против»? Понятно. Комментарии излишни, вопрос снимается с повестки дня.

– Вот так-то, – как вас? – Евгений Семёнович, место президента вакантным считать рано, – зло улыбнулся Лосев.

Евграфов снёс его взгляд спокойно, однако смолчал. Ответил за него глава Департамента Энергетики, как и все администраторы в голосовании участия не принимавший:

– И всё же Евгений Семёнович будет исполнять обязанности президента, пока мы не разыщем Владимира Борисовича, или… – Семёнов поперхнулся, помолчал, потом сказал другим тоном и совсем не то, что собирался: – Или вопрос не разъяснится другим способом. Продолжайте, Евгений Семёнович. Заседание не закончено.

– Второй вопрос повестки дня инициирован мною. Надеюсь, против его обсуждения голосовать не будет никто.

– Вы огласите, – предложил Харрис, – а мы послушаем.

– Взаимоотношения с Земным Сообществом обострены в результате безответственного поведения одного из работников Сектора Планетологии. Дело может закончиться срывом поставок продовольствия, все присутствующие должны понимать, что это для нас означает.

– Это серьёзно! – всполошилась Людмила Александровна. – Это обязательно нужно обсудить!

– Да никто же и не возражает, Люсенька! – успокоил её Балтазаров. – Мы же, помнится, отказались от постепенного внедрения синтетов.

– Эти твои синтеты… – проворчал Лосев, неприязненно разглядывая приободрившегося Евграфова.

– А что? Есть альтернатива? – театрально осведомился глава Сектора Квазихимии. – Харрис, вы скрываете ваши достижения? На аркадийских барханах уже зреют кабачки под открытым небом?

Джон Харрис безнадёжно отмахнулся.

– Вот! – победно оглядев присутствующих, возгласил адепт универсального синтеза. – Кабачок вам… гм-м… на Марсе не вырастет, пока что. А земляне у нас, между прочим, покупают синтез-комбинаты. Правильно, Людмила Александровна?

– Да! – преданно глядя на бывшего научного руководителя тявкнула Житомирская.

«Будь у неё хвост – завиляла бы», – поморщился Лосев.

– Вот именно, что да! – входя во вкус, продолжил квазихимик, соскучившийся по чтению лекций. – И земляне знают, что делают! Суют нам свои кабачки втридорога, а взамен получают мои… Я хотел сказать – наши синтез-комбинаты берут. И что бы мне ни говорили противники синтетов…

– Прекрасная база для эксперимента, – внезапно встрял Коротков.

– Что? – опешил сбитый с толку лектор.

– Говорю, прекрасная база для эксперимента, – повторил, значительно пошевелив седыми бровями, старый биолог. – Больше миллиарда особей, переведённых на синтетическое питание. Надеюсь дождаться их потомства, хотя… (он подмигнул докладчику хулигански) В первом поколении результаты могут и не проявиться. Понимаете, Люсенька?

– Нет, – честно признала Людмила Александровна, поглядывая то на химика, то на медика.

– Между тем, всё просто, Люсенька. Если вскармливать вашего сына синтетами, внуки у вас, может быть, и нормальные вырастут, а вот правнуки…

– Да я же об этом и хотела доложить на заседании комитета, – растеряно проговорила Людмила Александровна, глядя на бывшего научного руководителя несчастными глазами.

– Мы отвлеклись от повестки дня, – вмешался Евграфов, пытаясь подобрать выпавшие из рук бразды. – Я ставлю на голосование вопрос о включении в повестку дня вопроса…

– Что на что ставите? – переспросил Иван Арнольдович.

– Кто за то, – не моргнув глазом, продолжил Евграфов, – чтобы включить в повестку дня вопрос о взаимоотношениях с Земным Сообществом? Так. Единогласно. Слово для доклада предоставляется Евграфову Евгению Семёновичу, то есть мне, приглашённый содокладчик – глава Департамента Обеспечения Житомирская Людмила Александровна.

– Да, это надо обсудить, – заявила Житомирская, глядя в стол.

– Ради экономии времени информацию о чрезвычайном происшествии в Секторе Планетологии подробно повторять не буду – она была вчера доведена до всех членов комитета. Вкратце: работник Сектора Планетологии нарушил закон о пребывании в околоземном пространстве судов, оборудованных гравитационным двигателем…

Входная дверь распахнулась, грохнув о стену. В проёме – Гэмфри Морган. «Всё испортит», – забеспокоился Лосев, но Морган успел войти. Удалить его не представлялось возможным.

– Здравствуйте! – громогласно поздоровался главный строитель и аккуратно прикрыл дверь. – Извините за опоздание, меня пробовали задержать у входа. Можете продолжать, уважаемый.

– Это закрытое заседание Центрального Комитета, – возразил недовольный докладчик. – И я…

– Главы департаментов обладают совещательным голосом, – невозмутимо ответил Морган, подошёл к столу, уселся рядом с Джоном Харрисом и посмотрел на докладчика выжидательно. Однако заседание, выбитое из колеи, не сразу туда вернулось – снова распахнулась дверь, в комнату сунулся некто в форме внутренней охраны. Рэтклифф стал выдвигаться из-за стола, строго выкатывая глаза – что за вид? – правый рукав охранника висел на нитках, оголяя плечо, под левым глаз охранника темнел символ мужества – свежий синяк.

– Шеф! Мы запретили ему входить! – доложил охранник Рэтклиффу, тыча в Моргана пальцем.

– Джимми, – в свою очередь обратился к шефу службы безопасности Гэмфри Морган. – Почему твои люди врываются на закрытое заседание Центрального Комитета? Разреши, я выставлю этого типа за дверь?

– Вы свободны, – сдавленным голосом выговорил Рэтклифф, и дверь закрылась за исполнительным его подчинённым. Но чувства, обуревавшие главу Департамента Безопасности, требовали выхода. Он прошипел сквозь зубы, адресуясь к Евграфову.

– Господин президент, если подобные инци… нденты повторятся, я подниму вопрос об учреждении вооружённой охраны.

– Подними, подними, – посоветовал нисколько не смущённый оборотом событий Морган. – У меня где-то завалялся отцовский карабин, я тогда его подниму. Он хоть и без патронов, но я с твоими мухобоями и одними прикладом справлюсь.

За Круглым Столом хихикнули, Рэтклифф, поднявший налитые бешенством глаза, не понял – кто. «Ничего, яйцеголовые, ещё не вечер», – подумал он, заставляя себя сесть и положить руки на стол.

– Так я продолжу? – ядовито осведомился Евграфов и, не встретив возражений, продолжил:

– Стало быть, все присутствующие знают, что работник Сектора Планетологии нарушил закон о пребывании в околоземном пространстве судов с гравитационным приводом. Пренебрегая прямым указанием куратора сектора Планетологии…

– Что-то я не совсем понял, – вмешался Лосев, – с каких пор куратор сектора вправе давать указания моим подчинённым?

– С того самого момента, как ваш подчинённый нарушил закон, – Семенов улыбнулся одними губами. – Я понимаю, что вы хотите этим сказать: первое моё распоряжение, изложенное в письме вашему капитану, не имеет юридической силы. Ну, что ж. Давайте вынесем мне выговор за превышение полномочий и будем разбираться дальше. Продолжаёте, Евгений Семёнович.

– Да, – Евграфов кивнул. – Стало быть, обстоятельства дела известны всем. Тогда я озвучу предложения, которые поступили от куратора Сектора Планетологии. Вам была предоставлена возможность ознакомиться с ними, но я повторю второй и третий пункты, поскольку первый потерял смысл – судно-нарушитель больше не находится на Земле. Цитирую почти дословно: «Предложить капитану Волкову А.С. сдаться уполномоченному представителю администрации Внешнего Сообщества, для чего прибыть в поселение Центрум, Марс, и передать вышеупомянутому представителю исследовательское судно «Улисс» со всем оборудованием», – это во-первых. А во-вторых: «В случае если таковое предложение не будет принято капитаном Волковым А.С. в течение трёх марсианских суток с момента получения, предлагаю признать правомочным применение всех возможных средств для немедленного уничтожения исследовательского судна «Улисс», где бы оно ни находилось».

– И это всё? – переспросил Лосев, заметив, что докладчик сделал паузу.

– Всё, – ответил, за Евграфова главный энергетик, широко улыбаясь, – Ночью, узнав, что с Владимиром Борисовичем произошло несчастье, я подумал: «Ну не палачи же мы, в самом деле!» Президент выразил протест против крайних мер предельно ясно. После того, как стало известно, что он – гм-м, – прошу прощения, вынужден назвать вещи своими именами, – что он пропал без вести, я решил: «Его протест нужно учесть», – и составил текст предложения в такой редакции, в какой вы его и получили. Обращаю внимание присутствующих – о каких-либо санкциях по отношению к Волкову А.С. речь не идёт.

Лосев отвлёкся. И без пояснений автора резолюции было понятно – уничтожить грозятся «Улисс», а не его капитана, капитану всего лишь предлагают прибыть в «Центрум». Срок вполне реальный – трое суток. Нужно вызвать Сашу сюда, вывести его из-под удара, а потом уж…

– Затем надо будет сообщить представителю «Грави инкорпорейтед», что нарушитель пойман, следовательно, инцидент можно считать исчерпанным, – закончил свой спич главный энергетик. Вы хотите что-то добавить, Людмила Александровна?

– Да! То есть, нет. Всё логично, так ведь, Алексей Мстиславович? Казнить никого не будем. И поставки продовольствия…