Текст книги "Златая цепь на дубе том"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

Патриарх Иоаким

Иоаким (1674–1690) был последним в череде могущественных патриархов «второго государства», активно вмешивавшихся в земные дела.

Родом из подмосковных дворян, в молодости офицер иноземного строя, он, подобно Никону, принял монашество после семейной трагедии – его жена и дети умерли во время «чумного поветрия». Отличался строгим, неуступчивым нравом. Тишайший Алексей этого пастыря побаивался, а при Федоре и Софье, во время ослабления царской власти, Иоаким не раз становился ключевой фигурой при важных политических поворотах.

Он был близок к придворной партии Нарышкиных и нередко оппонировал правительнице, которая не могла ничего с этим поделать. Считается, что именно Иоаким воспрепятствовал Софье Алексеевне короноваться.

Зловещей страницей в биографии Иоакима являются гонения на староверов, достигшие в это время наибольшего накала. В 1682 году был предан огненной казни самый яркий вождь раскольников, талантливый писатель Аввакум Петров. Столь же неистово патриарх воевал и с иноземными веяниями (чем объяснялась его враждебность правительству Василия Голицына).

Во время столкновения Софьи с партией Петра, в августе 1689 года, Иоаким был отправлен правительницей к Нарышкиным для переговоров, но в Кремль не вернулся, решительно заняв сторону юного царя. Это и предрешило исход конфликта.

В преемники грозному Иоакиму, когда тот скончался, намеренно взяли тихого, покладистого Адриана, но Петру Первому нужно было, чтобы единственной священной особой в России являлся царь, и в 1700 году институт патриархов упразднят.

Стрельцы

Первые полки регулярной пехоты, вооруженной огнестрельным оружием (и потому названной «стрельцами») в 1550 году создал Иван IV, готовясь к завоеванию Казани. Для шестнадцатого столетия это было серьезным новшеством – ранее содержать войска в мирное время считалось бессмысленным расточительством. Правда, стрелецкое сословие отчасти кормило себя само. Жалованье было маленькое, и когда не было службы, воины, а также их жены, занимались мелкой торговлей или ремеслами. Управляло этими полками специальное ведомство – Стрелецкий приказ.

Однако во второй половине семнадцатого века, с развитием тактического искусства, полупрофессиональное стрелецкое войско уже устарело. Лучше воевали солдатские и рейтарские полки, несшие полноценную службу. А московские стрельцы, приросшие к своим домам и семьям, крайне неохотно отправлялись в походы и роптали, если их расквартировывали по дальним гарнизонам. Это делало стрелецкую массу опасной для власти, которая целиком зависела от вооруженных людей, ее охранявших.

В мае 1682 года, когда решался вопрос о наследнике умершего царя Федора, царевна Софья и Милославские подбили столичный гарнизон на мятеж. Произошел переворот, и соперников они одолели, но справиться с разбуженной ими же стихией оказалось непросто. Популярный у стрельцов князь Иван Хованский стал чем-то вроде военного диктатора. (Этот инцидент памятен потомкам главным образом благодаря опере Мусоргского «Хованщина»).

Двоевластие длилось несколько месяцев, пока Софья не заманила Хованского в ловушку, немедленно предав его смерти. Четыре полка, активнее всего участвовавшие в беспорядках, царевна выслала из Москвы. Эта решительность заставила стрельцов присмиреть, а бояр – признать «девку» истинной правительницей.

Помня о Хованщине, в 1689 году стрельцы не выразили особенного желания защищать Софью от Нарышкиных.

«Вечный мир»

Москва из века в век то воевала, то замирялась с Литвой и потом с польско-литовским королевством. Соседям было что делить и из-за чего соперничать. Примерно равное соотношение сил приводило к тому, что граница постоянно двигалась туда-сюда, в зависимости от того, какая из сторон на данном этапе лучше повоевала.

Но внутренний кризис Речи Посполитой привел непрочное государство в упадок. Оно выбыло из числа держав, соревновавшихся за первенство в восточной части Европы и теперь нуждалось в стабильности хотя бы на одном из флангов. В ознаменование этого намерения заключенный весной 1686 года мир и нарекли «вечным».

Смоленщина, Левобережье и Северская область окончательно переходили Москве. Достался ей и Киев, а это означало, что Киевская митрополия утрачивает самостоятельность и отныне будет подчиняться московскому патриарху.

Варшава пошла на эти тяжелые уступки от безысходности – надо было обороняться против Турции. Взамен Польша получила от царя деньги на ведение войны «по братцкой дружбе к Его королевскому величеству», а кроме того Василий Голицын пообещал напасть на Крым и тем самым избавить Польшу от опустошительных набегов. Это условие дорого обойдется и Голицыну, и царевне Софье.

Договор с Китаем

В 1652 году русские в своем бесконечном движении на восток наконец столкнулись с другим государством. Китайская империя тоже осваивала свои северные рубежи. Экспедиция Хабарова наткнулась на людей «Хинского хана» (императора Шуньчжи из династии Цинь).

Несколько десятилетий на Амуре с затишьями длились кровавые столкновения, в перерывах между которыми понемногу налаживалась русско-китайская торговля. Установлению нормальных отношений мешала спесь обеих сторон. Китайский придворный церемониал был слишком унизителен для иностранцев, а русские посольские обычаи очень ревниво оберегали «честь государя». Две московские миссии закончились ничем – не удалось даже передать императору царские послания.

В 1685–1686 гг. произошла немаленькая пограничная война, которая не выявила победителя.

Лишь после этого Пекин согласился провести переговоры и установить границу. В 1689 году в Нерчинске был подписан первый русско-китайский договор, согласно которому рубеж был определен по реке Аргунь.

Крымские кампании

Выполняя обязательства, принятые по «Вечному миру» с Польшей, глава правительства Василий Голицын в 1687 году лично повел армию походом в Крым. Князь надеялся, стяжав полководческие лавры, укрепить свое и Софьино положение.

Расчет был на то, что все силы султана заняты войной с европейской Священной Лигой и своему вассалу, крымскому хану, турки помочь не смогут. Так и вышло, но стратег из Голицына был скверный. Он собрал войско такой величины (чуть ли не 150 тысяч человек), что столько провианта и фуража в пустынных степях найти оказалось невозможно. До полуострова даже не добрались, повернули обратно.

Следующую попытку Голицын готовил два года. В начале весны 1689 года русско-украинская рать вновь отправилась на юг. Снабжение было организовано лучше, и армия дошла до Перекопского перешейка. Но он оказался хорошо укреплен, через рвы и валы прорваться не удалось. Войско было хоть и многочисленным, но слабым по боевым качествам. Бои затянулись до наступления жары. Кончилась вода, и пришлось спешно отступать под ударами быстрой татарской конницы.

Крымская эпопея продемонстрировала не только отсталость русского воинского дела, но и подорвала престиж правящего режима. Через два месяца после бесславного возвращения Голицына произошел переворот.

Переворот 1689 года

Напряжение между правительницей и двором «младшего царя» назревало долго. («Старший царь» Иван, психически нездоровый, значения не имел). Было ясно, что Софья сама власть не отдаст и что подросший брат является для нее большой проблемой. Ходили слухи, что приближенные правительницы планируют убийство 17-летнего Петра. Начальник Стрелецкого приказа Федор Шакловитый, из Софьиных фаворитов, кажется, действительно подговаривал на это царевну.

Есть три версии случившегося. Возможно события, разыгравшиеся в августе 1689 года, были действительно инициированы неудачной попыткой покушения; более вероятно, что главную роль сыграл страх перед покушением – хватило одной искры, чтобы грянул взрыв; наконец, не исключено, что окружение Петра просто воспользовалось общим фоном недовольства после провала второго Крымского похода и решило ускорить события.

Факты выглядели так.

В ночь с 7 на 8 августа 1689 года в резиденцию Петра явились (то ли сами, то ли по заранее разработанному плану) двое стрельцов, предупредившие, что царя хотят убить.

Петр и его окружение спешно перебрались в подмосковный Троице-Сергиев монастырь, защищенный высокими стенами. Туда начали стекаться сторонники Нарышкиных.

Во главе этого лагеря стояли вдовствующая царица Наталья Кирилловна, ее 25-летний брат боярин Лев Нарышкин и воспитатель Петра князь Борис Голицын.

Всегдашняя решительность изменила Софье. Напасть на законного царя она не осмелилась, да недовольные ею стрельцы вряд ли бы и выполнили подобный приказ. Не на стороне правительницы была и московская «площадь». Василий Голицын, деморализованный крымской неудачей, бездействовал.

Сначала перебежчиков было мало, потом поток увеличился. Полки гарнизона уходили в Троицу один за другим. После того как две недели спустя к Петру переметнулся и патриарх, дело Софьи потерпело окончательный крах. Еще через две недели, всеми покинутая, она тоже отправилась в Троицу, была там задержана и помещена в вечное монастырское заточение.

От лица Петра брату Ивану была отправлена грамота: «Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». Отныне формально стали править два царя, Иван и Петр, но на самом деле к власти пришло окружение царицы Натальи Кирилловны.

Голицынский проект

О великих планах Василия Голицына мы знаем только в пересказе. Рукопись его трактата не сохранилась. После падения покровительницы князь отправился в дальнюю ссылку, находился там под присмотром и все опасные бумаги, вероятно, уничтожил. Известно однако, что в рукописи говорилось «о гражданском житии или о поправлении всех дел, яже належат обще народу».

Беседовавший с министром дипломат Фуа де ля Невилль пишет: «Он хотел, чтобы местное дворянство путешествовало, чтобы оно научилось воевать за границей, поскольку его целью было превратить в бравых солдат толпы крестьян, чьи земли остаются необработанными, когда их призывают на войну. Вместо этой бесполезной для государства службы он предполагал возложить на каждого умеренный налог, а также содержать резидентов при основных дворах Европы и дать свободу совести». В планах несостоявшегося преобразователя была отмена крепостного права, а также отправка юношей на учебу в иные страны.

Одним словом, если в 1689 году победили бы не Нарышкины, а Софья, Россия возможно отошла бы от изначальной «ордынскости». Но случилось то, что случилось, и следующий, третий по счету формат государства, как мы увидим, развернет страну в обратном направлении.

Глава третья
ПЕТР ВЕЛИКИЙ, или РЕСТАВРАЦИЯ

ОСНОВНОЕ

У Петра Первого историческая репутация правителя, который вестернизировал Россию и вывел ее в разряд великих держав. Несомненен здесь только второй тезис – Россия действительно превратилась в страну политически важную и в военном отношении сильную. Однако первое утверждение требует существенной коррекции.

Вестернизация произошла лишь на уровне фасада. Она затронула только дворянство, то есть один процент населения, да и то поверхностно – переодев это сословие в европейскую одежду и заставив его перенять некоторые европейские привычки. Основная масса народа осталась прежней, бородатой-лаптевой.

С государством же произошло нечто совершенно противоположное вестернизации. Петр восстановил все четыре опоры первоначальной постмонгольской архитектуры – даже в более жесткой форме, чем было в XV–XVI веках. Государство стало называться по-западному – империей, чиновники получили немецкие ранги, в употребление вошло много иностранных слов, но показная европеизация была обманчива. Петр воссоздал классическую чингисхановскую конструкцию, в которой все решения (не только самые важные, но часто и мелкие) принимались лично правителем; его фигура опять была вознесена на недостижимую высоту и окружена пустотой – никаких патриархов, «боярских дум», «земских съездов»; всё население сверху донизу обязывалось состоять на государственной службе; страна опять управлялась не едиными законами, а царскими указами и постановлениями (Петр исторгал их в невероятных количествах).

Причудливость формы, которую принял процесс «азиатской европеизации», в значительной степени определялись причудливостью петровского характера, который я опишу в разделе «Портретная галерея». Результатом деятельности царя стало возникновение третьей по счету версии русского государства, но произошло это большое историческое событие не вследствие какого-то стратегического планирования, а под давлением необходимости и критических обстоя-

тельств – правда, кризисы обычно создавал сам царь. Путь, которым преобразователь вел страну, был непрямым и ухабистым.

В 1689 г. Петр стал уже не номинальным, а настоящим самодержцем, однако желания управлять страной не выказал и четыре с половиной года прожил беззаботно, предаваясь своим излюбленным занятиям: пьянствовал, пускал фейерверки, играл в живых солдатиков, строил для развлечения европейские корабли, на которых было негде плавать кроме бесполезного ближнего озера или дальнего, но почти столь же бесполезного Белого моря.

Московским царством управляли родственники и свойственники царицы-матери, такие же никчемные, как она. Финансы пришли в упадок, созданная Голицыным армия от безденежья вдвое сократилась. Петра интересовали только его «потешные» полки, с которыми он устраивал маневры, переходившие в гульбища.

Но в начале 1694 года царица умерла, и Петру пришлось брать бразды правления в собственные руки. Получив в свое распоряжение государственную казну, он тут же устроил очень большие маневры, в которых приняли участие 15 тысяч солдат, стрельцов, «потешных» и поместной (то есть дворянской) конницы. Царь уверился в могуществе русского оружия и с всегдашней торопливостью поспешил отправиться на войну. Придумывать ее не потребовалось – после крымских походов мира с турками так и не заключили, хоть боевых действий и не вели. Петр вновь разворошил этот костер, без какой-либо государственной надобности.

Именно таким – без утрирования – был старт великого петровского маршрута: всё началось с потешной баталии. Однако дальше события развивались уже совсем не потешно.

Нападение на турецкий Азов в 1695 году завершилось еще более жалким фиаско, чем походы Голицына. Но здесь Петр впервые проявил самое ценное свое свойство: поражения его не сламывали, а стимулировали. Падая, он всякий раз поднимался и нередко потом добивался своего. В следующем, 1696 году, он взял-таки турецкую крепость. Это была первая победа молодого царя, пускай и бессмысленная.

Следующая внешнеполитическая акция Петра была прямым следствием Азовских кампаний. У него возник проект активизации всеевропейского антитурецкого альянса. С этой целью в 1697 году было затеяно Великое посольство, которому предстояло договориться о совместных действиях с союзниками – прежде всего с Австрией. Дипломатическая миссия провалилась из-за того, что к ней присоединился сам Петр, которому очень хотелось посмотреть на Европу и научиться любимому делу – кораблестроению. Царь отправился в долгое путешествие инкогнито, под именем «волонтера Петра Михайлова», и начал не со стратегически приоритетной Австрии, а с Голландии и Англии, ибо там корабли строили, а в Вене – нет. На верфях царь с удовольствием потрудился, но время для заключения военного союза было упущено. К тому времени, когда посольство наконец добралось до Вены, в Европе задули иные ветры. Назревала борьба за испанскую корону, и державы спешили помириться с Константинополем. Москва осталась в одиночестве.

Тогда Петр, одержимый мечтой о море, решил перенацелиться с южного направления на северное: вырвать у шведов плацдарм, с которого можно будет наладить балтийскую морскую торговлю.

Цель казалась легко достижимой. В Швеции умер сильный король Карл XI, а его сын Карл XII был зеленым юнцом и слыл шалопаем. Составился союз трех монархов: датского, польскосаксонского и московского. Совместные вооруженные силы коалиции были втрое больше, чем у шведов, а удар планировался с трех сторон: датский Фредерик IV собирался атаковать в Скандинавии, Август Саксонский в Ливонии, Петр – в районе Финского залива.

Как только Москве удалось заключить мир с султаном (в августе 1700 года), русские немедленно присоединились к войне, которую уже несколько месяцев вели их европейские союзники.

Но Северная война оказалась очень тяжелой и очень кровавой. Юный Карл XII неожиданно показал себя выдающимся полководцем. Одним ударом он вывел из войны Данию, тут же переместился на восток и в ноябре, под Нарвой, вдребезги разгромил вчетверо большую русскую армию. Затем, считая, что «московские варвары» уже неопасны, король обстоятельно занялся главным, по его мнению, противником – Августом.

Здесь Карл совершил роковую ошибку. Блестящий полководец был плохим стратегом и еще худшим политиком. С Августом он в конце концов справился, но потратил на польские дела несколько лет, а за это время Петр, проявив незаурядное упорство и целеустремленность, создал настоящую сильную армию, утвердился на краешке Балтийского моря и начал строить флот.

Северная война (1700–1721) состояла из нескольких этапов. Их нужно перечислить, потому что это главный сюжет петровской эпохи, определявший всю внутреннюю жизнь государства.

До 1702 года шведы изредка и небольшими силами наведывались на русскую территорию, а русские только оборонялись.

В 1702–1704 году Петр уже осмеливался на наступательные операции, но пока невеликого масштаба. Самой крупной удачей стало взятие крепости Нарва – реванш за разгром четырехлетней давности.

В 1705–1707 годах положение России вновь ухудшилось. Осмелев от побед, Петр отправил на выручку союзнику Августу армию под командованием своего лучшего полководца Шереметева, но тот был разбит в Курляндии. К большим сражениям с шведами русское войско пока было не готово. Хуже всего, что на активизировавшихся русских обратил внимание грозный Карл. В начале 1706 года он повернул на Петра – и тот поспешно отступил. Тогда шведы без помех добили Августа, и сделали польским королем своего ставленника Станислава Лещинского.

Россия осталась с Швецией один на один. А между тем внутри страны дела шли скверно.

Народ был измучен военными поборами и трудовыми повинностями. В 1705 году в Астрахани восстали стрельцы, враждебные по отношению к Петру и его новшествам. На подавление восстания отрядили самого фельдмаршала Шереметева, сняв с театра военных действий много солдат. Усмирение мятежа заняло больше полугода.

Еще опаснее было восстание, вспыхнувшее в 1707 году на Дону, где собралось много беглых крестьян и дезертиров. Они соединились с казаками, недовольными долгой войной, и под руководством сильного вождя Кондратия Булавина захватили обширную территорию. Опять пришлось отряжать из действующей армии целый корпус, 20 тысяч солдат, и вести настоящую гражданскую войну, продлившуюся до осени 1708 года.

К этому времени уже вовсю развернулся следующий, решающий этап российско-шведского противостояния, пришедшийся на 1708–1709 гг. Карл развязал себе руки в Польше и теперь приготовился кардинально решить русскую проблему. Он собирался дать Петру генеральное сражение в Белоруссии, под Гродно – и опять русский царь уклонился, покинув армию. Без Петра русские допятились почти до Смоленска. Казалось, шведы двинутся прямо на Москву, но они вдруг повернули на юг, в сторону Украины. Карл не хотел вязнуть в осенней грязи и решил перед большим наступлением перезимовать в хлебных краях. Торопиться ему было некуда, в победе он не сомневался.

Тут произошли два события: одно для шведов удачное, другое – нет.

Приближение шведской армии побудило украинского гетмана Ивана Мазепу, тяготившегося зависимостью от Москвы, перейти на сторону предполагаемого победителя. Большинство украинских городов встречали Карла не как завоевателя, а как избавителя. Но за недооценку противника шведам пришлось дорого заплатить: шедший из Прибалтики огромный продовольственный обоз генерала Левенгаупта не догнал двинувшуюся на юг армию и был разгромлен. Поэтому во время зимнего затишья шведская армия терпела изрядные лишения. Когда весной кампания возобновилась, в строю осталось менее 25 тысяч штыков и сабель – из 60-тысячного войска, собранного для наступления годом ранее.

Именно поэтому – из-за того что соотношение сил изменилось – Петр наконец решился дать сражение. Битва близ Полтавы 27 июня 1709 года закончилась почти полным уничтожением шведской армии. Первое поражение великого полководца Карла XII стало для него роковым. Оно определило исход всей войны. Хронологически большая ее половина была еще впереди, но теперь на всех фронтах наступать и теснить будут русские.

Король Карл, человек с очень большими странностями, следующие пять лет в событиях никак не участвовал – всё это время он бездействовал в гостях у турков. Войну вели его генералы и адмиралы, и война эта была сугубо оборонительной.

В период 1710–1711 гг. Петр шел от победы к победе. Он захватил Карелию и часть Финляндии, взял Ригу и Ревель, занял южную Балтику до Восточной Пруссии. Война несомненно закончилась бы тогда же, если бы царь не совершил огромную ошибку.

До Полтавы он часто действовал чересчур робко, но теперь впал в другую крайность: переоценил свои возможности. Не покончив с шведами, Петр затеял воевать с турками, которые никак не соглашались выдать Карла.

В конце 1710 года началась русско-турецкая война. Царь лично повел войско в наступление и на реке Прут угодил в ловушку – был окружен превосходящими силами противника. В июле 1711 года пришлось заключить «конфузный» мир, по которому Россия вернула Турции с такими трудами захваченный Азов. Петр был ослаблен и унижен, Швеция же получила передышку и смогла восстановить силы.

Северная война вышла на новый виток.

В 1712–1714 гг. бои с переменным успехом шли в Финляндии, Голштинии, на море. Швеция не сдавалась, но всё же постепенно слабела, ресурсы ее истощались. И вдруг в конце 1714 года пробудился турецкий отшельник. Узнав, что шведское правительство готовится к мирным переговорам, Карл XII сорвался с места, за две недели, безо всякой охраны, пересек континент, объявился в северной Германии и придал военным действиям новый импульс.

Следующие четыре года неугомонный Карл метался с места на место, бился со все более превосходящими вражескими силами, умудрившись еще и увеличить число своих неприятелей: рассорился с Англией и Пруссией. В этой ситуации шведскому королю стало казаться, что Петр не худший из его противников, и Карл даже завел переговоры о мире, собираясь целиком сосредоточиться на европейском театре войны. Но 30 ноября 1718 года Карл наконец сложил свою буйную голову под стенами малозначительной норвежской крепости. Новое шведское правительство повело противоположную политику: с европейскими странами помирилось, а с Россией стало воевать дальше.

Последний этап бесконечной войны (17191721) прошел под знаком «принуждения к миру»: русские нападали на шведское побережье, доводя и без того разоренную Швецию до последней крайности. В конце концов мир был подписан. Россия получила Ингрию, Лифляндию, Эстляндию, Карелию, балтийские острова Сааре-маа и Хиума.

В ознаменование великой победы Петр объявил себя императором, а свою страну – империей. С этого момента она стала называться нынешним именем – «Россия» и вести себя так, как положено империи, то есть – стремиться к расширению во всех направлениях и вмешиваться во все крупные международные конфликты.

В последние годы жизни Петр затеял экспансию уже не на запад, а на восток. Сначала попытался утвердиться в Средней Азии – не получилось. Тогда перенацелился на Каспий, лично возглавил Персидский поход и захватил длинную полосу побережья от Дагестана до Астрабада. (Этот кусок новорожденная империя переварить уже не сможет – скоро придется отдавать его обратно).

Такова основная фабула петровского царствования – военная. В смысле же конструкционном и политическом главным итогом реформ стало обновление формата государства. Точнее, как уже было сказано, возвращение к изначальному формату.

Это происходило естественным, логическим образом, от одного к другому.

Для ведения тяжелой войны требовалось всемерно укрепить верховную власть – и Петр устраняет одну за другой все ее ответвления: боярскую думу, патриархию, начатки земского общества.

Монарх вновь, как при Иване Грозном, становится единственной инстанцией, принимающей решения – и не только крупные, но почти все. Для этого Петр ввел систему мелочного управления, стремясь контролировать все аспекты жизни страны при помощи указов, высочайших распоряжений и регламентов. («Ручное управление» – вообще неизбежный атрибут «ордынского государства»).

Царь восстановил принцип тотальной государственной службы. Все дворяне обязаны были служить, купцы – покорно собирать деньги на корабли и прочие государственные нужды, мужики – пахать землю и отрабатывать повинности, женщины – исправно рожать новых солдат и работников, дворянские дети – учиться.

Воля царя была превыше любых законов, которые он мог нарушать как и когда пожелает. «Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен; но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять», – вот кредо Петра I, притом сформулированное не в каком-нибудь законодательном акте, а в «Артикуле воинском», главном документе военной империи.

Корневым институтом «третьего государства» стали вооруженные силы – армия и флот, на содержание которых страна расходовала до 80 % своего бюджета. Соответственно, развивались лишь те отрасли промышленности, которые обслуживали военное дело: оружейные заводы, рудники, верфи, черная металлургия, шитье мундиров. В результате петровских преобразований Россия превратилась в военного колосса со слабо развитым предпринимательством и диспропорциональной экономикой. Государство было богатым, страна – нищей. Так потом и останется.

Подводя итоги, посмотрим, что у Петра получилось и что не получилось.

Начнем с успехов.

1) Петр I завоевал выход к Балтийскому морю и прочно утвердился на его берегах.

2) Превратил свою страну в могучую державу.

3) Преобразовал государственную систему таким образом, чтобы первое и второе стало возможно.

Цена за эти достижения – в человеческих жизнях и страданиях, в материальных потерях – была огромна, но история быстро забывает подобные траты, поэтому прозвание «Великий» царь Петр несомненно заслужил.

Однако многие его мегаломанские замыслы и громкие начинания оказались неудачными, а некоторые катастрофически провалились.

В невоенной сфере из больших петровских затей удалась, пожалуй, только одна – строительство на самом краю страны новой столицы. Проект свел в могилу (по самым скромным подсчетам) 40 тысяч подневольных рабочих, но на карте России появился великий город Санкт-Петербург.

Остальные «мегапроекты» царя – абсурдный Воронежский флот, попытка создания канальной системы, тотальная европеизация населения, среднеазиатская и прикаспийская экспансия – были плохо продуманы и успехом не увенчались.

Не исполнил Петр и важнейшей обязанности, которую всякий ответственный монарх считает своим последним долгом – не создал механизма передачи власти. Неопределенность в этом ключевом вопросе создала рискованную ситуацию, которая на протяжении всего восемнадцатого века будет создавать государству большие проблемы.