Текст книги "Шипы в сердце. Том второй (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)
Глава тридцатая: Барби
Я влетаю в квартиру, как небольшой ураган, сбрасывая на ходу кроссовки и стягивая влажную от пота шапку. Щеки горят после вечерней пробежки, а в легких еще немного жжется от все еще прохладного апрельского воздуха, хотя он уже насквозь пропитан весной.
Сегодня у меня была тренировка по тайскому боксу, после которой мне оказалось мало и я решила «накрутить» на свой внутренний спидометр еще несколько кэмэ. Но там где пара – там и все пять, так что в дом я захожу с приятной усталостью в мышцах и приятной, правильной пустотой в голове.
– Я дома! – кричу, направляясь в ванную, потому что одежда и волосы липнут к телу.
– Ужинать будете, Кристина Сергеевна? – раздается из кухни ее спокойный голос. – Галина Петровна оставила горбушу и салат как вы любите.
– Обязательно! Через десять минут!
Быстро принимаю душ, смывая с себя остатки дня – напряжение, усталость, мысли о работе. Дела с магазином идут настолько хорошо, что – как бы смешно это не звучало – мы с Олей начинаем сомневаться, вывезет ли его площадь все наши грандиозные замыслы. И это буквально всего через четыре месяца после открытия. Бывают дни, когда я так глубоко погружаюсь в эти приятные хлопоты, что даже дома приходится буквально силой тащить себя за волосы из бесконечных стратегий, планирования и новых интересных ивентов. Поэтому я завела первое нерушимое правило – дома никакой работы. Точка.
Я переодеваюсь в мягкие домашние брюки и уютный свитер, и вприпрыжку бегу на кухню, потому что ароматы оттуда как всегда просто ошеломительные.
Сто уже накрыт, но первым делом тянусь к моему маленькому Морковному Принцу – пару недель он самостоятельно сел в своих пять с небольшим месяцев, а теперь уже уверенно сидит в детском стульчике и встречает меня широкой улыбкой, смехом и тянущимися навстречу ручками.
Мое сердце моментально тает, превращается в густой ванильный сироп.
Я беру его на руки, целую в пухлую щечку и он встречает эту нежность взрывом радости.
Пока Елена Павловна готовит его ужин – Марик уже распробовал пюре с перетертым брокколи и фруктовые кашки – я без остановки трещу ему, как соскучилась. В основном стараюсь не оставлять его больше чем на полдня, но иногда – как сегодня – домой получается залететь только чтобы переодеться.
Еще и выходные впереди – Вадим, как обычно, заберет его до воскресенья.
Мы ужинаем втроем – я, аппетитно жующий Марик и Елена Павловна. В квартире тихо, пахнет уже не так, как раньше, а моим домом, и на мгновение даже кажется, что все хорошо.
Что жизнь – простая и понятная штука.
Но потом мой взгляд падает пиликнувший телефон, и иллюзия рушится.
Авдеев: Проблемы с погодой, задержусь. Буду только завтра к обеду. Заберу Марка вечером, около шести.
Я несколько раз перечитываю сухие деловые строчки и внутри все сжимается.
Между нами все вежливо и корректно, как на приеме у английской королевы.
Ни намека на то, что было. Ни слова о тех признаниях, которые прозвучали месяц назад у Оперного.
Иногда мне хочется плюнуть на свое решение быть спокойнее, и выпытать у него, действительно ли он просто все забыл.
Но на помощь приходят сказанные Галиной Петровной слова – вода камень точит.
Нам обоим эта тишина только на пользу. По крайней мере, я очень хочу в это верить, хотя, если быть честной до конца, у меня просто нет другого выхода.
Ответ я набираю через десять минут, когда тарелка Марика пустеет и он получает свою заслуженную порцию фруктового пюре – не знаю, будет ли он в папу физическими данными (очень надеюсь, что ДА!), но уже сейчас аппетит у него богатырский.
Пишу Вадиму: «Хорошо, не проблема».
Несколько минут медлю и отправляю вдогонку: «Могу привезу его к тебе завтра к полудню? Чтобы не катался туда-сюда после перелета»
Я не предлагаю ему ничего нового – мы время от времени так делаем, по моей инициативе и Вадим всегда благодарен, что я иду ему навстречу.
Но все равно каждый раз жутко страшно, что он ответит в духе «Не нужно, я буду не сам» – такой вариант, несмотря на слепую веру в то, что для нас еще не все кончено, тоже не стоит сбрасывать со счетов. Но я все равно стараюсь не поддаваться упадническим настроениям.
Ответ приходит почти сразу: «Спасибо, Кристина. Было бы отлично».
И все. Ни смайлика. Ни вопроса «Как дела?». Просто «Спасибо».
Я откладываю телефон и заставляю себя улыбнуться Елене Павловне – мне кажется, она уже по выражению моего лица понимает, кто мне пишет и по каким вопросам.
– Вадим Александрович завтра задерживается, – говорю как можно беззаботнее. – Прилетит только к обеду. Так что отвезу Марка сама.
– Я приеду с утра, чтобы помочь, – тут же вызывается помочь она, хотя традиционно приезжает с понедельника по пятницу.
– Мы справимся, – я даю Марку остатки фруктового пюре, и он охотно облизывает ложку, а потом протестующе хнычет, потому что по его мнению там должно было быть больше. Вскакиваю, беру его на руки – его тепло всегда согревает и помогает держать под контролем грозящие выйти за берега чувства. – Все хорошо, Елена Павловна, вы и так слишком много внеурочно с ним сидите. Отдыхайте.
На следующий день я собираю Марка с какой-то особенной тщательностью. Выбираю мягкий, велюровый костюмчик, стильного серого цвета. Надеваю теплую шапочку с помпоном. Мой маленький принц должен быть неотразим абсолютно всегда – и именно так он и выглядит. Ему только полгода, но уже сейчас он собирает женские взгляды, особенно – когда начинает улыбаться в ответ. Улыбается он почти всегда, а вот плачет – только строго по каким-то поводам, но тоже редко.
Для себя выбираю простые джинсы и уютный молочный свитер. Ничего провокационного или с намеком, хотя очень хочется. Авдеев когда-то сказал, что наши с ним проблемы еблей не решаются – и до меня. Как до того жирафа из сказки, с огромным опозданием, но все-таки дошло. Прошел целый месяц после того, как мы наорали друг на друга, и хоть это не первый повод встретится с ним лицом к лицу, именно сегодняшний день кажется мне подходящим. Мои эмоции улеглись, я переварила их самостоятельно и обсудила с доктором Йохансенном, и теперь меня уже не так сильно тянет выяснять отношения сугубо по моему сценарию. Я готова поговорить спокойно. По крайней мере, очень стараюсь в это верить.
Виктор везет меня по знакомой дорога сквозь сосновый бор. Кованые ворота, которые бесшумно разъезжаются перед машиной. Охрана на въезде уже узнает машину, кивает вежливо, не задавая лишних вопросов.
Стаси нет – она, насколько я успела прикинуть график, в первой половине дня в субботу ходит на развивающие кружки и к психологу, так что меня встречает только Зевс, а этот пирожок всегда рад меня видеть. Крутится возле ног и начинает довольно хрюкать, когда присаживаюсь, чтобы дать ему обнюхать Марика. От этого приветственного ритуала оба балдеют в одинаковой степени бурно – Морковка заливисто хохочет, когда ему в щеку тычется сморщенный собачий нос, а Зевс радостно виляет упитанной попой и растягивает морду в собачье подобие улыбки. И, конечно, упрямо семенит за мной по лестнице вверх. Я нарочно иду потихоньку, чтобы он успевал взбираться следом на совершенно неприспособленных к такому альпинизму коротких лапах.
Я бы давно завела себе такую же псинку, но… в глубине души надеюсь, что эта добродушная булочка в скором времени тоже станет моей.
Дверь в спальню Вадима, которая на Рождество была моей, приоткрыта. Я вхожу. Тишина. И его запах, который я судорожно глотаю ртом, за секунды пропитываясь до самых кончиков пальцев. Раздеваю Марка и укладываю его в качели. Он не спит – с любопытством озирается по сторонам, гулит, пытается поймать яркую игрушку, висящую над ним. Сердце сжимается от нежности – даже не знаю, что я бы без него делала. Он – мой якорь, самый надежный и крепкий. А еще – тонкая, но стальная ниточка, связывающая меня с Авдеевым.
Я заглядываю в гардеробную, потому что меня тянет туда как магнитом. Хочу проверить, на месте ли моя склеенная чашка. Почему-то кается, что если она там – то это более чем ясный сигнал, что Вадим и меня из сердца тоже не вышвырнул, хотя все это лишь ничем не подтвержденная теория.
Внутри как всегда идеальный порядок. Пальцы скользят по красивым запонкам в коробочках, по выставленным в специальной витрине часам. Все-таки подхватываю тот «Брайтлинг», который заприметила еще в первый раз и примеряю его на руку – часы на моем запястье смотрятся, конечно, громоздко (про ремешок вообще молчу), но мне ужасно хочется утащить их себе и носить не снимая. Конечно, не проблема купить себе аналогичную модель, но… вся суть в том, что это – авдеевские часы. В этом их главная ценность и уникальность.
На самом деле я нарочно тяну время, боясь поднять взгляд на полку, где раньше стояла чашка. Боюсь, что теперь ее там нет – и это разобьет мне сердце.
Но… она на месте.
Моя улыбка точно идет откуда-то из самой души, потому что мысленно я на всякий случай подготовилась к самому худшему. «Мужчина, если он серьезный, – вспоминаю слова Елены Павловны, – просто так словами не бросается. И чувствами – тоже». То, что мое кривое творение продолжает стоять на полке, рядом с подарками его дочери, для меня очевидный и важный сигнал.
Я протягиваю руку и осторожно, как величайшую драгоценность, беру ее в руки.
И почти сразу ощущаю, что она как будто заметно потяжелела. Заглядываю внутрь – и замечаю внутри маленькую бархатную коробочку.
Сердце пропускает удар. Потом еще один. Трясущимися пальцами достаю ее наружу, верчу в руках, боясь открыть. На крышке – золотистый лаконичный вензель из пары букв. Наверное, если бы в свое время я не торчала в Пинтересте почти каждую свободную минуту (любила собирать картинки для визуализации всего на свете), то он ни о чем бы мне не сказал, как впрочем, и большинству людей на этой планете. Но это, блин, вензель известного шедеврами ювелира! И чтобы не лежало внутри – оно сто процентов существует в единственном экземпляре и создано под заказ.
Я задерживаю дыхание и медленно нажимаю на маленькую серебряную кнопочку.
Крышка как назло, поднимается с трудом – или мне так только кажется из-за нетерпения?
Внутри, на белой подушечке, лежит кольцо.
Оно одновременно и простое – и невероятное. На платиновом основании – два рвущихся навстречу друг другу продолговатых бриллианта огранки «маркиз». Один – прозрачный, с легким голубым оттенком, прохладный даже просто на вид. Второй – теплый, золотисто-оранжевый, с огненными искрами внутри. Они похожи на историю про лед и пламя, которые тянутся друг к другу, даже зная, что касание их уничтожит. Но между ними все равно крохотный просвет, пустота, и она физически ощущается слегка вибрирующей от напряжения.
Я не могу оторвать от него взгляд. Кольцо гипнотизирует, а еще – оно как будто про нас.
Наша история о том, как мы все время кружимся друг вокруг друга, но никак не можем сомкнуться.
Наверное, я не должна этого делать, но сейчас пасует даже голос разума.
Достаю кольцо – оно прохладное и тяжелое. Примеряю на безымянный правой руки.
Подходит просто идеально, как будто создано по моей мерке.
Поднимаю руку, поворачиваю ее так, сяк, любуясь игрой света в гранях камней. В глазах плывет от слег восторга и какого-то детского, глупого счастья.
Оно роскошное. Уникальное. Я никогда не видела ничего подобного.
И сидит на пальце как влитое.
Конечно, это то самое кольцо, с которым мое Грёбаное Величество тогда приезжал. Я знала, что он не стал бы врать о таких вещах – он вообще никогда не врет! – но сомнения все равно грызли. Теперь от них не остается ни следа.
Я трогаю камни пальцами – и пищу от переполняющих меня эмоций. Кручусь перед зеркалом, разглядывая кольцо на своей руке. И точно знаю – я его больше не сниму. Никогда. Пусть только попробует забрать!
– Ты сегодня в хорошем настроении, Кристина?
Его голос – низкий, ироничный, раздается прямо за моей спиной, заставляя дернуться, крутануться на пятках и рефлекторно сунуть обе руки за спину.
Вадим стоит на пороге гардеробной, прислонившись плечом к косяку. Мягкий белоснежный свитер, идеально сидящие на длиннющих ногах брюки, челка слегка перекрывает взгляд. На губах – легкая, но совершенно не понятная улыбка. Он, конечно, не стал бы меня отчитывать за то, что я хозяйничаю на его территории, но на всякий случай морально готовлюсь и к этому тоже.
– Привет, – моя ответная улыбка наверняка выглядит максимально натянутой. – Я думала, ты будешь позже…
– Что-то такое я и подумал, – соглашается он, не трогаясь с места и никак не меняя выражение лица. Только немного подтягивает рукава свитера, обнажая крепкие загорелые, покрытые короткими темными волосками предплечья.
Внутри моментально врубается слюногенартор, потому что за месяц мое бедное либидо настолько засохло, что даже эту мелочь воспринимает как изощренное порно с самым высоким рейтингом. Но я помню, что «еблей мы ничего не решаем», поэтому обещаю себе на этот раз сделать все правильно.
Хотя, конечно, какое к черту правильно, если приезжая сюда, я понятия не имела, что нацеплю на палец так и не подаренное мне помолвочное кольцо?
Давай, Крис, потихоньку. Импровизация – наше все!
– Вот, – вытягиваю из-за спины одну руку – ту на которой у меня его прикарманенный без спроса «Брайтлинг». – Они мне понравились. И… я решила, что раз ты все равно не носишь эти часы, а мне они понравились, то их можно забрать.
– На основании чего ты сделала вывод, что не ношу? – усмехается Вадим.
Хороший сигнал – он не рычит и, кажется, тоже в хорошем расположении духа.
– Просто никогда не видела их на тебе. – Пожимаю плечами, прекрасно понимая, что аргумент выглядит смешно. Сколько времени мы проводим вместе? Боже, да у него штук двадцать часов, а я видела на нем от силы несколько.
Вадим продолжает подпирать арку плечом.
Поднимет руку, озадаченно трет кончик носа, но я все равно успеваю заметить с трудом сдерживаемую улыбку. И мысленно ставлю себе первый «плюсик» – ладно, значит, нужно продолжать в том же духе. Когда он улыбается – это всегда хороший знак.
– Забирай, если хочешь, – пожимает плечом и проклятый свитер чуть-чуть сползает вниз, обнажая выразительные ключицы.
Как назло против моего терпения.
Мое Грёбаное Величество немного похудел – исключительно настолько, чтобы его и без того шикарное тело стало убийственно рельефным. В моей голове гуляют мысли о том, что вместо всех разговоров на свете я бы лучше прямо сейчас вцепилась зубами в эту ключицу и…
– Спасибо, – все-таки разворачиваю мысли обратно в сторону здравомыслия. – Они мне правда очень нравятся. Потому что твои.
Он никак не реагирует.
Просто смотрит, но на этот раз скашивает взгляд на вторую руку, которую я продолжаю трусливо прятать за спину. С часами сработало как по маслу, а вот с кольцом? Секунду назад, до того, как я начала об этом думать, все казалось проще простого, но стоило пустить в голову сомнения – и меня снова начало уносить в панику.
Я мысленно выдыхаю, считаю до трех, но уже на счете «два» вытягиваю руку из-за спины и выставляю вперед, нарочно повыше, чтобы он увидел кольцо.
Видит.
Синие глаза прищуриваются.
Уголки губ дергаются, но улыбка это или раздражение – понять сложно.
– Еще я решила забрать это, раз уж оно все равно мое, – выдаю с видом «Ну и что ты мне сделаешь?» хотя внутренности скручивает от напряжения.
– Можно узнать на каком основании ты решила, что оно – твое? – интересуется Вадим, ни черта, ни капельки мне не помогая.
– Ну, во-первых, ты сам сказал, что приезжал ко мне с кольцом, – делаю осторожный шаг вперед, продолжая держать руку вытянутой, чтобы в конце концов, сунуть пальцы почти что ему под нос. – Во-вторых, я нашла коробку с ним в чашке, которую ты так и не выбросил. В третьих – оно идеально сидит на моем пальце. Так что, путем нехитрых умозаключений…
Я останавливаюсь меньше чем в полуметре от него.
Но это все равно так близко, что запах, от которого у меня всегда предательски кружится голова и мокреет белье, грозит отправить в нокаут мой не то, чтобы хороший план покорения «упрямой стремянки».
– Ты же понимаешь, что все твои «нехитрые умозаключения» буквально из пальца высосаны, – говорит Авдеев. Но протягивает руку. Обхватывает мои пальцы, сжимает, разглядывая, как сидит кольцо.
– Оно мое, – упрямо стою на своем. Подхожу в притык, в эту минуту вдруг осознавая, что готова идти ва-банк. Именно сейчас. – Посмотри мне в глаза и скажи, что купил его для какой-то другой женщины – и я тебя загрызу, клянусь.
Он секунду или две офигевает от моей наглости.
Потом поджимает губы, но этот жест я уже хорошо знаю – всегда так делает, когда пытается сдержать дикий ржач. И в этот раз я помогаю ему, выразительно вздернув бровь, мол, давай, попробуй только слово сказать – и узнаешь, что я тоже не бросаю слов на ветер!
Вадим сдерживает смех, но я вижу, какими невероятными усилиями ему это дается.
Меня это только еще больше подзадоривает.
Еще шаг, кладу ладони ему на плечи, подтягиваюсь – и обхватываю ногами, прилипая как маленький капуцин.
Он даже не шевелится. Не гнется вообще!
Прижимаюсь к нему плотнее.
Ерзаю, намекая, что неплохо бы придержать меня снизу.
Помню, как он это делает, и как офигенно быть такой маленькой и невесомой в его руках – и из груди рвется всхлип. Совершенно бесконтрольно, но мое Грёбаное Величество прищуривается, даже не скрывая, что доволен.
Прижимаю губы к его уху, оставляя по пути маленькую дорожку поцелуев по щетинистой щеке. Сглатываю, потому что никогда в жизни, ни с кем, не говорила так откровенно, как собираюсь говорить сейчас. И одна я точно не справлюсь.
– Помоги мне немножко, Тай, – говорю тихим сорванным шепотом, совершенно незапланировано шмыгая носом. – Чуть-чуть. Пожалуйста. У меня одной – не получится, а мне очень нужно, чтобы получилось, понимаешь?
Он несколько секунд не двигается.
Может и больше, потому что ожидание превращает мои нервы в слишком сильно натянутые струны. Как будто одно не правильное слово разорвет все разом и меня заодно.
– Ну сам подумай – где ты еще такую найдешь?
– Такую – это выносящую мне мозг?
– Ой, скажи спасибо, что хоть топоры на ногу не роняю!
– Топо… что?! – Он вздергивает брови.
– Я тебе обязательно расскажу! А сейчас, Тай… помоги мне, всего один разочек, – крепко жмурюсь, как будто хочу спрятать это от своей маленькой паникерши, потому что она давно на низком старте и хочет сбежать. Как всегда – когда очень страшно. – Малюсенкий разок – ну что тебе стоит?
Еще секунда, Которую он проводит даже не шелохнувшись.
А потом я чувствую, как одна его рука обвивает меня за талию, а другая – придерживает за бедра, несильно толкая вверх, чтобы наши взгляды были на одном уровне.
– Боже, фух! – выдыхаю слишком громко.
И Авдеева разрывает от смеха.
Буквально, потому что он хохочет так громко, что приходится изо всех сил цепляться в него руками, хотя, конечно, он вряд ли позволил бы мне упасть.
– Родео, между прочим, в сегодняшнюю программу не входило, – ворчу, делая вид, что удержалась на нем исключительно нечеловеческими усилиями.
– Ты меня прикончишь, Барби, – он пробует успокоится, но снова срывается, и на этот раз я чуть-чуть отклоняюсь, чтобы наслаждаться тем, как смех обнажает его настоящие эмоции под всей этой серьезностью.
– Скажи еще раз, – требую.
– Что? – Его невероятно длинные ресницы подрагивают.
– Назови меня так еще раз.
– Барби, – поддается как будто даже с охотой.
– Еще… – выдыхаю ему в губы.
– Баааарби… – нарочно растягивает, поигрывая всеми оттенками своего охуенного голоса.
Я замираю в шаге от поцелуя.
Буквально за волосы вытаскиваю себя из наваждения, в котором мы давно сдираем друг с друга одежду, потом что, блин, наш с ним секс – это официально самая офигенная и правильная вещь на свете.
Но…
– Еблей мы ничего не решим, – произношу вроде бы про себя, но когда Вадим начинает отчаянно кусать нижнюю губу, а в его груди зарождается новая порция рокота, понимаю, что ляпнула вслух. Но все равно не теряюсь: – Между прочим, цитирую великих людей, Авдеев!
– Я почти чувствую, как на моей голове образовался первый седой волос, Барби, – усмехается он. – Давай ты как-то сбавишь градус благоговения, коза?
– Обещаю, что когда мы закончим – я его найду и выдеру. – «А потом ты выдерешь меня», – но это, слава богу, вслух все-таки не произношу. Беру себя в руки и со всей серьезностью заявляю: – Тай, я хочу это кольцо.
– Ты ведь уже и так его надела, – резонно замечает он.
– Я имею ввиду кольцо и статус.
– Конкретнее, – подталкивает он.
– Ты же собирался сделать мне предложение? Вот, считай, что сделал – будем считать отсутствие стойки на одном колене и длинного перечня моих заслуги, платой за мое… безрассудное поведение.
– Ты сунула мне в руку своим трусики, малыш, – он слегка хмурится, становясь серьезным. – Это называется «пиздец», а не «безрассудное поведение».
– Ничего не было! – тут же выпаливаю я.
– Знаю, – отзывается он.
– Эммм…
– Крис, я в курсе, как ты выглядишь, когда правильно затраханая. – Даже не скрывает легкого самолюбования. Но совершенно заслуженного, потому что трахается он и правда как порнозвезда на максималках.
Я могу пошутить на тему того, что не все же на свете мужики такие выносливые и офигенные ёбари как он, но… не хочу.
– Я хочу кольцо и статус вашей невесты, Вадим Александрович, – возвращаю наш диалог на рельсы правильного важного разговора.
– Наглость – второе счастье, Кристина Сергеевна.
– Ага, – растягиваю рот в улыбке. «Да» он формального еще не сказал, но отсутствие категорического «нет» фактически именно это и означает. Я тоже успела выучить его повадки, и он никогда не тянет кота за хвост там, где собирается сразу послать. Так что, вдохновившись, продолжаю: – Я перееду к тебе, мы поживем вместе… ну, допустим, примерно полгода.
– Тааак… – тянет он, но кивком предлагает продолжать.
– За это время ты понимаешь, как тебе несказанно повезло – и берешь меня замуж. Но! У меня есть несколько условий.
– У тебя? Условия?
– Я хочу чтобы мы заключили справедливый брачный контракт, – начинаю загибать пальцы нарочно у него перед носом, – и Галина Петровна и Елена Павловна тоже переедут к тебе. Мы идем в комплекте.
Он раздумывает – вижу, как между бровей залегает складка.
Не тороплю, но все равно выразительно ёрзаю бедрами в его ладони, за что получаю справедливый увесистый шлепок – и выразительно мурчу, потому что вся провокация именно на это и была рассчитана.
Мы обмениваемся взглядами, в моем – триумф, потому что в эти игры тоже можно играть вдвоем.
– А если я не захочу жениться, коза? – задает вполне резонный вопрос.
– В смысле «не захочешь»? – нарочно преувеличенно округляю глаза.
– Все, понял, – качает головой. И снова становится немножко хмурым. – Барби, а теперь давай серьезно…
– Все это время я была охренеть какой серьезной.
– Ок, тогда еще серьезнее, коза. – Вздыхает, явно тоже собираясь с какими-то своими мыслями. Я молчу, не тороплю, хотя на языке миллион аргументов, почему он должен согласиться на мой план без дополнительных оговорок. – Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. И действительно готова взять на себя ответственность.
– Готова.
– Слишком быстро отвечаешь, – с сомнений прищелкивает языком.
– Если бы ты целый месяц только об этом и думал, Авдеев, то строчил бы «согласен» как из пулемета! – Выдыхаю, чтобы успокоиться. – Я гарантирую, что буду косячить, Тай. Почти наверняка буду доводить тебя до белого каления. У меня не получится с первого раза, но я буду очень стараться, потому что… мне никто кроме тебя не нужен, черствый ты сухарь. Тебе понадобиться все твое терпение – и даже немножко больше, но… вместе мы справимся.
Мне очень хочется сказать ему, как я его люблю.
Но еще больше хочется услышать это от него, но сейчас и так сказано слишком много.
– Это самая странная сделка в моей жизни, коза, – говорит он, но неумолимо приближается своими губами – к моим.
– Я твой нестабильный актив, – шепчу, в перерывах между словами глотая его дыхание.
И за секунду до поцелуя, нас перебивает громкое, выразительное топанье.
Мы синхронно поворачиваем головы на стоящую в паре метров от нас Стасю.
На ее хмуром лице – ноль одобрения и максимум злости.
– Она мне не нравится! – выпаливает, снова рассерженно топая ногой.
– Она мне тоже, – пожимаю плечами.
Стася издает громкий рассерженный рык и пулей вылетает из комнаты.
Вадим спускает меня на пол и растерянно потирает переносицу – только сейчас вспоминаю, что он вообще-то после перелета и наверняка устал.
– С ней у тебя так легко как со мной не получится, – предупреждает с легкими нотками иронии, но все же достаточно серьезно.
Если честно, то я даже стараться не собираюсь.
И практически уверена, что Вадим тоже не ждет от меня ничего такого.
– И кстати, Вадим Александрович, – останавливаю его на минутку, потому что в ответ на Стасино вторжение, начинает ворочаться и хныкать Марик, – никакой второй спальни. Так что тебе придется освободить место в гардеробной.
