Текст книги "Златая цепь на дубе том"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)

Кампания 1941 года

По итогам первого месяца войны группы армий «Север» (фельдмаршал фон Лееб) и «Центр» (фельдмаршал фон Бок) продвинулись на 500600 километров от границы. Менее сильная немецко-румынская группа «Юг» (фельдмаршал фон Рундштедт) – на 300–350 километров. Прибалтика, Белоруссия, Молдавия, половина Украины были потеряны. Главное же – основные силы регулярной Красной Армии были уничтожены.

Гитлер до такой степени не сомневался в победе, что решил скорректировать первоначальный план: не только взять Москву, но и поскорее захватить сельскохозяйственные, промышленные и угольные районы юга, а затем выйти к нефтеносному Кавказу. Фюрер даже считал, что вторая задача важнее первой, поскольку СССР и так уже разбит.

Любое европейское государство после такого разгрома действительно капитулировало бы. Но только не «ордынское». За три недели передышки, пока немцы перебрасывали войска на юг, Советский Союз сполна проявил свои мобилизационные способности. Не считаясь с жертвами, система бросала на фронт все новые и новые наскоро собранные дивизии (всего до конца года в армию будет призвано 14 миллионов человек, возрастом от 18 до 50 лет). Нередко в бой посылали совсем необученных новобранцев, которые гибли в огромных количествах, но все же задерживали немецкое наступление.

Когда Вермахт, одержав еще несколько побед на украинском направлении, 30 сентября наконец двинулся на Москву, взять ее немцы не смогли. Неевропейского качества дороги в условиях осенней распутицы затрудняли доставку топлива и боеприпасов. Красноармейцы упорно оборонялись, не сдаваясь даже в полном окружении. Исход хаотичной битвы под Москвой решило прибытие 17 сильных дивизий с Дальнего Востока. Советская разведка выяснила, что японцы готовятся напасть не на СССР, а на США, и стало незачем держать на маньчжурской границе так много войск.

К началу декабря у Красной Армии накопилось достаточно сил, чтобы начать контрнаступление. И к северу, и к югу, и к западу от Москвы немцы сначала перешли к обороне, а потом были вынуждены отступить. В военном отношении победа Красной Армии выглядела довольно скромно. Германские части отходили организованно, нанося ответные удары. К началу января линия фронта стабилизировалась всего в 200300 километрах от советской столицы.

Но сражение под Москвой означало, что «блицкриг» провалился. А поскольку Гитлер не рассчитывал на долгую войну, да и не имел для нее достаточно ресурсов, поражение Германии теперь стало вопросом времени.

Кампании 1942–1944 гг.

Ход военных действий в 1942 году был очень похож на предыдущую кампанию: сначала Вермахт одерживал победу за победой, а в конце года в решающем сражении победила Красная Армия.

Гитлер определил цель кампании с учетом сложившейся ситуации вполне логично. Если не получилось разгромить СССР с помощью одной только военной силы, если началась война на истощение – война экономик и ресурсов, то нужно максимально ослабить потенциал врага и максимально увеличить свой. Поэтому направлением главного удара теперь должна была стать не крепко защищенная Москва, а юг Советского Союза, и прежде всего нефтеносные районы.

Ошибка Сталина облегчила немцам задачу. «Чудо под Москвой» вскружило Вождю голову. Он счел, что в войне уже произошел перелом, и потребовал от своих полководцев наступления. Немцы ударили во фланги наступающим на Харьков войскам Юго-Западного и Южного фронтов. Отступать Сталин запретил, и около 300 тысяч красноармейцев попали в окружение. Отступление было таким же беспорядочным, как предыдущим летом. Советские войска докатились до Кавказа на юге и до Волги на севере. Там Шестая армия генерал-полковника Паулюса дала втянуть себя в кровопролитные уличные бои в разрушенном Сталинграде, где от преимущества в танках и авиации немцам было мало пользы. Теперь совершил ошибку уже Гитлер. Он требовал от Паулюса любой ценой взять «город Сталина» – и в результате армия попала в окружение. Идти назад, на прорыв, фюрер ей не позволил. Паулюс держался сколько мог, но, истощив силы, в январе 1943 года капитулировал. Миф о непобедимости Вермахта был разрушен.

На другом театре войны, в Северной Африке, где англо-американская группировка вела бои с германо-итальянской, тоже произошел свой «Сталинград». В мае 1943 года в Тунисе сдались в плен четверть миллиона солдат Гитлера и Муссолини.

После этого союзники высадились на Сицилии, открыв в Европе второй фронт, в Италии произошел антифашистский переворот, и Германия лишилась своего главного партнера.

Летом Гитлер попытался изменить ситуацию на востоке, затеяв под Курском большое наступление. Упорные бои на «Курской дуге» длились с начала июля до конца августа. Советские войска не только выстояли, но и вынудили немцев отступить. К этому времени оборонная промышленность уже обеспечила Красной Армии преимущество в боевой технике.

После неудачи под Курском у Вермахта не осталось сил на большие наступления, способные изменить ход войны. Немцы медленно отступали, ведя тяжелые оборонительные бои.

Летом 1944 года положение Рейха стало окончательно безнадежным. Во Франции высадились основные силы союзной армии – их численность дойдет до пяти миллионов солдат. На востоке Красная Армия провела наступательную операцию «Багратион», перемолов немецкую группу армий «Центр». Фронт сдвинулся далеко на запад. Финляндия, Румыния, Болгария вышли из гитлеровской коалиции; Венгрию немцы еле удержали, введя туда свои войска.

Германия продолжала сражаться исключительно из-за упрямства своего правителя.

Последний этап войны

Самое большое количество жертв войны приходится именно на этот, последний период. Нацистские «лагеря смерти» поставили на конвейер уничтожение узников. Гражданское население немецких городов гибло сотнями тысяч под массированными бомбардировками.

Кровавые сражения шли и на востоке, и на западе Европы.

Количество жертв могло бы быть меньше, если бы союзники действовали осторожней, давя Германию военным и экономическим превосходством. Но интересы послевоенного дележа сфер влияния заставляли политических лидеров подгонять своих полководцев. Главным призом была германская столица.

В этой гонке у Советского Союза было преимущество. Во-первых, Красной Армии до Берлина было ближе. Во-вторых, она меньше берегла собственных солдат. В пользу западных союзников работало то, что немецкие войска предпочитали сдаваться в плен американцам и англичанам, боясь попасть в сибирские лагеря. Поэтому на Восточном фронте сопротивление было ожесточенным, на Западном – далеко не всегда. В середине апреля немецкая группа армий «В» сдалась в Руре, в конце апреля ее примеру последовала группа армий «С» в Италии – в то самое время, как на востоке немецкие войска стояли насмерть.

Тем не менее главный приз достался Красной Армии – правда, очень дорогой ценой. Более полумиллиона солдат были убиты или ранены в ходе прорыва к Берлину и при штурме города. В Прагу и Вену русские тоже вошли первыми.

1 мая Гитлер застрелился. Неделю спустя Германия согласилась на безоговорочную капитуляцию.

Война на другом краю света, в восточной Азии, длилась еще четыре месяца и закончилась после того, как американцы устроили акцию устрашения, подвергнув ядерной бомбардировке Хиросиму и Нагасаки, а полтора миллиона советских солдат вторглись в Маньчжурию.

«Лендлиз»

Соединенные Штаты были ведущей экономикой мира, их ВВП втрое превосходил германский, и Америка вовсю использовала свое главное оружие – индустриальную мощь.

Программа помощи странам антигитлеровской коалиции (закон о лендлизе, «сдаче в аренду») была принята Конгрессом в марте 1941 года и первоначально предназначалась для Британии, в одиночку сражавшейся с фашизмом, а также для Китая, отражавшего японскую агрессию.

Но с ноября 1941 года основным получателем становится СССР. Поставки производились без предварительной оплаты, на основании долгосрочных беспроцентных кредитов. Считалось, что техника «сдается в аренду» до конца войны. При этом машины, уничтоженные в боях, оплате не подлежали. Всего в СССР было поставлено продукции по тогдашним ценам на 13 миллиардов долларов, включая сюда и британскую помощь (примерно 10 % от общего объема).

Боевой техники ввозилось не так много – ею Красную Армию в основном снабжала отечественная индустрия, но было множество иных потребностей, которые полностью милитаризованная советская экономика обеспечить не могла. Из США поступили две трети армейских автомобилей и 60 % горючего для авиации; три четверти паровозов и 90 % вагонов; почти все станки; обмундирование, стратегическое сырье, полевые телефоны, радиостанции, медикаменты и многое, многое другое. Может быть, важнее всего была помощь продовольствием, которого катастрофически не хватало. 80 % консервов для армии, две трети сахара, больше половины жиров прибывали из-за рубежа.

Из Соединенных Штатов помощь следовала морем, через Тихий океан, где охотились за добычей японские подводные лодки, и потом железной дорогой, по Транссибу. Маршрут из Англии, по Норвежскому и Баренцеву морю до незамерзающего Мурманска, а в летнее время до Архангельска был много короче, но еще опасней. Британские корабли шли большими «конвоями», под защитой боевых кораблей и часто погибали от немецких бомб и торпед. Больше ста судов не доплыли до порта назначения.

Встречи на высшем уровне

Во время войны у союзников выработалась традиция решать самые важные вопросы на личной встрече руководителей государства. Таких конференций было три: Тегеранская в ноябре-декабре 1943 года, Ялтинская в феврале 1945-го и Потсдамская в июле-августе того же года. Проходили эти совещания в разных условиях, поэтому и темы были очень разными.

В Тегеране американский президент Рузвельт, британский премьер Черчилль и председатель Совнаркома Сталин договорились о том, что западные союзники высадят десант во Франции и проведут наступления на обоих фронтах одновременно (что следующим летом и произошло). Глава Советского Союза также пообещал помочь Америке в войне с Японией – как только будет покончено с Гитлером.

В Ялте, когда исход войны был уже ясен, «большая тройка» главным образом торговалась из-за последующего раздела сфер влияния. Польша к этому времени была занята Красной Армией, и это определило ее судьбу. Германию решили разделить на четыре зоны оккупации (союзники потребовали выделить часть Франции). В обмен на отказ от Греции Сталин получил приоритет в Югославии. Болгария, Венгрия и Румыния доставались Москве. Обошли стороной острую проблему Чехословакии, которая в это время еще находилась под немецкой оккупацией. Американцы и англичане для проформы потребовали провести во всех странах «советской сферы» свободные демократические выборы, и Сталин пообещал. Всем было понятно, что это будут за выборы. Обсудили и раздел зон влияния на Дальнем Востоке после победы над Японией. Сталин получил обещание, что Монголия, советский сателлит, будет признана международным сообществом; что Южный Сахалин и Курилы отойдут к СССР; что Кореей союзники будут управлять совместно.

На Потсдамской конференции встречались уже победители, но теперь у Сталина были новые партнеры: вместо умершего Рузвельта приехал президент Трумэн, проигравшего выборы Черчилля в разгар переговоров сменил лейборист Эттли. Он и Трумэн уступали советскому вождю и в смысле опыта, и тем более по части славы, зато они действовали единым фронтом, поэтому обсуждение получилось трудным. В очень упрощенном виде его результат можно описать так: Восточную Европу отдали Сталину в обмен на Западную Европу, то есть в обмен на отказ от вмешательства во внутреннюю политику западноевропейских стран.

Достигнутый в результате компромисс не устраивал ни одну из сторон и впоследствии привел к череде конфликтов, а затем и к прямой враждебности.

Потсдамская система

Исторически это была третья попытка создать систему, которая обеспечит международную стабильность и позволит избежать больших войн в будущем. Первая была создана в 1815 году на Венском конгрессе и продержалась до революционной волны 1848 года. Вторая, Версальская, возникшая после Первой мировой войны, плохо работала и начала рассыпаться уже через 15 лет. Созданный ею ареопаг, Лига Наций, оказался беспомощной и неэффективной говорильней.

Теперь договорились создать новую высшую ассамблею – Организацию Объединенных Наций, которая учтет неудачный опыт своей предшественницы. При том что представительство в международном органе получали все страны земного шара, фактическое управление делегировалось Совету Безопасности, в котором статус постоянных членов получили только самые главные государства. Первоначально это были США, СССР, Великобритания и Китай. Позднее к ним присоединилась Франция, а Китай превратился в члена номинального, поскольку гоминьданов-ское правительство сохранило контроль только над Тайванем. В октябре 1945 года ООН приступила к работе, и очень скоро стало ясно, что практической пользы от этого лебедя, рака и щуки будет ненамного больше, чем от Лиги Наций.

На самом деле в мире образовалась другая геополитическая конструкция, которая просуществует почти полвека. Возникли два главных центра: США и СССР. Большинство остальных стран должны были примкнуть или к одному, или к другому лагерю. Любое решение, определяющее судьбы планеты или какого-то стратегически важного региона, впредь будет приниматься по согласованию двух сверхдержав. Если компромисса достигнуть не удастся, будут возникать кризисные ситуации, иногда кровопролитные.

Глава девятая
ВТОРАЯ СВЕРХДЕРЖАВА

ОСНОВНОЕ

Между 1945 и 1990 годами в мире существовали два центра притяжения – две «сверхдержавы». Экономически и технологически Америка была сильнее, поэтому Советскому Союзу отводилась роль «второй сверхдержавы». «Второй сверхдержавой» Россия была и в историческом смысле. Один раз она уже оказывалась в схожей ситуации. После победы над Наполеоном и взятия Парижа империя соперничала с тогдашним лидером, Британией, за мировое первенство. История повторялась с другим оппонентом. Снова шла Большая Игра, теперь уже на всех континентах. Это основной сюжет, определявший жизнь планеты в течение сорока пяти лет.

Потсдамские договоренности привели к тому, что между СССР и США развернулась борьба за зоны влияния. Вскоре сформировались два противостоящих лагеря: просоветский и проамериканский. Однако стороны пользовались разными методами.

У США имелись огромные финансовые возможности. Разработанный администрацией президента Трумэна «План Маршалла» предлагал всем странам, пострадавшим от войны, щедрую помощь, но при этом национальная экономика неминуемо попадала в зависимость от Вашингтона.

Советский Союз, в годы войны понесший огромный урон и вынужденный восстанавливать разрушенное хозяйство, «покупать союзников» возможности не имел, однако в распоряжении Сталина имелись иные средства. Москва запретила зависящим от нее восточноевропейским правительствам принимать американскую помощь и в течение нескольких лет превратила Болгарию, Польшу, Румынию, Чехословакию, Венгрию в своих полностью контролируемых сателлитов. Повсюду был использован один и тот же сценарий. Лидер венгерских коммунистов Ра-коши назвал этот ползучий захват власти «тактикой салями» – отрезанием по ломтику. Сначала создавалась некая гибридная, квазидемократическая модель государственного устройства при обязательном контроле коммунистов; затем следовал переход к прямой диктатуре. Успех советизации гарантировало присутствие советских военных гарнизонов. Попытки стран-сателлитов выйти из-под советского контроля или отклониться от ортодоксального социализма будут подавляться силой оружия: в 1956 году в Венгрии, в 1968 году в Чехословакии. «Социалистический лагерь» станет именно что лагерем – с самоуправлением, но с колючей проволокой в виде «железного занавеса» и с конвоиром.

Так определились две стратегии американосоветского противостояния. Вашингтон будет в основном полагаться на «мягкую силу», Москва – на «жесткую», хотя, в зависимости от конкретной ситуации, стороны иногда станут использовать и второй модус операнди: американцы – устраивать военные перевороты и прибегать к силе оружия, русские – привлекать новых сторонников перспективами материальной помощи.

Восемнадцать государств, присоединившихся к программе Маршалла (фактически вся Западная Европа) не только получили серьезный толчок к развитию, но и резко «поправели» в политическом смысле. С засилием коммунистов в этих странах было покончено. Кроме того западная экономика сделала важный шаг к созданию единого рынка. В ответ сформировалась интеграция социалистических государств – Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ).

Соревнование сверхдержав, начавшись в Европе, вскоре распространилось на весь мир. Грандиозным триумфом социалистического лагеря стала победа коммунистов в китайской гражданской войне. В 1949 году прозападное правительство Чан Кайши эвакуировалось на остров Тайвань. В Пекине Мао Цзэдун объявил, что красный Китай «присоединяется к антиимпериалистическому лагерю, возглавляемому Советским Союзом» и что советская коммунистическая партия является «нашим лучшим учителем».

Огромные возможности перед Москвой открыло и освободительное движение, развернувшееся после войны во многих азиатских и африканских странах. Колониальные империи разваливались, и Советский Союз повсюду предлагал новым независимым странам политическую, экономическую, а то и военную поддержку. Очень часто ее с благодарностью принимали. Борьба за «Третий мир» растянется на десятилетия. Победу будет одерживать то одна сторона, то другая, причем в ряде случаев (например, в Индонезии или в Чили) прозападные и просоветские режимы сменятся неоднократно.

Конфронтация сверхдержав, вначале сугубо дипломатическая, скоро приобрела характер неприкрытой вражды. Аналогом «Большой Игры» во второй половине двадцатого века стала «Холодная война». «Холодной» она была в том смысле, что противники официально не разрывали отношений и не обрушивали на врага мощь своих арсеналов, но по всему миру вредили друг другу как могли и неоднократно устраивали прокси-войны: сначала в Корее, потом во Вьетнаме, на последнем этапе – в Афганистане. По меньшей мере дважды – в 1948–1949 гг. в ходе Берлинского кризиса и в 1962 году из-за Карибского кризиса – чуть было не разразилась мировая война.

Если она не грянула, то лишь из-за обоюдного страха перед разрушительной силой ядерного оружия. (США обладало им с 1945 года, СССР – с 1949-го). Наращивание военной мощи, главным образом ракетного арсенала, в этот период истории становится главным аргументом в конкуренции Москвы и Вашингтона – еще и потому, что в экономическом отношении СССР очень сильно отставал от своего соперника и компенсировал это неравенство за счет военного паритета. Появлялись бомбы всё большей мощности и ракеты всё большей дальности. С конца 1950-х годов началось военное соперничество и в космосе (что попутно простимулировало космические исследования).

Гонка вооружений была явлением отнюдь не новым. В канун первой и второй мировых войн военно-промышленные комплексы состязались точно так же, но теперь производимая ими продукция была способна уничтожить жизнь на всей планете. Время от времени противоборствующие стороны пытались ввести гонку вооружений в некие более или менее безопасные пределы, разрядить напряженность. В Америке этого требовало общественное мнение; в СССР подобного фактора не существовало, но имелся другой, еще более серьезный – нехватка денег. Однако происходило очередное обострение, и гонка вооружений выходила на новый виток. В середине 1980-х годов у Америки и Советского Союза на вооружении имелось примерно по 20 000 ядерных боеголовок – более чем достаточно, чтоб уничтожить на Земле всё живое.

Но поскольку война оставалась холодной, главным полем битвы являлась борьба экономик и культурно-идеологических систем. В этой сфере государство «ордынского типа» никогда не было сильно. На обоих направлениях Советский Союз в конце концов потерпел поражение. Повторилась та же фабула, что во времена Николая I: военная империя продемонстрировала свою неконкурентоспособность в мирных условиях. Она хорошо умела мобилизоваться в периоды тяжелых испытаний, когда требовались железная воля, дисциплинированность, готовность к жертвам и лишениям. Однако послевоенный мир существовал по иным правилам. Успех зависел от технического прогресса, предпринимательской активности, быстрой реакции на изменения рыночной конъюнктуры. Всеми этими инструментами советский государственный менеджмент владел плохо.

Дееспособность любой диктатуры очень зависит от личных способностей правителя. В царской России развитие ускорялось, когда престол доставался «работоспособному» монарху (вроде Екатерины Великой), и замедлялось либо хаотизировалось, если корона доставалась монарху неудачному (вроде Павла I или Николая II).

У Советского Союза проблемы с верховной властью начались сразу после войны. Сталин был чудовищно жестокий, нередко ошибавшийся, но при этом весьма целеустремленный правитель, обладавший стратегическим видением и умевший достигать поставленных задач. Но в последний период жизни, опьяненный победой в войне, стремительно стареющий, он чересчур уверовал в свое величие. Вождь и прежде был нетерпим к любым возражениям, но раньше в его поступках, неизменно расчетливых, не ощущалось вздорности. Теперь же генеральный секретарь ВКП(б), председатель Совета министров и генералиссимус мог на что-то раздражившись или просто по капризу совершать очень странные демарши, моментально обретавшие статус государственной политики. Он рассердился на югославского лидера Тито – и главным врагом Советского Союза вдруг стала Югославия. Обиделся на новое государство Израиль – и СССР, победитель германского нацизма с его патологической юдофобией, внезапно превратился в агрессивно антисемитское государство. Параноидальная подозрительность побуждала мнительного старика расправляться с самыми верными соратниками. А между тем, в условиях мирной жизни, никакой необходимости в жестком правлении уже не было. И как только диктатор умер, властная элита немедленно приступила к замене террористического режима на принципиально иной, более для нее комфортный.

Сначала, как водится, произошла борьба за лидерство. Повторилась ситуация 1924 года, когда после смерти Ленина вся верхушка объединилась против того, кто казался ей наиболее опасным. Тогда это был Троцкий, теперь – Лаврентий Берия, самый грозный и, пожалуй, самый способный из сталинских выдвиженцев. С ним расправились еще по старинке – объявили врагом народа и расстреляли, но в дальнейшем с проигравшими поступали уже по-новому, мягко: просто понижали в должности или отправляли на пенсию. Кровавые времена закончились. Сформировался новый режим, в котором неограниченная власть одного вождя сменилась подобием власти аристократической. В роли новой аристократии оказалось высшее советское чиновничество, так называемая «номенклатура».

Переход к новой системе совершился не сразу и не гладко. Как часто бывает в истории, вначале на смену «большому Наполеону» пришел «маленький Наполеон»: в аппаратной схватке одержал победу Никита Хрущев, правивший до 1964 года. Он совмещал руководство партией и правительством, его пышно славословила вся официозная пресса, однако без использования инструментов запугивания единоличное правление оказалось непрочным. Когда Хрущев совершил несколько серьезных ошибок в экономике и внешней политике, верховная номенклатурная инстанция – Центральный комитет КПСС просто сняла его и выбрала (вернее, закулисно согласовала) другое руководство.

В отличие от Хрущева, который нередко принимал важные решения по собственному разумению, новый лидер, генеральный секретарь Леонид Брежнев, довольствовался ролью «первого среди равных». Все решения отныне выносило Политбюро, несколько высших государственных сановников. Эта система идеально устраивала номенклатуру, поскольку была предсказуема и гарантировала стабильность – состояние, которое российская политическая элита всегда провозглашала высшей ценностью в периоды затишья между бурями. Так было и при Николае I, и при Александре III, и при Леониде Брежневе. Проблема, однако, в том, что при подобной государственной системе стабильность неминуемо превращается в застой, а власть постепенно деградирует. Члены всемогущего Политбюро старились, режим принял вид геронтократии. Брежнев в конце концов превратился в ходячую развалину, но продолжал занимать свое место, поскольку устраивал всех остальных участников правящей коалиции. Когда он в ноябре 1982 года умер, на смену ему пришли такие же дряхлые преемники: сначала Юрий Андропов, затем Константин Черненко, которые (суммарно) проправили, а вернее проболели еще 28 месяцев. К этому моменту, началу 1985 года, даже у номенклатуры сложилось ощущение, что так больше продолжаться не может.

Напомню, что одной из обязательных опор российской государственной конструкции является сакральность верховной власти. В постсталинскую эпоху отношение народа к «первым лицам» становилось всё менее почтительным; в конце концов они стали объектом анекдотов, рассказываемых без опаски.

С экономикой было не лучше, чем с управлением.

Индустриальный рывок, совершенный в тридцатые годы, был достигнут благодаря переводу всей страны в состояние «чрезвычайной ситуации»; главным топливом ускоренного развития были человеческие жизни и судьбы. По тем же законам, пока был жив Сталин, проводилось и послевоенное восстановление. Пять миллионов бесплатных рабочих (население лагерей, пополнившееся пленными немцами и японцами) и массовая конфискация оборудования в оккупированных европейских странах – вот два фактора, которые позволили к началу пятидесятых годов вернуть экономику к довоенному уровню.

После смерти Сталина курс на финансирование исключительно тяжелой индустрии был смягчен. Начали развиваться другие отрасли – потребительский сектор и жилищное строительство. Это обеспечило довольно высокие темпы роста во второй половине пятидесятых. Опять, как двадцать лет назад, наверху заговорили о том, что СССР скоро догонит и перегонит Соединенные Штаты. Поскольку американский ВНП был минимум вдвое выше советского, принятый при Хрущеве семилетний план на 1959–1965 гг. задал очень высокие показатели. Но эффект задержанного роста иссяк, и начали проявляться минусы социалистического менеджмента. В мире происходила научно-техническая революция, возникали новые отрасли промышленности и новые формы бизнес-активности, а советская экономика функционировала всё так же. Разрыв с Западом в производительности труда, в качестве продукции делался всё заметнее.

Попытки реформировать экономическую модель, сделать ее более гибкой предпринимались и при Хрущеве, и при Брежневе, но давали или малозначительный, или даже негативный результат. Командная экономика не могла соперничать с рыночной.

К тому же львиная доля бюджета проваливалась в две бездонные дыры – тратилась на гонку вооружений и на решение продовольственной проблемы. Сталинская деаграризация и коллективизация разрушила сельское хозяйство необратимым образом. В советских магазинах вечно не хватало продуктов, в дефиците было даже зерно. С середины шестидесятых годов бывшая житница Европы начинает регулярно закупать пшеницу за рубежом.

Положение спасали новые финансовые возможности. В начале шестидесятых в Западной Сибири были обнаружены и разработаны огромные запасы нефти и газа. Экспорт нефтегазопродуктов превратился в постоянный источник валюты, причем после арабо-израильской войны 1973 года цены на сырье резко повысились. По сравнению с шестидесятыми эта статья дохода выросла почти в двадцать раз. Нефтедоллары позволяли второй сверхдержаве более или менее на равных конкурировать с военно-промышленным комплексом первой сверхдержавы.

Кризис наступил, когда в середине 1980-х совпали два фактора: трехкратное падение цен на энергоносители и очередное обострение «холодной войны». Оно началось из-за вторжения Советского Союза в Афганистан и нового скачка в гонке вооружений. Сокращение бюджетных доходов и увеличение военных расходов – вот две причины, решившие исход советско-американского противостояния. СССР потерпел не военное, а экономическое поражение – оказался на грани финансового банкротства.

В прежние времена систему могла бы спасти ее традиционная опора – идеологическая, внедрявшая в сознание народа идею о том, что государство является наивысшей ценностью, ради которой можно пойти на любые жертвы. Но к середине восьмидесятых эта несущая колонна тоже сильно обветшала. Запад и здесь одержал победу. Молодое поколение хотело слушать западную музыку, по-западному одеваться, смотреть голливудские фильмы; в коммунистические идеи почти никто не верил; культура разделилась на казенную и фрондирующую, причем первая вызывала у населения скуку, а вторая – живой интерес. Когда государство после Сталина отказалось от политики запугивания (а с тех пор миновало уже тридцать лет), немедленно начало возрождаться Общество, мнения и настроения которого всё больше расходились с официозом.

Перемены начались в 1986 году, через год после того, как к власти пришел генеральный секретарь Михаил Горбачев, самый молодой из членов Политбюро. Даже кремлевским старцам после эстафеты похорон Брежнева-Андропова-Черненко стало ясно, что новое «первое лицо не может опять оказаться морщинистым».

Горбачев занялся исправлением аварийной ситуации, в которой оказалась страна. В его намерения первоначально не входили ни демонтаж империи, ни отказ от коммунистической идеологии, ни тем более отмена социалистического строя. Правитель просто пытался решить самую неотложную проблему: спасти государство от банкротства. Для этого требовалось а) сократить расходы; б) повысить доходы.

Первая задача была выполнена – только совсем не той ценой, на которую рассчитывал реформатор. Горбачев прекратил афганскую войну и договорился с Западом о конце холодной войны. Процесс этот был нелегким и небыстрым, но к концу десятилетия угроза ядерного апокалипсиса исчезла – тогда казалось, что навсегда. Однако попутно распался и международный социалистический лагерь. Как только Москва отказалась от строгого контроля над своими сателлитами, страны Восточной Европы одна за другой перешли к демократической форме существования, а страны «третьего мира», лишившись поддержки, на которую у Москвы не было денег, одна за другой отошли от просоветской ориентации. Варшавский Договор и СЭВ прекратили свое существование. Две Германии объединились. К 1990 году СССР утрачивает все признаки сверхдержавы.