Текст книги "Вторжение драконов. Последняя битва"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 50 страниц)

Кирум

Ашот поспешно спускался по длинному коридору, ведущему из личных покоев бессмертного к Львиному двору. Стены были украшены фресками, изображавшими речной пейзаж. Кроме того, были на них и изображения бессмертного на охоте в высоком тростнике, перемежающемся с лилиями. Он то преследовал льва, то охотился на уток, то просто сидел у реки, в то время как его наложницы в прозрачных одеждах играли для него на кифарах и пузатых флейтах, а одна, обнаженная рыжеволосая красавица, танцевала под аккомпанемент товарок. Ашот задумался, насколько давно миновали те дни. Он никогда не видел, чтобы бессмертный Аарон, предавался праздности. Эта кухарка из Нари была единственной слабостью, которую позволял себе правитель.

Услышав тяжелые шаги, сопровождаемые постукиванием, капитан поднял голову. Со двора в коридор вошел Матаан. Сейчас гофмейстер был похож скорее на тень прежнего себя. Худощавый высокий мужчина, тяжело опирающийся на палку. Мышцы словно растаяли, и сейчас вряд ли кто-то сказал-бы, что когда-то этот мужчина был воином. А ведь не прошло и года с тех пор, как он бросился наперерез бессмертному и защитил его своим телом от смертоносного удара – в Каменном гнезде, последнем прибежище Элеазара, предателя и сатрапа Нари.

– Как он? – поинтересовался Матаан, поравнявшись с воином.

Вместо ответа Ашот протянул ему проект нового закона. Гофмейстер пробежал глазами по строкам и кивнул.

– Неужели ты согласен с ним, Матаан?

– Разве у бессмертного есть выбор? Эта война была навязана нам драконами. В этом законе я вижу его благородный дух, сияющий подобно маяку даже в самые трудные времена.

Ашот не поверил своим ушам.

– Ты же представляешь себе, что нас ждет. Мы поведем наших юношей на бойню. Не знаю, что такого чудесного ты видишь в этом законе.

– Нет никаких исключений. Он прост и ясен. Идти должен всякий, будь он сыном сатрапа или нищего. И все начинают с одного и того же ранга. Помочь сделать карьеру могут лишь мужество и умение. В этих строках я вижу все его прежние идеи. Он изменит нашу империю.

Теперь глаза Матаана блестели почти так же, как у бессмертного, когда он говорил о своих планах.

– В этот час начинается рождение новой империи. И как во время всяких родов, здесь тоже льется кровь.

– Не так давно именно ты предупреждал его относительно этих идей, – раздраженно напомнил Ашот. – Ты предвидел, что сатрапы восстанут против него, и именно так и случилось. И кто заплатил за это? – Он холодно смерил взглядом изможденного воина, от которого осталась лишь кожа да кости. – Что заставляет именно тебя радоваться этому безумию?

– Я видел, как боги призвали его, первого среди людей, в Желтую башню, чтобы выслушать, что он скажет. Я был свидетелем того, как ему удалось собрать всех бессмертных вместе, чтобы провести совещание относительно нового миропорядка. А еще я был свидетелем того, что он предвидел попытку драконов уничтожить всех. Он не такой человек, как я или ты. Мы не имеем права мерить его своей меркой. У него есть планы...

– У меня тоже! Ты еще помнишь ужасы, виденные нами на равнине Куш? Эта битва была безобидной детской дракой по сравнению с тем, что ждет нас. Драконы пошлют детей демонов и одним богам ведомо, что еще. Как нам победить в такой войне?

– Вера – лишь первый шаг, – непоколебимо произнес Матаан. – А я в бессмертного верю. Вместе с воинами, набранными из числа крестьян, он одолел сильнейшее войско на Дайе. Этот человек способен совладать и с демонами, и с драконами. Кто, если не он? Я буду верно стоять с ним рядом, когда начнется этот бой.

– А я останусь хотя бы ради того, чтобы в этих стенах был хоть кто-то, кто может откровенно высказать ему в лицо все, что думает, – на самом деле Ашот прекрасно осознавал, что никто больше и слушать его не станет. Он видел слишком много, чтобы снова вернуться в свою деревню, в Бельбек, и надеяться на возможность обрести мир. Лучше уж находиться там, где решается судьба происходящего. Только так он может что-то сделать. В Бельбеке же он будет просто овцой, которая готовится, что ее вот-вот поведут на убой.

– Неплохая причина, чтобы остаться, – Матаан пристально поглядел на него. – Поскольку ты у нас – предостерегающий голос рассудка, то наверняка ты говорил с ним и о Кирум.

– Поскольку я у нас – голос рассудка, я в эту тему не углублялся. Неподходящий был момент для того, чтобы сказать ему, что мы о ней думаем и что он должен сделать!

Матаан хитро усмехнулся.

– И ты обвиняешь меня в малодушии?

– И кого он заподозрит первым, если она исчезнет из дворца, а перед этим один из нас прочтет ему длинную лекцию о том, как опасны шашни с кухаркой для мира в империи?

– И ты думаешь, что если мы промолчим, он не подумает на нас?

–  Он добрый человек.

Взгляд Матаана стал жестким.

– Это слабость, которую мы не можем себе позволить ради него. Ему нужно взять в жены дочь одного из бессмертных. Или хотя бы дочь сатрапа, но не кухарку, о происхождении которой и без того болтает весь дворец. Только сегодня я слышал, будто она – принцесса-воин с Шелковой реки и вместе с тем – шлюха из Золотого города, а Махут, личный повар бессмертного, клянется, что она ведает травы.

Ашот вспомнил дикую драку, устроенную Кирум в дворцовой кухне и кивнул:

– В душе она точно воин...

– А ведь на кухне у нее даже оружия не было. – Матаан встревоженно покачал головой. – И именно эта баба понадобилась бессмертному в постели. Я его не понимаю! При этом я абсолютно уверен в том, что она прошла обучение пути воина, хуже того, пути наемного убийцы. В дворцовую кухню она проникла лишь затем, чтобы привлечь к себе внимание бессмертного. И что ей теперь нужно в его постели, одним лишь богам ведомо.

– А ты точно уверен, что она все выдумала? – С каждым мгновением Ашот чувствовал себя все больше не в своей тарелке. Бессмертный был ему почти другом, насколько вообще можно называть другом человека, который ближе к богам, чем к себе подобным. И теперь он стоит здесь и вместе с Матааном размышляет о том, как потушить единственную искорку радости в его жизни. Они замышляли подлость. Воин никогда не думал, что придется делать что-то настолько ужасное ради правильного поступка.

– Конечно же, она лжет! – Показалось ему, или в голосе Матаана прозвучала обида? – Гофмейстер Датамес был подобен пауку, сидевшему в невидимой паутине, раскинувшейся на всю страну. Ко мне до сих пор почти каждый день приходят с докладами шпионы, которые теперь хотят поступить на службу ко мне и которые в прошлом сотрудничали с моим предшественником. Только в Нари у меня есть священнослужитель из храмового архива, капитан лейб-гвардии сатрапа и богатый купец, которые в свою очередь используют собственные связи, чтобы поставлять мне информацию. В этом городе никогда не существовало никакой Кирум. Ее нет в списках родившихся, никто с таким именем никогда не сдавал храмовые подати, не попадался на глаза стражникам. Поверь мне, она лжет. А тот, кто ложью втирается в доверие к бессмертному, не заслуживает милосердия. Так всегда было здесь, во дворце.

Широко раскрыв глаза от удивления, Ашот уставился на Матаана. Таким он рыбацкого князя не знал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– До падения Аарона с неба, этот дворец был совсем другим. Здесь правили страх и жестокость, – гофмейстер понизил голос до шепота. – Когда бессмертный был необузданным… – на миг он умолк, подыскивая слова, – ... необузданным мужчиной, – наконец произнес он, и по его голосу было отчетливо слышно, то он не давал воли своим чувствам. – Яма со львами, большой бассейн с крокодилами... Там он приказывал казнить своих наложниц, которые утратили его расположение или же единственной ошибкой которых было то, что они стали стареть и перестали радовать взгляд бессмертного. Тогда считалось, что женщина, хоть раз делившая ложе с бессмертным, никогда не должна спать с простым мужчиной. Так куда девать этих женщин? Все это изменилось после падения с небес. И Датамес постепенно удалил со двора всех слуг, кто прежде имел дело с другим, необузданным Аароном, и подчинялся ему слишком охотно. Сегодня ты вряд ли найдешь хоть кого-то, кто мог бы рассказать о тех временах, основываясь на собственном опыте.

Ашоту доводилось слышать слухи о былых временах, но он всегда считал это ложью. Это было так непохоже на того Аарона, которого он знал.

–  Откуда тебе обо всем этом известно?

– Я же сатрап, бывал на некоторых пирах… – На изможденном лице гофмейстера дрогнул мускул. – Мне было стыдно, что я служу такому правителю, и я никогда не предполагал, что он может так измениться. Он приехал ко мне. А потом мы с ним и его военачальником Джубой на рыбацкой лодке отправились ловить пиратов. Я не узнавал человека, которого прежде видел здесь, во дворце. Все изменилось. И так казалось не только мне... Падение с небес окружает какая-то тайна, и лезть в нее не стоит. После этого падения Аарон распустил свой гарем. Женщины, которые знали его по-настоящему хорошо, были удалены со двора.

Ашот растерялся. На что намекает Матаан? Даже мысли об этом – сущая ересь.

– У тебя есть доказательства тому, на что ты намекаешь?

– Только то, что все доказательства исчезли. Женщины, которые могли показать, что возможно, изменилось тело бессмертного, разосланы в самые дальние уголки империи и выданы там замуж. А одна, ее звали Айя, совершила самоубийство, прыгнув в яму со львами. Какая женщина решится на подобное? Женщины могут выпить яд или перерезать себе вены. Выбирают смерть, которая не изуродовала бы тело. Но прыгнуть в яму со львами... – Матаан покачал головой. – В это я не верю. Кто-то помог ей совершить самоубийство.

– Ты хочешь сказать, что Аарон...

– Нет, – решительно возразил Матаан. – Он никогда бы так не поступил. Это сделал кто-то другой, готовый на все, чтобы защитить бессмертного, потому что я целиком и полностью предан новому Аарону, правителю Арама, который во всех отношениях является примером для подражания. Он приносит себя в жертву, чтобы защитить империю и привести ее к новому расцвету. И мы должны быть готовы на не меньшее. Я позабочусь о Кирум.

– Что ты сделаешь?

– Найду окончательное решение, – он вздохнул, но взгляд его был по-прежнему тверд. – Ты действительно хочешь знать больше?

Ашот промолчал.

– Знаешь, что, друг мой, – продолжал Матаан, когда молчание стало давящим, – мы оба – тени бессмертного. Именно мы должны делать то, что должно оставаться в темноте, чтобы ничто не омрачало тот яркий свет, окружающий нашего правителя.

Педали, угри и сюрприз

О верхний люк угря ударилось что-то металлическое, и звук разнесся по тесной лодке, словно удар колокола, и все подняли головы в бледном свете янтаринов. Маленькая лодка стояла неподвижно. «Ну, наконец-то», – облегченно вздохнув, подумал Хорнбори. Он стоял на железной лестнице под люком и держался за рычаг, при помощи которого закрывался покрытый тонким слоем ржавчины люк. Воздух в подлодке стоил смрад от тел, и всякий раз, делая вдох, ему казалось, что язык у него покрыт какой-то шерстью.

Он энергично повернул рукоятку и толкнул люк. С первого раза тот не поддался – приржавел. Затем ему помог кто-то снаружи. Хорнбори наполовину высунулся из узкого люка. Казалось, он родился заново. Даже в отсутствие солнца здесь было гораздо больше света, чем в лодке, и карлик невольно зажмурился. Сделал первый осторожный вдох. В воздухе пахло дымом, только что оструганным деревом, раскаленным металлом, испражнениями подземных лошадок, смазкой и капустным супом. Хорнбори вдохнул глубоко и с наслаждением. Это был запах города карликов! Ничего лучше быть не может. Повеяло родиной, несмотря на то что сейчас он находился в Железных чертогах, а вовсе не в Глубоком городе.

– Эй, шевели уже своей толстой задницей! – заорал на него снизу Галар, – или получишь кулаком туда, где солнце не светит. Двигай! Мы тоже хотим выбраться из этого плавучего гроба.

– Эй, не оскорбляй мою лодку, – послышался глухой голос с кормы, где среди рычагов лежал штурман. Хорнбори ухватился обеими руками за железное кольцо, служившее ступенькой, и полностью выбрался на поверхность. Кто-то схватил его за камзол и помог подняться. Карлик по-прежнему моргал, глядя на непривычно яркий свет. Чуть покачиваясь, он встал на сходни, ведущие со скользкого корпуса угря над другими лодками – к причалу.

– Наконец-то свобода! – заорал шедший следом Галар на весь огромный зал. Постепенно Хорнбори начинал видеть отчетливее, силуэты превратились в фигуры. В гавани было полно рабочих. К причалам в несколько рядов были пришвартованы другие утри. Ему никогда еще не доводилось видеть столько подводных лодок в одном месте. На пирсах стояли воины в длинных кольчугах, встречавшие вновь прибывших. Несмотря на то что из люка не выбралась еще и половина команды, за ними уже причалил следующий уторь, теперь канатами привязывали его. Широкоплечий рабочий дока, одетый только в потрепанные штаны из грубой коричневой ткани, подскочил к лодке, постучал молотком в люк, в знак того, что команда может выходить.

Еще один, более низкий и металлический звук, похожий на удар огромного колокола, заставил Хорнбори вздрогнуть. Он оступился и свалился со сходней в щель между двумя пришвартованными угрями. Корабли слегка покачивались на волнах.

– Держись! – крикнул ему Галар и протянул руку.

Хорнбори выругался – он застрял между лодками. Несмотря на то что его ноги едва погрузились в воду, он провалился достаточно низко, чтобы покачивающиеся лодки сдавили его грудь. Он чувствовал себя мышкой в кулаке шахтера, позволившей поймать себя на горячем: при поедании его сыра. Его раздавит. В отчаянии карлик ухватился за протянутую кузнецом руку.

На лбу у Галара выступила широкая жила – настолько сильно он напрягся.

– Выдыхай, засранец! Сделай это, пока лодки не заставили тебя сделать это во второй раз.

Хорнбори пытался, но в легких давно уже не осталось воздуха. От страха он хватал ртом воздух, словно испуганная собачонка. Сейчас ему наступит конец. Просторная пещера расплывалась перед глазами...

И вдруг давление ослабло, когда прибой растянул пришвартованные угри в разные стороны. Одним рывком Хорнбори втянули на оббитый листовой медью корпус подводной лодки. Грудь и спина болели, на глазах выступили слезы. Он до сих пор толком не мог дышать.

– Мужик, не ной! Тебе еще повезло! – заявил рабочий, стоявший теперь рядом с Галаром. – Не проходит и дня, чтобы кого-нибудь не раздавило между угрями. Здесь, внизу, просто слишком тесно. Этот порт создавался не для того, чтобы вместить в себя целое войско карликов.

– Собирается войско? – недоверчиво переспросил Галар. Хорнбори тоже не поверил своим ушам. Неужели война? Неужели драконы напали на еще один город? И что будет, если небесные змеи узнают, что здесь собираются тысячи воинов-карликов? Город сожгут!

Он удрученно перевел взгляд на высокий свод пещеры, под которым тянулись струйки дыма, и у него захватило дух. На тяжелых ржавых железных цепях там висело намного больше сотни угрей. На покрытых водорослями корпусах белой краской были выведены руны. Они поднимают подводные лодки из воды, чтобы дать место для новых угрей, в портовом бассейне. По большей части это были крупные лодки, рассчитанные на экипаж от пятнадцати и до тридцати карликов. Вдалеке он увидел, как лебедкой поднимают одну из лодок. С покрытого вмятинами корпуса стекала вода. Лодка скользила вдоль массивных железных креплений, вмонтированных в свод пещеры и ударялась о корпуса других лодок, создавая гул, словно от гигантского колокола.

– Эй, подъем, нытик! – рявкнул портовый рабочий. – Вот уже новая лодка причаливает. Здесь не то место, чтобы глазеть.

Галар помог карлику подняться, бросив на него презрительный взгляд. С растрепанной, не самой густой бородой и неухоженными волосами, да с тонкими, но жилистыми руками, он производил не самое лучшее впечатление. «Может быть, поэтому он такой враждебный и странный», – подумал Хорнбори. Несмотря на то что Галар был гениальным кузнецом и алхимиком, он почти никому не нравился, за исключением разве что Нира, стрелка, и калеки Гламира, хозяина проклятой башни, пленниками которой все они были почти полгода.

– Шевелись, засранец! —. заорал теперь и Гламир, стоявший чуть позади и опиравшийся на свой костыль. Вот, он тоже перенял неуважительное обращение Галара. «Нет, – мысленно поправил сам себя Хорнбори, – Гламир тоже всегда был вонючим ублюдком-пьяницей. Он просто перенял от Галара неуважительную манеру обхождения».

Слегка прихрамывая, опираясь на кузнеца, он добрался до каменного пирса. Хорнбори по-прежнему казалось, что земля у него под ногами качается. После бесконечных дней в угре ему постоянно казалось, что он крутит педали – как бывало со всеми подводниками. Как и все его товарищи, все это время он сидел, прислонившись спиной к холодной стене лодки, и крутил педали, приводя в движение коленвал, тянувшийся вдоль всего угря. Водный винт приводила в движение мышечная сила их ног, и только это и позволяло лодке двигаться вперед. Занятие это было жалким и утомительным. Крутить педали приходилось даже прекрасной Амаласвинте. От мук избавили только малыша Фрара. Как и во время первого путешествия, он был пленником грузовой сетки под самым потолком угря. Он был единственным из команды, кому нравилось в душной лодке. Мягкое покачивание и негромкая ругань приводили ребенка в восторг. Вокруг мальчика совсем не те карлики, что нужно! Судя по всему, вырастет он и станет таким же неряхой, как Галар.

Каждый вздох отдавался в легких Хорнбори болезненным уколом. Наверное, он сломал ребро. Одно так точно!

Мрачные воины жестом подозвали их сойти с пирса и идти к ним – мимо высоченных груд различных товаров для войны. Здесь были сотни бочонков грибного и солонины, еще горы мешков муки, гороха и бобов. Из широких туннелей, выходивших в порт, доносился грохот кузнечных молотов. Карлики прошли мимо каравана истощенных, наполовину ослепших подземных пони, тащивших в порт все новые и новые припасы.

Наконец Галар утратил терпение: как так, ему просто машут ручкой и велят проходить. Схватив одного из воинов в кольчуге за грудки, он притянул его к себе. Несмотря на свою худобу, кузнец обладал просто медвежьей силой.

– Ты сейчас немедленно отведешь нас к Эйкину. Мы должны поговорить с ним как можно скорее, речь идет о жизни и смерти!

– Не думаю, что у Старца в Глубине, князя Эйкина, найдется время для такого вонючего мусорщика, как ты. Ни сегодня, никогда бы то ни было еще.

Глаза Галара засверкали тем безумным блеском, который был знаком Хорнбори еще по первой встрече с полубезумным кузнецом и который нагонял на него жуткий страх.

– Ты отведешь меня к Эйкину, если тебе важно сегодня и все последующие дни твоей жалкой жизни есть то, для чего нужно иметь зубы во рту.

Краем глаза Хорнбори увидел, что в их сторону направляется группа воинов с боевыми палицами и секирами. Просто невероятно, каким образом Галар ухитряется в первый же час в чужом городе наживать себе врагов. В принципе, он с удовольствием, посмотрел бы, как проучат вонючего кузнеца, но вполне возможно, что, когда дойдет до драки, стража не станет разбираться, кто был зачинщиком, а кто просто стоял и смотрел. Он прибыл на том же угре, что и Галар, и те неприятности, которые устроил кузнец, коснутся и его.

– Мой друг не имел в виду ничего такого...

– Что? – заорал на него воин, которого Галар медленно поднимал вверх, держа за грудки. – Что он выбьет мне зубы или что он оскорбляет Старца в Глубине? Вам конец, вы...

– Не слушай маленького труса, – прошипел Галар. – Он ничего не решает! – И с этими словами он толкнул воина прямо на гору бочонков, опасно зашатавшуюся от удара.

Гламир перенес вес на здоровую ногу и угрожающе поднял костыль. При этом по его изуродованному лицу промелькнула торжествующая улыбка. Нир передал Фрара Амаласвинте и поднял сжатые кулаки. «Почему эти безумцы так любят драться? И почему я – в самой гуще этой драки?» – в отчаянии подумал Хорнбори.

– Все это просто недоразумение, – отчаянно пролепетал он, уклоняясь от удара палицы. Те воины, которые прибежали на помощь своему товарищу, тоже не любили прояснять ситуацию словами. Не утруждаясь никакими вопросами, они сразу ринулись в драку.

Галар швырнул в них их же товарищем, который снова набросился на него, а затем, широко раскинув руки, бросился в самую гущу драки. Гламир ударил одного из секироносцев костылем по лицу. Карлик, при виде калеки с деревянной ногой замешкался на один весьма решающий миг, поплатился за свое уважение сломанным носом.

Хорнбори сжал в кулак свою неуязвимую руку и блокировал ею нанесенный вполсилы удар секирой. Несмотря на то что удар пришелся ему в запястье, эффект получился разительный. Воин, массивный светловолосый парень с красным лицом, испуганно отпрянул.

– Это... твоя рука... крепче стали...

Хорнбори знал, какое впечатление производят подобные фокусы. Даже Галар забыл о своей кровожадности, когда увидел его впервые. Тогда, в кузнице, Хорнбори случайно сунул руку в странную смесь из кобольдского сыра и драконьей крови, и это стало поворотной точкой в его жизни. Жаль только, что несмотря на все усилия, так и не удалось сделать неуязвимыми другие части его тела.

– Как видишь, оружие не может причинить мне вреда, – с наигранным спокойствием в голосе произнес Хорнбори. – Как думаешь, что может сделать этот кулак, если я по-настоящему разозлюсь?

– Это драконоборцы! – крикнул карлик, что так любил помахать секирой. – Остановитесь! Драконоборцы вернулись!

Клубок дерущихся тут же рассыпался. У Галара под глазом был синяк, Гламир лежал на полу, но как раз пнул набросившегося на него карлика своей деревянной ногой в самое дорогое для него место. Судя по виду обоих, им было жаль, что драка так внезапно завершилась.

Амаласвинта сунула ребенка обратно Ниру и что-то прошипела на ухо одному из драчунов.

– Ты... – недоуменно прошептал он.

– Вот именно, – самоуверенно произнес он. – Я Амаласвинта, которая всегда была желанным гостем за столом вашего князя. Амаласвинта, которой принадлежит свой собственный туннель в Железных чертогах, две из наиболее прибыльных жил в этих краях, а также битком набитая пещера-склад, один из причалов в этом порту и семнадцать этих чертовых угрей, в которых я, пожалуй, больше никогда в жизни не захочу провести и часа.

Несмотря на то что ее красное платье сильно пострадало во время путешествия и пахла она, как может пахнуть карлик, проведя две недели в одном угре с потными карликами, ей удалось заставить всех забыть об этой и предстать в облике княгини.

– Кроме того, я уверена, что Эйкин, Старец в Глубине, оценит, если вы не станете болтать о том, какие гости прибыли в город. Если небесные змей узнают, кто находится в Железных чертогах, это место тоже постигнет судьба Глубокого города.

Слова Амаласвинты произвели совершенно неизгладимое впечатление. Секироносец отозвал своих товарищей, и в его взгляде теперь смешались восхищение и страх. Все карлики мечтали о том, чтобы спустить тиранов с небес, но еще больше боялись за это расплачиваться.

– Я подыщу вам квартиру, – пробормотал светловолосый воин, который еще только что собирался зарубить Хорнбори секирой. – И пошлю гонца к Эйкину. Я… прошу прощения...

– Да ладно, – Галар отмахнулся. – Квартира нам не нужна. Мы расположимся в туннеле Амаласвинты и...

– Ну уж нет! – зашипела женщина. – Довольно времени я провела с дюжиной похотливых карликов в одном вонючем бочонке. И никто из вас не отводил взгляд, если мне нужно было сходить на горшок. Наоборот, у вас глаза едва не вываливались из орбит. Что до меня, то я никого из вас не хочу больше видеть!

– Не заводись ты так, милочка, – Гламир снова поднялся на ноги и облизнул губы. – Наверное, ты забыла о наших прекрасных совместных часах, проведенных в моей башне. Хоть меня-то стоит пригласить в свой туннель. Я ведь всего одним глазом смотрел, когда ты ходила на горшок, – и в доказательство своих слов он поднял повязку, под которой открылся взору покрытый шрамами провал на месте его правого глаза

– Ты последний, кто переступит порог вместе со мной. Рассказывайте друг другу о своих фантазиях. Правда заключается в том, что я ни с кем из вас не делила постель, вы, вонючие, никчемные отморозки, – и с этими словами она удалилась. Никто из стражников даже не попытался ее остановить.

Хорнбори смотрел ей вслед с удивлением и вместе с тем с облегчением. Он был совершенно уверен в том, что она спала с Гламиром. Как же хорошо, что он ошибался. Солгала она только насчет него. Ему дважды удалось охмурить красавицу. Но кто может устоять перед таким роскошным мужчиной, как он?

Светловолосый воин велел им следовать за ним. Поначалу он пытался расспросить Гламира и Галара о схватке с драконами, но оба они были в мрачном настроении и не произнесли ни слова. Поэтому рассказы о героических поступках взял на себя Хорнбори, тщательно стараясь представить себя в выгодном свете. То и дело он ловил на себе убийственные взгляды Галара, но карлик не мешал рассказывать ему о битве за Глубокий город. Вскоре они добрались до штольни, которая, судя по всему, временами служила импровизированным складом. Рядом с погнутыми кирками и сломанными древками валялись сотни пустых, отвердевших от грязи мешков из-под угля. Судя по расположению, их уже использовали в качестве импровизированных постелей.

Проводник многословно извинялся за то, что так быстро не удалось найти более подходящего ночлега, но Хорнбори лишь отмахнулся. Все лучше, чем в угре.

– А почему созывают войска? —мимоходом поинтересовался Галар, развалившись на куче старых мешков.

Воин растерялся.

– Вы что, действительно ничего не слышали? Объявлена мобилизация детей альвов всех народностей. Грядет великая война в Нангоге. Судя по всему, дети человеческие планируют начать оттуда наступление на Альвенмарк. Мы непременно должны опередить их.

– Было бы неплохо, если бы драконы получили пинка под зад, – заявил Гламир, поковырявшись костылем в ворохе мешков и выгнав оттуда двух крыс.

– Но они на этом не остановятся, – проникновенным тоном воскликнул их сопровождающий. – Сначала им будет нужен только Нангог, но вскоре они замахнутся и на наш мир и наше зерно, на наши стада и шахты. Они же словно орда троллей-мародеров, только в тысячу раз хуже, потому что их возглавляют князья-демоны.

Нангог! Более далекого места Хорнбори не мог себе представить. Мир, о котором он слышал лишь пару историй, больше похожих на сказки. И там им предстоит сражаться? Иначе дети человеческие заявятся в Альвенмарк? Совершенно невероятно.

Однако карлик знал толк во лжи. Эта была продумана настолько скверно, что скорее всего в конце концов окажется правдой. Ложь готовят получше!

– И мы будем сражаться вместе с кобольдами и троллями. Может, еще ко всему прочему, и с драконниками, которые убили наших родственников?

– Небесные змеи решили, что нужно забыть о разногласиях и вражде до тех пор, пока не закончится эта война, – торжественным тоном произнес блондин. Судя по всему, в его лице рассказанная драконниками история оказалась подобна зерну, упавшему на благодатную почву. – Мы будем сражаться бок о бок. Между народами Альвенмарка будет мир, пока мы не освободим Нангог и не победим людей, не проучим их настолько, что они и думать забудут о том, что хотели нас завоевать.

Гламир отрыгнул и повалился на мешки из-под угля. Тут уж Хорнбори решил, что в качестве исключения дальше он промолчит. Скоро они предстанут перед здешним князем и тогда узнают, в чем дело, а не будут выслушивать сказки, которыми карликам морочат головы, чтобы повести их на убой.

Гораздо важнее, чем весь этот бред, сейчас найти место, где можно выкупаться. Хорнбори было противно вонять как Гламир, Галар, Нир и Фрар со своими вечно обосранными пеленками. Кроме того, он уже несколько лун не обрабатывал бороду хорошим маслом и не завивал ее. Как же надоело выглядеть оборванцем. Он – Хорнбори Драконоборец, знаменитость всех подземных городов, и ради своей славы он должен выглядеть как герой. А от героев не воняет!