Текст книги "Берлин: тайная война по обе стороны границы"

Автор книги: Аркадий Корнилков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Глава V

Семейные традиции служения Отечеству. Николай Григорьевич Корнилков. Павел Иванович Козьминых. Алимпий Иванович Брюханов. Роза Ивановна Корнилкова. Виктор Николаевич Корнилков.

Под словом «традиция» мы обычно подразумеваем унаследованные от старших поколений нравы и обычаи, образ действий, представление о верности воинскому долгу перед своим Отечеством.

Перед молодыми людьми, начинающими военную службу, часто возникает вопрос, чьему примеру последовать. Как писал об этом В. В. Маяковский: «Делать бы жизнь с кого?»

Для меня эта задача не была сложной: было на кого равняться из наставников, сослуживцев, родных и близких мне людей. С самого начала моей военной службы мне, к счастью, повезло с компетентными руководителями и воспитателями, обучавшими меня оперативной работе.

В основном, это были опытные фронтовики, накопившие большой оперативный опыт в годы минувшей войны.

Мой первый наставник в особых отделах майор Рамзаев прошел с боями от Сталинграда до Берлина. Свой первый орден Красного Знамени он получил в 1938 году, будучи рядовым пограничником, за проявленный героизм в боях против японских захватчиков у озера Хасан.

Полковник Шаталов и подполковник Скнарин, руководители берлинского отдела, тоже были заслуженными фронтовиками и опытными оперативниками.

В разведотделе в Потсдаме моими руководителями были авторитетные специалисты, участники войны полковники И. Л. Устинов, Е. Н. Большаков, М. М. Зим-булатов, начальник отделения подполковник Мухачев и многие другие.

Продолжение их традиций – мои дела на службе в контрразведке. Я по сей день испытываю к ним чувство глубокой благодарности за полученные опыт и знания.

В своих кратких заметках о представителях старшего поколения, послуживших мне примером для подражания, я хочу рассказать о судьбе моих родственников. Меня с ними объединяет одна малая родина: мы все родом из Ильинского района Пермской области.

Трое участвовали в Великой Отечественной войне, многие годы жизни посвятили военной службе, делу защиты Отечества. Военная судьба этих родных стала для нас с женой верным жизненным ориентиром. Родственные узы только крепли год от года. Взаимопонимание, готовность помочь словом и делом, теплые отношения духовно обогащали нас всех.

Главным ориентиром в моей жизни был, естественно, отец – Николай Григорьевич Корнилков. Он воевал как на западе, так и на востоке; танкист.

Старший брат моей жены, Павел Иванович Козьминых, – моряк, кадровый сотрудник военно-морской разведки. Службу начал во Владивостоке, а закончил в Калининграде, на западном рубеже нашей Родины. Военной службе он посвятил 32 года.

Муж родной сестры моей жены, Алимпий Иванович Брюханов, – военный летчик. Стаж военной службы в авиации – 34 года. Вскоре после начала войны был откомандирован в Среднюю Азию, где в качестве летчика-инструктора готовил молодых пилотов для фронта. Позже служил в правительственном авиаотряде; побывал в составе экипажа в 53 странах мира.

Имеющиеся в семье фотографии довоенного и военного времени наглядно дополнят мой рассказ о них.

Сухие строки из найденных официальных документов о пройденном ими пути в рядах РККА и Советской армии я хочу оживить личными воспоминаниями и впечатлениями от общения с ними. Я считаю, что их жизнь и дела стоят того, чтобы стать примером для потомков.

П. И. Козьминых и А. И. Брюханов были близки мне не только как люди, но и как коллеги по службе. Они – представители разных видов Вооруженных сил. Однако по характеру служебных обязанностей у нас было много общего, что объединяло нас профессионально…

Мой отец, Николай Григорьевич Корнилков, родился 20 декабря 1902 года в деревне Пятково (ныне село Сретенское) Ильинского района Пермской области. Участник Великой Отечественной войны, танкист, старший техник-лейтенант.

Он вырос в многодетной крестьянской семье. Когда ему было 16 лет, семья осталась без кормильца. Будучи старшим сыном, он заменил четырем братьям и сестрам и отца, и воспитателя, стал надеждой и опорой матери.

Условия сельской жизни в то время были очень суровыми. Нужно было вести хозяйство, учиться навыкам ремесла.

Чтобы прокормить семью, юный Николай работал в кузнице. Здесь он получил опыт ремонта сельхозинвентаря; постепенно стал сельским ремесленником широкого профиля.

Получить среднее образование ему не довелось. Он имел только четыре класса сельской школы, где овладел основами чтения, грамоты и счета.

В начале 30-х годов родители переехали на жительство в село Ильинское, где отец поступил на работу в районную машинно-тракторную станцию (МТС). К технике у него всегда была непреодолимая тяга. Желание учиться ремеслу дальше и природная сметливость взяли свое. Вскоре отец становится механиком МТС по ремонту сельхозмашин.

После окончания в 1937 году курсов повышения квалификации при уфимском сельхозинституте его назначили старшим механиком МТС, а в апреле 1941 года – директором Ильинской МТС. На этой работе и застала его война. Мне в это время было 11 лет.

Уже на десятый день после начала войны отец был призван в ряды РККА. В тот день закончилось мое беззаботное детство. Я остался в семье за старшего. Брат был младше меня на полтора года.

В рядах Красной армии отец находился с июля 1941 до 20 февраля 1946 года, в действующей армии на фронтах Великой Отечественной войны и войны с Японией – с марта 1942 по октябрь 1945 года. Был дважды контужен.

Демобилизован инвалидом II группы из эвакогоспиталя № 973, который находился в Чите.

Из сохранившихся архивных документов Ильинского райвоенкомата, материалов Пермского госпартархива удалось восстановить страницы его фронтовой биографии. Их я дополнил имеющимися в семье личными документами и фотографиями военного времени. В памяти остались лишь отрывки из некоторых его писем с фронта, да отдельные эпизоды из его рассказов о фронтовых буднях. Вспоминая войну, был очень сдержан.

В июле 1941 года младший техник-лейтенант Николай Григорьевич Корнилков был назначен командиром взвода механической тяги 30-го запасного артиллерийского полка. Службу и учебу проходил в поселке Бершеть ныне Пермского района Пермской области. С января по март 1942 года находился на курсах усовершенствования командного состава (КУКС) в Свердловске. После их окончания и до февраля 1944 года воевал командиром взвода мотострелкового пулеметного батальона (мспб) при 118-й танковой бригаде 3-й ударной армии Калининского фронта. Там он получил очередное воинское звание «техник-лейтенант».

С апреля по ноябрь 1944 года отец воевал в войсках 2-го Прибалтийского фронта в качестве заместителя командира роты управления по технической части в 118-й отдельной танковой Двинской бригаде. Тогда ему было присвоено очередное воинское звание «старший техник-лейтенант».

С декабря 1944 года по июнь 1945 года в войсках 2-го Украинского и 3-го Украинского фронтов он был в должности заместителя командира роты управления по технической части в 208-й самоходной артиллерийской Двинской краснознаменной и ордена Богдана Хмельницкого бригаде.

В июле 1945 года бригада, в которой служил отец, была переброшена на Забайкальский фронт.

За годы войны на западе участвовал в освобождении Венгрии (г. Будапешт), Австрии (г. Вена), Чехословакии (города Прага и Братислава). На востоке освобождал Китай и Маньчжурию (г. Мукден).

За образцовое выполнение боевых заданий командования награжден двумя орденами Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», за взятие Будапешта, Вены, Братиславы, за освобождение Праги, а также медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией».

За время войны на западе мой отец, Н. Г. Корнилков, получил восемь благодарностей от Верховного главнокомандующего:

– за активное участие в боях во время Рижской операции, в ходе которой были освобождены города Идрица, Себеж, Резекне и Двинск. В честь этой операции бригада стала называться Двинской;

– за участие в составе 2-го Украинского фронта в боях у озера Балатон в Венгрии и взятие городов Секеш-Фехервара, Веспрема, Папа и Девегера;

– за освобождение городов Чорна, Шарвара, Викера и Праги;

– за участие в боях в Венской операции и взятие горо дов Нойштадта (пригорода Вены), Знаймо, Яромержицы и освобождение Братиславы;

– за участие в боях с милитаристской Японией, осво бождение Маньчжурии и Мукдена;

– за успешное форсирование горного хребта Большой Хинган с войсками Забайкальского фронта.

Форсирование Большого Хингана отмечалось особо. До этой операции в мировой военной науке хребет считался недоступным для бронетехники, так как возвышался более чем на тысячу метров над уровнем моря. Японцы не ожидали появления русских танков с этого направления.

Бросок войск из Центральной Европы на Дальний Восток стоил солдату немалых сил и переживаний. Пройти войну от границ Воронежской области на запад до Прибалтики, через Белоруссию, Венгрию и Австрию, закончить ее победой в Праге – это уже казалось ему невероятным достижением. Счастье, что победили, и главное – остался жив! Такие радостные настроения были в письмах отца из Праги, когда после празднования победы он прислал нам свою фотографию и сообщил: «Ждите, скоро буду дома! В штабе составляют списки специалистов сельского хозяйства, которых будут демобилизовывать в первую очередь».

Кто, как не он, механик по ремонту сельскохозяйственной техники, мог рассчитывать на скорейшее возвращение домой. Как мы ждали его возвращения! Но с конца мая от него еще долгое время не было никаких известий. Только в середине июля мы получили долгожданное письмо отца из Читы: «Командование передумало!» Вместо желанной и скорой демобилизации был отдан приказ о срочной переброске войск на Дальний Восток.

В письме были непонятные для мамы строки: «Мы прибыли сюда для выполнения своих союзнических обязательств». В Ильинском райвоенкомате ей разъяснили их значение: предстояла война с Японией. Надежды на скорую демобилизацию больше не было. Вместе с последним письмом отец прислал нам в утешение свою фотографию с Забайкальского фронта в группе офицеров штаба бригады. Нам оставалось только ждать. Сейчас я смотрю на эту фотографию и вспоминаю наши чувства: никто не знал, чем закончится для нас и для отца еще одна война.

После возвращения домой в Ильинское отец сразу же пошел на работу. Здоровье его было сильно подорвано. Он скрыл от нас имевшуюся у него инвалидность и взялся за самый запущенный участок деятельности в райисполкоме: он дал согласие возглавить районный отдел сельского хозяйства, или райземотдел, как его называли в то время.

О бедственном положении дел в сельском хозяйстве в послевоенное время хорошо известно современникам. Запущенность севооборотов, низкая урожайность зерновых, разбитая и донельзя изношенная сельхозтехника, отсутствие качественных семян и исправного инвентаря, острая нехватка полноценных рабочих рук – вот с чем пришлось столкнуться фронтовику. Однако пасовать перед трудностями он не привык. В этой должности работал с полной отдачей сил с декабря 1946 года по июль 1949 года. Затем ему пришлось уйти с работы по настоянию врачей; слишком сильно ударила по здоровью война. Тогда мы впервые узнали правду: отец признался, что при демобилизации он был признан нетрудоспособным. Ему выдали на руки соответствующую справку о инвалидности.

Отца не стало в январе 1953 года. Похоронили его на родине, в селе Ильинское.

Хорошо помню отцовские напутственные слова, сказанные мне на прощание, когда я в августе 1949 года уезжал из дома для прохождения службы в органах госбезопасности: «Ты сам выбрал этот путь. Знай, что он потребует от тебя всех сил! Ты должен понимать, что все это ради нашей безопасности».

Он подарил мне свою фронтовую реликвию – полевой блокнот для заметок, выпущенный Политуправлением 2-го Украинского фронта. На обложке была надпись – «Блокнот парторга роты». Блокнот отец носил в полевой походной сумке, и он прошел с ним через две войны, побывал в трех странах Европы и в Китае. Я хранил его все эти годы, как самую дорогую память.

Мой отец, его отношение к жизни и Родине всегда были для меня самым ярким примером для подражания. Безупречное исполнение им воинского долга в годы Великой Отечественной войны, теплое и бережное отношение к семье, близким людям, самоотверженность в труде, несмотря на подорванное войной здоровье, – все это навсегда осталось в моей памяти. Мы с женой часто рассказываем об этом его внукам и правнукам, потому что хотим, чтобы память о нем жила и дальше…

Старший брат жены, Павел Иванович Козьминых, родился 11 декабря 1914 года в деревне Королево Ильинского района Пермской области в крестьянской семье, русский. На военной службе в рядах Военно-морского флота с 1936 по 1968 год. Участник Великой Отечественной войны. Вышел в отставку в звании капитана 1 ранга с должности начальника спецслужбы разведотдела Дважды краснознаменного Балтийского Флота.

После окончания школы-семилетки учился в Осинском землеустроительном техникуме Пермской области. С 1930 по 1936 год работал старшим техником-топографом на землеустроительных работах в разных районах Урала.

В январе 1936 года Павла призвали на службу в Военно-морской флот, в Амурскую краснознаменную военную флотилию Тихоокеанского флота.

В июле – августе 1938 года он участвовал в боевых операциях на канонерской лодке во время военного конфликта с японскими захватчиками у озера Хасан. Здесь впервые в истории Красной армии моряки обеспечивали высадку танкового десанта с плавсредств. Появление танков на поле сражения явилось для японцев полной неожиданностью, что и обеспечило нам победу.

После завершения боев у озера Хасан и изгнания японцев с советской территории молодой моряк подает рапорт с просьбой о зачислении его на сверхсрочную военную службу. Эта просьба была удовлетворена, и Павел Козьминых в сентябре 1938 года был направлен на учебу для получения специального высшего военного образования.

Павел с юных лет прекрасно играл на баяне. Его талант был замечен, когда он служил еще на канонерской лодке.

Он стал участвовать в концертах матросской художественной самодеятельности Амурской военной флотилии. Молодой, обаятельный, один из лучших баянистов флотилии Павел сразу обратил на себя внимание командования. На втором году службы его перевели в штаб. Пригодилась гражданская специальность: навыки в картографии и съемке местности. Так он оказался в разведотделе Амурской военной флотилии. А в военном деле особенно нужны подробные и точные карты сопредельной стороны, то есть по территории вероятного противника.

Как известно, во все времена гармонисты и баянисты пользовались особой популярностью у прекрасной половины человечества. А уж если баянист еще и моряк-красавец… Так было и с Павлом.

Осенью 1938 года, будучи в звании главстаршины, он стал слушателем военного отделения Дальневосточного государственного университета. Молодой девушке из Владивостока по имени Лида пришелся по душе симпатичный молодой баянист. Молодые люди явно симпатизировали друг другу. Правда, Павел вынужден был скрывать, по воле какого ведомства он поступил на учебу. Тут в историю их отношений вмешался его величество случай.

Летом 1939 года командованию Тихоокеанского флота стало известно, что японская разведка зафиксировала во Владивостокском госуниверситете студентов в военноморской форме, изучающих японский язык. Японцы вполне обоснованно предположили, что это готовятся будущие русские разведчики, их наиболее вероятные противники. Они дали указание своей агентуре заняться изучением курсантов. В такой обстановке командование ВМФ приняло срочное и вынужденное решение: факультет во Владивостоке немедленно закрыть, личный состав перевести на новое место учебы под строжайшую подписку о неразглашении будущего места нахождения.

Такой поворот событий вынудил Павла сообщить своей девушке и друзьям, что он срочно уезжает в длительную командировку, куда и на какой срок – неизвестно. С нового места службы курсанты не имели права писать своим старым знакомым во Владивосток. Так Павел вынужден был расстаться с Лидой осенью 1939 года. Эта история получила неожиданное продолжение в Берлине в 1966 году, когда я оказался в госпитале.

Я впервые заболел серьезно, болезнь переносил тяжело. Для психологической разрядки ко мне в палату положили моряка, проходящего медицинское освидетельствование перед увольнением на пенсию. Звали его Михаил. Мы оба были представителями спецслужб, поэтому общих тем для разговоров было достаточно. Нас навещали жены, приходили к нам прямо в палату. Время посещения больных устанавливалось для всех одинаково, поэтому они не раз встречались друг с другом в госпитале.

Однажды жена Михаила попросила его выйти из палаты, и они о чем долго и оживленно беседовали за дверью. Вернувшись, он долго не ложился и вдруг обратился ко мне с вопросом о девичьей фамилии моей жены. Я был крайне удивлен:

– Я же вас знакомил. Ее зовут Роза Ивановна. Зачем тебе ее девичья фамилия?

– Извини. Я хотел спросить: у нее есть братья?

– Да. Их было пятеро. Но не все вернулись с войны.

– А как их зовут?

Я начал перечислять:

– Герман, Вячеслав, Аркадий…

– А Павел? Есть у нее брат по имени Павел? – нетерпеливо перебил меня Михаил.

– Да, есть.

Михаил разволновался:

– А он жив? Разве не погиб?

– Павел Иванович жив и здоров. Служит на Балтике в звании капитана 1 ранга.

Михаил говорит:

– А мы-то думали, что он погиб! Тогда, в 1939 году, их срочно отправили в какую-то спецкомандировку, и больше мы о нем ничего не слышали… Моя жена Лида по каким-то неуловимым особенностям речи признала в твоей жене его сестру. Неужели это правда?

Она оказалась права. Как тесен мир! Через 26 лет Лида случайно встретила сестру когда-то любимого ею человека, которую никогда в жизни не видела. И по каким-то мельчайшим особенностям речи и внешности угадала в ней родную кровь того, чей образ не могла забыть до сих пор.

А тогда, в далеком 1939 году, новым местом продолжения учебы молодых моряков-дальневосточников стала Москва. Это был военный факультет Московского института востоковедения. Павел окончил его в июле 1941 года с дипломом референта-переводчика японского языка. Уже во всю шла война. Молодые выпускники рвались на фронт, писали рапорта. Командование охладило этот порыв суровым предупреждением о соблюдении воинской дисциплины и вскоре направило их в соответствии с «предназначением» для службы в разведке на Тихоокеанский флот.

В 1945 году Павел Козьминых участвовал в военных действиях против Японии. С 1951 по 1955 год служил в Москве старшим офицером в Морском генштабе, который с 1953-го стал называться Главным штабом ВМС, а с 1955 года – Главным штабом ВМФ. Здесь же он дополнительно изучил английский язык.

С 1955 по март 1968 года являлся командиром части, начальником спецслужбы разведотдела Дважды краснознаменного Балтийского флота в Калининграде. Вышел в отставку, имея выслугу 32 года. За годы службы П. И. Козьминых был удостоен 20 правительственных наград. Среди них орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, орден Отечественной войны II степени, медаль «За боевые заслуги», медали «За победу над Германией в Великую Отечественную войну 1941–1945 гг.» и «За победу над Японией».

Вот как сложилась география его службы: начал он ее во Владивостоке, на крайних восточных рубежах нашей Родины, а закончил на Балтике – на западной границе страны.

Во время моей второй командировки в ГДР с 1962 по 1967 год Павел дважды приезжал в Берлин по служебным делам. Я знакомил его со столицей Германии, а жена угощала старшего брата своими лучшими фирменными блюдами – уральскими пельменями и беляшами. Мы оба, предвидя его скорую отставку и мой перевод в СССР по состоянию здоровья, решили возвратиться в родные края – в Пермь.

Мы всячески помогли ему и его семье при переезде и обустройстве в Перми, адаптации в гражданской жизни. С 1969 по 1986 год Павел Иванович работал в Перми заведующим отделением издательства «Правда» по Пермской области и Коми АССР, а в 1988 году был заведующим отделением газеты «Известия».

Павел был прекрасным семьянином. Он женился в 1944 году. Со своей будущей женой Соней познакомился в Хабаровске. Ее семья переехала на Дальний Восток из Горького, куда глава семейства, потомственный судостроитель, прибыл строить корабли для Тихоокеанского флота.

Софья Александровна повсюду следовала за мужем – от Дальнего Востока до Балтийского моря, стойко переносила все невзгоды военной службы. Биография их дочерей полностью отражает географию его службы. Старшая дочь, Наталья, родилась в 1945 году в Хабаровске. Средняя дочь, Елена – в 1952 году в Москве. А младшая дочь, Марина, родилась в 1963 году в Калининграде.

Павел был редкой души человек: исключительно интеллигентный, тактичный, добрый, прекрасно эрудированный. Он умел легко и быстро найти контакт с собеседником. Не отставал от жизни, внимательно следил за узкопрофессиональными событиями. С ним всегда было интересно и приятно побеседовать. Лично мне его очень не хватает.

Ушел из жизни Павел Иванович Козьминых в 1995 году, похоронен в Перми. Всю свою долгую жизнь он честно и преданно служил Отечеству. Светлая память о нем жива в моем сердце, в сердцах его близких и друзей…

Представителем совсем другого вида Вооруженных сил, авиации, был уважаемый свояк, муж сестры моей жены Алимпий Иванович Брюханов. Мы звали его Леонидом. Он родился 9 декабря 1922 года в деревне Сучкино Ильинского района Пермской области в крестьянской семье. Учился в Ильинской средней школе. В предвоенный год по спецнабору из десятого класса школы пошел служить в авиацию. Войну встретил в авиационном училище в Ташкенте. Несколько месяцев после окончания училища был в действующей армии. Затем его неожиданно направили служить на «ташкентский фронт», так летный состав называл иронически службу в глубоком тылу, в Средней Азии, где Алимпий готовил молодых летчиков.

Позже был откомандирован на переподготовку в авиацию дальнего действия. В марте 1943 года Алимпий окончил Ташкентсткую авиашколу стрелков-бомбардиров, а в 1944 году – Павлодарскую школу пилотов ГВФ (по существу – авиации дальнего действия). С 1944 года проходил службу в Военно-воздушных силах в качестве командира корабля и шеф-пилота. Всего в авиации он прослужил 34 года, с 1941 по 1975 год включительно.

За участие в Великой Отечественной войне и безупречное прохождение воинской службы Алимпий Иванович Брюханов был награжден орденами и медалями СССР: орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, медалью «За боевые заслуги», медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией» и еще десятью наградами. Награжден юбилейным знаком 40 лет АКДОН (Авиационный корпус дальней авиации особого назначения).

После окончания войны местом его службы стал правительственный отдельный 235-й авиаотряд, где он был вторым пилотом. Экипаж периодически вылетал за границу с правительственными делегациями. За время службы в этом отряде Алимпий посетил 53 страны Северной и Южной Америки, Африки, Европы и Азии. На борту его самолета побывали многие первые руководители нашей страны и члены Политбюро ЦК КПСС, вылетавшие за границу с государственными визитами. Выполнял он и специальное поручение правительства: представлял миру нашу национальную гордость – советских космонавтов.

Среди них были самые первые космонавты – Ю. А. Гагарин и Г. С. Титов. В семье сохранились фотографии о встрече с ними.

Само собой разумеется, что служба в таком авиаотряде обязывала к максимальной сдержанности в разговорах.

Подобные вылеты готовились заранее и в обстановке строжайшей секретности, в том числе и для родных и близких летного состава. Уходя из дома «на сборы», «на учебу» или «в командировку», на вопросы семьи он в шутку отвечал: «Читайте газеты!» И где-нибудь через неделю семья читала в центральных газетах о государственном визите первых лиц в какую-нибудь страну и гадала, когда же ждать возвращения главы семейства домой.

Так продолжалось многие годы. Часто маршруты таких визитов пролегали через Берлин, когда я служил там. Но правила службы не позволяли нам увидеться во время этих кратких остановок в столице Германии.

Следует заметить, что дипломатические миссии наших руководителей, имевшие целью налаживание взаимопонимания и хороших межгосударственных отношений, далеко не всегда получали радушный прием. Это особенно касалось стран Латинской Америки, где налаживанию наших отношений активно противодействовали США, борясь там за свои сферы влияния. Так случилось, например, в 1961 году во время визита в Южную Америку секретаря Президиума Верховного совета СССР А. П. Георгадзе.

Намечалось восстановление дипломатических отношений с Бразилией. Американцам стало известно об истинной цели визита. В то время в этой стране с их тайной поддержкой готовился государственный переворот. В таких условиях наша делегация была вынуждена задержать свое прибытие в Бразилию и была принята в качестве гостей посла в Аргентине. При размещении в гостинице сотрудники нашего посольства сразу предупредили Георгадзе, что против его делегации готовится серьезная провокация, и просили самостоятельно не выходить на связь с посольством. Его заверили, что при необходимости они с ним свяжутся сами и приедут в гостиницу.

На ночь Георгадзе с охраной и два экипажа самолета (основной и запасной) разместились в номере главы делегации. А обувь, согласно правилам, выставили у обоих номеров, продемонстрировав тем самым, что все безмятежно отдыхают.

В начале ночи в номер Георгадзе постучал дежурный портье и сообщил, что господина Георгадзе просят срочно позвонить в советское посольство. Помня о предупреждении работников нашего посольства, Георгадзе ответил, что он уже отдыхает, и попросил передать, что перезвонит в посольство утром. Портье вручили телефонный номер советского посольства, по которому он должен был передать ответ главы нашей делегации.

Примерно минут через десять после ухода портье гостиницу потряс сильный взрыв. Георгадзе с охраной и экипажи приняли решение забаррикадировать дверь и никому не открывать до появления сотрудников советского посольства.

Через некоторое время в коридорах гостиницы поднялся шум и беготня, были слышны голоса: «А где же русские?» В дверь стучали, уверяли, что это доброжелатели и представители прессы. В щель были видны вспышки фотокамер. Это пресса фотографировала обувь у двух номеров, где отдыхали русские.

Рано утром в дверь снова постучали. На сей раз это была полиция, представители нашего посольства и, конечно, вездесущие журналисты.

Члены советской делегации выразили «недоумение» в связи с ранним визитом и поинтересовались: в связи с чем столько шума? На вопрос посетителей: «Вы, что же, ночью ничего не слышали?!», русские ответили, что немного «расслабились» после тяжелого перелета и крепко спали. При этом продемонстрировали пустые бутылки.

В тот день все столичные газеты вышли под заголовками: «Бомба взорвалась, а русские не проснулись!» Одна из этих газет до сих пор хранится в семье Алимпия Ивановича как реликвия. А той ночью произошло следующее.

Набрав номер телефона советского посольства, портье привел в действие взрывное устройство, заложенное в телефон. Взрывной волной его труп выбросило на асфальт перед гостиницей. Газеты пестрели фотографиями с места этого ужасного события.

Благодаря своевременной информации советской контрразведки покушение на делегацию во главе с Георгадзе не удалось. Несмотря на противодействие противника, дипломатические отношения с Бразилией были восстановлены.

Аналогичная ситуация сложилась и во время посещения Индонезии нашими космонавтами.

Благодаря принятым мерам предосторожности при формировании очередности в процессии автомобилей с гостями, гранаты покушавшихся попали во второстепенный автотранспорт, а не в космонавтов. Осколки долетели до автомобилей с летчиками, но никто, к счастью, не пострадал. Визит был продолжен согласно программе, несмотря на агрессивные выходки оппозиции президенту Сукарно, пытавшейся омрачить советско-индонезийские отношения.

Кроме руководителей партии и советского правительства Алимпию Ивановичу довелось доставлять на борту своего самолета видных государственных деятелей иностранных держав. Среди них были Шарль де Голль – президент Франции, Джавахарлал Неру – министр иностранных дел и премьер-министр Индии, Хо Ши Мин – президент Вьетнама, Фидель Кастро Рус – председатель госсовета Республики Куба, Иосиф Броз Тито – президент Югославии, Шастри – премьер-министр Индии и многие другие.

За полет в сложной метеорологической и международной обстановке королем Лаоса Шри Савангом Ваттханом Алимпий Иванович был награжден высшим государственным орденом этой страны.

За долгие годы работы на международных авиатрассах он овладел английским языком и был допущен к ведению радиосвязи на международных авиалиниях на английском языке.

Со своей будущей женой Ниной Ивановной Козьминых (старшей сестрой моей супруги) Алимпий познакомился еще в Ильинской средней школе. В годы войны Нина окончила Пермский сельскохозяйственный институт, затем работала в его учебно-опытном хозяйстве.

В 1947 году они поженились и переехали на постоянное жительство в Москву. Разница в возрасте двоих сыновей и дочери была небольшой, но родились они в один и тот же месяц – май. «Штурманский расчет!» – шутил, бывало, наш летчик по этому поводу. Все его дети получили высшее образование, живут и работают в Москве.

После выхода на пенсию по состоянию здоровья Алимпий Иванович еще некоторое время работал в московских аэропортах «Внуково» и «Домодедово». Но слишком тяжело ему было провожать в небо других, когда у самого душа просилась в полет. Он решил уйти совсем из авиации, раз не суждено было больше видеть землю из кабины пилота. Поступил на одно из предприятий Гох-рана. Нам довелось даже встретиться в Москве на одном из служебных совещаний в Министерстве финансов: он – как представитель Гохрана, я – как представитель системы Гознака. Встреча была, как всегда, очень теплой и радостной.

Наш Алимпий всегда с большой теплотой вспоминал свою малую родину – Ильинское. При любой возможности приезжал в родные края для встречи с земляками, родными и близкими. Он был всегда желанным гостем.

Его не стало 2 февраля 1987 года. Похоронен в Москве.

В нашей памяти он навсегда остался обаятельным, веселым, бесконечно добрым, отзывчивым и верным товарищем…