Текст книги "Златая цепь на дубе том"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

Депутатская независимость была упразднена через приручение конформистских партий, превратившихся в «ручную оппозицию», и недопущение к выборам партий непослушных. Сами выборы вскоре превратились в декорацию. И выдвижение кандидатов, и избирательные кампании, и голосование, и подсчет результатов велись под полным контролем исполнительной власти. Вслед за судебной ветвью увяла и законодательная.

На местном уровне тотальный контроль центра был установлен в 2004 году, когда после очередного резонансного теракта, нападения чеченских боевиков на школу в Беслане, Москва отменила выборы губернаторов. Теперь их назначал президент. Логическая связь с терактом была непонятна, но к этому времени неприятные парламентские запросы уже ушли в прошлое, а независимость сохраняли лишь нишевые СМИ, неспособные создать правительству проблемы.

«Чеченский вопрос» власть решила способом, опробованном еще при самодержавии. В XIX веке несколько национальных регионов, управлять которыми напрямую было слишком сложно, имели статус протекторатов – автономных монархий (Бухарское и Хивинское ханства). В таком же режиме стала существовать и Чечня. Управление ею Москва доверила своему ставленнику, который в обмен на лояльность получил возможность властвовать в республике без какого-либо вмешательства со стороны центра.

Таким образом в 2000-е годы были восстановлены сверхцентрализация власти и ее главенство над юридической системой. Две остававшиеся «опорные колонны» – возвеличивание правителя и государственной идеи – тоже возводились заново, но, поскольку эти процессы происходят на уровне массового сознания, они заняли больше времени.

Контроль над прессой и депутатами ограждал правителя от критики за ошибки, а провластные СМИ приписывали ему заслугу за все достижения: стабильность и рост уровня жизни (последний объяснялся резким увеличением цен на энергоносители в первое десятилетие нового века). Это поддерживало рейтинг Путина на высоком уровне. То положение, которое в конце концов занял глава государства в российском официальном пантеоне, лучше всего передает высказывание спикера парламента, сделанное с высокой трибуны в 2014 году: «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России». Такие лозунги не звучали и при императорах династии Романовых.

2014 год стал важной вехой в российской истории. К этому моменту все атрибуты имперского устройства были восстановлены, и произошел переход к этапу экспансии, обязательному для всякой империи.

Этому предшествовали события в Украине. В феврале народная революция свергла близкого к Путину президента Януковича. Новое украинское правительство заявило о курсе на интеграцию с Европой, что было воспринято в Москве как вызов. К этому времени там сложилась официально не провозглашенная, но последовательно проводимая в жизнь концепция России как «регионального лидера», в зоне влияния которого находится большинство бывших союзных республик. В 2008 году Россия даже применила вооруженную силу, когда Грузия стала вести политику, независимую от Москвы: в наказание у маленькой соседней страны отторгли часть территории. Запад отнесся к этому инциденту без особенной тревоги, проблем на международном уровне у Путина не возникло.

Таким же образом он теперь решил наказать Украину, которую привык считать квазигосударством, российским сателлитом. Была у агрессии 2014 года и еще одна, не менее важная цель. Опасаясь, что российская оппозиция, вдохновившись украинским примером, попробует устроить в Москве такую же революцию, диктатор решил ужесточить режим внутри страны.

Оба удара были нанесены одновременно.

24 февраля суд отправил в тюрьму первую группу политзаключенных, участников антиправительственной манифестации 6 мая 2012 года. Это стало первым шагом от авторитарного режима к тоталитарному. Градус репрессий против инакомыслящих с этого момента начал повышаться, а число политзаключенных увеличиваться.

Три дня спустя в украинском Крыму был высажен десант, и затем, в немыслимо короткий срок, в середине марта, под военным контролем был проведен «референдум» о присоединении полуострова к Российской Федерации.

Внешняя агрессия могла означать только одно: Путин решил стать пожизненным диктатором. Человек, который собирался бы в установленный конституцией срок уходить в отставку, не пошел бы на риск оказаться под судом за грубое нарушение международного права.

В апреле российские вооруженные подразделения вторглись в другой украинский регион – Донбасс, по преимуществу русскоязычный, инициировав там сепаратистский мятеж.

Когда-нибудь закулисная подоплека этих событий выяснится, но с небольшой исторической дистанции логика двухступенчатой операции Крым-Донбасс выглядит следующим образом. Путин создал очаг напряженности в Донбассе, чтобы потом «разменять» этот проблемный регион на признание Украиной утраты Крыма. Если так, план не сработал. В Донбассе развернулся долгий военный конфликт, то обострявшийся, то временно сдерживаемый непрочными перемириями. Противостояние тянулось год за годом.

В сентябре 2015 года Путин попытался точно таким же образом надавить уже не на Украину, а на поддерживающий ее Запад: отправил войска в помощь сирийскому диктатору Асаду, угрожая «вернуться» на Ближний Восток. Как и с «донбасским гамбитом» из этой затеи ничего не вышло. В конце концов, потратив много денег и погубив много людей, Россия была вынуждена из Сирии уйти, и промосковский режим пал.

Военные операции «на земле» дополнялись войной иного рода, диверсионно-идеологической. Российские спецслужбы стали вести активную деятельность по дестабилизации политической жизни в самых разных странах – примерно так, как это в свое время делал Советский Союз, поддерживая оппозиционные движения и выступления внутри «капиталистического лагеря». Только лозунги теперь стали совсем иными, нереволюционными.

В середине 2010-х годов наконец сформировалась идеология «путинизма» – последняя из обязательных «опор» восстановленной конструкции. В официальной терминологии для нее появилось особое обозначение, намеренно старообразное словосочетание «духовные скрепы». В «Большой российской энциклопедии» оно разъясняется как «нематериальные ценности, объединяющие народы России в единый державный общественный союз». А в пропагандистском фильме, снятом к 25-летию путинского правления, «национальный лидер» (общепринятое титулование Путина) говорит: «Каждый россиянин осознал, что он и есть государство». Это просто классическая формулировка одного из четырех непременных законов «ордынскости».

Современная российская идеология складывается из двух компонентов. Во-первых, из всегдашнего постулата о том, что главной ценностью России является государство, которое должно быть великим и которому каждый гражданин должен служить верой и правдой. Во-вторых, из букета ультраконсервативных лозунгов. Вторая составляющая представляет собой попытку использовать «мягкую силу» в противостоянии с коллективным Западом, который вплоть до последнего времени активно продвигал либеральную повестку, делающую упор на защиту прав беженцев и меньшинств, гендерную революцию, всякого рода diversity. Эти тенденции настраивали консервативную часть общества, в том числе в западных странах, против «левацких трендов». Демонстративная пропаганда «традиционных ценностей» – авторитета церкви, двухполой любви и крепкой семьи, неприязни к иммигрантам и возвеличивания «коренной нации» – по расчету кремлевских идеологов должна была превратить Москву в Мекку всемирного консерватизма. На международном уровне этот курс принял вид ориентации на самые недемократические режимы и на поддержку антилиберальных, ксенофобских партий, в которых Россия видела естественных союзников. Специальные структуры, созданные российскими спецслужбами, пытались оказать влияние на избирательные кампании в демократических странах, вели агитацию в соцсетях и так далее.

Собственно говоря, ничего нового в путинской идеологии нет. Используемые для внутреннего употребления «скрепы» (великий правитель, великая этика, великий русский народ) – это та же идейная триада «самодержавие-православие-народность», которую изобрели еще при Николае Первом. Неново и использование популистских идей в идейной борьбе с Западом, просто в постреволюционные времена это был набор ультралевых лозунгов, а теперь – ультраправых.

Проблема классического российского государства, однако, в том, что «мягкой силой» оно владеет неважно. Поэтому и на внутреннем, и на внешнем фронте успехи этой стратегии оказались скромны. Жители Российской Федерации, совсем как в позднесоветские времена, «терпят, но не верят». На мировом уровне из России оплота «традиционной морали» тоже не получилось – этому помешал переход украинского конфликта из формата «гибридной войны» в полномасштабное военное столкновение.

Если говорить о закономерных и субъективных факторах в исторических событиях, то нападение России на Украину в феврале 2022 года безусловно было «личным проектом» Владимира Путина. Стремление к экспансии для возрожденной империи было естественно и неизбежно, но форма открытой агрессии для Европы двадцать первого века выглядела явным анахронизмом.

Причины, подтолкнувшие диктатора к такому шагу, известны. Патовая ситуация в затянувшемся украинском конфликте и связанные с этим экономические трудности привели к тому, что рейтинг Путина стал ползти вниз и к началу 2022 года спустился до уровня восьмилетней давности. Тогда резко поднять уровень поддержки удалось за счет захвата Крыма – российское массовое сознание восприняло это как победу. На такой же эффект рассчитывал правитель и отдавая приказ о «специальной военной операции», целью которой теперь было уже не отторжение территорий, а смена власти в Киеве.

Всякий долго правящий диктатор, окруженный раболепием и огражденный от малейшей критики, проникается мегаломанией и самоуверенностью. Примерно такая же метаморфоза произошла с весьма прагматичным и хладнокровным Сталиным, когда он провел у власти столько же времени, сколько Путин, и достиг того же возраста. Охваченный мегаломанией, уверовавший в свою гениальность, семидесятилетний Сталин стал ввязываться в плохо продуманные конфликты вроде «Берлинского кризиса» или корейской войны. Субъективная причина была та же: отрыв правителя от реальности, преувеличенное представление о собственной мощи и недооценка сил противника.

Опять – уже в который раз в российской истории – у «государя» возникло искушение «маленькой победоносной войны» – и опять она получилась большой и трудной.

Эта ошибка могла бы стоить диктатору власти, если бы не ошибки, которые совершила и противоположная сторона. Западные лидеры, поддержавшие Украину, плохо понимали конструкцию государства, с которым вступили в борьбу. Ударами извне победить его невозможно. Это не удалось ни в 1812 году Наполеону, ни в 1941 году Гитлеру. Ресурсы прочности «ордынской» системы при внешнем давлении безграничны. Она начинает разрушаться только при внутреннем расколе, при революционной ситуации, как это произошло в 1905-м, в 1917-м и в конце 1980-х. Вместо того, чтобы поддерживать недовольство войной внутри России и вести борьбу с диктатурой Путина, Украина и Запад взяли курс на борьбу со всей Россией, что включило в сознании населения психологические механизмы «осажденного лагеря» и консолидации. После первоначального смятения и растерянности, пик которых пришелся на лето 2023 года, когда против Путина взбунтовались созданные им же наемнические формирования, система начала оправляться, а общественная температура стабилизировалась на градусе «нам эта война не нравится, но деваться некуда – надо довести ее до конца».

В 2025 году стала меняться и общая геополитическая ситуация на планете. Миропорядок, сложившийся после победы Запада в Холодной войне, строился на существовании одного главного центра решений – в Вашингтоне. Однако сочетание двух обстоятельств – объективного (появление новой «второй сверхдержавы», Китая) и субъективного (ставка новоизбранного президента Трампа на национальные американские интересы) – по-видимому, обозначают конец тридцатипятилетней эпохи и начало новой, контуры которой пока не вполне понятны.

Несомненно изменится и положение России, однако ее будущее предсказать легче, чем будущее мира в целом. «Златая цепь на дубе том» не оставляет свободы для маневра. Неясно, сколько времени продлится нынешний реакционный период, но ясно, чем он закончится – тем же, чем заканчивался всегда. Когда движение вправо зайдет слишком далеко, цепь натянется до предела, и Россия повернет в обратную сторону, к новой «оттепели».

Есть, правда, и вторая гипотетическая возможность: что пресловутая цепь от чрезмерного натяжения наконец лопнет и разлетится на звенья. В северной Евразии появится какое-то иное, конфедеративное государство, либо возникнет несколько новых независимых стран.

Тогда и можно будет дописать эту главу. Пока же – «продолжение следует».

ТРИНАДЦАТЬ ПРАВИТЕЛЕЙ
Портретная галерея

ИВАН III,
или РАЦИОНАЛИСТ У ВЛАСТИ

Фантазийный портрет из «Царского титулярника» (1672 г.)

О личности самого важного человека российской истории, отца-основателя государства, мы знаем очень мало, поскольку мемуаров в ту эпоху на Руси не писали, а иностранцы заезжали в далекую страну нечасто. Не было и обычая писать портреты, в летописях государей рисовали весьма условно и явно не с натуры, без индивидуальных черт, так что все московские великие князья похожи как близнецы: длиннобородые, благообразные и иконописные.

Единственное короткое описание Ивана есть в записи побывавшего в Москве венецианца Ам-броджо Контарини, который видел великого князя, когда тому было 36 лет. «Он высок, но худощав, – лаконично пишет итальянец. – Вообще он очень красивый человек». Вот и всё. В летописях еще мелькает прозвище «Горбатый», из чего можно предположить, что великий князь сильно сутулился – на настоящий горб Контарини наверняка обратил бы внимание.

Мы много знаем о деяниях Ивана и почти ничего об их мотивах, однако в долгом, почти полувековом правлении этого государя прослеживаются паттерны, которые позволяют реконструировать характер и склад ума, увидеть за поступками живого человека.

Первое, что бросается в глаза – чрезвычайная осторожность. Первый российский историк Николай Карамзин, почтительный к монархам, пишет, что Иван «не любил дерзкой отважности», но современники великого князя, случалось, обвиняли его в трусости. В 1480 году, когда на Русь напали татары, он покинул свое войско и ретировался в столицу, где архиепископ Вассиан обозвал его «бегуном», коря: «Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними; зачем боишься смерти?»

Вряд ли Иван был трусом – малодушные люди за великие начинания не берутся. По видимости он на всю жизнь усвоил урок, полученный в раннем детстве. В 1445 году, когда мальчику было семь лет, его отец Василий II во время одной из бесконечных стычек с татарами угодил в плен. А затем, выкупленный за огромные деньги, Василий проявил неосторожность еще раз – дал своему кузену и сопернику, тверскому князю, захватить себя врасплох. Был свергнут с престола и ослеплен (выколоть глаза на Руси считалось менее тяжким грехом, чем регицид). Впоследствии Василий вернул себе власть, но в историю вошел с прозванием «Темный», а его сын потом всегда очень пекся о своей безопасности. Вывод, извлеченный Иваном из этих ранних переживаний и из трагического опыта его беспечного родителя, заключался в том, что государь должен всячески избегать личного риска.

Времени освоить науку власти у Ивана было достаточно. Слепой отец сделал его соправителем еще в девятилетнем возрасте и по мере взросления княжича доверял ему всё больше дел. В двенадцать лет подросток уже повел войско в поход. (Кажется, этот опыт ему не понравился – в зрелом возрасте он будет поручать боевые задачи полководцам). Тогда же Иван женился, что по понятием эпохи было равнозначно совершеннолетию. В общем, когда в двадцать два года (1462) после смерти родителя он начал княжить единолично, это был уже довольно опытный правитель.

Природная или, скорее, обретенная осторожность определила и наиболее характерную особенность ивановского модуса операнди – дальнюю, методичную расчетливость. Он строил планы надолго вперед и никогда не спешил с их осуществлением. Во-первых, старался не решать две большие задачи одновременно, а во-вторых, двигался со ступеньки на ступеньку. Его правление можно разделить на три стратегических этапа. Первый – «новгородский», когда нужно было победить и присоединить самое большое из русских государств, Новгородскую купеческую республику. Этой цели он достиг в 1478 году, который можно считать моментом объединения Руси. Затем наступил «татарский» период – борьба за окончательное избавление от ордынской зависимости. (Исполнено в 1480 году – дата официального появления на карте суверенного русского государства). Третий этап, «литовский», продлился до конца Иванова правления (1505) и знаменовал собой поворот Москвы с востока на запад – начало процесса по присоединению старинных русских земель, оказавшихся под властью Великого княжества Литовского.

Всякий раз Иван применял одну и ту же методику, которую, напомню, в сталинские времена живописно назовут «тактика салями»; другое ее образное название «тактика удава». Он отрезал по кусочку и душил неторопливо. Как он постепенно додавил Новгород, рассказано в первой главе, но и «татарскую проблему» великий князь решил точно так же.

Когда он в 1462 году взошел на престол, Москва была уже намного богаче и сильнее своих номинальных ордынских повелителей, однако Иван не торопился скинуть «ордынское иго». Формально еще целых 18 лет он оставался вассалом хана – по причине сугубо прагматической. Московские великие князья были уполномочены собирать со всех русских земель дань для татар и исправно ее выколачивали. Делал это и Иван III, просто оставлял все сборы себе. Объяви Москва независимость – она лишилась бы важного источника дохода. Но объединив большинство русских областей, которые отныне стали его собственной страной, великий князь и так получил возможность собирать подати в свою казну. «Татарский предлог» ему стал не нужен. Но и после присоединения новгородской половины Руси государь не торопился. Он дождался, чтобы в татарском лагере начались междоусобицы, и только тогда, в 1480 году, окончательно порвал с Ордой, предварительно обезопасив тыл и фланги.

С политической расчетливостью и всепроникающей рациональностью напрямую была связана еще одна полезная для правителя черта, в высшей степени свойственная Ивану: эмоциональная холодность. Государь не гневался и не оскорблялся, а только изображал гнев и оскорбленность, когда ему это было зачем-то нужно. К жестокости он прибегал тоже по исключительно практическим соображением – если требовалось подать сигнал или показательно кого-то покарать.

Примером имитации августейшей ярости был знаменитый эпизод 1483 года с «Верейским саженьем» (осыпанным драгоценностями украшением). Когда Иван решил, что пора присоединить очередное автономное княжество, Верейское, он обвинил молодого князя Верейского в том, что тот якобы обманом заполучил из московской казны пресловутое «саженье», а это дорогая память по незабвенной усопшей супруге Ивана, которой оно когда-то принадлежало. После того как устрашенный (ни в чем не виноватый) Василий Верейский бежал, бросив свои владения, государь забрал их себе, и обида сразу прошла. Беглеца он простил, только княжество ему не вернул. А что касается незабвенной супруги, то к ней Иван, кажется, особенных чувств не испытывал, да и вообще давно уже состоял во втором браке.

Иван никогда не был просто семьянином – мужем, братом, отцом, дедом; в любой ситуации он оставался государем. Все силы души и вся страстность (если она у него вообще была) расходовались на властолюбие и собирание земель. Нет никаких упоминаний о фаворитках или каких-то личных пристрастиях монарха; с родственниками, даже самыми близкими, если требовала государственная необходимость, он обходился безо всякой жалости.

Одного своего брата, Андрея Углицкого, он заморил в темнице. Другой брат, Борис Волоц-кий, избежал той же участи лишь по заступничеству церкви и до конца жизни дрожал от страха. Но больше всего впечатляет железная непреклонность, с которой стареющий Иван выбрал себе преемника. Кандидатов было два. После рано умершего старшего сына остался внук Дмитрий. От второй супруги у государя был сын Василий.

Ивану было понятно, что соперничество между ними неизбежно и что нужно эту проблему решить заранее. Кем-то одним – или сыном, или внуком – придется пожертвовать. Сначала государь сделал выбор в пользу Дмитрия, а Василия много месяцев держал под стражей. Потом, взвесив все за и против, передумал. Сына выпустил, внука посадил. Лишь на смертном одре, после инсульта, Иван напоследок разжалобился и хотел помиловать юношу, но не успел. Так злосчастный Дмитрий и зачах в темнице.

Величие замыслов каким-то удивительным образом уживалось у Ивана с патологической мелочностью, впрочем довольно обычной спутницей расчетливости. Объединитель Руси был очень похож на объединителя Франции и своего современника Людовика XI – такой же скупец и скряга.

Выдавая иностранным послам положенную по протоколу провизию, государь требовал шкуру от съеденных баранов отдавать обратно. В 1504 году, когда в Москву явился посол императора Максимилиана с просьбой прислать для охоты белых кречетов, которыми славилась Русь, Иван Васильевич пожадничал, хотя был очень заинтересован в хороших отношениях с Веной – дал только одного белого кречета и подсунул четырех красных, менее ценных, а посланника одарил такой плохой шубой, что тот даже обиделся.

Очень показательный документ – завещание великого князя, в котором он увлеченно делит свои несметные богатства, в конце доходя до сущих пустяков: кому-то завещает «сорок рублев с аполтиною и полчетверты денги», кому-то два ковша «по две гривенки», и так далее до бесконечности. Такая обстоятельность перед лицом смерти, пожалуй, даже вызывает почтение: управляющий вотчиной под названием «Русь» сдает хозяйство и заботится, чтобы оно поддерживалось в порядке.

И это, пожалуй, самая впечатляющая особенность первого российского правителя: он действовал так, словно мыслил не масштабами своей земной жизни, а интересами династии, которая будет властвовать и после него.

Некоторые его планы строились на десятилетия вперед. Например, условия для присоединения Псковской республики или Рязанского княжества были подготовлены Иваном, а свершились эти события уже при его сыне. Но были и замыслы, рассчитанные на совсем долгий срок.

О повороте политики с «востока на запад» я уже говорил. Но речь шла не только об объединении под скипетром Москвы всех старинных русских земель, а много шире – о гегемонии в православном мире, то есть о наследовании недавно (в 1453 году) погибшей Византийской империи, Второго Рима. При Иване зародилась концепция Руси как «Третьего Рима» – на том основании, что после падения Константинополя огонь истинного благочестия и «правильной веры» теперь переместился в Москву. Эта идеология просуществует века и впоследствии определит имперский формат российского государства.

Первые шаги были сделаны именно тогда, в XV столетии. Овдовев, Иван выбрал для второго брака византийскую принцессу Софью Палеолог и провозгласил себя преемником базилевсов. Всего через 12 лет после того, как Московия перестала быть татарским владением, была заявлена претензия на имперский статус: «И ныне же, в последние сия лета, якоже и в первые, прослави Бог сродника Его, иже в православии просиявшего, благоверного и христолюбивого великого князя Ивана Василевича, государя и самодержца всея Руси, нового царя Константина новому граду Константина – Москве».

Вся сумма знаний о государственном строительстве, которой располагал Иван III, при этом была почерпнута не из византийского, а из татаро-монгольского опыта, ибо Москва уже два с лишним века существовала в азиатской ойкумене, и, называя себя «вторым Царьградом», новая страна скорее являлась «второй Золотой Ордой», сконструированной по заветам великого Чингисхана. (В будущем Россия будет стремиться достичь географических границ не византийской, а чингисхановской «океанической» империи – от Тихого океана до Атлантического).

Фундамент, возведенный Иваном III, оказался столь логичной и рациональной постройки, что переложить его заново до сих пор ни у кого не получается, хоть та логика и рациональность по меньшей мере лет триста как устарели.