Текст книги "Златая цепь на дубе том"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

Отношения с Англией

В 1800 году внешнеполитический курс России развернулся на 180 градусов – по причине опять-таки субъективной. Теперь государь император обиделся на союзную Англию и решил ее наказать.

Сначала перлюстрационная служба перехватила письмо английского посла, доносившего в Лондон, что русский царь страдает от «расстроенной фантазии» и что состояние это прогрессирует.

Потом опять вылезла злополучная Мальта, которую англичане отобрали у французов, но и не подумали передать «великому магистру». (Роль Мальты никогда не была и потом никогда не будет столь роковой в российской истории, как в 1798–1800 гг.).

На первых порах Павел ограничился тем, что запретил экспортировать в Англию все российские товары, от чего, разумеется, больше пострадала его собственная экономика. Но этого императору показалось мало, и он пошел на сближение с Бонапартом, только что захватившим власть во Франции. Диктатура российскому самодержцу была ближе и понятнее, чем республика. Царь вступил с первым консулом в переписку. Наполеон поиграл на тщеславии Павла, осыпал его комплиментами – и образовался новый союз, теперь антианглийский.

Царь был очень горд идеей, пришедшей ему в голову. У прославленного Бонапарта прорваться в британскую Индию через Египет не получилось, а у русского императора получится!

Даже не удосужившись объявить Лондону войну, Павел приказал собирать в Оренбурге войска, чтобы идти оттуда прямиком в Индию. В приказе говорилось, что ходу туда вероятно месяца четыре и что географические карты есть только до Хивы, ну да ничего, «далее ваше уже дело достать сведения до заведений английских и до народов индейских, им подвластных». А потом всё будет просто: «землю привесть России в ту же зависимость, в какой они у англичан, и торг обратить к нам».

Для похода за три с половиной тысячи километров, через мертвые пустыни и снежные горы, через множество враждебных земель, без провианта и опорных баз, было выделено двадцать две с половиной тысячи человек. Они получили приказ выступать немедленно, посреди зимы. И делать нечего, пошли.

Отношения Павла с дворянством

Стремясь отменить все материнские реформы, Павел, конечно же, нанес удар по самой главной из них – по второму элементу самодержавно-дворянской системы управления. Он не собирался делиться с дворянами властью, которая должна была принадлежать только назначенным сверху администраторам. Губернские дворянские собрания упразднялись. Закончилась и очень удобная для «благородного сословия» практика фиктивной военной службы, когда детей чуть не с рождения записывали в полк и к совершеннолетию они уже «выслуживали» офицерский чин. Более полутора тысяч недорослей исключили из одного только Конногвардейского полка.

Чувствительнее всего было возвращение телесных наказаний для дворян. Формально человека благородного звания по-прежнему выдрать кнутом было нельзя, но при Павле всякого осужденного стали лишать дворянства, за чем почти во всех случаях следовала порка – какое уж тут благородство.

Общая атмосфера строгости и всеобщей под-надзорности очень возвысила роль тогдашних «органов безопасности» – Тайной экспедиции. Ее деятельность при Павле чрезвычайно расширилась и активизировалась даже по сравнению с последними годами Екатерины. При покойной императрице секретная служба в среднем ежегодно вела 25 дел, при Павле – в семь раз больше. В общей сложности за четыре года в разряд «государственных преступников» угодило около тысячи человек. Поскольку наибольшие опасения у царя вызывало высшее сословие, на него Тайная экспедиция в основном и охотилась. При том, что доля дворян в населении составляла всего один процент, среди подследственных их набралось 44 процента.

Дворяне, вкусившие при Екатерине совсем другой жизни, в любом случае не стали бы долго терпеть такого царя. Если бы его не убрал Пален, нашелся бы кто-то другой. Возврат к прежней государственной модели на рубеже девятнадцатого века был уже невозможен.

Глава пятая
ПЕРВАЯ СВЕРХДЕРЖАВА

ОСНОВНОЕ

В первой половине XIX века Россия прошла через два важных процесса, которые будут повторяться и позднее.

Во-первых, на время обрела, а затем утратила статус сверхдержавы, то есть государства, претендующего на мировое лидерство. (В ХХ веке этот путь, в оба конца, будет пройден еще раз – вот почему глава носит такое название). Во-вторых, закачался маятник реформ и контрреформ, который станет постоянным фоном российской действительности.

В очень упрощенном, предельно лаконичном изложении события 1801–1855 годов могут быть описаны следующим образом: «В царствование Александра I проводились либеральные реформы и Россия вышла на преобладающие политические позиции в Европе (которая тогда считала себя «всем миром»). В царствование Николая I господствовала реакция, и Россия первенство на континенте потеряла». При этом прямой связи между реформами и имперским величием не существовало, только косвенная.

Попробуем разобраться в том, как возник этот двойной механизм, вечный двигатель российской истории.

Ничего случайного здесь не было, не так много было и субъективного. Пожалуй, можно сказать, что никак иначе сложиться и не могло.

Инкорпорировав во властную структуру дворянство, самодержавие получило мощный импульс развития, поскольку добровольные и мотивированные помощники всегда работают лучше подневольных. «Побочные эффекты» этого отступления от изначальной государственной архитектуры еще не проявились, когда на Россию обрушилось тяжелейшее испытание – наполеоновское нашествие, зато в полной мере показали себя плюсы «ордынского» государства: высокая мобилизационная способность, жертвенность и прочность. Страна не только выдержала натиск, но и сумела нанести ответный удар, завершившийся триумфальным взятием Парижа.

Достигнутое в результате этой победы первенство однако продержалось не очень долго, всего 40 лет, и закончилось по причине тоже абсолютно объективной. Сильная в годину потрясений система очень неважно работала во времена мирные, когда всё решала экономическая конкуренция. Без развитого частного капитала, без нормальной юридической системы, в условиях полной зависимости от административного произвола российская экономика стала отставать и во время нового столкновения с Европой, Крымской войны, оказалась уже неспособна на равных сражаться с быстро развивающимися западными соперниками. Период величия закончился.

Не так всё просто и с реформами.

В 1801 году царем стал Александр, воспитанный в духе самых прогрессивных идей эпохи. Новый император был полон грандиозных планов по превращению России в свободную, передовую страну. В первые годы внутренней и внешней политикой управлял Негласный Комитет, своего рода «правительство молодых реформаторов». Но повторилась история с «Уложенной комиссией» Екатерины. Из всех многочисленных прекраснодушных затей реализовать удалось очень немногое. Во-первых, к радикальным переменам по-прежнему была не готова страна. Во-вторых, в Европе назревал мегаконфликт, источником которого являлись завоевательные планы Наполеона Бонапарта. На смену мирным планам пришли военные приготовления, а затем последовал десятилетний период, в течение которого Российская империя всё время вела то большие, то локальные (но все равно немаленькие) войны.

Первую из них, столкновение с Францией в 1805–1807 гг., Россия проиграла. Это побудило Александра провести уже не идеалистические, а практические реформы, необходимые для укрепления обоих элементов военно-бюрократической империи: и военного, и бюрократического. Военным блоком ведал ближайший соратник царя граф Алексей Аракчеев, гражданским – энергичный администратор Михаил Сперанский. За пять лет, предшествовавших грозному экзамену 1812 года, им удалось сделать довольно многое, несмотря на то, что в это время России пришлось одновременно вести три войны: персидскую (1804–1813), шведскую (1808–1809) и турецкую (1806–1812).

Новая война с наполеоновской Францией, а вернее почти со всем европейским континентом, покорившимся Бонапарту, произошла потому что не могла не произойти, хотя оба императора, Александр и Наполеон, поначалу очень ее не хотели и пытались между собой договориться. Причиной войны стала континентальная блокада, которой Бонапарт рассчитывал сокрушить экономическую мощь своего главного врага Англии. Россия, вынужденная присоединиться к этому бойкоту, не могла обходиться без британской торговли и постоянно нарушала свои обязательства перед французами. В конце концов Наполеон понял, что из затеи с блокадой ничего не выйдет, пока он не установит контроль и над восточной половиной континента.

Для русской кампании Бонапарт собрал многонациональную Великую Армию, перешедшую границу в июне 1812 года. Завоевывать бескрайние российские просторы французский император не собирался. В его намерения входило возрождение сильной Польши, которая вернет себе все утраченные земли и станет противовесом против России. Но сначала нужно было разгромить русскую армию, а та, уклоняясь от генерального сражения, отступала всё дальше и дальше вглубь страны. Когда же сражение все-таки произошло (у села Бородино, уже недалеко от Москвы), исхода войны оно тоже не решило. Русская армия понесла тяжелые потери и древнюю столицу оставила, но сохранила боеспособность. Зайдя так далеко внутрь чужой страны, Великая Армия оказалась в западне. Император Александр заключать мир не желал, приближалась зима, и Наполеон решил отойти на запад, где остались большие запасы продовольствия. Но ранние морозы со снегопадами и вызванный этим массовый падеж лошадей привели к тому, что армия начала голодать и таять. Наполеон сумел вывести из России лишь крохотную часть своего войска.

После этого катастрофического отступления Франция стала терять своих европейских союзников, которые один за другим переходили в противоположный лагерь. В начале 1814 года антинаполеоновская коалиция, главной ударной силой которой была русская армия, победоносно вошла в Париж.

С этого момент Александр стал первым среди монархов континентальной Европы, а его страна – главнейшей европейской державой. Вскоре сложилась геополитическая ситуация, в которой соперничали «владычица морей»

Британия и «владычица суши» Россия. Этому способствовало еще и то, что островное королевство отказалось участвовать в Священном Союзе, своего рода монархическом интернационале, созданном по инициативе царя. Либералы называли ультраконсервативный альянс трех государей (российского, австрийского и прусского) «заговором правителей против народов». У Священного Союза была двойная цель: во-первых, избежать новых войн; во-вторых, уберечь континент от «революционной заразы», которая опустошила Европу недавними побоищами. Впоследствии к союзу присоединились и другие монархи.

К этому времени Александр, пройдя тот же путь, что Екатерина, полностью разочаровался в свободах, проникся истовой религиозностью и свято уверовал в спасительность абсолютизма: только государь по вдохновению Свыше может решить, когда придет время предоставить народу те или иные свободы.

Совместными усилиями монархи Священного Союза подавили революции в Пьемонтском и Неаполитанском королевствах, в Испании. В германских землях и во Франции хватило полицейских мер. В России же на смену довоенным прогрессивным реформам пришли реформы реакционные.

Спасение от разрушительных идей Александру виделось в религии, ибо она опирается не на гордую мысль, а на смирение, не на знание, а на веру. Образование и религия были отданы под управление одного и того же министерства, причем первая сфера попала в подчиненное положение ко второй. Установилась жесткая цензура, на университеты обрушились гонения. Современники печально шутили, что эпоха Просвещения сменилась эпохой Затемнения.

А кроме того Александр увлекся новым проектом: уподобить страну военной организации, ибо идеальней порядка, чем в армии, не существует. Крестьян начали массово записывать в «военные поселенцы». Часть времени в этих полуселах-полулагерях отводилась полевым работам, часть – воинскому обучению, и каждый шаг поселенцев находился под надзором начальства. Управлял этим прообразом ГУЛАГа граф Аракчеев.

Однако в российской жизни как раз в этот период появляется новый фактор: начинается формироваться Общество. Когда я пишу это слово с большой буквы, в виду имеется та часть населения, которая обладает собственным мнением, часто отличным от государственной идеологии. Генезис Общества был естественным следствием вольностей, которые полвека назад предоставила дворянству Екатерина. В 1820-е годы российское Общество пока еще целиком дворянское. Самой решительной его частью были люди военные. В их среде и зародилось сопротивление. Раздражение против царя и его нового реакционного курса все время усиливалось. В конце концов оно привело к составлению заговора, участники которого были готовы к самым радикальным мерам.

В декабре 1825 года после смерти Александра наверху произошла сумятица. Вдруг выяснилось, что очевидный наследник, следующий по старшинству брат Константин Павлович, править не желает, а царем станет Николай Павлович, очень непопулярный в гвардии. Этим замешательством и воспользовались заговорщики, попытавшиеся устроить военный переворот в Петербурге. По своей форме мятеж был похож на предшествующие гвардейские путчи, но было и кардинальное отличие: «декабристы» не поддерживали никакого претендента на престол, они собирались установить республику.

Восстание так потрясло нового императора, что установившийся после этого режим не мог не стать репрессивным.

При Николае I (1825–1855) российское самодержавие достигло пика своего могущества. Во внешних отношениях оно всячески старалось сохранить и даже усилить свои позиции в Европе, а также вело захватнические войны; внутри страны беспрестанно «закручивало гайки», пытаясь затормозить общественные процессы. И повсюду – как на международном уровне, так и в собственной стране потерпело неудачу. К концу тридцатилетнего николаевского царствования империя понесла поражение и в борьбе за мировое первенство, и во внутренней политике.

Успешней всего – до поры до времени – дела шли на южном направлении, где Россия продолжала расширять свои владения за счет слабых соседей. В 1826–1828 гг. без особенного труда одержала победу над Персией, присоединив Армению и Нахичевань. В 1828–1829 гг. снова повоевали с Турцией, за которой к этому времени утвердилось прозвище «европейского больного». Правда, здесь победа далась намного трудней, но трофеем стало всё восточное побережье Черного моря.

Очень тяжело давалось завоевание Кавказа. Формально эти горные края, населенные воинственными, свободолюбивыми народами, уже принадлежали России, но Дагестан, Чечня, Адыгея покоряться не желали, оказывали отчаянное сопротивление, и колониальная война растянулась на десятилетия, причем при Николае, несмотря на огромные затраты, справиться с этой задачей российское правительство так и не смогло.

На западном, европейском направлении дела у империи шли негладко. Всесилие Священного Союза дало трещину в 1830 году, когда по Европе прокатилась волна революций. Во Франции рухнула власть Бурбонов, и новый король Луи-Филипп стал ориентироваться на главного соперника России – Англию. Бельгийскую революцию Николай собирался подавить силой штыков, но этому помешало польское восстание, переросшее в большую освободительную войну. Силы были неравны, и в конце концов царские войска разгромили повстанцев, восстановив контроль над Польшей. В 1833 году три монархии – Россия, Австрия и Пруссия – создали на смену Священному Союзу новый ультраконсервативный альянс, которым фактически руководил русский император. Три державы объявили себя «ответственными за порядок» в Европе, а Николай еще и провозгласил себя гарантом мира на Балканах. В эту пору Россию стали называть «жандармом Европы». Продлилось это не вполне лестное лидерство пятнадцать лет – до новой революционной волны, захлестнувшей Европу в 1848 году.

Свою жандармскую миссию Россия выполнила: помогла австрийскому правительству подавить венгерское восстание. Но эта демонстрация силы побудила Англию и Францию заключить военный союз, направленный против российского влияния. С этого момента политическая конфронтация «сверхдержав» перешла в стадию, которая рано или поздно должна была закончиться войной. Пока соперничество Лондона и Петербурга шло по сценарию «кто сильнее – кит или слон?» (Англия была сильна на море, Россия на суше), вражда ограничивалась дипломатическими интригами и отдельными стычками, но в 1852 году французским императором стал Наполеон III и начал быстро наращивать сухопутную армию. Вооруженное столкновение стало неизбежным.

Причиной его стал так называемый «Восточный вопрос». В переводе с дипломатического языка на практический он сводился к следующему: какая из держав с наибольшей выгодой воспользуется ослаблением Османской империи?

Петербург вел себя напористо. По российскотурецкому договору 1833 года царь получил право блокировать проливы для судов любых третьих стран. Таким образом Россия не просто осуществила давнюю мечту о свободном выходе в Средиземное море, но и получила ключ от этой двери. Турция же фактически утрачивала суверенитет над собственными водами и превращалась в российского сателлита. Ни Англия, ни Франция, ни Австрия, имевшая собственные виды на Балканский полуостров, смириться с этим не могли.

Получая обещания помощи из Парижа и Лондона, осмелела и Турция. Когда в начале 1853 года Россия потребовала от Стамбула отдать под покровительство царя всех православных, проживающих на турецких территориях (примерно треть населения Османской империи), да еще заключить тайный союз против Франции, султан ультиматума не принял. После бесплодных переговоров, в ходе которых антироссийские силы в Европе всё больше консолидировались, началась война – вначале двухсторонняя, русско-турецкая. Но после того как царские войска не сумели взять крепость Силистрия и оказалось, что русский медведь не столь уж грозен, к Турции присоединились Англия с Францией. Конфликт вышел на общеевропейский уровень. Австрия и Пруссия, недавние союзницы Николая, объявили о солидарности с Лондоном и Парижем. «Жандарм Европы» остался в одиночестве.

Военные действия шли на западном, северном и восточном побережье Черного моря, а также на Балтике, в Белом море и даже на Камчатке, но решался исход войны в Крыму, близ города Севастополь, где находилась главная база русского флота.

Осада Севастополя (1854–1855) была столкновением не только армий, но и принципиально разных систем: модернизированного капиталистического Запада и архаичной диктатуры. Два разных подхода к экономике, к социальному устройству, к мобилизационным инструментам конкурировали между собой, и неудивительно, что в конце концов верх взяла более современная модель. Севастополь пал, русский флот погиб, финансы и ресурсы России иссякли. В феврале 1856 года в Париже уже при новом царе Александре II (Николай умер в разгар войны, сломленный неудачами) Россия подписала унизительный договор: отказалась от права иметь на Черном море флот; отдала Турции часть Бессарабии; перестала претендовать на покровительство турецким православным. Из сверхдержавы, еще недавно диктовавшей свою волю европейскому континенту, Россия спускалась до уровня второстепенного государства, ниже Британии, Франции, Австро-Венгрии и даже Пруссии, которая скоро превратится в Германию.

Причины, по которым Российская империя потерпела поражение, следует искать в процессах, которые происходили внутри страны. Прежде всего в том, как было устроено николаевское государство и общество.

Своеобразие «кадровой политики» властолюбивого императора, утверждавшего, что ему нужны не гении, но исправные исполнители, не способствовало выдвижению ярких личностей. Николай во всё вмешивался, любой государственный вопрос дожидался «высочайшего усмотрения», и чем дальше от центра, тем меньше было порядка, ибо любой администратор знал: наверху не одобряют инициативность и недоверчивы ко всему новому. Извечный закон «вертикального» управления при отсутствии общественной «горизонтали» в переводе на чиновничий язык означает: нравься своему начальнику, а прочее не имеет значения. Это, разумеется, способствовало расцвету коррупции.

Как всякий адепт «ордынской» школы (с этого времени их в России начинают именовать «государственниками»), царь уповал прежде всего на спецслужбы, которые вышли на новый уровень важности. Прежние тайные канцелярии и тайные экспедиции представляли собой очень небольшие структуры, питавшиеся главным образом доносами и вызывавшие у населения страх, смешанный с гадливостью. При Николае I статус тайной полиции кардинально изменился. Возникли две структуры: Третье отделение императорской канцелярии и военизированный Жандармский корпус. (Дублирование и соперничество спецслужб – классический метод тоталитарных режимов, при котором надзирающий знает, что за ним тоже надзирают). Вся страна была разделена на жандармские округа. Жандармы приглядывали не только за населением, но и за местной администрацией. Именно с этого времени спецслужбы становятся неотъемлемым, а пожалуй и главным элементом российского государственного механизма.

Идеологически эта конструкция, начисто исключавшая какую-либо общественную активность, обосновывалась формулой, которая должна была противостоять ненавистной революционной триаде «Свобода-Равенство-Братство»: «Самодержавие-Православие-Народность». Первый компонент означал, что народу-ребенку нужны не абстрактные свободы, к которым он не готов, а отеческая забота государя, спокойные условия для развития. Православная вера должна была дать нации ощущение духовного единства. Под «народностью» подразумевалась прямая связь государя с «простыми людьми», минуя посредничество образованной (а стало быть зараженной европейской бациллой) прослойки. Эти три «скрепы» стабильности будут браться на вооружение и всеми последующими жесткими режимами, разве что обозначения будут меняться. При коммунистах вместо самодержавия будет очередной партийный вождь, вместо православия – марксизм-ленинизм, вместо «народности» – «близость партии и народа». То же произойдет и в двадцать первом веке, только восстановится второй компонент – православие.

Для контроля над образованным сословием, к которому царь после декабристского восстания относился с подозрением, была введена жесточайшая цензура, а малейшие, иногда воображаемые попытки даже не протеста, а любой несанкционированной общественной активности подвергались суровым репрессиям.

И тем не менее именно в николаевскую эпоху Общество становится важным элементом российской жизни. Репрессивный режим определил весьма специфическое направление этой эволюции. При полной невозможности какой-либо политической деятельности интеллектуальная энергия растущего образованного класса устремилась в литературу. То, что невозможно было сформулировать прямым текстом, газетным или журнальным, превращалось в художественные произведения. Верховная власть эту опасность сначала проглядела, а потом было уже поздно. К концу правления сурового Николая сложилась ситуация, при которой официозная, одобряемая сверху культура вызывала у читающей публики гораздо меньше интереса и уважения, чем культура (прежде всего литература) нонконформистская и уже потому духовно оппозиционная. Эту войну правительство тоже проиграло.

Но главной причиной краха «второй сверхдержавы» стала ее экономическая неэффективность. В эпоху, когда в Европе основным двигателем промышленности и коммерции стали частная инициатива и конкуренция, в России по-прежнему развивались лишь те отрасли, куда вкладывало деньги государство, да и этими инвестициями оно распоряжалось из рук вон плохо. Например, за границей повсюду происходил железнодорожный бум, причем как правило на частные средства, и эти капиталовложения окупались. В России же с великими затратами (и еще более великим воровством) при Николае еле-еле за десять лет проложили 600-километровую трассу между столицами – как водится, с использованием принудительного труда.

Дефицит рабочих рук являлся еще одним серьезным тормозом для развития промышленности и вызван он был упрямством, с которым власть держалась за архаичное крепостничество.

Все эти проблемы – экономические, социальные, управленческие – при Николае I не решались, а только усугублялись. Расплатой стали поражение в войне и редукция имперского величия. Страна срочно нуждалась в реформах.