Текст книги "Златая цепь на дубе том"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

Глава шестая
РЕФОРМЫ И КОНТРРЕФОРМЫ

ОСНОВНОЕ

Во второй половине XIX века российский маятник проделал еще один цикл «качаний» между свободой и несвободой. Сначала Россия попыталась обновить все стороны национальной жизни, отвергнув консервативно-охранительный курс николаевского царствования, а затем, четверть века спустя, развернулась на 180 градусов.

Период реформ пришелся на царствование Александра II (1855–1881), прозванного Освободителем; период контрреформ – на царствование Александра III Миротворца (1881–1894). Два эти побуждения – к свободе и к миру (он же сакраментальная «стабильность») – в российской истории так никогда и не смогут существовать в гармонии. Одно будет вечно мешать другому.

В эту эпоху оформились три главных идеологии российской политической жизни: государ-ственническая, либеральная и революционная. В каждой системе убеждений имелась своя логика, в каждой были свои светлые и темные фигуры.

Позиция государственников основывалась на концепции, что исторический опыт России уникален, что сложившуюся конструкцию ломать и перестраивать опасно, ибо это приведет к распаду страны и хаосу. Либералы были уверены, что Россию следует превратить в нормальное европейское государство, и тогда все проблемы решатся. Революционеры верили, что существующее государство в принципе нереформируемо, что его нужно разрушить «до основанья», а затем построить общество социальной справедливости.

Метания внутри этого треугольника и определили основную фабулу событий. В начале следующего столетия противостояние трех сил перейдет в критическую фазу и приведет к катастрофе.

Второй Александр, в отличие от первого, затеял реформы не по идеалистическим причинам, а по необходимости. Крымская война завершилась национальным унижением. Стало очевидно, что Россия буквально во всем отстает от европейских стран. С парадного фасада осыпалась штукатурка николаевской «стабильности», и перед обществом открылась удручающая картина. Даже заядлые консерваторы поняли: так больше жить нельзя, нужно что-то менять. За довольно короткий срок император и его соратники произвели настоящую революцию сверху – в масштабах, каких еще не знала российская история. (Петровские преобразования, направленные на укрепление самодержавной вертикали, революционными никак не назовешь).

При этом сам Александр Николаевич Романов (1818–1881) никакой определенной идеологии не придерживался. Из-за этого его курс несколько раз менялся – под влиянием внешних обстоятельств или сильных инфлюэнсеров. Соответственно менялась и жизнь всей страны.

Инициатором реформ стала власть. Для того, чтобы провести самую рискованную из них – отмену крепостного права, царю понадобилась общественная поддержка, и в конце 1850-х в России наступила эпоха гласности. Это была не свобода печати, а лишь бледное ее подобие, и всё же атмосфера в стране радикально переменилась. Притихшее в николаевские годы Общество обрело голос, почувствовало свою силу, захотело активно участвовать в жизни страны. Его ряды очень увеличились за счет «разночинцев», образованных выходцев из социальных низов.

В 1861 году крепостные крестьяне наконец получили свободу. В 1864 году была развернута судебная реформа, имевшая не менее важные последствия. Последовали и нововведения в сфере местного самоуправления – Земская (1864) и Городская (1870) реформы, создавшие параллельную, негосударственную инфраструктуру местной власти. Она занималась лишь хозяйственными и социальными вопросами, и всё же это была настоящая революция для страны, где всё всегда решали только чиновники. Еще одной важной вехой стала военная реформа (1874), значение которой отнюдь не ограничивалось армейской сферой.

Эти реформы расшатывали систему классических опорных колонн «ордынского» государства.

Гласность неминуемо вылилась в критику властей, то есть подмочила сакральность самодержавия; отмена крепостничества привела к появлению рынка труда и быстрому росту рабочего класса; независимый суд подорвал тотальное верховенство государственной власти над законом; местное самоуправление зародило у населения мысль о том, что власть может быть и выборной; военная реформа уравняла подданных во внесословных обязанностях, а кроме того повысила уровень образованности населения – всех призывников в обязательном порядке обучали грамоте. (Империи была нужна сильная, современная армия, а ей требовались грамотные солдаты).

При Александре II Россия почти беспрерывно воевала.

Самая затяжная, Кавказская война, длившаяся сорок лет, завершилась в 1864 году. Суровый Николай одержать победу над горцами не смог, но его либеральный сын, использовав методы, граничившие с геноцидом, довел эту бесконечную колониальную эпопею до конца.

Совсем нелиберально велась и другая внутренняя война (1863–1864) – против вновь восставшей Польши. Парадоксальным образом к взрыву привела смена репрессивной политики на мягкую. Наместник великий князь Константин Николаевич вознамерился завоевать расположение поляков потоком милостей: предоставлением автономии и местного самоуправления, назначением на административные должности местных уроженцев, повышением статуса национального языка и так далее. Но поляки хотели не подачек, а восстановления независимости, и компромисс тут был невозможен. Подавлять восстание Александру пришлось по-отцовски: карательными экспедициями и виселицами.

С 1860-х годов началась еще одна длинная война – завоевательная, в Средней Азии. Империя взялась за выполнение задачи, которую не смогли осуществить ни Петр I, ни Николай I: захвату огромного региона, где сейчас находятся Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Туркмения и Таджикистан. Другие европейские державы в это время добывали себе колонии в заморских краях, но географическое положение России позволяло ей вести экспансию по суше.

В 1877–1878 гг. колониальные завоевания в Средней Азии приостановились из-за большой войны на Балканах. Целью объявлялось освобождение угнетенных братьев-славян от турецкого ига, но это была всё та же борьба за проливы и за Балканский полуостров. Предварительно Петербург провел тайные переговоры с Веной, договорившись о разделе сфер влияния после того, как с Балкан уйдут турки.

Как не раз случалось в прошлом, первоначальные успехи русского оружия сменились неудачами. Военная победа была достигнута лишь огромным напряжением сил и ценой колоссальных трат. Но за время боевых действий в Европе сменилось общественное настроение – стойкость слабой Турции стала вызывать сочувствие. Этим воспользовались традиционные соперники Российской империи. Европейские страны, выступив единым фронтом, заставили Петербург перезаключить уже подписанный мирный договор – на гораздо более скромных условиях. Не удалось империи и создать себе плацдарм на Балканах. Предполагаемые сателлиты – Румыния и Болгария – вскоре отойдут от пророссийской ориентации. Сербия будет колебаться между «венской» и «петербургской» линиями.

Фактор войн сильно влиял на жизнь страны. Либеральные реформы начались из-за поражения в Крымской войне, сворачивать их стали из-за войны польской, новое оживление общественной жизни произошло из-за войны с Турцией. Но были и другие, сугубо внутренние причины, по которым Россию кидало то влево, то вправо. Они были напрямую связаны с ослаблением традиционных «ордынских» основ. Впервые произошли процессы, с которыми страна столкнется еще не раз: активизация Общества неминуемо приводит к его политизации, а это создает проблемы для власти.

Эволюция революционных настроений прошла через несколько этапов. Каждый был вполне закономерен. При всякой «революции сверху», осуществляемой после долгой несвободы, всегда происходит одно и то же.

Началось с эйфории, вызванной первыми либеральными актами нового царя: помилованиями, намеками на грядущие вольности, а более всего надеждами самого Общества, уставшего от николаевского застоя. Но эйфория долго не продержалась. Вскоре выяснилось, что правительство вовсе не собиралось заходить так далеко, как мечталось передовым людям. Наступила фаза разочарования и недовольства. Правительство решило, что дало смутьянам слишком много воли, и попыталось отыграть обратно. Тогда прогрессисты окончательно разочаровались во вчера еще обожаемом Освободителе и перешли в оппозицию.

Следующий всегдашний этап общественного брожения, молодежный, начался сразу после отмены крепостничества в 1861 году. Молодежь, всегда склонная к радикализму, хотела большего и как можно быстрее. Начались студенческие манифестации и протесты. Полиция их разгоняла. Временно закрыли Санкт-Петербургский университет, пошла волна репрессий: аресты, ссылки.

Реформы второго этапа (судебная, земская, городская) привели к тому, что российские свободолюбцы раскололись на два лагеря: «эволюци-онеров» и «революционеров». Первые верили в то, что страну можно перестроить, и занялись «малыми делами» – в земствах, судах, городских самоуправлениях. Вторые решили перейти от слов к делу – подготовке восстания.

На правительственном уровне тем временем тоже происходило размежевание – борьба между фракцией реформаторов и фракцией консерваторов. Поворотным моментом стал 1866 год, когда бывший студент Каракозов устроил покушение на Александра. В царя он не попал, но реформы прострелил навылет. Шок от каракозовского выстрела был очень сильным. У государства произошло нечто вроде панической атаки с судорогами. Сменился весь курс внутренней политики. Министры-либералы были скопом отправлены в отставку, уцелели только военный министр Милютин и министр финансов Рейтерн. Самым влиятельным сановником стал отъявленный реакционер граф П. Шувалов, министром просвещения был назначен еще более одиозный граф Д. Толстой – этот пост приобрел особое значение, поскольку власть была очень встревожена резким полевением учащейся молодежи.

Инцидент с Каракозовым был пока единичным случаем. Революционеры шестидесятых и первой половины семидесятых уповали главным образом на пропаганду. Возникло так называемое «хождение в народ»: тысячи молодых идеалистов отправились по деревням агитировать за революцию. Когда же стало очевидно, что крестьяне к пропаганде невосприимчивы, протест перешел в вооруженную, террористическую стадию.

Произошло это в 1878 году, после того как молодая народница Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника Трепова и была оправдана независимым судом присяжных, которые сочли ее поступок этически оправданным. Для государственных реакционеров это событие стало еще одним доводом в пользу губительности реформ; для молодежи – образцом героического поведения.

С этого момента террор, если так можно выразиться, вошел в моду. Покушения на царских чиновников следовали одно за другим, во многих городах, но самая большая из подпольных организаций «Народная воля» сосредоточила все свои усилия на одной задаче: убийстве императора. Народовольцы надеялись, что «казнь» самодержца по приговору «революционного суда» станет потрясением, которое перерастет в революцию. Охота на царя продолжалась два года и закончилась тем, что 1 марта 1881 года в Петербурге террористы бросили в Александра II бомбу, посреди белого дня, на глазах у толпы.

Этот триумф революционной борьбы стал и ее крахом. Теперь российская политика уже безо всяких зигзагов повернула в обратную сторону. Начался период контрреформ – царствование Александра III.

По иронии судьбы в самый последний день своей жизни царь-Освободитель подписал указ о созыве «законосовещательного» органа, который должен был стать первым шагом на пути парламентаризма. Новый император, однако, этот проект отставил.

Ближайшим советником Александра III, «серым кардиналом», являлся ультраконсерватор Константин Победоносцев, обер-прокурор Синода. Самый важный правительственный пост, министра внутренних дел, занял всё тот же Дмитрий Толстой, прямо заявивший царю, что реформы прошлого царствования были ошибкой. Дуумвират Победоносцева-Толстого при полной поддержке императора взял курс на постепенную отмену или выхолащивание всех завоеваний российского либерализма.

В августе 1881 года вышло «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». В любой области империи указным порядком отныне мог вводиться режим «усиленной охраны» и еще более суровый режим «чрезвычайной охраны». При этом местная администрация имела право по собственному усмотрению кого угодно арестовывать, высылать, подвергать денежным штрафам. Любые предприятия, органы печати и учебные заведения могли быть закрыты. Всякое юридическое разбирательство, если его ход не устраивал администрацию, немедленно передавалось в военный суд.

Предполагалось, что указ вводится временно – до полной победы над терроризмом, однако новый способ управления оказался настолько удобным для власти, что сохранялся вплоть до 1917 года. Вместо конституции и правового государства Россия получила полицейскую диктатуру. Отныне жизнь подданных регулировали не законы, а органы государственной безопасности: Департамент полиции и Жандармский корпус.

В стране установилось внешнее спокойствие. Перестали греметь выстрелы и взрываться бомбы, прекратились уличные демонстрации, пресса присмирела. Александр III получил прозвище «Миротворца» не только за то, что при нем не было войн, но и за иллюзию общественного умиротворения.

Правда, очень обострились отношения с Англией, так что в 1885 году даже произошло вооруженное столкновение на Памире, едва не приведшее к разрыву, но империи договорились о разделе сфер влияния и до войны дело не дошло.

В Европе российское правительство сначала ориентировалось на союз с Германией и Австрией, но Петербург и Вена ожесточенно соперничали на Балканах и, когда Германия приняла сторону Австрии, у Александра III не осталось иного выбора кроме как поменять союзников. При всей нелюбви к республиканскому строю царь переориентировался на альянс с Францией.

Империя продолжала расти, но не при помощи вооруженных захватов, а «ползуче» – наращивая свое присутствие на Дальнем Востоке. Началось строительство Транссибирской магистрали, шло активное заселение дальневосточных земель; царские агенты и дипломаты очень активизировались в Китае и Корее.

В исторической перспективе, притом очень близкой, все политические успехи, которыми так гордился Миротворец, будут иметь тяжелые, а то и роковые последствия.

Дальневосточная экспансия столкнет Россию с новой агрессивной империей Японией.

Союз с Францией приведет к обострению отношений с Германией и завершится мировой войной.

А особенно дорогую цену Россия заплатит за фасадную «стабильность».

По убеждению идеологов-государственников ее залогом являлось сохранение традиционной общественной структуры, а это предполагало замораживание естественных социальных процессов. Правительство всячески мешало формированию новых классов и пыталось удержать на плаву дворянство, хотя это сословие после отмены крепостничества стало очевидным анахронизмом. Намеренно затруднялся доступ низших сословий к образованию, бывшим крепостным не давали превратиться в фермеров, насильно удерживая их в рамках коллективистской «общины». Цензура зорко бдила за прессой, полиция сурово расправлялась с подозрительными и подавляла любые попытки зарождающегося рабочего класса организованно бороться за свои права.

На поверхности не происходило ничего, но внутри зрело напряжение. Карательные меры, нередко чрезмерные, даже иррациональные, порождали чувство протеста, настраивали умеренную часть Общества против правительства. Именно в этот период идейными противниками существующего строя стали и «эволюционистские» либеральные круги. Неминуемо революционизировались и рабочие, не имея возможности легально отстаивать свои экономические интересы.

Единственным позитивным результатом эпохи Александра III был бурный рост промышленности. Объяснялось это тем, что всей хозяйственно-финансовой сферой ведали технократы из числа «системных либералов». Реакционеров к управлению экономикой царь благоразумно не допускал. Управленцы «технократической» плеяды – Николай Бунге, Иван Вышнеградский, Сергей Витте – совмещали весьма умеренное государственное дирижирование с поощрением частной инициативы. Эта комбинация неплохо работала.

Быстрому экономическому развитию способствовали четыре фактора. Во-первых, с отменой крепостного права наконец возник рынок дешевой рабочей силы. Во-вторых, появился частный, предпринимательский капитал. В-третьих, Россия стала активно закупать иностранные машины, а затем и производить собственные. Наконец, сказался синдром задержанного развития. В России, с большим опозданием, свершился великий промышленный переворот.

Успехи, достигнутые на исходе девятнадцатого столетия, выглядят впечатляюще: за тридцать лет российская промышленность выросла всемеро.

Соединение двух противоположных тенденций – ультраконсервативного политического курса и стремительно развивающегося капитализма – создало гремучую смесь, но взорвется она уже в новом веке. На недолгое царствование Александра III стабильности хватило.

«Царь-Миротворец», выглядевший и слывший богатырем, не обладал крепким здоровьем, будучи в этом очень похож на свою державу. В 1894 году он умер сорока девяти лет от роду, оставив корону наследнику, плохо подготовленному к обрушившейся на него ноше.

ПОДРОБНОСТИ

Окружение Царя-Освободителя

На первых порах Александр II очень прислушивался к родственникам, среди которых двое придерживались прогрессистских взглядов.

В пятидесятые-шестидесятые годы большим общественным влиянием пользовалась тетка царя вдовствующая великая княгиня Елена Павловна (1807–1873). При суровом николаевском режиме Елена Павловна в основном покровительствовала культуре, филантропии и медицине (в частности, создала российский Красный Крест). В новые времена она стала энтузиастической сторонницей «эмансипации», как тогда называли освобождение крестьян. Салон великой княгини стал чем-то вроде штаба либералов, и очень важную роль в подготовке реформы сыграл ее широкий жест: в 1856 году Елена Павловна дала свободу 15 тысячам собственных крепостных, разработав систему наделения их землей за выкуп. Эта инициатива и этот опыт очень пригодились при подготовке масштабной операции по освобождению всех российских крепостных.

Еще активнее был младший брат царя Константин (1827–1892). Он возглавлял морское министерство и превратил свое ведомство – казалось бы, совсем к такой деятельности не пригодное – в генератор вольнолюбивых идей и кузницу новых кадров. Многие из этих людей (их называли «константиновцами») потом будут участвовать в разработке и проведении реформ.

В 1857 году великий князь стал членом комитета, готовившего отмену крепостничества. Был он причастен и к другим важнейшим начинаниям: запрету телесных наказаний, переустройству судебной системы, оздоровлению финансовой политики, железнодорожному строительству.

На следующем, практическом этапе в правительстве играли главную роль уже не августейшие особы, а профессиональные администраторы. Самым дееспособным из «либерального» крыла был министр финансов Михаил Рейтерн (1820–1890), сумевший вывести бюджет из глубокой дыры, вырытой Крымской войной. Огромный государственный долг, хронический дефицит, дезорганизованность доходов и расходов – вот проблемы, которые требовали решения. И Рейтерн все их решил. К середине семидесятых российский бюджет – небывалая вещь – вышел в профицит. (Балканская война, правда, эту аномалию быстро исправила – бюджет опять рухнул).

Главным для империи направлением государственной деятельности – вооруженными силами – ведал военный министр Дмитрий Милютин (1816–1912). При нем российская армия модернизировалась: перешла от рекрутской системы к всеобщей воинской повинности, полностью перевооружилась. Милютин вел борьбу с телесными наказаниями и в конце концов полностью их запретил. При нем появились ротные школы и учебные команды, для нижних чинов стали издавать книги и журналы. В семидесятые годы звучало много скептических голосов в адрес «милютинской» армии, якобы уступавшей по своим боевым качествам былым «чудо-богатырям», но турецкая война продемонстрировала, что грамотный, незамордованный солдат воюет лучше.

В самый последний период царствования ярко засияла звезда графа Михаила Лорис-Меликова (1824–1888), возглавившего государственный аппарат в очень трудную пору послевоенных экономических трудностей, антагонизма между правительством и Обществом, ожесточенной войны с терроризмом.

Лорис-Меликов, получивший почти диктаторские полномочия, взял курс на восстановление отношений правительства с Обществом, привечая и поощряя «эволюционеров». Революционеров при этом граф безжалостно истреблял, всячески укрепляя полицейскую машину. Эта политика почти удалась: общественное мнение стало склоняться к сотрудничеству с государством, а подпольное движение – изолироваться. Но убийство царя положило конец как лорис-меликовским планам осторожной либерализации, так и карьере самого графа.