Текст книги "Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)"

Автор книги: Борис Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 50 страниц)

– Я не понимаю, Владимир Борисович, что заставило вас пойти на такие… Такую… – начал Роман Анатольевич твёрдо, речь свою до конца довести не сумел. Как будто воздух у него кончился как раз на середине фразы.

– Ну, наглец! – громко удивился Морган.

– Гэмфри, что ты здесь успел натворить? – полушёпотом допрашивала мужа Галина Петровна, заглядывая в глаза, для чего ей приходилось подниматься на цыпочки, но Морган не слушал.

– Что заставило? – так и не дождавшись внятной формулировки вопроса, ответил президент. – Это я вам сейчас объясню. Думаю, нам лучше вернуться в зал. Леша, расскажи мне вкратце, что вы тут без меня наворотили.

Пока пустела приёмная и заполнялся зал, Лосев быстро шептал на ухо президенту, опершись на поручень инвалидного кресла. Галина Петровна обменялась с подругой какими-то междометиями, потом обе тишком проскользнули в зал и устроились рядом с Морганом, стараясь при этом ничем не выдавать своего присутствия. И даже друг с другом не говорили. Когда президент следом за Лосевым покинул приёмную, там остался только охранник, но вскоре и он, дождавшись смены, оставил обширное помещение с кремовыми стенами.

В зале заседания возбуждённо гомонили:

– Не верил! И – видите? – был прав! А вы…

– Кто? Я? Вы что-то путаете, Ваня! С тех пор, как Володе поставили мои… гх-м… искусственные лёгкие…

– И сердце ведь тоже, понимаете? Я сам оперировал! Что? Он ещё сто лет проживёт.

– Айзек! Да послушай же, Изя! Ты слышишь меня? Это правда, что Володя женат на этой…

– Да погодите же, Люсенька! И вот, Джонни, я со всей ответственностью должен заявить, что убийство – самое мерзкое преступление, а убийца…

– Изя, ну твоя жена ведь её лучшая подруга! Изя, ты должен знать. Правда, что тот мальчик, которого обвиняют, – сын самого…

– Знаете, Лэннинг, я давно заметил, что наше сообщество тяготеет к самой примитивной, первобытной, если хотите, форме борьбы за существование. И если мы хотим сохранить…

«Ну, хватит болтовни ни о чём», – подумал президент, закрывая дверь.

– Итак, продолжим, – объявил он громко. Разговоры прекратились тут же, только Житомирская успела капризным тоном протянуть в очередной раз, дёргая Айзека Лэннинга за рукав: «Ну скажи, Изя». Стало тихо. Инвалидное кресло скользнуло к свободному от стульев месту возле Круглого Стола. На этот раз слева от президента оказался Лосев, а справа – Морган. Оглядев остальных, Володя отметил про себя: «Интересно, как раз один стул пуст», – и высказался непонятно:

– Я нахожу интересным тот факт, что одно место за этим столом свободно. Слишком часто в последнее время мы стали устраивать судилища, нынешний наш разговор, похоже, тоже этим закончится. Если мы предполагаем, что совершено преступление, логично было бы поискать пострадавшую сторону и обзавестись обвиняемым. Не так ли, Роман Анатольевич?

– Вы почему-то всё время обращаетесь ко мне, – огрызнулся главный энергетик. Стул свой Роман Анатольевич к столу придвигать не стал, сидел Роман Анатольевич, надувшись, отчуждённо, и поглаживая опухшую щёку, однако признаков раскаяния на его круглой физиономии заметно не было. Угрюмая настороженность – да, была, – вызов? – без сомнения, – смирение? – нет, нисколько.

– Но я всего лишь старался, – продолжил он, – наилучшим образом исполнять обязанности, возложенные на меня комитетом. Ведь именно вы все (каждый из собравшихся удостоился взгляда) назначили меня главным энергетиком.

– Это легко исправить, – буркнул Морган.

– Владимир Борисович, – скрипнул вдруг голос Евграфова, а худое лицо его выдвинулось вперёд. – Присутствие посторонних на закрытом заседании комитета не допускается.

«Глаза блестят. Да он фанатик! Как я его раньше не разглядел?» – с запоздалым раскаянием подумал о своём заместителе президент, а вслух ответил:

– Вы мечтаете, чтобы я удалил вас из зала, Евгений Семёнович? Не надейтесь. Пока место обвиняемого свободно, уйти вам не удастся. Что же до регламента… Кто вам сказал, что у нас комитетский междусобойчик? То заседание, которое вели вы, кончилось, если вы настаиваете на соблюдении формальностей, – пожалуйста! Объявляю заседание Центрального Комитета открытым. Во всех смыслах. Его результаты будут преданы гласности, и я постараюсь, чтобы каждый гражданин Внешнего Сообщества смог узнать каждое слово, которое будет здесь сказано.

– И вы рассчитываете быть на этом заседании обвинителем? – иронически осведомился Семёнов. Щёку гладить бросил, смотрел прямо в глаза. «Быстро что-то солнечный наш мальчик оправился, – с беспокойством отметил президент, – кажется, я чего-то не учёл. Что-то у них осталось в рукаве. Ну ладно, что бы ни было – рискнём».

– Нет, почему же. Не обвинителем. Будем, пока суд да дело, считать меня пострадавшей стороной. Некто… Заметьте, я пока не перехожу на личности! Некто попытался убить меня вчера, воспользовавшись для этой цели мощным гравитационным оружием. Всплеск гравитационного потенциала зафиксировали наши «Фобосы», у меня с собой копия гравиграммы, Алексей Мстиславович может по первому требованию представить доказательства. Предваряя неизбежные возражения, скажу, что амплитуда всплеска и характер его локализации исключают предположение о естественном происхождении аномалии. Просматривается злой умысел, если же принять во внимание известные вам вчерашние события и некоторые выступления на сегодняшнем утреннем заседании, становится понятным мотив.

– Мотив! – фыркнул Семёнов. Да у кого угодно из присутствующих мог быть мотив, вот хотя бы у госпожи Волковой. Вполне понятный личный мотив: предположим, она узнаёт, что вчера на заседании комитета было принято… мм-м… излишне жёсткое решение, она узнаёт, что вы направляетесь к ней. Вы же в Аркадии живёте, Анна… как вас по отчеству?

– Аня! – предостерёг президент.

– И она узнаёт также, – продолжил Семёнов, приободрённый отсутствием возражений, – что именно вы вели заседание. Возможно, у вас и раньше случались размолвки. Почему-то же вы скрываете вашу связь! Может быть, вы ей век заели. Человек она неуравновешенный, женщина, и…

– Возможность, – перебил его Лосев.

– Что? – не понял Роман Анатольевич.

– Анечка, у вас на кухне не завалялся гравитационный реактор большой мощности? – Алексей Мстиславович хихикнул.

– Нет, – процедила сквозь зубы Волкова, – но лопатка для оладий есть. При случае ею можно прихлопнуть одного… или даже парочку мелких тараканов, если они вдруг заведутся на Марсе.

– Вот, голубчик, и выходит… – потешался Алексей Мстиславович.

– Ничего у вас не выходит, – с трудом отведя взгляд от сузившихся глаз Волковой, оборвал его главный энергетик. – Какое, по-вашему, я тогда имею ко всему этому отношение? Это вы сами, голубчик, занимаетесь незаконной установкой гравитационных установок военного назначения на исследовательские суда. «Улисс» ведь у вас на верфи комплектовался? Вот вы-то и решили, значит, избавиться от уважаемого нашего Владимира Борисовича.

– Зачем? – выкатил глаза Лосев.

– А вы вообще заговорщик и интриган. Вы метите на его место, – гаденько улыбнувшись, предположил Семёнов. – Свидетельствую здесь, что глава Сектора Планетологии, как мне доподлинно известно, покровительствует тайной деятельности и создал во вверенном ему секторе… Вы глазами-то на меня не очень! Являясь куратором вашего сектора…

– Господи, какая гнусь! – с тоской в голосе протянул Коротков.

– Вот именно гнусь! – подтвердил главный энергетик. – И эту гнусь здесь развёл именно…

– Да, Ваня, это, конечно, моя вина, – сокрушённо признал президент. – Не замечал просто, а когда заметил – их уже было много. И они многое успели.

– Ты что, Володя? – высказал всеобщее удивление Морган.

– Да, многое успели, и справиться с ними будет тяжело, – продолжал, обращаясь к Ивану Арнольдовичу, президент. – Как из щелей вылезли. Научное сообщество! Откуда же они такие взялись? Ведь обычные же были дети, Ванечка! Вот этого (президент глянул с отвращением на Семёнова) я ребёнком помню.

– А! – с облегчением вздохнул Гэмфри. – Я не сразу понял.

Главный энергетик, обманутый в своих ожиданиях, снова ощетинился и проворчал:

– И вы, господин президент, тоже потворствовали тайной деятельности.

– Потворствовал, – согласился Володя. – И действительно пришлось таиться, потому что я не знал, кому можно довериться. Тебя даже подозревал, Айзек.

– Что? – оскорбился главный кибернетик.

– Без тебя они не могли обойтись. Во-первых, система тотальной слежки, даже на дальних базах, даже на Ио, понимаешь? Во-вторых…

– Слежки? – переспросил Лэннинг, выставив вперёд свои бакенбарды. – Ты что-то путаешь, какая может быть у нас слежка?

– Может быть, Айзек, потому что есть. Правда, Роман Анатольевич? Я только сегодня понял. «Улисс» прибывает на Весту. Роман Анатольевич в это время спешит на заседание. Но сразу же после заседания он и кое-кто кроме него оказываются в курсе дела. Я вылетаю в Аркадию. Через полчаса меня атакуют, причём координаты «Птички» известны кому-то с такой высокой точностью, что…

– Но я ничего об этом не знаю, – беспомощно проблеял Лэннинг, озираясь так, будто именно его обвинили во всех смертных грехах сразу.

– Да-да, Айзек, ты не знаешь. Я буквально полчаса назад разобрался окончательно, когда услышал от тебя, Лёша, о том, как вы тут без меня обсуждали ввод в эксплуатацию новой энергетической станции.

– Но я всё-таки не понимаю! – помотал головой главный кибернетик. – Какое отношение энергостанция…

– Посмотри на Рому, – громко шепнул ему Харрис. Да, действительно, вид у главного энергетика был такой, что комментарии оказались излишними.

– Но что же тут понимать, Айзек? – Володя улыбнулся одними губами, следя за выражением лица Семёнова с пристальным вниманием игрока в покер, только что удвоившего ставку. – Под видом новой энергостанции на Марсе построена и введена в эксплуатацию первая очередь составного реактора Планетарной Машины. В обход Центрального Комитета. Под видом системы централизованного управления потреблением энергии на Марсе и дальних базах построена и введена в эксплуатацию тотальная сеть для сбора информации о гражданах Внешнего Сообщества. Сами понимаете, тоже в обход Центрального Комитета. Под видом программы для управления составным реактором запущена и находится теперь в режиме обучения программа…

– «Арес»?! – выдохнул Лэннинг. – Они запустили его?

– И тоже в обход Центрального Комитета, – подтвердил президент и кресло его, чуть отодвинулось от стола, как будто игрок в покер откинулся на спинку стула, чтобы скрыть выражение лица, но не терять из виду лица противника.

– Не в обход, не в обход, – запротестовал Семёнов. – Мы проголосовали сегодня.

– Только за энергостанцию, – перебил его Лосев. – Планетарная Машина не рассматривалась. Я не говорю уже о вашей фискальной затее. Но… Володя, кое-чего я по-прежнему понять не могу. Я смотрел документацию – энергостанция у нас на северном полюсе. Как тогда объяснить…

«Чёрт тебя дери, Лосев, – обозлился президент, – язык у тебя!»

Надо было отвлечь внимание, и в этом президенту неожиданно помог Евграфов, до сих пор державшийся в тени.

– В обход или не в обход, – отчеканил он, поднимаясь, – но Планетарная Машина построена, запущена и находится под нашим контролем.

На костистое восковое лицо Евграфова легли блики света потолочных ламп, тени у крыльев его носа заострились. Он помолчал, ожидая взрыва возмущения, и продолжил, не дождавшись:

– Власть во Внешнем Сообществе де-факто перешла к нам, решение, которое вы тут примете, практического значения не имеет. Альтернатива у вас есть: вы можете подчиниться неизбежности, и тогда для вас найдётся место в новом комитете, или же не подчиниться – но тогда вам придётся уйти. Я обращаюсь сейчас к каждому из вас лично, решите для себя.

Семёнов издал вдруг странный скрежещущий звук. Все, включая Евграфова, глянули на него – он читал что-то на экране своего гравитона.

– О, и мне что-то пришло, – буркнул Балтазаров и полез в карман.

– Что такое, Рома?! – резко спросил докладчик, чьё выступление было прервано на самом эффектном месте.

– Открытое письмо. Циркуляр. Все получат, – полуобморочным голосом отозвался главный энергетик.

– Что за шутки? – окрысился претендент на роль диктатора.

– Это не шутки, дорогой вы наш и любимый, – сияя улыбкой, отозвался Лосев. – Ребята слушали прения, у них созрел ответ.

– Лёшка, этого даже я не понимаю, – пробормотал Владимир Борисович.

– Вы что, транслировали заседание?! – еле выдавил из себя Семёнов.

– А нам от ребят скрывать нечего, – откровенно веселился Алексей Мстиславович.

– Кто такой этот Житомирский… мм-м Михаил? – осведомился, справившись с дыханием, главный энергетик и повернулся к Людмиле Александровне.

– Мишенька?! – визгнула та. – Что он там написал?!

И Людмила Александровна лихорадочно зашарила в сумочке в поисках собственного гравитона.

– Не трудитесь Люсенька, я зачитаю, – с улыбкой довольного кота сказал Лосев. Вот слушайте: «В Центральный хм-хм… это можно пропустить, хм-хм, от лица… и так далее… Вот: требуем немедленной реабилитации Волкова Александра Сергеевича и тщательного расследования обстоятельств покушения на президента Внешнего… ага, это тоже можно пропустить. В качестве предупредительной меры приостанавливаем добычу иолантов…»

– Причём здесь эти стекляшки? – спросил, с удивлением подняв мохнатые брови, Балтазаров. – Люсенька, может быть, вы что-нибудь понимаете?

– Приостанавливаем добычу иолантов, – повторил Лосев, – а накопленный с начала года запас оставляем в своём распоряжении. В случае невыполнения наших требований рудники планетологической станции Ио будут уничтожены.

– Людмила Александровна, что вы на это скажете? – просипел главный энергетик.

Ничего не могла сказать Люсенька, только раскрывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба.

«С иолантами, значит, тоже что-то нечисто, – подумал Володя. – Почему их всех это так тронуло? Откуда Мишка знает?.. А! Саша что-то такое писал мне. Значит, от Саши. Что-то Саша на Земле разузнал об иолантах. Ага. Блефовать, так уж напропалую». И он ответил вместо Житомирской:

– А что тут говорить? Ребята решили взять кое-кого за горло, и, мне кажется, это у них получилось.

– Чёрта с два! – ощерился Евграфов. – Ребята!.. Сопляки не понимают, что это всё для их же пользы!

– Вообще-то ребята привыкли, что работают они только во имя науки, а не ради какой-то там пользы, – вставил в виде справки Лосев.

– Науки! – театрально возопил Евгений Семёнович. – А что она им дала, эта ваша наука? Почётное право мариноваться в этих ваших консервных банках с гравиприводом? Подыхать в шахтах? Сушить мозги годами над вашими закостенелыми проблемами? Спать на семинарах?

– Да, Женя, – покивал Лэннинг, – я подозревал и раньше, что вы спите на наших семинарах, теперь уверен.

Но Евграфов не мог остановиться и совершенно не воспринимал иронию. Он довёл себя до глухого ораторского экстаза. Не говорил, а вещал:

– А мы можем предложить им энергетическое изобилие, жизнь в комфортабельных современных домах, отсутствие необходимости заботиться о хлебе насущном, радость…

– Я и раньше подозревал, Женя, – проговорил Лэннинг, повысив голос, – что умом вы не блещете. Пусть, думал я. Не получилось из мальчика учёного, может быть, станет когда-нибудь хорошим администратором. Я даже удивился, когда вас взял к себе в сектор президент. Думал, проглядел хорошего математика. Знаете, что плохо, Женя? Плохо, что вы спали на наших семинарах. Если бы дали себе труд слушать и пытались понять хотя бы часть…

Лэннинг осёкся, и спросил уже другим тоном:

– Я правильно понял, что «Арес» запущен?

– Да, – мстительно сверкнув очами, ответил Евграфов.

– Я правильно понял, что именно последняя версия «Ареса» используется в качестве управляющей программы Планетарной Машины?

– Да-а… – протянул Евгений Семёнович, ища подвох. Но Лэннинг перестал им интересоваться тут же и обратился к президенту:

– Володя, у нас крупные проблемы. Если эти недоучки запустили «Арес» в том виде, в каком он есть на сегодняшний день…

– Что такое? – встрепенулся Семёнов и покосился на Евгения Семёновича. Тот только пожал плечами.

– Ну, говори же, Айзек! Что там с «Аресом»? – понукал Владимир Борисович, чувствуя неприятный холодок внутри. Если Лэннинг говорит, что есть проблемы, значит, есть крупные проблемы. Но когда он говорит, что есть крупные проблемы…

– С основной управляющей частью всё в порядке. Она отработана хорошо. В принципе, она очень похожа на последнюю версию, отправленную в позапрошлом году землянам. Но в техническом задании было закреплено, что «Арес» – энергетик. Мы сочли часть социальных сегментов и кое-какие мелочи лишними, поставили во главу угла именно энергетическую составляющую. За счёт этих изменений в программе появилась возможность оптимизировать когнитивную часть.

– Короче, Айзек, в чём проблема? – перебил его Харрис, давно проявлявший признаки нетерпения.

– Он совершенно асоциален. Если его запустили меньше суток тому назад, он сейчас учится. Сутки у нас есть, может быть и больше, не знаю. Сложно сказать точно. Но когда он в полной мере осознает, чего может достичь, управляя мощным гравитационным реактором, я… Я даже боюсь представить себе, чем это может для нас кончиться. Он заботиться только о производстве энергии и её потреблении, а на людей ему… Послушайте, Семёнов! Обработкой шпионской информации тоже «Арес» у вас занимается? Молчите? Хорошенькое дело…

– Но его же можно как-нибудь вы-выключить? – обеспокоилась Житомирская. – Ведь можно же? Рома, чего ты молчишь?

– Не думаю, что он даст нам это сделать, – процедил сквозь зубы президент.

– Кто не даст? – удивилась Люся. – Рома не даст? Ромочка, это будет так некрасиво с твоей стороны!

– Роман Анатольевич больше не главный энергетик, – рассеянно бросил президент. Его губы едва заметно шевелились, глаза были закрыты.

– Вы сместили его? – робко поинтересовалась Людмила Александровна.

– Люся, вы мешаете. Я пишу письмо. Его сместил «Арес».

– Кому ты пишешь, Володенька? – с тревогой спросила мужа молчавшая до поры Аня Волкова. В глазах её – мольба и отчаяние.

– Сыну, – коротко ответил президент.

Глава двенадцатая

Исследовательское судно «Улисс», порт приписки Аркадия, Марс

Ждать лифта, чтобы подняться в рубку, пришлось долго – был всё время занят.

– Что творится на этом корабле? – возмущался Волков, буравя глазами панель управления, на которой красный огонёк – безнадёжно. Если бы капитан «Улисса» занимался только тем, что караулил появление зелёного сигнала, возможно, он и смог бы перехватить кабину, но рядом была Ирочка, она жаждала информации, поэтому на вопрос о том, что же произошло на Марсе, пришлось ответить:

– Планетарная Машина запущена. Но управляющая программа…

– Как, ты говорил, они её назвали?

– Какая разница? Назвали «Арес». Вот ёлки-торчалки, опять лифт проворонил.

– Какое неприятное имя – «Арес». А он живой? Я хотела спросить… Он умеет говорить? Ну, понимаешь, Сашка, если он – как Джоан, с ним ведь можно попытаться договориться? Ну что тут смешного?! За лифтом следи лучше, а то мы так никогда не уедем.

Зябко у лифтовой шахты и всегда-то дует по ногам. И свет какой-то синий, тоскливый. И Сашка никак не сообразит, что если обнять жену… Ну, наконец-то. Сообразил.

– Прекрати дуться, Иришка. О! Зелёный, зелёный! Всё, лифт наш! Боюсь, не умеет он говорить. С Лаэртом вот даже не пытался. Решил не церемониться – нет человека, нет проблемы.

– Саша, что ты нажал? Нам же в рубку! – запротестовала Ирочка, заметив, что капитан по рассеянности выбрал жилой отсек. Вскользь подумала: «Хоть, в общем-то, мне и здесь хорошо. А в каюте было бы ещё лучше».

– Да, правда.

– И что, он его убить пытался?

– Чуть было не прихлопнул. Если бы не… Но об этом после.

«Что-то Сашка опять не договаривает», – сообразила Ирочка, внимательно изучая складки в уголках плотно сжатых губ мужа.

– Всё, Иришка, молчок. Приехали.

Стоило открыться двери лифта, в кабину ворвался гул голосов.

– А я говорю, правильно! И не так с ними надо, собрать ребят и двинуть туда…

– А толку-то, Валёк? Ты не слышал? Запущен «Арес», ему вся твоя непобедимая армада, что мушиный рой.

– Кто-нибудь пробовал с ним договориться?

– А я говорю, правильно! И не пытайтесь меня…

– С кем? С этим полицай-энергетиком? С Семёновым?

– Да с «Аресом» же.

Ирочка глянула на мужа удивлённо. Не похоже, чтоб кто-нибудь здесь заботился о конспирации. Нет, Сашу можно было не спрашивать, вон как рот раскрыл, глаза вытаращил и головой крутит.

– Нет, ну это как-то даже унизительно – договариваться с каким-то электронным чурбаном. Правда, Кацуми?

– Да, Ватанабе же у нас супердупергиперхакер! Давайте у него спросим!

– Спасибо. Извините? – сказал откуда-то из густой толпы, заполнившей рубку, знакомый Ирочке голос. – Если вам полезно моё мнение, я буду сказать. В тот настоящего времени момент я работаю с работой, которой название…

– Короче, Кацуми! Вечно ты…

– Извините! Не делайте мне перерывы. И в сегодня мне придумала себя мысль, что нужно делать расщепление сознания программы…

– Расщепление сознания? – пророкотал молодой басок откуда-то из-за пульта управления. – Шизофрения что ли?

В рубке засмеялись.

– Не буду делать сообщения совсем, – обиделся голос главного кибернетика Весты. – Вы только меня смеять…

Но последнее его замечание потонуло в новом взрыве хохота.

– Что здесь, чёрт возьми, происходит?! – перекрывая шум, загремел в рубке корабля «Улисс» голос его капитана. Ирочка даже зажмурилась – зачем так орать?

Стало тихо. Кто-то из самого дальнего угла, от стеллажа с книгами, сказал:

– А, ну вот и он. Привет, Сашенция!

Волков повернул голову туда, откуда это прозвучало, и молча полез сквозь толпу на пеленг. Ирочка увязалась за ним, что было несложно – перед Волковым расступались, здороваясь:

– Здравствуйте, Алекса… О, вы, должно быть, Ирина? Приятно.

– Сашка, привет.

– Волков, вечно ты на ноги!..

– Э, э! Там, сзади! Нэ напирай, слущай, подвинься, да? Видищь – маленький женщина.

Саша отвечал на приветствия, пожимал протянутые руки и всё-таки лез сквозь толпу довольно бесцеремонно. Когда у него получилось протиснуться к человеку, назвавшему его Сашенцией, Ирочка, следовавшая за своим мужем в кильватере, услышала приглушённое:

– Мишка, чёрт, ты что ли этот содом здесь учинил? Ты растрепал…

Ирочка заторопилась. Нужно было оказаться между мужем и этим парнем на всякий случай. «Кучерявый, худой совсем. Чернявый. Саше по грудь. Нет, вряд ли Сашка будет с таким драться. Глаза живые, смеются. Что он говорит?»

– Волков, я у тебя раньше не видал этого Бабеля. Ты его от меня специально заныкал?

«В руках книга, – заметила Ирочка. – Пальцем заложил. Читал?»

– Что ты ко мне с Бабелем, – полушёпотом, но вполне внятно зашипел Саша, – когда тут такое. Откуда они все (Саша воровато оглянулся) знают об «Аресе».

– Та ты шо, Сашенция, таки не получил у меня мой циркуляр? Шо ты делал в последний час? А, я тебя понял. Можешь даже не говорить, а лучше представь меня.

Ирочка приготовилась изображать светскость, но Волков не склонен был разводить церемонии. Снова зашипел в предупредительно подставленное ухо:

– Мишка, прекрати ломать комедию, убью. Говори толком, что случилось.

– Комедия? Ты таки не понимаешь юмор. Финита ля комедия, Волков, если шо, имей в виду, шо нам всем уже показали первый акт трагедии, но я не буду мной, если они у меня не сыграют во втором акте фарс.

Михаил продолжил, посерьёзнев:

– Шутки в сторону Сашок, ты действительно не слыхал о том, что было на последнем заседании цэка?

– Я-то слыхал, мне письмо от Лаэрта пришло, а вот остальные откуда знают?

– Брось эту детскую конспирацию. Всё, Сашенция, играем в открытую. Дуремар дал всем желающим послушать комитетскую возню – транслировал прямо с заседания. И я таки разослал всему цэка наш ответ. Вынул фигу из кармана. Помнишь, утром ты мне шепнул пару слов об иолантах? Я с нашими ионавтами поговорил. Даже не думал, что так быстро понадобится. Сразу после заседания пригодилось. Почитаешь потом циркуляр, я нашим комитетчикам там…

– Что ты им написал?

– Да так, намекнул, что если не образумятся, будет на шахтах Ио большой бум. И я таки сделаю им этот бум.

– Нет, Миша, – задумчиво проговорил Волков, глядя поверх голов. Ирочка ждала продолжения с тревогой. Почти ничего не поняла из сказанного кучерявым сатиром, но и так было видно, – Саша только что принял какое-то неприятное решение. Волков тянул длиннейшую паузу, потом тряхнул головой, и:

– Это барахтанье. Не поможет. Мы теперь имеем дело с «Аресом», ему на иоланты наплевать и шантажом его не проймёшь. Он понимает только силу. Нам с Морганом нужно идти к Марсу немедленно. Иришка!

«Он сейчас меня прогонит, я же вижу. Нужно что-то…»

– Саша, – проговорила она, изображая дурочку. – Ты говорил о подарке для Маргошки.

– А, да. Точно. Сам бы забыл. Слушай, Мишенька…

– Да, я уже тебя понял. Ухожу и увожу этих.

– Нет, ты не понял. Моя жена остаётся на Весте. Ты проследишь.

– Та, ты можешь не беспокоиться, Сашенция, ты ж меня знаешь, я если шо…

– Паяц, – проворчал Волков, проследив, как Житомирский ввинтился в толпу. – Ладно. Пойдём, Иришка, я дам подарок для Маргошки. Миша! Ты слышишь?

– Ну, и шо ещё?! – весело выкрикнул от дверей лифта голос Житомирского. Каюта пустела, у лифта – людской водоворот.

– Найди и пришли сюда Моргана! Будет упираться – скажи, я сказал!

– Он у меня упрётся! – пообещал Михаил Житомирский.

Муж и жена молчали некоторое время, следя за молчаливым поспешным исходом гостей.

– Ты хотел показать желающим наш бабл, – напомнила Ирочка. Каждое слово отдавалось внутри непонятной болью. Саша был не близко. В мыслях – уже летел к Марсу.

– Пузырёк? – усмехнулся одними губами Волков, глядя, как последние пять или шесть посетителей «Улисса» толкаются, пытаясь втиснуться в кабину. – Это потом. Когда вернусь.

Он так сказал «вернусь»… Незнакомая ноющая боль собралась в иглу и кольнула, угодив прямиком в сердце. «Лжёт, – поняла чуткая Ирочка, – вернуться не надеется. Что же я?»

– Саша. Сашенька…

– Молчи, Иришка. Лучше молчи. Скоро Морган явится. Давай прощаться.

Никогда не прощайтесь с любимой у лифта. Нет ничего хуже сдвижных дверей, они – челюсти чудовища. Как бы дорог ни был вам тот, кто шагнул в кабину, – чудовищу безразлично: щёлкнет челюстями и… Всё. Коротко и зло. Как гильотинными ножницами по живому. Вместо мыслей у Волкова в голове – пустота. Только моментальная картинка: полусдвинутые двери лифта – Ирочкины глаза обреченные, рука её, а в руке чёрная шея Маргошкиного подарка. Сколько времени Волков простоял у закрытых дверей, осталось неизвестным даже ему самому. Он всё ещё стоял там, когда створки разъехались снова. Но чудовище никогда не возвращает того, кого утащило.

– Звал? – спросил Морган, глядя в невидящие глаза друга.

– Да, – капитан Волков пришёл в себя. – Вылет немедленно. Ты встретил внизу Иру?

– Нет. Разминулся. И Маргошку нигде найти не смог. Хотел попрощаться.

– Нет, Джеф. Оставь всё, как есть. Меня вот тоже Ирка дальше лифта провожать не пустила. Она отдаст Маргошке наш подарок сама. Поверь, так будет лучше, если…

– Вот что, Волков! – взбеленился Морган. – Не знаю, какая муха тебя укусила, но будет лучше, если ты больше ни слова мне не скажешь, иначе мигом получишь по шее так, что три дня сидеть не сможешь. Слышать не могу твоё нытьё. Понял?

– Вас понял, капитан, – Волков усмехнулся. – Слушайте приказ, капитан: обойдите помещения и проверьте, нет ли здесь у нас заблудших. Если найдёте, разрешаю вам выставить найденное в шею. Да так, чтоб оно три дня сидеть не смогло. Пленных не брать. Выполнение доложить. Поняли, капитан?

– Вас понял, капитан! – повеселевший Морган лихо козырнул двумя пальцами и отправился исполнять. Волков, свистя сквозь зубы, уселся к пульту, проглядел письмо президента, покивал, погасил окно гравимэйлера и стал давать указания электронному шкиперу.

Морган вернулся через полчаса. Глянул на экран через плечо Волкова, пробурчал что-то и опустился в соседнее кресло, простонав: «Ох, набегался, отдохнуть желаю».

– Осмотрел? – негромко спросил капитан.

– Порядок. Слушай, Сашка, а смешной пузырёк у тебя в верхнем трюме. Действительно на дом похож. Они в таких живут?

– Ты в бабл заходил? – не обращая внимания на вопрос, поинтересовался Волков неприятным голосом.

– Да, мой капитан.

– Осмотрел внимательно?

– Да, мой капитан. Он вообще довольно симпатичный. Правда, Сашка, я не шучу. И спальня…

– В шкаф заглядывал? – ещё более неприятным тоном спросил Александр.

– Я всюду заглядывал. Там, оказывается, тоже есть капитан. Такой же… гм-м, как ты. Я с ним парой слов перекинулся. О-о-опытнейший навигатор, что ты! А в спальне…

– Слушай, Джеф!

– Да, мой капитан?

– Заткнись, а?

– Ну и ладно, – обижено буркнул Морган, – я тогда тут вздремну. Пристёгиваться надо?

– Нет. Не обижайся, Джеф, я просто не хочу на эту тему. Через минуту старт. Пристёгиваться не нужно, пойдём с гасителем инерции на предельном режиме. Всё равно он нас увидит.

– Кто? – поинтересовался Морган, передумав ложиться спать.

– Так, ангар надо развоздушить, – бормотал Волков, – сообщение диспетчеру… Да, да, я понял, спасибо. Теперь створы. Что ты говоришь, Джеф?

– Кто нас увидит?

– Наш лучший враг. «Арес». Умники наши дали ему под контроль все три группировки спутников. Он нас, может быть, уже видит. И даже наверняка. Он видит, что мы открыли с тобой створы. Он всё видит. У себя только под носом…

– У него есть нос?

– Нет, не думаю, – проговорил Волков, думая совсем о другом.

– Жаль. Был бы у него нос, можно было бы дать ему щелчка.

– Всё. Старт, – объявил Александр, помедлил немного, нажал клавишу и откинулся в кресле. – Что ты там такое говорил? Щелчка нельзя дать? Зато можно натянуть ему нос и поводить его за нос тоже. И мы поводим.

– Как мы это сделаем, дорогой Ватсон? – скрестив руки на груди, глубокомысленно вопросил Морган.

– Элементарно, Ватсон, – в тон ему ответил Волков, хватаясь за несуществующую трубку. – Элементарно, дорогой друг. Мы придумали увлекательную игру под названием «поймай призрака». Мы решили назвать наш план «Гамлет». Лаэрт говорит, это хороший план. Правда, никто не проверял, мы будем первые.

– С таким оригинальным названием, Ватсон, даже не очень хороший план…

– Оставьте сомнения, Ватсон, – дурачился Волков, пуская клубы несуществующего дыма. – Я погрузил в верхний трюм призрака самого лучшего качества, характер у него самый скверный и скандальный, какой можно приобрести в секторе планетологии; думаю, это доставит «Аресу» удовольствие. Во всяком случае, развлечёт нас.