Текст книги "Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)"

Автор книги: Борис Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 50 страниц)

Глава четвёртая

Поселение «Центрум», кратер вулкана Олимп, Марс

Рэтклифф в сердцах отпихнул кресло, поднялся и, упершись сжатыми кулаками в стол, уставился налитыми кровью глазами на экран, поперёк которого всё то же: «абонент недоступен».

– Свинья волосатая, камнем в башку свою лупоглазую трахнутая! Задница марсианская, трижды по пояс отмороженная! Чайник с присвистом… – заорал он, не имея сил сдерживаться.

– Звали, шеф? – спросил дежурный охранник, сунув голову в дверь.

– Не-е-ет! – рявкнул глава Департамента Безопасности, а когда голова скрылась за дверью, добавил и ему вслед: «Болван красномордый, тупорылый, чернопогонный, туговсасывающий», – Но охранник больше не слушал вопли из кабинета. Решил, что шеф проводит срочный сеанс конференцсвязи.

Слегка стравив пар, Рэтклифф почувствовал себя лучше. Глянул на часы, после чего испустил стон досады и забегал по своему кабинету из угла в угол, диагонально.

– Три сорок одна ночи, понимаешь, козёл ты безрогий, сернодышащий, я же просил тебя пять часов назад!..

Брошенный на столе гравитон пискнул. Рэтклифф дёрнулся от неожиданности, изменил траекторию движения и мгновенно очутился возле стола.

– Слава небесам чёрным и красным! – вырвалось у него. Строчки прыгали в глазах: «Согласно требованию… передана… в распоряжение… в составе…»

– Где?! Где передана?! – вопросил громогласно шеф службы безопасности, выскочив из кабинета, как ошпаренный из парилки финской бани. Охранник стал выдвигаться из-за стола, непонимающе лупая заспанными глазами.

– Ч-ч-чёрт! Тебя в подкладку с вывертом… – пробормотал Рэдклифф и выбежал вон – в остеклённую галерею ангара инженерного обеспечения службы безопасности.

– Вот они, мои крошки, – почти нежно протянул он, увидев красный гравиконтейнер, занявший добрую половину ангара. Крышка контейнера была закрыта.

– Дежурного инженера ко мне! – крикнул в приёмную Рэтклифф, потом, заметив, что потирает от нетерпения ладони, заставил себя прекратить это, для чего пришлось сунуть руки в карманы.

– Дежурный инженер, – проговорили за спиной с развальцей, без должной чёткости; Рэтклифф подумал: «Инженеры эти…» – и спросил, морщась:

– Почему не готовите старт?

– Не имеем права без вашего приказа, шеф.

Глава Департамента Безопасности покосился на этого саботажника совершенно по-волчьи: «Нет, показалось. Не скалится. Просто такой же штатский пентюх, как все они…». Рэтклифф сорвался с места и направился быстрым шагом к лестнице, ведущей в ангар. Сзади шумно сопели и шаркали ногами, потом загрохотали каблуками по полым ступеням.

– Давно получили контейнер? – спросил на ходу, обернувшись через плечо, Рэтклифф.

– Со… сорок минут назад, – чуть помедлив, отозвался инженер, страдая одышкой.

«Этот увалень ни при чём. Морган должен был мне сообщить, а не он. Морган… З-зараза, доберусь я до тебя завтра! Нет, прямо сегодня я до тебя доберусь! – предвкушал шеф службы безопасности. – Удавлю. Твоими же шнурками».

– Поднимайте крышку! – приказал он, не поворачивая головы. Шаги зашаркали прочь: «Ох, медленно же он», – досадовал Рэтклифф, пожирая глазами ребристую переднюю стенку контейнера. Долго ждать не пришлось. Взвыли мощные электромоторы, крышка скользнула вверх, повернулась живо и легла. На Рэтклиффа мрачно глянули кожухи лазерных пушек, живо напомнившие бывшему лётчику палубной авиации Четвёртой Атлантической Эскадры ассоциации «Фрилэнд» жерла счетверённых двенадцатидюймовых корабельных орудий. Впрочем, Джим Рэтклифф хорошо понимал, что в дуэли «пушки против лазеров» у пушек не было бы ни малейших шансов на выигрыш.

– Но что-то плоховато вы показали себя в деле, – сказал он вслух.

– Я просматривал боевые журналы четырёх выживших «ос»… – без стеснения обратился к шефу дежурный инженер. При других обстоятельствах он неминуемо получил бы втык за излишнюю фамильярность, но предмет разговора так интересовал Рэтклиффа, что тот попросту не заметил нарочито панибратского тона.

– И что же? – спросил он с живым интересом.

– Странно ведёт себя программа. Вам случалось играть в «поддавки»?

– Ага. Так я и думал, – процедил сквозь зубы Рэтклифф разглядывая тупые осиные морды с лазерными жалами. И замолчал. Инженер переминался с ноги на ногу, глядя то на шефа, то на пульт активатора, вмонтированный в контейнерную стенку изнутри.

– Я пойду, – буднично сообщил ему после минутного молчания шеф. Повернулся на каблуках и заспешил к выходу. На ходу бросил через плечо:

– Активируйте «ос» без меня! Только не копайтесь!

Проводив шефа взглядом, инженер пожал плечами и побрёл к пульту. Через несколько минут серые туши высунулись из контейнера, словно оглядываясь, выплыли, построились, потом короткими рывками, одна за другой, махнули вверх, развернулись, зависли под самым куполом, там, где сходились красные створки крыши ангара. Дежурному показалось, что последняя оса повела себя как-то не так – не по прямой двинулась и не так резко, как остальные. Но разбираться с капризами программного обеспечения истребителя не хотелось, да и времени на это не было: сказано же – не копаться. Инженер укрылся за герметичной обрезиненной по краю дверью поста дистанционного управления и сделал последнее, что оставалось сделать – открыл ангар. Неслышно за карбофлкексовыми стёклами разошлись лепестки крыши, только мелкая вибрация стен выдала истинно титанические усилия механизмов. На пол ангара лёг синий предутренний свет. Потом он померк. Инженер высунул нос из своего убежища, машинально глянул вверх и убедился – эскадрильи истребителей-автоматов под красным куполом нет.

«Утро уже», – думал Рэтклифф, глядя в синеющий край горизонта. Отдаляющиеся бугры каменных мускулов древнего вулкана тоже окрасились синим, край кратера чётко выделялся на фоне чернильного западного неба. Но любоваться видом бывший лётчик не стал, переключился на передний сектор обзора и слегка увеличил скорость, догоняя сомкнутый строй. Ему хотелось петь. Мысль – управлять одной из «ос» лично – пришла ему в голову внезапно и показалась чрезвычайно удачной. Действительно: расстояние в двести миллионов километров делало дистанционное управление невозможным; когда речь шла о боевых действиях в околоземном пространстве хочешь – не хочешь, но приходилось довериться автоматике, но здесь над Марсом… Рэтклифф немного подправил курс – эскадрилья едва заметно набирала высоту. «Но здесь, над Марсом я тебе покажу, что такое воздушный бой, молокосос», – думал, скалясь, оса-Рэтклифф. Необходимости садиться за пульт прямо сейчас не было, – когда ещё «осы» найдут цель! – однако Рэтклифф, пока суд да дело, решил освоиться с управлением. Надо признать, административная работа до некоторой степени надоела шефу службы безопасности. Очень хотелось снова увидеть, как горит, падая на землю, подбитый противник. Пришлось опять подкорректировать курс – эскадрилья набирала высоту всё заметнее. Оса-Рэтклифф, стараясь не отстать, пробовал управление: закладывал короткие виражи, делал «горки» и крутил «бочки». Ему по-прежнему хотелось петь, и он замурлыкал под нос что-то полузабытое.

* * *

Разбуженный курлыканьем гравитона Семёнов зашарил рукой по тумбочке, его обрюзгшее от сна лицо мертвенно осветилось, когда он поднёс экраном ближе. Выспаться не вышло – под веками жгло. Мысли путались. «Джимми колобродит? Лосев? – пытался сообразить он, протирая глаза кулаком левой руки. Спросонок экран слепил, не получалось даже разобрать номер канала. «А, это ты!» – узнал, наконец, главный энергетик и сел на кровати, отбросив одеяло. Ради сообщения этого абонента стоило пожертвовать сном.

Янлин заворочалась, сонно вздохнула. Оглянувшись на жену, Семёнов зевнул, ловко попал ногами в тапочки и понёс гравитон прочь из спальни. Янлин пробормотала несколько слов по-китайски, потом невнятно по-русски: «Дверь…» – но дверь и без того уже была закрыта плотно.

«Посмотрим, что там у тебя», – обратился к полуночному абоненту совершенно проснувшийся Роман Анатольевич и стал читать донесение.

– Сволочь продажная! – выругался он вслух, когда покончил чтение, но адресат такого определения остался неизвестным. «Руганью делу не поможешь, – уговаривал себя Семёнов, пытаясь почерпнуть поддержку в банальном афоризме. – Нужно дать знать Джимми».

Он набрал номер. На вызов не отвечали с минуту.

– Почему так долго не отвечаешь? Где ты сейчас, Джимми? – раздражённо осведомился главный энергетик.

– Я над Атлантидой, двигаюсь к Морю Сирен, – скрипнул в ответ гравитон.

– Ты бредишь? – изумился Семёнов, вглядываясь в напряжённое лицо Рэтклиффа. Потом до него дошёл истинный смысл услышанного.

– Решил поиграть в войну? – недовольно спросил он. – В детство впадаешь? Последние четыре «осы» уничтожены. Мальчишка прихлопнул твоих насекомых одним махом. Что на это скажешь, Джимми?

– Я скажу тебе… – рассеянно пробормотал Рэтклифф, одновременно наклоняя туловище то вправо, то влево, словно действительно сидел за штурвалом истребителя. – Скажу тебе, чтоб катился к чёрту и не говорил под руку. Мальчишка твой прихлопнул тупых электронных болванов, которых мне подсунули наши учёные-кипячёные. Чёрт те что они творят! Кто так разворачивается!? Обезьяны электронные, толстозадые!.. Наши учёные с инженерами подсунули мне дерьмовых пилотов, ты понял? Поглядим, как твой мальчишка прихлопнет десятую «осу» из этой эскадрильи. Замашется хлопать, вот что я тебе скажу.

– Джим, ты мне нужен на комитете, – простонал, теряя надежду, расхотевший спать главный энергетик. – Нужно убедить землян выдать мальчишку, иначе он…

– Я нужен, – процедил Рэтклифф сквозь зубы, – я всем вам теперь нужен. Ладно, чёрт с тобой. Этот тип ещё на Земле? Значит, здесь будет не раньше чем через двое суток. Не плачь, Ромочка, заскочу я к вам на комитет. Но долго сидеть не буду. Здесь я нужнее.

– Проклятый солдафон! – Семёнов вышел из себя. И даже ладонью по столу хлопнул, весьма осторожно, чтобы не разбудить Янлин, но его уже никто не слушал, экран гравитона погас.

Глава Департамента Энергетики тяжело вздохнул. Предстояло сочинить внутренний циркуляр для членов ЦК и глав департаментов.

Из служебной и личной корреспонденции главы Департамента Энергии Внешнего Сообщества, ассоциированного члена ЦКСИ Семёнова Р.А.

Служебный канал грависвязи №OLY-00001.

Сверхсрочно. Закрытый циркуляр.

Действительным и ассоциированным членам ЦКСИ, главам департаментов

От главы Департамента Энергии Семёнова Р.А.

Тема: Нота представительству правления «Грави инкорпорейтед», Земля.

От имени и по поручению главы Департамента Безопасности Рэтклиффа Джима сообщаю, что эскадрилья истребителей-автоматов, отправленная нами для перехвата и уничтожения исследовательского судна «Улисс», нарушившего запрет на пребывание кораблей с гравитационным приводом в околоземном пространстве, уничтожена полностью. Обстоятельства инцидента заставляют предположить наличие на борту судна «Улисс» гравитационного оружия большой мощности и гравитационных систем слежения повышенной точности. Вышесказанное свидетельствует об умышленном нарушении капитаном исследовательского судна «Улисс», порт приписки Аркадия, Марс, Волковым А.С. закона о нераспространении гравитационных средств защиты.

С учётом вышесказанного предлагаю:

1. Обратиться к представительству правления «Грави инкорпорейтед» с требованием о выдаче находящегося в данный момент на Земле незаконно гражданина Внешнего Сообщества Волкова А.С. В обращении указать, что невыдача Волкова А.С. будет расценена как враждебное действие правления «Грави инкорпорейтед» по отношению к Внешнему Сообществу.

2. Предложить капитану Волкову А.С. сдаться уполномоченному представителю администрации Внешнего Сообщества, для чего прибыть в поселение «Центрум», Марс, и передать вышеупомянутому представителю исследовательское судно «Улисс» со всем оборудованием безоговорочно.

3. В случае если предложение п.2 настоящего циркуляра не будет выполнено капитаном Волковым А.С. в течение трёх марсианских суток с момента получения означенного предложения, предлагаю признать правомочным применение всех возможных средств для немедленного уничтожения исследовательского судна «Улисс», где бы оно ни находилось.

Считаю п.1 настоящего циркуляра бесспорным и требующим немедленного исполнения, пункты 2 и 3 предлагаю вынести на повестку дня срочного заседания ЦКСИ, назначенного на 9:00 14 дня сего месяца.

Глава Департамента Энергии Семёнов Р.А.

– Ох-х… почему не спишь, Рома? – сонно промурлыкала Янлин, когда Семёнов вернулся в спальню. Повозилась, придвинувшись.

– Спи, Янка, – шепнул, таращась в тёмный потолок, Семёнов, понимая, что сон для него теперь – недоступная роскошь.

Он знал, что разбуженные сверхсрочным циркуляром члены комитета и главы департаментов читают и делают выводы, пытался представить себе реакцию каждого, в чём терпел неудачу. Определённо, этот сопляк Волков не вовремя затеял поиграть в политику.

– За что и поплатится, – шептал Семёнов. – О небеса, чёрные и красные, как я измучен…

* * *

Не спали многие той ночью. Не смог заснуть Морган, ворочалась, вздыхая, Людмила Александровна Житомирская. Разбужены были срочным сообщением все члены Центрального Комитета Совета Исследователей; некоторым из них не удалось уснуть до утра. Алексей Лосев даже и не собирался ложиться, упрямо проверяя в сотый раз исчёрканные листки (писал по-старинке – карандашом). Не лезла последняя гравиграмма ни в какие ворота, глумясь над попытками Алексея Мстиславовича втиснуть данные таблиц в рамки адекватной интерпретации. Лосев злился – всё втуне. Шатался по своему кабинетику от стены к стене, когда пришёл злосчастный циркуляр. Такого же рода беспокойство мучило президента Внешнего Сообщества, бившегося над адекватной интерпретацией северо-западнее, в Аркадии. Глянув на просветлевший экран и бегло прочитав строчки циркуляра, Владимир Борисович оскалился и швырнул гравитон на стол. Аппаратные игры могли подождать утра, но решение не ждало. Никак не получалось у Владимира Борисовича объяснить внезапную компенсацию выброса, сопровождённую вторичными волнами у полюсов и невозможными кругообразными рефлексами вокруг двух мест, где по его расчётам следовало искать…

«Да нет же, не может быть, чтобы они построили второй реактор! Зачем? Но ясно видно – компенсирующий выброс через две с половиной микросекунды, вот он растёт, через десять с гаком секунд пучность. Что-то вроде армрестлинга. Поэтому и не раздавило меня. А я-то думал похвалить «Птичку»! Если предположить, что…» Президент проверил предположение – всё сошлось. Всё правильно – с физической точки зрения. И всё же недоумения президента исчерпаны не были. Тогда он решил отвлечься. Утро вступало в свои права, нужно было позаботиться о судьбе Волкова. Новое письмо было отправлено по закрытому гравиканалу в адрес исследовательского судна «Улисс», а пятью минутами позже человек, назвавшийся в письме Лаэртом, к безграничной своей радости получил ответ.

Из служебной и личной корреспонденции президента Внешнего Сообщества, действительного члена Совета Исследователей, председателя ЦКСИ.

Личный канал грависвязи №XXX–XXXXX.

Срочно. Конфиденциально.

Улиссу

от Лаэрта.

Тема: Скитания Улисса.

Сынок!

Весть о падении Трои достигла моих ушей. Ты победил, но война не окончена. На Итаке найдётся немало желающих судить победителя, очень скоро ты сможешь убедиться в этом сам. Путь домой заказан тебе, сынок, боюсь, что надолго. Время выступить открыто не настало ещё, удел Улисса – скитаться меж островов и там найти поддержку. Сгораю от любопытства: что сталось с Еленой?

Антиклея тоскует, тоска гибельна для неё, что передать ей, сынок?

Лаэрт.

Личный канал грависвязи №ХХХ-XXXXX.

Срочно. Конфиденциально.

Лаэрту

от Улисса.

Тема: Скитания Улисса.

Старик!

Победа моя далась такой ценой, что впору вспомнить имя одного эпирского царька. Но есть в создавшемся положении и приятная сторона: я так зол на некоторых почтенных граждан Итаки, что их желание судить победителя вряд ли сможет меня удержать. Я знаю кое-что и намерен обратить это знание в оружие против них. «Улиссу» не придётся скитаться слишком долго.

Мне больно говорить о Елене. Парису – парисово, Елена не пожелала стать Пенелопой. Встретимся на Итаке, если ты не решишься отправиться к островам.

Успокой Антиклею, старик. Я напишу ей.

Улисс.

Володей, когда он прочёл ответ, овладели противоречивые чувства: гордость за мальчика, незаметно ставшего взрослым, суеверный страх за него, ревность по отношению к неизвестной девушке, названной в письме Еленой Прекрасной, жалость… Да и она тоже. Бедный мальчик получил, должно быть, обидный отказ. «Горько ему сейчас, я знаю. Сам когда-то бросился вот так же, очертя голову…» Но вскоре беспокойство, точившее президента, почему-то прошло, обернувшись другой крайностью – необычным для него, давно позабытым бесчувственным оцепенением, – и он заснул, чего не случалось с ним много недель.

Забылась тревожным сном и женщина, названная в шифрованном письме Антиклеей. Спала, поджав ноги, в неудобном кресле самого раннего тихоходного рейсовика «озеро. Кастора – Аркадия – Олимп», подобравшего её с полчаса назад на перроне аркадийского вокзала. Почти все места в полутёмном салоне пустовали, кроме Волковой в «Центрум» летел сменный состав гляциологической лаборатории: четверо зевающих сонноглазых гляциологов и их зевающий кот, вообще не пожелавший открывать глаза по такому мизерному поводу, как посадка в захолустном аграрном поселении и появление в салоне одинокой миловидной пассажирки.

Анна Волкова спала, не зная, что тремя сотнями километров выше десять бессонных механических ос выполняют перестроение, поблёскивая металлизированными карбофлексовыми боками в фиолетовых лучах рассветного солнца. Рэтклифф успел «вселиться» в каждый из десяти истребителей. Попробовал управление (действовало отменно). Он обнаружил – стоит ему «вселиться» в новую «осу», как остальные девять снова смыкают строй. Забавляясь с эскадрильей, он поймал себя на желании устроить тренировочный бой, но вынужден был отказаться от такой заманчивой идеи. Пилоты-автоматы могли понять его неправильно, шут их знает, что втемяшится в их тупые электронные головы; терять истребители не хотелось, подталкивать их к дезертирству – тоже. Тогда он опробовал лазерную пушку на обломке какой-то дряхлой орбитальной станции и отпустил «осу» догонять эскадрилью, с явной неохотой вернув управление автомату. Судя по циркуляру, полученному от Семёнова, боевой опыт бывшего лётчика мог потребоваться не ранее чем через трое марсианских суток.

Глава пятая

Исследовательское судно «Улисс», порт приписки Аркадия, Марс

Шли вторые сутки полёта, но Ирина Волкова, урождённая Ирис Уокер не замечала времени. И не по той только причине, что светильники жилого отсека не меняли яркости, отмечая восходы и закаты. Просто день её свадьбы, сменившийся восхитительным вечером, не желал заканчиваться. Спать не хотелось. Закрыть глаза, удобно устроив голову на груди у мужа, – пожалуйста. Подрёмывать, слушая его, – сколько угодно. Но спать – ни-ни. Не известно, захочется ли ему пересказать когда-нибудь вот это:

– Представляешь? Готовились основательно, прятали еду, снаряжали скафандры. Джеф даже карабин у деда стащил, патроны только найти не смог. Мне повезло меньше – у матери оружия не было, а дядя Володя меня высмеял; когда я спросил его: «Дядь Володя, чем ты отбивался от марсианских пиявок, когда высадился у Аркадийского Порога в тридцать втором году?» Смеялся он долго, потом сказал, что самая страшная из знакомых ему марсианских пиявок надевает по праздникам туфли на шестидюймовом каблуке и коварно носит мини-юбку поверх рабочего комбинезона в помещениях, где нет искусственной силы тяжести. Это озадачило меня чрезвычайно – каждый ведь знает, что во всех человеческих поселениях искусственная сила тяжести есть. Я намекнул на это дяде Володе, но вразумительных комментариев не получил: он только посоветовал мне, если уж тащу без спросу его книги, выбирать соответственно возрасту и не понимать литературу буквально. Совет не показался хорошим нам с Джеффри – не хотелось верить, что пиявок не существует. Стало ясно, однако, что дядя Володя марсианских пиявок не опасается, и карабина у него поэтому нет. Стащить мне удалось только портативный гравитометр – тяжеленный ящик с ручкой для переноски, но ни я, ни Джеф понятия не имели, как с ним обращаться и зачем он вообще. Решили прихватить его с собой, поскольку выглядел уж очень солидно, по-научному, и какая же может быть научная экспедиция без оборудования? Ты спишь, Иришка?

– Н-не… – ответила ему, приподнимая голову, жена. Повозившись, снова прижала щёку к тому месту, где глухо, спокойно билось его сердце. – Рассказывай, Сашенька.

– Ну вот. Подкараулили у южного терминала контейнер-автомат, забрались на него сверху… не помню уж, почему решили, что контейнер доставит нас к Арсии, помню только, что вышел меж нами спор прямо в ангаре – Джеф возжаждал вдруг изменить цель экспедиции и отправиться в лагерь Нортона, я как начальник экспедиционной партии был против. Решили ведь – исследовать «Семь Сестёр»! В конечном итоге верх одержал я, убедив Джефа, что и на склонах Арсии могут встретиться марсианские пиявки. Пока спорили, как раз закончилась погрузка и наступил удобный момент. Мы забрались на контейнер по боковой лестнице и прилегли, считая, что половина дела у нас в кармане, через пару часов будем на месте. Думаю, нам тогда просто не пришло в голову, что контейнер может следовать куда угодно, не только к Арсии Монс. Не так уж и сильно мы ошиблись, – груз предназначался для экваториальной метеостанции «Лабиринт Ночи». Через два с половиной незабываемых часа мы увидели на юго-востоке вулкан и снова стали спорить. Я считал, что это не Арсия, а Джеф утверждал, что, напротив, это именно он, а если даже и не он, то с него, Джефа Моргана, хватит, ему надоело мерзнуть. Поскольку и мне самому не казалась приятной перспектива провести на крыше контейнера ещё хотя бы час, я принял решение считать вулкан Арсией Монс и готовиться к высадке. На наше счастье в контейнере нашлось место для попутного груза – оборудования ареологической станции, ковырявшей склоны вулкана Павлин. Иначе нам пришлось бы спрыгивать на ходу с высоты пятисот метров, что, конечно же, отразилось бы пагубно на неокрепших наших организмах, не говоря о ценном научном оборудовании (гравитометр всё ещё был со мной, хоть и осточертел порядком – тяжёл и угловат). Контейнер к восторгу нашему совершил достаточно мягкую посадку на окраине посёлка, ареологи не слишком торопились его разгружать. Мы с Джефом без помех слезли, волоча наши съестные припасы, карабин и чёртов гравитометр. Тебе жарко, Иришка?

– Мне хорошо, – шепнула разнежившаяся возлюбленная и перебралась выше, чтобы уткнуться носом в шею этого покорителя вулканов. Там тоже спокойно бился пульс его жизни. – Вы добрались до своих «Семи Сестёр»?

– Нет. И до сих пор ещё не добрались. Всё пошло не по плану с того самого момента, как наши онемевшие, плохо слушавшиеся хозяев ноги ступили на припорошенный толстым слоем каменной крошки ледник. К сожалению, не везде слой был толст. Мы уже добрались до отрога, когда нога моя поехала вдруг, за ней увязалась вторая нога, я совершил грациозный пируэт, шлёпнулся боком и поехал со склона, вцепившись в футляр гравитометра мёртвой хваткой. Поездка не затянулась, меня подбросило на ухабе и позорно вывалило в неглубокую лужу десятью метрами ниже по склону вместе с драгоценным моим научным прибором, который по непонятной причине оказался сверху. Подозреваю, что именно об его угол я и сломал ребро. Когда Джеф, ругая меня криволапым недотёпой, слез в ложбину, выяснилось, что прозвище очень к месту: падая, я сломал ногу. Я принял решение считать травму вывихом и продолжать движение, но каждый шаг давался с невероятным трудом. Мы устроили совещание. Лагерь ареологов был недалеко, в любую минуту нас могли заметить и лишить возможности продолжать экспедицию. Я стоял за то, чтобы Джеф бросил карабин и меня и, взяв с собой гравитометр, отправился на поиски ближайшей «сестры». Джеф требовал, чтоб я бросил гравитометр, уселся к нему на закорки, а карабин он возьмёт наперевес, потому что дед ему всыплет, если карабин будет потерян. Никто из нас двоих не намерен был прерывать удачно начатую экспедицию и сдаваться на милость ареологам, которые, должно быть, будут смеяться, а это обидно. Но уйти далеко нам не дали. Кто-то из дотошных следопытов заметил возле контейнера наши следы на влажном песке и организовал погоню, недолгую и успешную. Сначала они нашли гравитометр и карабин, не очень умело спрятанные в расселине скалы, потом они нагнали Джеффри Моргана, изнемогавшего под тяжестью двух полностью снаряжённых скафандров и запаса провианта. Начальника экспедиции он тоже тащил на закорках.

– Они смеялись над вами? – тихонько спросила Ирина, опершись подбородком на руку, а другой рукой поглаживая то место, где по её соображениям когда-то был перелом ребра.

– Почти нет. Сначала притащили в лагерь, извлекли из скафандров, всыпали нам, и даже сверх того, что ожидал от деда за потерю карабина Джеф. Потом, ознакомившись с нашими намерениями, конечно, смеялись. Особенно один из них, старый. Ему тогда было под сорок. Пока мы в медчасти ждали результатов обследования, он показал мне, как следует обращаться с гравитометром, и рассказал, зачем сей прибор нужен. Из объяснений я не понял ничего, потому что страдал тоской предвидения. Мои опасения оправдались в полной мере. Через час после того как остеофиксатор был наложен на мою правую ногу, медчасть подверглась массированной атаке моей мамы и тёти Гали Науменко. Они были авангардом десанта, а школьная наша учительница, Нила Ивановна, прикрывала тыл. Нам всыпали ещё раз, особенно Джеффри как наименее пострадавшему. Мама смотрела на меня так, что мне хотелось залезть под кушетку и там умереть, тётя Галя кричала на Джефа, а Нила Ивановна только охала и пила какие-то лекарства. В общем, экспедиция сорвалась. Мы загремели на неделю в госпиталь поселения «Центрум» – лечили последствия переохлаждения, – одноклассники таскались к нам туда толпами – слушать басни и завидовать. Был дядя Володя, заходил помолчать папа Джефа, его дед заглядывал тоже. Мамы бывали по очереди – кормили вкусненьким и приводили кого попало из числа своих тётушек. Даже её величество Снежная Королева, Сьюзен Лэннинг пожаловала и притащила с собою свою Маргошку. Крошку-Маргошку. Та смотрела то на меня, то на Джефа сливовыми глазами, дразнилась и показывала язык. Малявка вредная.

– Сколько же вам самим тогда было?

– Морган был ещё маленький, – проговорил с улыбкой Волков, – десять лет.

– А ты?

– Я был старше. Одиннадцать стукнуло, – Саша хмыкнул, приподнимая голову, чтобы разглядеть искорки смеха в глаза жены.

– Сашка-дурашка. Ну всё, всё. Хватит. Прекрати… Ох, нет, подожди, Сашенька…

Неуютный продуваемый сквозняками жилой отсек может казаться тесным и жарким, но может и нежить истомой не хуже океанского берега, дремлющего в тропической ночи. Знобкий сквозняк легко справляется с ролью ночного бриза, если зрители – влюблённые друг в друга без памяти молодожёны.

– Ох, Сашенька мой… Ты говорил, скоро Веста?

– О небо! Мне же в рубку нужно! Шкип без меня там сам с собой в четырёхмерные крестики-нолики режется.

Счастливая новобрачная, не отрываясь, следила, как одевается муж. Щёки её пылали.

– Что? Что, Иришка?

– Ничего. Иди. Я принесу тебе туда завтрак.

Волков вышел, затягивая на ходу пряжки рукавов комбинезона, а его жена скользнула под одеялом в ложбинку, сохранившую частичку тепла его тела, чтобы свернуться там калачиком и понежиться ещё чуть-чуть. Но в отсутствии новобрачного комната быстро превратилась в то, чем и была на самом деле – неуютно и скудно обставленную маленькую холодную каюту жилого отсека исследовательского судна «Улисс». Поэтому ли, а может быть из менее романтических соображений (мужа нужно срочно накормить завтраком!) Ирина Волкова выбралась из-под одеяла, неохотно облачилась в комбинезон и грубые тяжёлые башмаки (по ногам дует, иначе ходила бы босиком), взялась было убрать постель, но раздумала (вдруг мы захотим?) и побрела, улыбаясь собственным мыслям, к лифту. Лифт вознёс её к самому верхнему ярусу (какой всё-таки огромный этот корабль!) выпустил, распахнув двери, на площадку верхнего грузового отсека, где скучал свадебный подарок – бабл, ртутно сверкающий округлыми боками (а бабл такой маленький, смешной!) И Волкова Ирина, дождавшись, пока откроется овальный люк, ступила в коридор стыковочного узла бабла, что делала много тысяч раз, когда была Ирис Уокер, принцессой Грави.

– И здесь у меня тоже неуютно, – проговорила она с неудовольствием.

– Прошу прощения, мисс Уокер? – с готовностью переспросил электронный навигатор, проскучавший без компании больше суток.

– Том, разве я не говорила вам, что вышла замуж? Моя фамилия теперь Волкова, капитан Волков мой муж. Называйте меня теперь Ириной Волковой, Том.

– Хорошо, миссис Волкова, – безропотно согласился навигатор, не проявив ни удивления, ни восторга.

«Всё-таки Том чурбан неотёсанный. Мог бы поздравить, хотя бы свою хозяйку, – недовольно размышляла новобрачная, собирая завтрак. – Нет, кофе варить не стоит. Остынет, пока донесу. Или сварить? Тогда я сперва к Арине…»

– Ариночка! – крикнула с порога ромашковой своей спальни подгоняемая жаждой похвастаться Волкова.

– Да, моя девочка! – приветливо, как и всегда, встретила её электронная камеристка.

– Я замуж вышла, Ариночка, милая!

– Вот это новости! – прозвучал из динамиков знакомый с детства голос. Не слишком восторженно, как показалось Ире. Может, показалось просто? Но Арина, к неудовольствию новобрачной, спросила после короткого молчания:

– За кого же?

«Как за кого? – праведно вознегодовала Ирина – Я же рассказывала ей о Саше! Он ведь был здесь! Ничего Арина не понимает, точно как чурбан Том».

– За Волкова конечно! Я теперь Волкова. Ирина Волкова.

– Поздравляю, Ирина, – суховато поздравила камеристка. Такое поздравление кольнуло чувствительную душу госпожи Волковой больнее, чем невежественное пренебрежение приличиями, допущенное электронным навигатором.

– Спасибо, Арина, – поблагодарила она так же сухо. – Ну, я пойду. Нужно кормить Сашу завтраком. Пока, Арина, я заскочу позже, как-нибудь.

– Погоди, Иронька! – позвала камеристка, но услышана не была. Госпожа Волкова отправилась варить мужу кофе.

«Ну и пусть, и ладно», – думала она, вздыхая от разочарования, когда пол лифта провалился под ногами, увлекая новобрачную вниз. Потом он снова появился, заставив подогнуть колени; дно тяжело нагруженного подноса прогнулось; звякнули, съехавшись, чашки.