Текст книги "Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)"

Автор книги: Борис Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 50 страниц)

– Саша! Бери кофе, пока не остыл! – крикнула с порога рубки заботливая жена мужу, чей стриженый затылок обнаружился там, где и следовало ему быть – у одного из мониторов. «Обескуражен чем-то Сашенька», – отметила про себя внимательная жена, заметив – схватился рукой за подбородок и на экран смотрит искоса, одним глазом.

– Кофе? – встрепенулся Волков, бросив теребить подбородок, – То, что надо. Спасибо, Иришка. Мне как раз нужен допинг, что-то соображаю плохо. Знаешь, дядя Володя странные вещи пишет…

– Кто это – дядя Володя? Тот, который не боится марсианских пиявок? – осведомилась умненькая жена.

– Тот самый. Лаэрт. Владимир Борисович.

«О! – не удержалась от мысленного замечания бывшая Ирис Уокер. – Я допущена к высшим тайнам! Дядя Володя, он же Владимир Борисович, и есть тот самый загадочный Лаэрт, могучий старец и царь Итаки! Почему же он к тебе, Сашенька, обращается, называя «сынком», если он тебе дядя?»

– … не укладывается в голове, – продолжал между тем, прихлёбывая кофе, Волков, – но я просмотрел бегло его соображения и расчёты – всё логично. Отчётливо видны особенности в длинноволновой части спектра. Как их ещё объяснить? Обязательно вылезет в фазовом пространстве второй аттрактор, как ни крути. Но если глянуть с практической точки зрения… Ты понимаешь, что это значит?

– Нет, – честно призналась Ира.

– Ну, как! Это же означает, что мы с тобой ничего не знаем.

«Это правда», – опечалилась новобрачная, но не очень сильно, чуть-чуть.

– Не знаем даже, с которой из двух особых точек начать! С инициатора аномалии или компенсатора? – Волков, не глядя, сунул чашку на поднос и снова схватился за подбородок.

– Саша, для начала нужно позавтракать, – неуверенно предложила Ира.

– Да… Сейчас… – отозвался рассеянно Волков, глядя поверх головы, – И понимаешь ли, Ирка, в том хохма, что одна из особых точек, если наложить двумерную развёртку на карту поверхности, оказывается именно там, где мы с Джефом…

– Сашенька! Завтрак! – отчаянно просигналила жена ушедшему в себя мужу.

– Да! – очнулся тот. – Всё это после. Завтраку – да! О, Ирка, я забыл совсем! Тебе моя мама кое-что передавала в письме, но я не совсем понял.

– Что же? – стараясь, чтоб не дрогнул голос, спросила Ирина. Общение с Томом и Ариной подействовало на неё сильнее, чем хотелось бы.

– Ну, поздравления там всякие, обычные пожелания, это понятно, хотя я не совсем согласен с определением «оглашенный мальчишка», прозвучавшим в мой адрес. Тебя она как-то нежнее величала, почитаешь сама после завтрака. Но это пусть. Это туда-сюда. Непонятно, к чему она пожелала тебе обзавестись стальными нервами и ангельским терпением? Несколько неожиданно для свадебного поздравления, как ты считаешь?

– Да, действительно, – согласилась Ирина, глядя на мужа смеющимися глазами, а про себя подумала: «Нет, милый мой Сашенька. Ничего удивительного я в этом не вижу». У супруги капитана, названного в письме оглашенным мальчишкой, чувствительно отлегло от души.

Вернуться к обсуждению актуальнейшего вопроса о взаимном расположении особых точек бозонного поля после завтрака не вышло. Электронный шкипер устроил истерику по случаю наступления времени принятия решения, Волкову пришлось заняться капитанскими своими обязанностями, а жена его расположилась рядом в кресле – почитать, решив беспечно, что поднос с грязной посудой никуда не денется, подождёт. Книгу выбрала наудачу, попался некто по фамилии Тургенев.

– Эту стоит почитать? – спросила она мужа, демонстрируя обложку.

– Да-а-а… не исключено, – пробормотал тот, глядя сквозь. И снова уткнулся в свой экран.

«Ага. Ну что ж, тогда её и выберу» – решила Ирина и стала читать первую в книге историю – «Дворянское гнездо» какое-то. Сначала дело продвигалось плохо – очень много встречалось незнакомых слов, а Саша на вопрос – что такое «чепец» и «панталоны»? – только невразумительно мычал в ответ. Захотелось даже вернуть книгу на полку и взять другую, но незаметно для себя Волкова увлеклась, покорённая непривычными, странными оборотами речи, и настолько, что капитану, когда тот покончил с корректировкой курса, пришлось позвать трижды: «Иронька, ты не хочешь… Иришка… Ирка, ты слышишь?!» – и прикрыть ладонью страницу.

– Помилуй, Сашенька! Полно, что это тебе вздумалось? – удивилась его жена, подняв глаза от книги. – Этак ведь мне читать неспод…

Она замолчала на полуслове. Что он так смотрит?

– А! – сообразил, наконец, Волков, заглянув в книгу. – Тебя Лиза околдовала. Мне нужно в нижний грузовой отсек – проверить электронику, пока время есть. Веста скоро, там будет не до проверок. Почитаешь, или со мной пойдёшь?

– Мне должно с тобой! – решительно заявила Ирина, потянувшись, чтоб положить книгу на пульт.

– Не должно, но и не воспрещается, – Александр хохотнул, вытаскивая из встроенного шкафчика какой-то оранжевый чемоданчик. – Можно, поелику очень для меня приятственно и пользительно.

– В рассуждении же сказанного, – продолжил он, подставляя согнутую в локте руку, – заметить желаю, что прожить без вас хотя бы и малый срок кажется мне мукою нестерпимой.

– Что это ты, Сашка? – удивилась Ирина, цепляясь за мужнин локоть.

– Это я Лизе, – улыбнулся тот, приостановившись, чтобы пустить жену в лифт. «В жизни столько на лифте не ездила», – заметила мимоходом Ира.

Нижний грузовой отсек мало отличался от верхнего, но было в нём пусто; толстенные лапы захватов разведены к ребристым стенам, в колодце, окружённом кольцевым трапом, – ничего. Только какие-то жёлтые штуки на трапе валяются.

– От «Протесилая» осталось, – пояснил Волков, подбирая их на ходу. – Заглушки рецепторных пазов сбросил, бедняга, перед стартом. Разул глазки. Посмотрим, что тут у нас. Сезам, откройся!

Повинуясь нажатию кнопки, перед капитаном «Улисса» разъехались створки малоприметного люка, в нём обнаружились какие-то блестящие штучки, к которым Волков прицепил длинный шланг, вытянутый из оранжевого сундучка. И сундучок тоже оказался с секретом – стоило капитану раскрыть его, наружу глянул экран и осклабилась белозубая клавиатура, похожая на ту, что была в рубке, только поменьше.

– Ну, и как у нас с рефлексами? – осведомился Волков с интонацией врача, совершающего обход клиники. Жена его, изображавшая свиту, из желания быть причастной глянула на экран, для чего пришлось вытянуть шею. Ничего вразумительного там не нашла – одни только разноцветные кривульки, ну и цифры всякие.

– Сделай мне лапкой, дружок! – нежно проворковал Волков. Пока Ирина, приняв просьбу на свой счёт, пыталась сообразить, какой лапкой нужно помахать и зачем, вопрос разъяснился. В стене зарычало. Двинулась одна из трёх могучих лап. Она выставилась в пустой колодец, что-то звучно щёлкнуло, зажёгся оранжевый огонь, «лапка» поехала назад, к стене, и там (после звонкого щелчка) замерла.

– Прекрасно! – возвестил Волков, отсоединил шланг, захлопнул люк и, посвистывая, направился к следующему. Колдовские действия были повторены трижды, только заклинания менялись. Саша просил: «уважь меня, милашка!» Требовал: «давай же, старик, не ломайся!» Поощрял: «ух ты, мой славненький!» Но Ирина, разобравшаяся в логике происходящего только в общих чертах, бродила за мужем хвостом, терзаясь незнакомым доныне чувством собственной бесполезности. Поэтому, когда капитан, покончив с проверкой захватов, спросил: «Ну что ж, Ирка, пора нам с тобой лепестки посмотреть, как ты думаешь?» – она выпалила с готовностью: «Да-да! Конечно!» – ожидая, что вот теперь-то потребуется её помощь. Но не тут-то было. Волков опять полез в какой-то люк подключать свой шланг с блестяшкой и снова из присутствия жены выгоды не извлёк. Бурчал: «Скоро Веста, старик, там нас с тобой ждут. Там Джеф, там шибздик Мишка Житомирский…» И затосковала Ирочка, которую на Весте не ждал никто. А муж её продолжал бормотать под нос: «Там и крошка-Маргошка. Понимаешь, старик, Маргошечка-крошечка, красавица-кошечка, она тебя, старика, любит, а ты тут мне такие петли вьёшь. Нехорошо». На экране перед капитаном действительно вились петли, но так ли это нехорошо и чем помочь, Ирина Волкова не знала. И хуже того случилось с нею – стоило только мужу помянуть неизвестную какую-то Маргошечку, назвать её кошечкой, да ещё и красавицей, явившаяся невесть откуда игла больно кольнула новобрачную изнутри. Игла знала куда колоть – в самое чувствительное место. Воткнулась остро и не подумала даже исчезать, потому что после «красавицы» и «кошечки» было сказано слово «любит».

– Иришка! Ты спишь? – удивлённо спросил Волков, тормоша за локоть. – Будем лепестки открывать?

Волкова подумала про себя: «Нет», – но вслух высказалась отчаянно, наудачу:

– Да, Саша! Конечно!

– Нет, – хихикнул Волков, отсоединяя разъём. – Не будем мы сейчас лепестки открывать, потому что там снаружи пусто и холодно, а нам с тобой пустота и холод ни к чему.

Он поднялся с корточек, прихватив оранжевый сундучок, отряхнул колени, в чём не было надобности, и продолжил:

– Нам нужна теплота и дружеское участие, а этого на Весте с избытком, сама увидишь. Что ты загрустила, Иришка?

И новобрачная получила немедленно положенную ей порцию теплоты и участия, вполне достаточную, чтобы согреться. Игла, воткнувшаяся в чувствительное место души, убралась, но пузырёк, образовавшийся внутри, не схлопнулся полностью, осталась у бывшей принцессы Грави, ставшей Ирочкой Волковой, в душе маленькая порция пустоты. Когда возвращались в рубку, рука мужа обнимала плечо новобрачной, удерживала и берегла от случайностей, но Ира шла тихо и только тогда решилась нарушить молчание, когда Саша схватился за брошенный на пульте поднос с грязной посудой – унести хотел.

– Нет, Саша, оставь. Я сама унесу. Ты скажи мне лучше…

– Что, Ирка?

Она хотела расспросить о той, которую Саша называл Маргошкой, но вместо этого спросила неожиданно для себя:

– Послушай, а почему нельзя научить меня чему-нибудь? Ну, ты ведь русскому языку в два счёта выучил! Понимаешь, Сашка? Ну что же ты такой непонятливый? Как эта твоя штука называлась, которая меня русскому языку научила? «Мнемозина»? Я правильно сказала? Почему она не может сделать так, чтоб я понимала в этих твоих фазовых пространствах и тракторах…

– Тракторах? – Волков задрал брови. – В тракторах и сам я… А! Я понял! Ты просто не расслышала. Я сказал «аттрактор». С буквы «а» начинается и с двумя «т». Это Ирка, понимаешь ли, такая штука…

– Вот! Я не понимаю! Слышишь?! Не по-ни-ма-ю! Почему нельзя сделать так, чтобы заснула и во сне – щёлк! – и всё поняла! Как тогда с русским языком было. Я бы не чувствовала себя такой…

– Ирка, ну что ты! Прекрати сейчас же. Не способна на это «Мнемозина», и я даже не могу рассказать тебе внятно – почему. Тебе бы с Можейко поговорить, он на волновой педагогике съел собаку и закусил двумя кошками. Ну хорошо, я попробую объяснить то, чего и сам не понимаю. Представь – ты хочешь подняться на вершину горы. Собираешься восходить, но тут к тебе подкатывает этакий элегантный господин и распахивает перед тобой дверцу своего личного вертолёта. Р-раз! И ты уже на вершине. Как во сне. Красота, виды и тому подобное. Здорово?

– Да-а-а… – неуверенно протянула Ирина, ища подвох.

– Нет. Не здорово. Потому что это ничем не поможет тебе залезть на следующую вершину. Вершин много, научиться покорять их может только тот, кто упрямо лезет вверх и осторожно спускается. Понимаешь?

– Понимаю, – опечалилась разочарованная в волновой педагогике девушка. Потом, встрепенулась:

– Нет. И всё-таки я не понимаю! Как же тогда получилось с языком?

– Знаешь, милая, – сконфузился Волков, – в работах Можейко я разбираюсь примерно как медведь в пчеловодстве. Он рассказывал мне, но я… Дело, по его словам, в том, что… Ты же изучала когда-то английский язык?

– Но я же его с детства знаю! Ну, изучала, конечно, не помню только.

– Это чепуха, что не помнишь. Раз изучала, значит, уже один раз залезла на гору. Выходит, это на самом деле одна и та же гора. Не понимаешь? Языки похожи друг на друга. Ты однажды лазила на эту гору, хоть и не помнишь. «Мнемозина» просто заталкивает в твою память ассоциации, воспоминания, слова, а потом уже мозг сам приводит эту гигантскую кучу информации в порядок, расставляет всё по местам. С языками это получается только потому, что они похожи друг на друга, а с математикой…

– Что – с математикой?! – воинственно осведомилась Ирина.

– А то, что она местами сама на себя не похожа, и уж точно совсем не похожа ни на что другое. Поэтому никуда тебе не деться, хочешь стать математиком – учись лазить на горы.

– Я бы предпочла учиться водить вертолёт, – строптиво заявила бывшая принцесса Грави.

– Тогда тебе к Можейко. Он у нас конструктор педагогических вертолётов, – хихикнул Волков.

– Он на Весте? – стараясь не замечать иронии, поинтересовалась поклонница волновой педагогики.

– Нет. Он на Марсе, в Радужном. Что ему делать на Весте, там же нет детей, одни планетологи.

– А планетологи – они какие? – изображая равнодушие, спросила Ирина, разглядывая мужа исподтишка.

– Они хорошие и весёлые. И бестолковые – что дети малые. И даже шеф их такой, хоть и корчит из себя начальника. Но ему положено, он там самый старый. По самым приблизительным астрологическим подсчётам ему недавно стукнуло семнадцать марсианских лет.

– Сколько? – переспросила Ирина, подозрительно косясь на мужа: «Опять разыгрывает, пользуясь тем, что дурочка».

– Семнадцать. Это почтенный возраст. Наш Кливи – старикан.

– Ты можешь сказать по-человечески, сколько ему лет?

– Ну не злись, не злись, Ирка. Тридцать три земных года старику нашему Кливи. На Марсе просто годы длиннее.

Поражённая потрясающей – сколько же мне тогда по-марсиански? – информацией, Ирочка вознамерилась продолжить астрономическое самообразование и спросить, как идёт время на Весте, но оказалось – не судьба.

– О! – неожиданно воскликнул развалившийся в своём кресле капитан и сел прямо. Руки его легли на пульт, пальцы исполнили на клавиатуре танец, похожий на фанданго. – Мой шкип поймал входной луч! Пассажирам занять места, ремни пристёгивать не обязательно, ноги можно с пульта не снимать. Через двадцать пять минут – станция Веста.

– Ты можешь показать мне её? – шёпотом спросила Ира. Голос её дрогнул.

– Нет, Ирка, не могу. На «Улиссе» нет обзорных экранов и иллюминаторов тоже, естественно, нет. Старина «Улисс» не прогулочный катер и не бабл, а добропорядочное консервативное исследовательское судно. Вот если бы мы с тобой подходили к Весте на исследовательском боте… Хотя… Радар включать нельзя, их дипетчерская обидится, но я ж могу показать тебе инфра!

Волков потянулся, не вставая, и пощёлкал клавиатурой пульта. На экране – весёленькая картинка, похожая на детский рисунок. Разноцветный. Какой-то красный нарост с оранжевыми пятнами, точь-в-точь шляпка гриба, торчащий на сине-зелёной поляне с жёлтыми овальными пятнами.

– Нет, лучше в монохроме и с дальномером, – буркнул Волков и нажал пару клавиш.

Картинка на экране потускнела, стала песочно-серой, но обрела объём. Горы и впадины, точно как на виденной совсем недавно лунной поверхности, а вместо одной из впадин – нарост, действительно чем-то напоминающий гриб. Пятна на шляпке его оказались не пятнами, а округлыми дырами, похожими на оконца. «Гриб» заметно рос в размерах, смещаясь в левый нижний угол экрана.

– Ну же! Давай терминал, дружище, – процедил сквозь зубы капитан.

Ира коротко глянула на мужа – не до вопросов ему. Должно быть, этот «гриб» и есть станция Веста. А терминал…

– Ой! – пискнула она, не сдержавшись. Створки одного из окон разошлись. Оттуда глянула физиономия глазастая, лобастая и с усами, и вылезло насекомое – большая голова на короткой толстой шее и тщедушное тельце с мощными толстыми лапами-щупальцами. Уродец выполз полностью, повисел, поворачиваясь, потом рванулся куда-то вбок, мгновенно исчезнув с экрана.

– Бот, – пояснил Волков, не поворачиваясь. – Ботик. Вот почему терминал не давали. Хотели выпустить сначала. Теперь наша очередь.

Ирина ахнула и схватилась за подлокотники. Станция Веста ринулась навстречу, подставляя открытое окно. В какой-то момент девушке показалось, что вот сейчас «Улисс» врежется в «гриб» и разнесёт его в клочья. Но «оконце» выросло, приблизившись, услужливо повернулось. Оно напоминало теперь вход в пещеру, а «гриб» перестал быть похожим на гриб, поскольку разросся до размеров горы.

И пещера без натуги сглотнула «Улисс» целиком.

– Станция Веста! – торжественно объявил капитан проглоченного корабля Александр Волков.

Глава шестая

Планетологическая станция, астероид Веста

Пассажиры, прибывшие в пункт назначения после межпланетного перелёта, ведут себя по-разному, но побудительной причиной неумеренной говорливости, преувеличенного радушия или к бесчувственной апатии служит одно и то же обстоятельство – пустота отступила, за тонкой оболочкой корабля воздух, пригодный для дыхания. Можно выйти туда прямо сейчас, а можно и подождать пять минут, пока в открытые люки не войдут, чтобы узнать причину задержки, люди. Ирина Волкова, узнав от мужа, что корабль уже лежит на стапелях терминала планетологической станции Веста, впала в некое подобие транса. Механически поднялась из кресла и за Волковым последовала как сомнамбула. Он говорил что-то об искусственной гравитации, но Ира не могла заставить себя сосредоточиться. «Да что же со мной такое?!» – обозлилась она на себя самоё и скорее почувствовала, чем поняла: одиночество вдвоём кончилось. Она даже шаг замедлила, но Саша не заметил или не придал значения, так спешил встретиться со своей Маргошкой-красавицей. Путь из рубки корабля к нижнему кессону недолог. Лифтом вниз и потом по короткому коридору…

– Ох, Сашка! – только и смогла выговорить Ирина, хватаясь за мужа обеими руками, чтобы не свалиться:

– Как же так? – недоумевала она, тараща глаза, да и было чему удивляться. Дикое, невероятное зрелище – на расчерченной квадратами стене перед дверью кессона – люди, целая толпа. Стоят на стене?!

– Сашка, как же они не падают?!

Волков только плечами пожал:

– Ирка, ты всё-таки меня не слушала. Говорил же – не удивляйся. В ангаре свои гравитаторы, у нас здесь – свои. Направления векторов не совпадают, только и всего.

«Направление векторов. Направление. У нас – одно, у них – другое. Ага… – заметила про себя, всё ещё тараща глаза, Ирина. – Ничего себе – другое. Вон как головы задирают, нас высматривают. А эта, чёрненькая, даже прыгает на стене. Жуть».

– Но мы сейчас туда, к ним…

– Нет! – пискнула осторожная девушка, сообразив, что ей предлагают сделать шаг в пустоту.

– Ирка, нас ждут, – с едва заметными нотками раздражения в голосе торопил Волков. – Давай же. Просто шагни и всё.

«Да-а… Просто шагни! Метров двадцать – ему пустяк. Этакая страсть!»

– Подожди. Можно я зажмурюсь?

Но Волков ждать не стал. Он подхватил жену на руки и шагнул в невидимую трубу гравитационного трапа. Глаза зажмуривать Ирочке не пришлось, у него на руках – совсем другое дело. И эти внизу не увидят, как принцесса Грави дрыгает на лету ногами и размахивает руками. Совсем другое дело – у него на руках. Даже романтично. Эти, которые на стене… «Нет, они не на стене, а рядом, – заметила Волкова и, задрав голову, глянула вверх, туда, где темнел провал люка. – Интересно бы посмотреть, как мы с Сашей летели».

– Сашка, пусти, – шепнула Ирочка, застеснявшись сидеть у него на руках, когда вокруг толпятся и гомонят:

– Кого ты нам притащил, бродяга?

– Дайте же мне посмотреть на него, ишь – обступили! Александр Сергеич, вы ли это?! Как будто вы похудевши. И с лица спавши.

– Волков, где раздобыл инопланетянку? Рассказывай, где такие водятся, я завтра в рейс.

– Ну-ка пустите меня к этому паршивцу! – прогудел боевой трубой голос. Ира оглянулась с опаской. Толпа колыхнулась, давая дорогу великану, ростом не уступавшему Волкову. Верзила издал грозный рык, набросился на Сашу и стал колотить его по спине раскрытой ладонью. И Саша отвечал ему тем же. Трескучие хлопки перекрыли гул голосов, но Ирочка, следившая за поединком гигантов с ужасом, всё же услышала:

– Гладиаторы! Ильи Муромцы и Алёши Поповичи.

Голос тонкий, женский. Тон насмешливый. Мурлыкнула.

– Джеф, пусти. Я слышал – или мне показалось? – где-то здесь пищала крошка-Маргошка?

– Да здесь она, здесь. Проела всем сегодня плеши: «Когда Саша? Где Саша?» – диспетчер от неё уже под пульт прячется.

– Маргошка!

Жену Волков забыл представить. Полез обнимать эту чёрненькую, что прыгала. Волосы кучерявые, короткие. Носик вздёрнутый. Лицо бледное, но глаза… «Сияют», – отметила про себя Ирочка, не имея сил справиться с росшим внутри пузырьком пустоты.

– Сашка, ты и вправду осунулся, – проворковала девушка, названная Маргошечкой, отстранилась, чтобы рассмотреть, и резюмировала компетентно:

– Осунулся. Как мартовский кот.

«Не такая уж и красавица!.. И талия длинновата…» – ревниво отметила про себя Ирочка.

– Осунешься, когда такие дела, – оправдывался Волков.

– Осунешься, если таскать на руках… девушек, – проговорила эта Маргошка и снизошла – покосилась на бессильно уронившую руки Ирочку.

– Ох, – опомнился Волков и выпустил талию Марго. – Я же забыл сказать! Познакомься, Маргошка: моя жена, Ирина Волкова. Иришка, это Марго Лэннинг. Мы все зовём её Маргошкой, если она не брыкается.

– Маргарет, – задрав нос, представилась упомянутая Марго Лэннинг.

– Ирис, – не уступая в высоте поднятия носа, представилась бывшая принцесса Грави.

– Что на тебя нашло? – шепнул жене удивлённый Волков, но та только головой тряхнула.

– А меня ты не собираешься жене представить? – пробасил гладиатор, отстранённо наблюдавший конкурс задранных носов. «Что-то глаза у гладиатора невесёлые», – отметила Ирочка, не утратившая природной наблюдательности под воздействием приступа ревности.

– Это Джеф, Ирка. Джеффри Морган. Я тебе о нём…

– Здравствуйте, Джеф, – улыбнулась Ирочка, несмело протягивая руку. И гладиатор пожал её так же – несмело. В улыбке его было столько детского, что Ирина вспомнила – да ведь это же тот самый десятилетний мальчишка, с которым Саша когда-то отправился на поиски «Семи Сестёр»!

– Мне муж много рассказывал о вас.

– Да? – изумился Морган. Потом буркнул, переборов смущение:

– Э-э… и что же этот паршивец успел вам… Да ещё много!

– Рассказал о том, как вы украли у деда карабин, – пришла на помощь застеснявшемуся гиганту Ирина.

Вокруг засмеялись. Кто-то крикнул:

– Морган, я всегда подозревал в вас преступные наклонности. Теперь я знаю, кто постоянно тырит образцы с редкоземельными вкраплениями прямо у меня из-под носа.

Джеффри смешался окончательно, проворчал:

– И когда только он успел?

– У Саши вообще всё очень быстро и просто, – сказала как бы невзначай вредная Маргошка. – Отправляется наш Саша в одиночку к поясу астероидов на месяц, пропадает там неделю, потом возвращается. С женой. Странно, что вы детьми не успели обзавестись. Старшеньким и младшеньким.

– Марго! – ошеломлённо проговорил Волков.

– Не обращайте внимания, Ира, – попробовал разрядить обстановку Джеф. – Это от неожиданности. Мы просто страшно рады, что Сашка вернулся, и вам рады.

Он снова смутился, украдкой глянув на Марго. Потом спохватился и продолжил:

– И всегда рады, когда кто-то возвращается, потому что иногда…

– Кто?! – внезапно спросил Волков. Лицо его стало жёстким.

– Пьер и малыш Симонидис.

– Как?!

– В шахте, – процедил в сторону сквозь зубы Джеффри. – Поехал пласт. Они пытались вырваться, но…

Кто-то рядом шумно вздохнул, стало тихо и отчуждённо в толпе встречающих. Встреча была испорчена окончательно. Молчание толпы способно произвести гнетущее впечатление на самого закоренелого циника, кроме того, в таком столпотворении, как ни отводи глаза в сторону, нет-нет да и встретишься с кем-нибудь взглядом. И люди стали расходиться молча, без шума. Куда-то делась Маргошка, Саша напрасно её высматривал. В минуту собрание поредело вдвое, кое-кто подошёл пожать руку Волкову – молча, прочие предпочли незаметно удалиться. Один Морган остался.

– Что же – проводить вас в комнату? – с надеждой спросил он, глядя почему-то на Иру, а не на её мужа.

– Проводи, – не очень приятным тоном согласился Саша.

– Конечно, проводите, Джеф! – поспешила деланным радушием уравновесить его нелюбезность принцесса Грави. Что-то подсказывало ей, – одними проводами дело не ограничится, но как отвлечь мужа от невесёлых дум и нужно ли это делать, Ира не представляла. Всё-таки Морган – друг. Знает, что в таких случаях нужно.

– И тебя рядом не было тоже, – проговорил с осуждением Волков.

Морган только вздохнул и развёл руками, зацепив при этом стену узкого коридора. «Втроём тут тесновато», – решила Ирочка, выпустила руку мужа и приотстала на шаг. Пусть поговорят, гладиаторы.

– А кто был? Что, ничего нельзя было?..

– Да были наверху… всякие там. Не хочу думать, что можно было, что нельзя. Их не вернуть всё равно, – прогудел Морган. – Думаю, ничего и я бы не успел. Можно было бы, конечно, попробовать поднять повыше «Титана», подставить его, чтоб дать им ещё пару минут. Но это как-то…

– Понятно, – буркнул под нос Волков и повернул налево, в открывшийся внезапно округлый коридор. «Точно как у нас, на Грави-айленд, – подумала Ира – но вместо стыковочных узлов какие-то двери, двери с номерами. Гостиница?»

– В столовую, может быть? – неожиданно спросил Джеффри, придержав друга за локоть.

– Завтракал, – коротко бросил Саша, потом одумался и поправил сам себя:

– Завтракали мы.

«Сашка никак привыкнуть не может к тому, что «мы» теперь, а не он один», – поняла умненькая Ирочка и сделала вид, что ничего не заметила, хотя после встречи с Марго никак не могла отделаться от неприятных мыслей.

Одна из дверей распахнулась, оттуда выскочил всклокоченный тип в белом, висевшем как на вешалке одеянии. В расставленных широко руках нёс огромный лист бумаги. Волкова не заметил, налетел, невнятно извинился, толкнул Ирочку и понёсся по коридору, не заботясь о том, случится кто-нибудь навстречу или нет. «Всё-таки это не гостиница, – решила Ирочка. – Офис?»

– Кацуми! – крикнул вслед Саша, но призыв пропал втуне.

– Побежал воевать с Уолтером. Третий раунд за сегодняшнее утро, – мрачно пошутил Морган, поворачивая на лестницу.

– И какой счёт?

– Пока что два ноль в пользу Кливи. Но Кацуми, как и подобает настоящему самураю, не сдаётся.

– Харакири? – коротко предложил Волков.

– Невозможно. У «Декарта» нет клавиши перезагрузки, – Морган, не сдержавшись, хихикнул, – а все тяжёлые предметы попрятали лаборантки. Заблаговременно.

«Хорошо, что он с нами пошёл, – радовалась Ирина, едва поспевая за перешедшими на походный шаг друзьями. – Ума не приложу, о чём бы я с Сашкой говорила, когда он такой надутый».

Вышли в остеклённую с одной стороны галерею. За стеклом – зелень листьев, древесные стволы с гладкой корой, яркий свет – Солнце? «Нет, это лампы в потолке, – определила Ирина, – Оранжерея?» Прямо в лицо из решётки в стене дунуло сильно, взъерошив волосы, и запахло чем-то незнакомым.

– Что за вонища? – осведомился, пошевелив ноздрями, Волков.

– Мишкины фокусы.

– Опять?

– Саша, ну ты же знаешь. Развлекается. Синтезатор ему игрушка. Поднял руку на святое – состав воздуха. Сказал – будет как в горах.

– В его горах водятся… Дай угадаю, не мешай! – Волков потянул носом. – Козы?

– Правильно, коровы, – Морган хохотнул. – Ботаники обещали оставить его в оранжерее привязанным к дереву на сутки, чтоб дышал, здоровья набирался.

– Людмилы Александровны на них здесь нет. Она бы им показала – Мишеньку к деревьям привязывать. Мы пришли, Иришка.

– Пришли?

Дверь их нового жилища, такая же как и несколько десятков дверей, оставшихся позади, открывалась прямо в галерею. «И это хорошо, – решила Ирочка, настроенная видеть в бытовых условиях Весты только приятное. – Выйдешь в коридор – деревья, листья, птички. Нет, птичек, кажется, нет».

Размеры нового обиталища молодожёнов укладывались в определение «миленькая маленькая квартирка», каковое определение и пришло Ирочке в голову сразу же, когда она заглянула внутрь. Тесный тамбур – если войдёт Джеф, для Саши не останется места! – комнатушка, в которой кровать, – ну она-то хоть приличных размеров, не то, что в каюте! – и письменный стол со стулом. Окон нет, зато есть раздвижная дверь, за которой… – ага тут коридорчик, интересно… Ещё двери? – Ирочка стала открывать двери по очереди: «Это кухонька. Мы с Сашей поместимся. Зато можно не вставать с места, чтобы сварить кофе. Это что? Душевая. Это? Гм-м. Ну, я-то ладно, помещусь как-нибудь. Но Саша?»

– Очень миленькая, ма… – начала Ирочка, вернувшись в комнату.

Джеффри и Саша посмотрели на неё, одинаково повернув головы. Морган хотел сказать что-то, но замялся, глянул в затруднении на Сашу, потом на дверь.

– Иришка… – неуверенно начал Волков.

«А, понятно. Им поговорить нужно», – догадалась Ирочка.

– Вы тут без меня не соскучитесь? Я бы под душ залезла.

– Да, конечно, Ирка, – чересчур поспешно согласился Саша. – Разберёшься сама с душевой или…

– Разберусь, – самонадеянно заявила Ирина, улыбнулась по очереди обоим заговорщикам и скрылась за сдвижной дверью, услышав напоследок: «Знаешь, что со мной случилось в поясе астероидов?»

«Что с тобой случилось, я знаю, – думала между тем Ирочка, не прислушиваясь к голосам, горячо, но невнятно бубнившим за тонкой перегородкой. – Но не знаю, что со всеми этими кнопками делать. И не включается ничего, только свет зажёгся, когда я открыла… А! Я думаю, нужно зайти в кабинку». Она разделась, свалив одежду в шкаф грудой, пощупала один из обнаруженных в шкафу купальных халатов – ничего, сойдёт, – смело вошла внутрь и задвинула за собой лёгкую матовую дверь.

– Стали стрелять в супермаркете, – рассказывал возлегавший на кровати поперёк, с руками под головой, Волков, – я даже перетрусил маленько. Подумал, не успею.

Морган слушал, оседлав единственный стул. В рассказе принимал живое участие – подался вперёд и открыл рот.

– И вот, когда я услышал Иркин крик…

Дикий нечеловеческий визг легко проник сквозь две двери и тонкую перегородку, Морган вздрогнул, Волков вскочил, точно его подбросило мощной пружиной, и кинулся на помощь. Поспел вовремя. Жена его как раз собиралась покинуть опасную душевую, позабыв и халат, и верхнюю одежду, почему и угодила прямиком в спасительные объятия мужа, а не выскочила к гостям в костюме Евы.

– Я чуть не сварилась! – пожаловалась она, укоризненно глядя снизу вверх, – Я больше нравлюсь тебе в варёном виде?

– Ты и в сыром ничего, – шепнул, ухмыльнувшись, Волков, комбинезон которого действительно слегка отсырел от соприкосновения с мокрым телом. – Я же спросил: Иришка, справишься сама с душевой или помочь?