Текст книги "Вторжение драконов. Последняя битва"

Автор книги: Бернхард Хеннен

Прощание

 
Знай, мои мысли всегда с тобой,
где бы я ни была,
милый мой возлюбленный,
для которого я танцевала в небе.
Никогда не забыть мне наших ночей
под лунами Нангога.
Любовь к тебе подобна сну,
но приходится просыпаться.
Я вижу, что моя любовь к тебе
мешает тебе править.
Я вижу, что мое присутствие во дворце
сеет раздор в империи.
Ты принадлежишь не только мне.
Слишком много жадных взглядов
устремлено на тебя.
Любовь к кухарке оскорбляет чувства дворян.
А если сказать, кто я на самом деле —
начнется новая война с Лувией.
И поскольку я люблю тебя, мне придется уйти.
Нельзя, чтобы я стала причиной того,
что мечта о мире,
где царит справедливость, обратилась в пепел.
Ты мой сон.
Ты будешь им всегда.
В твоем дворце я провела
лучшие часы своей жизни
и вместе с тем самые грустные:
часы, когда я пробудилась ото сна.
Не пытайся искать меня, любимый.
Не предначертано нам быть вместе наяву,
но во сне и в мечтах я все еще буду с тобой.
 

Цитируется по: древняя глиняная дощечка.

Автор: неизвестен,

хранится в библиотеке Искендрии.

в зале Исчезнувших королевства,

шкаф XXXVII, полка IX, сундук XV.

Примечание:

письмо, написанное на полуобгоревшей

глиняной дощечке, найдено

в одном из поврежденных огнем сундуков

во дворце Акшу.

Ограблен

Артакс неотрывно смотрел на дощечку, оставленную в покинутой комнате, утратив какое бы то ни было чувство времени. Он снова и снова читал строчки, написанные неровной клинописью, прощальное послание Шайи. Слез не было, в горле пересохло, ему казалось, что в душе бушует пламя, способное уничтожить его. Не отвести взгляда. Каждую строчку он прочел сотни раз, но снова и снова каждое слово будто бы наносило удар в самое сердце. Как она могла уйти?

Ни одну из названных ею причин он не считал роковой. Он – бессмертный Арама! Первый среди семерых правителей мира! Ему решать, с кем связывать судьбу, и никому из дворян не пристало судачить об этом!

Снова перечитав письмо, он вдруг понял, что за этим стоят чужие мысли. Может быть, на Шайю повлиял Ашот, давний друг, или же Матаан, ставший калекой после того, как спас ему жизнь в Вороньем гнезде?

Оба они слишком сильно беспокоились об империи, о том, чтобы он все делал правильно. И оба они не любили Шайю!

Как же найти ее? На протяжении последних часов он задавал себе этот вопрос снова и снова, и ответ по-прежнему был лишь один: если она не хочет, чтобы ее обнаружили, то вся его власть не даст ничего. Ее не найти.

Бессмертный сглотнул. В комнате еще витал ее запах. Закрыв глаза, можно было легко представить себе, что она лежит на постели, у него за спиной – там, где они провели вместе столько ночей. Запах лошадей. Этот запах глубоко въелся в ее кожу и волосы

Но витал в воздухе и аромат молока и меда. Когда из-за этого лошадиного запаха он несколько раз, смеясь, назвал ее своей дикой кобылицей, она стала вечерами, после работы на конюшне, натирать тело смесью меда и молока. Несмотря на собственное глубокое убеждение в том, что из-за этого ее бронзовая кожа станет белее, чего ей не хотелось, но запах конюшни все же отбивало. По крайней мере, на некоторое время.

Артакс неотрывно смотрел на побеленные стены. Как страстно она любила его прошлой ночью! Он был так счастлив, думая, что их любовь никогда не угаснет. Как неустанно целовала она его. И в конце концов он уснул первым, обнимая ее. Когда он проснулся на рассвете, уже она обнимала его, глядя сверху вниз своими чудесными темно-карими глазами. Ему даже в голову не пришло, что возможно, она смотрела на него всю ночь напролет, что таким образом она с ним прощалась, запоминая его лицо, чтобы сохранить его в памяти до конца своих дней.

Были ли другие признаки того, что она решила оставить его, которые он разглядел бы, будь хоть немного внимательнее? Вчерашний вечер был просто идеальным. Слишком идеальным? Может быть, она готова была на все, чтобы еще раз сделать его счастливым?

В минувшие недели они часто оживленно спорили о том, как использовать его власть, власть правителя. Иногда даже ссорились. Она никогда ничего не принимала как данность, ей хватало мужества ставить под сомнение абсолютно все и не раз она называла его мечтателем. Она была очень похожа на ту самую женщину, которую он придумал себе, еще когда был простым крестьянином. Тогда он даже не наделся, что сможет позволить себе жениться, даже если соберет достаточно денег, и отправился в Нангог, поскольку считалось, что там можно либо быстро разбогатеть, либо быстро погибнуть. Что ж, в некотором роде все оказалось правдой. Крестьянин Артакс перестал существовать. Судьба превратила его в бессмертного Аарона, и даже друзья детства не узнавали его, оказываясь рядом.

Шайя, вернувшаяся к нему в облике кухарки Кирум, знала все его тайны. С ней можно было не притворяться, он мог доверить ей все, как никому другому. И что делать теперь?

В дверь постучали, настойчиво, словно не в первый раз, и в комнату, не дожидаясь ответа вошел Ашот.

– Господин, прибыли новые войска. Еще час тому назад. Вы...

Артакс раздраженно отмахнулся.

– Сейчас я не могу выступать перед ними.

– В Большом дворе вас ждут десять тысяч человек. Они уходят в Нангог, рисковать жизнью за наше дело, а у вас нет времени подбодрить их парой слов?

Правитель бросил на него гневный взгляд.

– А кто приходил сюда, чтобы лишить мужества Кирум своими речами? Ты? Или Матаан? – Кивком головы он указал на лежавшую на столе необожженную глиняную дощечку. – Я читаю это и слышу ваши голоса.

– Вы правы. Я и только я говорил с ней. Матаану же недостает мужества для принятия верных решений, он боится разозлить вас. Вина за все случившееся лежит на мне одном. И что вы теперь станете делать? Бросите меня в яму со львами?

– Неплохая идея, – напомнили о себе голоса бывших правителей в его голове. За минувшие недели они почти не трогали его. Возможно, они набирали сил только тогда, когда он мучился и был несчастен.

– Просто мы очень любим львов. Их тоже наверняка временами мучают сомнения в смысле собственного существования. Ты давно уже не кормишь их нежным мясом девственниц, как когда-то делал я Какие были чудесные спектакли! Но ты-то не даешь им, наверное, даже жестких предателей или такого брюзгу и нытика, как этот недополководец Ашот.

– Замолчи! – Едва это слово сорвалось с его губ, как Артакс осознал, что произнес его вслух, что было совсем не обязательно, когда он беседовал с голосами в голове. Они слышали даже его мысли.

Ашот, друг детства, обиженно смотрел на него.

– Ты не отправишься ко львам, я придумал для тебя кое-что похуже. Ты останешься здесь, во дворце, и будешь отбирать тех, кто отправится в Нангог. После первых же сражений желание участвовать в войне поутихнет. Скоро молодежь из деревень и городов будет прятаться от наших вербовщиков. Но ты позаботишься о том, чтобы мы исправно поставляли требуемое девантарами количество людей. Еще четыре раза по десять тысяч на грядущие двенадцать лун.

– Но повелитель, ведь я всегда...

Артакс резким жестом оборвал его, не дав договорить.

– Ты останешься здесь! Я поведу наших воинов на битву. Я не вынесу этого: сидеть во дворце, полном воспоминаний.

Ашот пристально поглядел на него, даже не удосужившись скрыть свое разочарование.

Когда-то Артакс спросил бы себя, не может ли быть такого, что постепенно ему начинает нравиться воевать. Возможно, это было правдой... Но правдой было и то, что он надеялся на то, что Шайя скрывается среди тех десяти тысяч, что ждали его во дворцовом дворе. Возможно, переодетая воином, возможно – в роли маркитантки в обозе? Ведь она воин! Да, она должна быть там! Он найдет ее! И никогда не перестанет искать, сколько бы причин ни было забыть ее и тем самым даровать империи мир – хотя бы изнутри.

У меня тоже когда-то был друг

В приподнятом расположении духа Володи шел по огромному полю, где собрались бородатые ублюдки, последовавшие зову войны. Вонючие, плохо одетые и вооруженные, покрытые шрамами типы. Вторые и третьи сыновья, которым нечего надеяться на наследство, разбойники с большой дороги, шарлатаны и наемники, уже успевшие посражаться во всех возможных войсках. Все они были одеты по-разному, стояли нестройными рядами на большом поле перед его троном. Образовывали разного размера группы вокруг полевых штандартов, выбранных произвольно. По большей части это были звериные черепа на толстых палках. Кони, медведи, волки отдали свои головы ради того, чтобы обеспечить этих людей знаменами. Иногда с перекладины свисала просто разрисованная рунами полоска кожи.

Все они были забияками с плохими зубами и отличной моралью. Каждый из них мог победить на этой войне.

Володи подмигнул Кветцалли, которая стояла, закутавшись в меха, и держала на руках их сына. Ему было семь дней, и он умел кричать, что твой полководец в разгар сражения. Однако в данный момент он, к счастью, вел себя тихо.

– Ты продумал речь? – встревоженно спросила она. Будучи жрицей, она всегда очень переживала по поводу того, что он скажет. А ему было не дано произносить впечатляющие речи, и он прекрасно знал это, однако с тех пор, как воин познакомился с этой женщиной, он стал больше задумываться том, что говорить в такие минуты, как эта. И для этого приходилось немало ломать голову. Володи предпочел бы сражаться, нежели стоять на этой скале, на которую ему сейчас придется забраться, чтобы его видели все.

– У меня есть план, – пробормотал он, читая в глазах Кветцалли, что она не верит ни единому его слову: слишком хорошо она знала своего мужа.

Выпрямившись во весь рост, он поднялся на скалу совета, на миг задумавшись о том, что не прошло и года с тех пор, как он был отверженным, презираемым всеми человеком, за голову которого была, назначена немалая награда. Как же сильно все изменилось с тех пор. Он стал бессмертным! О подобном он не смел даже мечтать.

И стоявшие там, внизу, мужчины, уважали его. По крайней мере, большинство.

Поднявшись наверх, Володи откашлялся, подыскивая слова или идею... Вот где бы сейчас пригодился Коля. Проклятый ублюдок хоть и предал его, продал цапотцам, послал на верную смерть, но именно благодаря этому он снова оказался рядом с Кветцалли и в конце концов именно тот поступок и привел его сюда. Несмотря на всю мерзость предательства, в итоге все обернулось хорошо. Интересно, что стало с Колей? Воин часто скучал по нему. Вот встретятся они еще раз, он устроит ему отличную головомойку! Негодяй!

Возможно, Коля даже с одной рукой отлично поколотит его. А когда у них обоих будут разбиты носы и губы, когда прольется кровь, они помирятся и как следует напьются. Бессмертный судорожно сглотнул. Надо избавляться от столь меланхоличного настроения. Возможно, Коля и сгинул давно. Последнее, что он о нем слышал, это то, что он участвовал в нападении на храм Цапоте. Возглавлял один из отрядов, явившихся к нему на выручку. Поистине, божественная шутка!

Володи снова откашлялся, оглядел собравшихся на огромном поле мужчин. Некоторые начали ворчать, поскольку он все еще не произнес ни слова.

– Однажды у меня был друг, лучше которого и желать нечего. Друсниец. Тот еще развратник, пропойца, а если день у него выдавался тяжелым, то довольно было одного косого взгляда, чтобы он выбил тебе зуб. Особенно он любил делать это после того, как кутил всю ночь напролет. Но в битве он никогда не терял мужества. И даже если врагов было в десять раз больше, он выходил против них с улыбкой на лице. И если он сражался рядом с тобой, то можно было быть уверенным в том, что он защитит тебя лучше самого крепкого щита. Скорее он дал бы изрубить себя на куски, чем сошел бы с места в битве. Многие из вас знают, что когда-то я был пиратом на Эгильском море и полководцем на службе у Арама. Я водил колесницы бессмертного Аарона вглубь Лувии, чтобы украсть у врагов лучших кузнецов. Я стоял на равнине Куш, когда бессмертный Муватта решил разгромить войско Арама, собранное из крестьян... В той битве в победу не верил никто. Меня вечно посылали в такие бои, которые просто невозможно было выиграть, потому что я был всего лишь друснийским наемником. Такую потерю легко пережить. И со мной всегда рядом был Коля.

Володи на миг умолк. Мужчины слушали, но первые уже начинали волноваться. Они не любили долгие речи, так же, как и он. Нужно срочно выкручиваться.

– Мужики, если мы пойдем в Нангог, то сражаться нам придется с демонами. Они настолько быстро машут мечами, что виден только серебристый свет. Они перережут вам горло, не успеете вы и меча поднять. Я сражался с ними и все еще жив. Единственное, что я могу сказать о них хорошего, это то, что их мало. И у них красивые бабы, по крайней мере, если любишь худых, которых и ухватить-то не за что.

Как и предполагалось, мужчины тут же начали отпускать колкие замечания про баб, кое-кто засмеялся.

– Такая вот баба отрубила моему другу Коле руку одним взмахом меча, – смех тут же стих.

– И знаете, что он сделал?

– Подох! – крикнул кто-то из задних рядов.

Володи рассмеялся.

– Только не Коля! Даже если ему отрубят голову и положат к его ногам, чтобы он мог посмотреть на свои жуткие зубы вблизи, он не поймет, что пришло время умирать. Он повалил бабу-демоницу, которая думала, что он повержен, и утратила бдительность. Потом бросился на нее сверху, прижал к земле и заткнул ей своим обрубком руки рот, так что она захлебнулась в крови. Вот такой вот человек Коля. Мужик из Друсны! Вы все друснийцы, сильные и решительные. Будете сражаться за меня, как Коля?

– Да! – кричали далеко не все. Многие растерялись. Володи задумался, ту ли историю он выбрал... Но ведь он хотел, чтобы они понимали, что их ожидает, только тогда они не побегут, встретившись с ужасами Нангога. Они должны быть готовы.

– Я не собираюсь заманивать вас на войну, рассказывая красивые и лживые истории. Все вы знаете, кто я. Я не тот бессмертный, что правит вот уже несколько веков. Я Володи из Трех Дубов, такой же, как вы – волей судьбы ставший бессмертным. Я знаю, что движет вами, и что ждет вас в Нангоге. Во всем нашем мире не найдется воинов, которые умели бы так же обращаться с мечами, как эти дети демонов. Но они понятия не имеют, что значит связаться с друснийцами. Им придется изрубить нас на куски и сжечь, чтобы мы перестали сражаться. Верно я говорю?

– Да! – заорали сотни глоток.

– Сначала они станут говорить о Друсне с уважением, а затем и со страхом. Верно я говорю?

– Да! – теперь кричали почти все.

– Они поймут, что сколько бы ни сразили друснийцев, они все равно встанут. Верно я говорю?

– Да! – некоторые стали бить мечами по щитам и устроили просто адский грохот.

– А когда мы покончим с ними, чертовы дети демонов будут рады, если мы позволим последним выжившим из них уползти на брюхе к себе на родину. Нангог – наш мир! И всякий, кто попытается отнять его у нас, пожалеет об этом!

Теперь уже ликовали все. Володи наслаждался их воодушевлением. Потрясающее это чувство – быть полководцем. Он раскинул руки. Крики постепенно стихли.

– Настало время уходить. Совсем скоро Великий Медведь откроет нам врата, через которые мы пройдем к месту, назначенному богами. Прощайтесь со всеми, кого любите, а затем возвращайтесь сюда, когда солнце будет в зените, – и с этими словами он спустился со скалы.

Воины снова ликовали. Дюжины мужчин протягивали к нему руки, пытались прикоснуться к плечам, когда он вместе с Кветцалли уходил с огромной площади для собраний. Они шли без лейб-гвардии, и путь был непрост. Большинство воинов уже давно попрощались со всеми. Родина и семьи остались позади.

Наконец они добрались до первых ворот княжеской резиденции. Только здесь стража преступила дорогу разошедшимся воинам.

Кветцалли потащила мужа в небольшой домик у ворот. Не говоря, что собирается сделать, она толкнула дверь. Внутри в камине горел огонь, пол был устелен шкурами, а на небольшом столике стояли кувшин с вином, холодное жаркое и хлеб. Володи удивленно обернулся.

– Я решила, что в последние часы не стоит тратить слишком много времени на прогулки, – она положила ребенка в люльку неподалеку от камина и улыбнулась. – Эту историю про Колю я не знала.

Володи усмехнулся.

– Что ж, на самом деле он просто стоял, смотрел на свою руку и ругался, на чем свет стоит. Я решил, что так оно будет звучать лучше.

Кветцалли подошла вплотную к нему, нежно провела рукой по щеке, поглядела в глаза.

– Ты хорошо справился со своей задачей. Я даже не думала, что ты так здорово умеешь врать, – в ее голосе еще слышался чужой акцент ее родины. Она смотрела на воина своими чудесными, черными как ночь глазами. – Пожалуйста, не учись обманывать меня.

Он поцеловал ее.

– Никогда!

– Я знаю, что ты бежишь от детского крика. От того, что теперь ночью я не могу быть только с тобой, если ты желаешь меня, от темных кругов под глазами и от того, что я постоянно нужна Ване. Ты бессмертный, но все же ничем не отличаешься от других мужчин. В это время они все бегут, и я не сержусь. Но прошу, обещай мне, что будешь беречь себя. Возвращайся ко мне обратно!

–Я…

Кветцалли нежно закрыла ему рот ладонью.

– Я ведь просила тебя не лгать мне, – улыбнулась женщина. – Лучше не говори ничего. Я знаю, что ты хочешь, как лучше, хочешь подбодрить меня, – она сняла просторный плащ из ярких перьев, который он так любил. – Давай не будем тратить последние часы на слова.

Прижав жену к себе, Володи страстно поцеловал ее, а женские руки тем временем нащупывали перевязь. Он любит ее и вернется к ней; куда бы ни повели его боги. Она—его дом, в еще большей степени, нежели малыш Ваня со своими золотистыми волосами и светло-коричневой кожей.

Он так часто уходил на войну и всякий раз выживал. Мужчина был уверен в том, что вернется, и ничто не сможет ему в этом помешать!

Его перевязь с грохотом рухнула на устланный шкурами пол. Ее рука проникла к нему меж бедер, и он забыл обо всем на свете.

Слишком много рук

Ох, уж этот проклятый лес! Как же сильно ненавидела его Ливианна. Дождь лил уже который день без остановки, а она не могла защитить себя от влаги заклинанием. Здесь была земля Великого Медведя, девантара, сторожившего Друсну, и она чувствовала, что он близко – хотя и ни разу не увидела. Он наблюдал за ней, и эльфийка не понимала, почему он до сих пор не атаковал незваную гостью. Что ж, этой игре недолго осталось. Ее путь сюда из Запретной долины был долог и извилист, и в себе она несла тамошних Зеленых духов. Ливианна чувствовала их тревогу. Они хотели только одного: вернуться в свой мир, в Нангог. Но драконница не собиралась представать перед Золотым с пустыми руками, без второй половинки сердца Нангог. Возможно, ей наконец-то удастся узнать больше!

Сейчас Ливианна стояла под большим дубом, сквозь листву которого крупными каплями сочился дождь. Легкий ветерок колыхал лес, наполняя ночь шорохами мокрой листвы. Оружие и шлем, висевшие в ветвях Священной рощи, с негромким позвякиванием ударялись друг о друга. Она чувствовала магию этого места. Силу лабиринта, состоявшего из деревьев и кустарника, возвышавшегося на холме посреди поляны. Силу стоящих камней, расставленных на поляне на разном расстоянии друг от друга, пульсацию троп альвов, соединявшихся совсем неподалеку в большую звезду.

Облик воина из Лувии Ливианна сохранила, не осмелившись воровать воспоминания дитя человеческого и принимать затем его облик. Слишком насторожены сейчас девантары. Подобная дерзость не укрылась бы от их внимания. Не осмелилась она и принять облик использованных прежде людей. Неподалеку отсюда она превратила молодого Бозидара из гордого юного воина в старика, когда после долгой ночи любви почти полностью выпила эссенцию его жизни. В его воспоминаниях камень, который она искала, тоже был почти наполовину покрыт плющом.

Тучи рассеялись, и лунный свет залил лесную поляну, придавая ей необычный блеск, и эльфийка наконец увидела камень! Неуверенно перевела взгляд на святыню. Там, среди деревьев и кустарника, находился жрец. Женщина вслушивалась в ночные шорохи, один за другим прогоняя их из своего восприятия, поскольку они мешали ей узнать то, что нужно. В той тишине, что постепенно рождалась внутри нее, теперь она слышала наиболее тайные звуки леса: тревожное биение сердца зайца, прятавшегося под кустом неподалеку и наблюдавшего за ней, шорох перьев, касающихся тонких веточек и грубой скорлупы яиц, черный дрозд, тревожно ворочавшийся в гнезде высоко над ее головой.

Изгнала она из своего сознания и эти звуки, и теперь наконец-то услышала звук ровного дыхания. Должно быть, это жрец. Он спал и... Здесь есть кто-то еще! Второе дыхание, почти полностью подстроившееся под медленный и спокойный ритм дыхания жреца. Ее преследователь тоже здесь!

Ливианна не сумела сохранить сосредоточенность. Звуки леса снова захлестнули ее, исчезло дыхание, многократно заглушенное бесчисленными другими ночными звуками. У нее не оставалось времени на то, чтобы снова углубляться в звуки настолько, чтобы осталось только дыхание, чтобы, если повезет, узнать, где именно стоит ее преследователь. Нужно спешить! Близкая звезда альвов позволит ей бежать. Она может...

На губах мелькнула горькая улыбка. Конечно же, преследователь будет ждать ее здесь. Это точно Великий Медведь, хранитель этих проклятых лесов. Но она не станет сдаваться сейчас, она должна узнать, какую тайну скрывает камень.

Не пытаясь больше прятаться, она пересекла поляну и прошла мимо святыни. Подошла к массивному вертикально стоящему камню, к которому прислонялась тогда, в ту ночь, когда поджидала здесь Бозидара, и решительно потянула за побеги плюща. Под ним показалась изображенная с помощью небрежных и грубых линий женщина. Эта картина была Ливианне знакома. Крылатая Ишта. Богиня наносила удар длинным копьем. Продолжила отрывать ветви все крепче и крепче державшегося за скалу плюща, который ни в коем случае не желал открывать тайну. Постепенно показывался извивающийся, похожий на змею дракон. Он был изображен с запрокинутой назад головой и открытой пастью, словно он ревел от боли и взывал к небу. Копье Ишты вонзилось ему прямо в грудь, туда, где у него должно было быть сердце.

Тем временем Ливианна уже расчистила плющ до уровня своих колен. К телу змеи снизу тянулись две руки. Кто это? Анату, та самая девантар, от любви к которой потерял голову Пурпурный?

Вынув из ножен кинжал, эльфийка отрезала толстые побеги плюща прямо над землей, нетерпеливо рванула на себя зелень, окутавшую камень, и наконец-то под ней показалась женская фигура с умоляюще поднятыми над головой руками. Высокая прическа ее растрепалась. Отдельные пряди свисали на плечи. На ней было длинное платье без рукавов, вокруг узких бедер – широкий пояс. Все, что находилось ниже, было спрятано в темной земле. Лишь отчетливо виднелись две державшие ее за талию руки.

Вонзив кинжал в землю, Ливианна отодвинула в сторону густые корни. Она работала, словно одержимая, забыв об осторожности. Кто же еще там изображен? Во всех историях, которые она читала об убийстве Пурпурного, с ним сражалась лишь Ишта.

Черная земля въелась в вырезанные на камне линии. Ливианна затаила дыхание: показались руки, покрытые чешуей! А к левому колену Анату тянулась еще одна рука, показавшаяся Ливианне неестественно крупной. Что же изображено на этой картине? И почему она стоит здесь, посреди лесов Друсны, в сотнях миль от того места, где должны были встречаться Анату и Пурпурный?

– Ты ошибаешься, – раздался голос у нее в голове. – Ишта встала на след этих двоих именно здесь, в Друсне. Моя сестра любит рассказывать о том сражении, она утверждает, что своим массивным телом Пурпурный превратил в пустыню землю, насколько хватало глаз. Если верить ей, их дуэль с небесным змеем продолжалась много часов, а вокруг ясным пламенем горел изувеченный лес, когда она нанесла ему смертельный удар.

Ливианна медленно поднялась и обернулась, встав спиной к камню. Значит, с игрой в прятки покончено. Шагах в тридцати от нее стояла фигура, наполовину скрытая в тени массивного дуба. Облик ее ни капли не походил на ее представление о Великом Медведе. Мужчина был хорошо сложен, бесстыдно демонстрировал свое мужское достоинство. Насколько эльфийке было видно, на теле его не было ни единого клочка ткани. Впрочем, ниже колен его ноги были неестественно тонкими и покрыты густым мехом. Ниже пупа тело было скрыто в густой тени, а от головы нельзя было увидеть даже силуэт. Насколько Ливианне было видно, оружия у незнакомца не было. Но если это девантар – а кто еще это может быть, если он может читать ее мысли – то ему не понадобится ни копье, ни меч, ни лук, чтобы расправиться с ней. Она отчетливо чувствовала исходящую от него силу. Он был подобен богу!

– Вынужден признать, что то, что ты принимаешь меня за моего брата, Великого Медведя, несколько оскорбляет меня. На меня смотреть гораздо приятнее, чем на него, – и едва эти слова прозвучали в ее мыслях, как мужчина вышел под яркий лунный свет. Из-за массивной головы вепря на плечах он шел, слегка согнувшись, и несмотря на это, росту в нем было более двух шагов. Пальцы его заканчивались длинными черными когтями. Кошмарное существо. И лишь в пристальном взгляде в небесно-голубых глаз была красота.

– Ты пристыдила меня, Ливианна, – его голос еще звучал в ее мыслях, а он уже медленно приближался к ней, казался недоверчивым и напряженным, хоть и старался говорить легким и непринужденным тоном, однако было очевидно, что он в любой миг готов отразить ее атаку. Поэтому если она хотела иметь хоть призрачный шанс уйти, нельзя думать о том, что она хочет сделать. Судя по всему, он способен прочесть любую ее мысль.

– Тут ты права, – губы его раздвинулись, обнажая мощные клыки. – Нет, тебе не застигнуть меня врасплох! Да и как ты могла бы сделать это? Ты ведь уверена, что перед тобой стоит кто-то вроде бога.

Он остановился. Его когтистые лапы сжались и разжались, негромко звякнув. Ливианна невольно представила себе, как эти лапы вонзаются в ее грудь.

– Вероятность такого хода событий целиком и полностью в твоих руках, эльфийка. У тебя есть кое-что, что интересует меня. Используй это с умом и будешь в безопасности.

Ливианна понятия не имела, о чем он говорит.

– Я наблюдал за тобой в Запретной долине. Ты напала на верный след. Целую эпоху мы прятали там сердце Нангог. Сотни лет. И лишь несколько недель тому назад унесли его оттуда. Каждый из свободных девантаров должен был нести там вахту. Исключение составляли лишь те семеро, что стоят на страже семи королевств. В целом я провел там много лет, и именно там пришла мне в голову идея внимательнее вглядеться в сломанный рельеф и задаться вопросом, не стоит ли за всеми этими разрушениями нечто большее, нежели ярость детей человеческих, одержимых Зелеными духами. Строго говоря, я должен был убить тебя там... Но мне хотелось посмотреть, куда ты пойдешь дальше, поэтому вместо этого я пошел за тобой. Ты всегда была очень осторожна, отлично путала следы в Золотой сети. Дважды я чуть не потерял тебя из виду, и вот теперь мы здесь. Удиви меня снова, Ливианна.

Эльфийка вспомнила истории, рассказанные ей Бидайн. Ее ученица уже однажды встречалась с этим чудовищем в Нангоге, и Нандалее отогнала его. Девантары боятся выкованных небесными змеями клинков, однако Ливианна оставила свой меч в Альвенмарке, сейчас у нее был только выкованный Золотым по человеческим меркам меч, представлявший собой часть маскарада. Оружие, которого нечего бояться девантару.

Когти девантара угрожающе звякнули, он шагнул к ней.

– Ишта пришла сюда не одна. Судя по тому, что изображено на этом камне, ее сопровождали по меньшей мере двое.

Человек-вепрь прищурился и вдруг ринулся на нее.

Ливианна отскочила в сторону, машинально подняла бесполезное оружие, но девантар не тронул ее. Он опустился на колени рядом со стелой, провел когтями по линиям, выбитым в камне неловкой рукой, словно для того, чтобы убедиться, что это не мираж.

Наконец Вепреголовый поднялся, молча направился к святыне посреди поляны, исчез за кустами и сваями. Через мгновение Ливианна услышала испуганный вскрик, затем негромкий разговор. |

Первые лучи рассвета окутали лес нежным серебристым светом, когда человек-вепрь наконец вернулся. Он был глубоко погружен в свои мысли.

– Друснийцы принесли стелу с собой из набега. Нам нужно отправиться в путь к горе Лума, что в Лувии. Туда, где Анату возвела дворец из лунного света. Думаю, что все, что мы, как нам казалось, знали до сих пор о смерти Пурпурного и предательстве Анату, было ложью.

Покинув поляну, он направился по тропе, ведущей к расположенной неподалеку звезде альвов.

Ливианна колебалась. Девантар говорил «нам». Вернуться ни с чем в Альвенмарк – плохая альтернатива. Если же она пойдет с девантаром, то этот путь приведет ее либо к смерти, либо к новой славе.

Эльфийка одернула себя. Она – драконница, и на самом деле выбора у нее нет.