Текст книги "Златая цепь на дубе том"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

ПОДРОБНОСТИ

«Бессмысленные надежды»

Поначалу наследник сурового Александра III очень понравился Обществу. Все преисполнились надежд, что такой молодой и миловидный государь станет править по-новому, что атмосфера очистится и начнутся перемены.

Однако Николай ничего менять не собирался. Во-первых, из почтения к памяти отца; во-вторых, из-за неуверенности в себе; в-третьих, из-за того, что вся правительственная команда осталась прежней. Общая логика была такая, что от добра добра не ищут. Раз в стране всё спокойно, пусть так и останется.

Первый же публичный акт правителя – речь, произнесенная 17 января 1895 года перед представителями дворянства, земств и городов, – положил конец иллюзиям. Царь сказал: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».

Особенно всех сразил эпитет «бессмысленные» применительно к заветным чаяниям интеллигенции. Есть версия, что в подготовленном тексте было написано «беспочвенные» и царь оговорился, но так или иначе, Общество оскорбилось и начало относиться к новому самодержцу враждебно. Впоследствии это отношение уже не менялось.

Вторая волна терроризма

Начавшись в 1901 с убийства министра просвещения, новый период политических терактов уже не прекращался до самого конца империи – вплоть до расправы с Григорием Распутиным, произошедшей в декабре 1916 года.

Однако у этого кровопролития были всплески и спады.

До 1905 года покушения были относительно редки, их жертвами становились должностные лица самого высшего эшелона. В 1902 году был застрелен министр внутренних дел Сипягин, слывший «ястребом». В 1904 году взорвали его преемника, еще более жесткого Вячеслава Плеве.

Но после «Кровавого воскресенья» началась настоящая вакханалия террора. 4 февраля 1905 года от бомбы погиб великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор. Началась настоящая охота на слуг режима, притом самого разного ранга, вплоть до рядовых полицейских. Общее число жертв индивидуального террора на пике, в 1905–1907 годах, превысило 9000 человек. Затем волна убийств пошла на спад, но полностью не затухла. В 1908–1910 годах, то есть в годы, считавшиеся относительно спокойными, были убиты еще 732 государственных служащих плюс три с лишним тысячи «частных лиц». Всего же в начале ХХ века при терактах было убито и ранено около семнадцати тысяч человек.

Это была настоящая война. Самой действенной подпольной организацией, на счету которой было больше всего громких терактов, являлась «Б.О.», «Боевая организация», созданная в 1902 году. Формально она была ответвлением партии социалистов-революционеров, но со временем превратилась в отдельную политическую силу, которая сама выбирала своих жертв. Царской тайной полиции удалось внедрить в эту структуру своего агента Евно Азефа, который возглавил «Б.О.» и создал весьма причудливую схему: он водил за нос и революционеров, и полицейских. Некоторые теракты Азеф совершал, чтобы не утратить доверие товарищей, другие же проваливал – чтобы получать вознаграждение от Охранки. Эта мутная и грязная афера длилась несколько лет. В конце концов разоблаченный, авантюрист сумел скрыться.

Либералы переходят от слов к делу

Этой короткой фразой можно пересказать суть процессов, которые происходили внутри Общества накануне большого политического кризиса, разразившегося в 1905 году.

Конечно, «дело» все равно ограничивалось словами, но для мыслящего сословия они и есть главное оружие, поскольку формируют и направляют общественное мнение. Без его поддержки любые революционные действия, даже самые решительные и успешные, ничего не дадут.

С 1902 года самые деятельные представители Общества стали всерьез готовиться к борьбе с режимом – ненасильственной, но основательной. Впоследствии эти события будут вызывать у историков несравненно меньший интерес, чем действия революционных партий, однако, повторю еще раз, в крахе царизма главную роль сыграют не бомбисты, а «эволюционисты», поэтому здесь важен каждый шаг.

Началось, как водится у интеллигенции, с издания журнала. Он выходил в Германии, назывался «Освобождение», в Россию доставлялся нелегально. С этой камерной инициативы стартовало движение, постепенно разворачивавшееся всё шире. В донесении заграничной агентуры Охранки (где служили очень неглупые люди) говорилось, что «Освобождение» по-настоящему опасно, ибо свидетельствует об укреплении «либерального движения», которое «в самом ближайшем будущем явится неизбежным фактором падения самодержавия».

Второй шаг по оформлению либеральной оппозиции произошел в следующем, 1903 году. Авторы и сторонники журнала собрались в Швейцарии, чтобы создать организацию. Она получила название «Союз освобождения». Своей задачей эти люди считали легальную борьбу за изменение существующего строя.

В январе 1904 года – уже в России, с соблюдением конспирации – прошел первый съезд «Союза». По всей стране возникли его отделения.

Осенью того же года, объединившись с представителями земского движения, либеральные активисты перестали конспирироваться и подали правительству заявление с требованием политических свобод и народного представительства.

В условиях неудачной войны и назревающей революционной ситуации царь не захотел еще большей конфронтации с относительно умеренной оппозицией и пообещал государственную реформу. До нее еще было далеко, официальная линия несколько месяцев будет метаться то вправо, то влево, и всё же именно в этот момент, в ноябре 1904 года, российское Общество впервые почувствовало, что ему под силу изменить государственный строй.

Эсеры

В российском революционном движении можно выделить два идеологических направления и два основных способа действий.

Представителей первого направления можно назвать «неонародниками», потому что они следовали в русле прежнего народничества, рассчитывавшего на «природную революционность» крестьянства. В представлении теоретиков «народного социализма» (их называли и так) русский крестьянин склонен к коллективизму по самой своей ментальности. Доказательство тому – прочность общины, естественной ячейки будущего социализма. Нужно всего лишь настроить деревню против царизма, и тогда самодержавию конец. Эта концепция для многих выглядела не просто убедительной, а единственно возможной в условиях сельской страны, где так остро стоял аграрный вопрос.

Постнароднические кружки начали возрождаться во второй половине девяностых годов. В самом начале ХХ века, когда из-за неурожаев начались крестьянские волнения, эти разрозненные группы объединились в партию социалистов-революционеров.

В дальнейшем внутри обоих течений, «крестьянского» и «рабочего», начнется деление уже не по концептуальному, а по тактическому принципу: каким способом лучше свалить монархию – словом или прямым действием? Революционное движение разделится на «пропагандистов» и «боевиков».

У эсэров появится легальное крыло, действующее публично и даже участвующее в думских выборах; появится и воинственное подполье («Боевая Организация»), которое продолжит дело «Народной воли», выбрав главным своим инструментом политический террор.

Эсдеки

Те же процессы происходили с социал-демократами.

Марксистская ветвь революционеров на крестьян не надеялась, а делала ставку на российский промышленный пролетариат. Этот класс, не имея частной собственности, был более восприимчив к идее коммунистического общества и, в условиях коллективного труда, лучше подходил для устройства совместных акций.

В 1898 году возникла Российская социал-демократическая партия, поначалу очень слабая, но окрепшая, когда «стабильность» истоньши-лась и общественная атмосфера стала накаляться.

С 1903 года РСДРП разделилась (как и эсеры) на две части: «меньшевиков», боровшихся с царизмом в рамках законности, и «большевиков», существовавших нелегально и готовивших вооруженные восстания. (К личному террору большевики относились скептически, поскольку, согласно их теории, победу трудовому народу должен был принести не героизм одиночек, а массовое восстание пролетариата).

Основные усилия государство и его могущественные спецслужбы тратили на борьбу с нелегалами: в первую очередь с эсеровскими боевиками, во вторую – с большевистскими агитаторами. Однако в самые первые дни мировой войны директор Департамента полиции В. Брюнде-Сен-Ипполит сделал в докладной записке пророческую запись: «первенствующее руководящее значение» в революции сыграют вовсе не эсеры и эсдеки, а оппозиционная часть общества, «лицемерно отвергающая насилие». «…На том этапе движения, до которого доведет общее мятежное выступление революционных сил, представители кадетской [леволиберальной] партии займут важнейшие правительственные посты, почему будут достигнуты расширение свободы слова, союзов, собраний и т. п., то есть создадутся такие условия, при которых усиленная социалистическая пропаганда и агитация почти не будут встречать противодействия, что, в свою очередь, ускорит приближение к осуществлению программы всех социально-революционных партий – к водворению в России республики».

Так всё и произойдет. Глава полиции предвидел ход событий, но не мог их предотвратить.

Проект «Желтороссия»

В конце XIX века Китай становится главным объектом вожделений для всех империй, и с империалистической точки зрения Санкт-Петербургу медлить было нельзя. К Китаю тянули руки Британия, Япония, Германия, Америка.

При Александре III был разработан гигантский проект строительства транссибирской железнодорожной магистрали, которая должна была многократно облегчить дальневосточную экспансию. Трассу строили с невероятной скоростью, не жалея средств.

После восшествия на престол Николая II сформировалась так называемая «Большая азиатская программа». Если во времена первого Николая много говорили о том, что историческая миссия России – водрузить крест над Константинополем, то при втором Николае миссией стали считать освоение тихоокеанского региона.

В 1895 году, когда маленькая Япония неожиданно для всех разгромила в войне китайского колосса и слишком хищно воспользовалась плодами победы, три европейские державы – Россия, Франция и Германия – вмешались в раздор между «азиатами» с позиции «белого человека». Японию заставили смягчить условия мира, в частности отказаться от Ляодунского полуострова, удобного плацдарма для проникновения вглубь Китая. Два года спустя русские забрали этот полуостров себе в многолетнюю аренду. Там находился незамерзающий Порт-Артур, пригодный для базирования флота. Кроме того Китай позволил России строить на своей территории железную дорогу, которая соединила бы Ляодун с Владивостоком.

Зона Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) отдавалась под юрисдикцию России, которая таким образом фактически получала контроль над Маньчжурией. Постепенно наверху укреплялось мнение, что богатую и сравнительно (по китайским меркам) малолюдную Маньчжурию неплохо бы вообще присоединить к России. Со временем этот проект получил название «Желтороссия». Базой колонизации должна была стать КВЖД, вдоль которой планировалось построить десятки городов и поселков, где жили бы русские переселенцы. Была создана частная армия, «Корпус пограничной стражи». Формально она должна была защищать дорогу, но на деле обеспечивала российское владычество в будущей «Желтороссии».

Возник и план превращения в российский протекторат Кореи.

Русско-японская война

Если для России китайско-корейский вектор был одним из направлений экспансии – помимо балканского и босфорского, то у Токио все планы имперского строительства связывались исключительно с этим регионом.

После нескольких неудачных попыток договориться с Петербургом о разделе сфер влияния, дальневосточная империя начала готовиться к войне. Царское правительство ее не боялось и даже хотело. Российский ВВП был втрое больше японского, население – тоже. Русская армия мирного времени насчитывала 900 тысяч штыков и сабель, а японцы могли позволить себе содержать только 150 тысяч солдат. К тому же в Петербурге были уверены, что воины микадо способны побеждать только китайцев, а перед настоящей европейской армией не устоят.

Между тем военное превосходство России было мнимым. Дальний Восток был задним двором империи. Там имелось не более 100 тысяч солдат, разбросанных на обширном пространстве от Владивостока до Ляодуна: 20 тысяч защищали Порт-Артур, еще столько же стояли гарнизонами в Маньчжурии; остальные находились далеко, в Уссурийском крае. Японцы же могли при мобилизации увеличить армию до полумиллионного состава и быстро переправить ее через Корейский пролив.

Еще хуже для России была ситуация на море. В целом российский флот был в несколько раз больше японского, но его основные силы опять-таки находились за тысячи километров от театра будущей войны. На Тихом океане соотношение складывалось в пользу японского флота.

География вкупе с неожиданно (для русских) высокими боевыми качествами японской армии и определили ход войны.

Она началась в январе 1904 года.

Стратегически всё выглядело незатейливо. Японцы пытались взять сильно укрепленный Порт-Артур, до которого им было ближе; русские из северной Маньчжурии пытались прорваться на выручку. Попытки эти оказались неудачны. В декабре обессиленный порт-артурский гарнизон капитулировал.

После этого смысла продолжать войну уже не было, и Россия вела ее в расчете хотя бы добиться неунизительных условий мира – ради «спасения лица». Но в феврале 1905 года русская армия понесла тяжелое поражение под Мукденом, а в мае русский флот был уничтожен в Цусимской битве.

Эти неудачи вкупе с внутренними беспорядками заставили царское правительство вступить в мирные переговоры.

Первая русская революция

«Кровавое воскресенье» вызвало волну общественного возмущения. Казалось, в стране не осталось классов, которые поддерживают правительство.

Весна прошла в обстановке всеобщей взвинченности. Либеральное Общество бурлило, рабочие бастовали, крестьяне волновались. После того, как под Мукденом разбили армию, а при Цусиме флот, беспорядки вышли на новый уровень – теперь они все чаще сопровождались столкновениями с полицией.

В июне 1905 года рабочие демонстрации в Лодзи закончились баррикадами и уличными боями. Жертв было больше, чем в «Кровавое воскресенье». Сразу после этого поднялась Одесса и взбунтовался экипаж броненосца «Князь Потемкин-Таврический» – первый случай мятежа в вооруженных силах.

Все лето ширилось стачечное движение, происходили митинги и манифестации, демонстранты дрались с полицией, террористы стреляли и кидали бомбы, легальные и нелегальные оппозиционеры пытались выработать совместный курс действий. В конце концов им это удалось, и осенью противостояние вошло в критическую фазу. В октябре началась всероссийская политическая забастовка. Всё остановилось.

Вот в какой обстановке вышел эпохальный манифест – вынужденная уступка мощному протесту, справиться с которым у государства не было ни умения, ни ресурсов.

Многим группировкам обширного оппозиционного лагеря уступок, перечисленных в Манифесте, показалось мало.

Поляки и финляндцы требовали независимости. Рабочие преисполнились ощущения своей силы и выдвигали все новые требования. Опаснее всего было то, что участились военные мятежи. В Кронштадте, то есть в непосредственной близости от столицы, матросы на два дня захватили город – пришлось отправлять туда лейб-гвардию. Во Владивостоке взбунтовались возвращавшиеся с японской войны солдаты. В Севастополе произошло восстание и в армейских частях, и на флоте; мятежный крейсер «Очаков» пришлось подвергнуть артиллерийскому обстрелу.

В деревне новость о «свободах» восприняли обычным образом – вот наконец крестьянам отдадут помещичью землю, и когда этого не произошло, крестьяне стали забирать ее сами. Особенно бурно этот процесс происходил в Лифлян-дии и Курляндии, где к социальной розни присоединялась национальная, поскольку крестьяне были латыши, а помещики – немцы. Восставшие нападали не только на усадьбы, но и на солдат, пытавшихся сохранить порядок.

Власти действовали по-аварийному: пытались гасить пожары после того, как те уже вспыхнули, причем пробовали и кнут, и пряник. Строгости вызывали в Обществе и народе ожесточение, поблажки придавали борцам с режимом смелости. Всюду повторялась одна и та же история: вспыхивал очередной бунт, прибывали войска, лилась кровь, зачинщиков казнили или отправляли на каторгу. Потом террористы начинали мстить, убивая особенно ревностных карателей. Насилие порождало насилие.

В декабре 1905 года в Москве шли кровопролитные уличные бои. Подавлять восстание пришлось гвардии. Вооруженное восстание вспыхнуло и в Ростове-на-Дону.

Самые кровавые инциденты произошли в финляндской крепости Свеаборг, на Черноморском флоте, где восстал еще один боевой корабль – крейсер «Память Азова», снова в Кронштадте (всё это июль 1906 года), в Варшаве и Лодзи (август 1906 года).

Борьба пошла на спад только тогда, когда новый премьер-министр Столыпин 25 августа 1906 года провозгласил «двойной курс»: правительство будет непримиримо воевать с экстремистами и искать общий язык с Обществом.

Беспорядки так и не переросли в революцию, потому что Общество перестало поддерживать революционеров. Те продолжали вести террористическую деятельность, но теперь «прогрессивная общественность» ей уже не рукоплескала, а ужасалась кровопролитиям. Либералы устали от потрясений, им было интересней и приятней бороться за новую Россию не на баррикадах, а в Думе и в прессе.

Портсмутский мир

В мире были очень заинтересованы и Россия, и Япония, поэтому договорились быстро. России, сотрясаемой стачечным движением и террористическими актами, стало не до Маньчжурии, но и японское правительство находилось в отчаянном положении – военные расходы поставили казну на грань банкротства.

Обе стороны с готовностью приняли предложение американского президента Теодора Рузвельта о посредничестве.

Российскую делегацию возглавил Сергей Витте, который в свое время пытался отговорить царя от столкновения с Японией. Витте сумел выторговать условия, которые в Петербурге были восприняты с огромным облегчением. Россия уступала половину острова Сахалин и Ляодунский полуостров, а также признавала Корею японской «зоной интереса», зато не выплачивала контрибуции.

Главное историческое значение Портсмутского мира заключалось в том, что, столкнувшись с преградой на Востоке, Россия вновь стала считать приоритетной зоной своих интересов Балканы. Девять лет спустя это приведет к мировой войне.

Политические партии

Из многочисленных партий, возникших после выхода октябрьского Манифеста, важную роль в падении самодержавия сыграли две.

Конституционно-демократическая партия («кадеты»), возникшая на основе «Союза освобождения», являлась леволиберальной. В ее программу входили созыв Учредительного собрания как высшего органа власти, немедленное освобождение политзаключенных, предоставление избирательного права женщинам и прочие пункты стандартной демократической повестки. Вскоре эта группировка переименовалась в «Партию народной свободы», но в обиходной речи для всех они остались «кадетами». Самым известным деятелем партии был историк Павел Милюков (1859–1943). Его, университетского преподавателя, в мрачные 90-е годы за всего лишь «намеки на общие чаяния свободы» сначала отправили в ссылку, а затем и посадили в тюрьму. После этого Милюков стал ведущим автором эмигрантского журнала «Освобождение», а затем одним из создателей «Союза освобождения».

По отдельным вопросам «кадеты» готовы были поддерживать правительство, но в целом считали себя самостоятельной силой, которая одинаково далека и от реакционеров, и от революционеров.

Создатели другой партии, «Союза 17 октября» («октябристы») были в целом удовлетворены уже полученными правами и в дальнейшем собирались сотрудничать с правительством – если оно не нарушит данных в Манифесте обещаний. Это была партия умеренных либералов, стремившихся по возможности избегать конфронтации и потрясений. В руководство входили предприниматели, крупные землевладельцы, государственные служащие – то есть люди практические. Лидером «октябристов» был Александр Гучков (1862–1936), личность сильная и яркая. В нем будто уживались два разных человека: методичный организатор и темпераментный искатель приключений. Он послужил мировым судьей, был товарищем московского городского головы, управлял банками и компаниями – и в то же время дрался на дуэлях, путешествовал по глухим турецким провинциям для изучения бедственного положения армян; ездил в далекий Тибет встретиться с далай-ламой; странствовал по Монголии и Средней Азии; в Маньчжурии строил КВЖД; в Южной Африке сражался с англичанами на стороне буров (и был ранен); в Китае воевал с «боксерами»; в Македонии участвовал в антитурецком восстании; на японской войне попал в плен и так далее.

Для правительства Гучков являлся попеременно то важным союзником, то опасным противником.

Проблемы у правительства начинались, когда «октябристы» смыкались с «кадетами» – это всегда было симптомом серьезного политического кризиса. Один из них и привел к краху царского режима. Вождями революции стали не революционеры Ленин с Троцким, а профессор Милюков и миллионер Гучков.