Текст книги "Вторжение драконов. Последняя битва"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 50 страниц)

Высоченный друсниец вылез через люк, окинул его презрительным взглядом с ног до головы.

– Соберись, мужик! Что с тобой такое?

Набор лишь головой покачал и тут же получил звонкую оплеуху.

– Возьми себя в руки! – ругался Коля.

Вместо ответа Набор крепко сжал свою обезьянку. Габотт словно окоченел. Шерстка заскорузла. Он тоже совсем замерз. Лоцман погладил зверька по спинке.

– Все будет хорошо. Чудовище ушло. Здесь, в поднебесном корабле, мы в безопасности. Оно ничего не сможет нам сделать.

– Эй, ты со мной должен разговаривать, а не со своей чертовой обезьяной! – заорал Коля.

– Там было что-то, за окном... – запинаясь, начал Набор. – Дух с когтистыми лапами. Крадущий жизни. Оборотень или нежить. Дух бури... Он пытался проникнуть в корабль.

Воин с покрытым шрамами лицом опустился рядом с ним на колени, серьезно посмотрел на него.

– Судя по твоему виду, ты действительно видел духа. Ты белее нового снега, – он нахмурил шрамы, заменявшие ему брови. Затем протянул руку к обезьяне. – Обезьянка сдохла.

Набор покачал головой.

– Не может быть. Эта штука не проникла за стекло. Оно не коснулось нас. С ним все в порядке.

– Он обосрал тебе жилет, когда кончался. Ты что, не заметил?

– С ним все в порядке! – возмущенно повторил Набор.

Коля схватил обезьянку и потянул к себе.

– Да ты посмотри на него! Он же окоченел. Приди в себя, проклятье!

Глаза Габотта были покрыты изморозью. Набор всхлипнул, не в силах сдержать слез. Семь лет сопровождала его обезьянка во время путешествий по небесам Нангога. Габотт делил с ним долгие часы одиночества в стеклянной лоцманской кабинке под корпусом корабля. Как же он мог умереть? Может быть, от страха у малыша разорвалось сердце?

И тут Набор вспомнил о тени когтистой лапы. Она упала на обезьянку. Неужели этого оказалось довольно, чтобы отнять жизнь Габотта? А если бы обезьянка не сидела у него на груди, тень коснулась бы его сердца, и что – тогда он лежал бы бездыханный в кабинке лоцмана?

– Буря стихает, – негромко произнес Коля.

И это было правдой. Жуткое завывание ветра в такелаже смолкло.

– Духи уходят, – Набор забрал у друснийца обезьянку и прижал ее к груди. —Сегодня они ушли. Но они вернутся. Мы залетели слишком далеко на север. Эти небеса не созданы для людей. Нужно поворачивать.

Коля вздохнул.

– Барнаба и слушать не станет.

Вану

Барнаба стоял, скрестив руки на груди. Несмотря на длинную шубу, в которую он все время кутался, небесный холод пробирал его до костей. Поднебесный корабль превратился в летучий ледяной дворец. Хрупким инеем были затянуты палуба и релинг, канаты и даже сами щупальца собирателя облаков, обнимавшие корабль. С такелажа свисали сотни сосулек. Стоило ветру посвежеть, как прогулка по палубе внутрь корабля превращалась в рискованное мероприятие. В любой момент могли отвалиться сосульки и, рухнув вертикально вниз, пронзить небесного корабельщика, словно копье.

Поначалу они еще боролись с сосульками. Барнаба гонял команду по такелажу, заставляя сбивать их. Но после того, как трое разбились насмерть, он тоже сдался. Однако по его распоряжению теперь всякого, кому нужно было пересечь палубу, сопровождал щитоносец. Его щитоносцем был мрачный друсниец Коля. Казалось, ему холод нипочем. Он любил рассказывать о зимах у себя на родине и о том, что там в одну ночь может выпасть столько снега, что нельзя будет открыть дверь дома, и придется лезть через дымоход в крыше, чтобы выбраться наружу. Барнаба не был уверен в том, правда ли это. Священнослужитель чувствовал, что однорукий воин что-то скрывает от него. Но Барнаба верил в защиту Зеленых духов, богини и собирателя облаков, который принес их так далеко на север, несмотря на то что сам не любил холод и ледяные ветра.

Священнослужитель смотрел на горизонт. Скоро снова опустятся сумерки. Дни здесь, на севере, были слишком коротки. Где-то к северу отсюда находилась пропасть, где он найдет лед мечты. Он изменит весь мир. Нельзя сейчас сдаваться. Это путешествие нужно проделать лишь один-единственный раз! Собрать пару сотен кристаллов, и с их помощью можно будет превратить Нангог в настоящий рай. Люди и создания великанши смогут жить бок о бок, в мире и согласии. А девантары и их приспешники, бессмертные, будут навеки изгнаны отсюда.

Он с тоской вспомнил об Икушке. Он обрел свой рай и принял случившееся с ним счастье за обыкновенный сон. На глазах выступили жгучие слезы при мысли о прекрасной ксане и о том, как ее убили ищейки бессмертного Аарона. За то, чтобы увидеть, как он падет, Барнаба готов был заплатить любую цену.

Слезы замерзали в бороде, а от дыхания густые волосы покрывались белыми кристалликами льда. Вот только не время сейчас плакать над старыми ранами! Нужно двигаться дальше. А для этого ему нужен лоцман, стоящий там, впереди, и оглядывающий заснеженную землю под ними. Барнаба относился к старику с недоверием. Набор отказывался спускаться в стеклянную кабинку под корпусом корабля, и все из-за мертвой обезьянки, замерзшей на руках у хозяина. Не думал он, что лоцман окажется таким суеверным! Хоть Набор был довольно своевольным, однако прежде вел себя довольно разумно. Позволил уговорить себя и взялся управлять чужим поднебесным кораблем, и хоть и ворчал, но все же доставил их на крайний север в целости и сохранности. Набор знал об уникальности этого путешествия и, конечно же, тоже втайне мечтал прославиться после завершения предприятия.

Барнаба встал рядом с лоцманом, неподвижно застывшим на носу со скрещенными на груди руками. Стоящий рядом Коля заслонил его тяжелым, окованным броней щитом от сосулек, падавших с такелажа. Священнослужитель молча глядел за релинг. Под ними по небу бежали маленькие облачка, похожие на барашков, а ниже простиралась усыпанная снегом равнина. Далеко на востоке показалось серое море. Солнце еще висело на пядь выше горизонта. Слишком быстро, и вскоре снова начнется одна из бесконечных северных ночей.

– Когда мы прибудем в Вану?

– Вскоре после наступления ночи.

Набор не смотрел на него, неотрывно глядя вдаль. С тех пор, как сдохла его обезьяна, он, судя по всему, растерял все свое мужество. Он трижды требовал, чтобы Барнаба отдал приказ повернуть, просто-напросто отказываясь понимать, что они прошли уже слишком много, чтобы вот так взять и сдаться.

– Как ты можешь быть так уверен, глядя на этот монотонный пейзаж? – удивился Коля.

– Монотонный? – Вот теперь Набор все же обернулся. – Узор невысоких холмов говорит мне о том, где я нахожусь. Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, помогает мне сориентироваться, но что уж не спутаешь ни с чем, так это то, что виднеется там, на горизонте, похожее на полосу тумана. Это Куни Уну. Это название из языка цапотцев. Насколько мне известно, оно означает «теплая вода». Куни Уну питается теплыми источниками, и именно по этой причине здесь существует город Вану.

Коля кивнул.

– Понимаю, теплая река облегчает жизнь в ледяной пустыне. Поэтому они и выбрали это место, чтобы построить здесь город.

– Нет, ты не понимаешь, друг мой. Все не так просто. В том числе здесь. Цапотцы – народец странный. И у них довольно своеобразное чувство юмора. Вы поймете.

Набор потянулся к плечу. Под левым глазом дрогнул мускул, когда он осознал, что делает. Там уже не было обезьянки, которую можно было бы погладить.

Барнаба тревожился за старика. Он прекрасно осознавал, что без него и его влияния на Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, ему никогда не достигнуть цели путешествия. Нужно принимать его таким, каков он есть, и поддерживать в нужном расположении духа.

– Тебе уже доводилось бывать здесь, лоцман?

Набор покачал головой. Недоверчиво поглядел наверх. Сосульки над головой негромко зазвенели. Набор не старался защититься с помощью щита, словно бы бросая вызов судьбе.

– Ветер? – Голос Коли звучал как-то затравленно. Барнаба чувствовал себя примерно так же. Когда ветер налетал на такелаж, могли упасть сотни сосулек.

– Это Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта. Он съеживается. Становится меньше от холода. Сбруя для полета сидит непрочно, – старик снова задумчиво потянулся к плечу. – При других обстоятельствах я приказал бы натянуть канаты, но судя по всему, лучше этого не делать. Может быть, удастся что-то сделать в Вану. Нужно будет переделать корабль, прежде чем возвращаться, – произнося последние слова, он вызывающе поглядел на Барнабу.

–  Видно будет, куда мы поедем дальше, – спокойно ответил священнослужитель. – Ты не расскажешь нам еще об этом городе?

– Как прибудем в Вану, увидите, каков он, – саркастично заявил Набор.

– Я тебе не нравлюсь? – напрямик поинтересовался Барнаба.

– Идти дальше на север – ошибка. Ты сказал мне, что там, куда ты собираешься, замерзли мечты Нангог. Звучит похоже на сказку... Но если все так и есть, то в таком холоде не выжить ни человеку, ни зверю. Твое тщеславие погубит всех на борту.

Барнаба опустил руку на покрытый ледяным наростом релинг. Почувствовал корни корабельного древа, проросшего сквозь доски. За последние дни дерево растеряло все листья. Оно готовилось к зиме, настигшей его посреди лета. И посредством дерева Барнаба чувствовал Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта в рассветных весенних лучах над Зеленым морем. Священнослужитель невольно улыбнулся. Даже это было сокращенной формой истинного имени собирателя облаков. Он знал его. Видел в нем сны, был исцелен им. Он знал, что Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, принесет его к цели, хотя Набор и не может себе этого представить. Даже сейчас, касаясь корней в релинге, он чувствовал молчаливое согласие огромного существа. Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, осознавал необходимость найти лед мечты любой ценой.

Барнаба почувствовал, как опускается собиратель облаков. Вскоре они уже скользили среди немногих облаков. Ледяная пустыня простиралась всего в двух тысячах футов под ними. Ночь быстро расправляла широкие крылья над горизонтом. На фоне закатной зари священник разглядел две якорные башни. Это мало, даже для маленького городка.

Над Куни Уну лениво скользили полосы тумана. Барнаба почти не видел под ними темной воды. Зато обнаружил тонкую грязную линию, тянувшуюся по дуге от якорных башен к реке, а затем ведущую по другому берегу дальше на восток.

– Дорога? – негромко удивился он.

– Она ведет к вратам между мирами, – только и сказал Набор.

– Я думал, что все дороги ведут через те ворота, что в Золотом городе, – вмешался Коля, по-прежнему державший над ним тяжелый щит.

– Почти все, – Набор снова потянулся было к плечу, но на этот раз осознал движение быстрее и смущенно потянул себя за нос большим и указательным пальцами, словно это и было целью его беспокойной руки. – Некоторые города находятся слишком далеко от караванных троп, проходимых морских путей и оживленных поднебесных – для собирателей облаков. В этих местах боги поставили врата. Вану – одно из таких мест. Обычно сюда не прилетают собиратели облаков, поэтому якорных башен лишь две. И, несмотря ни на что, этот город очень важен для цапотцев. Все горные племена должны предоставлять рабочих, которых привозят сюда, чтобы собирать белое золото.

– Белое золото? – Коля вдруг проявил неподдельный интерес,

– Не думаю, что ты захочешь марать им руки, – хитро улыбаясь, ответил лоцман и снова умолк.

Полет продлился еще около часа, и солнце уже скрылось за горизонтом, когда они наконец причалили у южной якорной башни. Их приветствовал низкий звук больших витых раковин. На перекладинах башни зажглись дюжины факелов, а на верхней площадке лестницы, вившейся по широкой спирали по внешней стене якорной башни, их встречал седоволосый воин в ослепительно-красном плаще из перьев.

Барнаба первым сошел с корабля по широким сходням и только тут заметил, в каком ужасном состоянии находятся щупальца собирателя облаков. Отчетливо видны были обморожения. Щупальца медленно обвивались вокруг толстых перекладин, торчавших из стен. Было очевидно, что Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, испытывает боль.

– Здесь, на севере, у нас редко бывают гости, – приветствовал его Алый плащ на поразительно хорошем лувийском наречии. Широким жестом он пригласил Барнабу и команду спускаться по лестнице.

– Ты знаешь, кто мы? – Барнаба чувствовал некоторое недоверие. Неужели здесь их уже поджидают ищейки бессмертных? Возможно ли, чтобы слухи о них дошли до столь отдаленных мест?

Цапотец усмехнулся в ответ.

– Ваши бороды. Так могут выглядеть только лувийцы или жители Арама.

Барнаба провел ладонью по заскорузлой ото льда бороде.

– Что ж, пожалуй, так и есть.

– Вы привезли одеяла?

– Нет.

Цапотец на миг остановился.

– Вы приехали не торговать? У нас есть мясо тюленей и шкуры. Ворвань нужна нам самим.

Барнаба тоже остановился и, извиняясь, поднял руки.

– Мы не торговцы.

– Идите дальше, – прошипел цапотец. – Вы выбрали неподходящее время. Нужно скорее спускаться вниз. Укрыться за толстыми стенами, – он бросил встревоженный взгляд на факелы, пламя которых покачивалось на слабом вечернем ветру.

–  Надвигается буря?

Алый плащ отмахнулся.

– Не буря. Придут они. В это время года через два часа после захода солнца всегда дует северный ветер. И они приходят с ним, духи Севера. Не стоит оставаться на улице, когда являются они. Их прикосновение несет смерть. От них не спасут ни теплые плащи, ни доспехи.

Значит, Набор не выдумывал! Только теперь Барнаба заметил, насколько все напряжены. Факелоносцы, стража и носильщики, стоявшие на поперечных балках башни предавшие указаний. Все они то и дело поглядывали на север. Некоторые украдкой осеняли себя знаком отвращающего рога.

– И их нельзя остановить?

– Они не любят огонь. К сожалению, дров очень мало, поэтому мы вынуждены жить словно крысы, – цапотец шмыгнул носом и сплюнул мимо лестницы куда-то в темноту. – Как будто в Вану и без того недостаточно плохо.

Барнаба не понял, что имеет в виду ожесточившийся старый вояка, но не стал переспрашивать. Все молча и быстро стали спускаться по ступеням. У подножия башни открылась широкая площадь, покрытая вытоптанным с ледяным настом снегом, из-за которого каждый шаг сопровождало мрачное поскрипывание. Невысокие дома по краям площади казались заброшенными. Ни в одном из окон не горел свет. Брошенные палатки обрушились под тяжестью снега.

Цапотец подвел их к дому, который, судя по всему, когда-то бил дворцом. С выступающей крыши свисали сосульки длиной в человеческий рост. Широкий портал наполовину засыпало снегом. Они обошли массивные стены и оказались у входа в подвал. От ветра дверь защищал небольшой сугроб. Широкие ступени присыпаны песком. В лицо потянуло дымом, от которого у Барнабы заслезились глаза. Дойдя до подножия лестницы, они увидели пылающий огонь. Старый цапотец спокойно пошел прямо к нему и одним прыжком перемахнул через огонь, а затем обернулся.

– Идите сюда! Это единственный вал, который может защитить нас от ужасов ночи. Теперь вы в безопасности.

Барнаба нерешительно приблизился к костру. По ту сторону огня он увидел полуголого мужчину с уродливым, покрытым татуировками лицом, с проткнутым костяной иглой носом. Он обмакнул пучок длинных перьев в бочонок и взмахнул им над пламенем, которое тут же зашипело и заплясало сильнее. При этом он выкрикивал какие-то заклинания на своем языке.

За спиной у Барнабы на ведущей в подвал лестнице столпились остальные его спутники. Недовольное ворчание и негромкие проклятия себе под нос в конце концов заставили его перепрыгнуть через огонь. Его горячее дыхание на миг коснулось его лица, н вот он уже снова стоял на твердом полу, рядом с татуированным мужчиной.

Их проводник в алом плаще знаком попросил его сделать еще несколько шагов вперед, чтобы за ним могли последовать остальные.

– Здесь вы с командой можете переночевать, небесный путешественник. Должно быть, боги очень любят вас! Иначе никак не объяснить, что вы сумели сюда добраться.

И, не дожидаясь ответа, старый воин повел его дальше в подвал, когда-то использовавшийся, судя по всему, в качестве склада. Странный запах прочно укоренился в неровных белых стенах. Судя по всему, помещение было выбито прямо в камне.

В конце концов они оказались в просторной нише, где горела масляная лампа, а над маленьким язычком пламени поднимался маслянистый дым. На полу были разложены пестрые одеяла, а миска с присыпанной солью рыбой, должно быть, это был их ужин.

Цапотец пригласил сесть. Барнаба опустился на пол, наблюдая, как его люди тоже занимают места в стенных нишах подвала. Цапотцы, нашедшие здесь пристанище, внимания на них не обращали. Завернувшись в пестрые одеяла, они смотрели прямо перед собой или спали. Никто не смотрел на них. Людей здесь было намного больше сотни.

Коля без приглашения бухнулся на пол рядом с Барнабой и потянулся к миске с рыбой. Хозяин бросил на него мрачный взгляд и хотел было что-то сказать, но Барнаба жестом остановил его.

– Прошу, будь к нему снисходителен. Он друсниец.

Старый воин только хмыкнул в ответ.

– Он мой телохранитель. Поклялся не отходить от меня ни на шаг.

Услышав эти слова, Коля поднял голову и вызывающе усмехнулся прямо в лицо цапотцу.

Барнаба взял одно из одеял из колючей шерсти.

– Благодарю за гостеприимство... – Он поглядел на старика.

– Чуллунку Валла, – ответил тот. Теперь он тоже сел. – На твоем языке это означает «воин из льда». Как и большинство здесь, я родом из горных провинций Цапоте, и боюсь, что именно мое имя принесло мне сомнительную честь стать наместником в этом городе вечного льда, – он взял кусочек рыбы и протянул его Барнабе.

Священнослужитель попытался не обращать внимания на желтоватую корочку соли и просто откусил. Когда он пытался прожевать твердую рыбу, ему казалось, что язык вот-вот одеревенеет. Каждая капелька слюны была перенасыщена солью, глоталось с трудом.

Чуллунку протянул ему флягу из тыквы.

– Выпей вот это, – он улыбнулся. – Рыба должна плавать.

Варево было похоже на жидкий огонь. Но привкус соли заглушило. Когда рыба оказалась в животе, Чуллунку одобрительно кивнул. У Коли, судя по всему, с этим трудностей не возникло. Он как раз взял себе второй кусок и жестом попросил передать ему флягу.

– Твой телохранитель ведет себя так, словно он – большой господин.

– Привилегия воинов. Он хорош.

– Хорош в умении подставляться? Судя по его виду, ему крепко досталось.

– Меньше, чем людям, которые бросали мне вызов, – отрезал друсниец.

Что же это, старый цапотец решил подраться с Колей? Барнаба за всю свою жизнь видел достаточно примеров абсурдной воинской гордости, чтобы заволноваться.

–  Тебе наверняка интересно, зачем мы здесь, Чуллунку.

–  Верно, – ответил он, не спуская взгляда с Коли.

Барнаба всю дорогу размышлял о том, что ответить на этот вопрос, поскольку не спросить о цели их путешествия не могли. Он колебался между наглой ложью и историей, хотя бы отчасти похожей на правду. Он никогда не мог представить себя в роли священнослужителя богини Нангог. У любого более-менее лояльного слуги бессмертного не было иного выбора, кроме как быть ее врагом. А цапотцы не славились своей щепетильностью. Значит, нужно сказать полуправду...

– Мы ищем сокровище. Нас послал бессмертный Аарон.

– Бессмертный Аарон?

Коля закатил глаза, словно Чуллунку только что задал очень глупый вопрос.

– Тот самый Аарон, который атаковал храм моего народа в Золотом городе? Я-то думал, вы торговцы. Надо было бросить вас на улице, на вашем поднебесном корабле, на поживу духам бури.

– Мы отправимся дальше, на север, – произнес Барнаба настолько тихо, что кроме Коли его не услышал никто из его товарищей. – Если верить твоим словам, мы все равно все погибнем. Так что можешь сказать, что не предупреждал нас и послал на смерть. Возможно, твои священнослужители будут рады услышать это.

– Еще как будут. Но тебе повезло, небесный путешественник, еще выше мы ценим законы гостеприимства. Сегодня вы получите все необходимое. И я хотел бы, чтобы завтра вы уехали как можно раньше.

Барнаба кивнул, взял еще кусок соленой рыбы к принялся молча жевать, глядя на крохотный пляшущий огонек масляной лампы.

– А где вы находите белое золото? – поинтересовался Коля через некоторое время.

Цапотец склонил голову набок, пристально вгляделся в покрытое шрамами лицо воина. – Тебя интересует золото Вану? – На губах старика играла хитрая улыбка. —Хочешь помочь нам добывать его? Судя по виду, ты человек сильный. Хоть у тебя и всего одна рука, помощь твоя была бы неоценима. Мы переносим белое золото по мосту к вратам между мирами, на другой стороне реки. Идти нужно десять миль. Когда дни настолько коротки, как сейчас, это очень опасно. Нужно достичь ворот до наступления ночи. Три луны тому назад мы потеряли целый караван, – он поднес к губам тыквенную флягу и сделал большой глоток. – Не стоит вам ехать дальше, на север, – Чуллунку пристально поглядел на Барнабу. – Предводитель отвечает за жизнь своих людей. Поворачивай назад!

– Как же ты со своими людьми живешь здесь?

– Мы все добровольцы. Наша страна нуждается в нас, – он снова перевел взгляд на Колю. – Из-за белого золота. У тебя широкие плечи, воин. Если захочешь служить мне три луны, получишь мешок белого золота, какой сумеешь унести.

Глаза друснийца расширились.

– Ты поклялся, что пойдешь со мной на север, – напомнил ему Барнаба.

– Когда я вернусь... – начал Коля, когда за его спиной вдруг раздался голос.

– Осторожнее, ты заключаешь дерьмовую сделку! – К ним подошел лоцман, Набор. – Я же говорил тебе, что у цапотцев весьма своеобразное чувство юмора, идиот. Ни знаешь, что означает «валу» на их языке? Птичий помет. Их белое золото – не что иное, как горы дерьма. Не смотри на меня так, это самая что ни на есть правда!

– Правда, что ли? – вспыхнул Коля.

Чуллунку поднял тыквенную флягу, словно собираясь выпить за его здоровье.

– До последнего слова. И, несмотря на это, вану – наше белое золото. Не проходит и недели, чтобы во время его добычи здесь не погиб рабочий. Мы наполняем пятьсот мешков каждый день. Даже в снежную бурю и даже когда нам угрожают проклятые духи. Мы сражаемся за дерьмо... – Он захихикал так, что Барнаба задумался, в своем ли старик уме.

– Зачем, черт побери, вам нужен птичий помет? – заорал Коля, отнимая у цапотца флягу.

– В качестве удобрения, шрамоликий. Поля в горах, там, откуда я родом, не слишком плодородны. И в джунглях грунт тоже не очень. Если использовать вану, то поле, с которого прежде собирали десять мешков кукурузы, дает четырнадцать. Для нас это величайший дар Нангога. В полудне пути отсюда, в устье реки, находятся скалистые острова, на которых круглый год живут птицы. В теплой воде они находят достаточно пропитания, она же помогает им выжить в самые лютые морозы. Птицы прилетают туда уже не одно тысячелетие. Чайки, а еще забавные существа, которые разучились летать, но зато отлично ныряют. Их помет грудами лежит на скалах. Часть моих рабочих плавает туда на кожаных лодках и собирает его. Ты знал, что от пыли вану можно ослепнуть, если она попадает в глаза слишком часто? А еще на их лодки постоянно нападают клювокрылы. Но они держатся, равно как и мои носильщики. Они страдают здесь, но зато в Цапоте никто не умирает от голода, – он бросил на Колю вызывающий взгляд. – Скажи сам, разве это не лучше золотоносного рудника?

– То есть ты собирался заплатить мне большим мешком дерьма?

– Белого золота, друг мой! – Чуллунку снова захихикал. – Белого золота! Подумай об этом еще раз. Моя оплата гораздо щедрее той, что может предложить тебе бессмертный Аарон. Если ты поедешь дальше на север во имя его, тебя ждет лишь смерть!

В просторном подвале стало тихо. Цапотец произнес свои последние слова настолько громко, что их услышали все.

– Все это сплошные суеверия, – твердым голосом произнес Барнаба. – Там, за стенами, есть смертоносный враг, и мы этого не отрицаем. Холод имя ему! Но от него мы сумеем защититься, – он не осмелился заговорить о Великой богине в присутствии цапотцев. – Когда мы вернемся домой с сокровищами, все вы станете героями. И каждый из вас получит свою долю.

Но на этот раз его слов и энтузиазма оказалось недостаточно, чтобы прогнать страх и сомнения с лиц небесных мореходов. И словно в насмешку над его словами, снаружи послышалось жуткое завывание, когда на город на краю мира без предупреждения налетел северный ветер. Барнаба заметил, что цапотцы поплотнее закутались в одеяла, а ветер продолжал реветь у подножия лестницы и играть с языками пламени в костре у входа. «Я выстою против этих духов, – решительно подумал он. – Нангог защитит меня! Я избран ею! Со мной ничего не может случиться!»