Текст книги "Златая цепь на дубе том"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)

ПУТИН,
или СПЕЦСЛУЖБИСТ У ВЛАСТИ

Фотография с президентского сайта Kremlin.ru

Разумеется, преждевременно давать оценку правителю, эпоха которого не закончена. И сам Путин, и созданный им режим прошли через ряд метаморфоз. Вероятно, будут и новые повороты, а главное – неизвестно, к чему они приведут (не исключено, что к новой мировой войне). Однако у Путина, как у его предшественников, есть некие характерные черты, постоянные приемы, типические реакции, которые в таком возрасте вряд ли уже переменятся.

Если свести этот тип правителя к максимально лаконичной формуле, точнее всего передающей самую его суть, именно такая дефиниция и получится: человек из тайной полиции, постоянно применяющий обретенные на этой службе навыки в управлении государством.

В России роль спецслужб, как бы они в разные периоды ни назывались, всегда была очень велика, однако никогда еще не случалось, чтобы воспитанник этой весьма специфической системы получил в свои руки высшую власть. Юрий Андропов, прежде чем стать генеральным секретарем КПСС, долгое время возглавлял КГБ, но это другая история: кадровый партийный функционер в 53-летнем возрасте был назначен контролировать органы госбезопасности. Владимир Путин же являлся сотрудником Комитета с ранней юности и как личность был сформирован этой системой.

В декабре 1999 года, за несколько дней до назначения и.о. президента, уже будучи премьер-министром, Путин выступал перед сотрудниками ФСБ. Он сказал про себя и свою команду: «Хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная в командировку для работы под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справляется». Это была лишь наполовину шутка. Именно так, пожизненным сотрудником спецслужб Путин себя, по-видимому, и ощущает.

Из его воспоминаний известно, что 16-летним подростком он пришел в Большой Дом (так называлось управление госбезопасности в его родном Ленинграде) и заявил дежурному: хочу стать чекистом. Ему посоветовали получить юридическое образование – и мальчик выполнил это «задание», поступил на юридический факультет университета. На последнем курсе мечта осуществилась: юношу пригласили работать в «органы», отправили учиться в специальное учебное заведение, и следующие 16 лет он существовал внутри замкнутой корпорации, которая выковывала людей совершенно определенного психологического, этического и поведенческого склада.

У Путина этот кодекс наложился на другой, впитанный с детства, довольно обычный для подростков из социальных низов, выросших во дворах и подворотнях большого, неблагополучного города, каким являлся Ленинград. Ничего специально советского в «дворовой психологии» не было, она придерживалась таких же представлений о добре и зле, как все подростковые сообщества: мир за пределами своего двора (или улицы) враждебен; законы и правила придуманы чужаками и уважать их незачем; доверять можно только своим; худший порок – слабость; лучшая оборона – нападение, и так далее. Нет сведений, что мальчик Володя входил в какую-то уличную шайку, но, по собственному признанию, он рос хулиганом, из-за чего его очень долго не принимали в пионеры. На «дворовом» уровне он, однако, сумел себя неплохо поставить и на всю жизнь приобрел качество, которое называют street wisdom – нередко будет руководствоваться этими принципами и в политике.

Правилом «верь только пацанам со своего двора» Путин руководствуется и поныне. Ближний круг людей, которым он доверяет, кого ставит на самые ответственные посты, кого «назначает» миллиардерами, составлен из друзей детства, бывших коллег по работе в КГБ и петербургской мэрии, соседей по даче. Правитель может ценить более поздних знакомцев за профессиональные качества, однако по-настоящему доверяет он, кажется, только тем, с кем сошелся в бытность «обычным человеком».

Выучка, приобретенная на гебешной службе, не разрушила, а лишь дополнила первоначальную картину мира. Известно ведь, что этос «улицы», то есть протокриминальной среды, во многом похож на этос «тайнополицейского» сообщества, хотя второй, конечно, намного сложней.

Из каких компонентов он складывается?

Главная черта «спецслужбистского» сознания – не просто неразборчивость в средствах, а предпочтение, отдаваемое теневым, «нечистым» методам достижения цели как более эффективным. На подобной практике основана вся работа секретной полиции, этому учат рекрутов, каким был юный выпускник юридического факультета. Человек привыкает считать, что нет ничего скверного в поведении, которое общепринятая мораль может счесть коварным, низким или даже подлым.

В воспоминаниях бывшей жены Путина есть любопытный эпизод, совершенно не злодейский, по-своему даже трогательный – и всё же выпадающий за рамки обычной порядочности. Готовясь сделать предложение, молодой офицер госбезопасности подослал к любимой женщине соблазнителя – проверить, насколько она верна, и лишь когда Людмила отвергла ухаживания, счел ее достойной. Вероятно, так лейтенанта Путина научили в его спецшколе испытывать надежность потенциального агента для вербовки.

Другая особенность такой психологии – весьма низкое мнение о человеческой природе. Объясняется это тем, что «спецслужбиста» обучают выискивать в полезных людях прежде всего слабые и порочные стороны – чтобы использовать эти рычаги для контроля и манипулирования. Круг общения Владимира Путина в ранние годы складывался из людей весьма сомнительных нравственных качеств, а в поздние – из всякого рода льстецов и карьеристов. Этот человек, собственно, никогда не вращался в среде, где большинство составляли бы люди высокого или хотя бы нормального морального уровня. Кадровая политика диктатора наводит на мысль, что он предпочитает ставить на важные посты людей вообще без этики – лучше их понимает и знает, как ими управлять. Обычный для путинской системы способ контроля над чиновничеством – через «компромат» – тоже абсолютно «спецслужбистский». Отношения «куратора» с агентом строятся на том, что первый не только платит второму, но и держит его в страхе. Точно так же типичный путинский функционер обогащается за счет коррупции, но знает: наверху прекрасно осведомлены об этом и в случае недовольства призовут к ответу. Коррупция – непременный и важный элемент системы, на нем держится вся пресловутая «вертикаль». Под следствие чиновники попадают только в трех случаях: если начинают наглеть и «брать не по чину»; если угодили у высокого начальства в опалу; или же в ходе внутривидовой борьбы, когда один коррупционер подсидел другого.

Всякой диктатуре свойственно охранять свою власть посредством увеличения роли тайной полиции, однако путинский алгоритм идет дальше. Его особенность состоит в том, что спецслужбы размножены и «параллелизованы». У Путина их невиданное количество – не менее десяти. Они конкурируют и враждуют между собой, борются за финансовые потоки и влияние. Арбитром и дирижером является диктатор, то поощряющий, то укрощающий эту «подковерную грызню».

Тактическое мастерство, самая сильная черта Владимира Путина, – тоже следствие профессиональной выучки. Однако оборотной, слабой стороной этой школы является стратегическая несостоятельность. В этом смысле Путин – антипод Сталина. Тот зорко видел дальние цели, но часто ошибался в тактике, что стоило стране огромных жертв. Этот ловок на коротких дистанциях и умеет достигать ближних целей, однако горизонт планирования обычно невысок, а иногда и чреват неожиданными для самого правителя последствиями. Здесь просматривается особенность «спецслужбистского» сознания. Офицеру КГБ не полагалось вырабатывать стратегии и вообще формировать политику – лишь находить способы для выполнения задания. И когда Путин оказался в положении главы государства, которому необходимо мыслить стратегически, он продолжал действовать так же: идти от одной конкретной, близко видимой цели, к другой. Политические взгляды этого человека очень резко менялись в зависимости от конъюнктуры – всегда определялись ею. Вначале это был твердый сторонник советской идеи. Развалился СССР – стал столь же твердым демократом, единомышленником либерального петербургского мэра А. Собчака. Попав в окружение Ельцина, стал «мягким ястребом». Получив в руки всю полноту власти, принялся демонтировать демократические институты. Неудивительно, что даже в зрелую пору путинизм как идеология до такой степени аморфен. Хорошие тактики не бывают идеологами.

Если всё же попытаться вычислить систему убеждений Путина (за вычетом намерения пожизненно властвовать), похоже, что ее определили два потрясения, два жизненных краха. Первым стал распад империи, перечеркнувший и обесценивший всю первую, гебешную карьеру Путина. Вторым – поражение его шефа Собчака на губернаторских выборах 1996 года. В обоих случаях честолюбивый и мотивированный карьерист остался у разбитого корыта, лишившись всего, чего с таким трудом добился. Восстановление империи и упразднение «электоральной лотереи» – вот два пусть не идеологических, но явно доминирующих мотива путинизма как политического движения.

В этом смысле примечателен подбор российских правителей, которым Путин симпатизирует и с которыми, очевидно, себя соотносит. Ощутив свое величие, Путин проникся интересом к истории, что само по себе полезно и похвально, однако извлекает из нее лишь уроки, подтверждающие его правоту. Интересно, что ни Петр Великий, ни парижский триумфатор Александр I к числу путинских фаворитов, похоже, не относятся. Первый, вероятно, чересчур увлекался «Западом», а второй был слишком либерален. Не заметно в официальной историографии, очень чутко реагирующей на пристрастия диктатора, и умиления перед Николаем I, хотя его методы управления были очень похожи на путинские. Должно быть, мешает бесславный конец николаевского царствования – поражение в Крымской войне. Эта историческая параллель вредна и неприятна. Зато Путину мил Александр III с его консервативной «стабильностью» и державностью. Когда после начала украинской агрессии внутренняя политика ужесточилась и перешла на этап «закручивания гаек», вдруг вошел в моду Иван Грозный. Оказывается, он вовсе не был таким уж зверем, это всё либеральные западнические наветы. Полоумному царю-садисту в России стали возводить памятники. А совсем недавно, в парадном фильме, посвященном 25-летию путинского правления, диктатор произнес интересные слова: «Как только Иван IV, Иван Грозный, сказал: «Нет, мы остаемся православными», сразу возникла легенда о том, что он жестокий тиран, что он вообще сумасшедший». Это очень похоже на то, как ассоциировал себя с Грозным товарищ Сталин – только тому не было дело до православия. Напомню также, что царю Ивану принадлежит зловещая заслуга создания первой российской спецслужбы – Опричного корпуса. К той же линии следует отнести и реабилитацию самого Сталина, жестокость которого теперь трактуют как государственную необходимость.

Если продолжить тему дефектов, еще одной приметой путинского стиля правления является очень слабая пиар-составляющая, неумение «вызывать любовь народных масс». Этот род навыков не относится к числу «спецслужбистских» forte. Владимир Путин любит устраивать очень длинные пресс-конференции и демонстративные общения с «простым народом», но получается у него довольно неуклюже. В настоящей электоральной борьбе он выглядел бы бледно. Это одна из причин, по которым все его предвыборные кампании проходили без реальной конкуренции, а также причина того, что он не удержался в облике «спин-диктатора», строящего власть на ха-ризматике и популизме, а был вынужден перейти к формату классической жесткой диктатуры и полицейского государства. Первоначальные попытки завоевать симпатии среднего класса, который в 2000-е годы считался главным благополучателем тучного нефтяного десятилетия, были наивны и беспомощны.

Путин нырял в акваланге на морское дно, обнаруживая там греческие амфоры – это должно было понравиться «культурной публике», но она, неблагодарная, обращала внимание на то, что сосуды за все века почему-то не обросли водорослями.

Демонстрируя спортивность и любовь к животным, президент играл перед камерами в бадминтон, а вокруг бегала собака. (В интернете появилось множество сатирических картинок и стишков).

Главным подвигом стал полет на дельтаплане со стаей редкой породы журавлей-стерхов (их надо было от чего-то спасти) – очень современно и экологично. Наградой был всеобщий смех.

После того как в 2011–2012 гг. городской средний класс выступил против своего «благодетеля», Путин передумал заигрывать с этой ненадежной стратой общества и стал делать ставку на популизм самого низкого пошиба – и опять-таки не сказать, чтобы успешно. Всенародно любимым лидером он безусловно не является. Впрочем пиар-составляющая в основном делегирована цеху пропагандистов, которые с этой работой тоже справляются неважно, ибо выполняют ее не столько для «широких народных масс», сколько для Главного Зрителя. Телерейтинги самых продвигаемых звезд пропаганды очень невысоки – примерно так же было в Советском Союзе в его закатные годы, когда телезрители просто переключались с официоза на другие каналы.

Пожалуй, в Путине есть только одна черта, выпадающая из паттерна. Выходцы из тайной полиции обычно приземлены и равнодушны ко всяческой метафизике, российский же президент обнаруживает явные признаки мистического сознания. Он демонстративно религиозен: отстаивает молебны, крестится на камеру, посещает святые обители. Перед въездом в Кремль по его приказу в 2016 году установлен огромный памятник тезке – Святому Владимиру, крестителю Руси.

Путин благоговейно рассказывает, как в 1996 году, когда после петербургской выборной катастрофы он всего лишился, еще одним ударом стал пожар в загородном доме, где жила семья. Сгорело всё дотла – что выглядело символичным завершением карьерного краха. И столь же символичным стало то, что погорелец на пепелище нашел свой нательный крестик, чудесным образом не расплавившийся. Вскоре после этого знака свыше у Путина начался новый взлет.

Мистический поворот сознания, вероятно, произошел после череды случайных событий, которые в конце девяностых, за очень короткий срок, вознесли Путина от обломков петербургского кораблекрушения к президентскому креслу. Так совпало: наверху один за другим освобождались всё более высокие посты, а потом взгляд Ельцина, искавшего себе преемника, упал на недавно назначенного директора ФСБ – именно такого человека, каким рисовался больному, уставшему президенту наследник. Ощущение того, что некая Сила сама отметила тебя перстом судьбы, обычно свойственно потомственным монархам, попавшим на трон по прихоти рождения. Иное дело – правители постмонархического периода, оказавшиеся наверху собственными стараниями – как Ленин, Сталин, Горбачев, Ельцин. Они сами себя сделали. Путин к власти не рвался, еще за несколько месяцев до «воцарения» наверняка об этом даже и не помышлял. Неудивительно, что после случившегося чуда он уверовал в свою звезду и богоизбранность.

Впрочем, эта мистичность, кажется, не вполне христианской природы. По просачивающимся в прессу слухам стареющий диктатор субсидирует исследования в области продления жизни. Вполне возможно, что Путин собирается жить и править вечно.