Текст книги "Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)"

Автор книги: Борис Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 50 страниц)

– Я жена Александра Волкова! – пояснила Ирина, не представляя, как эта информация поможет установить цель её прибытия, но собеседник попался понятливый.

– Пойдёмте со мной, – услышала Ирочка. Ей пришлось догонять. Она оглянулась. Нет, Марго не отстаёт.

– Алексей Мстиславович! – позвал кто-то.

– Сейчас я вернусь, – ответил долговязый. – Начинайте без меня Сэм. В первую очередь зонды. Сразу на стартовые позиции их.

Идти легко. Комбинезон, казавшийся в ангаре тяжеленным, стал как пушинка, Ирочку даже подбрасывало вверх при каждом шаге, но, хоть телу и было легко, на душу лёг груз. Пепел из-под ног клубами. Впереди – рукой подать! – огромная дымящаяся площадь, ровная, тёмно-серая, с покатым краем. Мерцание мириад ярчайших огоньков, а по краю гигантской лепёшки – огненные трещины плюются искрами, исходят дымом. Ирочка споткнулась о какой-то булыжник и перестала смотреть по сторонам.

– Лосев! – окликнули долговязого. – Ты мне достал ультрасканер?

– Да, разгружают его, – отозвался Алексей Мстиславович, подойдя к двоим в оранжевых комбинезонах. «Аварийная служба» – прочла Ирочка надпись на спине того, который сидел на микроскопическом раскладном стульчике перед брошенными прямо на землю оранжевыми ящичками.

– Кого ты привёл? – спросил басом второй оранжевый. – Прочь всех посторонних. И без того забот выше горловины.

– Мы не посторонние! – возмутилась Марго Лэннинг.

– Это жена Волкова, – пояснил Лосев. – И с ней… ещё кто-то. Всё, я вам их оставляю.

– Сканер мне сюда срочно! – крикнул вслед ему тот, что сидел возле ящичков.

– Жена-а-а, – протянул второй упавшим голосом. – Этого только… Вот что, уважаемая. Придётся вам вернуться на станцию. Согласно инструкции…

– Нет, – отрезала Ирочка, отталкивая оранжевую руку. – Мы останемся здесь. Я полномочный представитель, ваши инструкции на меня не распространяются. Вы немедленно скажете мне, что произошло с двумя ботами, которые…

– Что произошло, – буркнул тот, который возился с экранами в крышках оранжевых ящичков и разговор слушал вполуха. – Лезут в пекло, потом спрашивают, что произошло. Тащи их потом оттуда. Вот смотрите сюда, на реконструкцию траекторий. Может быть, видео показать?

– Да, – преодолевая дурноту, попросила Ирочка. Всё равно ничего не получалось понять по пятнам и линиям на маленьком экране. Маргошка, сильно толкаясь, просунулась к экрану ближе.

– Качество неважное. Снимал с борта. Но разобрать можно. Вы из Департамента Безопасности? – спросил, нажав на обрезиненную клавишу маленького пульта, второй аварийщик.

– Это жена Волкова, Олег! Ты что, не слышал?

– Жена? – переспросил Олег и потянулся – выключить. Но Ирина успела поймать его руку. На экране: трещит, щерясь обломками, плюётся крошкой серая равнина. Изображение смазано дрожью, но видно прекрасно, как летят вверх фонтаном базальтовые глыбы, открывая чёрный провал – дыру в преисподнюю. И падают в оскаленную щербатую пасть битые камнями «осы» а следом за ними сразу же – сдвоенная капелька, топорща чёрные чёрточки щупалец, опускается всё медленнее, словно нехотя.

Голоса в наушниках:

– Температура что-то уж очень быстро падает, Алексей Мстиславович. Это невероятно.

– Зонды готовьте! Невероятно!.. Есть много, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам.

– Олег, да выключи же, не показывай ей!

Сдвоенной капельки больше нет на экране. Чернота сглотнула её и тут же отрыгнулась дымом. По краю зубастого трещиноватого рта выросли малиновые губы, брызги светящейся слюны взлетели в воздух, чтобы через миг упасть уже не в черноту, а в озеро огня.

Ира пала на колени возле оранжевого страшного ящичка, взмолилась: «Са-шень-ка!» – хватая неуклюжими серебристыми пальцами седой пепел, но в руках не осталось ничего. Пустота.

Глава шестнадцатая

Somnus rationis

Жестяной голос в пустоте:

– Нажата рукоять принудительного открытия люка. Требуется подтверждение.

Кто-то дышит в уши. Кричит, как в колодец:

– Саша! Ты слышишь? Сними блокировку люка! Саша!

«Блокировку люка? Какого люка? – подумал Волков – Болит спина. И дышать трудно. Почему? И свет красный, тусклый».

– Нажата рукоять принудительного открытия люка, – снова брякнул жестяной голос. «Ага, это бодиконтроллер бота. Кто-то снаружи открыть пытается»

– Требуется подтверждение, – нудил бодиконтроллер, а Морган уже не требовал – просил:

– Саша… Блокировку. Не могу открыть. Сгорим же. Как же мы теперь?

– Джеф, я сейчас, – отозвался Волков хрипло. Потом откашлял солёную дрянь и проговорил нормальным голосом:

– Я сейчас открою, подожди.

Руки в порядке. Мышцы только болят, но терпимо. Саша потянулся, отщёлкнул фиксатор.

– Блокировка люка снята. Люк открыт, – докладывал бодиконтроллер.

– Ну, слава небесам чёрным и красным, – бурчал Джеффри, неловко ворочаясь в тесном проёме. Пытался пролезть рукой к защёлкам сиденья.

– Нет, Джеф, не нужно. Я сам отстегнусь. Пусти, дай попробую вылезти.

– Только поживее, – нервно попросил Джеф. – Кажется кто-то пытается изготовить новое блюдо. Планетолог по-марсиански, запечённый в собственном скафандре. Две порции.

«Ноги тоже в порядке. Ну-ка! – Саша схватился за поручни и вытянул себя наружу. – Хорошо, что люком вверх. Как бы я вылезал, если бы… Хотя двигатель кажется в норме. Автопилот молчал, значит, повреждений нет».

– Подвинься, Джеф. Дай слезть. Двигатель в норме. Слышишь? Сзади меня чем-то в корму пригрело, но очень удачно.

– Толку от этого – шиш, – сказал Морган, рассматривая пол под ногами. Действительно – было на что посмотреть. Мутное стекло, а под ним, метрах в двух – шестиугольные плиты. «Очень странное стекло: такое впечатление, что… – Саша наклонился, стёр рукой в перчатке тонкий слой серой пыли, – Точно. Никакое это не стекло. Твёрдая пустота.

– Как это – шиш? – деловито возразил он, продолжая возить перчаткой по совершенно прозрачной тверди, под которой – шестиугольные плиты. «Самые настоящие, красноватые. Вон та – с трещиной. И какая-то штука блестящая на полу валяется».

– От целого двигателя не шиш, а большая польза. Как иначе мы отсюда выберемся?

– Ты вверх посмотри.

Саша поднялся, отряхнул колени и задрал голову. И тут же сорвался с места – обежать вокруг бота, глянуть – может быть ещё не поздно?!

– Ну нет, Сашка, думаю, на этот раз нам труба, – проговорил Джеффри лениво. – Когда я вывалился из бота, был просвет. Теперь затянуло.

«Хорошее слово – затянуло» – рассеянно подумал Волков. Над головой сплошной огненный свод. Тёмно багровый, пятнистый. Переливается, дышит, как угли в костре. И непонятно – на чём держится? Метров двести до него. Почему не чувствуется жары?

– Что это вообще такое?

– Похоже на лаву, Саша.

– Какая-то прохладная лава, ты не находишь? – съязвил Волков. – На внешнем термодатчике – плюс двадцать четыре по Цельсию. Может быть, датчику тоже труба?

– Не двум же сразу! У меня столько же. Кстати, глянь на газоанализатор.

– О-о!

– То-то, что «о». Не углекислый газ пополам с сернистыми испарениями, а очень даже приятный коктейль. Ты видел, кислорода сколько?

– Я понял, Морган. Мы сдохли. Это ад, понимаешь. Мы попали в ад.

– Вместе с ботами? – недоверчиво осведомился Морган, осматривая искалеченное щупальце бота. – Как это тебя угораздило без лапы остаться?

– Рэтклифф помог. Стреножил. Вернее обезлапил, – ответил Саша и снова принялся осматривать пол под ногами. «Песок и камни – это только что нападало, вместе с нами. Ниже – стерильная пустота. Я знаю, что это».

– Морган, я знаю, что это. Гравитационный барьер. Очень мощный. Свод на нём держится. Наверху лава, Джеф, самая настоящая лава. Когда остынет – будет базальт. Уж не знаю, какой толщины.

– Ты спятил. Откуда здесь гравитационный барьер? Кто его сделал? Наши герои?

– Нет. Не наши герои. Пойдём, Джеф, глянем. Чего даром возле ботов сидеть, всё равно нам отсюда не выбраться.

– То есть как? – Морган мгновенно обозлился. – Сами не выберемся, наши вытащат. Подумаешь – базальт! Не может он быть очень толстым, я видел, когда падали. Ну, десять метров… Ну, двадцать! Пустяки.

Обошли второй бот. Волков покосился на разрез в кожухе – безнадёжно. «Попал прямо в нервный узел. Странно, что не зацепил реактор. Бот у нас теперь только один. Да и тот ни к чему, похоже, что бы Джеф там ни болтал».

– Пустяки, – болтал Морган. Было видно сквозь карбофлекс – задрал голову, осматривает свод, под ноги не смотрит.

– Ерунда. Двадцать метров для лазерного бура – игрушки.

– Ты так ничего и не понял Джеф. Механический бур ты уже здесь сломал?

– Ну сломал, – мрачно ответил Морган, не опуская головы.

– Под ноги смотри, небо тебе больше ни к чему, а нос расквасишь. На какой глубине сломался механобур?

– Я прошёл тогда вибробуром шесть метров. Да плюс ещё метр.

– Вот. Столько же пройдёшь и лазерным. Эту штуку (Саша ткнул пальцем в потолок) вообще ничем не возьмёшь.

– Почему ты так думаешь? Смотри-ка, здоровенная пещера какая! Идём, идём… Что это за надолбы впереди? И стенка круглая… Сашка, слушай… Я только сейчас понял! Сверху была древняя лава! Ей же больше семисот миллионов!..

– Вот, – похвалил Волков. – Молодец, капитан. Правильным курсом идёте, капитан. Не останавливайтесь только, капитан, и под ноги смотрите. Берегите нос, а корма себя сама сбережёт. На вопрос ваш, капитан: почему, мол, я думаю, что эту крышечку у нас над головой ничем не возьмёшь, отвечу: – да потому, что даже «Аресу» оказалось не под силу с ней справиться.

– Погоди, Волков! – Джеффри даже остановился, и, тоном совсем не шутливым пригрозил:

– Хорош паясничать, под корму получишь. При чём здесь «Арес», хотел бы я знать? Ты думаешь…

– Да, Ватсон. Да, дорогой друг, вы совершенно правы. Всё, всё. Не буду больше. Следи за моей мыслью, Джеф: я пускаю к поверхности «Призрак», наш дорогой «Арес» пытается раздавить его об лавовое поле, но не тут-то было! Не смог он бедняжка, силушки не хватило. Это что-то вроде армрестлинга: кто создаст больший потенциал, тот и… Ты видел, как глыбы вверх брызнули? Если даже «Арес» стратил, куда уж вашим бурам. Мы внутрь проскочили случайно. Повезло просто – на какое-то мгновение потенциалы сравнялись. Потом «Арес» сдался. Или вообще… надорвался. С Ним (Волков махнул рукой вперёд, туда, где виднелись кубы, соединённые округлой серой трубой) тягаться бессмысленно.

– С ним? – переспросил Морган и ускорил шаг. – С кем?

– Не беги так, нам торопиться некуда. Даже если наши догадаются расковырять корочку базальта толщиной метров десять, нам это не поможет. Будем перестукиваться с ними сквозь прозрачную стенку вроде той, что у нас под ногами. С кем, спрашиваешь, тягаться придётся? Не знаю, конечно, может быть, я и не прав, но… Это древняя Планетарная Машина, Джеф. Не наша.

– Чушь! – фыркнул Морган, – Чушь! Ты ещё скажи мол, когда сопливым пацаном пёрся сюда, уже всё знал. Ну, скажи, скажи! Я, мол, для того и прихватил тогда дурацкий гравитометр. Так не бывает, Александр Сергеевич, чтоб шли, шли – Оп! Нате вам! – открытие. Ты понял? Нострадамус доморощенный. Вернее пострадамус.

– Александр Владимирович, – поправил Волков. – А вот это (он похлопал по шершавому серому боку гигантской трубы) бывает?

– Нет! – Джеффри Морган, считавший, что всё нужно подвергать сомнению, помотал головой. – Этого не бывает. Этого нет. Я сплю. Это мне снится. Тебя, Волков, тоже нет, таких как ты вообще не бывает. И никаких древних планетарных машин! Гравибарьера под ногами тоже… Слушай, а куда делся гравибарьер?

«Точно, нету его. Плиты серые, с красноватым оттенком. Шершавые. А! Понятно!»

– Элементарно, Ватсон! Ты заметил, как легко идти было? Под уклон. Гравибарьер есть, но только здесь он ниже уровня пола. Значит… «Значит, тот, кто строил, не собирался ставить гравибарьер. Его позже установили. Почему? И почему температура постоянно двадцать четыре градуса? И почему воздух… Да, кстати!»

– Слушай, Джеф, я поднимаю щиток скафандра. Какого лешего мучиться, если снаружи воздух лучше, чем внутри?

– Не смей! – Морган попытался схватить друга за руку.

– Да брось, Джеф! Ну не задохнусь же я сразу! Попробую только. Вот. Видишь?

Сухая прохлада в лицо. «Дует откуда-то», – заметил Саша, с наслаждением подставляя под лёгкий сквознячок разгорячённое лицо. Вдохнул осторожно. «Воздух как воздух. Только пахнет чем-то. Странный запах, незнакомый. Даже не знаю, на что похож. Интересно, Джеф тоже почуял?»

– Джеффри, – позвал Саша планетолога, жадно вдыхавшего прохладный, вполне пригодный для дыхания воздух.

– Что? – повернул голову Морган, – О, небо! Что с тобой?!

– Где?

– Стой спокойно, не вертись. И головой не дёргай. На губах. На подбородке.

Волоков ощупал губы, подбородок, глянул на пальцы.

– Фу, Джеф… нельзя же так пугать. Кровь просто. Это когда меня стукнуло в спину. Всё, всё. Не хватай за голову. Я уж думал, что-то и вправду из-за воздуха этого… Ты чуешь, чем-то таким пахнет?

– Ну, как же! И на языке привкус. Металлический. Знаешь, Сашка, дураки мы, что щитки подняли. Газоанализатор – штука такая. Много чего показывать не умеет.

– Да ты ведь вообще собирался без скафа лететь! – напомнил Волков. – Давай так – ты намордник надвинешь, а я без него обойдусь пока. В порядке эксперимента. Есть, Джеф, у меня мысль одна… Ты заметил, что сила тяжести здесь… не заметил?

По глазам Джефа видно было – нет, не заметил. Кинулся тут же – на датчик нарукавный смотреть.

– Понял? Девять и восемь. И воздух, пригодный для дыхания. И температура – двадцать четыре градуса. Для кого?

– Для людей? – округлив глаза, спросил Морган. И оглядываться стал, как будто ожидал увидеть хозяев строения.

– Ну, не обязательно для людей. Я сказал бы осторожнее: для землян. Ну что, передохнули? Пойдём дальше. Только щиток надвинь, не выпендривайся.

Шли рядом. Морган озирался, трогал иногда рукой шершавую стенку трубы, приостановился, нагнулся, поднял что-то: «Гляди, Сашка!» – но Волков вернулся не сразу: смотрел на быстро темнеющий свод пещеры. Ещё немного – и придётся включить фонарь. «Быстро слишком остывает. Неестественно быстро. Если даже и легкоплавкая лава – всё равно. Вообще, очень много вопросов. Куда больше, чем ответов. Что это у него?».

– Смотри, какая цацка!

«Похоже на синхро-клапан. Фланец обломан. Если б не место, где найден, я бы поклясться мог, что его наши строители выбросили. Или баллон у них рванул. Какие-то значки непонятные. Клинопись?»

– Положи его Морган. Вообще, не бери ничего в руки, пусть лежит, где лежит. Швыдкой тебя живьём съест, если узнает, как ты тут хватаешь что попало.

– Увидим, кто кого съест. Пусть сначала дороет сюда, потом уж, – Морган посмеялся принуждённо. – И вообще: ареолог планетологу друг, товарищ и дальний предок. Ты лучше о штуковине скажи – ничего не напоминает? Если бы не буквы, я б на что угодно спорил – это у строителей наших рванул баллон.

«Вот и я о том же», – подумал Саша, но вслух не сказал. Двинулись дальше. «Реакторная камера? – соображал Волков, разглядывая строение, которым оканчивалась труба. – С виду правильный куб. И ведь вторая уже такая штука. Если это действительно кольцевой составной реактор, похожий на наши, значит должны быть радиальные тоннели и центральная камера. Зачем только они сделали такой кожух? Не верится, что всё это должно было работать под открытым небом. Сохранность фантастическая, ни трещинки. Впрочем… это что?»

Трещина длинная наискось, выкрошенный кусок.

– Саша! – позвал ушедший вперёд Джеффри. Взволнованно позвал. Волков завернул за угол…

– Чтоб я сдох! – не сдержался он. – Вот тебе и реактор! Как же тогда он работает?

Куб предполагаемой реакторной камеры с этой стороны не был похож на куб. Скорее напоминал песочную пасочку, которую раздавил неосторожный малолетний строитель. Из разломов торчали чёрные плети, искорёженные куски обшивки, тоже чёрные. Волков прикоснулся к одному из них и тут же отдёрнул руку. То, что выглядело, как металл дюймовой толщины, рассыпалось от прикосновения в пыль.

– А ты говоришь – работает, – бурчал Морган, перебираясь через остатки стенки в пролом. – Развалины. Твой пращур ещё по веткам прыгал, а здесь уже всё сгнило. Слышишь, Сашка? Ах, чёрт, под ногами крошится. Ты понял? Здесь всё было гнилым, когда по Земле ещё динозавры бегали. Оно всегда было гнилым.

Преодолев оторопь, Саша полез в пролом следом за другом. Действительно – всё сгнило, проржавело, рассыпалось в прах. Крошится под ногами, обращается в мусор, в труху, в облака пыли…

– Будь здоров! – пожелал Морган, ожидавший по ту сторону стены. – Ты бы опустил всё-таки намордник. Надышишься какой-нибудь мерзости.

– Смотри, здесь радиальный тоннель. Всё как у нас.

– Здесь был радиальный тоннель, – поправил Морган, глядя на бесформенные кучи мусора метра три высотой. – Всё здесь было как у нас. Было, понимаешь. Очень давно. А вон там (Морган небрежно махнул рукой) была, значит, у них центральная камера. А теперь там воронка. Как рвануло у них что-то семьсот миллионов лет назад, так с тех пор и…

– Пойдём, посмотрим, – предложил Саша, чтоб не ввязываться в спор.

– Зачем это нам? Ты что – воронок не видел? Нужно думать, как отсюда выбираться. Я кушать хочу. Мне домой пора, там у меня мама волнуется. Ты ж знаешь, Сашка, что бывает, когда волнуется моя мама. Я, честно говоря, опасаюсь, как бы здесь не образовалось от этого второй воронки, размером побольше. Как потом твой Швыдкой будет…

– Хватит трепаться. Пойдём. Ты впереди, а то сбежишь, лови тебя потом.

– Не понимаю я тебя Сашка, – бурчал недовольно Морган. – Всё нашёл, что хотел. Пещеру нашёл? Нашёл. Развалины древние нашёл? Нашёл. Чего тебе ещё нужно? Только всю малину Швыдкому портим, ходим здесь. Как он потом разбирать будет, где ты, остолоп, наследил, а где те, которые красоту трухлявую эту когда-то построили. Вот скажи, зачем тебе…

Волков шёл молча. Незнакомый запах усилился. Кружилась голова. То ли от запаха и горчившего на языке воздуха, а может быть: «Просто от сотрясения? Что ни говори, а сел я не очень мягко. Крепко получил под зад, чуть голова не отпала. Но нужно посмотреть, потому что не может он не работать. Откуда тогда взялся гравитационный барьер и почему постоянная температура? И воздух…»

– С нашими нужно как-то связаться, – бубнил Морган, – дать знать, что мы… Ох-х! Стой, Волков…

Морган перешёл почему-то на шёпот, и, не глядя, выставил руку с растопырено пятернёй, как будто не хотел пустить друга дальше.

«Воронка, что ли? – не понял Саша. – Ну и что? Я и сам вижу».

– Джеф, руку убери, я вижу, что воронка.

– Да какая там воронка! Ты вперёд посмотри! Чтоб я скис!.. В жизни своей такого…

Сначала Волков не понял, на что смотреть. Большая воронка как раз там, где была когда-то ступица гигантского колеса. Ну, не очень привычного вида воронка – слишком стенки гладкие и правильной формы. «Как будто кто-то вдавил в песок шар. И убрал потом. И даже цвет откосов такой. Песчаный». Но когда Саша глянул выше, чуть было не повторил вульгарный возглас Моргана.

Воздух струится, как над горячим, но не потоками туманными вверх, нет! Словно обтекает невидимый шар. И в шаре этом – дрожание бесчисленных огней: тусклых, маленьких, как булавочные головки, выстроенных рядами, – но не беспорядочно, нет! Грядами волн от центра шара наружу. Быстро, очень ритмично, но с перерывами. А в перерывах – взрыв хаотического мерцания, и… Снова зарождается в центре шара волна и вновь катится наружу, а когда дойдёт до границы, дрожащий полумрак нижут пучки тонких призрачных нитей, проявляются и тут же гаснут. И кажется – можно дотянуться рукой до кончиков этих… щупалец?

– Это Он, – шепнул благоговейно Волков.

– Кто? – с дрожью в голосе полюбопытствовал Джеффри Морган. Но Саша вместо ответа проговорил:

– Я спущусь туда. Нужно измерить…

– Нет, Саша. Давай вернёмся за ботом. Я подойду вплотную, выдвину пробник.

– Да. Это ты хорошо придумал, – неожиданно согласился с другом неистовый капитан. Морган повернулся – идти обратно, успел даже сделать несколько шагов, и вдруг в наушниках голос Саши:

– Но перед тем как соваться туда в боте…

Морган похолодел. Развернулся рывком – оттаскивать этого дурака, но было поздно. Волков спускался к центру воронки.

– Хорошо, стенки пологие, – разглагольствовал он деревянным от волнения тоном, – а то бы пришлось…

– Стой, Волков, не ходи дальше! Там же уже…

– Почему – не ходи? Ничего со мной не сде… Ах-х-х!

– Сашка! – заорал Морган и полез в воронку.

Шар вспыхнул, бешено заплясали огоньки, «щупальца» острыми иглами проступили во тьме, и видно: скафандр для них не препятствие – торчат из широкой спины, из затылка Волкова. И запрокидывается его голова, и тянутся к ней Сашины руки со скрюченными пальцами.

– А… А-а-ах! – из наушников, а Волков падает. Валится на спину. И нужно подобраться к нему, чтобы вытащить.

Страх гнал Моргана назад – вон, вон отсюда! – и не только страх – омерзение. Острые кончики бестелесных игл извивались, словно пытались нащупать, и ведь неизвестно же – может быть, они могут тянуться!.. Но вот уже совсем близко смятое болью лицо, скрюченные пальцы. Морган пригнулся, схватил друга за руки, принудив себя на щупальца не смотреть. «Судорогой руки ему свело. Кадык торчит», – думал Джеффри, пятясь и волоча за собой рывками одеревеневшее Сашино тело. Волков только мешал – выгибался, запрокидывал голову и больше не кричал – хрипел. Морган глянул в искажённое гримасой лицо и тут же отвернулся. «Пена на губах. Нужно аптечку. Эх! Зачем мы сюда пешком полезли?! Был бы рядом бот… Но я сейчас».

– Я сейчас, Сашка… я мигом! – задыхался Джеф. Перетащил неудобную ношу через край воронки, бережно уложил, дёрнулся – бежать, потом спохватился, вернулся. Нужно было защелкнуть щиток шлема. Глаза закрыты у него, в лицо смотреть страшно. Тело изгибается, бьётся в конвульсиях. Морган бросился к пролому в стене, думая на бегу: «На эпилепсию похоже. Сволочь паршивая, иглоголовая. Стервоёж. Что с Сашкой делать? Было на медподготовке что-то про эпилепсию… Ноги разъезжаются».

Оскальзываясь на ползущих под ногами обломках, Морган вскарабкался к пролому, перелез, съехал с другой стороны, пустился с места опрометью – к боту. Прикидывал на бегу, как лучше: «Взять бот? Будет быстрее. А вдруг… Нет. Нужно только аптечку. И бегом назад. Пока буду возиться с ботом, Сашка там… Да и этому иглоголовому уроду бот может не понравиться. Ахнет в него чем-нибудь, как потом выбираться станем? Если будет, кому выбираться. Хорошо, я люк не закрыл. Аптечка была на месте, я проверял. Вот она. Всё. Назад. Скорее, ты, криволапый! Почему так светло стало?

Красноватое зарево полыхало над развалинами, как будто там пожар, но дыма не было. На этот раз Джеффри не заметил, как перебрался через руины реакторной камеры, только почему-то больно стало наступать на правую ногу. «Подвернул?» – подумал Морган. Поднял руку – вытереть пот, но вспомнил: щиток же опущен! Короткий взгляд на иглоголового помог понять, откуда столько света. Шар сиял – переливчато мерцали иглы, даже смотреть было больно. И вообще, глазеть по сторонам – только время тратить. «Сейчас, сейчас, Саша, вот он я. Первым делом экспресс-анализатор. Где провода его? Только придётся всё-таки поднять ему щиток. Как? А, есть же маска!»

Джеффри выдернул из чемоданчика шланг с кислородной маской и поднял щиток. «Не скалится Саша больше, лицо спокойное. Но глаза закачены. Что это губы у него шевелятся? Как будто говорит. Быстро-быстро говорит, но почти без звука. Маску! Так, теперь присоски на виски. Что-то ещё нужно… не помню. Что?!»

Морган вспомнил – калибровка. «Вот, Сашка. Теперь глянем, что с тобой. Что за чертовщина? Не может быть у него такого пульса! И амплитуда альфа-ритма… Джеффри полез вытирать пот, стукнулся перчаткой о щиток и уронил руку. «Должно быть, накрылся анализатор», – решил он, без всякой цели взялся за кисть расслабленной тяжёлой руки, словно собирался посчитать пульс, заметил: «Рука как из ваты. Что же мне с ним делать? От анализатора никакого проку. Маску можно убрать и опустить щиток».

Но только лишь он сорвал маску…

– Джеффри сними электроды, – внятно произнёс Волков. Глаза по-прежнему закачены, вид, как у трупа и всё-таки:

– Убери их. Мешают разговаривать.

Морган послушался автоматически – снял присоски, стал сматывать шнур.

– Вот так, – спокойно проговорил лежащий. – Теперь отойди. Нам надо поговорить. Когда закончим, я уберу свод.

«Это просто бред. Он бредит, – сообразил Морган. – Надо пробиваться наверх. Любой ценой. Зачем я возился с аптечкой? Нужно было сразу бот сюда. Ничего, я сейчас».

– Я пригоню бот, – бросил он, закрывая щиток Сашиного скафандра.

– Близко не подгоняй, – сказал в наушниках спокойный голос. – Сядешь в двадцати метрах от края.

«От края. От края воронки? – думал на бегу Морган. – Может быть, он и не бредит. Так спокойно сказал… А я бегаю туда-сюда, как… Как мама говорила всегда: за дурною головою рукам-ногам нэма покою. Да и что это за бег – в скафандре. Не бег, а ковыляние».

Подняв колченогий корабль, Морган прислушался. Тихая невнятная скороговорка в наушниках. «Всё-таки бредит», – окончательно удостоверился он и осторожно повёл бот метрах в пяти от пола. Но, перебираясь через трубу, чуть было не зацепил манипулятором – стало вдруг темно.

– Сдох, ежара! – злорадно буркнул Морган и врубил все четыре прожектора. Но тот, который в покалеченной «лапе», врубаться не захотел. «И ладно, трёх хватит. Саша был здесь где-то… Что такое?»

Чёрный сплошной купол на том месте, где была воронка. Ни ежа, ни Саши. «Вот же аптечка моя. Прямо рядом с ней он лежал! Нет, ближе нельзя. Он сказал – метров двадцать».

Бот был брошен в двадцати метрах от купола, Джеффри побежал к тому месту, где оставил друга, налетел на чёрную стенку с разбегу, споткнулся, ударился плашмя. Бесполезно. К Саше больше не пускали, замолчал в наушниках его голос, осталось только тяжёлое дыхание самого Джеффри Моргана.