Текст книги "Вторжение драконов. Последняя битва"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 50 страниц)

Дворец из лунного свет

– Чего мы ждем? – этот вопрос Ливианна не осмеливалась задать довольно долго, однако они уже больше часа сидели за покрытой сажей глиняной стеной. Человек-вепрь провёл ее через Золотую сеть в уединенное место на краю широкой, поросшей искореженными кустарниками и истрепанными ветрами зарослями чертополоха. Они прятались в руинах какого-то бедного крестьянского двора.

– Мы ждем луну.

Неужели его голос звучит подавленно? Или ей это только кажется? С момента их первой встречи совместное пребывание казалось невероятным. Ведь он – девантар, заклятый враг. Вместо того, чтобы приводить эльфийку сюда, ему следовало убить ее на месте. Что же ему мешает? Может быть, решение пощадить ее было лишь мимолетной причудой? Сейчас, в этот самый миг он, по крайней мере, кажется, не думал о ее смерти. Несмотря на то что он сидел рядом с ней, мысленно девантар находился где-то очень далеко.

– Она любила это место, – вдруг произнес Человек-вепрь.

Ливианна промолчала, надеясь, что он скажет что-нибудь еще. Для нее было загадкой, как можно любить это место. Перед ними возвышался одинокий холм, на песчаном грунте которого высились одинокие крутые скалы и лабиринт развалин. Вокруг раскинулась степь. Местами видны были русла пересохших ручьев, похожие на глубокие извилистые морщины.

По пути сюда Ливианна заметила две заброшенных деревни. Видела на песке следы лис, отпечатки копыт диких коз. Судя по всему, здесь почти не было воды и дети человеческие пытались этого места избегать.

– Ее чары еще не совсем рассеялись...

Он говорит об Анату?

–• Еще миг, —• Человек-вепрь указал на затянутое тучами ночное небо. —Сейчас ты увидишь его!

Из-за туч показалась луна, и холм мгновенно преобразился. Меж обломков скал возникли лучи серебристого света, вздымаясь к самым небесам или строя в ночи зачарованные арки. Появились прозрачные стены, купола и фронтоны из жидкого серебра, однако были в стенах и бреши. Некоторые лучи подобно копьям пронзали широкую равнину, другие дрожали, словно стены под ударами массивного тарана.

– От него осталась лишь тень былого величия. Дворец Анату, возведенный из лунного света на холме Лума. Легенда для детей человеческих. Храм красоты и знания. Увы...

Луну закрыли тучи, и игра света на холме поблекла так же внезапно, как и появилась.

– Раньше я любил приходить сюда и был желанным гостем. Никогда не понимал, почему она связалась с Пурпурным. Со зверем. С врагом. Именно она, которая всегда старалась нести в мир красоту.

Неужели Вепреголовый любил Анату? Ливианна не осмелилась спросить его об этом. И как может он говорить о чудовищах, это неуклюжее создание с когтистыми лапами и головой вепря!

– Почему ты не спросил ее? Почему не спросишь теперь? Ведь она ваша пленница в Желтой башне.

Девантар посмотрел на нее сверху вниз своими небесно-синими глазами.

– Она была тяжело ранена в бою. Ишта пронзила ее копьем, через челюсть в мозг. Половину языка отрезало, она лишилась рассудка. Теперь может только бормотать, говорит какие-то совершенно не связанные между собой вещи. Несет полную чушь. Постоянно бормочет о живом зеркале. Это если я правильно понимаю ее... – Он вздохнул. – Она уже не может объяснить, что имеет в виду. Может быть, думает, что сама сделала это. Ее рассудок такой же, как и дворец из лунного света. Одни руины.

– И ты никогда не возвращался сюда?

Он понурился, тяжелая голова опустилась на грудь.

– Иногда, в полнолуние, я прихожу сюда. Жду, что ее дворец возродится вновь, мечтаю о том, что утрачено навеки.

– Вы же боги этого мира. Разве вы не могли исцелить Анату?

Он покачал головой.

– Конечно, могли. Но мои братья и сестры решили, что это должно стать частью наказания: невозможность исцелиться. Ее раны открываются снова и снова, она не может выздороветь и не может умереть. Она предала нас всех, спаривалась с врагом. С драконом! – Последние слова он прокричал, и ночь отозвалась эхом.

Ливианна отпрянула. Его гнев был подобен опаляющему пламени, потянувшемуся к ее рассудку. Теперь она была уверена в том, что когда-то он любил Анату, и теперь не может простить ей того, что она выбрала другого.

– Почему ты никогда не поднимался на холм?

– Слишком много воспоминаний, – мрачно ответил он. – Но в эту ночь я готов встретиться с ними лицом к лицу. Когда-то там, наверху, был храм. Верховной жрицей в нем была женщина, которую звали Уста Богини. Дочь человеческая, устами которой говорила моя сестра, с которой делилась всеми своими мыслями и чувствами. Душа верховной жрицы была связана с ее душой. Эта жрица знала ее лучше, чем мы, ее братья и сестры. Мы отыщем ее и потребуем ответа.

– Как ты можешь надеяться найти ее живой? Ведь она лишь человек, должна была умереть давным-давно.

Он обернулся к ней, сердито сверкнули холодные глаза.

– Ты забыла о том, кто я? Бог для детей человеческих! Я могу получить ответы, даже за порогом смерти. Они принадлежат нам, девантарам. Навеки! – И с этими словами он перешагнул через невысокую стену и направился к горе.

Ливианна последовала за ним. На душе было тревожно. Если он думает так о людях, то что же насчет нее? Может быть, видит в ней подручное средство, которое можно использовать по своему усмотрению? Сама она не задумываясь принесла бы в жертву одного, а то и дюжину кобольдов, если бы это помогло достичь желаемого. Нужно быть начеку. Уйти от девантара ей не удастся, несмотря на то что мысленно он сейчас был далеко.

Перешагивая через заросли чертополоха и упавшие колонны, они поднимались на холм. Что бы ни было здесь прежде, кроме дворца из лунного света, но к его разрушению подошли основательнее, чем это могли сделать обычные люди в гневе. Казалось, холм стал жертвой землетрясения. Или, быть может, ярости девантаров из-за предательства Анату.

Примерно в центре холма они наткнулись на массивную стену, сложенную из больших тесаных камней. Вдоль стены, похожие на огромные каменные бочонки лежали обломки колонн. Вытесанные в камне рисунки почти стерли песок и время.

И внезапно прямо перед стеной возник вал из прозрачного света. Ливианна вздрогнула от испуга, споткнулась, когда ее камзол запутался в ветках чертополоха. Из-за туч снова показалась луна.

Эльфийка обругала себя за пугливость. Слишком задумалась об изображениях и на миг забыла о зачарованном дворце.

Человек-вепрь обернулся, бросил на нее насмешливый взгляд. В шерсти на его ногах запутались репья. Внезапно глаза его сузились. Подняв правую руку, он наклонился. Когтистая лапа метнулась вперед. Ливианна перекатилась на бок, обнажила меч. Несмотря на то, что это умеющее читать мысли чудовище не удивить, она не станет сдаваться без боя.

– Спокойно! – Его низкий голос пронизывал до костей. Он поднял что-то, лежавшее прямо у нее под ногами, меж камней и пожухлой травы. Череп!

– Жрец в Священной роще смог рассказать мне немного о том камне, что стоял в святилище. Только о том, что много сотен лет назад из звезды альвов вышел серебряный лев и потребовал, чтобы гетман Трех Дубов собрал войско. Пообещал им богатую добычу, если они придут сюда, чтобы убить святотатцев, по-прежнему почитавших предательницу Анату.

Ливианна представила себе серебристого льва, атаковавшего Бидайн, когда они обе пытались бежать с Нангога. Эти существа из живого металла были очень могущественны.

– А в чем заключается задача львов?

– Они посланцы богов, – пояснил Человек-вепрь и положил череп на обломок одной из колонн. – Мы посылаем их, чтобы передать известия или чтобы открыть врата в Золотую сеть. Дети человеческие боятся и почитают их. Они никогда не осмелились бы противиться желанию серебряного льва. Мне вот только интересно, кто послал львов в Друсну? Явно не Ишта. Она относилась к здешним жрицам уважительно. Не по доброй воле, но если бы она принялась уничтожать священнослужителей, то это бросило бы тень на нее саму.

– Почему? – Эта мысль показалась Ливианне очень нелогичной. Ведь Иште пришлось бы постоянно бояться недовольства и интриг среди жрецов.

– Мы все знали, что Ишта чувствует себя обделенной – когда мы выбирали семерых среди нас, которые должны были стать живыми богами для семи самых могущественных империй детей человеческих. Многие из нас не хотели выполнять эту задачу. Мы все понимали, что придется распроститься со свободой, если выбор падет на нас. Ведущие боги станут подобны пастухам, которые не имеют права терять из вида свою паству, станут примером и хранителем своих народов на веки вечные. Анату противилась этой ноше, не хотела быть богиней для детей человеческих. Но отказаться не могла.

– Но почему вы сделали ее богиней Лувии, если она не хотела этого? – Ливианна поразилась нерациональному мышлению девантаров, но тут же попыталась загнать эту мысль поглубже. Туг же осознала она и кое-что еще. Чем больше рассказывает ей Вепреголовый, тем меньше у нее шансов уйти живой! Она драконница, и он это знает. Все, о чем доведется ей узнать, станет известно Золотому, который умеет читать мысли. Она не сможет скрыть от своего наставника ничего, даже если захочет.

– Выбрать Анату было правильно, поскольку она, сколько я ее помню, всегда пыталась сделать мир лучше, а Ишта стремилась только к власти. Если бы предательство Анату не было настолько очевидно, если бы Ишта не принесла в доказательство голову Пурпурного, то никогда не стала бы богиней Лувии. Даже жрицы Анату подтвердили, что видели свою госпожу вместе с небесным змеем. Они не были частью заговора, поэтому их не покарали.

Ливианна окинула взглядом руины.

– И все же они были убиты. Зачем? Кто же послал серебряного льва в Друсну?

– Наши народы враждуют. Войны и нападения в порядке вещей. Впрочем, то, что друснийцы осмелились проникнуть настолько глубоко в Лувию, достаточно необычно.

Девантар сердито покачал массивной головой.

– Может быть, Великий Медведь послал своего льва, чтобы вознаградить гетмана Трех Дубов легкой добычей? А стелу они забрали с собой, потому что гетману понравилось изображенное на ней и потому что они шли по тропам альвов. Иди они через всю страну, ни за что не потащили бы такой тяжеленный камень. Что ж, поищем ответы! – И с этими словами девантар поднял к небу свою огромную лапу и издал несколько гортанных звуков.

Ливианна почувствовала, как изменилась вокруг нее магическая сеть, даже ее собственная аура оказалась вплетена в заклинание для его поддержания. По спине побежали мурашки. Она стала частью того, что сейчас происходило.

Человек-вепрь по-прежнему выкрикивал в небо свое заклятие. Голос девантара с каждым словом становился все ниже. В нем теперь слышалось странное эхо, словно бы он кричал в шахту глубокого колодца. Тучи скрыли луну, выпили ее свет. Дворец Анату померк. Когда исчезли даже звезды на небе, на холме воцарилась полнейшая темнота.

И в этот миг абсолютной черноты в пустых глазницах человеческого черепа вспыхнул свет. Он был темно-красным, похожие на угасающие угли в очаге.

– Кто ты? – спросил девантар.

– Алаваши, слуга Анату, – не голос, а еле слышимый шепот, окруживший вдруг эльфийку, словно дуновение ветерка, возвещавшего о приближении бури.

Ливианна чувствовала, как магическая сеть пытается сломить противоестественное заклятие, но девантар вырвал у нее еще больше силы.

– Кто убил тебя?

– Мужчины, чьи волосы были словно золото и рассветный огонь. Они осквернили храм. И не только его...

– Грабителей сопровождал серебряный лев. Ты узнала его, Алаваши? Какому богу он служил?

– Он был мне незнаком.

– Было ли в нем что-то особенное? Была ли у него золотая грива?

Некоторое время было тихо.

– Нет, —• послышался в конце концов шепот в ночи.

Казалось, Человек-вепрь разозлился.

– Можно я? – негромко поинтересовалась Ливианна. Даже собственный голос казался ей более низким и чужим.

Девантар резко махнул рукой, что Ливианна расценила как разрешение.

– Грабители украли стелу, на которой изображена Ишта, пронзающая копьем Пурпурного. Ниже на этой стеле изображена Анату, кто-то держит ее. Кто ее держал?

– Длиннорукий и Пернатый, – шепнула ночь.

– Кто это? – За вопрос Вепреголовый вознаградил эльфийку сердитым взглядом.

– – Враг!

– Что изображено на стеле? – вскинулся девантар.

– Истина за зеркалом.

Девантар выругался.

– Тот же бред, что и у Анату!

– Кто создал картину? – спросила Ливианна.

– Катаката, камнетес.

– Кто ей это поручил? – нетерпеливо вмешался разговор Человек-вепрь.

– Ияли, Уста богини, – ответил замогильный голос.

–Она объяснила вам, что это значит?

– Эта картина постоянно всплывала в мыслях богини.

– Так мы ничего не добьемся, – разозлился Вепреголовый. – Где могила Ияли? Скажи мне, где она!

– Мужчины с волосами цвета зари тоже хотели знать это. Они были очень жестоки, но мы не выдали Ияли.

– Ты скажешь мне...

– Что, человек-вепрь? Что ты можешь со мной сделать? Я убита. Мой род давно угас. Все, что имело для меня смысл в жизни, растаяло. Чего мне бояться? От меня остался лишь голос.

Вепреголовый промолчал. Казалось, вся его ярость улетучилась. Напряжение спало. Он понял, что Алаваши говорит правду.

Но Ливианна была не готова сдаваться. Верховная жрица подала знак с помощью стелы. Возможно, есть и другие такие.

– Я думаю, что с Анату поступили несправедливо. Мы пришли, чтобы вернуть ее имени былую, чистоту. Прошу, помоги нам, Алаваши.

– Кто ты? Твой голос мне незнаком. Ты его новая возлюбленная? Его голос совсем не изменился за века, – послышалось из темноты.

– Подруга, – поспешно ответил Человек-вепрь, и при мысли о том, что это может значить, по спине Ливианны пробежал холодок. От него исходило ощущение силы. Но эта голова... И когти... Одна мысль о том, как они тянутся к ней...

– Ты никогда не остаешься надолго один, —. в голосе жрицы сквозило разочарование. – Она так долго ждала тебя. Надеялась на тебя. Ияли рассказывала нам об этом.

– Я был с ней. Она лишилась рассудка. Несет чушь, ни слова не понять.

– Ияли была в мыслях Анату. Она была Устами Богини. Делила с ней все тайны. Тебе стоило лишь прийти – и ты узнал бы все! Она так ждала тебя. Где же ты был?

Ливианна видела, насколько неприятны эти расспросы Вепреголовому. Он понурился. Ноздри его раздувались, он тяжело дышал.

– Темные были времена. Мы все шпионили друг за другом. Все боялись, что среди нас есть и другие предатели. Если Анату, которая всегда была примером для подражания, связалась с небесным змеем, то кому же можно доверять?

– Когда Ияли поняла, что ты не придешь, она приказала Катакате изготовить стелу с изображением Длиннорукого и Пернатого. Должны были быть и другие стелы. Катаката работала над этой семь лун.

– И как же должны были выглядеть другие стелы? – поинтересовался девантар.

– Не знаю. Устами Богини была Ияли! Она не приходила к нам, простым жрицам, не делилась с нами своими тайнами. Она хотела спрятать их в стелах Катакаты, чтобы ты нашел их. Наверное, Анату не теряла надежды на то, что однажды ты вернешься в ее дворец. Но вместо тебя пришли мужчины с волосами цвета утренней зари, и все погибло.

– Что стало с Ияли? – не отставал Человек-вепрь.

Голос умолк. Слышен был лишь шепот ветра в руинах. А затем заклинание девантара рухнуло, вернулся лунный свет, а с ним восстал и зачарованный дворец Анату.

– Она ушла, – произнес Вепреголовый и опустился на колени. – Предпочла умереть, нежели выдать эту последнюю тайну друснийцам. Зачем же выдавать ее мне, когда я так разочаровал ее, – и с этими словами он погрузил свою когтистую лапу в каменистый грунт, вырыл в нем ямку. Выкопав примерно фут, он осторожно взял в лапы череп, лежавший на колонне. – Прости, что нарушил твой сон, Алаваши, – поразительно мягким голосом произнес он. – Теперь покойся с миром. И знай, я раскрою тайну несправедливости, постигшей Анату. Даже если это будет моим последним деянием.

Ливианна с удивлением смотрела на него. Такого великодушия от девантара она не ожидала. Может быть, они все же не такие, как ей рассказывали?

Человек-вепрь осторожно вложил череп в ямку, затем наполнил ее песком и мелкими камешками, а затем отломил цветок чертополоха и положил его на могилу. С мрачным выражением на лице поднялся.

– Мы поищем за камнем. Это было самое надежное место в храме. Там мы найдем останки Ияли, поскольку дверь в эту комнату можно было открыть только снаружи. Если жрицы умерли, не выдав ее тайны, она умерла там от обезвоживания.

Воды молчания

Девантар повел Ливианну выше по холму, по руинам и сквозь прозрачные стены дворца, созданного из лунного света. Среди зарослей чертополоха все чаще встречались кости. Судя по всему, храм был огромен. Они спускались по лестницам с разбитыми ступенями, проходили мимо наполовину засыпанных дверных проемов, которые, видимо, вели когда-то внутрь холма.

На некоторых, стенах еще сохранились остатки росписи, изображавшей усеянные цветами луга, полные птиц и всякого зверья. На других картинах Ливианна увидела женщин в белых одеждах, собиравших урожай. Жрицы?

В конце концов они оказались во дворе, с трех сторон окруженном широкими лестницами, похожими на террасы. Здесь разрослось просто море чертополоха, от которого исходил тяжелый цветочный запах. Кое-где среди сорняков виднелись цветы и спрятавшиеся в кустарнике пеньки.

– Когда-то здесь был сад Анату, – пояснил Человек-вепрь, и голос его прозвучал меланхолично из-за воспоминаний о давно минувших счастливых днях. – Он был знаменит далеко за пределами Лувии. Здесь росли деревья и цветы со всего мира, воздух полнился веселым птичьим щебетом и ароматом экзотических цветов. Анату проводила здесь много часов.

Во дворе стояли три стелы. Камни были вдвое выше Ливианны. Эльфийке стало любопытно, она обошла их со всех сторон, провела рукой по гладко отполированным поверхностям. Судя по всему, их никогда не украшали изображения. В конце небольшого ряда стел был еще один пьедестал, на котором лежали обломки камней.

– Это новые стелы, —• заметил Вепреголовый и поднял один из обломков. – Раньше здесь был натянут тент от солнца, а фонтан освежал воздух в жаркие дни.

Ливианна подошла к нему, поглядела на кусок камня, который он держал в когтистой лапе.

– Это такой же, как тот, из которого сделана стела, стоявшая в Священной роще в Друсне, – оглядевшись по сторонам, она перевернула ногой камень побольше. На нем были видны очертания плеча. Кто-то долго бил по рельефу, пока от него не остались лишь внешние линии изображения.

«Длиннорукий и Пернатый, – подумала Ливианна. – Ничто из оставшегося здесь не доказывает, что когда-то они были изображены на стеле. Почему о них нет ни слова в легенде о сражении Ишты с Пурпурным? Быть может, девантар не захотела делиться с ними славой, или же была здесь другая, более мрачная тайна?»

Человек-вепрь положил камень обратно на пьедестал и направился к лестнице, которая вела между террасами к северному краю двора. Ливианна последовала за ним до третьего уровня, где он остановился, повернул на запад и наконец протиснулся меж высохших кустов чертополоха, дойдя до стены, окружавшей террасы. Здесь росли колючие заросли, крепко вцепившиеся в стенную кладку.

Раздраженно взмахнув рукой, Человек-вепрь отодвинул в сторону ветви, замер на миг и выругался. В стене перед ними была выломана дыра.

– Они нашли и комнату за камнем, – в отчаянии произнес девантар, произнес слово силы, и в темноте за кустарником вспыхнул серебристый свет.

Проход в стене был почти до бедер завален обломками камня и песком. Девантар с трудом протиснулся вглубь комнаты. Ливианне тоже пришлось встать на четвереньки, чтобы попасть в потайную комнату. Судя по всему, трое девантаров объединились ради свержения Анату. Укрытие верховной жрицы Анату тоже не осталось незамеченным. Как Человек-вепрь мог надеяться найти какой-то след? Они наверняка не оставили ничего.

Эльфийка с любопытством оглядывалась по сторонам. Стены в потайной комнате тоже были расписаны. На них изображалась охота на львов в высоком тростнике. У Анату был лук и колчан со стрелами. Рядом с ней шел воин в шлеме из клыков. Даже в серебристом свете, искажавшем краски, было отчетливо видно, что глаза у воина небесно-голубого цвета.

– Что-то нашла? – недоверчиво поинтересовался девантар.

– Тебе известны мои мысли.

И ты пытаешься спрятать нечто важное за потоком ничего не значащих образов. Неужели ты надеешься утомить меня банальностями, чтобы я перестал искать и не стал копать до самого дна?

Ливианна судорожно сглотнула. А потом стала усиленно думать о детской песенке, которую так часто пела своим малышам.

 
Тени сплетая,
Сон позовет,
Ночь наступает,
Сладко поет.
Они друзья твои, пойми,
Открой им сердце, отвори,
Ведут тебя сквозь двери сна...
 

– Оставь эти игры, Ливианна. Да, все правда, у нас с Анату был бурный роман. Я часто бывал здесь, и именно моя уязвленная гордость помешала мне исследовать подоплеку случившегося... Как она могла предпочесть мне ящерицу? Чудовище! Нашего заклятого врага! Поэтому я не пытался предотвратить случившееся. А она все надеялась на меня, судя по всему. Ишта позаботилась о том, чтобы Анату больше ничего не смогла мне рассказать, а все доказательства против нее были просто неоспоримы. Какая разница, что предавать нас совсем не в ее духе, если Ишта принесла в Желтую башню голову небесного змея, который был любовником Анату? Его видели даже жрицы этого проклятого храма. Он был здесь и встречался с Анату у всех на глазах. Они не хотели вредить своей повелительнице, но не могли скрыть свои воспоминания и мысли, так же, как и ты, Ливианна. Доказательства против Анату были ошеломляющими. Я, да и все мы не хотели ей помогать. Мы не хотели лечить ее и слушать ее ложь. Мы хотели видеть, как она страдает за свое предательство. Даже я не голосовал против того, чтобы запереть ее в черепе любовника, в Желтой башне, там, где мы всякий раз будем помнить о том, какова цена предательства... И знал о даре Ияли, Уст Богини. Но зачем мне было ходить к ней? Я верил в вину Анату, я игнорировал мольбу в глазах Анату всякий раз, проходя мимо ее темницы, не слушал ее лепет. О, задетая гордость – моя величайшая слабость. Ишта все правильно рассчитала.

Но похоже, ее беспокоило то, что рано или поздно я снова начну мыслить здраво, поэтому Ияли следовало убрать. Я не знаю, как именно она это сделала. Наверняка не ее серебряный лев привел сюда друснийцев. Возможно, она рассказала Великому Медведю о сокровищах храма, сыграла на том, что он сможет щедро вознаградить своих людей за грабеж? Возможно, Длиннорукий или Пернатый дали ей своего серебряного льва? В общем-то, неважно, как именно она привела сюда друснийцев – я уверен, что именно Ишта стоит за всем случившимся, – в конце концов он умолк. Уже спокойнее окинул взглядом коридор с ярко раскрашенными стенами, из которого вели три двери. Та, что была слева, вся была опалена – когда-то языки пламени били выше дверного проема, даже потолок был покрыт сажей.

– Думаешь, Ишта побывала здесь после того, как ушли друснийцы? Тогда она и стерла остатки картин с разбитых камней рядом со стелами. Она уничтожила все доказательства того, о чем уже не могла сказать, но, наверное, могла еще думать Анату, и таким образом поведать через уста верховной жрицы Ияли. Если это так, ты не найдешь ничего.

Человек-вепрь холодно рассмеялся.

– Моя сестра знает меня и мои слабости, и я тоже знаю ее. Ее проблема в высокомерии. Она была уверена, что украденную стелу никогда не найдут в бесконечных лесах Друсны. Но ты обратила на нее внимание. И ты изучила разрушенные рельефы в храме в Запретной долине. Место, где я провел тысячи часов, не видя в тех разрушениях ничего, кроме слепой ярости детей человеческих. На тебя вся моя надежда, Ливианна. Ты видишь мир другими глазами, нежели я, мыслишь иначе, чем девантары. Ты можешь обнаружить то, на что я не обращу внимания. И какой бы умной и предусмотрительной ни была Ишта, она не могла даже предположить, что я заключу союз с детьми альвов, чтобы раскрыть ее интриги.

Его надежды тяжким грузом легли на плечи Ливианны. Задумалась она и о том, что он сделает, если она разочарует его. Терзаясь сомнениями, она инстинктивно вошла в дверь слева, в ту самую комнату, где когда-то полыхал пожар. Здесь были лишь копоть и обожженные куски глины, покрывавшие почти весь пол. Опустившись на колени, эльфийка подняла один из обломков. Когда-то это были глиняные дощечки. Самые крупные фрагменты, что ей удалось найти, были размером меньше ее ногтя. Если Ияли оставила свое последнее послание, то оно все еще было здесь, но прочесть хранившиеся здесь когда-то тексты было просто невозможно. Обломков были, наверное, миллионы, и они полностью усеивали пол комнаты.

Ливианна пристально вгляделась в темные стены. Вероятнее всего, жертвой огня пали деревянные шкафы, стоявшие вдоль стен.

– Здесь мы ничего не найдем, – произнесла она, пытаясь заставить голос звучать энергично, а не подавленно, затем поднялась и вышла из комнаты.

Человек-вепрь пошел за ней, когда она переступила порог комнаты в конце коридора. Это было помещение с поразительно высоким сводом. Когда-то, судя по всему, здесь были занавески, от которых не осталось и следа. В центре комнаты возвышался каменный пьедестал, на котором виднелись остатки ковров. Быть может, это было тайное любовное ложе Анату? Девантар остановился в дверях. Кажется, ему было неприятно входить в комнату. Неужели он все еще не преодолел свою ревность, или же у него были иные причины избегать этой комнаты?

Ливианна внимательно огляделась по сторонам. Отодвинула обрывки ковров, обследовала стены, на которых красовались изображения зарослей цветов, где было полно певчих птиц. Открыв Незримое око, эльфийка пристально вгляделась в линии магической сети, пронизывавшие комнату. Их было немного, и все они вибрировали, источая мягкий золотистый свет. Спокойствие и гармония. Не было спрятанных, все еще действующих заклинаний, да и разыгравшаяся здесь когда-то драма, когда Анату влюбилась в Пурпурного, не оставила следов в магической матрице. Кроме того, ничто не указывало на то, что Уста Богини искала пристанище именно здесь. Даже всепоглощающая ярость Ишты пощадила эту комнату, всю работу выполнило время.

– Ничего, – спокойно заявила Ливианна, выходя из комнаты. Во всем облике девантара читалось разочарование. Похоже, по поводу третьей комнаты он не питал вообще никаких надежд.

Эльфийка прошла мимо него, оказалась настолько близко, что почувствовала запах его пота. Он не был неприятным. Почему девантар решил выглядеть как чудовище? Если тот изображенный на картине со сценой охоты мужчина – это он в прошлом, то когда-то он был очень даже привлекателен.

Ливианна заметила, что он посмотрел на нее, и покраснела. Женщина совсем забыла, что он может читать ее мысли, когда ему заблагорассудится. Кроме того, она стояла перед ним в облике мужчины! И эльфийка решительно вошла в дверь, ведущую в последнюю комнату.

В отличие от предыдущей, она была маленькой, и был в ней только бассейн, покрытый толстым слоем пыли, равно как и несколько стеклянных бутылочек, выстроенные вдоль бассейна. Ливианна окинула взглядом стены, в отчаянной надежде найти какое-нибудь скрытое указание. Здесь штукатурка потрескалась. Судя по всему, эта комната больше пострадала от случившегося под холмом землетрясения, нежели две другие комнаты. На выкрашенных синим стенах были изображены рыбы, осьминоги и дельфины.

Ливианна склонилась над бассейном, опустила руку в пыль и увидела под ней толстое темно-зеленое стекло. В самом углу что-то лежало.

– Ни следа Ияли, – произнесла эльфийка, когда девантар подошел к ней. – Кажется, Ишта действовала основательно.

– Нет, – возразил человек-вепрь, указав на длинный ряд одинаковых бутылочек, стоявших на полу. – Кажется, Ияли была очень храброй женщиной. Она вошла в воды молчания. Для этого требуется немалое мужество!

Ливианна слушала вполуха, наклонилась далеко вперед и подняла с пола неглубокого бассейна какой-то предмет. Это было золотое кольцо в форме закручивающейся в спираль змеи, покрытое засохшей грязью. Для плода рук детей человеческих оно получилось очень удачным. Была видна каждая чешуйка змеи, а вместо глаз были вставлены рубиновые осколки.

– Что такое «воды молчания»? Хочешь сказать, она утопилась в этом бассейне?

– Таким образом она не сумела бы защитить тайны, доверенные ей Анату. Ишта тоже не испугалась бы и вызвала бы голос Ияли из темноты. Она шантажировала жрицу. Прошло совсем немного времени после сражения с Пурпурным. Возможно, она нашла живых родственников Ияли или стала грозить убить всех жриц жестокой смертью. Кто знает... Ишта очень ловко умеет находить слабые места людей и девантаров. Даже смерть не защитила бы Ияли от моей беспощадной сестрицы. Все, что нужно нам, девантарам, чтоб вызвать голос умершего, это кость или волосок. Ияли вошла в ванную из кислоты, чтобы от нее ничего не осталось. Воды молчания. Единственный способ навеки обрести покой.

Ливианна попыталась представить себе, что пришлось вытерпеть жрице. Как она вошла в ванную? Как перенесла эту боль, когда кислота стала растворять ее кожу, разъедать плоть? Как устояла перед желанием выскочить из ванной, чтобы прекратить муки?

– Как Ишта могла не заметить кольцо?

Человек-вепрь фыркнул.

– В первые часы после самоубийства Ияли жидкость наверняка была мутной. Дна бассейна не было видно. А потом... Кто бы ни потянулся за кольцом, он горько пожалел бы об этом.

– Но разве Ишта не должна была забрать кольцо?

– Зачем? Золото ничего не значит для нас, девантаров. А от кольца нет никакого проку для того, чтобы вызвать дух Ияли. Ишта наверняка кипела от ярости, когда была здесь. Совершив самоубийство, Ияли навеки ускользнула от нее, и моя сестра теперь никогда не будет уверена в том, не оставили ли Уста Богини намека на интригу, затеянную против ее госпожи.

– Что ж, судя по всему, не здесь, – Ливианна сжала кольцо в ладони. – Я ничего не нашла. Я... – Он заметил. Зря она попыталась обмануть его.

– Хорошо, что ты знаешь это, – резко произнес девантар. – Ни одна твоя мысль не ускользнет от меня. Так зачем тебе кольцо?

– В Альвенмарке есть много видов магии. Я знаю кое-кого, кто очень далеко продвинулся на пути познания ее темной разновидности. Возможно, с помощью этого кольца она смогла бы установить связь с Ияли. Но для этого тебе нужно отпустить меня с кольцом и довериться мне.

– Если я отпущу тебя, ты пойдешь к своему наставнику, ящеру?

Ливианна кивнула.

– Я поклялась в верности Золотому и никогда не предам его. Но сначала я навещу колдунью, которая сможете помощью кольца...